Давид-сын Бориса

И память, словно снег,
Растаявший в горсти,
Ни дать, ни взять, не унести.

С. Мамзин


 Августовское солнце клонилось к закату. В оконные проемы корпуса электролиза ярким потоком вливались солнечные лучи, день выдался нежаркий, смена нехлопотная, задания выполнены, заполнена стопка журналов и Виктор, исполняющий обязанности мастера смены, вышел в обход корпуса. Нынче он сдавал смену мастеру, зачастую возглавлявшему колонну завода на праздничной демонстрации с красной лентой через плечо. «Передовик производства» не гнушался на разного рода «финты», вплоть до внесения в рапорт замечаний спустя двое и более суток, переводя стрелки по нарушениям на другие смены. И все бы ничего, но это учитывалось при подведении итогов соц. соревнования. Кроме того Виктора выводило из равновесия, что его сменщик нередко приходил на работу в подпитии, для конспирации обильно орошая себя одеколоном «Шипр». И сдающая и принимающая смены уже знали: босс опять «бухой».
Как-то на совещании мастеров корпуса Виктор предложил оппоненту хотя бы менять отдушки. Изо дня в день, в смене недоброжелателя на выходе на работу, как правило, насчитывалось больше людей, и Виктор обратил внимание руководства на это, сделав отметку в журнале рапортов. На что получил замечание: распределением людей в сменах занимается старший мастер, а мастеру Коледову следует сосредоточиться на выполнении своих обязанностей
На совещании мастеров и бригадиров Виктор вновь поднял вопрос. И по дорогое домой старший приятель заметил: «Витюха, недолго продержишься мастером!» «А я  и не напрашивался! Вышел приказ и всё, дома бываю всё реже. Если не работа, то заседание, совещание, конференции. То в корпусе, то в цехе, то на заводе…Дорогу в спортзал забыл. Еще эта пьянь на мозг давит. Как потом смене объяснять, у нас работа первой группы опасности». «Ты же знаешь, он не меньше пятилетки был председателем цехкома, работёнка хлебная, да еще в молодости работал в одной смене с нынешним начальником главка и однажды его забирали со смены навстречу большого босса. А так кто бы его мастером держал у него ни высшего, ни средне специального образования нет. Гарантию даю он ни в зуб ногой о том, как получается в ваннах алюминий, но прохиндей высшей марки. Теперь жди от него подлянку. А вообще-то, Витя, надо иметь лапу наверху. Вот прорвешься в Москву и меня с собой возьмешь!» - подначивал приятель. «Щас, вот только валенки сниму».
 Оставались считанные минуты до выхода сменщиков, а звено катодчиков еще в работе. «Давид Борисович пора заканчивать - смена на подходе». «Последний зачищу». Звеньевой невысокого роста лихо развернул погрузчик с катодом на крюке.
В меховой шапке- ушанке он смотрелся забавно за рулем. Поскольку и прежний и старший мастер сквозь пальцы смотрели на явное нарушение, то и Виктор решил не заморачиваться. Возраст металлурга приближался к пенсионному, а температура летом в рабочей зоне порой зашкаливала за 70 градусов цельсия. Так ему работать комфортнее и его звено стабильно выходило победителем соцсоревнования. Не успел Виктор сделать несколько шагов, как его остановил неизвестно откуда нарастающий свист. В считанные секунды он достиг такой силы, что казалось, не выдержат перепонки. Все завершилось грохотом, и с балок и подкрановых путей посыпалась пыль. Неужели самолет рухнул - возникла мысль. Вблизи завода пассажирские лайнеры заходили на посадку в городском аэропорту. Людей, собравшихся около пятиминутки, как будто ветром сдуло. Одни вмиг заскочили на нулевую отметку, другие забрались в туалет. Вслушиваясь в небывалый звук, Виктор продолжал следить за погрузчиком и металлургом. Погрузчик остановился, а его водитель сидел, положив руки на руль, внимательно и сосредоточенно вслушиваясь в звуковую какофонию. Металлурги выбирались кто откуда, а погрузчик уже следовал по своим делам. Раздался хохот, хотя с некоторых лиц ещё не сошла бледность. По пути в бытовку, Виктор спросил:  «Не пойму, Давид Борисович, ты не бросился спасаться». «Так я ж военный хлопец, всю войну в Киеве, то немцы его брали, то наши, а бегать, покачал головой, возраст не тот, да и ты никуда не рванул». «Мой город немцы не брали- детство полосатое, да и отрочество -другому бы не пожелал».
