Борьба за трезвость и культуру

        Было это в 90-х годах прошлого века. В прессе усиленно обсуждались  предложения, как в стране бороться с пьянством, а людей научить выпивать культурно. Бороться – это, понятно, не позволять пить. А вот что такое культурно выпить, каждый  понимал по своему. Кто-то считал, что надо пить только хорошее вино с соответствующими закусками дома или в ресторане, в культурной компании. Кто-то путал это с культурным отдыхом, выпьет, например, в театральном буфете, потом пойдет смотреть балет, слушать оперу. Или выпить в гостях, потом погулять по городу, сходить в парк, на аттракционы. Если выпить дома, после застолья можно посмотреть телевизор, насладиться общением с семьей,  целовать и обнимать жену и детей…  Но, зная наших людей, которым,  начав, трудно остановиться, партия и правительство решили объявить строгую борьбу за трезвость: ограничить продажу алкогольных напитков, сократить их производство, уничтожить виноградники, запретить алкоголь в ресторанах. Даже свадьбы  и похороны стали безалкогольными. Само собой, на работе не употреблять алкогольных напитков даже в праздники: ни на Новый год, ни при праздновании мужских и женских дней.  Ну торт, чай в нерабочее время - это пожалуйста, но крепче лимонада ничего не должно быть на столе.
        Вообще-то подобные кампании борьбы с пьянством в России были даже до революции. И в СССР проводились неоднократно, например, в 1928, 1958, 1972.  Меня  же коснулась кампания 1985-1990 годов.  Называли ее неофициально тогда кампанией Горбачева-Лигачева по имени ее инициаторов.  Тогда, в начале Перестройки, стали говорить, что потребление алкоголя в СССР в расчете на взрослого человека возросло более чем в два раза по сравнению  с дореволюционным и даже сталинским временами. Решили, что эта борьба поможет экономике, повысит дисциплину, производительность труда, ведь пьянство стало приобретать массовый характер, что было совсем не к лицу советскому человеку.

        Вызывает меня Генеральный директор нашего Научно-производственного объединения. Говорит, что мы получили распоряжение от райкома партии организовать у себя Общество борьбы за трезвость. Спрашивает:
   - Как ты смотришь, чтоб стать председателем этого общества?  - Меня это, конечно, не обрадовало, отвечаю:
   - Но я же иногда выпиваю, мне будет сложно так круто изменить жизнь. Да и вряд ли я справлюсь, ведь наших людей не исправишь. И будут ли желающие в общество вступать? 
   - В обществе будут почти все, это вопрос дирекции и партийной организации.  В распоряжении райкома записано, что председатель должен быть из числа авторитетных руководителей, желательно уровня заместителя директора предприятия, а все мои заместители, ты же знаешь, любят выпить. Среди руководства ты самый малопьющий. В общем решили, на ближайшем собрании общества тебя изберут.
        Я поморщился, промолчал, но подумал, что он прав. Выполнять директивы мы обязаны, пусть и формально. Наш замдиректора  по общим вопросам, бывший спортсмен, мастер спорта по борьбе в тяжелом весе, любил выпить. Он руководил службой снабжения, а вы когда-нибудь видели хорошего снабженца непьющим? И зам по строительству многие профессиональные вопросы был вынужден решать через бутылку. А замдиректора по науке не только любил выпить, он даже славился своими самодельными винами. Мы иногда к нему заезжали, у него был большой сад и дом на окраине города. Садились на деревянные скамьи за стол под яблоней, он приносил одну за другой трехлитровые банки с прохладным и прозрачным янтарным яблочным вином,  пилось оно легко и приятно, мы подолгу засиживались, беседовали. Помнится, голова оставалась ясной, а вот ноги потом плохо слушались, поэтому нас обычно развозили по домам.

