Маленькая повесть про это. Глава 2. Отражения 1-10

1
По руке кто-то полз. Вэл стряхнул с локтя невидимую букашку. Утро было тёплым, солнечным. Он лежал на своём любимом месте – в выемке ствола сосны, подсунув под себя ветровку. "Утро! – пришла в голову паническая мысль. - На работу опоздал!" Он схватился за телефон, но вспомнил, что аккумуляторы разряжены. Быстро поднялся, кое-как привел в порядок одежду. Лисёнка не было. Под сосной царила умиротворяющая тишина, в отдалении чирикала какая-то пичуга.

Вэл уже привычно спустился на дно русла, ополоснул лицо и быстро зашагал в сторону города. Начальник не любил опозданий, Вэл спешил, надеясь успеть в контору к восьми. Его одежда после ночёвки на природе выглядела не слишком презентабельно, но дресс-код у них был свободный, так что на этот счёт можно было не волноваться.

События прошлого вечера и ночи казались сном. Жираф, Марютка, Лисёнок… При мысли о девочке сердце тревожно заныло. Куда она подевалась?... И была ли вообще? Спеша в город, он не осмотрел внимательно русло и сейчас не мог припомнить, сохранились ли там следы ночного обстрела. Щель вроде немного расширилась, так ему показалось. Но это могло быть результатом естественной просадки пород.

Занятый своими мыслями, он не сразу заметил, что вышел за границы карьера. Привычных городских улиц не было. Он шёл по дороге, а вокруг, насколько хватало глаз, простирались посадки какого-то непонятного растения. Высокие сильные стебли с трубчатыми листьями мягко покачивались на ветру. Оглянулся: за спиной были те же самые поля и дорога. Ни спуска в карьер, ни каких-либо строений, ничего.

Ощущение нереальности происходящего нахлынуло снова. Внимательно оглядевшись и не обнаружив никаких ориентиров, решил идти вперед. Шагать по дороге было легко. Несмотря на ночные фантасмагории, он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. В кармане обнаружилось яблоко, которое не захотела взять Лисенок. С удовольствием съев его, зашвырнул огрызок в полевые посадки.

- Ты чего хулиганишь! – старческий голос заставил Вэла ошеломлённо застыть на месте.

Из колосьев выбралось престранное существо. Это был карлик, ростом чуть больше метра, коренастый, с крупными руками. Судя по его лицу, он был не молод. Но мощная, хотя и укороченная фигура отметала мысль о какой-либо старческой слабости.

- Извини, брат, - сказал Вэл, - не знал я, что ты там есть, обидеть не хотел.

- Да ладно, - махнул рукой карлик. - Ты кто такой будешь?

Вэл и сам хотел бы это понять. Начиная с прошлой пятницы мир вокруг выдавал такие чудеса, что он уже не мог с уверенностью сказать что-либо о своей персоне. Но карлик поглядывал на него, ожидая ответа.

- Странник я, - сказал Вэл. - Не знаешь, далеко ли до ближайшего поселения?

2
Карлик сделал движение лысой головой, словно клюнул горбатым носом. И изогнув голову, уже совсем по-птичьи глянул снизу.

- Мил человек. Дык это от тебе зависит. Как порешишь, тому и бывать, - и ощерился в редкозубой ухмылке.

- Деда, а попроще нельзя? Ты сам-то кто?

Неожиданно изящным движением старец опустился на скрещенные ноги, сложил на колени здоровенные кисти, переходящие в мощные странно волосатые запястья: "А Смотритель я. Аарон… Почему ж нельзя?" – и прикрыл веки, удивительным образом напоминая сову. Или филина.

Разобраться не успел – с легким шелестом пришли в движение окружающие по бокам стебли. Некоторые, изогнувшись вверху, переплелись листьями, словно составив ажурную сеть многозвенных трубок. Другие охватили пространство спереди и сзади, вмиг возведя стены под зелёную крышу.

Ошалелый, Вэл постоял несколько секунд, прислушиваясь и осматриваясь одними глазами. Подошёл к зелёным стенам. Меж стеблями сохранялись крошечные просветы, пропускающие свет и воздух. Прильнув глазом к одному из них, даже что-то рассмотрел: колышущиеся зелёные массивы до горизонта. Попробовал раздвинуть, прогнуть, пробить. Покрывшись липким зелёным соком, понял бесполезность этой затеи.

