Роман с подсчетами

Однажды я полюбила банковского сотрудника. Он не только банковские документы ценил, но и вообще был приверженцем порядка. Мы с ним вели бухгалтерский учет моих активов и пассивов, вздохов и выдохов, моих оргазмов и его оргазмов, но начиналось все, как ни странно, с библиотеки.
В то время я перечитывала русскую классику, пользуясь услугами ближайшей к дому библиотеки. Пока мои пальцы покрывались пылью, живот наполнялся сладким чувством в предвкушении соития с одной из старых-новых книг. В своих фантазиях я прогуливалась в Абхазии с Лермонтовым и ела мороженное с Пушкиным в Одессе. «Вы когда-нибудь любили по-настоящему?» спросил бы меня Александр Сергеевич и я бы ответила, что кроме вас, поэтов-прозаиков 19 века, совсем никого не любила. Глядя в глаза гениям, я бы не смогла ответить иначе.
Я стояла возле одного из столиков с карточками. Он стоял в нескольких шагах. Наши взгляды встретились и он попросил меня помочь заполнить типичную анкету типичной библиотеки. Он попросил посмотреть мою карточку, чтобы убедиться в правильности заполнения. Конечно, там был номер моего телефона и он зазвонил через несколько дней.
-Это я... Мужчина с библиотеки, - сказал он.
-Да, я вас помню, - ответила я.
-Я вас не разбудил? – спросил он осторожно.
-Нет. Я смотрю кино. А вы что делаете?
-Проверяю бухгалтерскую отчетность банка, - ответил он. – Какой фильм вы смотрите?
-Малена, - почему-то ответила я, хотя смотрела французскую комедию.
На другом конце провода растерялись.
-Хороший фильм о добре и зле, - шутила я.
-Мда.., - промычал он. – Не буду вас отвлекать. Могу я вам иногда звонить?
-Конечно. Звоните. Поговорим.
Мы говорили: долго, нежно, с придыханием. Мы говорили тогда, когда ему хотелось поговорить. У меня не было его номера телефона. Он сам набирал меня вечером и выбирал тему для разговора. Я присматривалась. Мы обсуждали сведение дебета с кредитом, новые правила в налоговом законодательстве, виды предательств и измен. Прошлись по всему, но тактично, без драмы. Мы были осторожны, словно два выпивших, прогуливающихся по ночной набережной. Я составляла свой портрет.
Дима читал людей как бухгалтерскую книгу, тщательно сверяя детали. Он знал, что невнимательность в общении с людьми обходится дороже всего и, что мелочи зачастую говорят больше чем общая картина отношений. Он выстроил бы неплохую систему видения, если бы она была очерчена рамками цифр. Потом мы также тщательно перебирали мою жизнь. Он пристально выспрашивал меня все о моей личной жизни, чуть ли не классификацию моих бывших составлял. Некоторых он записал в игроков запаса, других – в игроков первого состава. Дима любил футбол и это было еще одним нашим отличием. Если бы не библиотека и мое едва остывшее от любви сердце, то вряд ли бы между нами завязалась химия, физика и другие процессы. С некоторыми людьми отношения возможны лишь в сложные периоды жизни. Ты можешь встречаться с ним, только если сможешь что-то получить, а когда тебе захочется просто любить – ты пройдешь мимо этого человека. Он тебе не нужен просто так, со своими тараканами. Он нужен лишь тогда, когда хочется безвозмездно вручить свои тараканы.
Дима был по натуре замкнутым человеком. Он вел молчаливые диалоги сам с собой, сверял свои мысли с действиями, прикидывая варианты и сверяя вероятность событий и последовательность человека и только потом начинал задавать вопросы. Когда Дима замечал не состыковку в словах и действиях близкого человека, тут же расстраивался, и вносил сведения в мысленный реестр. Все должно быть четко – по заранее принятому уставу, согласно предварительным договоренностям. Если что-то не совпадает – значит, стоит призадуматься, надежен ли этот человек. Он верил в жизнь, как в нечто тотально материальное, измеримое, без абстракций и неожиданностей. Мне следовало сразу обратить внимание на это свойство его психики.
Он использовал прошлое как подушку безопасности, будто завтра ему обязательно встретятся те же самые люди и он сможет сделать ход конем, будто жизнь это не уравнение с сотней неизвестных.
Он использовал факты для наград и похвал и для вынесения приговоров. Стрелял ими метко в голову, без всяких колебаний и страхов, на основании длительной предварительной работы. Он опирался на факты и факты опирались на него. Вот такой у них был взаимовыгодный союз. а я была немного с краю.
Он начал исследовать мои реакции, задавать спонтанные на первый взгляд вопросы, когда мы уже начали встречаться, а тогда, в первые часы тихих разговоров, мы слушали, скорее не наши ответы, а тональность, которую выписывает наш диалог и пытались соизмерить, вписывается ли эта тональность в наши жизни, способна ли она объединить наши два холодных сердца.
На первое наше свидание Дима пригласил меня выбирать гитару для его дочки. Он старался быть прилежным папой выходного дня, ведь именно так гласили правила приличия и то смутное чувство, которое можно условно счесть за любовь. Какой подарок выбрала бы я себе в 13 лет? Вероятно, встречу с Джонни Деппом. Мой единственный незакрытый гештальт.
