Жил-был я. Кн1. ч1. Легенда о Белой Эльзе гл. 3

       Через год, 15 июня 1910 года, яхта «Форзейль» под командой старшего лейтенанта Игнатьева вошла в Залив.
       Её встречала, летящая над Обрывом, белая всадница. Счастью влюбленных не было предела.

       Близился Яанов день.
       - А что делают в ночь на Иванов день?
       - Жгут костры.
       - Не только.
       - Водят хороводы.
       - Да. Но не только.
       - Пьют пиво, плетут венки, гадают и... любят, любят!
       - Правильно! Но не только.
       - Ну что ещё? Что?
       - Что? - Дом выдержал паузу. - Ищут цветок папоротника.
       - У- уф, я уж подумал. Само собой!
       - И они тоже решили найти его и у вещего цветка определить своё будущее.

       Владимир и Эльза переправились на Вяйке-Пакри, первый из Рыжих островов.
На ближней к берегу полянке разожгли костёр. Мечтали, хохмили, дурачились, целовались или просто сидели и молча смотрели на летучий поток искр.
Вечер был тихим. Теплым. Утомленная, после июньской непогоды, природа оживала, и в полный цвет встречало пик белых ночей.
       Ближе к полуночи, в поисках Цветка Папоротника, влюбленные углубились в лес. Долго искали Цветок и уже, где - то, на излете короткой ночи они... нашли его.
       Красный уголёк тускло мерцал в сумраке подлеска. Влюблённые взялись за руки, прижались друг к другу и долго, заворожено, смотрели на его чарующее сияние. Тихо и твердо поклялись в вечной любви. Клятву скрепили долгим пылким поцелуем.
       А потом, сделали то, чего не следовало делать. Поворожив над цветком, Эльза протянула к нему руку и он, цветок, вдруг потянулся к ней
Испугавшись, она отпрянула. Владимир подумал, что это ему показалось, и тоже решил протянуть руку к бутону.
       - Нет! - только и успела крикнуть Эльза.
       Владимир оглянулся на вскрик, не убирая руки от папоротника. Цветок оторвался от стебля и прыгнул ему на ладонь. Бутон вспыхнул и охватил их хороводом мерцающих огней. Они кружили вокруг людей в своём чарующем танце, то сжимая, то расширяя круг.
       Люди всегда мечтают о волшебстве, как о чуде, думая, что в чуде заключается решение их проблем, но волшебство цветка не всегда белое и доброе.
Небыль, что цветок открывает клады, и сокровища. Правда, что если цветок что-то и даёт, то в равной степени и забирает.
       Ледяной низовой ветер заставил трепетать гребёнки листьев. Холодный пронзительный голос пресёк их нечаянную радость.
       - Ах! Не уберегла. Прости, Господин...... Кто?! – пронесся шквалом нечеловеческий крик. - Кто посмел хозяйничать здесь? Здесь, в Святилище?!
Владимир и Эльза вздрогнули, повернулись на голос. Острый взгляд колючих глаз пронзил их. Обездвижил. Седая скрюченная старуха, зло, не мигая, смотрела в упор, на людей.
         Это была хозяйка колдовских Рыжих островов.
         - Вы, пришлые, - визжала старуха, - нечестивцы, посмевшие нарушить таинство священного Круга.
         Старуха ударила оземь дымящейся суковатой палкой – посохом.
         - Зачем?! – угрюмо спросил лес.
         И только сейчас влюблённые, с ужасом, увидели, что стоят в окружении невысоких покосившихся каменных идолов.
         - Прочь отсюда! Прочь! Изыди! Изыди!
         Капище начало заполняться серым едким дымом.
         - Сгинете, сгинете, сгинете здесь! - верещала старуха, тряся кривым желтым пальцем в их сторону, будто указывая направление проклятьям.
