Штабс-капитан. ч 2. гл8. Война продолжение

                «Русский не тот, кто носит русскую
                фамилию, а тот, кто любит Россию
                и считает её своим Отечеством».
                Антон Иванович Деникин.
 
    В начале войны действия российской армии подавали некоторые надежды. Развернувшиеся наступление русских войск против Германии в Восточной Пруссии, застигло немцев врасплох, и они были вынуждены снять войска с Западного фронта против Франции.
   В начале 1915 года,  российским войскам, вместе с союзниками, ещё удавалось сдерживать атаки немецких войск в Восточной Пруссии.
  Тем временем, в войну на стороне Германии и Австро - Венгрии вступила Турция, что привело к серьёзным последствиям для России. Закрытие Дарданелл, полностью отрезало Россию от мирового рынка  и поставило в условия экономической блокады.
    Чем дальше, тем сильнее сказывалась недостаточная подготовленность России к войне.
   В мае 1915 года, противник начал широкомасштабное наступление, прорвал фронт на всём протяжении и добился полной победы.
   В результате поражения постигшего Российскую армию весной и летом 1915 года, половина её была уничтожена: около 1, 4 миллиона человек было убито или ранено, 978 тысяч попало в плен.
   Литва, Галиция и Польша  полностью перешли под контроль Германии и Австро-Венгрии.
   Джим, вместе с Бертиной, очень переживали неудачи на фронтах, и как могли, помогали нашему командованию в добыче информации о состоянии  промышленности, разработке новых средств вооружения, новых кораблях, минах, торпедах и подводных лодках, которые ему смог передать, рискуя жизнью, Свен Кляйн, получивший звание  корветтен-капитан,  (капитан 3-го ранга).
   В марте 1915 года, Кляйн по своим служебным делам приехал во Франкфурт, и послал оттуда почтовую открытку на адрес Бертины,  она дала ему его, когда ездила в Гамбург вместе с Джимом, ещё до начала войны.
    Бертина срочно, ночным поездом, без труда выехала во Франкфурт, встретилась там с Кляйном и, получив от него фотоплёнку, вернулась в Берн, к Джиму.
   Эти плёнки, после обработки в российском посольстве, тут же были отправлены в Россию.
  Это были мелочи, а душа обоих, молодых людей жаждала подвига, приключений, тем более что их родная страна страдала и проигрывала  войну, а они ничем не могли ей помочь.
   Особенно их огорчила новость о том, что 22 апреля 1915 года, германцы впервые применили против войск Антанты, баллоны с хлором, и это привело к большим   человеческим жертвам.
   Наконец, в начале июня 1915 года, Джим Саймс, американский гражданин, получил команду срочно выехать в Париж, в помощь военному агенту в Париже, полковнику графу Игнатьеву.
    Авто-мастерскую, пока было решено не закрывать, а оставить временно на попечение «невесты» Саймса – Бертины Граммаузель.
  Бертина была очень разочарована, даже немного поплакала при расставании, но оспаривать приказ не стала.
  За все эти месяцы их совместной, полной опасности  жизни и работе в Швейцарии, она полюбила этого умного, немногословного молодого мужчину, и в душе немного завидовала его жене, считая даже, что она гораздо красивее её. Однако, Джим, только единственный раз, позволил себе расслабиться по отношению к ней, и всё. Больше таких попыток и даже намёков на сближение не было, только дружеские деловые отношения и  ничего больше.
    За эти полтора года, Джим вместе с Бертиной, смог завербовать трёх агентов из коренных немцев, проживающих в Швейцарии и имеющих родственников в Германии и Австрии. Несмотря на войну, они иногда выезжали к ним, и привозили для русской разведки, необходимые сведения.
   Основу вербовки составляли деньги, и за это время Джим понял, что они играют очень важную роль в разведке. Важную, но не главную.
   Его, например, постоянно удивлял Свен Кляйн, офицер кайзеровской Германии, который, рискуя своей жизнью и карьерой, помогал ему в борьбе против Германии, не требуя, а наоборот даже отвергая оплату за них. Были, оказывается и такие люди.
    Правда,  остальные их помощники, работали только за деньги, а доставать их с каждым днём становилось всё труднее и труднее.  Всё дело было в том, что большое количество автомобилей в стране, было реквизировано для нужд армии, которую Швейцария, «на всякий случай», держала в боевой готовности, почти всю войну, хотя уже на четвёртый день войны сразу объявила о нейтралитете.
   Но автомобили уже вошли в моду, и их выпуск с каждым днём всё увеличивался, тут уже показала свой класс Америка, особенно Генри Форд, завалив Европу и Россию дешёвыми автомобилями «Форд - Т».
