Техникум 4. Проводы в армию

Не успели после уборки картошки привыкнуть к учебному графику, как наступило время осеннего призыва и все наши физически годные стали получать повестки. Это для меня оказалось совершенно неожиданным, настолько неожиданным, что когда в группе объявили, что сделаем проводы сразу всем, уходящим в армию этой осенью, чтобы потом больше этим не заниматься, то я лично не сразу осознал, что уходит большинство парней.

В армию уходили самые общительные ребята, практически весь наш актив. За это короткое время мы  сильно сдружиться не успели, но было видно, как многое теряет группа с их уходом. Спустя положенное время они отслужили и многие продолжили учёбу в нашем техникуме, а мы, уже работающие после распределения, однажды приехали встретиться.

Приехали мы тогда и не узнали родное общежитие. Снаружи оно было ещё таким же как и всегда, но как с возвратом наших ребят всё изменилось внутри! Ни тебе поломанных дверей, ни разбитых плафонов, чем частенько отличалась общага, особенно на первом году нашей учёбы. В некоторых комнатах висели и лежали ковры, а в одной из комнат нас поразил аквариум!

– Мужики, ничего себе! – выразили своё единодушное восхищение, - давно это у вас тут так?
– Да вот, после армии к порядку всех приучаем.

Утром состоялось совсем поразительное событие. Весь молодняк вышел на улицу… нет, не «все на выход, наших бьют», а вышли делать физзарядку! Обалдеть, одним словом!

А пока, в первый год учёбы, всё было как было. Наши ребята старались держаться поближе к землякам с третьего курса, но это мало спасало от периодически получаемых зуботычин, когда третьекурсники, особенно учившиеся после восьми классов, входили по комнатам и самоутверждались.

Собраться для организованных проводов ребят, уходящих в армию, нам как «директорским» разрешили в закреплённой за группой аудитории. Не всё, но многое из того дня до сих пор всплывает в памяти.

Вскладчину накрыли стол, на виду стоял чайник и чашки, под столом бутылки с вином, а в туалете спрятали в сливных бачках бутылки с водкой. Удобно — и охлаждаются, и не обнаружат, если вдруг кому захочется проверить мероприятие. Внешне сидит молодёжь, пьёт чай, всё культурно.

я был, наверное, единственным из парней, кто тогда не пил ни грамма. Мои ровесники выпивали, когда приезжали из дома, выпивали по поводу и без повода, через год и я к ним присоединился в полной мере. А пока сносил, особенно в первые месяцы все насмешки в свой адрес, участвовал в компаниях, когда все скидывались, отвечая на вопрос:

– Ты же не пьёшь, зачем деньги даёшь?
– Ну и что, я закусывать буду, – отвечал, стараясь не выпадать из коллектива.

На этих проводах тоже сидел с лимонадом. Наши девочки, те из них, которые немного выпивали, налили себе вино в кружки для чая, причём украдкой. На мой вопрос одному из ребят:

– Чего это они в кружки наливают, да ещё и скрываясь?
– Так тебя стесняются, ты же не пьёшь, – ответил сосед по столу.

В отличие от ребят, наши девушки, если кто и выпивал, то помалу и пьяными их практически никого не замечали. Одна худенькая рафинированная на вид барышня тогда подсела ко мне:

– Валера, ты почему не выпиваешь, нельзя?
– Почему нельзя, можно. Просто я себе пообещал, что до восемнадцатилетия выпивать не буду.

– Валера, если нельзя, но очень хочется, то один раз можно, – продолжала убеждать моя собеседница.

Я не соглашался, а позже, через года полтора, когда употреблял со всеми наравне, ведя подсчёт выпитого и периодически оглашая результат, она же, услышав, что мой личный счёт приблизился к шести литрам, высказалась:

– Ой, мне так стыдно! Если наше выпитое посчитать, то намного больше будет!

Глядя на неё, худенькую и на мой взгляд мало выпивающую, я уверен, что она просто пыталась так себя покритиковать. Это только казалось, что объёмы выпиваемого большие, гораздо чаще выпивали умеренно, а потом казалось, что редкие случаи большой выпивки были такими всегда. Да и какой из неё выпивоха, если даже чихнуть от души она за весь первый год так и не смогла, а когда у неё на втором году совместной учёбы чихнуть всё же получилось, то аплодировали ей всей группой.