Теперь Виктор с большим уважением смотрел на звеньевого, катодное хозяйство которого было лучшим в корпусе. Нелегко давались смены, особенно летние, металлургу, которому оставалось около двух лет до пенсии.
…Ранее Виктор встречал трудягу - еврея, работая в геологоразведочной партии на горных работах. Аркаша, как звали горняка, был альбиносом. Белые волосы на голове, бровях и даже ресницах. Его хобби состояло в том, чтобы выигрывать не одно пари, если не верили, что он еврей. Он не спеша доставал потрепанный, побывавший во многих местах Союза, паспорт, и ткнув в графу национальность, торжественно объявлял:«Видишь, Эльсын, еврей…С тебя литра». На меньшее он не спорил. На вопрос Виктора, почему не остепенился до сих пор, Аркаша с печалью в голосе заметил: «Ты думаешь, я не пробовал? И должность непыльную давали, дядя в Свердловске - партийный работник, и женщина была с хатой, а как весна наступает, так меня кто за шиворот тащит на вокзал». «Максим Горький тоже бродяжничал» - привел аргумент еврей- блондин. «Тебе осталось написать свои «Университеты», а я буду рассказывать, что работал с известным писателем», - поддел Виктор…
В оставшиеся до конца смены время, Коледов позвонил в диспетчерскую завода, чтобы выяснить ситуацию: «Самолеты не падали, рвануло на соседнем заводе»,- ответил дежурный диспетчер. В троллейбусе, по дороге в жилой район, смены соседей совпадали, трудовой люд делился впечатлениями: «Емкость со  сжатым воздухом рванула в пересменок, иначе жертв было бы не миновать. Есть версия: в емкости брак по литью, образовался свищ, ну да чекисты разберутся».
После выхода прежнего мастера из отпуска, Коледов вернулся на выливку. Отработал 6 часов, а остальное время - твое, да и зарплата мастера ненамного превышала заработок металлурга шестого разряда. Если в смене не случалось технологических нарушений, прогулов, несчастных случаев и т.д. и т.п. Выполнив свое задание, Виктор помог катодчикам. Изменение температурного режима электролизёрев заметно прибавило им работы. Такой расклад приглянулся мастеру. И после окончания очередной пятиминутки он деловито заметил: «Выливщики, по окончании своей работы, помогут катодчикам». Среди металлургов раздался смешок. «Виталий Иванович, а ты смотрел, какое у нас нынче сменное задание?»- не скрывая раздражения, включился Виктор. А кто будет мою работу выполнять?» Лицо мастера порозовело: «Ты же помогал катодчикам?» «Ну да, когда оставалось время, сегодня не тот случай. А если ты меньше повисишь на телефоне и поможешь, то наши трудовые успехи умножатся». Все знали - в весовой литейки работает его краля, не отличающаяся строгостью нравов. Во время смены Виктор выбрал время, подошел к катодчикам: «Давид Борисович нынче работы невпроворот». «Да не комплексуй ты, в войну я бы пошел с тобой в разведку».
