Город. Четвертая глава

Фактория
По дороге растекся караван. Телеги, подводы, скрип колес, тяжелый стук копыт утомленных длинной дорогой вабари.
Атур Раан, в отличие от других возчих, пыльных, грязных, уставших от долгого изматывающего пути, выглядел свеженьким и бодрым. Неясно, как это ему удавалось. Несмотря на свою видимую грузность, здоровенный возчий умудрялся не только вести свой караван, но регулярно пересаживаться на пристяжную вабари и объезжать чужие, встреченные по дороге торговые подводы, выспрашивая новости и сплетни, которыми после щедро делился с путниками и неисчислимой родней.

Зорон же, точно такой же грязный и пыльный как остальные, проявлял чудеса скрытности и незаметности. Доктор уже не мог пить. После того как известие о смерти Мэры настигло их караван (Зорон честно молчал, он знал чем грозит распространение этой информации!), вечерние возлияния превратились в круглосуточные. Несчастный доктор прямо-таки физически ощущал как проспиртовывается заживо. Теперь от него перло не только травами и лекарствами, но и спиртом как от портового кабака. Чистоплотность и любовь к трезвому рассудку  таки взяли верх и теперь доктор просто прятался от остальной компании, не давая вовлечь себя в очередное распитие.
Из хороших новостей было то, что Атур наконец проникся уважением к дворянству, и выделил доктуру небольшую повозку на рессорах, что важно - крытую, и даже без щелей. Там Зорон и организовал небольшое аккуратное лежбище и походную лабораторию из небьющейся посуды, развлекая себя простенькими опытами. Наружу высовывался только по нужде и чтобы собрать трав или пробы мимо пролегающих земных пород***. Имея характер донельзя запасливый, Зорон старался припасти как можно больше всякой алхимической мелочевки. Даже выменял у проезжего каравана медную пыль за собственные пуговицы. Так что конный отряд он увидел последним, вернее услышал - грохочущий топот конских копыт вместе с протяжным гулом рога донесся где то позади и быстро приближался. ( описать разницу вабари и синари и их общего предка лошадей)

За время проведенное в дороге юноша уже научился отличать по стуку копыт конные отряды, что время от времени пролетали по тракту, засыпая медленную кавалькаду повозок пылью и грязью из-под копыт стремительных верховых синари. Этот перестук  и звук рога свидетельствовали только об одном: едет некто важный, значительно важнее мелкого дворянина и врачевателя, коим являлся он сам, настолько, что город из которого отбыл всадник, снарядил с ним целый отряд официальной охраны.
В их (Чьё? Охраны – её)***обязанности и входило сопровождение влиятельных гостей из одного населенного пункта в другой. А подводы и караваны обязаны были дать им дорогу. Гул рога смешался с криками Атура, командующего караваном. Тяжелая, медлительная вереница подвод, телег и повозок начала съезжать на обочину, возчие свистели и подгоняли неторопливых тяжеловозов. Голос Раана показался Зорону необычно взволнованным и нервным. Доктор даже высунулся из своего темного пристанища. Пыль стояла столбом, ничего не видно, только по грохоту можно понять, что караван настигают всадники.

Прежде чем пыль улеглась, по стене повозки постучали - это Атур привлекал внимание своего подопечного, сидя на рослой вабари, и держа в руке новехонький монокль на цепочке.

 - Вылез докторус? - сказал он черной, точнее грязно-серой голове Зорона, выбравшегося наружу. - Смотри во все глаза, ты такого может и в жизни больше не увидишь!

 - И хорошо, если не увидит, - добавил от себя младший возчий, что управлял Зороновой повозкой, наглаживая длинные усы.
 
По дороге, в клубах пыли на них несся отряд, как Зорон сразу и догадался, гвардии*, из соседнего полиса: форменные рыжие куртки под цвет городского знамени сразу бросились в глаза. Все верхом на быстроходных синари, типичной для этого вида животных зеленовато-бурой масти. Но посредине, меж ними белое пятно, настолько яркое и чистое, что воспринималось как дыра, разрез на полотне дороги, настолько резкой и чуждой казалась эта фигура на фоне серого пейзажа Сумерек.*** (настолько-настолько)
Впрочем, процессия двигалась настолько быстро, что Зорон не успел больше ничего рассмотреть. Она пронеслась мимо, обдав доктора потоком ветра. Когда пыль вновь улеглась, всадники были уже слишком далеко. Доктор вытер сухие губы и прокашлялся.

