Все они солдаты... Киноповесть. Гл. 27

      КИНОПОВЕСТЬ  "ВСЕ  ОНИ  СОЛДАТЫ..."

      27.
      НОЧЬ  С  9  НА  10  МАРТА  1861  ГОДА.  ДЕРЕВНЯ
      СТУДЕНКИ            ПЕНЗЕНСКОЙ            ГУБЕРНИИ.



      
      Перед  нами  внутреннее  помещение  избы,  в  которой  живут  наши  старые  знакомцы  семинарист  и  студент.
      С  самого  начала  этой  сцены  подчёркиваем  обстановку  зловещей  таинственности. Обращаем  внимание  на  плотно   задёрнутые  шторки  на  окнах,  засов  на  двери,  что  вкупе  с  плохим  освещением  и  мрачноватой  музыкой  даёт  именно  этот  результат.
      Осматриваемся.
      И  в  глубине  избы,  у  противоположной  от  окна  стены,   обнаруживаем  большой  стол,  за  которым  с  явным  выражением  неудовольствия  на  заспанных  лицах  сидят  плечом  к  плечу  уже  упомянутые  Митрофан  Кузьмич  и  Сидор  Харитонович.
      А спиной  к  зрителю,  так  ни  разу  и  не  повернувшись  к  нам  лицом,  --  неизвестный  мужчина.  Он,  похоже,  старше  наших  молодых  людей.  Со  спины  гость  выглядит  простым  крестьянином,  но,  как  оказалось  впоследствии,  владеет  речью  образованного  человека.
      На  столе  стоит  пепельница,  лежит  пачка  папирос,  спички.
      Старенькая  настольная  лампа  с  тремя,  уже  наполовину  сгоревшими,  свечами,  освещает  только  пространство  стола,  и  то  как-то  неловко,  сбоку.
      Однако,  лица  хозяев  избы  видны  довольно  хорошо.
      Кроме  лампы,  пепельницы  с  окурками,  спичек  и  папирос  на  столе  ничего  нет,  поэтому  сразу  замечаем  беспокойно  «бегающие»  руки  хозяев  и  спокойно  сложенные,  как  у  школьника  на  парте,  руки  гостя.
      Кисти  его  рук,  большие  и  белые  с  аккуратно  остриженными  ногтями,  не  похожи  на  руки  простого  много  работающего  человека. На  какой-то  момент  фиксируем  на  этом  внимание.
      Люди  разговаривают  очень  тихо.
      И  нам  пришлось  сильно  приблизиться, чтобы  разобрать, о  чём  речь.   
      Семинарист,  нервно  затянувшись  папиросой,  недовольно  бурчит:
      --  Зачем  сюда-то  явились,  нельзя,  что  ли,  было  вызвать  кого-то  из  нас,  как  обычно,  в  город?
      Погасив  свою  папиросу,  его  поддерживает  студент:
      --  Здесь  мы,  как  на  ладони,  завтра  вся  деревня  будет  знать,  что  у  нас  гость  среди  ночи  побывал!
      Гость,  понимая  справедливость  замечания,  хоть  и  не    считает  нужным  оправдываться,   но  всё  же   советует:
      --  Скажите,  родители  в  город  посылали  по  делам  своего  мужика  и  велели  по  пути  к сыну  заехать,  письмо передать,  деньги,  книги  какие-то…
      Студент  Сидор  Харитонович  возмущается:
      --  Какого,  к  чёрту,  тьфу,  не  будь  к  ночи  помянут,  своего  мужика!  С  ума  сошли! Все  знают,  чьи  мы  дети,   я  -- учителя,  он  --  священника… Отродясь  мужиками  не  владели!
      Но  гость  настаивает  на  своём:
      --  Ну,  в  таком  случае,  придумайте  своё  разумное  объяснение  и  поторопитесь  первыми  заговорить  об  этом,  не  ждите,  когда  спросят  о  том,  кто  ночью  приезжал.
