Иконоборчество

Москва. 2007.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, июль 2016.


Сегодня мы второй раз вернемся к Византии и к очень важному вопросу, который далее откладывать мне не хочется (потом будет еще Запад, будет еще одна, поздняя Византия). Материал по этому вопросу я принес вам на диске, как и обещал. Но надеюсь, я не буду повторять слово в слово то, что на диске. Мы обратимся к вопросу о сложении двух христианских культур в Европе или даже, скажем так, в христианском мире.

В течение дольше тысячелетия церковь была едина. Правда, небольшие расколы наблюдались в самые разные времена. Одни расколы ликвидировались, преодолевались, другие не преодолевались. Так, например, в церковном расколе с древними восточными церквами мы пребываем уже дольше полутора тысяч лет со времен неприятия ими Четвертого, Халкидонского собора 451 года. Это пять поместных церквей, не подписавших Халкидон: Армяно-Григорианская, Сиро-яковитская в Сирии (очень небольшая), Коптская в Египте (весьма значительная). Примерно, каждый седьмой житель Египта — копт. Все копты — члены Коптской церкви. Других христиан в Египте очень мало, в частности православных Александрийского патриархата. Проблема там совершенно не вероисповедная, проблема там этническая. Православные Александрийской патриархии — греки, почти исключительно греки. Египтяне греков недолюбливают, а греки не пускают египтян в духовенство. И ничего с этим поделать нельзя.

Интересно, что когда патриарх Алексий I Симанский (1877-1970) был с визитом в Египте, его просто на руках готовы были носить по всему Египту и скандировали: «Давайте соединяться!» Но по довольно тяжелым возможностям того времени и по негибкости нашего высшего духовенства ничего из этого не вышло, потому что копты не хотят объединяться с египетскими греками, они с русскими хотят установить отношения, а мы им в ответ: «Но у вас же есть своя православная патриархия (то есть Александрийская)». В итоге большая часть египтян сохраняет свой Коптский патриархат. Так тоже бывает.

Четвертая церковь — Эфиопская. Эти никогда в ереси не были. Они христианство принимали в версии коптской, от коптов, чуть позже, в конце IV века. Там тоже сильны прорусские настроения. Они потеряли свою мусульманскую область Эритрею, а их чернокожие иудеи фалаши уехали в Израиль. Я их там видел. И с тех пор Эфиопия — совсем уже христианская страна. Пятая церковь — Сиро-Малабарская в Индии, очень древняя.

В этих пяти поместных церквах немножечко различное вероисповедание. Тем не менее они собирают совместные конференции. Культурно они нам очень близки, даже эфиопы при всей своей причудливости, и к нам всегда тяготеют, и на все наши соборы и совещания обязательно приезжает кто-нибудь. Главы этих поместных церквей бывают у нас, армяне особенно часто. Я помню, как выделялся среди всех на последнем поместном соборе Эфиопский патриарх в ярко-желтом одеянии, униформа такая. Они не монофизиты ни в коем случае. Насколько они были монофизитами, насколько их вероисповедание отлично от нашего, — это вопрос частных богословских мнений. И воссоединиться с ними возможно. Это раскол, а не ересь. Но раскол-то длится полтора тысячелетия. Очень трудно все уже, очень трудно.

Кроме них существует еще совсем причудливая церковь — Несторианская, некогда великая, в Средние века добиравшаяся до Китая. Ее зона влияния простиралась от Сирии до Китая. В нее входило множество кочевников, потомки которых потом перестали быть христианами. Тем не менее она существует. Но это совсем уже причудливый реликт. Их патриарх носит, как все патриархи этого исповедания, сакральное имя Симеон. Который ныне Симеон, 35-й или 46-й, даже не знаю. И притом он имеет титул «патриарх Вавилона». В Вавилоне никто не живет, а патриарх Вавилона живет в США (Махнач смеется). Их совсем мало, несколько тысяч на планете.

А в общем Восток и Запад были едины. Могли ли сложиться еще христианские культуры? Да, могли. Мы с вами говорили о том, что уже в V веке мы видим заметные культовые различия востока и запада, а еще раньше мы видим различия в основном священном языке — латынь или греческий. В Ирландии очень обособлено кельтское христианство, оно могло бы создать свою великую культуру. Тойнби ее даже вычисляет и называет «дальнезападной цивилизацией». Но распространяться ей было некуда. Так плотно и в большом количестве пересечь Атлантической океан, чтобы миссионерствовать среди индейцев, ирландцам не удалось. На западе они упирались в Атлантику, а с востока они были заперты римо-католическим Западом. И в конце концов это кончилось тем, что дальнезападная цивилизация не сложилась. Кельтское христианство очень близко к восточному, к православному, к византийскому, но оно было постепенно поглощено Западом, стало частью Запада. Более того, Ирландия стала отчаянно римо-католической страной! Дело в том, что римо-католики поглощали их постепенно, у ирландцев долго сохранялись свои отличия. Англичане выступили поработителями, ненавистными ирландцам. И когда в XVI веке англосаксы потянулись в реформацию, в протестантизм, ирландцы, естественно, уже в пику им стали совершенно отчаянными, свирепыми римо-католиками, какими и остаются во всем мире.

Еще одна великая христианская культура не сложилась по неблагоприятным географическим обстоятельствам. Центром африканского христианства с большими культовыми отличиями могла стать Эфиопия. Но она находилась слишком близко к основным исконным центрам ислама, в итоге оказалась окруженной мусульманским миром. Еще одна страна (и государство), которая не сохранила своего христианства и постепенно исламизировалась, — это Нубия (ныне Судан), расположенная между Египтом на севере и Эфиопией на юге. В XVIII веке закончилась христианская история Нубии (Судана), и Эфиопия осталась одна. В XX веке произошел очень интересный миссионерский прорыв в экваториальную Африку. Причем совершили его всего лишь несколько выдающихся миссионеров, их может не быть тысячи и тысячи. Его совершили как раз александрийские греки. Они крестили или обратили в православие множество негров в соседней Уганде, Танзании и Кении. Сейчас там уже много православных христиан, там есть темнокожие епископы, и число их даже растет. Вот бывают и такие вещи, даже православие расширяется, даже без России. Наверное, сложатся определенные отличия, но пока рано говорить о великой «африканохристианской» культуре, пока рано.