        Но что-то остановило Кривую Хильду. Узкие щелки глаз расширились, по сморщенным губам промелькнула злая ухмылка: «Я узнала тебя, Эльза Мянник. Я узнала тебя. Зачем ты привела сюда чужеземца? Зачем вы здесь? Вы?! Это место - не ваше».
        Владимир и Эльза прижались друг к другу. Но чудо, дым перед ними остановился. Волшебный цветок, раскаляясь на ладони Владимира, искрил и разгонял сумрак. Они пошли из круга, держа перед собой цветок, и колдовские чары отступали.
        А Кривая Хильда то подбегала к ним, пытаясь ударить тлеющей зловонной головешкой, то отскакивала назад, не в силах пробиться сквозь магию папоротника. Ей оставалось только визжать и рычать от бессилия: «Будьте вы прокляты. А тебе, Эльза, трижды проклятия! Греховодница! Ишь, связала себя с чужеземцем, иноверцем. Кара! Кара! Кара! Не будет тебе отныне покоя. Не будет! Ха-ха-ха!»
         - Не каркай, ведьма! - Владимир вступился за Эльзу.
         - А? И ты ещё здесь? Венеласэ! Что тебе надо здесь? Разве мало тебе племени своего? Змей-искуситель. Разве мало вам земли и весей наших, что бы влезать ещё и в наше семя?! - старуха схватила камень и метнула его во влюблённых.
         Моряк, заслонил Эльзу, принимая камень в грудь.
         - Я люблю её! Слышишь ты, старуха? Я не оставлю её! Я буду с ней!
         - А - ха-ха-ха!- каркала ведьма. - Насмешил. Она не твоя. Она теперь невеста Папоротника! Господина...... Ха-ха-ха! Как же? Как же?! - и поперхнулась.
Это Владимир выкинул вперёд руку, и сила цветка отбросила старуху наземь.
Люди отступали к берегу. Хильда тяжело поднялась с земли и, отряхиваясь, хрипло произнесла:
        - Я повинуюсь тебе, Господин. Твоё желание - закон. Эй! Чужак, твоя кровь чужая нам, твоя вера чужда нам. А ваша любовь.... мертва.
        - Врешь, ведьма, врёшь. Любовь жива!
        - Н-е-э-т, - протянула Кривая Хильда, - нет. Мертва.
        И медленно молвила: - Я. Так. Желаю.
        Владимир, в сердцах, кинул в старуху цветок. Та вскрикнула и... исчезла. А уголёк упал в траву, ярко вспыхнул и потух. Тонкий белый дымок растаял в лучах восходящего солнца. Эльза была без чувств.
        - Лизонька, милая моя. Что с тобой?
        Он донёс её на руках до воды, уложил на бак шлюпки, навалился на вёсла и погрёб в Порт.
         А с острова доносились угрозы и проклятья: "Эльза! Ты -отступница. Ты предала свой народ и веру! Папоротник тебе этого не простит. Не простит никогда, он сожжет тебя. Ибо отныне ты - невеста Папоротника! А-ха-ха-ха!"
         Владимир не обращал внимания на крики и грёб к городу. Он грёб, не оборачиваясь, и не видел, как тлеющая искорка на груди Эльзы ярко вспыхнула.   
Эльза очнулась, стряхнула её в воду - искра с тихим шипеньем погасла в пучине. Владимир повернулся к Эльзе и ободряюще ей улыбнулся. Эльза тоже улыбнулась ему в ответ, но улыбка была вымученной и отчуждённой.
          - Я устала, Владим.
          - Ничего-ничего, Лизонька, успокойся, мы уже дома.
          Владимир сложил весла вдоль борта и поставил парус.
                ------------------------------------
         - Господин старший лейтенант, - ровным холодным голосом произнёс Старший морской начальник, капитан первого ранга фон Берг, - попрошу Вас объясниться по поводу Ваших взаимоотношений с мещанкой Эльзой Мянник.
        - Господин капитан первого ранга, ... Алексей Карлович, я считаю недостойным мужчины и офицера раскрывать посторонним интимные отношения с женщиной. Отвечать я не буду, но добавлю. Я НАМЕРЕН предложить Эльзе Мянник руку и сердце.

