Платье

ЕЛЕНА КШАНТИ - http://www.proza.ru/avtor/adidevi - ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ЖИВУ, БОЛЕЗНИ ВОПРЕКИ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

И опять Наташа проснулась от своего собственного крика. Соседи по палате нервно переглядывались. Боль резко пронзила стрелою шею и ушла в позвоночник… оказывается во время крика она подняла голову и это было очень больно.
-  Извините, - сказала девушка разбуженным соседям и откинулась на подушку, пережидая какое-то время, когда боль притупится.
- Что случилось, ты так сильно кричала, что мы думали у тебя приступ и хотели вызвать врача? – спросила бабушка чуть погодя.
- Нет, ничего страшного. Просто приснился плохой сон, - прошептала Наташа, не оборачивая голову, чтобы соседка не увидела глаз, полные слёз. Потолок расползался и двоились лампочки в плафонах, а слёзы всё текли и текли.
Наташе опять приснился отец, который набрасывался на неё с кулаками, его страшные выкаченные глаза, его крик и где-то в отдалении спокойные слова матери:  “ну вот такую взрослую девочку, а до сих пор приходится бить, бить, бить…” Эхо слов не замирало, а слышалось повсюду. Почему Наташу надо было постоянно бить. Она так и не поняла, она не помнит, чтобы  делала  что-то плохое. И вот прошло уже много лет, а эти кошмары с налетающим на неё отцом, с пронзающим ужасом детства так и не проходили, а периодически неизменно повторялись.
- Обход, обход, все по местам, к нам сам профессор пожаловал, - сообщила вбежавшая медсестра и тут жен исчезла за дверью.
Больные стали возвращаться к своим кроватям. Наташе возвращаться было не нужно, она лежала уже много месяцев, и даже небольшие попытки встать приносили огромные страдания. Посинелые опухшие суставы не разгибались, всё тело давно уже было сплошной пыткой, а мысли путались от непрекращающейся даже во сне боли.
Зашёл профессор с несколькими студентами. Окинув взглядом палату, он прямиком направился к Наташе:
- Это, вы, у нас лежачая?
- Наверное, - прошептала Наташа, разглядывая сквозь пелену боли его полное лицов круглых очках  и сверкающую лысину.
- На что жалуетесь? – спросил он, раскрывая ей рот и показывая студентам его внутренности. Но было понятно, что историю её болезни он уже читал, поэтому в ответе не нуждался.
- На жизнь, - прошептала Наташа, как только её рот оставили в покое.
Но её уже никто не слушал. Профессор потрогал суставы, профессионально бегло осмотрел исхудавшее тело, открыл веки. И как будто Наташи уже почти не было, стал рассказывать студентам о её состоянии, использую непонятную для неё терминологию. Потом быстро поднялся и вышел. За ним гуськом вышли и все студенты.
- Странно, а что это он нас не смотрел, - сказала пожилая женщина, лежавшая  напротив, у которой были проблемы с сердцем и она переживала, что квартира достанется её племяннику, если вдруг она умрёт от приступа.
Но оказалось, что это был не обход, это специально приезжали посмотреть на Наташу, потому что уже как полгода никто не мог поставить точный диагноз её болезни.
Обход начался позднее. Как всегда врач пришла в палату и медленно стала выслушивать всех и смотреть на их состояние. Наташе обход нравился. Потому что было приятно, что кто-то, даже совсем чужой человек, вдруг спрашивает тебя о том, как ты себя чувствуешь, как ты спала, и нет ли у тебя температуры. Это было самое приятное, что она могла вспомнить в больнице. Она разгладила свою скомканную ночнушку и с трудом дотянувшись до тумбочки, убрала всё лишнее  подальше от глаз, и стала ждать. Врач была молодая девушка, нельзя было сказать, что она была очень профессиональна, потому что её порой растерянный взгляд, выдавал в ней неопытность, но она старалась, делала всё вовремя, и больные надеялись, вглядываясь в её глаза, что она не допустит ошибку, и не смотря на молодость, поможет им вылечиться.
- Скажите, пожалуйста, что сказал профессор? – спросила Наташа почти шёпотом, смотря прямо в глаза этой молодой девушке.
Врач отвела глаза, помедлила, потом решительно повернулась и выдавила:
- Он не может определить точный диагноз. Но это аутоиммунное заболевание. И уже не важно,  Красная волчанка это или всё-таки Системная скоротечная Склеродермия, от которой твои внутренние органы будут распадаться, но у тебя, к сожалению, нет шансов! Чтобы мы ни делали, какие мы только лекарства тебе не кололи, даже самые сильнодействующие, но твоя болезнь не переходит в ремиссию...
        - Что это означает?
- Это означает, что твоя иммунная система ест собственные клетки. Ты уничтожаешь саму себя, и мы не можем это остановить.

