Дуракиада

В одном краю любимой забавой было… дуракаваляние. Не подумайте, что это – шутка. То было серьёзным занятием и непростым делом.
Почему? А кого валять? Вы видели хоть одного дурака, который считал себя таковым? Да и люди вокруг судят по-разному. Для одних вы – дурак, а для прочих – глупый для других, умный для себя… Прикидывающийся, иначе говоря. Себе на уме. И потом, если соседа счесть дураком легко, бо он отличается от вас, то для тех, кто далече, покажется чего доброго, что вы-то от него тоже ничем особо не отличаетесь! Как тут быть?

Принимались разные решения. Одни отказывались от этого занятия – дуракаваляния, предпочтя ему, например, валять… дурочку. Тоже выход, согласитесь.

Но большинство не искало лёгких путей, тем паче, что наверху… да-да, вплоть до самого… Нет, это не то, что вы подумали! И не тот! Как можно? На него ж молиться хочется, или за него… отмаливать… Я лишь хотел сказать, что оттуда было спущено указание: «Разработать критерии по определению искомых».
Заработали институты, комиссии, собрания…

Наконец, один критерий утвердили. Звучал он, как «смех без причины – признак дурачины»…
Отсюда последовал фундаментальный вывод:
Так как смех без причины невозможен, следовательно… попробуйте угадать…
следовательно… причина смеха скрывается!
А раз скрывается, значит, она неприлична или крамольна.
Вывод потряс многих. Смеяться стали куда меньше, ведь сначала, дабы не погореть, требовалось подыскать оправдание своему зубоскальству. Ну, а пока его ищешь, уже будет не до смеха.

Но так как дураков нет пострадать из-за этого, то только те, кто невзирая… и всё такое прочее… тем не менее… смеются (уже не говоря, что над святым!), очевидно, что этими дурачинами и являются. Ведь говорят же: «Дураку всё смех на уме».
Стали искать таких.
Народ перестал смеяться.
«Затаились… - решило руководство, - скрываются! Как же вывести их на чистую воду?»

Снова заработали институты, комиссии, собрания…

В результате выяснили: дурак тот, у кого не все дома. Пошли с проверками. Народ перестал выходить на улицу! Но уже готов был выйти из себя, когда наверху поняли, как разоблачить дураков. Известно ж, что дуракам везёт, им счастье.
Азартные игры прекратились, все принялись жаловаться на личную жизнь…

Тогда вспомнили старый способ проверки и заставляли сомнительных Богу молиться, следя: не расшибёт ли лоб?
Не помогло и это.
Поиски прекращать и не думали, тем более, дурак опаснее врага и им закон не писан.

Откуда-то выкопали присловье, дабы определить: «Дурной не любит никого, кроме себя самого», но поняли: крамола! Неправильно понять могут… ещё не на того подумают...

А кто-то тем временем вывел на заборе: «Дурак тот, кто с дураком свяжется».
Это же… бунт! – взревело начальство, - Подрывы основ! Сыскать!
Однако, только дурак дурака видит издалека, а ежли вы себя таковым не считаете – поди найди.  Ибо дурак тот, кто свой ум не прячет, когда такое пошло.

Снеслись с заграницей. Оттуда заметили: «Дураки толпами ходят». Как это толпами? Такие-то сами кому хочешь наваляют… Но спецы разъяснили начальству: Это они про наши шествия в поддержку… из зависти…

Тогда решили: может, вопросы предложить для выяснения… И столкнулись с тем, что коль дурак задаёт вопрос, то сто умных не могут ответить. Никто же себя дураком не считает.

На заборе тем временем появилось: «Мужик умён, да мир дурак».
И ходили к тому забору, пока надпись не закрасили, втихомолку каждый считая себя тем мужиком.

Сверху попытались прислушаться к мнениям психиатрических школ. Опять конфуз вышел. Одна школа утверждала, что дурак – это сошедший с ума, поскольку ныне последнего не имеет, а другая – де дураки сразу его не имеют и, мол, не с чего сходить. И обе – в спор, до драки и с предложением оппонентам заселить пустующие места в своих клиниках.

Хорошо, хоть третья успокоила, пока вязали этих. Она провозгласила: те, кто ведут себя не так, как все, и являются нашими клиентами!  Что ж, дали указание руководствоваться этим тезисом. А как раз из жёлтого дома сбежала парочка таких, может, последних в стране, кто пытался вести себя иначе, не взирая… Полиции приказали хватать всех со странным поведением. Через несколько часов участки более не вмещали задержанных. Однако среди них не оказалось сбежавших…
Так и третья школа опростоволосилась.

Советники утешили начальство: не всякий дурак плох. Мало ль полезных? Если за нас умереть готовы… а некоторые и сами того не ведая… Потому главным вопросом должно стать: не это -- дурак ли? а вы – чьё, дурачьё?
Воспряла власть, обрадовалась. И в самом деле, дураки нужны, кто ещё подобное терпеть будет? Пусть не признаются, думают, что провели… По факту-то они такие и есть.
В результате, те, кто внизу и те, кто наверху, думали друг о друге одинаково: дураки!
Первые при этом не задумывались кто они сами, если ими подобные правят, а начальство свято блюло правило: «Я – начальник, ты – дурак».

Что далее было? Ничего. Всё продолжается. Возникло как-то подозрительное заявление, ставшее поговоркой: «Дураки и дороги». Как две основных беды, мол. Но было дано указание исправить фразу, пустив в народ: «Дураки на (таких) дорогах». Совместив, так сказать в одну. И разъяснив, что если припасть к корням, глянуть на предков, то всего лишь верны традициям. По правде, у тех и дорог-то не было: зимой ждали пока установится наст для саней, а летом по рекам… Так что ругать было некого. Разве что природу. Нынче же рукотворным недовольны! Зажрались! Не вернуться ль к традициям предков?.. Впрочем, вряд ли. Что тогда воровать из постройки дорог?


Впрочем, не хуже и глобальнее сказал о моих персонажах недавно оставивший нас...


Ода дуракам

Я кризиса предвижу признак
И говорю: — В конце концов
Земле грозит кровавый призрак
Переизбытка дураков.
Как некогда зерно и кофе,
Не топят дурака, не жгут,
Выращивают на здоровье
И для потомства берегут.
Нам демонстрируют экраны
Его бесценный дубликат,
И в слаборазвитые страны
Везут, как полуфабрикат.
Крупнокалиберной породы
Равняются — к плечу плечо.
А есть на мелкие расходы,
Из местных кадров дурачьё.
Их много, что в Стамбуле турков,
Не сосчитать наверняка.
А сколько кормится придурков
В тени большого дурака!
Мы умного встречаем редко,
Не встретим — тоже не беда.
Мыслитель ищет как наседка,
Не слишком явного гнезда.
Зато дурак себя не прячет,
Его мы носим на руках.
Дурак всех умных одурачит,
И умный ходит в дураках.
Дурак — он разный. Он лиричен,
Он бьёт себя публично в грудь.
Почти всегда патротичен,
Но перехлёстывает чуть.
Дурак отечественный, прочный
Не поддаётся на испуг
А есть еще дурак побочный,
Прямолинейный, как бамбук.
Хвать дурака! А ну, милейший,
Дурил? Дурил. Держи ответ.
Вдруг волны глупости новейшей
Накрыли, смыли — наших нет.
Бессильна магия заклятья,
Но красной тряпкой, как быков,
Великолепное занятье
Дразнить всемирных дураков!
 
Фазиль Искандер