краденое солнце

-что ты там делаешь? - вопрос прозвучал властно и с явным недовольством.
Я быстро задвигался, пряча миниатюрное бритвенное лезвие в складках свитера и судорожно, цепляясь пальцами за петли, натягивая длинные рукава на красные от свежей крови руки.
-что? - спрашиваю небрежно,словно я не услышал вопроса. - что, дорогая?
- спрашиваю, что ты тут делаешь. - она была уже совсем рядом,взгляд в один миг пригвоздил меня к месту и не давал расслабиться ни на секунду. Ее сильная и большая рука,с нежной кожей и тонкими пальцами пианистки как паук вцепилась в мое слабое и хрупкое запястье,и я не смог сдержать брызнувших из глаз слез. При виде этого выражение ее лица поменялось, каждый мускул на нем вздрогнул и тут же успокоился,теперь ее лицо было похоже на нетронутую гладь озера. С минуту она как будто загружалась,словно древний старый компьютер, пыталась справиться с новой задачей и скоро пришла к решению. Решением было сверлить меня взглядом, под которым я ломаюсь и открываю, так сказать, все карты. Я знал этот взгляд, и не раз мне приходилось раскаиваться в своих скажем так грехах, пока он оставался неизменно на мне.Ее рука все еще с силой стискивала мое опухшее запястье, однако боли я уже не чувствовал. Чувствовал, как щипят порезы от колючей шерсти свитера, чувствовал холодные слезы в уголках глаз и чувствовал ее запах. Запах мускатного ореха, шампуня с травами и крема для рук с фиалками. Вот такой букет врезался на всей скорости мне в нос и кружил голову так, что ноги подкашивались, в глазах постепенно начинало мутнеть. Она смотрела на меня так же пристально, я все еще был сжат и боялся разогнуться, боялся, как бы не упало мое "увлечение" и мое проклятие, представленное в одной маленькой вещице - остро заточенном лезвии.
Я развлекаю себя мыслями о том, сколько это будет длится, когда она наконец отпускает мою разболевшуюся руку и отходит чуть назад, чтобы я мог сойти с балкона и сесть куда-нибудь для долгого разговора. Я взялся неосторожно за косяк двери и шагнул в ее сторону, нога нетвердо стала и все еще угрожающе подкашивалась. Кресло было совсем недалеко, но сейчас, под действием ее пьянящего запаха, успевшего распространиться по всей комнате и будто тормозящего мое сознание, оно казалось недостижимой целью. Я шатался как неустойчивая лестница и шагал медленно, с трудом переставляя дрожащие ноги, в то время как она просто смотрела на мои усилия, без всякого участия и без какого-либо определенного выражения лица. Когда я наконец плюхнулся не без удовольствия в мягкое обволакивающее кресло, которое тут же обняло меня почти со всех сторон и успокоило, Мия резким движением захлопнула дверь балкона и словно большая проворная кошка бросилась ко мне. Тут пришел (между прочим, очень кстати) Колби - наш старый добрый друг, немецкая овчарка, которую мы спасли от голодной смерти 6 лет назад. Он грузно уселся рядом с кроватью и вдруг замахал хвостом, будто призывая нас поиграть с ним или приласкать. Его блестящие карие глаза бегали беспокойно по комнате, он несколько раз поднимался и вновь опускался, сидя на одном месте. Потом улегся и положил голову на лапы, звучно засопев и посматривая на нас добродушными глазами. Мия ненадолго отвлеклась, потрепала собаку за уши, погладила игриво по голове, и я не уверен, но мне кажется, она ему улыбнулась. В Колби моя девушка души не чаяла, еще щенком он сделал ее своей единственной хозяйкой, а ко мне приходил ластиться только с разрешения Мии. Пес оказался очень спокойным, тихим, видимо, жизнь на улице первые месяцы жизни повлияла на его характер и привычки. По ночам он, бывало, выходил на балкон, если Мия его открывала, или сидел на кухне, и громко протяжно выл, точно дикий волк. Мы уже привыкли за 6 лет, но в первые годы бессонные ночи оставили таки под нашими глазами свои черные мазки. Казалось, сама ночь чёрными костлявыми пальцами резким движением чиркнула по нижним векам и навсегда оставила свой отпечаток.
Несмотря на мимолетную улыбку собаке, Мия казалась мне чересчур серьезной и холодной. Я знал, что она принимает пустяки за нечто очень важное и всегда глубоко это переживает,вот только не всегда показывает.
1 факт о Мие - она может спрятать внутри любую эмоцию, подавить любой силы гнев или потушить закипающую злость, никак при этом не реагируя извне, и это часто становится предметом наших разногласий, в основном,со стороны меня. Но об этом позже.