С интересом глянул вниз, вспомнив про обычную земляную дорогу под ногами. И разочарованно присел, потом разлегся на спину, раскинув руки по все тому же зелёному ковру.

- Аарон? – спросил на всякий случай. Неожиданно последовал ответ:

- Чиво тибе, Странник?

- Ты и за мною Смотритель?

- Може… - концовка слова завершилась клёкотом и звуками, напоминающими редкие сильные взмахи крыльев.

- Смотритель, а кто… - свой же смех обрубил его на середине фразы. Перед глазами, словно наяву, предстала картина: равномерно и мощно машущий огромными лапами Аарон, свесив книзу смешно болтающиеся лапки, повернул голову и укоризненно посмотрел в его сторону.

Настроение сразу улучшилось. И, закрыв глаза, расслабился. Где-то вдалеке мельтешившие мысли тут же спикировали, выстроившись в ряд. Сначала хороводом прошлись Марютка, Лисёнок, Жираф, каждый по-своему улыбаясь: сложив ладони за голову и сладко потягиваясь, чуть раздвинула уголки губ Марютка. Что-то шептала, вопросительно смотрела и, улыбаясь во весь рот, качала головой Лисёнок. И, вплотную придвинув огромную и все равно изящную морду, в упор уставился синими-пресиними бездонными глазами Лютви. По очереди удалившись и переходя на орбитальное движение, они грустно смотрели, постепенно расширяя орбиту.

Потом появилась Вика. Усталая, растерянная, сразу атаковавшая беззвучными словами. Понимая, что это сон, Вэл приподнял голову, усмехнулся. Разгорячённая, она подскочила и от души залепила пощёчину. Не ожидавшая такой пакости голова резко и очень больно дёрнулась. Глаза тут же раскрылись и…

3
Травяного шатра не было. Он лежал на земле, а Марютка энергично хлестала его по щекам.

- Очухался, наконец, - с облегчением сказала она. – Кто тебя так отделал-то?
Осторожно приподнявшись на локте, Вэл огляделся. Он находился в палаточном лагере, том самом, в который нельзя было входить Лисёнку. В отдалении была видна граница карьера, за которым, похоже, начинались владения Матушки. Чуть ближе находился раскоп: в небольшом углублении несколько парней что-то осторожно высвобождали из земли, орудуя маленькими лопатками, похожими на шпатели, и метёлками.

От дальней палатки к ним подошел мужчина средних лет, склонился к Вэлу, привычно нащупал пульс, осмотрел глазные яблоки, слегка оттянув веки.

- Жить будет, - небрежно бросил в сторону Марютки. – Особенно если немного подкормить.

Марютка принесла откуда-то миску картошки с тушёнкой, хлеб и большую кружку ароматного травяного напитка. Только сейчас Вэл ощутил, насколько он голоден. Быстро опустошив миску, он с наслаждением сделал глоток. Напиток был горьковато-терпкий, бодрящий и освежающий.

- Это травяной чай, - сказала Марютка, усевшись рядом с ним со своей кружкой. - Светка собирает на той стороне карьера. Она у нас за повариху.

- Что здесь? – спросил Вэл, кивнув головой в сторону раскопа.

- Останки древнего поселения обнаружены, предположительно четырнадцатый век. Копаем вот, - пояснила Марютка.

- Вам рабочие не требуются? – неожиданно для себя сказал Вэл, - Я бы мог…

Договорились быстро. Тот же мужчина, что осматривал Вэла, изложил ему условия работы и оплаты, определил место в большой палатке, где уже размещались трое парней.

Появление Вэла никого особенно не заинтересовало. На расспросы парней рассказал, что накануне поссорился с женой, хватил лишнего и провёл ночь в карьере, чем и объясняется его плачевный внешний вид.

Одолжив у соседа мобильник, позвонил Вике на домашний и сообщил автоответчику, что жив-здоров, ненадолго уехал, не стоит о нём беспокоиться. Звонил днём, зная, что Вики дома не будет. На разговоры не было сил. Аналогичное сообщение оставил родителям. Им пришлось звонить несколько раз, прежде чем удалось услышать автоответчик.

