Китеж-Град. Ольга Ланская

Какой ветер сегодня на заливе! И я смотрю на всё просто глазами, слушаю просто, как слышат все. И ничего не касаюсь.


"…И строился город тот три года, и построили его в год 6676 (1167), месяца сентября в тридцатый день, на память святого священномученика Григория..."

Какой колючий песок швыряет нам сегодня в лицо ветер!

Сегодня мы пришли сюда без всякой причины. Просто пришли…
А прежде шли к заливу по-разному…

И чайки, поначалу чуть встревоженные, переставали нас замечать и занимались своими делами.

"… Было же в год 6747 (1239). Попущением Божиим, грехов ради наших, пришел на Русь войной нечестивый и безбожный царь Батый. И разорял он города и огнем сжигал их, и церкви Божий тоже разорял и огнем сжигал. Людей же мечу предавал, а малых детей ножом закалывал, младых дев блудом осквернял. И был плач великий."


Да, сначала нам просто хотелось побывать в том месте под небом, где когда-то был сын. Посмотреть на землю, по которой ходил он. Вспомнить, как смеялся, как уплывал за горизонт, и страх за него накатывал на меня, а отец говорил: не переживай, он вернется.

Он всегда возвращался. Но однажды этого не произошло.

Прошло еще десять лет. И словно притихло вокруг нас. Притихло.

И вот, снова сидим мы вдвоем на берегу залива, и ветер швыряет в нас песок, словно трет по лицу наждаком. И у чаек совсем взрослые птенцы.

Большие, белые. И от взрослых отличишь их только по оперению, с которого не сошли еще песчаные пятнышки, да по тому, как плотно прижимаются они к песку, а взрослые все кружат вокруг них, все присматривают – надежно ли?

И их, взрослых, больше всего бьет штормовой ветер.
Их он готов превратить в кусок саксаула и погнать по злому колючему песку неживым комком…

Я поднимаюсь, сбрасываю туфли.

Колючий песок оказывается неожиданно теплым, упруго-мягким, он подталкивает меня, он упирается в ступни, не давая остановиться. Нет, – помогая идти.

И я чувствую, как живительная сила земли вливается в меня через босые подошвы, и обретаю я новую потерянную было совсем способность к движению.

Иду. Куда я иду?


" …Если какой человек обещается истинно идти в него, а не ложно, и от усердия своего поститься начнет, и многие слезы прольет, и пойдет в него, и обещается лучше голодной смертью умереть, а его не покинуть, и иные многие скорби претерпеть и даже смертию умереть, знай, что спасет Бог такового, что каждый шаг его будет известен и записан будет ангелом.
Ибо на путь спасения он пошел, как свидетельствуют о том книги, такие, как патерик Скитский…"

 
Где он наш Китеж-град нормальной нашей жизни, где все было как у людей, и все мы были вместе? Не знаю… Ибо пришел нечестивый и безбожный царь Батый, и разорил многие города русские, и не жалел ни старика, ни дитяти…

Так и с Китеж-градом случилось.

"…Наутро же напал тот нечестивый царь на тот город с воинами своими, приступил приступом и захватил его. И всех людей в городе этом побил и порубил…"

Всех. Побил и порубил…

"… через два года убил благоверного князя Меркурия Смоленского тот нечестивый царь Батый в год 6755 (1246), месяца ноября в двадцать четвертый день.

И было запустение…

И сей град Большой Китеж невидим стал и оберегаем рукою Божиею, — так под конец века нашего многомятежного и слез достойного покрыл Господь тот град дланию своею."

И город, и монастырь. Накрыл Господь ладонью своею. И стали невидимы. Внешним зрением невидимы, не духовным. Потому, как рассказывают:

"…Был некто отец, и обратил он одну блудницу от блуда. Блудница же пошла с ним в монастырь. И пришла ко вратам монастыря того, и умерла. И была спасена. И другая также отошла в пустыню с отцом и умерла. И приняли ангелы душу ее и возвели по лестнице на небо.
Так же и с тем человеком.
Если случится и умереть ему,— по Божественному писанию рассудится..."

Сегодня на русском летописном календаре 7522 год, а град-Китежа все не видно…
 
Ветер рвет кроны деревьев, белыми барашками закручивает волны.

Я стою босиком на влажном плотном песке, всматриваюсь в даль, за которой наверняка Кронштадт-остров, только не видно его сегодня.

И чувствую, как вливается в меня от этой родной земли растаявшая было, потерянная совсем, сила.

Как оживает кровь в жилах, словно кто-то невидимый поднес к белому моему лицу, белому, как снег, кислородную маску, и я слышу, как медленно оттаивает обмороженная моя душа...

Ольга ЛАНСКАЯ,
Санкт-Петербург.