В самом начале своего курса я говорил, что складывается и, возможно, даже уже сложилась третья христианская культура. Она, кстати, совершенно римо-католическая, это латиноамериканская культура. Чем дальше, тем больше дает о себе знать смешанная кровь, тем больше Латинская Америка отличается от Западной Европы и Северной Америки, от христианского мира Запада. Эта культура имеет тенденцию к обособлению, несмотря на то, что принадлежит к западноевропейскому христианству.

Надо полагать, что три все-таки будут. Две не сложились, а три великие христианские культуры будут.

Но это все было намного позже, на исходе Средневековья, а до того при всех отличиях христианский мир оставался единым, и две культуры, западная и восточная, не складывались, пока процесс разделения не убыстрился, не пошел бешеными темпами. И началось это в VIII столетии. Надо сказать, что к тому моменту восточное христианство сжимается, потому что огромное количество восточных христиан оказываются под властью мусульман в Святой земле (в Палестине), в Египте, в Сирии и в Ираке. Плюс, не забывайте, что там были вероисповедные отличия. В Западной Европе христианство было единым, а в восточном мире нет. На Ближнем Востоке жили так называемые монофизиты и еще бесспорные несториане. И на Кавказе христианство тоже не было единым, потому что была Армяно-Григорианская церковь, не подписавшая Халкидон и составлявшая примерно половину всех христиан Кавказа.

Мы на Кавказе укрепились поздно. До Византии там было слишком далеко. И ряд христианских земель на Кавказе был утрачен. На Северном Кавказе местные христиане сейчас — только осетины. А раньше были черкесы, были лезгины, часть которых живет у нас в РФ, а часть живет в Азербайджане, причем они дико тем недовольны. Омусульманившиеся лезгины не хотят жить в мусульманском Азербайджане! Там все время булькает, и если бы Москва занималась такими делами, мы бы устроили им «Абхазию», просто подогрели бы сепаратизм, и лезгины присоединились бы к нам со своей землей, не может же Азербайджан всерьез нам противостоять. Но такие вещи могло бы делать русское правительство в Москве, а в Москве мы не имеем русского правительства. Были черкесы, были лезгины, были кумыки. Это все христианские в прошлом народы. Интересно, что они, лезгины и черкесы, хоть и стали мусульманами, относятся к русским лучше всех среди мусульман Кавказа. Об осетинах я уже не говорю.

Кабардинцы — давние мусульмане. У них давняя дружба с Россией. Если вы помните, у нас была даже царица кабардинка, ее родня влилась в состав русской знати. Это Мария Темрюковна, вторая жена Ивана IV. Она кабардинская княжна по происхождению. Их потомки — князья Черкасские, потомки ее родни, ее братьев.

Итак, в VIII веке Византийская империя еще очень велика. На Балканах продолжает господствовать язычество, преимущественно в славянском мире. Византия владеет половиной Италии, даже еще Сицилией. Затем Сицилия побудет арабской, затем норманнской (будет захвачена викингами), а итальянские анклавы Византии надолго сохранятся, хоть и будут все меньше и меньше.

В начале VIII века империя испытывает сильнейший нажим со стороны прежде всего мусульманского мира, а также со стороны болгар, где укрепилась протоболгарская или булгарская Орда, мигранты. Они посадили свою династию и притом ужились со славянским населением, и в конце концов были поглощены славянами, образовалась та Болгария, которую мы сейчас знаем.

Но в то время, когда с большими трудами, уходя от очень сильного противника, хан Аспарух придет в Болгарию, славяне были еще преимущественно язычники, пришедшие аспаруховские болгары тоже были язычники. И при страшном агрессоре хане Круме они доставят массу неприятностей Византии. Притом был еще постоянный натиск на востоке, натиск мусульманский. Константинополь будут даже осаждать сарацины, как тогда, в VIII столетии по всей Европе называли арабов. И часть восточных территорий империи будет утрачена. Империя будет в тяжелом положении. В то время, в начале VIII века сменится династия, к власти придет династия Исаврийская. Первым ее государем станет Лев III Исавр. Исавры — маленький, совершенно загадочный народ из глубин Малой Азии, то есть нынешней Турции. Кто они этнически, толком никто не знает. Они уже давно были ромеизированы, давно уже были христиане. Видимо, то был реликт. Видимо, Исавр значит не то, что он сам осознавал себя исавром, он, конечно, осознавал себя ромеем, а то, что его род был исаврийского происхождения.

Представьте себе, сколько русских фамилий образовались от небольших народов России и Российской империи: Татаринов, Башкирцев, Черемисин… Черемисы — это марийцы. Их очень много на самом деле. Это же не значит, что данный Черемисин — действительно мариец, он давно уже русский, но просто помнили, особенно в сельской местности, что предки у вот этих были черемисы. И фамилия сохранила следы их происхождения. Вероятно, примерно так же надо понимать имя Льва III Исавра.

Он оказался блестящим полководцем и администратором, его сын Константин V тоже. Мусульман в ряде операций, в ряде сражений разбили, границы империи отодвинулись. Ее положение окрепло. На море снова почувствовали себя уверенно, хотя потомки арабских завоевателей научились морскому делу, но не изготовлению греческого огня, благодаря которому ромеи могли сжечь любой флот.