В контору звонить не стал. Археологи документы не требовали, здесь всё было попросту. Начальник партии, он же по совместительству местный доктор, он же завхоз и бог знает кто ещё, Павел Павлович, которого все в лагере называли Палыч, выдал ему инструмент и определил фронт работ.

С утра Вэл вместе с археологами копал землю в местах возможного нахождения улочек древнего поселения, перетаскивал ящики с материалами, ходил за водой, выполнял разные мелкие поручения.

Поначалу от физической работы сильно ныла спина, на руках образовались болезненные мозоли. Но постепенно тело адаптировалось, Вэлу даже стали нравиться физические нагрузки. Это позволяло не забивать голову неудобными мыслями о доме, Вике, работе, странных происшествиях, сильно смахивающих на симптомы шизофрении.

4
Три ночи он проваливался в глубокий сон. На четвертую Марютка, ничего не говоря, лишь блестя бешеными глазами, втащила его за руку в женскую палатку. "Светки не будет два дня. Уехала в город за продуктами, да и так…" - шепнула в ухо, прихватывая мочку мягкими тёплыми губами.

Полночи она ему все-таки оставила. Утром лишь крутился в голове её давнишний вопрос: “Так зачем же?”. Да и каждое движение тела вспоминало то сухие, раскалённые, властные её губы, терзающие плоть. То нежную прохладу пальцев, легкими прикосновениями успокаивающими горящую кожу. То сильные требовательные пятки, вдавливающие в мякоть бёдер.

Незаметно пролетевший день. Солнце, мелькания движений работающего люда, теней. Незапоминающийся говорок кратких реплик, слабый ручеек послеобеденного трёпа. И её глаза, постоянно ловящие сбоку, сзади. Незаметные прикосновения.

И ещё более опустошающая ночь. Успокоившаяся наконец тигрица, изредка удовлетворённо помуркивая, придавила его левую руку своим роскошным телом, пропустив её меж грудей. И раскинутыми широко ногами задвинув его к краю палатки.
Сон не шёл. Лёжа на спине с раскрытыми глазами, под лёгкий звон совсем рядом заходящихся сверчков и кузнечиков, он впервые пожалел, что не курит. Как сладко было бы сейчас на глубоком выдохе отправлять под полог сложные дымные конструкции и следить за ними, а не пытаться разобраться с донимающими мыслями.

"Если Марютка – реальность, тогда и Лисёнок с Лютви – тоже, и минный обстрел с лазерной атакой были. Но почему не видно следов того нападения? Ведь всё было перепахано, искромсано – от и до. Да и где щель? Не случайно же она совсем не пострадала тогда. А только расширилась. Помнится, мелькнула еще мысль: "Только она и выиграла – укрепила свои позиции, прихватила еще пространства, - но больше всего беспокоил Аарон. - Не простой гномик. Или оборотень. Может местный колдун? Что значит – местный? А где он сам тогда сейчас возлегает?" На всякий случай покосился на раскинувшуюся Марютку. Хотя тяжесть на руке и так недвусмысленно всё трактовала.

И сосна. Тенью проскользнувшая мысль о ней сразу исчезла, и лишь осталось ощущение, что всё увязалось, улеглось в логическую взаимосвязь. Он даже поднял свободную руку: пальцы ничего не держали, тем более ускользнувшую мысль. Так с ним иногда бывало: говоришь что-то человеку, убеждаешь в чём-то. И вдруг обнаруживаешь, что мысль ушла, и ты не знаешь – как заканчивать фразу.

Зато пришло другое понимание: он опять плывёт по поверхности. Куда, зачем? Да ещё и Марютку прихватил. Нежность, всплывшая с её именем, тут же сменилась раздражением.

"Зачем она ему? И зачем он ей? Страсть, расслабленность, успокоение, та же нежность – все это дарила она ему. И этого было мало. А может – и вовсе не то."