 - Все, возвращаемся на дорогу, - скомандовал Раан.

 - Что это было? - чуть сипло произнес Зорон, пытаясь совершить невозможное:  грязной рукой обтереть чумазое же лицо.

 - Гвардия, - улыбаясь в усы ,произнес Атур, глядя на несмышленыша с почти отцовской опекой*** в глазах. Привык он к мальцу, сложно будет его отпустить в свободное плавание, еще и такого неразумного, ни вороньего когтя в жизни не знающего и не понимающего.

 - В белом - терпеливо уточнил доктурус, выуживая из нагрудного кармана не менее грязный чем лицо, платок.

 - А в белом никто, - хохотнул Атур, пятками подшпоривая вабари. Флегматичная животина, это понукание с легкостью проигнорировала. Но глядя на неприязненный взгляд доктуруса, возчий сжалился: - Никто в прямом смысле. Безымянная. Слышал о таких? - Здоровяк усмехнулся. Зорон слышал. Очень хорошо слышал.
Безымянные, Безмолвные, Безжалостные. Вот три слова наиболее точно характеризующие наиболее скрытную расу, или организацию, или армию Города. Почему "или"? Да потому, что никто не знал, что они такое на самом деле. Безымянные жили в Утренних Горах, в Рассвете, и по сути контролировали целый район. Всю известную о них информацию можно было уложить в пару предложений - скрытны, практически не покидают Рассвет, носят глухие доспехи, повинуются только и исключительно Мэре, летают на здоровенных крылатых животинах. Последних, впрочем, прячут, и по каким то там негласным правилам, их ездовые звери горы не покидают вовсе. Об этом Зорон знал от отца: тот, как-то будучи в хорошем настроении признался, что по молодости мечтал такого зверя вскрыть и изучить. Но - увы - в горы ему пробраться даже со всеми тогдашними связями не удалось. В политике эти ребята не участвовали от слова совсем. Единственный официальный представитель их интересов - Мэр. Но при этом на местах Безымянные обладали властью прямо-таки устрашающей. Без*** (такое сокращение в первый раз надо пояснить) пользовался абсолютной неприкосновенностью, любое действие по отношению этого инораса к горожанину считалось априори законным. Вплоть до казни на месте, если Безымянный посчитает, что виновник нарушил законы Города, и его поступок может повлиять на исполнение задачи, которую Без выполняет. Именно поэтому Зорон не разделял сомнений других ученых умов насчет расы Безымянных. Они точно не люди, и с большой вероятностью не эйры. Последним претит насилие. А первые без последствий убивать не способны.
Гораздо более удивительным было то, что Безымянные  с такой то свободой самовыражения, ни в каких противоправных действиях никогда замечены не были. Разумеется, в страшных легендах они фигурировали:  "воровали" не желающих спать детей, наравне с гарканами, нагами, и тенями. Но в отличие от двух последних, подпиткой легенде скорее служила вуаль тайны, укрывавшая этот загадочный народ, чем реальные случаи.

Селестину Трой обожествляли, любили исступленно, боялись безумно и уважали безгранично не только за то, каким жестоким методом она пришла к власти, не только за укрощение теней и окончание многовековой войны, но и за то, что она сумела призвать армию Безымянных поучаствовать в финальной битве. Они явились только раз, в своих белых доспехах без знаков отличий, на существах, которых увидевшие их  так и не сумели точно описать, и уничтожили самую большую, самую сплоченную армию теней подчистую. А после вновь исчезли в своих горах, не потребовав ни влияния, как это сделали эйры, ни торговых соглашений, как это сделали ётуны, ни права заселить острова в Полуденном море, как это сделали гарканы.

Невероятный народ.
Кстати расой так и не признанный, что парадоксально. Это порождало кучу споров. Некоторые ученые всерьез утверждали, что Безымянные на самом деле - големы, без плоти и крови, созданные из глины и камня до начала времен Бродягой, Кошкой, Вороном, или каким то другим сильным мастером. В любом случае увидеть Такое существо, да еще вот, рядом, было событием из ряда вон. Зорон даже о мечте помыться, которая поддерживала его всю дорогу сюда, временно забыл.

- Безымянная? - вдруг отметил младший возница, что ровно как и Атур и доктор задумчиво смотрел вдаль процессии.