Тут надо основательно читать книги по политической истории Византии. Лучший труд, который существует в мире, — это 3 толстых тома «Истории Византийской империи» Федора Успенского, великого историка конца XIX — начала XX века. Революция прервала издание. Полностью его издание было завершено только в 1990-е годы. Третий том вышел уже посмертно. А первый том издавал сам Успенский в 1914 году. Есть и коллективная история Византии начала 1960-х годов, коллектива авторов. Она неизмеримо хуже истории Успенского, потому что, во-первых, просто второго Успенского нет, а во-вторых, потому что любой коллективный труд всегда хуже, чем труд одного автора или двух коллег, друзей. Но зато в ней изумительные, подробнейшие синхронистические таблицы, которых нет у Успенского, очень удобные таблицы. Есть также очень краткая «История Византийской империи» Шарля Диля, переводная с французского. Диль — крупнейший французский византинист, тоже начала XX века. Это скорее конспект, такая небольшая книжка. По-настоящему образованный русский должен это читать и знать. Знать историю Византии гораздо важнее, чем знать историю Западной Европы.

В собственно культурном плане в это время происходит окончательный переход к Средневековью, полное окончание даже следов Античности в Византийском мире. И тут произойдет большая трагедия, и наша, и западноевропейская.

Лев Исавр по природе был, наверное, религиозно достаточно индифферентным. С полководцами и чиновниками такое бывает. Нет, он не был безбожником или даже убежденным еретиком. Просто для него религия была на периферии сознания. Ну, представьте себе Петра Первого Российского. Он не был врагом православия, врагом церкви, но он мыслил категориями государства и только государства, потому самостоятельной природы церкви он не понимал принципиально! Он желал видеть в ней «департамент нравственности». Ну, вот есть же ведомство военное, есть морское, а вот это будет «ведомство нравственное». Примерно так же относился к церкви в VIII столетии император Лев III.

Его раздражало монашество, особенно монашество Константинополя. В Константинополе было великое множество малых монастырей. Бывали и немалые, был Студийский монастырь. В городе было несколько сот монахов. Но в основном были крошечные монастыри, с крошечной территорией, с крошечным садиком, с небольшим храмиком. И в окрестностях было немало монастырей. И вот монахи жутко раздражали императора Льва. Почему? Это просто. Он спасает империю. Что нужно, чтобы спасти империю? Солдаты и деньги, правда же? Это все, что надо, а полководческий гений у меня есть. А вот эти и в солдаты не идут, и денег не платят! Их имущество оберегается церковными канонами. Как тут не прийти в бешенство? Кроме того, и в этом отчасти Лев Исавр был прав, к его времени константинопольские монахи стали очень влиятельными. Они вовсе не сидели в своем садике, они ходили по городу, они вмешивались во все дела со своим нравственным суждением. Это, с одной стороны, правильно, конечно. А с другой стороны? Положа руку на сердце, оставаясь православными, давайте согласимся с тем, что не только государство, нарушая принцип симфонии, из века в век сует свой бронированный нос в церковные дела. Церковь тоже сует свой нос в те дела, в которые не положено, в дела светского правления. Нарушают симфонию и те и другие. Естественно, мир прекрасен, но не совершенен, в нем зло пребывает. И принцип симфонии великолепен, это лучший христианский принцип во взаимоотношениях церкви и государства, и он оставался идеалом на протяжении веков, но все равно нарушался.

Первый указ Льва Исавра был очарователен. Я уже сравнил его с Петром Первым, а сейчас я сравню его с большевичками. Его первый указ — Поднять иконы повыше! Перевесить подальше, чтобы нельзя было приложиться к иконе. Монастыри к тому времени накопили много икон, имевших репутацию чтимых и даже чудотворных. Это вызвало волнение, столкновение, мордобой. Монахи бурлили, протестовали. И тогда Лев бросился в атаку. Он все для себя решил, он решил, что влияние монахов на весь мир основано на влиянии икон. А кто собственно сказал, что мы должны почитать иконы? Сказано же: не сотвори себе ни кумира, ни подобия, да? Это же идол! И Лев находит сторонников, он сумел провести через разбойничий собор в 726 году осуждение почитания икон. То был не первый разбойничий собор.

В любой книге вы прочтете, что иконоборчество — это ересь восточного происхождения, что принцип непринятия, непочитания икон пришел с востока. Ну и что? Это нам не дает ни-че-го! Восток велик. Если смотреть из Рима, то Константинополь уже восток. А до Тихого океана есть еще много-много разного востока. Ни Индия, ни Китай к нему отношения не имеют. Древний зороастрийский Иран тоже не имеет отношения к иконоборчеству. Конечно не весь восток. Это Передний Восток. Но когда и где сложились принципы иконоборчества, иконоотрицания, пока никто не установил и, скорее всего, никогда не установит.

Иконоборчество содержится в Ветхом Завете. Это прямое запрещение, по крайней мере неодобрение изображения одушевленных существ и безусловное запрещение изображения Бога. Однако считать его изначальным невозможно. Если вам когда-нибудь какой-нибудь иудей или баптист (они тоже отрицают иконы) предъявит претензии, что мы де идолопоклонники, вы можете посадить его в калошу сразу, предложите ему посмотреть Библию, книгу Левит. Там есть подробнейшее описание Ковчега Завета, с размерами, описание первого Ковчега, созданного еще при Моисее и Ароне литейщиком Веселеилом. Ковчег окружали отлитые из золота изображения Серафимов. А Серафим, высший ангельский чин, — это же одушевленное существо. Значит, и живописное, и керамическое, и золотое изображение Серафима — это икона. Но эта линия не возобладала.

На востоке собственного иконоборчества не было, как такового. Но умеренное иконоборчество или ослабленное иконопочитание там у многих было. Конечно, не в Египте, у которого стариннейшая не только живописная традиция, но и традиция, стремящаяся создать духовный портрет. Это Фаюмские погребальные портреты. Их можно видеть в Москве, в Музее изящных искусств, там представительнейшее собрание. Это прямой протограф икон. Но у несториан почти не было икон. У армян очень ослабленное иконопочитание. Зайдите в армянский храм, икон мало, росписей в армянских храмах почти нигде нет. Они не иконоборцы. У них богатая традиция живописи, но она, как у дальних родственников иранцев, — это книжная графика, книги с миниатюрами. Может быть, армянская школа — даже самая грандиозная в мире школа книжной миниатюры. Но в нее все упирается. Древних икон нету совсем. А поздние иконы — это русское влияние.