Она села у моих уже успокоившихся ног и положила на колени голову. Теперь она выглядела разочарованной девочкой, которой подарили на Рождество не тот подарок, что она ждала. Но все оказалось гораздо серьезнее, чем я мог себе представить. Лезвие чуть ли не резало нитки свитера, так оно ко мне прижалось. Мия подняла в один миг голову, взглянула на меня озабоченными глазами доброй большой мамы и взяла мою руку. Я попытался ее одернуть, возразить, но воля моей девушки была непреклонна. Она медленно, сантиметр за сантиметром закатывала рукав свитера, который был чуть ли не единственной вещью на мне, и когда шрамы и новые порезы кончились, она отпустила ткань и как-то отупело воззрилась на мою истерзанную руку. Я просто, без движения, сидел в кресле, помахивал висящим рукавом и чувствовал подступающую пустоту. В тишине мы провели добрых 10 минут, пока Мия не очнулась и не принялась деятельно носиться по квартире, отыскивая все необходимое для обработки ран и перевязки их же.
Чуть позже под звуки мурлыкающего инди-исполнителя она мазала мои порезы кремом и лепила неуклюже пластырь. Конечно, она же писатель, а не чертов медицинский работник. Все это Мия делала нарочито молча, в попытке наказать меня этим. Я же полулежал в кресле, пот каплями стекал по лбу, застилая глаза, волосы слиплись и еще больше завились, но сказать об этом я не решался. Пусть делает то что считает нужным, если ей так легче. Я прекрасно знал, что без объяснения никак не обойдется, и оставил это на ночь, когда она будет готова.
Колби за это время беспрепятственно переместился на нашу кровать и наблюдал за нами, правда, это было не надежное наблюдение, ибо уставшая собака то забывалась сном, то снова просыпалась и смотрела на меня добродушными карамельными глазами.
Я ей время от времени подмигивал, пока веки не опустились, и я сам не попал в объятия Морфея.
Открыл глаза. Первое ощущение - тяжесть головы на груди. Волосы расплескались черным морем по подушке рядом, и я в этом море утонул. Запах трав и моего геля для душа ветал над кроватью и забивался в ноздри. Я окончательно очнулся со сна и оглядел комнату. Собака спала на полу, рядом с кроватью, моего присловутого свитера нигде не было видно, лезвие поблескивало в свете ночника. В общих чертах комната никак не изменилась, только сгладились засчет темноты углы, и обстановка казалось призрачной, словно мы в каюте корабля-призрака, который затонул бог весть когда, но его пассажиры до сих пор остаются на борту бесконечными скитальцами.
Второе ощущение - звук ее мерного дыхания. Я успокоился, услышав его. Она тихонько себе спала, может быть, видела сон и улыбалась загадочной полуулыбкой. Глядя на нее в такой час и в таком свете, даже не верится, что это создание может кричать и буйствовать, разбивая тарелки и собственные кулаки о бетонные стены.
Я до утра так и не смог заснуть, слушая ее и собаки дыхание и наслаждаясь приятными минутами покоя, а в голове в это время вертелись совсем не такие приятные и полные предрассветной неги мысли.
Мне надо было продумать речь, которую я скажу ей после пробуждения, возможно, прямо в кровати, лёжа рядом и наслаждаясь теплом друг друга. Хотя, я думаю, что так просто не получится. Она обязательно вскочит с кровати, встанет по середине комнаты, руки положит на выступающие бока и снова прошьет меня насквозь своим убийственным взглядом, под которым я сразу все выложу,не оставив себе ни капли. Я должен был продумать все варианты ответов на все её возможные вопросы, упреки и претензии, что было практически невозможно, ибо Мия - самое непредсказуемое существо, которое я знаю. Однако, где-то глубоко внутри меня все еще сидела надежда на лучший исход всей сложившейся ситуации, и глядя на прижавшуюся ко мне девушку, я просто не мог думать о ней ничего плохого, хоть и знал прекрасно, какой она бывает в минуты рецидива или во время действия антидепрессантов. Знал, но думать не мог. Всегда есть это "но", которое встает посреди горла и не даёт вдохнуть полной грудью. Всегда есть это злополучное "но"..
Утро следующего дня.
Меня разбудил поцелуй. Я, еще одной ногой во сне, еле-еле начал открывать глаза и озираться вокруг,недоумевая и уже неловко улыбаясь от мысли, что Мия все поняла и простила меня, а теперь для моего спокойствия будит поцелуем, но все оказалось не так радужно, как я успел себе нафантазировать. Через минуту-другую я наконец понял, кто одарил меня таким неожиданным подарком. Колби сидел у моих ног, и я мог поклясться,он ухмылялся. Чертова собака лизнула моё лицо еще раз и оскалилась. Видимо, не понравилось, что я не улыбался в ответ.