- То есть, я умру?
- Я так не сказала… - испуганно проговорила врач, хотя было всё и так слишком понятно, - но мы больше ничего не можем для тебя сделать. Попроси своих родных, чтобы за тобой приехали на следующей неделе, когда закончится курс гормональной терапии.
- У меня нет родных, - просто сказала Наташа. Родители были живы, но с тех пор как она уехала из дома в Москву, она вычеркнула их из своей жизни, надеясь, что обретёт жизнь другую.
- А где ты живёшь?
- Уже нигде.
- Как так?
- До болезни, когда работала, снимала комнату. Сейчас боюсь, мне за неё уже ничем не расплатиться.
- Ну хоть кого-нибудь позови, мы не можем тебя здесь держать более.
- Хорошо, - вспомнив про свои давнюю подругу, прошептала Наташа.
                2.
Спать не хотелось, В который раз Наташа разглядывала стены больницы, выкрашенные масляной краской, прислушивалась к сопению своих соседей. Она была спокойна, она уже давно догадывалась, что больна чем-то очень серьёзным, что вряд ли она сможет, как прежде ходить,как все люди. Она возможно даже уже не сможет делать обыденные вещи, например, убирать помещение, стирать, читать любимые книги… И самое главное, она не сможет смотреть на горы, по которым она любила взбираться на самые вершины, не боясь высоких пиков скал, и падающих камней в глубокую пропасть, что так близко разделяет жизнь с возможностью из неё исчезнуть. Нет, она уже не увидит не то что сверкающий Эверест, о котором так мечтала, но она даже уже не сможет съездить на свою любимую Белуху, она не сможет уже посмотреться в прозрачную глубину Телецкого озера, подышать воздухом, наполненным головокружительным запахом трав и ветра, что играл её длинными прядями волос. У неё даже нет дома. Может так, было и задумано, предусмотрено самой жизнью.
Теперь она лысая. Волосы ей срезали по её просьбе. Просто так удобно лежать на подушке, так удобно болеть, потому что мыть волосы уже невозможно. Невозможно, даже просто мыться, потому что это больно. Поэтому её просто обтирают тряпочками, переворачивая с боку на бок, и в это время она боится смотреть на своё костлявое бледное тело.
Наташа, осторожно пошевелила рукой, потом попробовала подтянуться и сесть на кровати. Одновременно тысячи иголок впились в её тело, кружилась голова и тошнило. И она упала на кровать опять.
После тихого часа соседка напротив не проснулась. Просто не проснулась и всё. Позвали врача и медсестру, и соседку переложили на железную каталку две молодые девушки, накрыли простынею её вместе с лицом, на котором остался раскрыт рот  и увезли в морг. Теперь беспутный  весёлый племянник, который её даже ни разу не навестил в больнице, заберёт её квартиру в Москве, на которую она зарабатывала тяжёлым изматывающим трудом всю жизнь. И непонятно для чего надо было так жить, во всём себе отказывать, копить, чтобы купить жильё, и в конце даже толком не успеть в нём пожить и просто умереть?
На глаза навернулись слёзы, ей стало жалко эту женщину. Жалко её, а не себя. Потому что она была давно никому не нужна, её жизнь была давно подписана под уничтожение, ещё там давно, в глубоком детстве, когда её родной отец, как-то выпив изрядно водки и портвейна, хотел выбросить её с балкона пятого этажа. Жизнь кончилась, так и не начавшись, и поняла она именно тогда, когда он тянул её к этой открытой двери за тоненькие ручки, а она упиралась ногами и кричала. Её спасли люди,которые находились рядом, но позже она подумала, что зря спасли. Потому что ситуация только ухудшалась и ухудшалась. Она боялась приходить из школы домой, потому что почти не было ни дня, когда она в чем-нибудь обязательно не провинилась, и её нещадно били…
Их дом не посещало солнце…
На место той женщины, которая умерла,  привели и положили бабушку, сомнительной внешности. От неё пахло чем-то тухлым, она лучезарно улыбалась полупустым от зубов ртом и, казалось, была на пике своего счастья.
- Чему это ты так рада? - спросила дама, которая постоянно любила жевать.
- А как же, вот в обществе очутилась. Дома-то скучно и надо самой варить. А тут и покормят и поговорить есть с кем.
- Так ты что не больна что-ли?
- Да, кто ж в наши годы не болен. Все чем –нибудь больны, но вот столько сил требуется, чтобы в больницу положили, ужас.  Я каждые полгода пытаюсь здесь полежать, для меня это как в санаторий съездить или в дом отдыха.
- Ишь ты, какая хитрая, - проворчала жующая дама, - ты, что одна живёшь?
- Ну да, никогошеньки, скучно очень.
- И небось квартира своя в Москве?
- Да,  квартира моя.
- Так завещай, вон какой-нибудь молоденькой девушке и пусть она за тобой ухаживает и развлекает.
- Да, я об этом думала. Ну вот хотя бы вот тебе, - кивнула она на Наташу.
Люди поёжились, они слышали, что сказал девушке врач.
- Мне не надо, я могу раньше вас умереть, - спокойно проговорила Наташа.
Люди в палате затихли.
               