       - Владимир Васильевич, - после долгого молчания произнес каперанг. - Я не сомневаюсь в Вашей порядочности и ни в коей мере не хотел бы затрагивать Вашу честь, Боже упаси! Но не забывайте, мы в Эстляндии, в стране, где свои устои, нравы и правила-с.
       Даже, несмотря на наше двухсотлетнее присутствие здесь, на то, что земли эти выкуплены Петром Великим у шведской короны, мы не должны вести себя так, как на Брянщине, либо Тамбовщине. Здесь весьма почитается общественное мнение провинциалов. Империи не нужны возмущения, рождённые по причинам, не имеющие никакого касательства к политике метрополии.
       Ваши отношения с эстонской девушкой, - фон Берг повысил голос, - зашли слишком далеко. Я, как, высший представитель власти в Балтийском порту, должен вмешаться в Ваши, покорно прошу простить,... дела.
        - Мне нечего добавить к вышесказанному, - отрезал Игнатьев.
        - В таком случае, господин старший лейтенант, имею честь Вас предупредить, что Вы, как дворянин, как офицер Флота, как православный христианин, должны будете выбрать между карьерой и женитьбой. Я говорю Вам так, потому что сведения о Ваших «курсовых зигзагах» уже дошли до командования и, даже, выше,- фон Берг поднял глаза к потолку и выждал паузу.- Да и общественность возбуждена. Что там у Вас произошло с рыбаком Юханом Кырвером?
        - Мужской разговор.
        - Мужской разговор, - каперанг передразнил Игнатьева. - Вы - морской офицер. Граф! А не кабацкий ухарь! Чувствуйте дистанцию!
        - Но, Алексей Карлович, в чём? В чём я виноват? Только в том, что я люблю, и что она любит меня. Мы поженимся. Я дал слово офицера.
        - Вы - офицер, дворянин, должны жениться на равной! А не на...,- каперанг замолчал, подбирая нужное слово.
       - Ерунда! - перервал его Игнатьев.
       - Господин старший лейтенант! Не забывайтесь!
       - Господин капитан первого ранга, я хоть сейчас готов подать прошение об отставке, но прошу только одного - мой отпуск на исходе. Осталась неделя. Впереди регата. Я знаю Ваши права и прошу - не прекращайте мой отпуск. Дайте выиграть регату! – глаза Игнатьева заблестели.
       Фон Берг отвернулся от Игнатьева и, сложив руки за спиной, подошел к окну.
Светило солнце. Море играло лучистыми бликами. Редкие облака зависли над заливом. Рыжие Острова были видны очень отчётливо, вплоть до отдельного дерева. От заросших сурепкой полян поднималось медвяное марево.
       - Светло и покойно. И радостно, чёрт возьми, - подумалось фон Бергу. – Эх, Карлыч, Карлыч. Разве ты забыл, что такое любовь? С Анастасьей ведь тоже было не всё гладко. Вспомни, как тебя, мичманцом, тоже «выставляли на правёж», вспомни адмирала Ефстафьева. А? То-то.
       Но ведь есть приказ командования Флотом, а он гласит, хм, «гласит». Повелевает! «Старшему лейтенанту Игнатьеву отпуск прекратить и направить в Кронштадт для дальнейшего рассмотрения дела». Дела!
       И ещё, лично: «Что там у вас творится, господин каперанг? Бардак-с!»
Настроение улетучилось.
       Фон Берг повернулся к Игнатьеву:
       - Добро, Владимир Васильевич. Я сегодня же подпишу приказ о приостановке Вашего отпуска и оправке Вас к месту службы. Но, - он поднял указательный палец вверх, предвосхищая любой порыв Игнатьева, - до Кронштадта можно добраться на яхте, на извозчике, по «апельсиновой» дороге, а то и пешком. В выборе транспорта я Вас не неволю.
       И еще, до благопристойного разрешения ситуации с Вашими амурами, приказываю - в Балтийский порт не появляться. У Вас есть время, господин лейтенант, и боле я Вас не задерживаю.
       - Благодарю Вас, Алексей Карлович. Через четыре дня регата, а через шесть  я буду в Кронштадте.
       - Полноте-полноте, Владимир Васильевич, стоит ли благодарности? Честь имею.
       - Честь имею.
       Лейтенант Игнатьев вышел из кабинета.
       - Честь имею, - произнес, стоявший в дальнем углу и не участвовавший в разговоре, командир дивизиона миноносцев Василий Васильевич Игнатьев и направился вслед за братом.
       - А Вас, господин капитан второго ранга, я не отпускал! – багровея, проревел Старший морской начальник.
                ------------------------------------
       - Ничего, - злорадствовал Юхан. – Ничего, ты у меня победишь, «победишь» в гонке, курат. Возьмёшь приз. Дулю ты возьмёшь, курат.
       Рыбаку подгадить яхте несложно. Где-то открутить, где-то подрезать, где-то надкусить. И всё. На берегу не заметно, а в море поздно будет.
       Ночь была безлунной, а руки знали своё дело, только сердце громко стучало, только разум отказывался верить, но руки-то делали.
       - Я ведь не убиваю. Нет-нет. Пусть ткнётся мордой в дерьмо, а то вознёсся, барчук. Ничего, приземлим.


Далее: http://www.proza.ru/2016/07/15/1850