5
Совсем не к месту вспомнилась Вика. Они по-настоящему познакомились на речной экскурсии прошлой весной. Он никогда не любил туристических экскурсий, да и сам мог рассказать о своем городе не меньше иного экскурсовода, а тут вдруг купил билет на экскурсионный трамвайчик. Весной и летом они курсировали по реке раз в неделю, по пятницам. Экскурсовод что-то настойчиво бубнил столпившимся у правого борта туристам. Вика стояла в отдалении от группы и, облокотившись о поручни, смотрела на дальний берег реки с дикими пляжами. Белое платье, светлые волосы, небрежно разбросанные по плечам. Она казалась смутно знакомой. Пока подходил – вспомнил. По ее взгляду понял, что она тоже пытается припомнить его. "Не подскажете, как пройти в библиотеку? – улыбнулся он. - Меня зовут Валерий, можно Вэл". – "Виктория… Вика", - похоже, она  тоже вспомнила и протянула ему маленькую тёплую ладошку. Вэл загрёб её в свои, поднёс к губам и поцеловал.

Отношения с Викой тоже развивались стремительно. Правда, скорость в большей мере задавал сам. Отчасти потому не мог разорвать их, уже рутину. Это казалось не честным... "Отношения" – ужасное слово, которым пытаются маскировать пустоту…
Пустота заполнила не только отношения с Викой. Она окружила его еще в Южной Осетии или даже раньше. Вошла в него, и может...

На улице что-то загрохотало, в прорезях полога сверкнули огненные сполохи.

- Опять началось! Скорее, уходи! – крикнула Марютка, быстро натягивая одежду и выбегая из палатки.

Вэл бросился следом и оказался в огненном столпотворении. Выстрелы, взрывы, грохот доносились со всех сторон. Комья земли выворачивались падающими снарядами, пылевые смерчи взвихрялись вверх, уши закладывал надсадный вой.

Марютка бежала куда-то со своей нелепой винтовкой. Внезапно она упала на колени, будто споткнувшись. Попыталась опереться на руки, но медленно сползла на землю лицом вниз.

- Не-е-т! – закричал Вэл.

Он старался бежать изо всех сил, но не мог приблизиться к ней. Словно прозрачная преграда вырастала между ними.

К Марютке уже бежал красноармеец. С разбегу – на колени, ухом к груди - дышит ли. Взвалил на плечо и потащил к краю лагеря за дальнюю палатку. - От сердца отлегло: жива, свои окажут помощь.

Собрав все силы, Вэл рванул к дальней палатке. Дышать было больно, перед глазами все плыло, но невидимая преграда поддавалась. У него почти получалось.

- Э, нет, милок, - раздался знакомый старческий голос, - это не твоя война. Пойдем-ка отсель, неровен час башку сложишь с твоей-то прытью.

6
В глазах прояснилось. Знакомая дорога. Большой гладкий валун у обочины. И Аарон, чуть нахохлившись восседающий на нем, аккуратно сдвинув ножки и придавив колени мощными руками.

Одним глазом с острым интересом наблюдал за Вэлом, другим уставился на дорогу.

- И что, болезный, так и будешь мыкаться и людёв мучить?

Ноги дрожали, и Вэл присел с краешка валуна, благо места хватало. Вместо трубчатолистых растений дорогу окружали поросли осоки, болотистые озерки и голые, высохшие деревца.

- Никак притопить порешил меня Ааронушка? С этим камушком? – грустно похлопал ладонью по нагретой все же шершавой поверхности. Подумав – прилег на спину.

- Как думаешь, зачем ты здесь? Что делаешь?

От неожиданного чисто говорящего молодого голоса Вэл даже чуть привстал - глянуть на старца. Других перемен не наблюдалось. Лишь только уже оба глаза смотрели вдоль дороги.

- Может, ты скажешь? Похоже, знаешь.

Опустив с колен руки и опёршись ими в камень, Аарон легко спрыгнул на дорогу.

– Я-то знаю. А надо б тебе знать… Ну да ладно. Пора мне, – и, перебирая мелкими шагами, быстро скрылся из виду.

