След на земле. Кн. 1, ч. 2, гл. 35 Женское счастье

Глава  35  Женское счастье.

1
    То, чего никак не мог понять Егор, увидев Марину и её мужа в купе проходящего поезда, объяснялось довольно просто. Несмотря на бездорожье и непрекращающуюся метель, Николай Николаевич Решетников довёз молодожёнов до узловой станции Ртищево, сравни-тельно быстро. Еще до вечера они были уже на месте.  Повезло и с билетами, на что собственно и рассчитывал главбух, решая на какую станцию везти своих. В Ртищево, крупный железнодорожный узел, не то, что в Тамале, поэтому проходит больше поездов в разных направлениях, поэтому и оборот транзитных пассажиров всегда больше. Кроме того, Сизов сумел, пользуясь тем, что он военнослужащий, достать билеты в мягкий вагон скорого поезда, что было, конечно, дороже по цене, но это повысило его авторитет в глазах и жены, и тестя. В мягком вагоне, в отличие от плацкартного, было значительно комфортнее: тепло, чисто, и три раза в день поили бесплатным чаем с сахаром. Марине купе очень понравилось. Правда, оно было рассчитано на четверых пассажиров, но когда они с Иваном в него сели, попутчиков не было. О нём подумала с уважением: находчивый, пробивной, внимательный. Значит, мне с ним должно быть легко.
    Поезд отходил со станции Ртищево с началом сумерек. Отец, посадив их в вагон, тронулся в обратный путь. И поскольку метель не унималась, Марина беспокоилась, как он доберётся домой? Иван и здесь проявил некоторую деликатность.
    - Не беспокойся, дорогая. Твой отец очень умелый и надёж-ный мужчина, - ласково и, в тоже время уверенно, сказал он. – С ним ничего не должно случиться.
    Такой отзыв об отце тоже порадовал её. Он явно набирал положительные баллы в её глазах. Ещё в дорогу он купил парочку журналов и самый интересный протянул Марине.  Пока они ехали вдвоём, без посторонних, в купе можно было переодеться, не стесняясь, и вести себя раскованнее, чем Иван постарался воспользоваться приобняв молодую жену. Но Марина отвела его руки в стороны, чувствуя некоторую скованность, и стала расспрашивать его подробней о житье-бытье на Дальнем Востоке, о Хабаровске, о службе в Армии.
    О Дальнем Востоке Иван рассказывал много и достаточно интересно. Он только не сказал ей, что всю информацию сам получил от политрука Марченко, родившегося и выросшего в городе Спасске, поскольку сам никуда из Хабаровска не отлучался, да и в самом Хабаровске был всего несколько раз в увольнении. Поэтому о городе рассказал значительно меньше. Несмотря на то, что Марина несколько раз намекала ему рассказать о квартире в центре Хабаровска, о её расположении, удобствах, близости к магазинам и театрам, Иван под разными предлогами переходил на другие темы, тем самым ещё больше интригуя свою молодую жену. А вот о своей работе и военном городке, в котором служил, рассказал значительно подробнее. 
    Марина без особого интереса слушала о том, что её не интересовало. В эти минуты она ловила себя на мысли, что думает о Егоре. «Куда он делся? Что с ним? Неужели из-за её поступка решил наложить на себя руки? Подумала, что сама на его месте, вряд ли смогла бы поступить подобным образом. Всё-таки любовь рано или поздно проходит, а жизнь даётся один раз, и её не вернёшь, не начнёшь заново». Чтобы отогнать эти колючие мысли, косвенно указывающие на её виновность, она снова переключала внимание на мужа, надеясь представить свою будущую жизнь с ним на новом месте в Хабаровске. Иван тем временем рассказывал что-то о художественной самодеятельности в части, о том, какое участие в ней принимают все жены военнослужащих, и какое внимание этому уделяется командиром части.
    «Причём тут часть? – думала Марина, - Причём жены военно-служащих, и какое мне дело, что там думает их командир, если я буду жить в городе, а не в казарме?
    - Ты мне, все-таки расскажи о квартире. Какие в ней комнаты? Куда выходят окна, на юг или на северную сторону? – Марине очень не хотелось, чтобы окна их квартиры выходили на северную сторону. В таких комнатах всегда сумрачно и неуютно,  и жить в них неприятно. Разве что, спать.
    Ивану, уже в который раз, было неудобно переключится на другую тему, да и темы казались все исчерпанными. Поэтому ему ничего не оставалось, как вкратце обрисовать расположение окон своей фанзы в военном городке. К счастью, все окна в ней выходили на юг, что обрадовало Марину. А Ивану вдруг припомнилась двух-комнатная изолированная квартира бывшего командира роты, к которому он много раз приходил с поручениями.  Как он входил в небольшую, всегда тёмную, квадратную прихожую, от которой тянулся узкий коридор, освещённый всегда одинокой электрической лампочкой. От коридора с левой стороны располагались поочерёдно две небольшие комнаты, одна из которых служила спальней, далее еще одна комната, в которой располагался туалет, и заканчивался коридор просторной кухней столовой. За столом сидят хозяева и кушают, а кто-то в это время сидит в туалете «по-большому». Противно. Вот его фанза Ивана вполне устраивала.
    Проводница принесла чай. Марина открыла чемодан, в котором были сложены продукты, и снова вспомнила о любимом Ёрке. «Где-то он сейчас голодный и холодный. А ведь его дружки Шурка Змей и Толик Сладенький и их с Иваном могли сделать тоже холодными. Не зря его тётка Ольга прибежала ни свет, ни заря предупредить, что те собираются их убить. И как у Егора, такого умного и доброго, справедливого парня, которого уважала вся деревня, были друзьями такие злобные и противные, мстительные головорезы? Сейчас мы, слава Богу, ускользнули от них. А как же потом? Теперь, что мне домой уже не вернуться? Даже в отпуск? А если жизнь с Иваном не сложится, куда мне деваться?
    - Ты что-то сказала? – спросил Иван.
    - А, нет. Это я так, про себя, - Марина и не заметила, что рассуждала вслух.
    Вскоре, на станции Тамала, где была короткая остановка, она в окне увидела лицо Егора. Мимолётный взгляд привёл её в трепет. Она не поверила глазам. Потом, когда снова взглянула на окно, ничего кроме мрака не увидела. Это видение она отнесла на счёт растревоженного воображения. Но на её тревожное состояние обратил внимание Иван.
    - Что с тобой, дорогая? – спросил он. – Тебе плохо?
    - Мне не по себе. Запри двери.
    - Чего-то боишься?
    - Мне показалось…. Нет, нет.... Это просто от усталости.
    - Не волнуйся, я тебя никому в обиду не дам, - постарался успокоить её Иван, но дверь купе всё-таки запер на защёлку.
