Штабс-капитан. ч 2 гл6. Первое приобретение

          
                .. Сделай шаг и дорога появится
                сама собой.
   
   Однажды в поезде, когда  Джим возвращался из Берлина в Берн, ему удалось познакомиться с военным представителем  немецкого судостроительного концерна из Гамбурга. Они познакомились, вместе поужинали в ресторане, взяли французского коньяка к себе в купе, снова выпили, и завели разговор об Америке. Причём начал его, новый знакомый, узнав, что он  там родился.
    Джима, это вначале очень насторожило. Но потом он просто почувствовал искренний интерес Свена Кляйна, так представился ему  незнакомец, к «своей родине» - Америке, и начал про неё рассказывать, специально в разговоре переходя с немецкого языка на английский, и обратно.
   - Простите, герр Саймс, но я в английском языке не силён, Мой родной язык немецкий, хотя я, если честно сказать ненавижу его, и всё немецкое. Я итальянец по отцу.
    Мой отец, когда-то пятьдесят лет тому назад, приехал в Гамбург из Рима, и много лет плавал на разных немецких торговых  судах, сначала матросом, потом помощником капитана, а потом и капитаном. До 1900 года, пока его судно «Зигфрид»,  не затонуло вместе с экипажем, где-то в Атлантическом океане. Мне тогда едва исполнилось девятнадцать лет и я учился в военно - морском училище.
  В семье нас было ещё четверо, три сестры и один брат, все меньше меня. Матери пришлось очень туго тогда, и я даже подумывал о том, что надо бросить училище, пойти работать в порт, чтобы помогать семье. Но, мать со слезами настояла, чтобы я окончил  это училище, и я выполнил её наказ, стал лейтенантом флота.
    Учитывая тот факт, что официально отец, вроде бы не погиб, государство никакой пенсии по потери кормильца, для моей семьи не установило, поэтому матери пришлось трудиться на трёх работах, чтобы мои сёстры и брат не умерли с голоду. А старшая сестра – Ида, уже в четырнадцать лет пошла, работать на  ткацкую фабрику, а потом через два года умерла, заработав чахотку. За ней, умерла и моя вторая сестра Аделия.
   После её смерти, мать, чуть с ума не сошла, а я ничего не знал, бороздя, как и отец, морские просторы Антлантики. Когда вернулся, и узнал про  нашу беду, тут же бросился к начальству, с просьбой, предоставить мне отпуск, с выездом в Дрезден,  мать с остальными детьми уже переехала туда, потому что там жил её брат Карл.
   Но, мой командир, корветтен-капитан Крюгер, даже не выслушал меня, а просто выставил из кабинета. Тогда я в сердцах написал рапорт на увольнение из вооружённых сил и, оставив его,  Самовольно выехал в Дрезден.
  За самовольство и оставления место службы, меня чуть не отдали под суд, но потом смилостивились, списали на берег, и послали учиться на судостроительные курсы, а после двух лет учёбы направили на военный завод, который строит корабли и подводные лодки для военно-морского флота Германии. Я, представляю там военную приёмку, и бываю практически на всех пусках кораблей на воду.
  Мама моя, слава богу, жива, брат с сестрой тоже. Сестра вышла замуж, за преподавателя гимназии, брат пока учится в колледже. Я, до сих пор жениться  не успел, да и время сейчас не то, чтобы обзаводиться семьёй. Хотя, мама постоянно пилит меня за это, когда я приезжаю к ним, и ждёт внуков.
   А Вы, герр Саймс, женаты?
 - Нет, пока тоже не женат, хотя кандидатуру себе вроде подыскал. Она немка, живёт в Берне, очень хороша собой, и главное, не зануда, - весело проговорил Джим, зафиксировав в  своей памяти слова    собеседника, «про время, которое сейчас не то…»
  « А почему сейчас не то, а когда оно будет то? И почему?» - эти мысли сразу мелькнули в его голове, но он решил не идти напролом, а начать издалека. И начал рассказывать легенду о своей семье:
  - Мой отец Эдвард Саймс, тоже, как и Ваш, был моряком и плавал на торговых судах. Однажды в одном немецком порту, когда они сошли на берег, он познакомился с моей мамой, её звали Марта Ланге, она была дочерью рыбака и торговала на рынке рыбой.
   Отец увидел её и сразу влюбился. Так получилось, что и маме отец тоже понравился, и он уговорил её бежать с ним в Америку, на их пароходе. Мама согласилась, и в чём была, пошла с отцом на пароход, сказав подруге, что она уплывает в Америку с любимым.