Следующее свидание было более интересным. Дима пригласил меня в дорогой ресторан и даже не сверялся со счетом. Мы заказали по бокалу вина, потом еще по одному, потом снова и вдруг оказались у меня дома.
Раз – вдох, два – вдох. Все же мальчик наш неплох.
Дима был очень старательным и это приговорило наши отношения к их продолжению. Когда он приходил ко мне, я неизменно встречала его с красной помадой на губах. Он стеснительно улыбался, но я обнимала его и после этого он расслаблялся. Иногда мы гуляли, ходили в театр, когда оставались дома – он смотрел футбол, я читала книгу.
Однажды мы сидели вечером у меня. Дима работал, а я слонялась по квартире, не зная чем себя занять. Я смотрела на него. Он был таким красивым, склонившийся над документами. Меня охватила нежность. Я взяла его за руку и хотела поцеловать, но он быстро выскользнул, надел очки и взял еще один документ в руки. Я встала со стула и, вдруг поддавшись моментальному порыву, сказала:
-Давай уедем. В последнее время мне здесь тяжело. Давай спалим твои бумаги и поедем на море. Мы будем наслаждаться друг другом, будем смотреть на море, дышать морским воздухом. Мы будем дышать морем, представляешь. Мы начнем дышать!
-Что с тобой? Романтическое настроение? Давай потом поговорим. У меня много дел.
Я тихо вышла из комнаты и прошла в ванную, взглянув в глаза своему поникшему отражению. Мне захотелось плакать. Зачем я здесь? Стою в этой комнате, не в силах справиться со своими эмоциями. Я пришла в этот мир по какой-то причине, но не могу понять – по какой. Зачем я живу, если я не знаю, кто я? Какой смысл в том, чтобы идти дальше, если идешь с завязанными глазами, наугад и по-настоящему не знаешь своих близких.
Однажды вдруг наступает период, когда ты не можешь с собой совладать. В то время моя жизнь клонилась не к тому горизонту. Каждое утро я просыпалась в своей постели с окнами на обычную пешеходную улицу и мысленно посыпала голову пеплом. Кто я? Куда я иду? Зачем я живу? Фундаментальные вопросы снова настигли меня, но теперь они перешли из серии рефлекторных в плоскость нервозных. Спокойствие стало чем-то эфемерным, давно забытым чувством. Возможно, очередной кризис, думала я, напиваясь кофе по утрам хоть для какой-то энергии. Когда ты начинаешь что-то про себя понимать, это не может не давить. Лишиться иллюзий – все равно что отправляться в космос без скафандра. Я никогда не планировала себе великой карьеры. Ничто на это не указывало, но мне хотелось обмануться будущим так же неожиданно, как люди обманываются прогнозом погоды. Время ходило за мной как хитрая лиса и я никак не могла уловить его мотив: научить быть умнее, научить бытье хитрее, научить принимать людей такими, какие они есть. Что мне нужно сделать?
Я уже ничего не понимаю и не пытаюсь понять.
В тот день я больше не разговаривала с Димой. Он все понял по моему взгляду и ушел через час, не поцеловав на прощанье. На следующий день утром ко мне пришел курьер и принес красиво оформленную коробку. Она была завернута в оберточную бумагу, где были нарисованы крупные красные розы. Я развернула коробку и увидела записку от Димы и синее платье в пол.
Поразительно, но мужчины думают, что стоит укутать женщину в платье, как все проблемы решатся. Выписал счет и дело сделано, а если еще осыпать дорогу к подарку серпантином, то глаза возлюбленной будут гореть ярче летних звезд. Но платья привычны с детства, так же как и утверждение, что проблемы невозможно решить, их можно только пережить.
Мужчины думают, что мы прежде всего гонимся за красивой упаковкой, но на самом деле радуемся внутреннему содержимому. Сдирая розовый бант, мы спешим перейти к главному. Мужчины этого не понимают. Им кажется, что форма это все чего мы хотим, а красивый пирог он для красоты, а не для того, чтобы перейти к главному.
Забавно... Вчера я помышляла о том, чтобы свести счеты с жизнью, а сегодня сводят счеты с моей любовью. Как же банально, как же глупо.
Дима любил меня, как любят отцы своих дочек: балуют и наставляют. Рядом с ним я была маленькой девочкой, поэтому мне было позволено плакаться, но не позволено ничего решать.
Однажды он увидел забытые перчатки друга и заподозрил меня в измене. Людям всегда милее крайности, это известный факт. Я сказала ему, что это забыл друг, но он не поверил. Я не стала его убеждать.
Поняв это, Дима попросил исключить из моего круга друзей-мужчин. Он подходил к каждому суждению как к барьеру и ему обязательно нужно было взять этот барьер, преодолеть препятствие чужого, непонятного ему ума, осознать и сделать так, чтобы он понял, принял, но высказал свои предположения. Иногда я думала, что бы он делал без этих барьеров? Был бы счастлив или задохнулся бы в пугающей легкости бытия. Нет ноши сложнее, чем легкая жизнь.
Я не смогла согласиться. Мои чувства это мои чувства. Я знаю их границы, их глубину, полноту, где они начинаются и заканчиваются. Никто не может давить на меня, обращаться с ними так же свободно, как я. Никто не имеет права указывать мне, как себя вести. Даже если это приведет к финалу.