Искусство на крови. Глава 2

Она нехотя оторвалась от моих, перепачканных чужой кровью, губ.
- М-м-м, кровь с нотками дешевого виски? И давно у тебя тяга к алкогольным коктейлям?
- Решил попробовать что-то новое.
Энн подошла к, еще живому, Робу. Он не мог умереть, пока Смерть не заберет его душу.
- Мне нравится, жаль я не вампир.
- Тебе бы не понравилось.
- С чего это ты взял?!
- Я вампир, и мне не нравится! Я знаю, о чем говорю.
Она присела перед моим ночным ужином и взяла его голову в руки, чтобы сделать свою работу.
- Ты – это Ты, а Я – это Я. Мы разные, возможно мне бы понравилась твоя мрачная кровавая жизнь. И знаешь, я бы не стала перебиваться свининой. Я бы убивала людишек. – Говоря это, она мило мне улыбнулась и посмотрела в глаза Робу, чтобы вытащить из него душу, если она у него еще была. Я достал из внутреннего кармана плаща белый пла-ток и стал вытирать кровь с лица, наблюдая, как черные узкие джинсы облегают тонкие стройные ноги Энн. И не только ноги.
- Слу-у-ушай, твой гипноз вечно затрудняет мне работу, не просто вытащить душу через такие мутные стеклышки. Что ты ему там показал интересно?
- А? – Что-то я засмотрелся. – Ничего особенного. Он где-то на море… развлекается с мулатками... в общем, ему хорошо. – Улыбнулся я.
- Ха-ха, сам этим заняться не можешь, так другим показываешь. – Энн всегда любила подколоть.
- Да ну тебя.
- Да уж, парень. Ад. Однозначно в Ад такую душонку. Все. – Она встала и посмотрела на меня, слегка прикрыв глаза. – Ты можешь больше не гипнотизировать свои жертвы?
- Нет, они будут орать – привлекать внимание. Оно мне надо?
Энн подошла ко мне. Кокетливо поправив воротник черной рубашки, медленно повела рукой от шеи по торсу вниз. Вместе с этим, звучал ее чарующий сексуальный голос:
- Возможно, я скоро загляну к тебе, красавчик… - томная пауза, она наполнила легкие моим запахом и прижалась ко мне плотнее - …поиграем… - произнесла на выдохе.
Я уже начал тонуть в ее глазах, как вдруг услышал звонок из своего кармана, где лежал окровавленный платок.
- Твой телефон вечно все портит… - Энн резко остыла. Ей всегда не нравились эти неуместные звонки.
- Это Томми. – Я провел холодным пальцем по зеленой трубке, изображенной на сенсорном экране. Мне вспомнил-ся ад. – Да, Томми. В чем дело?
- Колин, ты куда пропал? Автобус уже готов. Скоро отчаливаем.
- Я решил прогуляться, собраться с мыслями. Скоро буду.
- Ладно, давай быстрее, одного тебя ждем. И да, у меня есть отличная новость для всей группы.
- Хорошо, Томми.
Томми – это наш менеджер. Он управляет командой, организовывает концерты, благодаря ему мы стали всемирно-известной группой и можем собирать стадионы в любом городе мира. Он – единственный, кто знает мой секрет. Мы с ним что-то вроде Дракулы с его покорным слугой. Только вот Томми для меня друг, а не слуга. Друг, каким был Ри-хард Вагнер.
Я вернул телефон к своему платку. Осмотрелся. Энн уже не было, понесла души на распределение. Истощенное обескровленное тело валялось в бесформенной позе. Утром его обнаружит какой-нибудь парень, выгуливающий собаку, или спортивная девушка, во время утренней пробежки. А полиция, после долгого расследования, так и не найдет убийцу. Их стопка нераскрытых дел пополнится еще одной папкой.
