2. Танго нашей молодости. Учитель танцев

Продолжение, начало на http://www.proza.ru/2016/07/13/1914

2.Учитель танцев

Я умел хорошо рисовать и писать плакатными перьями. Обычно это делалось на больших плакатных листах. В сегодняшней жизни нужды в этих способностях нет. А тогда это было нечто. Сейчас принтер или плоттер решают эти вопросы в мгновение ока.
 
Я сказал преподавателю танцев, что могу красиво, стилизованно, нарисовать на плакатах все позиции и движения. Для этого, она должна была, на некоторое время, дать мне те книги, которыми она пользовалась. Она оттуда демонстрировала нам рисунки касающиеся истории, эстетики и техники танцев. Мое предложение ее обрадовало. Она сказала, что давно наблюдает за мной, что я способный, очень тактичный, честный и наговорила мне еще много приятных вещей.
 
После таких похвал я не знал, как изложить свою просьбу. Наконец мы дошли и до них. От моей просьбы ей стало не по себе. Думаю, читатель помнит из первой части в чем состояла моя просьба. Мне показалось, что она начала серьезно сомневаться в моей адекватности. А потом видимо у нее возникли сомнения вообще в моих способностях совершать бескорыстные поступки. Жизненного опыта у нее тоже было не очень много. Она сама была чуть старше нас. Наконец преподаватель успокоилась.

После моих убедительных уговоров она согласилась сделать это. Я почувствовал небольшое облегчение. Но какое-то, вновь появившиеся чувство не давало покоя. Преподаватель, задавая как бы косвенные вопросы, поняла истинную причину, почему я хочу отдалиться от своей партнерши.
 
Выбрав момент, она поинтересовалась, не осталась ли у меня в родных краях девушка. Я ответил утвердительно, хотя сам не был до конца в этом уверен. Далее она спросила переписываюсь ли я с ней. Мой ответ был отрицательным, чем сильно удивил ее.

Надо сказать, что мобильных телефонов, WhatsApp, Viber и всего остального в то время не было. Послать SMS мы не могли. Мы писали письма и запечатав их в конверт отправляли через почтовое отделение. К тому же я не знал ее адреса. Пришлось мне выкладывать преподавателю все начистоту. Она полностью понимала меня и я нашел в ней друга. Видимо на занятиях танцами она сталкивалась с такими историями и ей это было не впервой.
 
Девушка, о которой идет речь, появилась в школе-интернат, где я учился, в последние годы нашего обучения. Она была скромная, тихая и незаметная. Через некоторое время, как-то общаясь с ней я заметил, что у нас взаимная симпатия. Я просто отметил это про себя и все.
 
Как-то утром, после завтрака, перед занятиями, мы с ней беседовали о чем-то интересном на задних рядах парт. В класс вошла наша одноклассница и громко без всяких комплексов объявила, что «новенькая» вся цветет и млеет, когда видит меня. Я увидел, как стало неудобно моей собеседнице.
 
В школе я не слыл сердцеедом, всегда был занят изучением специальной литературы по авиации и мне просто было не до девчат. Меня все считали увлеченным авиацией и такое мое поведение считалось нормальным. Принцип «Первым делом самолеты, ну а девушки потом» точно отражал мой подход к жизни.
 
Следует сказать, что дружба в школе между юношей и девушкой тогда воспринималась неоднозначно. Особенно в условиях школы-интернат. Иногда на классном часе или хуже того на комсомольском собрании могли обсуждаться такие отношения юноши и девушки, если они начинали вызывать беспокойство у педагогов.
 
Помню, как нам, старшеклассникам, в виде особого исключения разрешили поздно вечером посмотреть фильм Ю. Райзмана «А если это любовь…». Фильм повествовал о драматических последствиях грубого вмешательства педагогического коллектива, общественности поселка и семей юноши и девушки выпускного класса в их отношения и разрушившие их первые робкие чувства.
 
У моей собеседницы выступили слезы на глазах, и она молча отвернулась. Я взял ее под руку. Она высвободила ее и хотела уйти. Я крепко взял и поддерживая провел ее к моей парте. В ответ на усмешки обидчицы четко дал понять, что «новенькая» мне нравится. С тех пор я стал заметным человеком в классе. Мне кажется, что определенный контингент нашего класса даже тайно зауважал меня.
 
Нас в классе было восемь мальчиков и тридцать две девчонки. Мальчики свои места за партой меняли по настроению, благо парт было много и класс был просторный. Я обычно всегда сидел за одной и той же партой и место не менял. Свою парту я оборудовал нижней полкой для книг. Книг у меня было много. Нижняя полка доставляла неудобства с размещением ног для желающих сидеть рядом со мной. По этой причине соседнее место не всегда было занято.
 