Не прошло и месяца, и случай посчитаться с разговорчивым металлургом представился. На очередной пятиминутке мастер зачитал распоряжение: «Звеньевому выливщиков Коледову представить объяснение по зашихтовке десяти тонн алюминия высокой чистоты». Виктора распоряжение озадачило всерьез. Выливка в упомянутую смену была не сложной. Ковши из литейки шли регулярно, да и самолюбие взыграло. Не прошло и пары недель, как его снимок с товарищем у электролизеров опубликован в газете. Во время смены подошел старший товарищ: «Ломаешь голову, как случилась зашихтовка?» «Да уж, ведь надо как-то объяснять»,- согласился Виктор. «Не забивай голову, проверь задание на выливку. Как правило шихтовку за него составляет металлург со среднетехническим образованием. Сейчас он в отпуске. Не исключено-это тебе привет за выступление. Поторопись, пока бланк на выливку где-то не затерялся случайно!» Опытный металлург оказался прав. Проверяя задание на выливку, Виктор обнаружил грубейшую арифметическую ошибку, что привело к зашихтовке, и положил листок с расчетами перед мастером смены. Тот заметно повеселел, штрафных баллов на смену не будет: «Пойду к старшему мастеру». Виктор решил, что вопрос решен. Но на следующий день вышел приказ по заводу о лишении его премии за допущенную шихтовку. Такая оперативность всерьез разозлила, и оставаться козлом отпущения никак не хотелось. После смены зашел в кабинет старшего мастера и положил листок с компроматом на стол: «Иван Васильевич, теперь, видимо, каждый раз придется пересчитывать шихтовку за Лихолетенко, меня лишили премиальных, а он будет возглавлять колонну завода на демонстрации». Ознакомившись с данными, старший мастер с сочувствием произнес: «Сейчас решить вопрос может заместитель начальника цеха». После душевой Виктор подошел к двери кабинета на втором этаже. Из-за двери доносился властный голос: «Вторая травма за месяц! Похоже, вам сложно исполнять обязанности мастера смены». В ответ донеслось кроткое лепетание, и через пару минут из кабинета выскользнул виновник, Виктор постучал твердо и настойчиво. «Войдите»,- донеслось из-за двери. Раздражение еще не покинуло начальство и во взгляде не читалось приятности. Виктор поздоровался и положил листок с расчетами на стол: «Приказ о моем наказании не по адресу. Старший мастер корпуса рекомендовал обратиться к вам». Ладонь начальника легла поверх листка: «Ладно, Коледов, разберемся». Виктор уверенной походкой покинул кабинет. Оказалось он еще щенок в многотрудной административной игре. Предполагал- выйдет распоряжение, справедливость восторжествует и зло будет наказано, но увы…Шли дни, а результатов никаких. При встрече во взгляде Лихолетенко читалась неприкрытая враждебность. В пятиминутку пришли расчетки со сведениями по зарплате и, к своему удивлению, Виктор получил свой из рук звеньевого катодчиков:  «Премию тебе не урезали - держи, плетью обуха не перешибешь. Впредь шихтовку проверяй тщательно, подлянку он тебе устроил сознательно». Постепенно производственные дрязги ушли из разряда насущных. Творческая идея занимала теперь мысль металлурга. Наступила пора капитального ремонта электролизеров и как только ремонтники ставили шунты, то расплав из смеси алюминия и меди, температура, которого ниже, чем в обычных электролизерах, схватывался и не шел вакуум-ковш. И предстояла трудоемкая работа по его выбойке и переплавке. Следовало придумать и изготовить приспособление, позволяющее сливать расплав до минимума, до постановки шунтов. Мастер смены среагировал осторожно: «Пробуй, вдруг получится». Надо понимать, в случае неудачи он открестится от затеи.