    В Кирсанове на очередной, короткой остановке в дверь купе постучали.
    - Не открывай, - испуганно вскрикнула Марина. – Они убьют нас.
    - Кто они? – не понял Иван.
    - Егор и его дружки. Они здесь. Я видела их в Тамале за стеклом. Они нас всё-таки  выследили. Узнали, в каком купе мы едем и пришли убивать, - на Марине не было лица, и вся она дрожала от страха.
    В дверь постучали настойчивее. Сизов растерялся. Он не знал, как поступить. Что, если Марина права. Она же хорошо знала местную шпану. Он снова пожалел, что не купил на чёрном рынке в Хабаровске наган и патроны.
За дверью всё стихло и даже показалось, что стали удаляться какие-то шаги. Но оба они уже были взвинчены до предела. В эти минуты ничего кроме грозящей опасности в голову не приходило.  Но через пару-тройку минут ручка двери повернулась, и дверь распахнулась.  На пороге стояла суровая проводница с лицом прокурора. У неё за спиной стояли пожилые мужчина и женщина.
    - Вы, что это, молодые люди, не слышите, что к вам стучат? Если спите, двери не закрывайте, - назидательно сказала она, - купе не только для вас предназначено.
    - Да…, мы…, - мямлила Марина, не зная, что сказать в оправдание.
    - Проходите, товарищи. Вот ваши места, - проводница пропустила в купе мимо себя пожилую пару. – Располагайтесь, отдыхайте.
    У Марины отлегло от сердца.

2
    На десятый день путешествия, поезд, наконец-то, остановился у железнодорожной платформы станции Хабаровск.
    - С приездом, - шутливо приветствовал Иван супругу. 
    - Наконец-то! Вот уж не думала, что в поезде можно так сильно устать, - ответила Марина. – Быстрее бы добраться до квартиры. Так хочется залезть в ванну и искупаться, переодеться, покушать хорошего домашнего борща.
     Иван промолчал. И то и другое, о чем так мечтала Марина, по приезде на место было невыполнимо. В его фанзе не было ванны. В его фанзе не было и посуды, в которой можно было бы сварить борщ. Да и продуктов к нему. «Хотя с борщом вопрос ещё как-то можно решить. Пойти с котелком в солдатскую столовую и оттуда принести. Будет ли он по вкусу, вопрос второй, - думал он. - Наверняка будет отличаться от домашнего, но если сильно проголодаешься, вполне может сойти за домашний. А вот с ванной… проблема. У него простого корыта даже нет. Придётся её вести в баню, если не закапризничает.
     Хабаровск был огромным. По первому впечатлению, раз в шесть больше Балашова. Только какой-то безалаберный, не однородный. Рядом с домами-великанами, теснились  избы столетней давности.
     На вокзале такси, о которых рассказывал ей Иван, не оказалось. Пришлось ему сговариваться с извозчиком, чтобы тот довёз их до военного городка. Они долго спорили, видимо торгуясь, а Марина оглядывалась по сторонам, знакомясь с новым городом. Её удивило, что на улицах лежал довольно толстый слой снега, а у извозчика лошадь почему-то была впряжена не в сани, а в телегу. На неё погрузили свои чемоданы и узлы, уселись рядом и поехали. Ехали медленно, и Марина смогла разглядеть этот огромный город. Ей было и грустно и смешно. В одном городе уживались строения разного калибра. Чёрные от времени, ветхие лачуги девятнадцатого века с кирпичными многоэтажными домами двадцатого века. Также несуразно смотрелись допотопные телеги, управляемые такими разномастными ломовиками и современные блестящие легковые автомобили, за рулём которых были элегантно одетые водители.
    На улице Ленина  эта разница была заметна особенно. Здесь среди высотных домов ютились самые настоящие шалаши похожие на стога сена на Саратовских лугах. А когда свернули на одну из улочек, за пятиэтажками открылся целый посёлок таких шалашей. Иван назвал этот посёлок Шанхаем. Необычное название.
    - Но, насколько я помню, Шанхай это китайский город? – удивилась Марина.
    - Посёлку дали такое название в насмешку, - объяснил ей Иван. – Ведь строили его и жили в нём, в недалёком прошлом, действительно китайцы. Их выселили отсюда, когда начался конфликт с Китаем из-за железной дороги, построенной нами до Харбина. Сейчас здесь живут в основном русские и украинцы. А эти диковинные строения называются фанзами. Они, кстати, довольно удобны для жилья.
    За Шанхаем открывался военный городок. Его почему-то называли Волочаевским. В Хабаровске были и другие военные городки и каждый имел своё название. Настроение Марины значительно ухудшилось. Ведь она надеялась жить в большом и красивом городе с большими магазинами и театрами, музеями и ресторанами. Её разочарованию не было предела. Её везли на самую окраину города, за какой-то Шанхай. Впервые она с теплотой вспомнила свою деревню, где её любили и она жила на всём готовеньком. Теперь же она  пожалела, что согласилась на всю эту авантюру. 
    У шлагбаума извозчик остановился. Из будки вышел красноармеец с винтовкой и стал проверять документы. Переговорив с Сизовым, он снова зашёл в будку. Минут через десять он снова вышел из своего убежища и поднял шлагбаум. Груженая телега въехала в расположение военного городка, а Иван сопровождал её пешком. Проехали четыре двухэтажных дома, миновали низкие и плоские бараки, именуемые казармами, и въехали на улочку, по обе стороны которой тянулись одинаковые фанзы. У второй от края подвода остановилась.
    - Вот мы и дома! - нарочито весело воскликнул Иван.
Марина удивлённо смотрела на мужа. Она допускала, что может обмануться в своих ожиданиях, жить со старшиной-сверхсрочником в благоустроенной квартире, в центре большого города. Всё-таки старшина не такая уж большая армейская величина, чтобы ему дали квартиру в центре города. Но даже в самых плохих мыслях не ожидала, что будет жить у чёрта на куличиках в шалаше. 
    - Это наш с тобой дом, - кивнув на шалаш, сказал Иван.
    - А твоя тётка Ольга уверяла, что твой дом в центре Хабаровска, - с сарказмом, на который только сподобилась, сказала Марина. - А в нём трёхкомнатная изолированная квартира.
    - Она ошибалась, - как можно любезнее ответил Иван. – Воинские части никогда не базируются в центре города. Да и холостякам квартиры давать не положено. Но ты не волнуйся. Я уверен, что со временем наша фанза тебе непременно понравится. Она самая лучшая в посёлке.
    - Это, чем же?
    - Поживёшь, увидишь, - неопределённо ответил Сизов. – А вон моя казарма, - кивнул он на один из бараков, до которого Марине не было никакого интереса. Она даже не повернула головы в ту сторону. Ей хотелось плакать. Она чувствовала себя одинокой и обманутой.