- Эй! – Прозвучал крик за моей спиной. Голос такой знакомый, будто родной… Я обернулся. В глаза мне ударил резкий свет фонарика. Сначала я разглядел патрульного, скрывающегося за напором белого света. Потом, благодаря тому, что я не совсем человек, мои глаза смогли увидеть лицо полицейского, в деталях. Я опешил в шокирующем удивлении. Это был Рихард! Вагнер! Я не мог поверить в то, что снова вижу его лицо. Он приближается, губы шевелятся, но я не слышу, что он говорит. До моего разума удается добраться только обрывкам фраз, звучащим так, будто уши наполнены водой: «…все хорошо? …здесь произошло?… что ты с ним сделал, убл(?!)...».
Меня привел в чувства электрический разряд в правом боку, за которым последовал удар слева резиновой полицейской дубинкой в лицо. Я не мог причинить вреда «ста-рому другу» и не мог просто исчезнуть; люди не должны видеть того, о чем они не знают. Я бросился бежать, как обычный человек. Патрульный бросился за мной, криком сообщая рации, что ему нужно подкрепление. Мне удалось скрыться из его поля зрения в ближайшем переулке. Еле успел скользнуть тенью по стене наверх. Я смотрел на его лицо с крыши пятиэтажного жилого дома. С другой стороны переулка к нему подбежали еще трое патрульных. Они говорили, что больше не поведутся на его разводы, что им надо патрулировать ночной город, а не ерундой занимать-ся. Похоже, он не в первый раз терпит неудачу в ночной погоне за нарушителями.
Я запустил руку во внутренний карман. Достал телефон. «Контакты», скользнул пальцем по экрану снизу-вверх, список контактов замедлился к букве «Т». «Томми», «Написать СМС». «Томми, я немного задержусь. Есть веская причина. Потом расскажу». «Отправить», «Сообщение успешно отправлено». Зажал кнопку питания. «Выключить устройство», «Устройство будет отключено», «Да». На экран выскочил логотип всем известной компании, со-провождающийся противной мелодией. Экран погас, и я вернул телефон на свое место.
И вот я иду медленным прогулочным шагом. Неуверенно моросит мелкий дождь, как будто навязывая себя этому городу. Ливень бы так не церемонился, он бы твердо сказал свое слово, не спрашивая ни у кого разрешения. Наглые тучи жадно затянули ночное небо так, что от луны и пятнышка не видно. Только тусклые фонари освещают проезжую часть и тротуары ленивым желтым светом. По ночным улицам шляется пьяная молодежь. Очевидно, после нашего концерта. В такие моменты к своим фанатам появляется отвращение. Надо опустить голову, чтобы не узнали. Не хочу тратить время на автографы и фотографии, которые они потом будут гордо показывать друзьям и постить на своих захламленных страницах в соц. сетях.
Это точно было лицо Рихарда. Точь-в-точь, как две кап-ли воды. Я не мог перепутать: мы так долго были неразлучны, что его лицо врезалось мне в память, прочно засело осколком далекого прошлого, который, даже если захотеть, вытащить не получится. Я знал его с семнадцати лет. Я рос при нем, взрослел, первый раз поцеловал девушку, опаздывая к нему на репетицию. Ему первому и рассказал об этом. И не потому, что больше некому, а потому, что он – мой лучший друг, тот, кому я могу доверить любую свою тайну, и получить самый верный совет. Я видел, как он медленно стареет, как силы его покидают с каждым годом, а потом и днем. Я был рядом, когда он умер от сердечного приступа в Венеции, в том далеком 1883 году. А он сейчас уже и не кажется таким далеким, как будто вчера было… Будто вчера мой семидесятилетний друг испустил последний дух, из-за того, что его тело износилось, а, вместе с ним, и сердце стало слабым и никудышным. А я был рядом и ничего не мог с этим сделать, держал его на руках обмякшего, покрытого морщинами и с сединой на голове и впалых щеках. И меня убивало то, что я сам, не многим младше его, шестидесятипятилетний, был молод, здоров и силен, как в двадцать четыре, даже сильнее. И я не мог, просто укусив, сделать его таким же, как я – сильным, молодым и здоровым. Ведь я не тот волшебный вампир из детских сказок и множества фильмов, который одним укусом может спасти жизнь близкому, сделав его себе подобным. Если я кого-то укушу, этот несчастный просто умрет от потери крови. Меня не жжёт солнце, просто раздражает, слепит сильнее, чем раньше. Я не боюсь чеснока и святой воды. А то что у меня на серебро аллергия, так это так совпало просто, она у меня с детства. Нет, такого совпадения быть не может, спрошу у Энн при встрече, может это и правда не случайность.