На сообщение Виктора старший мастер среагировал восторженно: «Если получится, да я тебя, Коледов, озолочу! Что требуется от меня?».  Перед сменой Виктор спал впол-уха, на площадке двое парней в подпитии рвались в соседнюю квартиру. Уговоры не подействовали и пришлось спускать их до входной двери в подъезд. А перед сменой идти в медпункт - обрабатывать разбитую кисть руки. О
Отключение прошло успешно и руководство несколько раз обошло вокруг ванны с довольными лицами. Завалы в конце корпуса пошли на убыль, что благотворно сказалось на технологии
Старший товарищ высказался определенно: «Многие не верили, что у тебя получится». «А ты?» «Восемьдесят к двадцати. Прикинул я насчет экономического эфефекта- получается за счет сокращения сроков ремонта ванн, и сопутствующих затрат  твое вознаграждение потянет на нового «Жигуленка. Витя, прими дружеский совет - возьми в соавторы парочку нужных людей, желательно, из боссов. Тогда тебе не нужно обивать пороги и доказывать что белое-это белое, а черное - это черное. Могу привести немало примеров, когда ребят с толковыми предложениями кидали». Совет мудрого еврея остался невостребованным. Виктор предполагал, что необходимость и очевидность его идеи не требует никаких доказательств и подковёрных приемов. Правоту товарища он оценил, когда работал на другом участке, куда перешел по состоянию здоровья. Его пригласили в БРИЗ и разговор зашел о его рацпредложении. Оказалось, группа авторов со старшим мастером и спецами из заводоуправления подала идею сходную и оформленную по всем канонам бюрократии, но они не учли одного. Когда Виктор ходил по инстанциям, он посетил кабинет начальника планового отдела Галины Александровны, с которой работал когда-то в комсомоле. Ознакомившись с его рацпредложением с немалым экономическим эффектом, поданым группой специалистов завода, она отказалась подписывать бумаги, мотивируя тем, что подобное предложение было представлено полтора года назад, электролизником Виктором Коледовым. В процессе внедрения Виктор не вписал кое-какие мелочи. Затеять тяжбу представлялось реальным, но вряд ли успешным
Наступившие смутные времена и проблемы со здоровьем заставляли с опаской относиться к подобным приключениям. Прошлые ошибки кое-чему научили металлурга. Умудренный опытом старший товарищ делился опытом: «Учти, на нужных местах у спецов сидят свои люди. Ведь ты ни приказ по заводу, ни премию не выдашь. Подгреби по-тихому, вроде как посоветоваться, оформить. Сделай морду кирпичем, а то интеллект из тебя прёт, а начальство не любит когда работяга умнее его. Поговорку знаешь: я начальник ты дурак, ты начальник, я дурак. Не пойму я вас молодых несетесь куда-то сломя голову. На выходные загрузитесь как ишаки и  прётесь  по горам, тайге. «На длинный выходной, до заполнения водохранилища, мы ходили не однажды на Бирюсу, без малого полста километров». «А ты знаешь, что от остановки «Базайха» есть тропа в верховья канатно-кресельной дороги. Людей мало, даже не спеша я с женой управляюсь за пять часов, а вечером уже дома». «Надо понимать, ты меня умыл и заинтересовал. Через день короткий выходной, не просто же ты ради трепа старался?» «К девяти встречаемся на остановке, утренние часы пик уже закончатся, а до вечерних -  будем дома. Прогноз на завтра - без дождя».
Утром, прихватив пару бутербродов и термос с горячим кофе, Виктор был на остановке.
Не совсем спортивная фигура товарища уже была там. Если с погодой повезет, то все будет тип-топ, подумал Виктор. В летнее время на «канатке» ему бывать не доводилось. И он с интересом вышел осваивать новый маршрут. От остановки вдоль Базйхи шла утоптанная дорожка, и через десяток минут хода спутник свернул в сторону, на еле приметную тропу: «Витя, у меня плоскостопие. Не гони». В русле речки тут и там валялся хлам, из которого в цивилизованных странах делают деньги. Старые покрышки идут на  строительство качественных дорог, весь металл идет на переплавку, а не валяется грудами. «Как, Витя, думаешь, когда мы будем жить по- человечески?»  Ответ не задержался:                « Думаю, не скоро. Столько хлама и отбросов под ногами, и строитель, настоящий строитель коммунизма появится не скоро». «Здесь я не согласен, - приостановился спутник Виктора, -  порядочных людей немало, но бал правят лихолетенки. Вот если бы ты устроил ему пакость с шихтовкой, то тебя бы отделали. Я раньше с ним работал в одном корпусе, могу порассказать много интересного.  Даже уголовное дело как-то завели, но тут за него и партком и завком заступились. Вроде, как если его посадят, то орденоносный алюминиевый  перестанет давать продукцию. потеряв такого ценного кадра. Спросишь, откуда такие сведения. У меня зять следователем в прокуратуре работает». «Что же ты раньше молчал, давай стебанем машину алюминия, а крыша есть», - шутливо заметил Виктор. «И сидеть нам потом до…Тебе - до пенсии, а мне - куда дальше». Они вышли в русло речки. Здесь она разлилась широкой лентой и в свете вышедшего из-за горушки солнца вода искрилась серебряными  бликами.