    - Да не расстраивайся так, Мариночка. Это с виду наша фазенда кажется маленькой и неказистой.  А внутри она очень даже удобная и, главное, тёплая.
    - Сомневаюсь, - сухо ответила Марина.
    Распахнув двери своего жилища, Иван предложил Марине первой войти в него.
    Фанза, конечно же, не квартира со всеми удобствами в многоэтажном доме, но жить в ней было можно. Марина это признала. В ней было тепло, сухо и чисто. Мебели маловато. Всего-то: миниатюрная печка, стол с двумя табуретками, добротная широкая кровать с панцирной сеткой. На столе электроплитка и чайник. Это уже кое-что. В любое время можно согреть чай, приготовить еду.
    Красноармейцы, увидев своего старшину, помогли разгрузить и внести в фанзу вещи. Сизов внимательно смотрел на жену. Он понимал, что жильё ей не понравилось, и чувствовал свою вину перед ней.
    - Если тебе тут не нравится, у нас есть возможность переехать в Петропавловск-Камчатский. Мне там точно предлагали место с квартирой в центре города.
    Марина иронично ухмыльнулась.
    - В городе Чукчинске, в двухэтажном чуме?
    - Не надо, Марина. Не язви. Я понимаю твое недоверие, но в этот раз я говорю правду. Могут, конечно, обмануть, но обещали серьёзно.
    - Поживём пока здесь. Посмотрим, как будет складываться, - сдалась Марина. – А уже дальше видно будет.

3
    Волочаевский военный городок жил размеренной жизнью. Вся жизнь в нём проходила строго по распорядку. От подъема до отбоя всё расписано по часам. Ровно в пять часов утра Иван поднимался с постели, осторожно одевался, стараясь не разбудить жену, и тихо уходил на службу. В пять тридцать, согласно распорядку дня, он поднимал роту и вёл её на физзарядку, которая длилась двадцать минут.  Потом распускал бойцов на утренний туалет, после которого проводил в казарме утренний осмотр по форме 20. Проще говоря, проверка на вшивость. Слава Богу, за последние пять месяцев, в роте вшей ни разу не обнаружилось. После этого под строевую песню вёл роту в столовую на завтрак, а уже после столовой, передав личный состав подразделения в распоряжение политрука для проведения политзанятий, в семь утра, шёл домой завтракать сам.
    Прежде чем садиться за стол, он раздевался, нырял в постель к Марине под одеяло и занимался с нею любовью. Только через час-полтора они вставали, и пока Марина умывалась и приводила себя в порядок, Иван готовил для них завтрак. После завтрака, если оставалось время, они снова заваливались в постель. К десяти часам Сизов снова уходил в казарму. А Марина, оставаясь в постели, открывала книгу и принималась читать. Прочитав несколько страниц, она засыпала.  Новая жизнь старшине Сизову очень даже нравилась. Похоже, нравилась она и Марине.
    Молодая жена особой работой по дому себя не утруждала. Конечно,  она иногда убиралась, кое-когда готовила, без особого рвения, ибо у Ивана это получалось лучше, но больше всё-таки отдыхала, лёжа на кровати. Вскоре она стала замечать, что подобный образ жизни её угнетает. Вместе с ленью, её одолевала скука и безразличие ко всему, что её окружало или происходило в городке. Ко всему прочему у неё нарушился сон. После дневного сна она не могла нормально спать ночью, появилась бессонница  и ещё, что самое ужасное, она обратила внимание, что толстеет.
    «Ого, да я поправляюсь, как на дрожжах. Что же со мной будет лет через пять? – спросила он себя. – Я стану полнее матери? Меня тоже станут называть кубышкой? Но я же ещё молода и не хочу этого. Господи, не допусти. Вразуми, как избежать полноты, лености, этой постоянной сонливости и скуки».
    Вот и сегодня, она проснулась рано, вместе с Иваном. Только он убежал на службу, а она тщетно пыталась снова уснуть. Решила попробовать сделать физзарядку, тем более, что Иван в это время как раз будет её проводить и она сможет увидеть какие упражнения нужно выполнять. Одно из окон выходило на спортивный городок, где занятия проводили и другие подразделения. Но сегодня почему-то занятий не было и Марина, как могла самостоятельно сделала несколько разминочных упражнений, но быстро устала и решила снова отдохнуть с книжкой в руках. «А вдруг получится ещё вздремнуть?»
    Но до прихода Ивана уснуть так и не смогла. Иван пришёл, как обычно и быстро забрался к ней под одеяло. Он был расположен заняться привычными упражнениями с Мариной, но прежде она поинтересовалась, почему сегодня не было занятий с ротой на спортивном городке.
    - Если температура воздуха ниже двенадцати градусов, я на улице зарядку не провожу. Делаем её в казарме.
    - А если, предположим, десять градусов или восемь? Физ-зарядка проводится?
    - Проводится. А почему ты спрашиваешь?- удивился Иван.
    - Теперь мне ясно, почему  красноармейцы кашляют и сопливят. Вы варвары. Вы их совсем не жалеете. В одном нижнем белье выводите на мороз и… «Раз, два, поставить ноги на ширину плеч. Делай, как я…»
    - Тут ты не права, дорогая. Во-первых, это не чья-то прихоть, и уж тем более не моя, выводить бойцов на зарядку в такой мороз до двенадцати градусов. Это правило основано на разработках Министерства здравоохранения Союза. Красноармейцы таким образом закаляются и впредь не болеют. А во-вторых…, боевые действия проводятся и зимой. Враг выбирает всегда самое неудобное время. Вот мы и готовим бойцов к войне в любое время года. Если не закалять сталь, она становится хрупкой и не выдерживает силу удара. Так и люди. Они тоже должны быть крепче стали.
    С доводами мужа Марина не могла поспорить. «Действительно, в армии все должны быть готовы к войне в любое время года и в любую погоду. Ведь и командиры принимают участие в занятиях на улице вместе с бойцами. Вот я ни разу не видела у Ивана намёка на простуду. Значит,  он закалён. И если, не дай Бог, случится война, будет готов на все сто процентов. Наверное, и я, как командирская жена, должна быть готова к войне. Может и воевать придётся. Конечно, в атаку бежать не придётся, но вот отражать наступление врага должна уметь. Всё-таки надо продолжать заниматься физ-зарядкой. Нужно пересилить лень и заставить себя через «не могу».
    В данный момент она решила сделать необходимые упражнения в паре с Иваном в постели. «А что? Это тоже физическая нагрузка. К тому же приятная».
После «физзарядки», пока Иван занимался готовкой завтрака, Марина включила радио. Там тоже подошла  к концу физзарядка, и женский голос призвал заниматься ею регулярно. «Что же, завтра и я присоединюсь к вам,» - сказала себе и неизвестному ей диктору.