Задумавшись и не глядя вперед, я наткнулся на крупно-го парня в кожаной куртке. Я сразу почувствовал его негативный настрой и желание сломать челюсть тому, кто по-смел нарушить его покой.
- Э-э-э, смотри куда прешь, ублюдок!
Но увидев мое лицо, его злоба сменилась на восторг: кумир перед ним, такая честь.
- Народ! Это Тайлер! – известил своих друзей двухметровый здоровяк, поневоле ставший мне преградой на пути.
Кучка студентов стянулась ко мне поближе, встав пере-до мной полукругом. От них исходил раздражающий галдеж: «мистер Тайлер, дайте автограф! Можно с вами сфоткаться?! Когда выйдет альбом??». И галдели не только слова, но и мысли. Впрочем, они соответствовали тому, что мололи их языки.
- Колин, распишитесь здесь! – Здоровяк сунул мне запястье с засученным рукавом блестящей коричневой кожанки, от него разило алкоголем похлеще несчастного Ро-ба, хотя на ногах он стоял тверже. – Я завтра по автографу татуху набью!
- Отойди, парень. Мне не до этого.
- Что?! «Не до этого»?! – здоровяк как-то сразу взбесился. – Мы – твои фанаты. – Я заметил, как меня стали обходить несколько его друзей. - Мы покупаем твои диски, хо-дим на концерты! Благодаря нам ты существуешь! – Толк-нул меня в руки своему дружку, тот схватил меня сзади, как в тиски зажал. – А ТЕБЕ, ВИДИТЕ ЛИ «НЕ ДО ЭТОГО»?!
Здоровяк начал лупить меня огромными кулаками в жи-вот, видимо изо всех сил. Хоть я и вампир, но болевой по-рог у меня, как у обычного человека. Не много собрав-шись, я, что было сил, напряг все мышцы на теле. От следующего удара послышался легкий хруст кости – здоровяк повредил правую руку и заорал во всю глотку от боли, схватившись за нее левой. Я слабо ударил затылком в нос того, кто держал меня, опять хруст кости плюс ржавый за-пах крови. На меня стали нападать остальные, их я бить не стал, просто уходил от ударов, но один попал мне в че-люсть, потом и второй и третий не упустили момента. Я начал терять контроль над собой. Поймал кулак одного из них и сломал руку. Переломленная кость торчала из разорванной кожи. Много крови. Этот запах… Он слишком сильный… Сводит с ума… На улице темно, но мои зрачки сузились и стали точками, а белки глаз слегка окрасились алой краской. Я стал бить их сильнее. Сначала хотелось причинить им боль, потом – убить. Только я нанес третий удар – по одному хватало каждому – послышался лязг железа. Оглушительный хлопок разошелся эхом по всему кварталу. Я почувствовал сильный толчок в спину. Больно! Жжет сильно! Эта боль вернула меня в чувства. Я обернулся и увидел, что здоровяк держит меня на прицеле огнестрель-ного пистолета. Еще два хлопка, две огненные вспышки. Жгучие удары пуль в грудь и в живот. Боль невыносимая. Я в ужасе осознал, что я сделал с этими пьяными молодыми людьми. Надо убираться. Тут уже не до конспирации. Я, превозмогая боль, дернул за ближайший дом. Для них это показалось исчезновением.