Проводив его взглядом, Вэл вернулся в исходное, подложив ладони под голову. Организм явно не торопился рожать мысль. Но ему помогли. От мелких тычков-укусов он подскочил. Со всех сторон летели мелкие тычинки - или чёрт его знает, чем плевались в него тысячи окрестных стебельков осоки, извергающих острые наконечники своих стеблей. Обстрел усиливался. Уколы становились все ощутимее, особенно в открытые участки тела. Он бросился к подножью валуна, тщетно ища защиту, распластался по земле, закрыв голову руками.

Эскадрильным строем ходившие мысли рассыпались, словно тоже попали под обстрел. Лишь где-то вдали, под землей, нет же – под… замаячила тень той догадки, тогда чуть коснувшейся его. Стало совсем больно. Это были уже не нежные укольчики травяных стрелок. Как минимум шмелиные жала долбили его. Сопровождая невнятным шелестом. Не понимая, приподнял голову: какие-то маленькие, смутно знакомые человечки, оседлали все торчащие засохшие деревца и стреляли в него из духовых трубочек.

Рывком сев, прижал колени к телу, склонил к ним голову, обняв её окровавленными руками, и попытался отключиться от происходящего, пока голова еще подчинялась ему: "Сосна, засохшее русло…. Ну да же. Это ключевая точка. Через нее проходят оси миров - его миров, порожденных его мыслями, чувствами. Миров-отражений. Может и других миров, порожденных другими людьми. Заселённых…" Те, снаружи, совсем озверели. Он не осмеливался приподнять голову, чтоб понять, чем же теперь лупили по нему. Стремительно вспучилась мысль: "СОСНА", – и он отрубился.
….
Ласково пригревало уже спустившееся к противоположному склону солнышко. Спина привычно прижималась к бережно принявшему его ложу. Сквозь прикрытые веки он ощущал тепло, но не видел обычного оранжево-красного фона, сопровождающего прямое освещение солнечными лучами. Он открыл глаза. И сразу же упёрся взглядом в простирающуюся вверх Чёрную Полосу. Всю центральную часть по-прежнему сухого русла занимала на десятки метров расширившаяся чёрная щель. Над которой клубился полупрозрачный чёрный туман.

7
Вэл ошалело смотрел на заполненную водой щель, которую уже и щелью-то не назовешь, - настоящая речка. "Скоро все русло собой заполнит", - мысль обожгла неприятно и тревожно.

Впервые задумался, а что там, на другом берегу? Такой доступный раньше, по мере расширения чёрной щели он становился всё более недостижимым. "А скоро чёрный туман совсем сгустится, и даже видно не будет другого берега. Да и что там может быть? - Пустоши."

- Ну вот! – раздался рядом плаксивый детский голосок. Как мне теперь вернуться?
Рядом стояла Лисёнок в своем старомодном белом платьице, и уже собиралась расплакаться.

- Привет! – Вэл радостно подхватил малышку на руки. – С тобой всё в порядке?

- Нет, - сказала Лисенок, - мне надо перейти на ту сторону, а мостик теперь не построишь. Я буду потерявшейся, как Лютви.
Личико ее обиженно сморщилось. Вэл задумчиво созерцал водную преграду.

- А что на той стороне, Лисёнок? Зачем тебе туда?

- Там мой дом, – сказала девочка. - Я хочу домой, а не знаю, как. И Лютви бродит неизвестно где.

Она снова сморщила носик, собираясь заплакать.

- Подожди, подожди… - Вэл успокаивающе погладил малышку по пушистой взлохмаченной головке. – Мы что-нибудь придумаем. Должен же быть способ переправиться на другой берег. В крайнем случае, щель можно просто переплыть.

- Нет, – грустно возразила девочка, - в воду Чёрной Полосы нельзя входить, она потом не отпустит. Даже Лютви не входит, а он очень храбрый.

Внезапно на краю карьера раздался шум, и появился жираф. Его великолепный леопардовый мех был покрыт плотным слоем пыли, местами в шерсти торчали репьи.

- Лютви! - Лисёнок радостно кинулась к жирафу, желая его обнять, но, увидев, какой он грязный и неприбранный, остановилась и принялась отчитывать зверя. - Ты опять в пыли валялся! Лютви! Мне стыдно за тебя! Ты же не собака! Ты – жираф, и должен вести себя достойно!