 - Женщина, - ухмыльнулся Раан, пряча монокль в нагрудный карман.

 - Что вы, сирра Атур, говорите? - усмехнулся Зорон, умиляясь наивности простолюдина. - Никто даже не может сказать какой они расы, не то, что пола! Может они и вовсеразумные растения,  к примеру, - доктор высказал самую безумную догадку, на тему которой был написан целый том  одним крайне именитым ученым. Одна из любимых книг отца между прочим. Правда, читал он её как развлекательную литературу, но все же.

 - Я от мельничихи в фактории древорезцев  в прошлом году  слышал, что у них под шлемом и глаз-то нет, и волос, а только рот да череп с натянутой кожей, - отозвался младший возница.

 - Ага, а моя маменька в детстве уверяла, что тени в старом колодце живут, и меня туда утащат, если я близко к нему подойду, - хохотнул Атур. - Можете мне не верить, но я с лошадками, - он любовно потрепал гриву вабари, - полжизни провел. И с всадниками тоже. И вижу, как спину женщина в седле держит, а как мужик. Девушка это, зуб даю.

- Хватит зубами разбрасываться! - к повозке подошла еще одна возчая, видно чтобы узнать причину задержки - дебелая такая  краснощекая женщина, путевая* каравана.

- Атур у тебя и так их всего шесть осталось своих. Поехали, к вечеру нужно уже в фактории быть.

- Кстати туда они и направились - задумчиво произнес Раан.

- С чего бы? - удивился младший возница, озвучив вопрос и Зорона заодно.

- А куда еще? Гвардия далеко от своего города не уезжает. Ближайший населенный пункт - фактория, куда и мы путь держим. Там гварды из рук в руки передадут Безымянную факторцам и обратно почешут.

- Ну, значит там и узнаем, прав ты или нет - усмехнулся младший возница.

- А кто спрашивать Безымянную станет? - воодушевился безумной идеей Атур

- А сирра Зорон и спросит, - нашелся возница. - Он докторус, ему по работе положено всякие глупые вопросы задавать. Чай и не казнит Безымянный его за наглость.

Зорон только глаза расширил на такое предложение, слов не нашлось.
- Шутят они, бестолковые, - хмыкнула путевая на дружный хохот Атура и возницы. - Не принимайте на свой счет, сирра.
Зорон слабо улыбнулся женщине.

- Поехали - скомандовал Атур. Возницы вернулись по местам и караван медленно, постепенно, начиная от "головы" двинулся в путь.

***
Трубы плавилен чадили черным едким дымом. Он поднимался вверх и смешивался с серыми сумеречными облаками, придавая им этакий предгрозовой мрачный вид. Факторию тяжелой пеленой укрывал смог. Дорогу размыло позавчерашним дождем, и даже Зорон, человек крайне нетребовательный к красотам окружающего мира, вынужден был признать - более унылого, серого и темного места, чем фактория бронзовиков, что раскинулась впереди, сколько хватало взгляда, ему пока видеть не доводилось.
Иногда, когда отец был достаточно пьян и оттого разговорчив, он вспоминал самые разные места, города, фактории. В его воспоминаниях каждая фактория была не просто городом, где живут представители определенного ремесла или дела, нет, она обладала душой, собственным духом и волей.
Здесь же, казалось, этот самый яркий дух факторию покинул. Дорожный указатель целиком отлитый из бронзы, покосился и наполовину ушел в грязь. Трактир, самый первый  перед высокой стеной, отделяющей факторию от остального мира, был заколочен досками, потемневшими от влаги. Хлюпали сапоги возчих, увязали в грязной жиже лошадиные копыта. Пахло сырой глиной, гарью и неуловимо химически. Зорон прочел на вывеске заколоченного трактира: "Пивоварня Ёрмунги".
"Странно," - подумал он .- "Обычно на таком денежном месте питейные заведения процветают". Но гигантские  бронзовые, что не удивительно,  врата  были открыты. Ведущая повозка попыталась было вьехать внутрь, но дорогу каравану преступила мрачная гварда, под стать своему городу. Темные немаркие плащи, злые подозрительные взгляды, по пояс в рыжей глине.***

- Приказ фадана *. В город запрещен въезд теням, - объявила старшая из гвард, красноречиво держа ладонь на рукояти короткого меча. Стального, не бронзового. "Как не патриотично!"-  мрачно пошутил про себя Зорон, тоже спрыгивая на дорогу и подходя поближе.
Это не первая фактория, где они побывали. Обычно города, где жили ремесленники и их семьи были гораздо дружелюбнее обычных по атмосфере. И не удивительно - от гостеприимности зависела их репутация, и, следовательно, доход. С таким недоброжелательным приемом он столкнулся впервые. - Мы должны осмотреть все повозки и каждого человека. Тень, пересекшая эти ворота*** будет казнена на месте, так что советую подумать до досмотра. Мы даем возможность уйти.
Лица гварды Зорон не видел, но её голос был тверд.