Мусульмане общались с христианами и иудеями. Иудеи во времена Мухаммеда и первых преемников — это уже иконоборцы, они уже отрицали изображения одушевленных существ. Мусульмане общались с теми христианами, у которых иконопочитание было ослабленным, с монофизитами и несторианами, особенно с несторианами. Боязнь Троицы у Мухаммеда проявляется в очень многом потому, что Мухаммед и вообще первые мусульмане воспринимали христианство в несторианской передаче, где ослаблено почитание божественности Христа. От них могли нахвататься. Повторяю, совершенно непонятно, с чего начинается необязательный запрет, но по крайней мере осторожное отношение или невнимательное отношение к иконе и вообще к религиозной живописи.

Из-за того ислам весь остался вне искусства живописи. В XIX веке они перестанут соблюдать этот запрет. Вообще религиозные запреты ислама ослабнут. И что? Даже если перенапрягусь, я все равно не смогу вспомнить ни одного заметного араба художника. Это вне их традиции, это выше сил мусульманских. Единственный народ, кто от этого ушел, единственный, кто нарушал запреты Корана на живопись, — это естественно иранцы, персы, потому что у них за спиной была огромная зороастрийская традиция. Но они тоже надолго сжались в рамках книги. Книжная фарсидская миниатюра великолепна, ее много. У них, в отличие от арабов, курдов, тюрок, эта традиция жила, Потому сейчас живет и, на мой взгляд, является одним из крупнейших европейских живописцев перс Махмуд Фаршчиян. Он станковист, он пишет не миниатюры, а полотна. Он очень перс, он очень в этой традиции. Живет он, правда, во Франции. Нет, он не какой-нибудь беженец, он пользуется уважением в Иране, он ездит в Иран. Вот есть такое явление в силу древней традиции.

Потому сказать вам, откуда взялось иконоборчество, не могу. Линия наибольшего иконопочитания: Египет — Византия (вместе с балканскими славянами) — Русь. В Западной Европе иконопочитание тоже ослаблено. А протестанты вообще отказываются от иконопочитания, хотя не от светской живописи. Сравнивать иконы западноевропейские с нашими не стоит, это несправедливо: слишком уж они жалко выглядят на нашем фоне.

К чему это все привело? К тягчайшим последствиям для всего христианского мира, подчеркиваю, для всего христианского мира. Христианский мир получил страшный удар. Храмы начали постепенно превращаться в «зоопарки», да, да, и в «оранжереи». Оставлять храм не расписанным было некрасиво, тем более что Византия — страна преимущественно кирпичного строительства. Совсем некрасиво. Каменный храм может впечатлять и не расписанным. Потому начали расписывать орнаментами, райскими кущами, птичками, зверюшками, фонтанчиками, пейзажами. А потом, когда иконопочитание было восстановлено, и то посбивали. Напомню вам, что древние фундаментальные росписи, мозаики и фрески сохранились в основном на западе Византии, то есть со времен античных. Самое поразительное место — это римская, а потом византийская Равенна в северной Италии. Только там сохранилось 7 древних храмов с росписями, с мозаичным убранством. В Константинополе и вообще на востоке мы видим росписи только послеиконоборческие, то есть со второй половины IX века. А вы же понимаете, что росписи были. То есть, они погибли, они утрачены. Их сбили. Исключения есть, но их очень мало. Я сам видел, например, конху (полукупол) алтарной апсиды на острове Кипр в местечке Кити, первом центре христианства на Кипре, начала VII века. На росписи Богоматерь и два архангела. Это большая редкость. Этого мало. И Кипр все-таки периферия, место тихое. И церковь у него всегда была своя, независимая. Кипр, конечно, был частью империи, но Кипрская церковь всегда была независимой от Константинополя. Церковная автономия Кипра была утверждена еще в V веке, она существует и сейчас. Только глава ее — архиепископ, а не патриарх, но он такой же независимый, как и любой патриарх.

Икон доиконоборческих, писанных на доске, не сохранилось нигде, кроме одного места на планете. Они находятся в одном месте или оттуда вывезены. Это Монастырь св. Екатерины на священной Богошественной горе Синай. Но этот монастырь — автономная церковь со времен Юстиниана Великого, даровавшего Синаю эти права. Архиепископ Синайский — тоже независимый глава, но только он там один и потому сам себе поставить очередного епископа не может, и потому правом его поставления обладает только патриарх Иерусалима. Но во всем остальном Синай Иерусалиму не подчиняется. Так вот, в этом монастыре сохранились и древние росписи, и иконы. На святой горе Афон, кажется, одна синайская икона. Повторяю, они все с Синая. Еще одна в США. Четыре у нас, это подарок Монастыря св. Екатерины за бесконечные подарки и милостыню России. Притом угораздило же их попасть в Киев. На самом деле они подарены Русской церкви в XIX веке. Да, они бывали в Москве, их привозили на выставки. В конце концов, в Киев поехать можно. Там они незаконно пребывают не в Лавре, а в Музее Западного искусства. Это богатство нашей Русской патриаршей церкви. Повторяю, это единственное место. Все остальное — иконы позднего иконоборчества. Иконоборческих росписей тоже почти не сохранилось.

Было также очень много сложных изображений креста. Ведь отказавшись от икон, надо было как-то подчеркнуть свое христианство. Например, процветший крест тоже иконоборческого времени. От его основания вьются цветущие ветви. У нас есть один памятник — «Корсунские врата», внутренние бронзовые врата Софийского собора в Новгороде. Они безусловно иконоборческого происхождения. Действительно ли они попали из Корсуни, никто не знает. Каждая створка украшена тремя сверху донизу изображениями процветшего креста в квадратных клеймах. Таких изображений тоже не много.