        Собрание общества прошло как по маслу. Меня избрали единогласно, общественные организации поработали, в наше общество вступили сотни членов. За счет предприятия мне выписали журнал «Трезвость и культура», где встречались интересные и полезные статьи и материалы. Меня приглашали в отделы и цеха, чтоб я пропагандировал здоровый образ жизни, рассказывал о вреде алкоголя. Не могу сказать, что мне это нравилось, поэтому инициативу я не проявлял.  К тому же я стал чувствовать себя не в своей тарелке, появилось что-то похожее на  раздвоение личности. Дома или на даче по выходным мы по-прежнему с женой и соседями любили посидеть за рюмочкой, но на работе с коллегами ни мысли, ни желания выпить не возникало. Там я менял оболочку и становился трезвенником. Стал понимать артистов, политиков, партийных и комсомольских деятелей, когда они входят в роль и очень правдоподобно делают вид, что верят в то, что изображают или говорят. Иногда на таких встречах в коллективах я увлекался, с жаром рассказывая страшные истории до чего доводит пьянство. Как ни удивительно, меня обычно внимательно слушали. Видно, рассказчик я был неплохой. И тема понятная всем.  Как-то в цеху завода я выступал в конце рабочего дня. Все местное начальство присутствовало, поэтому рабочие пришли беспрекословно. Я им увлеченно рассказывал какие-то истории на антиалкогольные темы и не заметил, что отведенное время уже прошло. Вдруг один из рабочих поднял руку и извиняющимся тоном попросил отпустить его забрать ребенка из детского сада. Посмотрел на часы, оказывается я уже проговорил минут двадцать лишнего. Тогда уже я извинился перед людьми, а там было не менее полсотни человек, и быстро закруглился. Но люди сказали, что им было интересно и даже благодарили.
        Это «избрание» все же сказалось не лучшим образом на моей жизни в тот период. Стал реже ездить на рыбалку с работниками нашего объединения, ведь люди по-прежнему брали выпивку с собой, а мне нельзя. Я чувствовал, на меня стали смотреть как на лишнего в компании человека. Конечно, на рыбалку я ездил,  пил и ел там как все, но уже с другими людьми, не работающими в нашем объединении. Отношений с друзьями это не испортило. Близкая подруга жены тоже оказалась в подобной ситуации. Ее также «избрали» председателем общества борьбы за трезвость их организации. Это сплотило наши семьи еще больше, почти все праздники мы отмечали вместе,  за столом у нас была общая тема для разговоров и шуток. Например, что маразм крепчает, и скоро мы будем выпивать только под одеялом, чтоб никто не заметил. Выпивали мы культурно: по праздникам дома за столом с вкусными и разнообразными винами и закусками, чередуя тосты, увлекательные беседы и, конечно, песни…

        В любой стране, в том числе России и странах бывшего СССР, всегда были трезвенники. Помню такие данные: во всём мире 35% взрослых мужчин и 55%  женщин совсем не употребляют алкоголя. В арабских странах их вообще 96% (сомневаюсь, но это официальные данные). В странах Евросоюза трезвенников меньше, всего – 24%.  Не все пьют и в России. Опрос (2008 г.) показал, что 15% россиян никогда в жизни не употребляли алкоголя, 22%  не пили в течение последних 12 месяцев, 37% — в течение месяца. У меня эти данные вызывают сомнения, ведь некоторые представители народов Кавказа не считают столовые виноградные вина алкоголем. Сами традиционно выращивают виноград, сами делают из него вино, сами его пьют за едой и даже дают немного детям.
        И в возглавляемом мною обществе было немало женщин совсем не пьющих, изредка встречались и мужчины. Они все горячо поддержали тогда антиалкогольную кампанию, вошли в актив нашего общества. Их образ жизни не изменился, им стало даже легче, теперь мужья и друзья стали реже  вынуждать их присутствовать в пьющей компании. Многие жены были рады, когда муж стал приходить с работы трезвым. В народе ходили такие частушки: «Спасибо партии родной и Горбачёву лично! Мой трезвый муж пришёл домой и вылюбил отлично!”