Как же больно! Я иногда жалею, что я не такой кровосос, как в старых небылицах и современной поп-культуре. Раны будут заживать дня два: моя регенерация не на много быстрее обычной. Не вампир, а хер знает что! Надо поскорее добраться до Томми. Хорошо хоть у меня кровь не те-чет, нет пятен на одежде. Дырки только от пуль. Я застегнул плащ, чтобы скрыть простреленную в двух местах рубашку от глаз ненужных. Главное – при парнях из группы не показывать, что мне больно, и не поворачиваться к ним спиной: там дыра уже в плаще. Надо включить телефон, и дозвониться до Томми.
Я достал мобильный, зажал кнопку питания. Экран за-лился белым светом. Снова мерзкая мелодия, только уже мажорная, позитивная, дескать: «Поймите, насколько вы стали счастливыми, включив этот электронный наркотик». Мелкие капли моросящего дождя садились на экран маленькими полусферами. После скольжений пальцем, оста-вались разводы, выдающие каждый пиксель под ними, очерчивая их светящимися фиолетовыми линиями. «Абонент «Томми» звонил вам 6 раз». «Перезвонить». Пошли долгие, как сама вечность, гудки. Первый звучал так дол-го, что начал раздражать. За ним – тишина, такая же дол-гая, томная, мучительная. Я с трудом выдержал еще четы-ре таких пары, контрастных, как черное и белое. Потом Томми все-таки ответил, чем спас меня от этой пытки сума-сводящим звуком и мучительной тишиной.
- Алло! Колин! Ты где?!
- Гуляю под дождем. Романтика!
- Давай в отель! Мы уже здесь. Задолбались тебя ждать, романтик херов!
- Жди меня в моем номере. Захвати бинты.
- Бинты? Зачем? Что случилось?! – Прозвучало из, уже убранного от уха, динамика. «Завершить вызов».
Вот и парадный вход гостиницы. Так. Надо собраться, сделать вид, что все хорошо. В черном, от ночи, оконном стекле я увидел свое отражение. Улыбочку. Нет, Колин, давай еще раз, поестественней. Во-от, уже что-то. И взгляд побеспечней. Вроде нормально. Я выпрямил спину и вошел в отель. По пути в свой номер я встретил только Чака – нашего барабанщика. Он шел по коридору с голым торсом, как всегда. Качек. Недовольный. Ни слова не проронил. И хорошо. Мне сейчас было не до разговоров. Я вошел в номер и сразу же согнулся от жгучей боли. Томми уже ждал меня. Я начал расстегивать плащ. Он увидел дыру в груди.
- Вот черт! – Выкрикнул он шепотом, чтобы никто во-круг не услышал. – Это что? От выстрела?! – Я продолжал расстегивать плащ. – Еще одна?! – Я его снял, и Томми увидел дырку в плаще. – Еще и спина! Ты где так нарвался-то?!
- А это, Томми, вот так меня фанаты наши любят – убить своей любовью готовы. Лет сто пятьдесят назад такого не было.
- Что случилось-то?
- Потом расскажу. Мне больно. Очень!
Я уселся на кровать. Томми сел рядом и стал осматривать темно-алые, почти черные, раны.
- Тут бинты не помогут. Надо вытащить пули. Потом за-шить. – Сказал он.
- Я вытащу. Сходи пока за иглой.
- Справишься сам?
- Да, опыт есть. Приходилось уже. Давно, правда. Иди.
- Ok.