   Летом 1882 года они приплыли в Соединённые штаты Америки, и отец тут же списался на берег, переехав в штат Мичиган, где нанялся  матросом на  корабль, плавающий по озеру Мичиган. А мама, на этом же корабле работала коком.
   Я родился в Детройтской городской больнице в феврале 1887 года, а когда мне исполнилось четыре года, мои отец и мать погибли во время шторма, и я остался сиротой, потому что больше детей у моих родителей не было.
    Меня отправили сначала в детский приют, потом в детский дом, а в четырнад-цать лет, это было уже в 1901 году, я пошёл работать учеником слесаря на автомобильный завод Генри Форда в Детройте, и проработал там, почти тринадцать лет.
  Потом решил завести свой бизнес, и скопив немного долларов, поплыл пароходом в Европу.  С прошлого года живу и работаю в Берне. Бизнес вроде идёт неплохо, но последнее время, стало очень трудно с запасными частями. Раньше вёз в грузовом вагоне по пять ящиков, а сейчас только один, трудно стало…
   - Будет ещё хуже, так что готовьтесь. К концу лета всё, вообще изменится. Однако думаю Америка, к которой я отношусь с должной симпатией, в накладе не останется. У нас сейчас две страны, которые двигают прогресс, Соединённые Штаты Америки и Германия, ну ещё может быть Англия с её колониями, и больше никто не способен. А я бы очень хотел, жить  именно в США, мне об этой свободной стране очень много хорошего рассказали. Правда там много темнокожих  африканцев живёт, как Вы с этим мирились?
   - Я, знаете, не расист, у нас в США – демократия. Мы так воспитаны, что просто не обращаем внимания на цвет кожи и всё.
   - Вы сказали, что к концу лета всё может измениться, да? А нельзя, хотя бы намекнуть, что ждёт нас - деловых людей? Инфляция, застой? – осторожно, чтобы не насторожить собеседника,  решил  «уточнить» Джим.
   - Всё может быть, и инфляция и застой, и обесценивание денег, и подорожание продуктов.
  - Значит, это действительно серьёзное событие. И надо к нему готовиться, чтобы не остаться на бобах, как говорят у нас в Мичигане. Спасибо Вам, за предупреждение.
   Ещё у нас в Мичигане большое количество озёр и рек, самые большие водопады, и замечательная охота на уток и гусей в начале осени. Если, когда-нибудь будете в Детройте, а я думаю, скоро туда вернуться, то я Вас обязательно поведу на охоту, или на рыбалку. Какой там только рыбы в нашем озере нет, удивительные места. Приезжайте  герр Кляйн.
   Немец улыбнулся, внимательно посмотрел на Джима,  сделал маленький глоток коньяка из маленькой  рюмки и сказал:
- Это вряд ли удастся ближайшие год два. Но, а дальше видно будет. Мне так понравился Ваш рассказ, что я хотел бы ещё послушать про Америку, а Вы, мой друг, уж простите за фамильярность, очень хороший рассказчик. Тем более что мы с Вами товарищи по несчастью: мои родители и Ваши, погибли на воде, и мы даже не знаем точно, где их могилы.
   Приглашаю Вас к себе в Гамбург, я там буду дней через десять, когда закончу свои  дела в Женеве, - и он, вынув из своего объёмистого портфеля небольшой блокнот, потом  новенькую самопишущую ручку, что-то написал в блокноте, потом вырвал листок и протянул его Джиму.
  - Это мой адрес в Гамбурге, буду рад Вас видеть.
  - Джим в ответ, тоже достал блокнот, но уже американскую ручку и, написав свой адрес в Берне, протянул его своему попутчику со словами:
  - Я очень рад буду вас посетить герр Кляйн, тем более что давно не был в Гамбурге. А Вас приглашаю к нам покататься по горным склонам, у нас недалеко от Берна, великолепные места для лыжных спусков, особенно для тех, кто любит риск и скорость.
    Они расстались, очень довольные друг другом, а через месяц, Джим действитель- но приехал в Гамбург в гости к  капитану Кляйну, сообщив, что «случайно» оказался в этом городе по своим коммерческим делам, и, воспользовавшись свободным временем, решил заглянуть к нему в гости.
