Лунное лето

То лето выдалось удивительно ясное и жаркое. На закате солнце стояло красное и огромное, и такая картина вызывала опасения и даже религиозный трепет; часто говорили о грядущем пришествии антихриста, указывая на то, что ад он для себя уже подготавливает. Дождей практически не было, а если и случались, то редкие и непродолжительные. В деревнях все всерьез переживали за будущий урожай – поля были сухи и выжжены, и с каждым днем солнце палило все сильней, даже вечером от духоты не было спасения. Все ночи были безоблачны и безветренны и только огромная голова луны, склонившаяся к земле, дарила даже не прохладу, но только лишь надежду на нее.
Все лето маленький князь Феденька Громов со своими родными провел в деревне и каждую ночь этого жаркого лунного лета он сидел где-нибудь на ступеньках огромного барского дома или в одной из комнат, притаившись на окне, и смотрел на луну. Это было так удивительно для него, словно каждый день эта бледная лунная голова своим молчанием сообщала ему новую бесценную истину. Феденька сразу полюбил эти молчаливые разговоры с луной, как ему казалось, на самом же деле беседу он вел с самим собой. И было так удивительно, когда это величественное чудовище, проспав весь день за лесом, высовывалось из-за него большое и желтое, и чем поднималась выше, тем становилось меньше, но белее и ярче. А когда небо начинало проваливаться все в более и более темные тона, мелкие россыпи звезд окружали холодную голову, как неподвижные мухи. И вся земля преображалась, жадно впитывая в себя лунный свет и молчаливо преклоняясь перед этим серебряным свечением.
«Вот у нее лицо большое-большое, белое, как у дяденьки, ; думал о луне Феденька, ; и будто бы веснушки и морщины у глаз, как у конюха Гришки. И нос такой тонкий-тонкий, а изо рта, словно, дым валит. Наверное, курит трубку этот молчаливый небесный человек… и смотрит на меня из своих веснушчатых глаз, а я смотрю на него. А где Бог? – Спрашивал у человека Феденька. – Он, быть может, сейчас видит меня, вот бы и мне увидеть его. Но ведь он везде, все это и есть Бог, значит, я вижу его, сам того не ведая». Феденька оглянулся на лес, прислушался к тишине и снова задумался: «Когда я немного подрасту, то докажу всем, что я особенный, необычный человек. Ведь разве обычные люди думают, так как я думаю? Мне пока всего четырнадцать и как же всего много нужно будет сделать! У меня будет самая большая и искренняя любовь на свете. Я непременно женюсь на Лизоньке, и она будет счастлива со мной. Я поступлю на военную службу, на войну потом, и там буду в первых рядах биться с неприятелем за честь и славу русского оружия. А потом сам государь прикажет мне явиться во дворец и будет благодарить меня за мою храбрость и обязательно наградит орденом. И маменька с папенькой будут мной гордиться, и я буду самостоятельно жить и не потребую с них ни рубля. И буду благодетельным, никого не обижу никогда, а крестьян вообще отпущу. Вот только немного подрасту».
Мысли эти обычно прерывала старая няня, которая знала его страсть к ночным сидениям, но по доброте своей ничего не говорила родителям, и так каждую ночь уговаривала его поскорей ложиться.

                ***
Прошло двенадцать лет. Не было в Феденьке и следа от того мечтательного, полного благородными намерениями отрока, каким он любовался луной в то лето. Он вырос ничтожным человеком.
Женился он, как и хотел тогда, на Лизоньке, но, совсем, оказалось, не по любви, а оценив ее богатое приданое. Гулял он беспощадно, и изменял своей некогда горячо любимой жене очень много. Доходило до того, что он приводил любовниц прямо в дом и на все тихие упреки жены отвечал дерзко или устраивал скандалы, обвиняя ее в глупости. Детей своих он почти не видел и интереса к ним не проявлял. А иногда, без объяснений, уезжал на месяц и возвращался потом пропитой и проигравшийся.
С военной службой тоже не заладилось. С самого начала он обнаружил в себе такой страх перед какими бы то ни было конфликтами, что каждый вечер молился и просил, чтобы в ближайшее время не было никаких военных кампаний. Он панически боялся грохота выстрелов, а при пушечной пальбе у него случались чуть ли не истерические припадки. Так он вскоре вышел в отставку, и, не представляя чем заняться дальше, принялся с двойным усилием тратить деньги и вскоре залез в ужасные долги. Ничего не оставалось, как требовать с родителей, которые сначала с охотой высылали ему значительные суммы, оправдывая сына как можно. Однако Феденька становился все более требователен и стал запрашивать у бедного батюшки уже совершенно неприличное содержание. Когда, наконец, родные прямо сообщили ему, что такие затраты для них невозможны и попросили Феденьку быть экономнее, он так разозлился, что выругал все свое несчастное семейство самыми плохими словами и пообещал больше у них не появляться.
Крестьяне его боялись и ненавидели. Феденька самовольно увеличивал барщину, продавал в рекруты и ссылал в Сибирь, ни в чем не провинившихся мужиков. А еще, напиваясь до одури, бил всех, кто ему во дворе под руку попадался.
И ничего дурного он в своей жизни не видел, а когда его принимались упрекать, выходил из себя и кричал, чтобы к нему не лезли. И ничего Феденька менять не собирался, все его устраивало.

                ***
Вернувшись из очередного недельного загула по Москве в свою деревню, в первую ночь он никак не мог уснуть, что было ему не свойственно, и пошел бродить по ночному саду. Был июнь, тишина стояла мертвая, темнота непроглядная. Наконец, он выбрался из зарослей, сел на скамейку и закурил, глядя на луну, которая прямо уставилась на него. «Помню, да, помню то лето, когда еще ребенком любил не спать в такие ночи, ; подумал он про себя. – И чего не спал, что за глупости тогда думал! Что мне в этой луне, до того она надоела уже, тьфу! И что в ней необычного! Как наивны мы в детстве. Да плевать мне на эту ночь и на эту луну, вот кабы теперь тетка концы отдала и наследство оставила».
Так думал Феденька. Луна скрылась за многослойным облаком, и вся земля упала во мрак.