Давид Борисович развел руками, как бы приглашая полюбоваться окружающими красотами природы. И на несколько мгновений остановился пораженный каким-то видением. Виктор глянул, и увидел женщину, полоскавшую белье в реке. Просвечивающий сарафан открывал загорелые ноги. И, вся она, как будто сотканная из воздуха и света, и привлекательная необыкновенно. Спутников прикрывали кусты, и женщина их не замечала. Игривое настроение не покидал Виктора: «А ты Борисыч, ходок… Усмотрел такую кралю». Произнес негромко, боясь спугнуть видение. Молодая женщина неспешно закончила работу, взяла тазик и удалилась. «Да, есть женщины в русских селениях»,- выдохнул пожилой спутник.
«Слушай, ты случайно не помнишь картину Мане «Завтрак на траве». Не дождавшись ответа, Виктор продолжал: «Композиция из четырех фигур. Две женщины и двое мужчин. Лужайка вблизи речки, но как только вспомню картину, тут-же вопрос: почему женщины обнаженные, а мужчины во фраках?» Искусствоведы утверждают, что впервые появившись на выставке, картина произвела фурор. А почему, врубиться никак не могу. Вероятно, в ней есть что-то такое, что противоречило нравственности и устоям общества»,- Виктор завелся не на шутку,- ну уж «Черный квадрат» Малевича ты должен помнить?» Давид Борисович оживился: «Витя, ты знаешь, кто Малевич по национальности?» «Ну- еврей». «Вот то-то! Я, конечно, не знаток живописи, но по-моему глупому  разумению ребята срубили бабки, а заодно и прикололись. Всего-то и делов- с линейкой нарисовать квадрат, прикупить пару журналюг и, сидевшего на мели, искусствоведа , а придурков, у кого съезжает крыша от денег, всегда хватало, хотя…если вдуматься в конечном итоге он деньги потом вернул с лихвой, при последующей продаже картины». «А давай-ка мы ударим по чайку»,- предложил Давид. «У меня-кофе»,- Виктор достал термос. «Нет, кофе не мой продукт, у меня-чай на травках, мотор»,- дотронулся он до груди рукой. «Витя, давно наблюдаю, карьера тебя не очень беспокоит, а грузишь и грузишь себя. Тут недавно один выдал: «Ну и пусть Коледов каждый месяц делает работы больше меня, а получаем мы одинаково». А ты сам?» «А я сам завис на учете у кардиолога. В корпус зайдешь, и кажется и за что только людям идет горячий стаж? Жена работает в ЦЗЛ и говорит, девчонки отказываются брать у нас в корпусе пробы. А по барию и хлору превышение ПДК в несколько десятков раз. А температура летом в рабочей зоне зашкаливает за 70 градусов». « Мне осталось продержаться полтора года до пенсии, ну уволюсь-кому нужен старый еврей?» - всхлипнул нарочито жалостливо. «Кончай прибедняться. Все заборы увешаны: требуется, требуется… «Так у меня две студентки на шее. Дочь заканчивает на следующий год мединститут, жена через два года заочный факультет. Вообще никому не говорил, поскольку ты стучать не побежишь, мой племянник перебрался в края обетованные. Обрыдло ему перебиваться в России с семьей на зарплату аспиранта. Зовет меня, пишет, что узникам концлагерей и, угнанным на работу в Германию, платят такие пособия, что они смело могут усаживаться за мемуары».