Лютви молчал, виновато склонив головку с изящными рожками. Но синие глаза  выглядывали хитро и весело.

Исчерпав запас нравоучительных речей, Лисёнок извлекла из кармашка своего пышного платьица большой костяной гребень и скомандовала жирафу: "Ложись!"

Жираф послушно улегся на землю, и девочка начала расчёсывать его шерсть и выбирать из неё репьи. Лютви жмурился от удовольствия и пытался прихватить зубами кору сосны.

Вэл с улыбкой созерцал этот идиллический сюр, пытаясь сообразить, нельзя ли с помощью жирафа как-то переправить девочку на тот берег. Но подходящих идей в голову не приходило.

- Лисёнок, - спросил он, - а на лодке или на плоту переплыть Чёрную Полосу можно?
Лисёнок задумалась. "Не знаю, - наконец сказала она. - В воду Чёрной Полосы нельзя входить ногами, а можно ли по ней плыть, мне не говорили".

8
"Н-да… какая на фиг разница – плыть или ногами входить?"

- Скажи-ка, кнопочка, – он легко нажал указательным пальцем на её носик, вызвав мгновенную реакцию: расплывшийся до ушей рот, тут же щёлкнувший зубами. Он едва успел отдёрнуть палец. Скрывая смущение, наклонился вплотную, глаза в глаза, и с тайной в голосе прошептал: “А давно ты у сосны-матушки гуляешь?”

- Не-а. Может, месяц… Или два, – помолчав, перебирая пальцы и что-то шепча, добавила. - Сначала это место нашла… И вправду – Матушка, - кинула взгляд на сосну. - Потом– эта вода появилась. Мама говорит – от грозы.

- И как ты через неё перебиралась?

- Да просто – перепрыгивала. А потом… - глаза погрустнели, - после войны … мама запретила сюда ходить… Я ещё тогда потерялась… Еле выбралась домой.

- И как ты выбралась?

- Как стало совсем страшно, подумала: "Боженька, спаси, я домой хочу".  И… дома очутилась, – вновь сблизившись глазами, почти ткнувшись носом, прошептала, округляя глаза. - Здесь легко заблудиться. Идёшь-идёшь… и вдруг – совсем неизвестное место.

Заскучавший Лютви приподнял голову, и она переключилась на него, продолжив бережно вычёсывать его шёрстку.

Несколько минут каждый занимался своим делом. Наблюдая за их вознёй, Вэл прокручивал в голове услышанное. "Лисёнок, скажи ещё одну вещь, – она тут же уставилась в его глаза, строя рожицу. – А ты ещё бывала в том месте, где нас война застала? – головка медленно опустилась, руки продолжили вычёсывание. – Значит, была. И как там – всё по-прежнему разворочено? – молчание. – Не бойся, я не скажу твоей маме. Но мне важно знать. А как ты туда попала? – она подняла наполненные влагой глазки. – Ты была возле сосны, и тебе стало любопытно. И ты просто подумала про то место – ведь оно было здесь же? – глаза Лисёнка ожили, появился интерес. – И оказалась там? И стало снова страшно? И ты сразу захотела домой? – на каждый вопрос она чуть кивала головой. На губах вновь заиграла улыбка. – Там что-нибудь изменилось? – кивок вправо-влево.

Он протянул ей ладонь: "Домой пойдём?"

Она радостно вскочила. И тут же радостное выражение сменилось вопросительным. Доверчиво вложив свою ладошку в его, с ожиданием смотрела – что же дальше?

- А кто у нас мама?

- Моя мама мечтательница. И еще – писательница. А еще – счастливая женщина, – выпалила очередью. Он рассмеялся: "Это она так говорит? А ты повторяешь. Ты повторяшка?" – и снова засмеялся. Она подхватила.

Помедлив, все же решился: "А что с папой?"

- Папа улетел и потерялся, - на удивление её голос не опечалился, - ещё когда я совсем-совсем маленькой была.

- Так мама говорит? Ну что ж, пошли, - и шагнул в сторону Чёрной Полосы.

- Лютви, вставай. Мы возвращаемся… А как мы перейдём?