Благодаря тому, что мясо у меня крепкое, хоть его и мало, пули вошли не глубоко. Только вот разбились они об это мясо – осколков много. Что поделать, надо лезть в эти дырки, и лезть туда пальцами, больше нечем. Я подвел два пальца к ране в животе, подготовился, выдохнул и резко вставил их туда. Еле сдержался, чтобы не заорать от боли на весь отель. Нащупал пулю, зажал пальцами и резко вы-дернул ее из себя. Это даже на пулю не было похоже. Просто искореженный рваный кусок металла. Теперь надо вынимать осколки. Это посложнее будет: придется резать мя-со, чтобы до них добраться. Будет больно, снова. Ничего. Надо просто немного потерпеть. Я поднес обезображенную пулю к тому месту, где засел один из осколков и рассек плоть острым металлическим краем, после чего выковырял злосчастный кусочек. Все те же действия я провел и с ды-рой в груди.
Открылась дверь. Томми принес все, что нужно, чтобы зашить раны.
- Я тут подумал… Как ты собираешься сам вытащить пулю из спины?
- Ты вытащишь.
- Как? – Удивился Томми.
- Иди сюда. – Он подошел. Я повернулся к нему спиной. – Давай, резко вставь два пальца в дырку и нащупай пулю.
- Что?! Нет! Может все-таки сам, а?
- Томми, давай уже! Быстрее!
- Какая мерзость. – Скривился.
Я почувствовал, как его пальцы резко вонзились мне в спину, и начали там искать изуродованную железяку.
- Кажется, нашел…
- Схвати покрепче, и дергай со всех сил.
Что он и сделал. Но пуля слишком крепко засела в жестком мясе, силы обычного человека было мало.
- Слабак. – Возмутился я.
- Слабак?! Железка в крови – скользкая!
- Ладно, не ной. Возьми нитку, сделай петельку и зацепи ее за хвост пули.
- Какой хвост?
- Блямба такая плоская. За нее можно нитку зацепить.
- А, понял! Фак, опять лезть туда.
- Не ной. тС-С-С-С – протянул я на вдохе сквозь зубы, чтобы боль казалась не такой яркой.
- Зацепил. Что дальше? Дергать?
- За член себя дерни. Привяжи нитку к чему-нибудь крепкому. К батарее, например.
- Шутник, блин.
Томми привязал другой конец нити к батарее. Я слегка рванул в противоположную сторону. Металлическая коряга выскочила из меня и, со звоном, упала на твердый пол. Хорошо нитка крепкая, на человеках раны зашивать. Вы-держала.
- Так, Томми. Теперь будешь осколки от этой пульки выскабливать. На. – Я дал ему тот инструмент, которым сам себе кожу резал.
- Это? Зачем? У меня нож есть. – Он достал нож-бабочку из кармана куртки. – Где резать?
Я долго направлял словами его руку. Никак понять не мог, где резать надо – надрезов пять не нужных сделал. Потом я посмотрел ему в глаза, чтоб с помощью гипноза показать, где болит. И вот все осколки были из меня изъяты. Томми стал зашивать рану на спине: он с ней лучше знаком был.
- Ну, что там стряслось, рассказывай. – Указательным тоном сказал он мне.
- Тебе конкретно про пули или с самого начала? тС-С-С…
- Так там еще и начало есть. Ну, давай тогда с начала. – И стал слушать, зашивая дырку в спине.
- Вычислил я никчемыша одного в толпе. Напал на него, всю кровь высосал.
- Это ладно. И так видно по тебе, что ты только поел. А я сначала подумал, что ты одного из фанов, кто стрелял, слопал. 
- Нет. Я бы не стал. Ну и вот он валяется, значит, мертвый. Тут меня патрульный заметил. Пошел ко мне. А я в нем… Я в нем Рихарда узнал. Ай.
- Какого? Вагнера?
- Да! Друга своего, из далекого прошлого.
- Похож, что ли? 
- Нет, Томми, не похож. Это было его лицо! В точности. Понимаешь? Даже близнецы немного отличаются. А это… это был Он! Меня как оглушило от того, что я увидел. Он труп заметил. Хотел вырубить меня, чтоб задержать. Я за-вис – стоял неподвижно. Меня в чувства только шокер его привел. А удар в челюсть окончательно отрезвил. Еле свалил от него.
