Дыхание жизни

Международный женский день начался с предрассветной дымки тумана за окном. Проснувшись, я встала, предвкушая радости выходного дня: его можно посвятить только любимым делам – творчеству, рукоделию, спокойной, обстоятельность проработке материалов для будущих уроков английского и практического пособия для детей…

Я поднялась и, неспешно пройдя в гостиную, поздравила маму. Однако что-то в её лице заставило меня насторожиться, и слова поздравления скромно утихли, уступив место вопросу.
 - Что-то случилось?
 - Да, - ответила она, и на лице её отразилась мука. – Умерла твоя тётя Римма.
Тётя Римма была маминой старшей сестрой. Лишь несколько дней назад я думала о ней, хотела попросить своих маленьких племянников почаще заглядывать к своей бабушке, пока она с ними. Но… опоздала.
 - Боже… - только и вымолвила я, стараясь унять лихорадочность мыслей. Обняв маму, я прижалась к ней, забыв о празднике. – Давно?
 - Сегодня. Сегодня утром… - произнесла тихим голосом мама, откидываясь на спинку кресла.

Всё валилось из рук. Посуда в раковине выскальзывала, норовя разбиться (на счастье ли?), однако и на месте не сиделось. Родители собрались поехать к стоматологу (у папы, как на грех, разболелся зуб), и я поехала с ними, чтобы поддержать их своим присутствием.

На улице нас встретил прохладный мартовский воздух и шум многолюдного города. ‘Чем вы живетё, города?  - думалось мне. - Счастьем ли своих людей? Слезами ли? Отчего так тепло бывает от прогулки по родному городу в одиночестве, когда не хочется ни с кем встречаться взглядом, ни с кем разговаривать? Почему таким утешением бывает увидеть, как играют на площадках дети, а счастливые матери беседуют о чадах?’

С этими мыслями я и осталась в машине, а мать с отцом направились к поликлинике. Просматривая список контактов друзей и знакомых, я звонила тем, кого собиралась поздравить с восьмым марта, не выдавая ни голосом, ни словом печальной новости, что пришла к нам с утра. Люди отвечали теплыми словами благодарности и поздравлений, и мне становилось легче.
‘Радостно осознавать, - думала я, глядя, как выходят из поликлиники родители, - что у меня получилось не расстроить людей.’

Лицо отца было перекошено болью: врач положила в десну лекарство и назначила обезболивающее. Мы отправились домой, однако по дороге отец высадил нас с мамой у парфюмерного магазина. Мы редко заходим туда, но сегодня сестра подарила нам подарочные сертификаты, а восьмого марта наступил последний день, когда действовали большие скидки.

Я написала маме название своих любимых духов, и она скрылась в недрах просторного помещения, где витают многочисленные, столь дорогие женскому сердцу ароматы.
Стоя у магазина, я обратила внимание на мужчину и женщину, тут же продававших цветы. Мужчина явно приехал откуда-то с Востока: седоватый, с пышными черными усами и хитроватым тяжелым взглядом, лица женщины я не видела, она стояла ко мне спиной рядом с расфасованными в букеты мимозами и тюльпанами. Спешившие мимо мужчины останавливались, интересовались стоимостью букетов, однако делать покупки не спешили.

Прошло несколько минут, и к паре продавцов подошёл молодой парень в легкой куртке. Быстрым, одобрительным взглядом он окинул цветы.
 - А сколько стоит вот этот букет? – поинтересовался он, указывая на тюльпаны, завернутые в подарочную плёнку.
Женщина ответила ему, однако я не расслышала её тихого голоса, едва слышного в праздничном шуме проспекта.
 - Семь букетов, пожалуйста, - решительно произнёс молодой человек, доставая кошелёк.
Он поспешно рассчитался, бережно взял цветы, благодарно улыбнулся продавщице цветов, и отправился дальше, поздравить своих близких, родных, любимых…
Словно озарение нашло на меня. Я почувствовала буквально кожей, какая радость ожиданий и поздравлений была разлита в весеннем воздухе.

‘Так вот чем ты живёшь, город, - продолжала я свои размышления. – Ты живешь и радостью, и печалью, неотделимыми от человеческой жизни. Это твое дыхание, твой пульс. Где-то засмеялись, где-то заплакали. Кто-то огорчил друга, а кто-то осчастливил любимого. Где-то ушёл из жизни пожилой, страдающий от недугов человек, а где-то одна юная душа признанием в любви обессмертила другую…’
Мама вышла из магазина, купив любимые духи и себе, и мне. Мы взялись за руки и неспешно направились домой.

А вокруг дышал город. И дыхание праздника – тоже дыхание жизни, такое же, как физическая смерть, что есть лишь переход из одного состояния в другое. Потому что прав Господь: ‘Я есмь воскрешение и жизнь; верующий в Меня, если и умрёт, оживёт’.