- Так ты ж сама рассказала – представим твой дом. И окажемся там… Только руку мою не отпускай и Лютви держи за ногу… А то мы потеряемся.

9
Тёплый смерч подхватил их и закружил невысоко над землей. Вэл крепко сжимал ручку Лисёнка. Мир вокруг менялся. Калейдоскопом сменяли друг друга высокие, прямо-таки огромные деревья с густым сочным подлеском, старый дачный поселок, современные малоэтажные постройки, река, крупные хищные цветы, всадники в шляпах с плюмажами, море, паруса, клёкот чаек на побережье и лазерные трассеры….

Вэл споткнулся, едва устояв на ногах, и тут же рухнул наземь, увлекая за собой Лисёнка. Над головой снова носились лазерные трассеры, совсем рядом грохотали взрывы, прозрачная вода Чёрной Полосы шла мелкой рябью, почти выплёскиваясь из своих чёрных гладких контуров.

"Что за чёрт! – подумал Вэл. - Мы никуда не ушли с Чёрной Полосы? Но почему? Девочка ведь перемещалась домой силой мысли…"

Короткими рывками он дотащил Лисёнка до взгорка и постарался устроить глубже под насыпь. Сам устроился рядом. Жирафа не было. Сердце болезненно сжалось, Лютви наверняка был убит, с его габаритами укрыться от стрельбы было просто негде. Словно прочитав его мысли, подала голос Лисёнок:

- Я отпустила Лютви. Он ушёл.

- Как? Куда? - до Вэла постепенно доходило истинное положение вещей.

- Куда хотел, - сказала девочка, старательно угнездяясь в своем укрытии, чтобы дать Вэлу больше места.

- А ты? Ты разве не хотела домой, к маме?

- Очень хотела, я просила боженьку и изо всех сил представляла себе наш дом, как в прошлый раз. Только не получилось, - огорчённо произнесла девочка.

"И не могло получиться", - понял Вэл. Не могло, потому что он крепко сжимал ручку Лисёнка, но не мог представить себе ее дом, его сознание выдавало картинки старого дачного пригорода, где в школьные годы он с родителями проводил лето.

- Послушай, - сказал он девочке, - давай попробуем ещё раз. Зажмурься, проси боженьку вернуть тебя домой и представь себя дома.

- Хорошо, - кивнула Лисёнок и попыталась ухватить Вэла за руку.

- Нет, - он мягко отстранил крошечную ладошку, - попробуй сама. Я следом… -
Он не успел договорить, как девочка исчезла. Вэл грустно усмехнулся.

- Вот так, - сказал он сам себе. - Нельзя попасть в чужой дом. Что же, будем искать собственный. И, выглянув из своего укрытия, он вгляделся в Чёрную Полосу.
Артподготовка закончилась. В клочьях чёрного тумана бежали солдаты. Они сходились в коротких рукопашных, падали, на их место вставали новые бойцы. Этот бой проходил в молчании. Тишина оглушала. "Уж лучше б грохот взрывов", - подумал Вэл. Смотреть на безмолвную схватку было мучительно.

Один из бойцов обернулся, что-то беззвучно крича бегущим следом, и Вэл узнал Лёшку. По спине побежали мурашки.

10
Мысли заметались. Но все задвинула одна: "Надо его оттуда вытащить". Некогда было разбираться – по-настоящему там идёт бой или нет. Он чувствовал – в каком-то смысле здесь всё по-настоящему. Оставалось понять – как это сделать. Как назло, разрывы вновь стали кромсать песок русла. Кому-то, похоже, было уже всё равно кого класть - своих ли, чужих.

"Это же мой мир, мое Отраженье! Здесь должно получаться. Во всяком случае – летать", – и на бреющем прямо над песком он полетел зигзагами, повинуясь чутью. Вытянув руки вдоль тела, изгибаясь при резких поворотах. Несколько раз это помогло – вывернулся прямо перед взметающимися и проходящими чуть выше стремительно расширяющимися воронками песка, осколков, дыма. И по-прежнему беззвучно.