- Он видел труп?! Он хоть лица твоего не разглядел?!
- Не знаю. Некогда было в его мыслях копошиться. Хотя надо было. Потом я…тс-с…пройтись решил, поразмыслить над этим. На улице фанов бухих хватало – после концерта компашками тусили. Я голову опустил, чтоб в лицо не узнали. Шел не глядя. Думал. Случайно врезался в парня-гу, здорового такого. Он узнал меня, со своими друзьями начали фотки да автографы канючить. Я отказал. А пацаны бухие были. Да еще и отморозки. Сразу видно, что мозги на улицах отбиты. Сразу в штыки, окружили меня, бить сразу начали. Здоровяк видимо руку об меня сломал. По-том… Ты зашивай, давай, уши развесил. Потом несколько раз мне по морде прилетело. Я психанул, руку на открытую одному сломал. А там кровью вонять начало из руки этой. Ну, я и потерял контроль – начал их мутузить, надеюсь не насмерть хоть. У здоровяка ствол оказался, он и выпалил в меня три раза. Из-за этого только я в себя пришел и свалил по-быстрому.
- Вот дерьмо! Тебя коп рядом с трупом видел! Пацаны эти узнали! Ты че творишь-то?!
- Спокойно, Томми. Посмотри мне в глаза.
- Опять мне мозги промыть хочешь?
- Алиби себе обеспечить.
- Какое, ****ь, алиби?!
- Посмотри, говорю. Нет. Подожди. Сначала дырки спереди зашей.
- А вторые два выстрела калибром меньше были? Тут раны поменьше.
- Затянулись немного: крови свежей попил, сейчас быстрее обычного заживает.
- Что за алиби обеспечить хочешь?
- В память всажу всем, что после концерта с группой был, в автобусе. Типа выпили, расслабились.
- А со мной обязательно это делать? Я и так наврать могу.
- А вдруг копать будут? Вдруг на детекторе допрашивать станут? Его ты не обманешь, а так правду скажешь.
- Ну, ok. Готово.
Я подошел к своему чемодану и достал чистую рубашку. Надел ее – спрятал штопаные раны. В чемодан сунул простреленную. Убрал с глаз пули-коряги, осколки их, нитки оставшиеся, иголку. Подошел к Томми. Вытер ему руки платком начисто.
- Это зачем? – Удивился он.
- Чтобы следов не осталось. Теперь в глаза мне посмотри.
Он посмотрел. Я сказал ему своими, что я в автобусе был, что не было того, что я ему тут нарассказывал, что не зашивал он меня и пальцами в дырявой спине не ковырялся. Сказал, что он хотел что-то напомнить, за тем и зашел. А он поверил. Не мог не поверить. Мне все верят, когда я в глаза смотрю.
- Колин, завтра в десять собираемся. Есть отличная новость для всей группы.
- Хорошо, Томми.
- Что-то ты сегодня дерьмово держался на сцене. Давно не ел нормальной еды? – Подмигнул он левым глазом.
- До сегодняшнего дня.
- Когда успел-то? Все время с нами был.
- Когда в туалет выходил.
- А-а-а. Страшный ты человек, дружище.
- Давай, до завтра, а то и тебя сожру.
Посмеялись. На этом и разошлись.