    Она сдержала слово и со следующего утра приступила к регулярным занятиям. Ей был интересен результат, и он не заставил себя ждать. Она довольно скоро ощутила  прилив сил и бодрости. Нормализовался сон и, как ей показалось, даже полнота пошла на убыль.
    Иван приходил обедать в третьем часу, когда рота уже была накормлена,  и приступала к очередным занятиям, либо по огневой, либо по тактической подготовке. И всё повторялось. Полчаса уходили на занятия любовью, полчаса на приготовление обеда, полчаса на обед, и ещё час на отдых, чтение газет, журналов и написание писем родным и знакомым.  К пяти часам Иван снова уходил в казарму и находился там уже до отбоя. Эти последние часы были для него самыми тяжёлыми. Помимо того, что нужно было заниматься личным составом: водить роту на ужин, подготавливать к несению караульной и дежурной службы, заниматься вечерней прогулкой и проверкой личного состава, нужно было ещё участвовать в командирских занятиях, получать указания от командиров на получение материалов для хозработ, на починку инвентаря и имущества и прочие текущие работы, в том числе подготовку и проведение помывки красноармейцев в бане и смены белья.
    Домой он приходил в одиннадцатом часу усталый и сумрачный, а иногда угрюмый и задумчивый.
    - Что с тобой милый? – как-то спросила его Марина приобняв.
    - Получил замечание от дежурного по части, за то, что рота плохо прошла строем при отдании чести и это уже не в первый раз.
    - Подумаешь? Нашёл из-за чего расстраиваться. Не переживай. В следующий раз пройдут лучше, - пыталась успокоить его Марина.
    - В следующий раз может и будет лучше, только мне замечания ни к чему. Комроты хотел выдвинуть меня на офицерскую должность, а при наличии замечаний, мне это звание может помахать ручкой.
    - Не вешай носа. Если командир тебя выделил и наметил на повышение, то от одного замечания его мнение к тебе не изменится.
    Как ни старалась Марина преодолевать однообразие и монотонность своей жизни, но обыденность и скука брали верх над её усилииями, отбивая всяческий интерес к делам. Но как только она бросила упражнения, почувствовала, что снова поплыла вширь, как дрожжевое тесто.
    «Что же делать? Чем бы себя занять? Может быть, устроиться в городе на какую-нибудь работу? Но я ведь ничего не умею делать», - раздосадованная своей никчемностью она даже всплакнула.

4
    Вечером, когда Иван ушёл в казарму, она прилегла почитать и уснула. Но проспала недолго, так как была разбужена стуком в дверь. «Кто бы это мог быть, - растерялась она спросонья. – Иван всегда заходит в дом без стука». Стук повторился. Потом ещё и ещё раз. Марина поднялась, накинула на плечи халатик и пошла, открывать дверь. «Да кто же это такой настойчивый?» - терялась она в догадках.
    Открыв дверь, очень удивилась. На пороге стояла женщина средних лет приятной наружности. Дама держалась довольно уверенно, в отличие от растерянной Марины не понимавшей, что от неё нужно неизвестной женщине. Та поздоровалась первой, и Марина вынужденно ответила на приветствие.
    - Присядем, - женщина явно умела брать инициативу в свои руки, и не дожидаясь от хозяйки каких-либо действий решительно мимо неё прошла в комнату. Марина просто шла за этой дамой следом, не зная даже как себя нужно вести.
    - Меня зовут Марфой Алексеевной, - оглядывая комнату и её убранство, говорила женщина. Наконец, закончив быстрый осмотр, остановила свой взгляд на Марине, - я жена комполка полковника Колосова. Одновременно являюсь председателем женсовета нашего военного городка.
    - А я, Марина, жена старшины сверхсрочной службы Ивана Сизова., - под строгим взглядом этой уверенной в себе дамы она чувствовала себя провинившейся школьницей.
    - Приятно познакомиться, - неожиданно улыбнулась Марфа Алексеевна. Но в её голосе, тон начальницы не изменился. – Скажите, Мариночка, вам бездельничать, здесь не надоело?
    Ошарашенная прямым вопросом Марина, оторопела и неопределённо пожала плечами, не зная, что ответить. В голове же возникла колючая мысль: «Ну вот, неужели ещё одна посчитала меня ленивицей? И что мне теперь делать? Идти на завод работать уборщицей?»
    - Петь умеешь, - всё так же, прямо в лоб, спросила жена комполка.
Марина удивленно вскинула брови. Каждый вопрос непрошен-ной гостьи ставил её в тупик.
    - А танцевать?.. Тоже не умеешь?.. А стихи читать? – недоуме-ние уже читалось во всём облике этой властной женщины.
    - Как вам сказать…, - замялась Марина, - Среди друзей и подруг, и в школе, и после неё меня выделяли в лучшую сторону и за пение, и за танцы, и за… остальное, - на щеках Марины выступил румянец от непривычной похвалы самой себя.
    - Ну, слава Богу! – с облегчением вздохнула Марфа Алексеевна, снова надевая на лицо широкую белозубую улыбку. – Выходит,  ты всё умеешь. А я уж, грешным делом  подумала, что ты немая. Значит, милочка, с этого дня можешь считать себя членом кружка полковой художественной самодеятельности. Через час, ровно в двадцать ноль-ноль, жду тебя в клубе части. Надеюсь, ты знаешь, где он находится. Кино по выходным ходили смотреть? Ну вот, в вестибюле меня найдёшь. И смотри, не опаздывай. Теперь ты не просто жена старшины сверхсрочной службы Сизова, а член нашей полковой семьи.
   Хлопнув нежно Марину по плечу ладошкой и бросив «До встречи», председатель женсовета также решительно направилась к выходу, как и входила в комнату.
    Марина и ответить ничего не успела: ни согласиться, ни отказаться. Видно в армии так положено. Тебе приказали и ты выполняешь. Однако данный приказ не противоречил её собственному желанию вылезти из скорлупы своей фанзы и появится на людях, и самое важное, изменить свой образ жизни. Тут же взялась приводить себя в порядок для выхода в люди. Перво-наперво, занялась причёской. Ей она всегда придавала первостепенное значение. Волосы были её козырной картой. Вьющиеся и пышные от природы, они очень украшали её, когда были расчесаны. Потом стала примерять платья. Ей хотелось, конечно же, выглядеть понарядней, чтобы произвести на командирских жён и других участников кружка выгодное впечатление.
    Но на репетицию полковой художественной самодеятельности собрались не только командирские жёны, как предполагала Марина, но и рядовые красноармейцы, и сержанты, и лейтенанты, и даже два капитана.  Марину все встретили доброжелательно, а кое-кто и с восхищением. Она это сразу заметила и ощутила в себе прилив гордости и радости. Один высокий симпатичный лейтенант вообще не отводил от неё взгляд. Похоже, был сражён её красотой наповал. 