 - Досматривайте, что хотите, - хохотнул Раан. - Можете хоть к вабари в зубы поглядеть, только объясните, с чего ввели новые порядки?

Теней Зорон в жизни не видел. Вероятность того, что столь редкое создание посетит настолько захудалое место, равнялась нулю. С другой стороны - приехала же сюда Безымянная? - Зорон ощутил то чувство, что крайне мешало ему в жизни. Любопытство. И прислушался. Правда слушать было нечего - гварда лишь неуверенно огрызнулась, сообщив, что это не их ума дело. За что Раан ласково напомнил, что за ним, коли она не забыла, стоит целая торговая гильдия, и никому не нужны ссоры между нею и гильдией ремесленной, которой принадлежали все фактории до единой. Пока стража и здоровяк препирались, непонятно правда, зачем, теней то в караване все равно не было, Зорон, шлепая по влажной земле, добрался-таки до ворот. Меланхоличный гвард, не вмешивающийся в общий спор, деликатно попросил доктора показать зубы, и удовлетворенный несколько вымученной улыбкой уставшего Зорона, отпустил его с миром, заодно показав путь до ближайшей гостиницы.

Только по-настоящему утомленный путник мог бы разделить светлую и безграничную радость Зорона, которая началась с того момента когда ему удалось посидеть в кресле с мягкой(!) обивкой  в холле небольшой, но очень чистой и аккуратной гостиницы. Внутри интерьер был хоть и прост, но весь в теплых, уютных, даже домашних тонах и ситцевых тканях.*** Собственно, разрешения на акт неземного блаженства доктурус не спрашивал. Стоило предъявить кольцо с гербовой ветвью на нем, как хозяйка гостиницы, сама принимавшая посетителей, тут же забегала, приказывая слугам подготовить комнату для нового постояльца. А Зорон тем временем мог полностью отдаться чувству невыразимого удобства. Как мало нужно, чтобы быть счастливым! – всего-то почти месяц потрястись в деревянной повозке, и цивилизованный мир с его благами  тут же начинает играть новыми красками.
Пока доктор был занят собственным ощущением полузабытого уже комфорта, в дверь постучали, проявив необходимую вежливость, а после тут же зашли.
Рыжие куртки, темные лица. Чужаки. Гварды из соседнего города, сопроводившие сюда Безымянного, на этот раз без него (нее?). Капюшоны темные от влаги -  в окна гостиницы, покрытые снаружи черной пленкой от нескончаемого смога, стучали капли очередного сумеречного дождя. Всего двое. Остальные, по-видимому, вернулись уже домой, а эти стоят, мнутся на пороге, будто не решаясь войти. Доктор лениво прикрыл глаза, наблюдая за ними без особенного интереса. Хозяйка, несколько побледневшая, спустилась со второго этажа вниз.

 - Сирра доктор, я бы не хотела вас огорчить, но второй этаж занят целиком, - она нервно сжимала тонкие пальцы на локтях, обнимая сама себя, будто стараясь закрыться перед неприятной беседой. - Уважаемый сирра, не будете ли вы оскорблены, если я предложу вам на поселение первый этаж? Там конечно комнаты слуг... я понимаю для человека знатного это может быть неприемлемо... могу проводить вас в соседний гостевой двор, он всего через квартал!

Доктор перевел взгляд на окно, по которому барабанил дождь, исключительным усилием воли оторвался от кресла, и поклонился женщине в ситцевом полосатом переднике. Её суматошность и его вежливость забавно сочетались с внешним видом Зорона. Весь в пыли, грязи, одежда обтрепалась - ни дать ни взять городской нищий. На его фоне простой домашний костюм хозяйки выглядел прямо-таки придворным нарядом. О чистоте волос и рук несчастного врачевателя  и вовсе заикаться не стоило.