Весьма возможно, что широко распространенное изображение креста, опирающегося на полумесяц, тоже иконоборческого происхождения, того же самого происхождения — от процветшего креста. Есть и другие гипотезы. Но эта вполне правдоподобна.

Иконоборчества не приняли. Прежде всего не приняли монахи, и многие бросились бежать, эмигрировать, и на запад в том числе. Они увозили туда иконы, святые мощи. И к мусульманам бежали, там почитать иконы никто не мешал. И самый известный борец с иконоборцами благополучно там и жил — это преподобный Иоанн Дамаскин, собственно Иоанн аль-Мансур. Прозвище Дамаскин — по месту жизни и трудов. В Дамаске василевсам ромеев было до него не дотянуться. Бежали также в Таврию, которую мы ошибочно и опасно называем «Крымом». Именно в это время, именно беглыми иконопочитателями основаны по крайней мере старейшие пещерные монастыри горной Таврии, во многом до нас дошедшие. То есть, начался отток населения, чего вряд ли желал Лев III.

Естественно, это облегчило разрыв отношений с христианами Переднего Востока, то есть с патриархиями Александрии, Иерусалима и Антиохии. Разрушились отношения с Западом. Запад не желал иметь дела с еретиками. На самом же деле здесь огромная роль принадлежала политике, потому что папы стремились обособиться от византийских василевсов, которые до 800 года были единственными императорами христианского мира. Архиепископов могло быть несколько, а император-то был один. И новая династия, франкская, Карла Великого, династия Каролингов, которую мы уже упоминали прошлый раз, тоже стремилась обособиться. Хотя когда Карл Великий усердием Римского епископа все-таки короновался императором Рима, он признавал, что он император только на Западе (его признали императором на Западе), но общеимперской столицей остается Константинополь. Неслучайно Карл в Риме не жил и даже постоянной столицы не имел. Парижем он пренебрегал, хотя Париж тоже был как бы одной из его столиц наряду с Ахеном и Триром. Но стремление оторвать Запад, разорвать, ослабить отношения с Константинополем заметно и у Каролингов, и у Римских пап. Вот что прежде всего усиливало эту тенденцию, а вовсе не неприятие иконоборчества. Дело в том, что при Карле Великом на Западе тоже было, тоже высказывалось умозрительное, не проведенное как жесткий запрет, умеренное иконоборчество. Там это было легко, там своих художников не было, туда могли только греки приехать.

То есть, возникли очень мощные центробежные тенденции. Дальше больше. Об этом подробнее в моей лекции на диске. Потому буду краток, чтобы не повторять. Происходит нечто принципиально важное. Все меньше и меньше западные ездят в Константинополь, а следовательно, они не ездят завершать образование в Константинополе. Грамоте худо-бедно было, где обучиться в Западной Европе. На духовенство хватало. Духовенство неграмотным быть не может. Правда, практически только духовенство и осталось грамотным. Встречались неграмотные короли. Грамотный барон — это уже нечто уникальное — зачем?! Кюре же (приходской священник) напишет, если надо. Получить более приличное образование, посерьезней, чтобы не только считать, а хотя бы с ошибками писать на латыни (условно назовем его «средним», более поздним термином), можно было в нескольких местах, например, при имперской столице, в Ахене, когда она была там. В нескольких крупнейших и богатейших монастырях в принципе можно было за вклад поучиться в монастырской школе. А вот настоящее высшее образование, образование богословско-философское после VI века получить было уже негде. И прежде, еще при существовании Рима образование было не блистательным, но все-таки отдельные, по-настоящему образованные римляне встречались. Высшая школа — это же имперское учреждение. Ее некому стало содержать. Но образованные люди были нужны, и в VI-VII веках западные ездят учиться на восток, где академии были, очень даже настоящие. Напомню вам, что такими высшими школами обладала прежде всего Александрия, самая знаменитая академия в мире — Александрийский Мусейон. Но также еще Дамаск, Антиохия, Афины и даже в персидской Сирии, еще дальше на востоке была превосходная, правда, сирийская, а не греческая академия в Нисибине. В общем, ездить можно было.

Кстати сказать, мощный след оставила христианская Сирия, потому что не только христианство, а вся христианская культура южного Кавказа — сирийского происхождения. Это грузины и армяне. Их просветили и обучили сирийцы. Собственно, это не скрывается ни в Армении, ни в Сирии. Они до сих пор сохраняют шрифт сирийского происхождения. Припомните надписи, армянский и грузинский шрифты похожи. Притом и в армянском, и в грузинском языке печатный шрифт гораздо больше похож на рукописный, чем в русском. Они на другие шрифты не похожи, но друг на друга похожи, и то притом, что сирийский язык — семитский, армянский язык — арийский, а грузинский язык — кавказский. То есть, все три языка не родственны, а шрифты похожи.

Но в VI веке последнюю языческую академию в Афинах, так и не ставшую христианской, закрыли. А в VII веке победоносный ислам приводит к моментальной деградации академий, хотя христиане остались, и никто не загонял их в ислам. Вообще отметим, что ранний ислам был исключительно веротерпим, по крайней мере к единобожникам. Так вот, он приводит к быстрой деградации Александрийской, Дамасской и Антиохийской школ. И на востоке остается один единственный университет, основанный в V веке, — университет Константинополя.

Но в VIII веке перестали ездить и в Константинополь, а как же будешь ездить к еретикам? И рассуждение Запада пошло привычным путем в истории: лучше бес, чем еретик. Люди часто доходят до такой крайности. А учиться-то надо было где-то. В Западной Европе тогда были Темные века. Маленький разрыв при Карле Великом затронул, как я вам рассказывал, только несколько центров, в основном императорские дворцы. Вообще-то были нужны только единицы по-настоящему образованных людей, но нужны. Пусть будет не каждый епископ образованным, но хотя бы один из десяти. Пусть не все советники короля, но хотя бы один должен же быть ученым человеком. И в итоге западные стали ездить к маврам, то есть к арабам Испании, начали учиться в Кордове, где в VIII веке как раз открыли университет. Многие там учились.