И все же немного не успел. Лёшка лежал у самой щели, пытаясь отплёвываться от накатывающих волн. Отворачиваться он, видимо, не мог. Силы кончились прямо на глазах Вэла, плюхнувшегося в метре и подползающего к уже неподвижному телу. Тёмное пятно расплылось под лопаткой, но пульс прощупывался.

На всякий случай попробовал взлететь, взвалив Лёшку на плечо. Но, как и ожидал, ничего не вышло. Пришлось ползти, отталкиваясь пятками и рывком бросая тела вперёд.

До самого взгорка бог миловал. И он стал карабкаться вверх, цепляясь за корни. По сантиметру, но они поднимались. Силы закончились за метр до верха. Намертво уцепившись за корень одной рукой и с трудом удерживая тянущее вниз тело Лёшки другой, он не мог продышаться. Лёгкие судорожно вздымались мехами, но кислорода не хватало, всё тело напряглось натянутой тетивой. Ещё немного и что-то могло в нём порваться. Сверху постоянно сыпались сучья и ветки. Глаза запорошило, и они начали гореть.

"Всё как в тот раз", - мелькнула мысль... . Помогли старые армейские навыки: зацепился ремнем брюк за торчащий корень и удержался. Через несколько минут, а может часов, он всё ж сподобился на последний рывок. И перевалился на плоский, чуть с наклоном участок, пытаясь на инерции отползти подальше от края. И здесь везение кончилось. Что-то с треском падало с Матушки. "О, звуки появились. Опять ветка. Боженька, перенеси в другое мес..." – мощный удар в спину и…
…
Эти голоса могли принадлежать только ангелам. Впрочем, один был знаком.

- Алька, придерживай голову.

- Да, мамочка.

Боль прорезала всё тело, невольно застонал, закусил корень.

- Ничего-ничего, потерпи, милый. Мне ж надо хотя бы осмотреть. Алька, подай нож.

Лёгкий ветерок играл краями вспоротой рубашки, приятно холодил горящую спину.
"В этот раз посильнее шарахнуло, - почему-то жгло шею и правое ухо с виском. - Наверное, хлестнуло ветками”.

Прохладные пальцы побежали по бокам, осторожно поднимаясь к верху, туда, где зияла бездна, нет - клокотала лава в расширяющемся конусе, бывшем когда-то его спиной. Куда никак было нельзя. Потому что терпеть совершенно невозмо…

- Она спрашивает – где ваш билет? Такая женщина!! Говорю ей – вот справка, вчера с зоны откинулся. Она – плати, а то высажу. Стр-а-анно так смотрит. Я ей – месяц право имею ездить. Государство… - тихий голос лился неспешно, с лёгкой картавинкой, четко проговаривая слова, иногда незаметно вставлялись матерки. - Выхожу…, а уже ждут меня. Я им – справку, а они – в участок. Объясняю – выпустите же, не пил я, не буянил. …Ну, посидел часа три. Отдохнул. Хорошо так! Воздух другой. А так – всё, как там.

Вэл не удержался, приоткрыл свинцовые веки. В метре напротив – голый живот, туго перехваченный бинтами. Лёшка. Глаза закрыты, дышит тяжело, постанывая. Но дышит. Лицо спокойное, словно что-то хорошее видит или слышит. И рядом, прислонившись к сосне, боец со свежим бинтом на глазах. Покачивая головой, вещает почти в Лёшкино ухо.

- И здесь – всё как там и как там. Проволока, стенка, полоса – думаешь, отделяет? Везде перегородки, везде дубинки. Только воздух…. Дома он другой. Не как здесь и как там, – голос стих, перешел в бормотание. Вэл, уже уверенно, открыл глаза, опасаясь за рассказчика. Но с тем ничего не произошло,  лишь ощерился рот, открывая странные зубы – белые, крупные с черными миллиметровыми промежутками.
"Воздух. Никогда не думал о воздухе. А для кого-то, оказывается, - это дом,  свобода…"

Глаза сдвинулись в сторону. И выхватили чёрную фигурку на краю обрыва: чёрное платье по колени, с чуть приподнятыми плечами. Чёрные резиновые сапожки. Чёрные волосы, собранные на затылке пучком. И руки, вернее – пальцы, обхватывающие плечи. И смотрела она вдаль. Так смотрела…