    Руководитель художественной самодеятельности, профессиональный артист Иван Аристархович Полынин, мимолётно поверив ее вокальные данные, сразу же распорядился включить Марину в вокальную группу. В драмкружке выяснилось, что нет подходящей кандидатуры на роль бесприданницы, а вот Марина, оказывается, подходила на неё по всем статьям. Танцорам она тоже очень приглянулась - хорошо чувствовала ритм. Такое внимание льстило, будоражило воображение.
    Все участники самодеятельности Марине тоже понравились, и первые репетиции привели её в восторг. Но и её взгляд выделял среди всех того самого высокого лейтенанта Кутового, который не сводил с неё глаз. Кто-то уже успел представить его, как отличного стрелка и лучшего ухажера. Ей и самой было видно, что командирские жёны увлечены им. Они сами пожирали его взглядами, как он пожирал её, и это обстоятельство льстило ей ещё больше. Ведь она точно ему приглянулась, а это возвышало её над другими.
    Репетиции в полковом клубе проходили почти ежедневно, ведь готовился большой концерт к Празднику солидарности трудящихся, дню 1 мая. А следом за ним должен был состояться всеармейский смотр художественной самодеятельности края. Марина везде преуспевала. У неё все получалось. Она слышала вокруг себя только восторженные реплики и сравнения с выдающимися артистами современности. Каждое её выступление, будь то исполнение патриотических песен, или чтение стихов Пушкина и Багрицкого, или танец «Лебёдушки» сопровождалось бурными аплодисментами.  Она чувствовала себя звездой  и за спиной вырастали крылья. Иван Сизов, её благоверный супруг, вытеснялся на второй план.
    Он это, несомненно, чувствовал и заметно переживал, втайне ревнуя Марину к известному сердцееду лейтенанту Кутовому. Нет, он не упрекал жену за чрезмерные и частые задержки в клубе, за неприготовленные обеды и ужины, заброшенные домашние дела. Не устраивал скандалов, когда видел её провожатых. Он здраво рассуждал, что этим жену рядом не удержишь, а вот потерять её значительно легче, как и потерять уважение к себе однополчан.
Как-то в воскресение, когда проходила генеральная репетиция всех номеров, Марина пробыла в клубе с самого утра до позднего вечера. Ивану стоило больших трудов  и нервов удержать себя дома и не пойти в клуб.
Наконец, она появилась возбужденная и радостная.
    - Извини, дорогой, что задержалась и заставила тебя целый день скучать одного. Мы, правда, долго репетировали. А этот лейтенант Кутовой, как будто специально делал ляпы. Он такой смешной. А ещё прилипала. Мне всё время приходилось от него сбегать.
    - Может, тогда тебе прекратить эти походы в клуб? Зачем всё время испытывать неудобства от назойливых прилипал и сбегать от них? 
    - Я бы может так и поступила, но Марфа Алексеевна меня не отпустит. Я ведь у них на главных ролях, а концерт и конкурс на носу.
    - Так пусть она сама эти роли играет. Ведь если ты заболеешь, тебя всё равно должны будут заменить?
    - Да, что ты говоришь? Она уже стара для этих ролей.
    - Чепуха. Я сколько раз видел старух и постарше Марфы в ролях невест.
    - Но у нас нет же необходимости старухам играть невест. Для этих ролей я как раз и выбрана. И потом, дорогой, попасть Марфе в немилость весьма опрометчиво. Это может сказаться и на твоей карьере, - Марина приласкалась  к мужу. – Не сердись. Как только пройдут все эти концерты и спектакли, я снова сяду дома и буду жиреть, как клуша. Ты потом и сам поймёшь, что мне лучше для здоровья быть при деле. А творческая работа мне больше всего подходит.
    - Ладно. Есть хочешь?
    - Конечно. А ты что-нибудь приготовил?
    - Ну, кое-что приготовил.
    Марина села за стол и пока Иван суетился, разогревая ужин, пристально смотрела на него. В его глазах она заметила тоску и опустошенность. Ей стало жаль его. «Ведь он, в принципе, старается для неё, как может и при этом не устраивает сцен. А вот она, ведёт себя по отношению к нему неправильно. Пусть большой любви у них нет, да в общем-то, и не было, но в то время, когда она не была занята в художественной самодеятельности, их отношения были более нежными и страстными.  И потом, он остается её мужем, всем её обеспечивает, поит, кормит, одевает, обувает. Его бы приласкать беднягу. Но что я могу с собой поделать, если не хочу без любви?»
    Последнее время она была больше расположена к весёлому лейтенанту Кутовому, который не переставал проявлять к ней повышенное внимание. Он её дразнил, веселил, но пока держался на расстоянии, просто привлекая её внимание к себе, как бы приучая к своей особе. Он приглашал её на танцы, рассказывал интересные истории и весёлые анекдоты и выжидал, когда она подпустит его ближе, когда она сама сделает шаги к более близким отношениям. Эта тактика молодого Донжуана срабатывала не раз, хотя применял он её только к замужним женщинам. Незамужних он завоевывал с наскока, а легко завоевав и покорив, также легко оставлял позади, двигаясь к следующему бастиону.  Предпочтение он всё-таки отдавал женщинам в возрасте, а лучше всего замужним. Здесь ему нравился сам процесс медленной красивой осады, когда женщина подавалась его чарам и сама шла к нему завороженная, как кролик в пасть удава. Здесь ему нравился и риск, попасть на месть мужа-ревнивца, но хорошо физически развитый и владеющий приёмами боевого рукопашного боя, он не боялся быть побитым. А жены таких мужей придумывали самые изощренные способы залезть к нему в постель и выдавали такие приёмы сексуального искусства, такие фокусы виртуозного интима, на которые не способна ни одна молодая девчонка.

5
    Отношения с Иваном значительно улучшились и потеплели, когда концерты и конкурсные спектакли остались позади и осада Кутового заметно ослабла. Кроме того её Ивана произвели в лейтенанты и назначили заместителем командира роты. В этот день в их фанзе не закрывались двери. Приходили с поздравлениями не только лейтенанты, но и старшие по званию офицеры, и даже сам командир полка полковник Колосов со старшим батальонным комиссаром Бродским. И каждого гостя Марина, как рачительная хозяйка, угощала водкой и коньяком на выбор.
    - Если наверху узнают, что мы с тобой закусывали коньяк солёным огурцом, нас исключат из армии, - смеясь, говорил Бродский командиру полка. 