Отмечу интересный пример, именно в конце VIII — в начале IX века в Кордове была написана книга «Победоносное возражение всем сомневающимся в исключительных достоинствах народа славянского». Подписана она псевдонимом Аль-Хаким, то есть врач. Нет ни малейшего сомнения, что этот уже мусульманин, кордовский врач, может быть, профессор был славянином по происхождению и помнил о собственном славянстве, и даже написал трактат, который до сих пор не переведен на русский язык. Мы плохо относимся к собственной истории, плохо с ней обращаемся.

В Кордове их учили мусульмане или иудеи. Мусульманские профессора обращались со своими студентами-христианами неплохо, но их тем не менее портили, потому что именно в это время ислам жутко увлекся Аристотелем, причем именно его «Аналитиками». А что такое анализ? Это расчленение. А если все анализировать и все расчленять, то можно расчленить и собственное вероисповедание. Это уход от истинно целостного, синтетического мировосприятия. Так в западноевропейскую науку и богословие попал рационализм.

Профессора-иудеи относились к студентам-христианам похуже. Но тоже учить не отказывались, и прививали им скептицизм, скептическое отношение. Ни исламу, ни тем более талмудическому иудаизму это никак не грозило. Студенты же не будут жить в Кордове, они же вернутся к себе, в христианскую Европу. Вот они туда и уезжали с полным рюкзаком рационализма и скепсиса.

Потому, когда иконоборчество в Константинополе было окончательно и бесповоротно преодолено (эта история дала своих мучеников, своих исповедников, своих святителей, например, патриарха Тарасия), когда мы постепенно, с перерывами помирились к середине IX века, вроде бы помирились, то тут же выяснили, что мы стали друг на друга не похожи.

Выяснилось, что у нас разное богословие. Византийцы решили, что на Западе богословие испорчено. А на Западе сначала считали нас еретиками, а потом просто недоучками. Как только у них появились свои университеты с XIII века, они начали полагать, что на востоке недоучки. Видите, сколько веков на Западе не было университетов, не считая Кордову? Выяснилось также, что у нас разное искусство, уже совершенно разная архитектура. А потом выяснилось, и то очень важно, что у нас разный корпус Священного Предания.

Все мы знаем, что наша вера опирается на Священное Писание и Священное Предание. Границы Священного Писания установлены полностью и совершенно безупречно, все книги посчитаны, талмудические иудеи даже посчитали количество знаков в Ветхом Завете на древнееврейском языке. Христиане никогда тому значения не придавали. Но сейчас, в компьютерную эпоху это вообще не задача — посчитать число знаков в Новом и Ветхом Завете. На любом языке можно посчитать.

А вот границы Священного Предания, вообще-то говоря, не определяются безупречно. Как посчитать? Для того же надо решить, что в решении 7 вселенских соборов и 11 поместных соборов, которые постепенно приняла вся церковь, было творением Святого Духа и стало таким образом частью Священного Предания, а что было только местным мнением, имевшим значение в V веке, но давно его утратило. Что в творениях того или другого святого отца — часть Священного Предания, а что — его частное богословское мнение? Правила Августина никто не отменял, например, замечательное правило, описывающее жизнь церкви вообще: «В главном единство, в остальном свобода и во всем любовь». Третье условие совершенно необходимо, ибо иначе никогда не договоримся, что есть главное, что второстепенное и что остальное. И все равно эта граница ускользает, потому что к Священному Преданию относятся только вероисповедные постановления соборов и принципиально вероисповедные высказывания отцов церкви. Думаю, что универсальное значение имеет правило: «Во едином граде двух епископов да не будет».

Но имеет ли вероисповедное значение существующее запрещение мыться с иудеями в одной бане и ходить на прием к врачам иудеям? Если имеет, то мы с вами нарушаем его всю жизнь. Не верю, что из 7 человек сегодня в этой аудитории есть хоть один, который ни разу не побывал у врача иудея. Может быть, имеет, но тогда невзирая на вопли протестов по всему миру надо запретить иудеям заниматься медицинской практикой.

Там много чего такого есть. Например, есть совершенно поразительное, всеми принятое правило, что епископат должен быть безбрачен. Это правило конца IV века, правило Карфагенского поместного собора, в котором, кстати, участвовал безбрачный Августин. Нигде нету правила, которое требует, чтобы епископ был монахом. На Западе у римо-католиков, там, где все духовенство безбрачное, подавляющее большинство епископов не монахи. Там мухи отдельно, котлеты отдельно. Епископат для этого, а монахи для этого. А иезуитам даже запрещено быть епископами, они приносят дополнительный обет. А еще есть такое загадочное правило: если священник станет монахом, то он может продолжать служение, а вот если епископ примет монашество, то он больше не должен епископствовать, ибо он перешел в другое качество. Как пытались его оправдать некоторые канонисты! А как у нас старались некоторые канонисты, начиная с конца XII века, еще византийские, обойти это правило, указывая, что это правило имеет в виду Великую схиму. Вот вам! Тогда было бы четко написано «Великая схима», она тогда так и называлась! На самом же деле имелось в виду, что монашество — это образ покаяния, а епископство осуществляет власть. А власть и покаяние не совместимы. И если хочешь дальше заниматься покаянием, сложи власть.

Вот так. Не устанавливается безупречно единый корпус Священного Предания, никак не устанавливается. И вот в середине IX века окончательно сложились две великие культуры в пределах Европы, захватывая, конечно, часть Азии и даже Северной Африки — западнохристианская и восточнохристианская. Как видите, к настоящему моменту они насчитывают уже дольше тысячелетия самостоятельного существования. Никакой общей «христианской культуры» нету. Никакой «европейской культуры» нету. Никакой «европейской культуре» мы, русские, не принадлежим, слава Богу, а принадлежим восточноевропейской, а правильнее, восточнохристианской культуре, так как она выходит за пределы Европы.