        В общем, очередная антиалкогольная кампания в нашей стране, не удалась. Людей не переделаешь, «привычка – вторая натура». Кому-то алкоголь помогает избегать стрессов, кому-то мешает работать, а кому-то способствует в творчестве. У меня был студенческий друг – сын известного белорусского писателя. Его отца я никогда не встречал трезвым.  Анатолий мне говорил, что тот иначе не может писать. Вероятно, это обостряло его эмоции, развивало фантазии, будило воспоминания о минувшей войне, о которой было большинство его книг…  Кого-то на приключение тянет после выпивки, а кого-то на творчество, рассуждал я.
        Как-то прочитал в журнале «Трезвость и культура», что после выпитого у человека в крови еще находят следы алкоголя в течение двух недель. То есть человек еще долго находится немного под градусом. Многие, вероятно, так и живут, и большинству это не мешает работать. А вот гениальному ученому, академику Ландау это мешало. Он говорил, что рюмка коньяка на две недели лишает его абстрактного мышления.
        Пьют много и в России, и в Европе, и в Америке. Почему же за границей эта проблема не столь ощутима? На улицах не видно пьяных. Может люди больше за работу держатся, ведь желающих на каждое рабочее место хватает? Кредиты надо отдавать, ведь дома, машины - все в кредит? Почти все вынуждены ездить на машинах, а штрафы за пьянство за рулем огромные.  В отличие от большинства россиян, за границей пьют больше сухие виноградные вина, которые не так убойно действуют, как крепкие напитки. Может и в этом состоит смысл культурного пития?

        Кампания борьбы за трезвость и культуру не дала ожидаемых результатов. Хотели сделать как лучше, а не получилось. Экономика пострадала, поступления в бюджет из-за сокращения продаж алкоголя сократились, люди стали больше гнать самогонку, сбытом алкоголя (часто некачественного) занялся теневой рынок. Однако, статистика утверждала, что смертность от алкоголизма в тот период резко снизилась. После завершения кампании люди меньше пить не стали, число алкоголиков не уменьшилось. Виноградных вин стало меньше, а плодово-ягодных - «чернил» стали производить больше. О вырубленных виноградниках, уничтоженных хранилищах, погребах и складах уникальных коллекционных вин можно рассказывать отдельно. Ломать – не строить, сорта винограда, создававшиеся тысячи лет, безвозвратно утеряны.  Известны случаи, когда люди протестовали, выходили защитить виноградники, гибли под бульдозерами, было много жертв из-за ретивости чиновников и партийных функционеров.
        Запреты, ограничения не всегда эффективны. Все же главное в человеке чувство ответственности, чувство меры. Вы скажете, мера у каждого своя, с чем нельзя не согласиться. Кто-то выпьет бутылку и по нему не заметно, другой после рюмки «слетает с катушек». Многие знают таких. Есть даже целые народы, генетически плохо воспринимающие алкоголь. У многих северных народов России (чукчи, якуты и др.) в организме нет фермента расщепляющего алкоголь. То же самое  у аборигенов Австралии и североамериканских индейцев. Такие люди не устойчивы к алкоголю, быстро спиваются и гибнут. Если же человек осознает это, понимает, что ему пить нельзя, он будет жить не хуже других. Ну и что, что трезвенником! Есть же и другие радости в жизни! Жаль, что не все это понимают, слабо себя контролируют. Вероятно, сегодня генетический анализ позволяет узнать, какие гены человеку передали предки и к чему ему надо быть готовым. Я знаю по крайней мере двух человек, которые когда-то много пили, теперь совсем не пьют. Один из них даже лечился, другой – не знаю, он говорит, что свое уже отпил. Никакие уговоры поднять даже один бокал вина на них не действуют.
        В целом кампания Горбачева-Лигачева борьбы за трезвость провалилась. И журнал «Трезвость и культура» в 1997 году  прекратил свое существование из-за отсутствия подписчиков. С той поры, о которой я вспомнил, прошло больше двадцати лет, интересно, куда нас поведут благие намерения нынешней власти?


На фото, взятого из интернета, страница журнала за 1928 год