-доброе утро, Дмитрий, - услышал её голос из глубины кресла и поднялся на локтях, чтобы рассмотреть- скажи, ты вообще спал?
Я пробурчал что-то невнятное в ответ и, отодвинув от себя недовольную собаку, перевернулся на правый бок. Тут по понятным причинам я заметил, что одежды на мне нет. Никакой. Интересный поворот событий.
Решив немного разрядить обстановку, а я чувствовал, как она прямо таки колется и кусается электричеством,и воздух был настолько спертый и тяжёлый, что его можно было резать ножом, я скинул с себя легкое хлопковое покрывало и встал прямо в том виде, как был. Ничем не прикрывшись, абсолютно ногой и разгорячившийся, я стоял близко к кровати и переводил ребяческий взгляд то с Колби на Мию, то наоборот. Последняя даже бровью не повела, сидела себе в кресле и пялилась, причем взгляд будто охватывал всю мою тонкую фигуру, а не держался на чем-то одном. Колби вообще было все равно, он свалился у ног хозяйки и, очевидно, погрузился в утреннюю дрему. Я озадаченно стоял, тело начинало зябнуть и затекать, машинально повел костлявыми плечами и, не выдержав больше пяти минут молчаливого созерцания, укутался в простыню и поплелся в душ.
Встретился со своей девушкой только вечером. Сегодня понедельник, а значит она корпеет в типографии. Я же сижу дома, горблюсь над ноутбуком и перевожу заказанный материал. Счастливая семейная жизнь.
К шести вечера, как обычно, я услышал звук открываемой двери и радостный лай Колби. Я не поднялся встретить Мию, все равно она бы сочла это как попытку подлизаться и быть запросто прощеным. Пока я разбирался со статьей на немецком о разных видах кактусов, по комнате поплыл запах жареного хлеба и плавящегося сыра. Не в силах устоять таким ароматам я буквально поплыл на кухню, как персонаж какого-нибудь мультика, за нос которого и схватил соблазнительный запах. Оказалось, что Мия готовит горячие бутерброды из зернового хлеба и моцареллы с помидорами. Она стояла ко мне спиной, и я некоторое время без единого движения и не сказав ни слова тихо любовался её фигурой в теплом свете ламп и лучах уходящего солнца. Когда она повернулась, я изобразил улыбку, и она не поверила в её искренность.
-есть хочешь?
-конечно.
Без всяких фамльярностей. С ней я всегда был таким,какой есть, потому как она замечала любую фальшь и ложь. В этом были и плюсы и минусы, безусловно, но лично для меня плюсов было больше. Я мог не скрываться, не прятаться,открыто заявлять о своих чувствах в любое время, рассказывать самые дерзкие мечты и фантазмы, и она слушала внимательно и понимающе кивала. Я обожал её за это. Но вчера.. именно потому, что я ничего не сказал и даже не намекнул на свои, скажем так, планы, она и злилась. Я был в этом уверен. Хоть внешность её не говорила ничего о том, что происходило внутри, за шесть лет я достаточно её изучил, чтобы прогнозировать её внутреннюю погоду. Сейчас там был ураган.
Мы в тишине принялись за еду, но первой не выдержала она. Это я тоже знал заранее и просто ждал, давая ей время.
-какого хера ты молчишь, а?
-я занят едой.
-врешь.
-нет, отчасти это действительно так, - я взглянул на нее исподлобья, используя все свое обаяние.
-скажи мне честно, почему ты ничего не сказал о том, что задумал.
-я не хотел тебя расстраивать и пугать. - и я сказал чистую правду.
Она посмотрела на меня сначала ошалело, а потом уже более внимательно. Сощурила свои зелёные глаза и перевела их на мои губы.
-никогда не думала, что ты вновь станешь подростком в свои 29.
-прости меня. - признаю, это прозвучало ужасно жалко и неубедительно.
-извинения ничем не помогут.
-я клянусь, что больше никогда так не сделаю.- после этих слов, сказанных излишне твердо, я взял её ладони в свои и приблизил к своему лицу. Чуть коснулся губами её пальцев и потерся о них подбородком. Сквозь её непроницемую маску стала проглядывать довольная улыбка, и через несколько таких же поцелуев она совсем размягчилась и улыбалась как кот. Наконец конфликт был разрешен, возможно, слишком просто и легко для нас, но мне кажется, что мы оба за шесть лет, прожитых вместе, научились прощать и просто устали от бесконечных ссор по пустякам и не только, поэтому все так быстро разрешилось.