    Услышав мельком эту фразу, Марина растерялась. Выходит, она делает что-то не так, если начальникам Ивана грозит опасность быть исключенными из партии, а значит и снятие с занимаемых должностей. Это она усвоила ещё от отца, когда жила с родителями и слышала их разговоры. Ведь на высокие должности назначали только членов партии, и если случалось, что кого-то исключали из партии, то уже автоматически снимали и с занимаемых должностей. Удивляло другое. Как самые главные чины в полку, говоря о таких страшных вещах, как исключение из партии, смеются при этом? Поинтересовалась у Ивана, в чем дело, что она сделала не так, за что могут исключить из армии?
    - А потому, милая, что коньяк принято закусывать либо шоколадными конфетами, либо фруктами.  А ты им подсунула солёных огурчиков на тарелочке.
    - Но я хотела, как лучше.
    - Ты выставляй на столы всё, что есть, а они сами выберут, что им по вкусу. Тогда уж точно никого не исключат из партии, если даже наверху и узнают, что закусывали не тем, чем полагается. 
    - А что же на вечер останется, если мы сейчас всё выложим на столы? Ведь гости ещё и вечером придут.
    - Самые большие для нас гости – это командир полка и комиссар. А те, кто придут к нам вечером, те могут закусывать коньяк и солёным огурцом. Низшим чинам за это ничего не грозит.
    - Поняла.
    Когда командир полка и комиссар ушли, Марина попросила у мужа объяснить ей, к какому напитку надо подавать какую закуску.
    - Признаться, я и сам толком не знаю. Знаю только, что коньяк принято закусывать шоколадом или фруктами, а водку и самогон лучше всего закусывают солеными огурцами или квашеной капустой. Ещё для этого хорошо подходят соленые или маринованные грибы, но я не пробовал. Да и откуда мне знать это, если у нас в деревне кроме самогона ничего не пили, какой бы праздник не гуляли. Только на нашей свадьбе заметил, что были еще вина и наливки, - вспомнив собственную свадьбу, Иван улыбнулся. – Но я постараюсь узнать у знающих людей про эту хитрость. В будущем всегда может пригодиться.
    Вечером у Сизовых вновь собрались гости. На этот раз собрались командиры со своими жёнами. Марфа Алексеевна, как обычно, объявила себя тамадой, то есть хозяйкой застолья и принялась командовать. Марина уже немного знала характер и привычки своей старшей подруги, но то, как интересно и изобретательно та хозяйничала за столом, произвело на неё неизгладимое впечатление. Все были довольны. Гости дружно пели, рассказывали смешные байки и анекдоты, выходили танцевать и плясать «Барыню» и «Рассыпуху». Одно неудобство беспокоило Марину. Пришедший лейтенант Кутовой, уж больно открыто заигрывал с ней, да и взгляд свой совсем не прятал. Она видела, как не нравится это Ивану, как на это реагировали другие гости, особенно женщины, бросая на Марину многозначительные взгляды и сопровождая их ухмылками. «В деревне в таких случаях всегда возникали драки, - беспокоилась она. - Неужели и тут может случиться такое? Но я же не виновата, что этот Кутовой ведёт себя, как мальчишка. Я же повода ему совсем не давала.
    Жена помпотеха Галя, перехватив очередной взгляд сердцееда, занервничала. Ведь до появления Марины на этих репетициях Кутовой ухаживал за ней, так же смотрел, так же подмигивал и даже объяснился в любви, пока не добился от неё интимной близости. «Два месяца она бегает к нему, рискуя всем, что у неё есть, а он, видишь ли, новую себе приглядел, - кипело у неё на душе. - Не бывать этому. Не допущу». Она приметила, когда Марина по хозяйским делам вышла на кухню и, выскочив из-за стола, проследовала за ней.
    - Насколько я понимаю, подруга, Кутовой начал за тобой охоту? Считаю нужным  тебя предупредить, что он бессовестный негодяй. Мерзавец, каких свет не видывал. Да ещё и трипперный к тому же. Лезет под каждую юбку и е…т всё, что шевелится. Поймал какую-то проститутку на вокзале и заразился. Можешь у нашей врачихи, если хочешь,  поинтересоваться.  Смотри, заразишь мужа триппером, позора не оберёшься. Считай, смерть! Ни один мужик своей бабе не простит, - жарко шептала она перегаром в ухо Марины.
    Экспромтом придумав Кутовому болезнь, Галина осталась собой довольна. И то, какое впечатление произвели её слова на смазливую девчонку, как та съёжилась от слов про заразу, тоже её порадовало. То, что приплела сюда врачиху Зинаиду, не видела ничего опасного. Во-первых, вряд ли замужняя девчонка побежит к незнакомой женщине интересоваться интимными подробностями жизни постороннего мужчины, а во-вторых, зная Зинаиду, та под пытками не откроет никому врачебную тайну, а уж другой замужней женщине и подавно.
 Галина довольная вернулась к столу и села рядом с мужем майором Бредневым, бросив уничтожающий взгляд на изменника Кутового. Марина же осталась на кухне, обдумывая услышанное. 
    «Избави меня Бог от встреч с этим бесом. А я ведь с ним целовалась. Кошмар какой!  Да я теперь за версту обходить его буду».
    Но не успела она додумать, как в кухню вошёл Кутовой со своей хитрой хищной улыбочкой и, обняв Марину за талию, стал осыпать поцелуями её шею и лицо. Она с трудом вывернулась и оттолкнула нахала от себя.
    - Вы сумасшедший, Кутовой. Никогда больше не смейте подходить ко мне. Иначе я позову мужа, - вспыхнула от негодования Марина.
   - Зови. Зови хоть мужа, хоть чёрта. Я люблю тебя Мариночка. Сегодня, после сабантуя, когда твой уснёт, приходи ко мне. Я буду ждать и подарю тебе незабываемую ночь. Моя фанза третья справа во втором ряду. Дверь будет открыта.
    - И не надейся. У меня есть муж.
    - Подумаешь?! Сама не придёшь, украду, - пообещал Кутовой, гипнотизируя взглядом объект своей страсти. – Ты обязательно будешь моей. Я тебя искал всю жизнь. Ты моя судьба.
    - И на железнодорожном вокзале тоже? - подковырнула его Марина.
    - На каком вокзале? – не понял лейтенант, ничего при этом не отрицая. – Я же говорю, везде.
    - А моя судьба уже свершилась. Я вышла замуж за Сизова. И буду ему верна. Хочешь ты этого или нет, но от него я не уйду. Хороший он или плохой, но он мой муж. И он меня устраивает, - соврала Марина, брезгливо подумав о том, что убеждает бабника, зараженного триппером. – И пожалуйста, уйдите от сюда, пока не вошёл мой муж. Он у меня очень ревнивый и я не хочу, чтобы в моем доме пролилась кровь.