 - Не стоит, - дружелюбно улыбнулся он. - Меня все устраивает. Сейчас главное - ванная, постель, и чтобы никто не беспокоил.

- Это мы вам точно организуем, - улыбнулась хозяйка, смущаясь. - Сомневаюсь, что еще кто-то, кроме вас, решится снять комнату в гостинице, где проживает Безымянная.

"И тоже как о женщине," - усмехнулся доктор своей мысли и тут же поспешил заверить радушную владелицу уютного заведения в том, что лично его присутствие бродячей судии совершенно не тревожит.

- А вам-то что понадобилось? - с неприязнью в голосе  хозяйка взглянула на гвард, вежливо молчавших все это время, и старательно ею игнорируемых. Зорон понял, что до его прихода между этими тремя произошел некий конфликт, и "рыжие куртки" обивают порог не первый раз.

- Уважаемая сира, - с южно-сумеречным акцентом произнес первый. - Мы, как и ваши соотечественники, все же настаиваем на передаче бумаг Безымянному.

- Я наших гвард помелом выгнала, думаете, чужаки меня заставят? - сузила глаза женщина. - Вам же еще наверняка и приплатили. Суете тут свои бумажки! Сказано же было,  не даст Безымянная согласие. При мне лично фадану ответила. Так вы-то чего здесь ходите, на нашем горе нажиться пытаетесь? Вон!
Зорон не вмешивался, женщина вытолкала чужаков за дверь самостоятельно. Отдышалась, убирая со лба влажную прядь.

- А вы смелая женщина, сирра... -Зорон сделал паузу, давая ей представиться.

- Вегера, - тут же вставила она, все еще нервно и коротко дыша.

- Может поясните, что у вас здесь происходит? - доктор сказал это как бы между прочим, усаживаясь обратно в кресло и вытягивая длинные ноги.

- Сирра... - она нахмурила лоб, явно вспоминая какому роду принадлежит герб с кольца доктора,  и, не дав доктору произнести свою фамилию первым, довольно закончила: - Зорон,  ничего особенного не происходит. Кроме того, что наша фактория смертельно больна. Как и многие города и пригороды.

- Больны?! - удивился Зорон. - Чем?! Эпидемия? Поветрие? - доктор начал перебирать варианты, что первыми пришли в голову.
Хозяйка отошла к доске, прибитой к стене, на которой висели ключи от комнат. Подняла руку, но остановилась на полпути, словно в нерешительности:

- Вы - человек дороги, наверняка уже сами знаете... - она понизила голос, будто говорила о вещах кощунственных и неприличных. - Мэра умерла. Сирра Селестина, да будет легок её путь, - Вегера вздохнула. - А фактория - дуростью больна. И беззаконием. Никого о смерти Мэры не известили. Молчок, только все наши грифойдеры в одну ночь снялись и ушли, ничего нам не оставили. Гварды же - лентяи или пьяницы, те, что на заводе или в кузнях не пригодились, вот и творят, что хотят. А реальными делами заниматься не могут - не умеют сами. Да и без руки начальства наглеют.
Доктор нахмурился. Он и впрямь отмечал еще раньше, в трех предыдущих городах которые они проехали - ни одного грифойдера на улицах не видно. Но не придал значения.

 - А с тенями что? - он вспомнил сцену у ворот. Конечно, такую придурь можно списать на самодурство обнаглевшей стражи, но почему именно тени?

 - Ох, мутная это история, - вздохнула хозяйка, подавая доктору выбранный ключ. - Третья дверь налево. Ванную я сама сготовлю, скажу воду вскипятить. Котельная снова не работает, - она вновь опустила плечи. - Одежду тоже в порядок приведем, не беспокойтесь. А потом, если не уснете, вернетесь сюда, я все и расскажу.
На том и порешили.

Гвардия - городская стража. Подчиняется назначенным из Мэрии грифойдерам. Выполняет самые простые задачи - патрули улиц, аресты за мелКое хулиганство, сопровождение высокопоставленных гостей.
 
Путевая (путевой) - человек отвечающий за карты и прокладку путей. Выбирает дорогу для каравана, прекрасно ориентируется по звездам. Обычно снабжен деревянной дощечкой - подставкой под карту и астролябией.
 
Фадан (фадана) - глава фактории. Избираемая должность.