      Семинарист,  надув  губы  отвечает:
      --  Может  и  не  стоит  торопиться  ночным  гостем  хвалиться… Бог  милостив,  авось,  и  не  заметил  никто…
     Но  студент  его  прерывает:
      --  Ты  что,  Митрофан!  Не  знаешь  что  ли,  что  не  бывает  такого…
      Посмотрев  на  гостя,  объясняет  тому:
      --  Не  понятно  как,  но  узнают  тут  обо  всём  сразу…
      Потом,  повернувшись  к  товарищу  напоминает:
      --   Помнишь,  пытался,  и,  вроде,  удалось  тогда,  в  город  тайком  отправиться,  рассчитывая,  что  скоренько  обернёшься,  никто  не  заметит  отсутствия?
      Опять,  переведя  взгляд  на  гостя,  рассказывает:
      --  Ведь  ночью  ушел,  чтобы  пораньше  поспеть, никто  и  не  видел  его  уходящим,  а  с  утра  уже  расспросы…  Куда  это  Митрофан  Кузьмич  ноченькой  отправились?  Надолго  ли?
      Семинарист  Мирофан  Кузьмич  завершает  рассказ  товарища  упрёком  гостю:
      --  А  вы  на  лошади,  через  всю  деревню…
      Тот  возмущённо:
       --  Ну  вот,  зная  все … эти … местные  особенности,  сочините,  будьте  так  любезны,  умное  объяснение  моему  появлению…  И  довольно  об  этом!
      Произнеся  это,  достал  из  папки  пакет  с  деньгами,  отсчитал  некую  сумму  и  передал  студенту :
      --  Извольте  расписаться  в  получении,  господин  Наливайко…  Тут  на  двоих!
      Следом  за  этим  гость  протягивает  молодому  человеку  какую-то  бумагу  и  карандаш.  Вероятно,  заранее  заготовленную  расписку  о  получении  денег.
      Студент  пробегает  бумагу  глазами  и   расписывается,  даже  не  пересчитав  денег,  потом  демонстративно-пренебрежительно  бросает  их  на  стол  под  лампу,  роняющую  капли  воска  на  столешницу.
      Купюры  рассыпаются  веером.  На  них  тут  же  начинает  капать  воск…
      Гость  вздыхает,  берёт  деньги  и,  аккуратно  сложив,  отодвигает  чуть  в  сторону.
      В  это  время  семинарист  Митрофан  Кузьмич  продолжает  упрёки:
      --  Не  пытайтесь  откупиться  за  то,  что  нам  не  понравилось,  что  явились  сюда  ВЫ,  а  не  вызвали  нас  или  одного  Сидора  к  себе,  как  обычно…
      Гость  отвечает  довольно  резко:
     --  Мне  и  самому  это  не  нравится,  но  там,  в  Петербурге,  кое-кому  из  наших  людей  «на  хвост  сели»… Только  один  от  слежки  ушёл.  Он-то  нас  всех  собрал  и  раздал  указания.  С  некоторым  опозданием,  что  сейчас  вызвало  спешку.
      Потом  усталым  жестом  потёр-умыл  лицо,  взъерошил  волосы,  вздохнул  и  наставительным  тоном  продолжил:
      --   А  поскольку,  рассылать  письма  и  ждать  вашего,  господа  хорошие,  приезда,  --  опять  же  время  драгоценное  терять,  все  мы  по  своим  участкам  и  разъезжаем...
      Сообщением  о  слежке  студент  и  семинарист  буквально  шокированы:
      --  Как  слежка?  Кто  следил?
      --  И  что  теперь?  Всех  уже  арестовали?
      На  их  лицах  написан  ужас.
      Гость  засмеялся:
      --  Никого  не  арестовали,  а  слежка,  --  нормальное  явление.  Если  это  полиция,  то  следить  будут  долго,  пока  наберут  доказательств  и  станут  арестовывать… А,  если  свои  же, проверяют, как  работаем, то  сами  понимаете… И,  вообще,  из-под  слежки  всегда  можно  уйти  и … исчезнуть.  К  тому  же  за  мной  хвоста  нет.  Спите  спокойно!