  Гамбург запомнился Джиму, прежде всего старинными конторскими зданиями, многочисленными торговыми пассажами, бессчётными фасадами в югендстиле и типичными для севера Германии церквями из кирпича. И конечно каналами и мостиками, они были повсюду.
   Очень впечатлило его здание с величественным фасадом из красного кирпича, построенное, судя по табличке, закреплённой на его стене, ещё в 1884 году, где находилась больница Hiobs-Hospital. И, конечно же, особой гордостью жителей Гамбурга, являлась церковь Святого Михаила,  реконструированная в начале 20 века. Пик церкви с её колокольней и часами, были видны всем кораблям, входящим в порт.
    Под зданием этой церкви находится крипта (гробница), где похоронены Карл Филипп Эммануил Бах, второй сын Себастьяна База, служивший здесь кантором и немецкие композиторы Иоганес Брамс(1897г.) и Георг Филипп Телеман (1767г.)
   В тот вечер, в большой квартире у Свена Кляйна, Джим, рискнув, предложил ему помогать американскому правительству, на которое он якобы работает, естественно не бесплатно. И, к его удивлению, капитан согласился, сразу отвергнув оплату за свою помощь США.
    И Свен Кляйн, которому они вместе придумали позывной «Вигель», стал первым завербованным Джимом агентом, с которым судьба потом связала на целых тридцать лет.
  Ценную информацию,  полученную от «Вигеля» повезла в Россию Бертина, у которой «снова тяжело заболела мама», находившаяся в Москве и приезд любимой дочери, был просто необходим, так было написано в телеграмме. 
  В этот раз, Джим тоже подписал донесение своим кодовым именем «Вирт», которое ему дали ещё в разведывательной школе, а  кодовое имя Бертины было «Тило» - обычное мужское немецкое имя.
    С началом лета,  военная обстановка в Германии, очень изменилась. Там полным ходом шла мобилизация, и народ готовился к войне. На улицах городов, стало появляться большое число военных, причём большая часть из них, в новой военной форме, усилилось патрулирование в городах и посёлках. К пограничникам и таможенникам, на  железно- дорожных и автомобильных пунктах пропусков из других государств,  добавились офицеры разведки и контрразведки рейхсвера.
   Теперь документы у пересекающих Германскую границу, проверяли особенно тщательно, подолгу задерживали поезда и если возникали подозрения, людей тут же отправляли обратно.
    Документы Джима, никогда не вызывали у пограничников никакого подозрения, как и его багаж с запасными частями, которые он ввозил в Швейцарию, поэтому до конца июня, он свободно ездил в Германию, получая информацию от Кляйна, а заодно и покупая, кое-какие запасные части для автомобилей.
    Однако в конце июня, германское правительство издало строжайший приказ, о запрете на продажу частным лицам, всех видов запасных частей, инструмента, принадлежностей и всех видов продовольствия и изделий промышленности.
    Как раз в это время, у « Вигеля» накопилось большое количество информации, по военно-морскому флоту Германии, и  Джим срочно должен был с ним встретиться в Гамбурге, на другом конце Германии и  получить эту информацию, во что бы то ни стало.
   Понимая, всю сложность этой поездки, Джим решил привлечь для этой поездки Бертину, которая  недавно стала числиться его невестой.
    Для этого Джиму лично пришлось обратиться к мэру города с просьбой, чтобы он отпустил его невесту Бертину Граммаузель, на десять дней  на немецкий курорт Баден, где ей нужно срочно подлечить нервы, после тяжёлой болезни матери.
   Бертина тоже пришла с такой же просьбой к мэру, вся заплаканная, несчастная и очень убедительно, рассказала ему, что муттер,  там, в Москве действительно очень болела, даже чуть не умерла. Но, уехать в Германию она, пока не может, потому что «эти русские свиньи, тут же разворуют все её магазины», и бизнес просто умрёт.
  Рудольф Шульц, так звали мэра, услышав рассказ своей помощницы, о болезни матери, посочувствовал ей и предоставил отпуск на десять дней с выездом в Германию вместе с её женихом.
   Тут уж Бертина сама подсуетилась: имея  в своём ведении бланки различных документов мэрии города Берна, она выписала «Командировочные документы на себя, и на Джима  Эдварда Саймса в город  Берлин и Гамбург, сроком на десять дней, для решения вопроса поставки  швейцарских часов для германской армии».
   Выехали они из Берна вдвоём, в купейном вагоне и это была их  первая совместная поездка.
