приманивал бродячих кошек

Ветер начал дуть ближе к утру. Хала блаженно свернулась комочком и подтянула к себе пододеяльник, который каждый вечер выкладывала на кровать в тщетной надежде на похолодание. Укрываться не стала. Марик, ее длинный и худющий кот - Хала всегда завидовала ему черной завистью: жрет как не в себя, прерываясь только на похождения по кошкам и сон, и не толстеет - лежал, растянувшись во всю длину, у нее в ногах. Не касаясь ее, но она чувствовала кошачье тепло на расстоянии. Подумала, что утром не забыть бы запереть его получше, когда соберется уходить на работу - в последнее время на улицах стало неспокойно, тетя Фира, соседка, рассказывала, что кошки начали пропадать, хотя кому они нужны, эти кошки - в каждом парке их примерно по миллиону? но проверять на собственном коте бредит ли тетя Фира ей не хотелось. За этими мыслями Хала задремала и проснулась уже только когда будильник прозвонил в последний, контрольный раз. Хала вскочила, забегала, роняя посуду и одежду, съела ложку кошачьего корма вместо творога, надела снова пижаму и чуть не выскочила на улицу прямо так, но вовремя опомнилась и переоделась в приличное: черную юбку до колен и белую блузку. Взопреет, конечно, пока добежит до автобуса, да и в автобусе тоже. Но так надо и  тут уж ничего не  поделаешь.

Только на работе, включая компьютер, вспомнила, что не убедилась, хорошо ли закрыла окна. Дверь-то была заперта на совесть, это она знала точно. А вот что касалось окон  - тут она всегда была ярой противницей тех, кто закупоривал свою квартиру полностью и вечером приходил в натуральную духовку и душегубку.
Весь день дергалась, а вечером неслась домой на всех парусах. Как говорила тетя Фира, теряя тапки и волосы назад.

Конечно же, окно в спальне нараспашку. И конечно же, наглая черная морда этим воспользовалась и выскользнула на свободу. Хала его понимала - зачем сидеть дома, если можно не сидеть. Но ничего. Вернется к утру.

Однако к утру кот не вернулся. И к следующему тоже. И через три дня.
Хала старалась не сильно волноваться - Марик, случалось, и на две недели пропадал, а потом возвращался как ни в чем не бывало, разве что еще более худым. Получалось плохо. Не шли из головы слова тети Фиры про пропадающих кошек.

Хала договорилась с собой, что ждет еще день, а потом идет искать. Через час решительно прыгнула в сандалии, сунула в карман пакетик любимого лакомства Марика и быстро, пока не включилась голова, выскочила из дома.

Город почти вымер к вечеру. Странно. Вроде, не праздник, обычный день.
Хала быстро прошла два перекрестка, на третьем остановилась и осмотрелась. Парикмахерская, супермаркет, магазин одежды. На растянутых под самым небом проводах голуби - черные горошины нот на нотном стане. Тихо в городе. Ни шума машин, ни голосов, ни детских криков - а ведь рядом игровая площадка.

Хала прошла чуть дальше в сторону моря. А потом ещё дальше - на тихий-тихий звук. Не то флейта, не то плачет кто.

Все-таки флейта. Длинный и худой парень в шортах цвета хаки и бежевой майке сидит по-турецки прямо на тротуаре, чёрная шляпа с огромными полями брошена рядом, в ней поблёскивают монетки, хотя нет, не монетки, это же конфеты в блестящих обёртках! И этот парень прижимает к губам простую деревянную трубочку, издающую звуки, которые привели к нему Халу.

- Эй, ты чего замерла? Лови!

Хала не заметила, как закончилась мелодия. Еле успела поймать брошенную в неё конфету. Развернула машинально, сунула в рот. Ммм, шоколадная, с коньяком, вкусно! Закрыла глаза на секундочку - чтобы лучше распробовать. Открыла рот, чтобы поблагодарить, но музыкант уже гладил её по голове, чесал за ушами и под подбородком, приговаривая:

- Хорошая, хорошая кошка, умница, красавица  ты моя.

Хала довольно топталась у его ног, выпускала и снова втягивала когти, подставляя голову и урча. Потом длинно и расслабленно улеглась рядом со шляпой, положила морду на лапы и принялась наблюдать улицу, потихоньку оживавшую и наполнявшуюся людьми и машинами.

Марик вошел в дом. Поморщился: окна нараспашку. Вот он балда, как же мог оставить их открытыми? Ведь еще бабушка приучила тщательнейшим образом все закрывать, а то вдруг воры. Тут-то воров бояться было глупо - красть у него все равно нечего. Но привычка въелась так глубоко, что он даже не пытался с ней бороться. Проще было законопатить дом, чем потом весь день мучиться ощущением будто забыл сделать что-то важное.

И где опять носит эту кошку?

Он заглянул под кровать, посмотрел в кресле, где Хала любила свить гнездо, даже в раковину заглянул - мало ли.

В дверь позвонили.

- Ты слышал, что у нас творится-то? - тетя Фира начала говорить раньше, чем Марик отпер. - Коты пропадать начали. Твоя-то на месте?

- На месте, - буркнул Марик. - Спасибо.

Да ну глупости, - подумал он, когда шаркающие шаги тети Фиры затихли. - Нагуляется - вернется, не в первый же раз.

Нащупал в кармане шорт что-то неожиданное, шуршащее. Вынул, рассмотрел, пожал плечами, скомкал в руке и точным броском через всю комнату отправил в мусорное ведро шарик из блестящей фольги.