      Хозяева  возмущённо  отвечают:
      --  Но  мы  на  такое  не  соглашались…
      --  Не  вижу  причины  для  веселья…
      Гость,  сердито  хлопнул  ладонью  по  столу:
      --  Прекратить!  Не  взял,  знаете  ли,  платка  вам  слёзы  и  сопли  утирать… Митрофан  Кузмич,  может  быть,  Вы  решите  выйти  из  нашего  общего  дела?  Пожалуйста!  Только  бумаги  о  том  дельце,  где  сильно  вы  измараны,  будут  незамедлительно  переданы  в  полицию…
      Провернув  голову  к  студенту,  продолжил:
      --  А  вам,  Сидор  Харитонович,  на  лечение  матушки  какую  сумму  выдали?  А  проценты  за  два  года  какие  набежали ?  Я  не  знаю,  бумаги  эти  не  у  меня,  сами  поэтому  подсчитайте,  будьте  любезны…  Должок  вернёте  --  скатертью  дорога!
      Немного  помолчав,  уже  спокойным  и  ровным  голосом  гость  продолжает:         
     --  Напоминаю,  что  после  завершения  этого  дела  ваши  бумаги,  --  кивок  головой  в  сторону  семинариста,  --  уничтожаются  Вами  лично,  а  ваш  должок,  --  ироничный  поклон  головой  студенту,  --  аннулируется,  долговая  расписка  передаётся  в  Ваши  собственные  руки!
      Молодые  люди  заговорили  с  извиняющимися  интонациями  в  голосах:
     --  Я  не  это  имел  ввиду…
     --  А  мы  и  не  отказывались,  просто  не  понравилось…
      Гость  перебивает  откровенно  грубо:
      --  Мне  тоже  по  ночам  ездить  не  нравится…,  но  приходится.  Поэтому,  --  к  делу!
      Семинарист,  поднимаясь  со  своего  места,  говорит  виновато:
      --  Может  быть,  сначала  откушаете,  хотя  бы  чайку  попьёте?
      Незнакомец  резко  отказывается:
      -- Сядьте. Об  этом  нужно  было  в  самом  начале  думать,  когда  только  в  дом  к  вам  гость  вошел…  А  сейчас  уже  на  всё  это  нет  времени.  Уехать  от  вас  я  должен  тоже  сегодня  же  ночью  и  двигаться  дальше.  Всё  же,  чем  меньше  людей  меня  увидит,  тем  лучше…
      Наклонив  голову  вперёд,  поближе  к  хозяевам  избы,  гость  невольно  заставляет  их  сделать  тоже  самое.  Говорит  ещё  тише,  чем  раньше.
      Это  заставляет  и  нас  ещё  ближе  подвинуться  к  сидящим  за  столом  людям.  Полностью  его  монолог  мы  не  слушаем,  голос  гостя   постепенно  «смывает»  негромкая  тревожная  музыка,  но  мы  потом  под  неё  ещё  некоторое  время  наблюдаем  бледные  лица  молодых  учителей  и  их  глаза  с  расширившимися  от  страха  зрачками.
      -- В  Прощеное  Воскресенье  был  оглашен « Манифест»  об  освобождении  крестьян. Сюда,  в  провинцию,  документы  привезут  лишь  на  днях. Пока  обо  всём  этом  здесь  ещё  не  знают.  Эти  документы  я  вам  привёз  для  ознакомления. Пробил  ваш  час.  Вы  оба  должны  быть  готовы  действовать.  А  это  --    наш  план  действий.
      Он  хлопает  ладонью  папке,  которую  выложил  на  стол  во  время  монолога.
      --  План  вам,  разумеется,  оставляю.  Изучив,  вы  его  сразу  уничтожите.  А  сейчас  мы  должны обсудить  всё  детально.  Конечно,  мы  и  в  дальнейшем  будем  поддерживать  связь,  а  я  во  всём  буду  вам  помощником  и  советчиком,  но,  в  случае  срочной  необходимости,  вы  должны  быть  готовы  принять  решение  и  поступить  правильно  самостоятельно  в  соответствии  с  нашим  общими  задачами.