    В Базеле, на пограничной станции, уже на германской стороне, их поезд, неожиданно задержали, ссадили с него несколько человек, как Джиму показалось русских, и повели в комнату для досмотра.
   Неожиданно Джиму показалось, что он  издалека узнал одного из офицеров, который отдавал команды пограничникам и жандармам, и те все его слушались. Он напряг память, и вспомнил - перед ним был его бывший товарищ по училищу – Михаил Браун.
   Он знал, что Браун, окончив училище и выпустившись  подпоручиком, не захотел ехать на Дальний Восток служить, и тут же уволился из армии. Уволился, а в 1908 году уехал в Германию, вместе с родителями. Там видимо снова поступил на военную службу и теперь уже он  обер - лейтенант кайзеровской армии, враг его страны. Но, скорее всего, задание поступить в Михайловское училище, было дано ему ещё раньше, и он вовсе не собирался служить России.
   Понимая, что  Браун, может его узнать и раскрыть, Джим тут же схватил Бертину за руку, схватил саквояж с вещами и, спрыгнув с вагона, они пешком, вернулись  обратно на территорию Швейцарии, сообщив швейцарским пограничникам, что потеряли здесь, какие-то документы.
    Они сняли  номер в приграничной гостинице, купили себе большой цейсовский бинокль и стали наблюдать за противоположной стороной, до которой было чуть более ста метров.
       Можно было бы попробовать  пересечь границу в другом месте, через Италию, или Австрию, но это был  длинный и окружной путь, и он занял бы много времени, а вот его-то у Джима как раз и не было. Всё решали дни или даже часы.
   Тем временем, в их гостиницу вернулось  двадцать человек русских, французов, немцев, которых просто не пустили в Германию без объяснения при-чины.
   Просто, на немецкой стороне проверили документы, произвели досмотр вещей, а потом просто ссадили с поезда, и отправили пешком, назад в Швейцарию.
   Такое было впервые, и Джим понял, что  эти действия военных, очень похожи на те, которые  совершают все страны, перед началом войны, чтобы обезопасить себя от проникновения разных разведчиков и различных нежелательных для страны людей.
    Значит, ему просто необходимо встретиться со своим агентом в Гамбурге, и получить от него сведения, которые могут быть очень важны при начале военных действий.
    Он долго  прямо из окна гостиницы,  высматривал, как  несут службу погра-ничники на той стороне, обратив внимание на то, где спят  нижние чины, несущие службу и  где  отдыхают офицеры.
  А поздно ночью, когда Бертина спала, он «нелегально» пересёк границу, и  «нейтрализовал» этих офицеров раз и навсегда. Потом  благополучно вернулся и постучался к Бертине в номер.
    А на другой день  вечером, они с Бертиной уже на другом поезде, следующем из Берна, спокойно пересекли границу и въехали на территорию Германии.
   Лишь, когда поезд тронулся, девушка взглянула на своего «жениха», когда он смотрел на остатки сгоревшего деревянного домика, возле которого суетились  немецкие солдаты, под руководством унтер-офицера  и ещё больше  прониклась к нему уважением.
   Во Франкфурте Джим с Бертиной пересели на поезд, следующий до Гамбурга и через  18 часов, уже были в пригороде Гамбурга, где жил Свен Кляйн.  Когда они встретились,  и капитан рассказал Джиму все  последние новости и передал несколько фотоплёнок  снятых на стапелях судостроительного завода в Гамбурге, а потом,  и о последних приказах и распоряжениях военного командования, тот понял, война может начаться через месяц, или даже раньше. Понял, что ему надо спешить, чтобы передать информацию в Главное управление Генерального штаба.
     На другой день, рано утром, они выехали назад, купив билеты в разных вагонах. Бертина везла с собой плёнки, зашитые в подкладку пальто, а Джим ехал налегке, держа всю информацию в своей голове.
   Учитывая важность донесения «Вигеля», решили, что Бертина вместо курорта, снова поедет прямо в Санкт-Петербург, лично доставит плёнки полковнику Афанасьеву, и на словах передаст информацию, полученную от капитана Свена Кляйна в Гамбурге.
  А  Джим, вернувшись в Берн, напишет письменное донесение, и передаст его в ГУГШ, через военного агента подполковника Петришина. Но сначала, он должен будет заехать на  курорт Баден  в Бадене, так его называли немцы и зафиксировать там пребывание Бертины, ей ещё предстояло некоторое время работать в Берне.
    До начала первой мировой войны, оставалось чуть более месяца.