Надо поспать. Я лег на бок: там нет ноющих швов. Рас-судок помутился. Я стал плавно проваливаться сквозь мягкую гостиничную кровать. Стало жарко. Руки и ноги оказались закованы в цепи натянутые в противоположные четы-ре стороны. Вокруг пламя, облизывающее тело своими уродливыми языками. Из этого пламени явились три демона. Одинаковые, как капли воды. Головы у них овальные с острыми подбородками. Нет глаз. Рты растянуты в ужасных зубастых улыбках. Словно хлысты, то и дело из этих пастей выскакивают узкие острые языки. Они так дико смеются. От этого смеха голова разламывается, а из ушей вот-вот кровь побежит. В жилистых сухих руках этих монстров до-бела раскаленные стальные прутья. Они вонзают их мне в грудь, в живот, спину. Снова и снова. Медленно-медленно. Смеясь все громче. Они питаются моими страданиями, тем, что причиняют мне жгучую боль. Но я медленно стал при-выкать к этим однотипным истязаниям, и боль начала становиться все меньше. Пламя вокруг меня стало не таким ярким. А бесы в нем растворились, как только я перестал чувствовать боль.
 Я проснулся не укрытым, в мятой рубашке, с мокрым холодным лбом. Сел на кровать. По ушам бил какой-то шум. Я подошел к окну и увидел, что на улице идет сильный ливень. Это он бил по стеклу и подоконнику, а за одно и по моим нервам. Я расстегнул рубашку и проверил раны. Те уже почти затянулись. Вытащил грубые нитки из кожи – неприятное ощущение. Рядом с моей кроватью стоял мини-бар. Я открыл его и достал коробку из-под томатного сока. Налил свиной крови в кружку стоящую на минибаре, и по-шел с ней на собрание группы.
Собрание должно было быть на мягкой зоне нашего этажа, вокруг небольшого журнального столика. Мы арендовали два этажа гостиницы, так что нам никто не должен был помешать.
Коридор, по обе стороны которого были двери номеров, заканчивался просторным помещением с мягкой зоной, ресепшеном, парой лифтов, и входом в другой коридор – северное крыло. Когда я туда вошел, там еще никого не было. На стене висели часы, на них – без пяти десять. Я сел на кресло поудобней и стал, в ожидании, потягивать свой завтрак. Через пару минут пришли Чак и Стивен – наш гитарист. У Стива в руках была его любимая темно-алая гитара, Jackson, кажется.
- Здорова, Колин. – Сказал мне Чак.
- Привет. – Ответил ему я.
Стив, держа в зубах медиатор, молча пожал мне руку, сел на диван и стал играть какие-то упражнения.
- Что пьешь? – Спросил Чак.
- Томатный сок. – Я сошелся с ним взглядом и переписал его память, как мне было нужно. Сделал очередной глоток. – Что-то я сегодня не выспался.
- Так выпей кофе, че эту дрянь глотать. – Посоветовал Стив.
- Дрянь? Томатный сок куда полезней, чем кофе. – Стив – ярый любитель этого черного напитка: я знал, что он по-смотрит на меня, чтобы что-то сказать в ответ, и тогда я загляну и в его память. Так и вышло, и я внушил ему, что мы все вместе вчера были в автобусе после концерта.
Я услышал тихие шаги, звук которых смягчал гостиничный ковер.
- Кажется Томми и Лео идут. – Сказал я.
Вошли Томми и Лео. Лео – это наш басист. Я сразу про-чел его воспоминания. Вчера, после концерта, он сразу взял такси и вернулся в отель, чтобы пораньше лечь спать.
- Ты что, экстрасенс? – Удивился Стив.
- Интуиция. – Улыбнулся я в ответ.
- Здорова, пацаны. – Сказал Лео и рухнул рядом со Стивом.
- Всем привет. – Сказал Томми и сел в кресло напротив меня. – Есть хорошая новость и плохая. Начну с плохой. Наш рейс отменили. Говорят, нелетная погода продлится около пяти дней.
- А хорошая новость? – Спросил Лео.
- А хорошая новость – ответил Томми – в том, что в этом городе, возможно, самая лучшая студия звукозаписи в ми-ре. Мы можем тут задержаться и записать альбом!
- Что за студия? Как называется? – Поинтересовался Чак.
- У этой студии нет названия.
- А кто у них записывался? – Спросил Стив.