Хотя мы все еще принадлежали к единой церкви, то было уже затруднительно. В 60-е годы, в патриаршество святителя Фотия IX века произошел еще один разрыв, взаимные обвинения Рима и Константинополя. Агрессивной стороной был Рим. Фотий был великим ученым, за несколько дней до патриаршества его провели по степеням священства и венчали, интронизировали (настоловали, по-славянски) патриархом. Он был профессором Константинополя, очень известным. Именно тогда выяснилось, что на Западе Символ веры другой. Виноват в этом был Карл Великий. При нем Символ веры был дополнен, хотя само дополнение появилось еще до Карла, еще в позднюю христианскую Античность и в совершенно местных условиях, исключительно в Испании. Это знаменитое дополнение «филиокве» («и от Сына»), то есть дополнение об исхождении Святого Духа. У нас, как вы помните, «иже от Отца исходящаго», а соответственно у римо-католиков «иже от Отца и от Сына исходящаго». Надо сказать, что споры об этом ведутся много веков, и я не уверен, что они так уж принципиальны, потому что, если вопрос об исхождении Святого Духа разделяет нас с римо-католиками с середины XI века, то я вправе спросить, а почему несколько сот лет до того не разделял?

Тем не менее я, во-первых, доверяю нашим богословам. Во-вторых, я помню, что Второй Вселенский собор еще в 381 году постановил никогда не изменять Символ веры. Они это нарушили. Значит, правы все-таки на Востоке, а не на Западе. Это правило Второго Вселенского собора — безусловно догматическое по сути своей и следовательно часть Священного Предания. В-третьих, латиняне сами себя подводят. Они же разрешают униатам сохранять Символ веры без филиокве. Как же так? (Махнач смеется) Если они правы, то почему часть римо-католиков, вроде бы отличающихся только обрядом, сохраняют нетронутым Никео-Цареградский Символ веры?

Но вдаваться в подробности и богословствовать на эту тему не буду никогда. Могу сказать со всей решительностью, что когда это произошло, когда велись эти споры, это интересовало в лучшем случае несколько десятков человек на планете. Всех остальных это не интересовало. На II Рождественских общеобразовательных чтениях (в этом году были уже XV чтения) я шокировал всех, правда, еще не в зале, а на секционном совещании, сказав, что я никогда не буду своим студентам и школьникам истолковывать вопрос об исхождении Святого Духа в Символе веры, потому что они меня выслушают со вниманием и на следующий день забудут, потому что им это совершенно неинтересно, их это не касается. Меня тоже. И с кулаками на меня не набросились, даже не нашли, что мне ответить. А вот про папизм я буду рассказывать! И то, что именно он разделяет нас с римо-католиками, я могу показать в истории, это можно пощупать, это исторический материал, совершенно реальный материал.

Потому, когда в 1054 году, в середине уже XI века снова в очередной раз порвут отношения (а первый раз в V веке при императоре Зеноне), на то снова никто не обратил внимания. Да, снова поругались, но они почти каждое столетие ругаются. На востоке, в восточных патриархиях этому не придали никакого значения, на Руси — ни малейшего значения. Я давно уже отмечал, что на всю Русь был только один человек, который утверждал, что дружить с латинянами не следует, что они отступники, что они чужие. То был преподобный Феодосий Киево-Печерский. Я чту его память. Но я также помню, что вся Русь при всем уважении к Феодосию на его утверждения чихать хотела. И по-прежнему женились на западноевропейских аристократках, и наши князья и бояре по-прежнему выдавали дочерей своих за европейских аристократов. А то, что они нам чужие, просто пропускали мимо ушей. Как же чужие, ведь они же христиане! И к нам так же относились на западе.

1054 год, дата «Великой схизмы», или, как правильно говорят греки (а мы так не говорим), «Отпадение Латинской иерархии от Вселенской Православной церкви», условна. Она попала во все энциклопедии по единственной причине. То был первый случай в истории, когда поругались и затем не помирились. Вот и все, больше ничего не произошло. Просто Римский папа снова влез в константинопольские дела с большой папской наглостью. Патриарх Константинополя Михаил Керуларий был гордым и властолюбивым человеком, а приехавший к нему папским легатом кардинал Гумберт был хам. Они поругались, дружно друг друга анафематствовали. Вдогонку Керуларий отлучил Римского папу. Тот отлучил Керулария. И полный порядок. Это интересовало больше чем свеженький анекдот примерно двадцать богословов в Риме и двадцать в Константинополе. Ничего больше не произошло. И сто пятьдесят лет еще не происходило.

И когда через полвека, в 1096-99 годах западные христиане пойдут в тяжелейший Первый крестовый поход (на нашей следующей встрече будем обсуждать папизм и крестовые походы), они пойдут освобождать и своих братьев восточных христиан от исламского порабощения. И первого латинского епископа в Крестоносных землях после освобождения Иерусалима в 1099 году крестоносные вожди попросили рукоположить православного Иерусалимского патриарха. Среди участников похода не было ни одного епископа, были только священники. И патриарх не отказал. Может быть, он смертельно боялся, что крестоносцы его в темницу посадят? Нет, наверное. Просто он полагал, что данный латинский поп — действительно поп, а следовательно, он имеет право рукоположить его в епископы. Вот таковы были еще отношения между западными и восточными христианами.

Я всегда настаивал, что крестовые походы, крестоносная идея — одна из самых светлых, благочестивейших страниц в истории христианства. Но хватило ее ненадолго, только на столетие. А вот когда в силу провокации Венеции крестоносцы Четвертого похода захватят Константинополь, разорят, разграбят крупнейший, богатейший, первенствующий христианский город мира, вот тогда мы действительно станем чужими, и чужими остаемся до сих пор. Когда множество святынь будет украдено, и среди них подлинная плащаница Господня, которую мы теперь называем «Туринской», а следует ее называть Цареградской плащаницей, вот тогда мы станем чужими, тогда это все заметят. И вся Русь тоже заметит. Но только не забывайте, что это уже 1204 год, прошло уже 3 крестовых похода, а со времени разрыва отношений и взаимной анафемы XI века прошло ровно 150 лет! Немалый срок.