Ночью Мия читала мне ту самую статью на немецком, а я не в силах даже снять очки с переносицы с закрытими глазами слушал её мелодичное мурлыканье и постепенно так и заснул. Моя большая тёплая кошка устроилась тут же рядом, положив голову мне на плечо и прижавшись всем телом, поцеловала за ухом и моментально уснула. Колби свалился где-то среди коридора и тоже спал. Квартира погрузилась в сладость ночи.
На следующее утро я понял, что никогда так не высыпался раньше, как за эту ночь. Мии, естественно, рядом не было, мятая простыня бережно сохранила для меня запах ее тела, а вот тепло давно испарилось, как и его хозяйка. Я мельком глянул на часы - 12:05 - собрался с силами и встал с кровати. Немного прибрался в комнате, потому что Мия, судя по всему, опаздывала (что очень странно, потому что я не знаю более пункутального человека, чем она) и разбросала некоторые вещи по квартире. Я на секунду задумался, а не было ли это какой-то игрой с ее стороны, но вещи не имели под собой никакого двойного смысла, так же как и их местонахождения.
Я чувствовал себя как нельзя лучше в это теплое мартовское утро. Принял горячий душ, побрился первый раз за эти две недели, причесал неукротимые завитки волос на голове, уложил их насколько мог ровно, все равно они потом примут ту форму, какую захотят. Работа никуда не делась, за сегодня надо было перевести две достаточно обширные статьи на французском и начать перевод колонки об экономике в одном старом журнале,который до сих пор издавался, но я твердо решил не сидеть дома, а выйти и поработать, например, в парке, оставив собаку сестре. Моя сестра, Марта, обожала Колби и была только рада посидеть с ним. У нее был опыт в таких делах. Конечно, ведь она квалифицированный ветеринар, а еще у нее трое неугомонных  детей. Последнее, думаю, позволяет ей куда с большим успехом ухаживать за старой овчаркой, нежели мне.
В парке я сидел на неудобной лавочке, что не позволяло расслабиться и позволяло полностью сосредоточиться на статьях, в ушах плотно сидели наушники и мурлыкали мне соло Джима Моррисона, вокруг.. да я и не замечал, что происходило вокруг, потому что весь ушел в работу и еще до шести закончил перевод. Наконец можно встать и пройтись, ибо кости затекли до боли, и я даже почувствовал отголоски головной боли. Типография Мии была недалеко отсюда, поэтому я принял решение зайти сначала в книжный по дороге, купить ей какую-нибудь интересную биографию или детектив на английском, и встретить ее после работы, принимая в крепкие объятия.
Книгу я купил, конечно, необычную. Биография Адольфа Гитлера. Что может быть лучше после долгого трудового дня? Но я точно знал, что моя девушка будет в восторге, потому не сомневался в том, что буду засыпать нынче ночью под аккомпанемент сложного жизненного пути великого диктатора.
Она выглядела не более усталой, чем обычно, и сначала не узнала меня. Я стоял через дорогу, так, чтобы не показываться ее коллегам, не желая смущать ее тем самым, широко улыбался и был почти уверен в том, что она пойдет прямо ко мне. Но вдруг увидел, как ее фигура проплывает мимо и в потоке других фигур устремляется привычной дорогой к нашему дому. Мне, конечно, пришлось догнать ее, и мы обнялись в куда большем количестве людей, чем если бы это было при ее коллегах.
Уже дома нас ждала Марта с Колби и с младенцем на руках. Она постоянно улыбалась, и мне кажется, что ничуть не уставала от такого ритма жизни. Это вообще был самый жизнерадостный и самый оптимистичный человек, которого я знал. Она во всем видела плюсы, легко лавировала по жизни, огибая трудности или преодалевая их с неизменной улыбкой. Несмотря на то, что нас воспитывал один и тот же человек, в нас нет ничего похожего. Понять, что мы брат и сестра, можно только взглянув на нас. Потому что мы близнецы.
Мия дружила с Мартой, если можно назвать ее мягкое и милое по мере сил обращение с ней дружбой.
- о, Мия! Я так рада тебя видеть. Колби очень скучал без тебя. - Марта глянула на пса, который лежал без движения на полу у двери.
- вот как - Мия подняла брови, задавая немой вопрос "что ты делал с моим псом?" и лукаво улыбаясь.
Марта не хотела ничего объяснять, сослалась на маленький кулек на руках и еще двоих "спиногрызов" дома и буквально выбежала из нашей квартиры.
После нее в воздухе еще некоторое время витал запах детского талька и свежепостиранных простыней. Вот так они пахнут, мамы.
Я кратко пояснил Мие, что ее собака делала с моей сестрой, она успокоилась и принялась готовить ужин.