    Но её слова Кутового совсем не напугали. Он все также хитровато улыбнулся и спокойно повторил: «Ладно, я сейчас уйду, но буду ждать тебя у себя хоть всю ночь. Запомни третья фанза от края во втором ряду справа». 
    Кутовой вышел, а Марина стала влажной тряпкой вытирать следы его поцелуев. «А вдруг я уже заразилась? Это же будет действительно смерть».
    Поправив волосы, подкрасив губы и поправив платье, Марина с чайником в руках появилась в комнате перед гостями. Жена помпотеха, Галина, и муж Иван смотрели на неё с подозрением и укоризной. Они видели, как на кухню к ней заскакивал Кутовой и задержался там на время. Марина почувствовала их взгляды и поняла, что в них вложено.
    «Думайте, что хотите, но я тут не причём, - ответила она им взглядом. – Он нахал, но я его оттолкнула. А что я ещё могла поделать?»
    Гости продолжали веселиться, а у Марины была одна забота: как избавится от приставаний назойливого трипперного Кутового.
    Сабантуй, как назвал банкет, Кутовой закончился ровно в одиннадцать часов. Гости расходились быстро, не забывая благодарить гостеприимную очаровательную хозяйку и виновника праздника новоиспеченного офицера. Вскоре Иван и Марина остались одни. Между ними повисла неловкое молчание, когда оба не хотят говорить на какую-то тему, но понимают, что разговор неизбежен и уступают первенство партнеру.
    - Что, опять приставал? – наконец, нарушил эту затянувшуюся паузу Иван.
    - Опять, - призналась Марина. – Но, клянусь, я ему ничего не обещала. Поверь мне.
    - Я тебе верю. Уборку в доме сейчас будем делать или оставим на завтра?
    - Если следовать твоим правилам: «никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня», то….
    - Ну, тогда приступаем.

6
    Проснулся Сизов по привычке ровно в пять. Осторожно, чтобы не разбудить жену,  встал, оделся и вышел из фанзы. Сегодня он должен передать все материальные ценности, которые за ним числятся, новому старшине роты Лазоренко и завтра приступит к своим новым обязанностям.
    Марина этой ночью почти не спала. Впадала в какую-то дрёму, и то урывками. Она была на взводе. Ещё вчера, до банкета в честь Ивана, она вспоминала Сергея Кутового с желанием и некоторой тревогой, что его внимание к ней ослабло, что давно не видела его и планировала даже вылазку в клуб под любым предлогом, чтобы либо увидеть его, либо узнать где его найти или где живёт. Но после слов жены помпотеха Галины Бредневой, что он заразился  венерическим заболеванием, она его возненавидела и опасалась. Боялась за себя и за Ивана. Поэтому, когда Иван встал и пошел на службу, она всё прекрасно слышала, хотя притворялась спящей. Пусть идёт. Она ещё ночью думала о том, что между ними давно не было той близости, когда он, по утрам возвращаясь из роты, до завтрака нырял к ней в постель и занимался любовью. Ей нравился этот утренний секс, который как-то резко закончился из-за этого Кутового.
    После ухода Ивана она немного расслабилась, и на неё навалился долгожданный сон. Спала она, тем не менее, чутко и слышала, как скрипнула дверь, как осторожные шаги приблизились к кровати. «Как быстро он вернулся, - мелькнула мысль, - может что-то забыл?», но тут же снова провалилась в сон. Скрипнула пружинами кровать и под одеяло проникло тяжёлое тело и прохладный воздух. Следующая мысль её порадовала. «Всё-таки Иван решил снова любить её, как и раньше. Боже, да он словно голодный волк набросился на неё. Даже не поцеловал». Ласки Ивана показались ей несколько грубыми. Очень быстро он задрал ей рубашку и проник в неё сзади, сильно сжимая и теребя грудь свободной рукой, резкими толчками вонзал в неё свой мощный орган. Необычная манера и напор мгновенно возбудили ее, и она с таким же неистовством отдалась охватившей страсти.  Она не привыкла к такому напору и такой позе. Вскоре она повернулась на спину, широко раздвинув ноги, а он навалился на неё сверху и интенсивно продолжал свои атаки её бастиона. Он был ненасытен. Когда она испытала верхнюю стадию блаженства, он все ещё продолжал работать. 
    В какой-то момент, хотя в комнате было темно, но в начинающемся просветлении утра она увидела над собой безусое лицо Кутового. Ужас и злость слились в один комок, и она сильным толчком ног сбросила его с себя на пол. Тут же и сама соскочила по другую сторону кровати, схватив с пола табуретку и выставив её ножками перед собой.
    - Сволочь! Гад трипперный! Как ты посмел? Вон отсюда. Убью, если немедленно не уйдёшь, - Марина кипела и не контролировала себя.
Кутовой опешил, вставая с пола.
    - С чего ты взяла, что я трипперный? Галка, сука, наговорила? Так она из ревности меня порочит. Я чистый. Уверяю тебя, что я чистый.
    - Ну и дуй отсюда, пока чистый.
    Кутовой быстро одел разбросанные при раздевании вещи и выскочил за дверь. А Марина упала на кровать и расплакалась. Но в голове пульсировал зловещий вопрос: «Больной он всё-таки или нет? Как узнать правду. Может, правда, Галина его оговорила? Но зачем ей это? Какая ревность, если она тоже с мужем живёт? Ой, только бы не заразить  мужа». 
    Кутовой уходил из фанзы Сизовых озадаченный и злой. Сегодня был первый случай, когда женщина, да ещё испытавшая пик страсти, выгоняла его из своей постели пинками. «Это явно проделки помпотехши Галки. Наврала из ревности, этой курице, что я трипперный, а та поверила. Поэтому и выгнала меня из страха. Но как ей доказать, что Галка меня оговорила? Хотя…. Сама скоро убедится, что я здоров. Был бы я на самом деле трипперный, то и она через три-четыре дня «закапала» бы тоже. Но я-то здоров. А эта Галка Бреднева дура. Язык за зубами не держит. Мало того, что растрезвонила по всему полку, что я её любовник, что якобы уговариваю её бросить мужа, Так теперь ещё новый ярлык приклеила. Додумалась же, курва, назвать меня трипперным. Хорошо, что ещё не сифилисным. Теперь, наверное, не только Маринка, но и другие бабы будут сторониться. Надо же такому случиться? Дёрнул же черт, связаться с этой сукой. Хотя… все прелести при ней, кроме мозгов. И в постели горяча, конечно. Но сама ведь понимает, что старовата для меня. Наверное, молодость вторую переживает.  Куда только помпотех смотрит.  А Маринка тоже хороша чертовка. Бойкая и страстная. Вот она по мне, это точно. Шикарная женщина. Всё-таки я её взял. Как только она сразу, в темноте,  не прочухала, что я не муженёк?  Повезло же этому лапотнику. Не зря говорят, что дуракам, да убогим везёт. Вот и начальство полковое его почему-то любит. Из грязи в князи за уши вытянули. Потолок для него помощник командира взвода, а его помощником комроты поставили. Сразу через две ступени должностной лестницы. И это без окончания военного училища. Наверное, в штабе дивизии или штабе армии родственник какой-то завёлся. Скорее всего, так оно и есть. Тогда для меня это может плохо кончиться. Попросит у родственника меня угробить, так сошлют куда-нибудь к чёрту на куличики, где не только бабу, козу днём с огнём не сыщешь.