«Ты сказал, что войну провел в Киеве, притом пацаном». «Фашистам до фонаря было, кто я по возрасту. Стояла задача-уничтожить как можно больше евреев. Мать пошла по деревням менять шмотки на продукты, и в хату к нам с теткой наведались полицаи. Хохотали, суки, когда тетка начала собирать узелок. А потом, как в страшилках…однажды я рассказал жене об увиденном в Бабьем Яру, так скорую пришлось вызывать, случился с ней нервный припадок». «Насколько помню, там погибло не менее двухсот тысяч человек?» «И, естественно, возникает вопрос, как мне удалось выжить? Я и сам за прошедшие годы неоднократно себе его задавал. На второй неделе мы подъели с теткой всё…Потом её не стало, и я уходил подальше от людей, ближе к пропускному пункту. Были на то причины. Как видишь, я и сейчас не богатырь, а тогда с шапкой едва-ли дотягивал до 1, 30. Вероятнее всего, оставалось ждать недолго, за колючкой шли какие-то приготовления. Вдоль колючей изгороди проезжал полицейский патруль. Старший бросил взгляд в мою сторону, и подрулил к шлагбауму, переговорил с немецким офицером, показал на меня. Громко позвал: «Хлопец, иди сюда!» Потом усадил в коляску и приказал ехать, а как только показались первые улочки, ссадил, толкнув в плечо, и сунул в карман кусок сахара: «Сховайся, хлопец, дня на два, три…Храни тебя боже!» Рассказчик сидел, ссутулившись и сцепив пальцы рук в замок. Когда он заговорил, голос его звучал совсем глухо: «Прошло столько десятилетий. Почему я? Никак не могу найти ответа» Глянул вопросительно на Виктора, но вопрос не задал, а как будто нашел его в глазах собеседника, продолжил: «Совсем необъяснимо, перед каким-либо неприятным событием, он появляется во сне, почему-то на черной лошади и громко кричит: «Хлопчик, ховайся!», и уносится в ночь. Ещё не подвел ни разу. А если это мой ангел-хранитель, то почему в таком образе». Возникшую паузу первым нарушил Виктор: «Сдается, что мой ангел-хранитель-женщина. Пару лет назад заболел, хоть «скорую» вызывай. Температура невысокая, а состояние-впору завещание писать…и жуткая головная боль. Наглотался пилюль и уже в первом часу ночи, даже не заснул, а забылся сном. А боль всё не проходит. И явилась женщина, реально, зримо, в светлых одеждах, с сиянием вокруг лика, не касаясь земли приблизилась ко мне, и внимательно, глядя в глаза, произнесла: «Плохо тебе?» «Не то слово, а совсем худо»,- скорей не сказал, а подумал. Женщина, обликом разительно похожая на мадонну Рафаэля, только без младенца, приблизилась и положила руку на левое плечо. Всю сцену я видел, как будто со стороны, и двойник стоял рядом с ней. Как только её рука коснулась плеча, от ног по телу пошло живительное тепло, которое дошло до головы и боль прекратилась., а взамен пришло ощущение легкой усталости. «У тебя будет всё хорошо»,- произнесла женщина с легкой полуулыбкой, и растаяла в воздухе. Через миг заснул крепким сном здорового человека. Какие шансы выжить, если в тайге стреляли в спину с пятнадцати метров картечью? На гильзе шестнадцатого калибра следствием установлено, выцарапана буква «К». Может наверху решили, что здесь я нужен, а испытания посланы за мерзопакостные деяния предков, Батяня, когда по суду меня отдали на воспитание, привез на Западную Украину в Станислав, сейчас Ивано-Франковск. Ходил на встречи с пионерами в школах, а ночью трахал падчерицу, которая на год старше меня по возрасту, притом с ведома матери. Эта стерва ненавидела меня лютой ненавистью». Виктор встал с травы, разминая ноги, лицо его приобрело серый оттенок. «Не знаю, Витя, утешит ли тебя то, что хороших людей немало, но мерзавцы лучше организованы. Их непросто распознать. Зачастую они занимают высокие посты и носят личину порядочных людей, притом у них свое понимание о моральных принципах. Ну а нам они «втюхивают» про «кодекс строителя коммунизма», патриотизм и т.д. и т.п.»
