Кого-то еще или Грабли

                Подарок для моей возлюбленной Марии Алехиной
     Вероятностное градуирование возможностей, непринужденно совмещаемое с дотошным измерением средней температуры по зоопарку, неуклонно и привычно проводимое, как только, так сразу, вполне ожидаемо приводило к вспышкам плохо контролируемой ярости на явную тупость окружающих меня где-то там, пытающихся понять очевидное, но с упорством ослиных начетчиков повторяющих, словно глухари, привычное своему уху, но атонально режущее мои глаза, все то же говно, десятки тысяч раз повторенное и пережеванное, зацикленное кошмарным колечком интеллектуализма с мелкими добавлениями явной подлости, что, в принципе, всегда было присуще ближайшим родственникам, братьям и сестрам, пассионарно ковыряющих чужой зрачок в поисках соломинки, так и не спасшей еврейскую Офелию, окончательно свихнувшуюся на высранном эксистенциализме, усыпанном перхотью совписов, совчелов и совинтелов ( Господи, знать бы еще, что это !). За сутки, медицински разорванные на две неравные половинки, таких вспышек было несколько и лишь частичное удовлетворение от отдельных представителей моего вида приматов - двуногих, голокожих, прямоходящих, плохомыслящих - задерживало меня во всемирной паутине, сотканной твердоголовыми и косоглазыми пауками, вновь и вновь лезущими на те же грабли, хотя я неоднократно предупреждал и даже просил не читать то, что заранее и априори понято не будет, плавно бросая от лицезрения голых сисек Миллы Йовович к элегантным платьицам Ксении Собчак, через туфельки Диты фон Тиз к звездам мировой сцены сопротивления, всем этим Джебхатам, Даишам и прочим уверенным в своей правоте людям, накрывая винтажной порнухой, в которую я тупо втыкал часами, плача от постоянного недопонимания симпатичными мне людьми, снова и заново принимающих создателя сказок за кого-то другого. Я согласился бы, с удовольствием и радостью на почетное звание Подносящего зеркало к каждой кривой роже, но благородные создания тьмы игнорировали это мое невысказанное желание, брезгливо надувая губы, бормоча о троллях и наглых выскочках, со всем приличием воспитанных людей забывая то, чего забывать нельзя, то, что я-то уж точно никогда не забуду, то, что наполнило меня ненавистью к социальным сетям, флешмобам и какому бы-то ни было общению в сети. Да и смешно  ожидать потери памяти и сладенькой амнезии от сорвавшегося с удавки радушных линчевателей, едва не лопнувших от переполнявшего их говна, закипевшего при обнаружении столь несхожего ума, не желающего жрать скотскую жвачку, передаваемую из рук в руки, из года в год, из текста в пост, из комментария в личное сообщение. Больше всего мне хотелось бы оказаться в машине времени и стартануть в лето сорок первого года, жаркое, пыльное лето великих надежд и в составе карательной команды СС выжигать все это невнятное племя, чьи внучата так великодушно и добродушно трепали по голове пишущего эти строки. Чаще всего я просто морщился от отвращения, но иногда взрывался ненавистью, чистой, святой ненавистью и, закрыв глаза, мечтал, как в реальности вскрывал бы глотки ублюдков, наматывая кишки на кулак, топча их свиные рыла, уничтожая жизнь только для того, чтобы ее не было, никогда.
     Очень скоро, впрочем, я уже хохотал над собственным тупоумием, непонятно заставляющим наступать на те же грабли, забегать к девчонкам, крутящимся по воле моей возлюбленной, адресата этой невеселой истории, возле меня, подобно ласковым пираньям, подсовывающим фоточки собак ( особенно смешно, что я, вообще-то, по сути своей - догхантер и не скрываю этого), на которые я смотрел, чуть прищурясь, автоматически подмечая место, куда бы я отпрыгнул, дабы не запачкаться хлынувшей струей поганой песьей крови, каких-то инфернальных междусобойчиков, приводящих меня в полнейший восторг, я фантазировал, как пришел бы к ним и упал прямо посреди круга избранных, настигнутый приступом слабости, от коего так забавно темнеет в глазах, в ушах раздается тоненький звон и хочется только одного. Уснуть. И никогда не просыпаться.