И в этот день, как раз был тот случай, когда оно пустовало. Вскоре злополучная полка была мною демонтирована. Неудобства были устранены. Это обстоятельство немало удивило моих одноклассников. Так мы с ней просидели за одной партой до окончания школы. Она как будто внутренне расцвела, стала более открытой и похорошела. Ее стали замечать наши мальчики. С ней я чувствовал себя сильным, смелым и благородным.
 
Быстро пролетело время, наступило лето. Пришла пора одновременно грустного и радостного выпускного вечера с ее последней школьной торжественностью. Вскоре я уехал в военное училище так и ничего не сказав о своем отношении к ней. Чем больше проходило времени, тем больше такие моменты из школьной жизни становились дороже и смешивались с тоской по родным и близким оставшимися вдали. Приезжая на каникулы и в отпуск, я как-то не осмеливался зайти к ней. Знал, что она тоже заочно отслеживает мою судьбу. Она училась где-то в Новосибирске.
 
Преподавательница танцев одобрила мое решение не изменять своей избраннице. Посоветовала не затягивать с налаживанием переписки с ней и рассказала немного о том, кто такие однолюбы. Ее знания и опыт в области чувств для нас были непререкаемыми.
 
Помню, как только мы более или менее освоили танго, она сказала, что, не меняя основную хореографию добавит некоторые требования. Курсанты должны были, соблюдая осанку, гордо поднятую голову, холодно-сдержанно вести в танце своих партнерш, красиво и правильно выполняя все элементы. А партнерши должны вносить в танец страсть и эмоции грациозными незавершенными движениями.
 
После того, как наши пары научились выполнять эти требования, танец стал смотреться совсем по-другому. Уровень эстетического восприятия вырос на порядок. Разительный контраст между внешними проявлениями эмоций партнеров вызывал определенные чувства. Горячая страсть и сдержанность, смешанное в одном танце, это как лед и пламя. В общем зритель наблюдающий за таким танцем получал необычайное удовольствие.
 
Переигрывать было нельзя, это могло испортить картину. Мне и раньше нравилось танцевать танго, а теперь стало особенно нравиться. Кроме своей грациозности и экспрессии, танго мне нравилось своей гармоничной слитностью с мелодией. В танго было много чувственных элементов. А некоторые элементы требовали от пары максимального сближения друг к другу для получения общей оси вращения и центра тяжести. И это вызывало в нас положительные эмоций. Мы сознавали, насколько это было красиво со стороны. В нашей паре не было случая, чтобы я наступил на ступню партнерши танцуя танго несмотря на изобилие сложных па.
 
По нашему уговору с преподавателем танцев, я должен был приходить на занятия также как обычно в среду и субботу. Заниматься я должен был у нее в кабинете, по отдельному заданию, пока она с остальными будет проводить занятие в зале.
Примерно в это же время наше командование решило, что занятия танцами будут проходить только по субботам. Обычно мы с нетерпением ждали эти дни. Теперь это должно было происходить только один раз в неделю.
 
Помню, когда мы разучили несколько танцев и осваивали их уже «в боевом темпе» в одну из суббот меня не было. Моя партнерша тогда аккуратно поинтересовалась о причинах моего отсутствия. Она была достаточно хорошо осведомлена о наших вечерах-встречах в пединституте и медучилище. Из этих разговоров я понял, что мои отсутствия на танцах ею не одобряются. Но тогда наши отношения еще были не такими горячими. Я не мог себе представить ситуацию, когда в следующую субботу меня не будет на танцах...
 
Не помню сейчас по какой причине, но в Дом офицеров, после заключения нашего договора с преподавателем, мне удалось попасть только через три недели. У меня было достаточно времени подумать над своим поступком и я сильно переживал по этому поводу. Самое главное, я так и не понял, и не решил с кем хочу быть. Тайм-аут ничего не дал. Я ненавидел себя за неопределенность, но ничего поделать не мог.
 
Тайком пробрался в кабинет преподавателя и занялся делом. Слышно было как на первом этаже собираются курсанты и девчата, их беззаботный смех, шутки и возгласы приветствия. Я прислушивался к этому радостно-восторженному шуму, но занимался своим делом. Вдруг стало тихо и духовой оркестр нашего училища заиграл до боли знакомую мелодию с которого начинались все танцевальные вечера в нашем училище.

Там были такие слова: «У летного училища сегодня выходной, девчата приглашаются на танец неземной…». Какая-то мощная сила меня просто срывала и тащила в зал. Мне потребовалось величайшее усилие, чтобы остаться на месте. Я мог, не подходя к краю террасы или балкона, стоя за колоннами смотреть сверху в зал. Но я боялся, что вдруг могу с ней встретиться взглядом. Движения на террасе и балконе были всё-таки заметны из зала.
 
