Туман и Кент

Густой туман соединился с белой ночью и повис над городом непроглядной дымкой, в которой потонули деревья сквера и возвышающиеся над ними этажи многоэтажек. Огромный город застыл в полудрёме. Лишь где-то со стороны Невы надрывным стоном перекликались корабли, оповещая свой проход под разведёнными мостами. В такие предутренние часы не хочется вылезать из уютной постели, а в голове роятся воспоминания.

Мне было в туманное то лето 16 лет - самое время для зарождения первой любви. И, конечно, из святого тумана выплывали алые паруса мечты.
Все мы принцев лет в 16 ждали.
На ребят знакомых не глядели.
И совсем-совсем не понимали,
Где она, любовь, на самом деле.
Мучились бессонными ночами,
Слёзы грусти прятали от мамы.
Говорили о любви словами
Из какой-то очень древней драмы.
Эти слёзы отголоском детства
Унеслись в неведомые дали.
Ну, а где найти такое средство,
Чтоб остановить их, мы не знали...

На летний отдых в тот год мама отпустила меня к дальнему нашему родственнику Владимиру, который с молодой своей женой Машей и маленьким сынишкой Коленькой уезжали к новому месту службы в маленький приморский город Балтийск. Точнее, не в сам Балтийск, а на маяк, до которого надо было добираться на катере. Красота моря, живописные места острова восхищали и манили слиться с природой. Вот только Владимир был всё время занят, а Маша обожала поспать, так что растолкать её встречать рассвет было просто невыполнимо. Пришлось мне самой осваивать окрестности. Вскоре я нашла укромное местечко, отгороженное от всего мира валунами, где можно было купаться и загорать совершенно нагишом, представляя себя андерсеновской русалкой. Удовольствие было ни с чем не сравнимое, загар ложился ровно и красиво, а тело вскоре налилось здоровьем и изящной силой, которое даёт плаванье.

Однажды, проводя, как обычно, свой утренний моцион, я почувствовала чужое присутствие. Быстро одевшись огляделась, но никого не обнаружила. Однако, заинтересованный взгляд провожал меня неотступно до самого дома. На другое утро я не решилась идти к любимому своему месту, но чувство чьего-то присутствия рядом не отпускало. Пришлось поделиться тревогой с Владимиром.
- Так это, наверное, художник за тобой подглядывал! Один он тут чужак, этюды пишет! Не бойся его, он - парень хороший!
"Боже, стыдно-то как,- подумала я,- Вдруг он видел меня нагой!"
Несколько дней я сидела дома и купаться ходила только на местный пляж вместе с Машей и Коленькой. Но к полюбившемуся месту всё-таки тянуло, и я решилась пойти туда снова. На любимом моём валуне сидел красивый человек неопределённого возраста с длинными кудрявыми волосами и пронзительным взглядом огромных синих глаз. Он взглянул на меня весело и насмешливо.
- Что, я помешал Вашему уединению? Простите миролюбиво! Этот валун я давно  облюбовал для работы, а тут Вы появились, как наваждение из пены морской. Вот я и прятался в зарослях облепихи. Да не краснейте! Я же художник,а Ваша юность так прекрасна, что стыдиться её не надо!
Наверное, он подумал, что успокоил меня и занялся своим этюдом. А я стрелой понеслась к маяку, решив непременно уехать завтра же. Маша надо мной посмеялась, а Владимир  мудро изрёк: "Стыдиться нужно не красоты своего тела, а глупости своих страхов! Прекращай хныкать и улыбнись первому почти взрослому твоему приключению!" Он потрепал меня по ёршику волос и отправил помогать Маше готовить праздничный обед, на который решил пригласить художника, чтобы поближе с ним познакомиться. Художник оказался обаятельным, весёлым человеком с необычным именем Иннокентий. Он сразу разрешил называть себя Кешей. Но так звали дома нашего попугая, и я решила звать нового знакомого Кент. Это мне показалось необычным и было похоже на Канта, философией которого я в то время увлекалась.Мы с Кентом по-настоящему подружились, и необычное наше первое знакомство вскоре забылось. Только изредка я ощущала странное волнение от прикосновения его удивительно сильных и в то же время изящных рук, а от внимательного взгляда становилось страшно и радостно одновременно.

Радость от того, что увижу Кента просыпалась во мне раньше, чем я открывала глаза. И каждая клеточка моего тела оживала и пела от первых солнечных лучей и предчувствия счастья. Хотелось петь, танцевать и жить!
- Алиса, наверное, это любовь!, - подначивала меня Маша, видя, как я стала следить за своим внешним видом.
А мне, действительно, хотелось быть красивой и взрослой. И снова почувствовать его восхищение, как тогда, когда его присутствие ещё было невидимым. Я тщательно старалась скрывать зарождающееся чувство, старалась быть дерзкой и независимой, но терялась от иронии его всё понимающих глаз. Кент всё воспринимал, как забавную интригу начинающейся первой подростковой любви и то притягивал меня восторгом своих манящих глаз, то отталкивал насмешливой холодностью. А я мотыльком летела в огонь этой любовной игры, всё больше забывая о правилах хорошего тона, которому обучала мама.

В то утро туман окутал побережье такой густой пеленой, что были неразличимы очертания маяка. Кромка берега исчезла и казалось, что вокруг одно ухающее море.Я шла, абсолютно не видя дороги, но ноги сами несли к любимым валунам. Кент был уже там. Его удивительные руки крепко обняли меня, а дрогнувший голос ласково произнёс:
- Я чувствовал, что ты обязательно придёшь!
Он что-то ещё говорил, но я не разбирала слов. Я ждала действий и была согласна на всё! Но действий не было, и я всё-таки заставила себя услышать!
- Сегодня мы попрощаемся с тобой. Расти, девочка, к тебе ещё придёт настоящая любовь, и ты будешь счастлива! Я дарю тебе этот туман, вместе с которым ты вошла в моё сердце, и мой этюд. Пусть он напоминает тебе о счастливых днях уходящего твоего детства!
Я так ждала поцелуя, но Кент не поцеловал. а только погладил по голове,  тихонечко оттолкнул и растаял в тумане.

Тогда я считала, что жизнь моя кончилась. Я даже этюд с одетой в туман девушкой, выходящей из волн, не взяла с собой, уезжая. И только туман остался навсегда в моём сердце, и приморский тот город, и маяк, как отзвук моей неразделённой любви. А может быть, потому и не уходит от меня эта память, что не совсем эта любовь была неразделённой?!

 Приморский город окутан тайной.
В тумане манит огнём маяк.
Ужель та встреча была случайной -
В любовь играли мы просто так?

Мы не сумели тогда стреножить
Игривый бег вороных коней.
Вот потому до сих пор тревожит
И греет память ушедших дней.

Мечта о счастье зовёт ночами.
И мысль уносится в небеса.
Младые годы, я снова с вами,
И снова верится в чудеса!

Как быстро дни улетают в небыль!
Жар-птицей жизнь моя пронеслась.
Лишь манит, манит ночное небо,
Где только счастье имеет власть.

Приморский город уснул в тумане.
Не мне уж светит огнём маяк.
В своей бессоннице ранней ранью
Гляжу я в прошлое просто так!