Подойдя к воде, Виктор тщательно сполоснул руки, лицо, шею и отряхнул с кистей рук капли воды, будто сбрасывая копившуюся годами боль и обиду. «Затрепались мы совсем»,- двинул вброд к виднеющейся на противоположном склоне тропе. Подъем оказался затяжным и нерасполагающим к праздным разговорам. Через несколько десятков минут они вышли к верхней части подъемника. В сторону города открывалась впечатляющая панорама. Туристов немного и подъемник не работал. На каменистой макушке, обхватив её корнями, как щупальцами, стояла крепенькая сосна в окружении молодой поросли. Спутник Виктора бережно провел ладонью по стволу: «Вот кто не продаст и не предаст! Есть сила слова, как сказал поэт: « Слово может убить, слово может спасти, слово может беду от тебя отвести!» По убеждению, Витя, я атеист, но в молитву верю. Странное сочетание, не правда ли?» «Мне по душе утверждение «Бог не в храме, бог в душе». Предполагаю, молитва без веры недейственна, но возможна ситуация, когда человек живет по заповедям божьим, и даже не подозревает, а иной весь в суете религиозных догм, а негде клейма ставить и всё наблюдают его набожность. Хорошо бы все случалось по заповедям божьим. «И воздастся по трудам нашим!» Почему не помечтать Давид Борисович?» «Да уж, мечтать не вредно!»,- согласился спутник.
Не прошло и часа, как туристы спустились к автобусной остановке пешком, вскоре въезжали в Зеленую Рощу. Новый маршрут и впрямь показался занимательным и не требующим много времени.
Житейские пути, спустя пару лет развели приятелей. Из-за проблем со здоровьем, врачи вывели из корпуса ветерана, и теперь они встречались эпизодически. Виктор оставался в курсе проблем, свалившихся на товарища, совпавшие с проблемами великой страны. Последняя встреча произошла у входа в Универсам, расположенный рядом с домом Виктора. «Прошел обследование в Краевой больнице, в кардиологии. Нужна операция, но в городе её делать не берутся, а в Москве очередь на несколько лет вперед. Вряд ли дождусь. Племянник уже лет десять живет в Израиле. Навел справки, если приму гражданство, то подобная операция делается бесплатно с положительным прогнозом, а за деньги - триста тысяч в рублях». «Так в чем дело? Домашние против?» «Они –то «за»…и жена, и дочь, и зять. Пара месяцев на оформление документов, и вперед и с песней…Понимаешь, Витя, здесь моя Родина. Даже представить не могу, как буду жить в чужой стране!» « Ты серьёзно!? Ну, в Израиле, насколько я знаю, одна треть русского населения. Смотри, что сделали с нашей Родиной. При «тоталитарном режиме» на два дня задержали зарплату, так «Голос Америки» сообщил, что на алюминиевом заводе нарушают права трудящихся, а нынче при «демократическом» задержка на два, и более месяцев, и «америкосы» молчат. Значит, всё идет как надо?! Наш металл идет за границу, как и раньше, значит, «бабки», кому-то в карман. Кинули нас, Давид Борисович, и, похоже, еще не вечер» Вообще-то я тебя держал за разумного мужика!»
Прошел месяц-другой. Негласное радио донесло: семья приятеля перебралась в страну обетованную. Ветерану сделали операцию, но выяснилось, ещё одно серьёзное заболевание.
 Навязчивая мысль не оставляла Виктора: «Мудрый совестливый еврей на закате жизни имел выбор. А как быть тем, кто остался в собственной стране за бортом жизни? Без гроша в кармане «за бугром» они тем более не нужны».
Шли годы, овощной рынок, расположенный в двух остановках от жилья, давал возможность сэкономить пенсионеру-металлургу, и Виктор, в очередной раз, пошел на рынок пешком. Перед ним старушка покупала одно яблоко, один помидор, два банана и три морковки. Оценив содержимое своего кошелька, Коледов подумал с грустной иронией: «Всё не так плохо. Вчера на телеканале прошло сообщение, что Москва в  тройке городов мировых лидеров по количеству миллиардеров».


А Семёнов. 2003г., г. Красноярск