Я сидел в кресле преподавателя, рука моя с ручкой безжизненно висела и не было сил ее поднять. В ушах звучали слова вальса, а душу обжигал костер, зажженный кем-то у меня внутри. Работать было невозможно. Звуки музыки духового оркестра трогая душу наполняя зал, летели в открытое окно. Они летели над притихшими учебными корпусами утопающими в зелени деревьев, тропинками и скверами слегка касаясь кудрей каштанов. Насыщали романтикой вечерний, влажно-томительный воздух. Сердце щемило. На душе что-то продолжало жечь. А руки, которые помнили прикосновение ее рук тосковали по ее рукам. Я знал, что она наверняка там внизу и не танцует, ожидая меня.
 
- Ведь не поменяла же она тебя на твоего однокашника, красавца и бывшего суворовца, - толкало меня сознание к ней.
 
У нас ничего с ней не было кроме того, что мы держались за руки, когда я провожал ее домой и танцевали здесь в зале, у всех на виду. Мы никогда не целовались. Я знал изречение популярного мудреца нашего альма-матер, что «поцелуй – это короткое замыкание, после которого сгорают все предохранители». «А если допустил короткое замыкание, то ничему не удивляйся» гласил пункт номер два его же мудрости.
 
Когда я провожал ее, она обычно шла слева от меня. У военных, кроме мушкетеров, у которых шпага висит на левом боку, женщины при движении всегда должны находиться слева. Военный человек правой рукой отдает воинскую честь и в случае необходимости применяет оружие. Получалось так, что она всегда находилась слева от меня, на фоне вечерних солнечных лучей. Солнечные лучи создавали ореол вокруг ее курчавых волос и повторяли все изгибы ее изящной фигуры. Группа Владимира Жечкова «Белый орел» появился намного позже, но мне кажется слова его песни: «Твои волосы, руки и плечи твои — преступления, потому что нельзя быть на свете красивой такой» полностью относятся к ней.
 
Стендаль писал, что предмет любви не должен быть легкодоступным. Увидев предмет любви, после первого очарования в душе происходит работа, которая подобно тому, когда веточка, упав в соленное озеро обрастает кристаллами и сверкает на солнце как бриллиант притягивая взоры. Душа просит встречи и если очарование продлевается, то кристаллизация души продолжается укрепляться и превращается в сплав гаммы чувств, которая называется любовью.
 
Иногда недоступность делает такую любовь вечной и она воспевается в поэмах. Наша душа имеет такое свойство, что, кристаллизуясь вызывает лучшие ответные чувства так, что человек изменяется. Герой фильма «С легким паром или ирония судьбы» Евгений Лукашин, из робкого человека превращается в сильного и уверенного человека. Таких примеров много. Так работает настоящая любовь. Она дает силу и делает человека смелым и способным на благородные поступки. Если предмет интереса легкодоступен, то она обесценивается, не успев даже начать кристаллизоваться. Такой предмет легко забывается или безболезненно меняется на другой предмет увлечения. Виной всему – доступность.
 
Через некоторое время я взял себя в руки и с усердием приступил к работе. Меня не устраивали рисунки танцующих пар в книге. В расстроенных чувствах мне не нравился ни один силуэт женской фигуры. Я начал корректировать их в своих рисунках. Остановился только, тогда как наш Вокально-инструментальный ансамбль «Голубые погоны» перестал играть. Пришла преподаватель, посмотрела работу и осталась очень довольна. Радовалась, что она будет по ним проводить следующие занятия.
 
Через неделю я сразу приступил к работе не слушая оркестр и ВИА. Неистовая работа начала меня исцелять. По окончании занятий пришла преподаватель. На ее лице я прочитал огорчение. Спросил ее, что может в моей работе что-то ее не устраивает? Она сказала, что все хорошо. Только тогда, когда я совсем собрался уходить преподаватель танцев сказала, что «она» спрашивала обо мне. Кто такая «она» мы оба знали. Мне было неудобно уточнять подробности. Я же сам ведь отказался от «нее» и я ушел.
 
Курсанты, обучающиеся на третьем и четвертом курсе, обычно живут в гостинице. А первый и второй курсы – в казарме. Пока я шел в гостиницу мне казалось, что на меня кто-то смотрит. Это было какое-то наваждение.
 
В следующую субботу работа пошла веселее уже по отработанной схеме. По окончании занятий преподаватель танцев пришла в расстроенных чувствах. Она сообщила, что моя партнерша по танцам, тоном следователя наводила у нее справки обо мне. Преподаватель сообщила ей легенду о возможном направлении меня на другой аэродром. Но «она» не поверила и сказала, что знает, что я здесь. Мне ничего не оставалось как попросить у преподавателя прощения, что втянул ее в эту историю. Она приняла мои извинения.
 
Я спустился вниз, разделся по пояс и помылся. Освежившись, поправил прическу, одел форму и вышел на улицу. Был один из томительных вечеров наступающего лета. Вечер только наступал и было еще светло. Я повернул направо за угол Дома офицеров и вдруг почувствовал на своей правой руке до боли знакомые тоненькие пальчики, которые на танцах обычно лежали на моих погонах...
 

Завершение на http://www.proza.ru/2016/07/13/1928

                ***