Чтобы не смущать девушек, я пошёл прогуляться до туалета, тогда ещё не зная, что водка спрятана в сливных бачках и ребята уходят туда, чтобы выпить без риска «залететь» в случае неожиданного появления кого-нибудь из преподавателей.

Спустился и стал свидетелем неожиданной сцены. Один наш парень, который в этот день пил без тормозов, потеряв счёт выпитому, требовал дать ему ещё водки. Ребята старались отговорить, но он возмущался, еле держась на ногах, качаясь между двумя парнями, с полузакрытыми глазами и громко требовал, чтобы ему налили ещё. Неожиданно около туалета появился директор.

– Молодой человек, что что вы хотите? – прищуриваясь из-под густых лохматых бровей, уточнил Николай Терентьевич.
– Водки! – не открывая глаз повторил своё требование наш друг и расплылся в довольной улыбке. Кое-как мы отвели его в комнату в общежитии, где он проспал до утра в одиночестве.

Когда возвращались всей покачивающейся толпой в общежитие, шли по коридору третьего этажа, я, хотя и был трезв, покачивался вместе со всеми, наблюдая с некоторым напряжением за реакцией старшего курса. Те, увидев нас, снисходительно улыбались, никого не цепляя в этот день, вполголоса обещая устроить разборки позже, но угрозы никто не исполнил, сами такими частенько бывали.

Наутро наш товарищ, который просил водку у директора, проснулся в одиночестве и пошёл по комнатам искать остальных.

– Мужики, а чего вы тут теснитесь, а я там один, как барин, спал?
– Родной, а ты сейчас туда вернись и сам поймёшь, почему.

Сходил, увидел последствия вчерашнего и ощутил запах. Когда же ему рассказали все его выходки за прошедший вечер, он вообще изумился сам себе. К его чести нужно сказать, что больше пьяным я его за всё время учёбы не видел.

Ребята один за другим уходили в армию, прощались, зная, что к их возвращению мы уже техникум закончим. Неожиданно вернулся через несколько дней Анатолий. Тоже, как и я очкарик, очень худой. Он отличался необыкновенной прожорливостью.

– Толик, тебя что, списали?
– Нет, я им сказал, что мне жратвы не хватает, вот меня и отпустили! – выдал Толик, широко улыбнувшись.

Впору было этому поверить, так как за один раз он мог действительно съесть немало. Очевидцы рассказывали, как он однажды съел за один присест семь вторых блюд и продолжал облизываться на еду своих соседей по столовой. Впрочем, вскоре его «забрили» окончательно.

С уходом ребят в армию мужская половина группы утратила своё численное преобладание, примерно сравнявшись по количественному составу с женской половиной. Кого-то не брали по разному виду отсрочкам, кого-то по состоянию здоровья. Тогда было неприятно получить белый билет, так что тех, кто бы пытался «откосить» от армии, среди нас не было.

Меня с моей сильной близорукостью на подмосковной комиссии не спешили комиссовать, пару раз вызвав на призывную комиссию, где я мог наглядно увидеть, с кем пришлось бы служить в случае призыва. Лучше всего охарактеризовал нас один из офицеров, выступив примерно с такой речью:

– Что за призыв в вашем потоке? Туалет заблевали, всё попортили. Вот до вас первые два набора шли: ребята проверенные, в десант, в пограничники, в Морфлот отправились! Второй набор тоже ничего хлопцы. А вы? Кому вы нахрен нужны? Вас даже в стройбат брать опасно, вы и там всё испоганите!

Так или примерно так характеризовал нашу толпу офицер. Я окинул взглядом будущих возможных сослуживцев. И это были те самые «звери», которым потом, в стройбате, даже автомат не давали.

Полностью меня комиссовали уже в другой области, когда приступил к работе после окончания техникума.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2016/07/28/1998

Начало:
http://www.proza.ru/2016/04/20/1622