Но затем (этого вы у меня на диске не найдете) был еще один конфликт. В 1204 году западные христиане предали восточных христиан, а в последующие полвека они предадут само христианство. Дело в том, что в XIII веке на запад двинулась волна победоносных монголов. И не нам одним досталось. Многим досталось больше, чем нам, межу прочим.

В частности, улус Хулагу, большую часть которого составлял Иран, двинулся как раз в Переднюю Азию. Как чингизид хан Хулагу не был христианином. Но любимая жена его Докуз-хатун была христианкой. И Хулагу христианам откровенно покровительствовал. И не он один. Многие чингизиды покровительствовали тогда. Монголы были абсолютно непобедимы. Их еще ни разу никто тогда не победил. Они сокрушили даже такую страшную антисистему, как антисистему Ассасинов. Вы могли прочитать о ней в моих «Антисистемах». И к крестоносцам относились они как к братьям. Монголы христианами не были в основном. Но ведь Орда была полиэтнична. Монголы не были христианами, но найманы были. Караиты тоже были христианами. Часть уйгур была христианской. А то, что несторианство, от которого сейчас почти ничего не осталось на планете, было другим христианством, никого не интересовало. Да кто разбирается в таких тонкостях! Еще раз хочу сказать, что каждый защищает собственную веру, сражается за свою религию, покуда по-настоящему верит, но свою принадлежность каждый определяет не по написанным священным текстам, а по культуре, воспринимая культуру в целом. Потому, какие там были отличия между несторианами и православными, тоже знали несколько десятков ученых богословов и монахов. Причем в православном мире их могло быть 50-60, а в несторианском хорошо, если 5 было. Все-таки в основном они были неграмотные кочевники. Потому западные были для них свои.

Поход орды Хулагу заметили в Европе. Хулагу даже именовали в Европе «новым Константином», ни много ни мало, а Докуз — «новой Еленой» (Махнач смеется). А командовал ордынской армией найман христианин Китбуга-нойон. Все было нормально, но тут крестоносцы напали и отбили табун, угнали его. Китбуга страшно изумился, велел их поймать и наказать. Как же можно грабить у своих! Мы же вас не грабим! Воры сбежали на остров. Достать их там победоносная монгольская орда не могла, пожала плечами и двинулась дальше. Но все же пытались отбить, да еще преследовали. И тогда крестоносные бароны, рыцари, и, что немаловажно, представители монашеских орденов сговорились и совершили страшное предательство — удар в спину. Они позволили отдохнуть перешедшим пустыню египетским мамлюкам, отремонтировали их лошадей, то есть часть заменили, продали, дали фураж, дали корм, дали отдых. То был удар в спину, откровенные действия против монгольской Орды. После того совершившие тяжелый переход и не отдохнувшие войска Китбуги был разбиты мамлюками, государственными рабами, формально мусульманами.

И вот после того, за несколько десятилетий на востоке не останется ни одного христианского владения, потому что победившие, избавившиеся от врага мамлюки начали истреблять христиан, в том числе восточных. Имейте в виду, что это заняло весь XIV век, что до второй половины XIV века христиан на Ближнем Востоке, то есть в Египте, Палестине, Сирии и Ираке было больше, чем мусульман! Последним городом, который потеряли крестоносцы, была Акра. Год потери не помню. Все это очень легко и подробно рассматривается в работе Льва Николаевича Гумилева «Поиски вымышленного царства», Если ее нету под рукой, то можно посмотреть, но не так подробно, в сжатом виде в его популярной работе «Конец и вновь начало». Очень рекомендую всем ее прочитать.

История только у бандитов не терпит сослагательного наклонения, у меня терпит. Если бы не предательство Запада, то ислам был бы сейчас реликтовой религией, наверное, в основном в Аравии, то есть у себя на исторической родине. Может быть, какие-нибудь невероятные мусульмане-миссионеры прорвались бы в ныне мусульманскую Индонезию, Малайзию. Но тут очень трудно гадать, какими путями они проникли бы туда. В Индию они точно не проникли бы. А в юго-восточную Азию ислам проник ведь через Индию. Во всяком случае о нынешнем состоянии ислама речь бы не шла. А Передний Восток и Иран были бы конечно христианскими уже давно.

Монголы всегда мстили. Хулагу должен был вернуть себе армию. Но мусульманам повезло. Хулагу ничего не мог сделать, потому что началась война между улусами Великого ханства Каракорумского, и все силы были стянуты на восток. А плененный Китбуга сказал узурпатору в Египте, мамлюку Бейбарсу, страшному военачальнику, воину, полководцу и, кстати сказать, небольшому людоеду, что он, Китбуга, служит своему господину, что он в отличие от раба Бейбарса своего господина не убивал и что хан пришлет новое войско и всех мамлюков перережет. После того Китбугу конечно убили. Если бы он не был несторианином, мы имели бы все основания включить его в Святцы по чину святого мученика.

Таковы были обстоятельства, приведшие не только к сложению двух культур, но и к противостоянию до сего дня западных и восточных христиан. Защищаясь от укоров совести, Запад постепенно выработал ненависть к восточным христианам. Они долго, до XVIII века называли себя «миром христианским», но греков, славян, грузин и армян не включали в свой «христианский мир». Потом они сами себе окончательно изменили и стали заслуженно именовать себя не «миром христианским», но «миром цивилизованным». И то их полное право.

И хотя мы тоже обижали Запад, но на каждую обиду с любой нашей стороны (со стороны восточнохристианского мира) Запад веками отвечал сотней обид на каждую нашу. Все это началось в 1204 году и длится до настоящего времени, например, до последней агрессии против Сербии. Это все страницы одной и той же книжки, книжки подробной, толстой и довольно жестокой. Всё на сегодня.

Сейчас я вытаскиваю вам диски. Вот вам газеты, в отличие от дисков, это подарок…