- Эм… из тех, кого мы знаем, никто…
- Так с чего ты взял, что это лучшая студия в мире? – Снова спросил Чак.
- Я слышал примеры работы. И, поверьте, это потрясающий звук. Я о таком звуке и мечтать не мог. – Глаза Том-ми горели, как у малыша, который увидел Санта-Клауса. Мне стало интересно. Я пошарил у него в голове. Найдя момент, когда он слушал запись, я не мог услышать то, что слышал он, но я почувствовал его эмоции в этот момент. И я предложил:
- Давайте послушаем.
Мы пошли в номер Томми. У него всегда с собой были крутые студийные мониторы, на которых можно было оценить любую запись в полной мере. Томми включил нам пример с этой студии.
- Что за херня?! – Скривился Стив, услышав запись.
Музыка действительно была отвратительна. Но Томми ему тут же возразил:
- Ты не музыку слушай, а сам звук, как сведено. Пред-ставьте, что нам так альбом сведут.
- Да, звучание превосходное. – Сказал я. – Мне нравится.
- А что это за вставки восьмибитные? Причем звучат не-плохо. – Заметил Лео
- Вообще этот парень пишет восьми битную музыку, но примеры у него заготовлены во всех жанрах. Вот такой для ню-метал.
- Ты его в интернет нашел? Этот его «ню-метал» - полный отстой. Но сведено круто… - Сказал Чак.
- Да, в интернете. Есть тут один местный звукорежиссерский форум.
- А знаешь, - сказал я – договаривайся о встрече. Приедем на студию, посмотрим, пообщаемся с этим парнем.
Томми договорился о встрече в этот же день. В 18:30 мы сели в машину и поехали по названному адресу. Саммер стрит, 113А. Мы долго катались по городу в поисках этой улицы. Ее не было в навигаторе, на спутниковых картах в интернете, о ней даже никто не знал, кого бы мы ни спросили.
Город все еще омывал плотный ливень, будто пытался вымыть грязь из каждой его трещины. Видимость была очень низкая. Дворники едва справлялись с толщей бур-лящей воды на лобовом стекле. Мы заехали в странный переулок. Все его богатство – старые трехэтажные дома, большая часть окон которых заколочена досками, а в остальных было еле заметное свечение горящего фитиля, закатанного в воск. Некоторые могли похвастаться электрическим, перебивающимся на мгновенья тьмы, желтым светом. Дворы этих рассыпавшихся домов были разграничены перекошенными, местами сломанными или просто повалившимися, заборами из прогнивших заостренных до-сок. Между разбитыми плитами старых тротуаров, пробилась трава. Сейчас она была прибита к этим плитам тяжелыми каплями серого ливня и казалась мертвой. Здесь все казалось мертвым: деревья, окна, свет в некоторых из них, даже тяжелый воздух, пропитанный тошнотворным смрадом.
Блеснула очередная молния. Странно… грома с ней не было. На тротуаре перед нами возник кто-то. Мужчина. Лет сорок с виду. Худощавый, с короткими редкими волосами, в круглых очках с треснувшей левой линзой. В такую погоду в сером кашемировом пальто, а ноги – босые. Было видно, что его щеки настолько впали, что плотно прилегали к зубам и были заметны их контуры.
- Эй, мистер! – Окликнул его сидящий за рулем Томми. – Не подскажете, как нам попасть на Саммер стрит?
Мужчина что-то себе бормотал под нос, причем разными интонациями и голосами. Сначала он говорил встревожен-но, даже напугано. Потом его голос резко понижался и звучал твердо и уверенно, в нем даже становилось поряд-ком больше обертонов.
- Не говори им, пусть уезжают. – Бормотал он тревожным тонким голоском. – Не лезь! Пускай эти идиоты найдут, что ищут. – Он возразил себе же грубым низким голосом, и, посмотрев на Томми с каменным выражением лица, сказал: – Это и есть Саммер стрит.