    Марина же проплакавшись, стала быстро размышлять, сказал ли Кутовой правду, что его оговорили, или всё же соврал. «Хорошо бы как-то провериться. Но где и как? В полковой санчасти или в гарнизонной поликлинике, можно наткнуться на кого-то из полка. Скажут, что видели, как Сизова к венерологу ходила. Это всё равно, что на самом деле заболеть. Никому потом ничего не докажешь. Позор и мне, и Ивану. Нужно идти в город и провериться в городской клинике частным образом, за деньги. Но, как мне теперь отказать Ивану, если он захочет близости? Ой, придётся что-то придумать и как-то притворяться.

7
    Иван пришёл на завтрак, как обычно, но, к его удивлению, Марина уже не спала и была одета, а приготовленный завтрак стоял на столе.
    - Ты куда-то собралась идти?
    - Да, решила сходить в город, пошататься по магазинам.
    - А чего такая… грустная?
    - Это тебе кажется. Вот ты постный. Почему?
    - Посмотрел на тебя и у самого настроение испортилось. Скажи, что с тобой?
    - Нездоровится слегка. Думаю, это скоро пройдёт.
    - Зачем же тогда тащиться в такую даль? Отлежись. Когда будешь чувствовать себя лучше, тогда сходишь. Ведь срочности нет.
    - Пожалуй, так и сделаю, - согласилась Марина и прилегла на кровать поверх заправленной постели. Но, как только Иван ушёл на службу, не задерживаясь, выполнила задуманное. Она отправилась в город довольная тем, что удалось избежать интимной близости с мужем. «Ничего, переживёт, зато здоровее будет».
    Венеролог городской клиники, куда она зашла, убедившись, что никого знакомых поблизости нет, за пятьдесят рублей сделал срочный анализ. Правда, результата пришлось ждать около трёх часов, зато заключение успокоило Марину: «Гонореи не обнару-жено». Довольная она заскочила в магазин и купила Ивану хороший одеколон в подарок. Домой вернулась, когда Иван после обеда снова ушёл в казарму. Но Марина решила, что сегодня обязательно займётся с ним любовью. «Теперь не опасно, пусть получит удовольствие».
    Когда он вечером вернулся домой раньше обычного, ведь он закончил передачу дел и материальных ценностей новому старшине роты, то первым делом поинтересовался её здоровьем.
    - Прекрасно. Разве ты не сам не видишь? – улыбнулась Марина, и едва не добавила, что это подтвердили и анализы. - А вот ты, по-прежнему постный. Что-то не так?
    - Просто расстроился, когда не застал тебя в обед дома. Не думал, что ты больная можешь пойти в город.
    - Но я не была больной. Мне слегка нездоровилось, а в город я давно собиралась, чтобы сделать тебе подарок. Купила тебе хороший одеколон. Вот, - и она протянула свой подарок в подарочной коробочке.
    - Спасибо. Но это, наверное, очень дорого.
    - Зато будешь вкусно пахнуть, и все будут тебе завидовать. Нельзя же пахнуть только гуталином и казармой.
    - Значит, тебе не нравилось, как я пахну? Другие разве пахнут иначе?
    - Мне безразлично, как пахнут другие. Я хочу, чтобы у тебя был свой, особенный, приятный запах. Мне будет очень приятно, - Марина снова обворожительно улыбнулась мужу, зная, что её улыбка всегда действует на него расслабляющее. – Вот, скажи мне, дорогой муж… ты, действительно, любишь меня?
    - Если бы не любил, не привёз бы тебя сюда за десять тысяч километров. Почему ты спрашиваешь? Мало уделяю тебе внимания? Или тебе нужны другие доказательства? Тогда раздевайся, у нас вся ночь впереди, - напряженность и угрюмость на его лице улетучились.
    - Я не в этом смысле спросила, хотя это твоё доказательство мне тоже нравится. Я про другое говорю. Если ты меня любишь, то сделаешь, то о чём тебя попрошу?
    - Смотря что? Но уверяю. Сделаю всё, что в моих силах и что мне по нутру.
    - Как-то по приезде, ты говорил, что командир полка обещал тебе должность на Камчатке. Тогда я обещала подумать. И вот подумала, что для нас обоих будет лучше переехать туда.
    - И почему, вдруг? Я только что получил новую офицерскую должность. Вроде бы неудобно именно сейчас подходить к командиру с этим вопросом. Что я ему скажу? Как объясню свое решение? Ты мне можешь ответить, почему поменяла свое решение именно сейчас? Что опять Кутовой проходу не даёт?
    - Если честно, то это одна из причин.
Иван задумался. Может быть, найти другое решение избавиться от Кутового? Надо подумать.
    - Хорошо, дорогая. Обещаю подумать и поговорить об этом с командиром.

8
    К концу года, Сизова, к всеобщему удивлению сослуживцев, перевели на Камчатку с повышением. Его вдруг назначили командиром роты. В Петропавловске-Комчатском ему дали трёхкомнатную изолированную квартиру в многоэтажном доме. Для них это было верхом всяческих ожиданий.
    - Чай, теперь-то, твоя душа спокойна?  - спросил Иван, как старик свою старуху из сказки Пушкина о золотой рыбке, когда они устроились на новом месте.
    - Теперь довольна. Да я мечтала именно о такой квартире, а тебе разве она не по вкусу? Теперь нам нужно обставить её хорошей мебелью и тогда совсем всё будет в порядке. Хорошая квартира, хорошая обстановка и хороший муж – мечта любой женщины. Вот смотри, - и Марина повела его по квартире, - в этой комнате у нас будет спальня, в этой комнате – гостиная, а в третьей – твой кабинет.
    - А вот кабинета мне дома не нужно. Его мне на службе вполне достаточно. Ты лучше, дорогая, роди мне сына. Тогда в третьей комнате мы устроим детскую.
    Марина улыбнулась. Она и сама уже подумывала о ребёнке. Иван всё больше и больше входил в её душу и постепенно становился необходимым. Он начал всё больше и больше нравиться ей.
.....
9продолжение главы можно прочитать в книге)