                3.
Вечером пришла знакомая Наташи Ольга, которой позвонили, и которая должна была её забрать к себе домой. Она деловито села на стул, выслушала, все подробности развития Наташиного заболевания и потянулась к сумке:
- Я тут тебе подарок принесла, - сказала она, помешкала, достала пакет, не спеша его распаковала под любопытными взглядами людей. И вот  на кровать упало, растеклось, развалилось, обняло Наташу над одеялом что-то светло-бежевое, подобно облаку, кружевное, изысканное… Наташа вглядывалась в очертания упавшей невесомой ткани и приходила в ужас… На её кровати лежало потрясающее красивое платье! То платье, которое было модно именно в этом сезоне. Она вспомнила, что ещё до своей болезни,  увидев подобное на девушке в Крылатском, она  показала его Ольге, и сказала, что мода сейчас именно такая, о которой она так мечтала в детстве, но тогда были модны  пиджаки с большими плечами и плоские силуэты, а теперь такие женственные платья, а у неё нет денег, чтобы купить.
- Оля, я же не смогу его уже надеть, - сказала она грустно, и даже немного обиженно, осторожно перебирая в пальцах невесомую ткань.
- Сможешь. Я сейчас спешу, на следующей неделе я заеду, и мы решим, куда тебя будем селить, - сказала Ольга, встала, поправила свой костюм и пошла к выходу.
Платье, лежало на кровати, своим подолом накрывая Наташу, а она смотрела на него и плакала.
На ужин все ушли, она осталась одна в палате, и немного подтянувшись сквозь боль и стоны, смогла спустить ноги на пол. Придерживаясь за изголовья кровати, Наташа, изо всех сил скрипя зубами, встала осторожно на ноги и ещё немного ждала, когда стихнет острый разряд удара по опухшим суставам стопы, колен и тазобедренных суставов. Она потянула на себя ткань, и приложила к своей  ночнушке это платье, пытаясь разглядеть себя в отражении окна, что находилось около её кровати. Мысли, как кони стали носиться в её голове. Она уже видела себя в ресторане, в театре, в парке, такой красивой, с длинными прядями отросших волос, с красивым молодым мужчиной за руку, который бы понял её истерзанное сердце, окутал бы её своими объятиями, поднял вверх в этом бежево-белом облаке и может быть, у неё бы появилась настоящий дом и настоящая семья… Голова кружилась от нахлынувших чувств. Наташе жутко захотелось платье надеть и хоть раз куда-либо в нём выйти. В вечернем окне, было ещё плохо видно всё очарование её нового образа. Она в отчаяние посмотрела на большое зеркало, которое висело в дальнем углу их палаты и сделала шаг по направлению к нему… потом сделала ещё шаг, и ещё… Через несколько минут такой короткой и такой трудной дороги, она увидела своё отражение в настоящем зеркале и обомлела. Она была красива до безобразия. Похудевшая и изящная в своей худобе, в этом прикинутом к груди платье, она была похожа на Наташу Ростову из романа Льва Николаевича Толстого. Она обомлела и медленно сползла на пол, потеряв сознание от боли.
 
                4.
- Ну вот и хорошо, пришла в себя, наконец, - услышала она ласковые слова медсестры, держащую ватку с нашатырным спиртом и внимательно рассматривающую её лицо.
Наташа улыбнулась.
- Надо же, встала, чтобы платье померить, - значит, жить будет, - судачили соседки…
И с этого дня Наташа почему-то действительно пошла на поправку…


Рецензии