  Поэтому большинство людей бегущих от войны, или по тем или иным причинам ищущих временного убежища в спокойной, сытой Швейцарии, всё равно приезжало в Берн на своих авто, различных марок, а значит, работы мастерам Джима хватало.
    Часть доходов естественно шла  на оплату услуг агентов и на оплату их поездок в Германию и Австрию.
   15 июня 1915 года, Джим Эдвард Саймс, прибыл в Париж, и представился военному агенту во Франции,  тридцатисемилетнему полковнику графу Алексею Алексеевичу Игнатьеву, в качестве одного из трёх помощников.
    Полковник, с 1912 года являвшийся военным агентом во Франции, одновременно являлся и представителем русской армии при французской главной квартире, но  не был разведчиком по натуре.
   И потому особых способностей к агентурной работе не проявлял, лишь время, от времени выдавая пособия  «заблудившимся и прогоревшим» агентам других русских разведывательных центров.
   Основной его заботой стали военные заказы русского военного ведомства во Франции и, Савва некоторое время помогал ему в этом.
     Дело в том, что Николай II, лично знавший и доверяющий графу Игнатьеву, дал команду министру финансов, все  заказы проводить только через него, и для этого в парижских банках, было открыто несколько счетов на его  имя, причём на счетах были очень крупные суммы денег золотом.
  Первая мировая война стала поистине «манной небесной» для банкиров и промышленников, в том числе и российских. Ввиду того, что российская армия, находившаяся в стадии переоснащения, испытывала острую нехватку современной военной техники, оружия и боеприпасов, а государственные заводы не могли в полной мере обеспечить фронт всем необходимым, за дело взялись частные компании во Франции, в Англии, в Америке и в самой России. Правда, сбывали они свою продукцию уже по завышенным ценам.
   Полковник Игнатьев в откровенном разговоре с «американцем», даже ему не было известно подлинное имя  одного из его помощников, досадовал:
  - Представляете, Саймс, наши торгаши и промышленники совсем совесть потеряли! По словам начальника Главного артиллерийского управления генерал-лейтенанта, Алексея Александровича Маниковского, с которым я лично знаком, у нас в России 76 миллиметровую шрапнель, которая на казённом заводе стоит 9 рублей 83 копейки, продают сейчас по 15 рублей 32 копейки, а 152 миллиметровую гранату, вместо 42 рублей, за 70. Почти в два раза цену задрали сволочи, пользуются случаем!  Генерал  недавно был у меня с большим заказом на французское оружие, и жаловался на наших промышленников.
  А ты думаешь, французы или англичане, пусть они даже наши союзники, нам по прежним, ещё довоенным  ценам будут снаряды и патроны продавать? Как бы, не так! Особенно англичане, которые уже много лет, ведут борьбу за сферу влияния в Европе. Я лично считаю, что это именно они стравили две наши страны. Им, Германия, всегда была, как кость в горле.
   Англичане уже задрали цены на снаряды, почти в пять раз, и самое интересное, что нам придётся  их покупать, у нас просто выхода нет. Нам сейчас нужно 12 миллионов снарядов, представляешь, какой куш они отхватят  британцы, на этом за-казе, страшно подумать.
   Хотя французы тоже не лучше, но с этими, по крайней мере,  хоть договориться можно, а с чопорными британцами, ни за что.
   Я повторюсь, и скажу, что считаю причиной этой войны, ослабить Германию и Англии стать в Европе ведущей державой. Дело в том, что в последние  предвоенные годы, стоимость английских товаров на российском рынке, почти в четыре раза уступала стоимости товаров из Германии.
    Россия и Германия перед войной поддерживали тесные торгово-экономические связи. Треть российских товаров от общего экспорта шла в Германию, а четверть германских - отправлялась на российский рынок, а немецкие заводы исправно выполняли оборонные заказы Петербурга.
   Это очень бесило Англию, потому что немецкие товары усиленно теснили английские не только в России, но и в других странах, в том числе и в британских доминионах и колониях. Ослабление Германии для Великобритании, было просто жизненно необходимо.
    Да, британцы на бумаге наши союзники, вместе с нами воюют с немцами, прекрасно понимая, что основная тяжесть войны ляжет на плечи России, и это им на руку.
    Самый верный способ, который не раз использовала английская дипломатия – это война, причём война чужими руками. И потому, Великобритания сделала всё для того, чтобы эту войну развязать. Кстати в Соединённом Королевстве всеобщая воинская обязанность не введена до сих пор, хотя война идёт уже почти год. Вот так. И ещё, я прочту Вам  одно из высказываний Чаадаева П. Я., оно я думаю как раз к текущему моменту.
   Полковник достал с полки один из томиков знаменитого писателя, полистал его и прочёл:
  «…Позволительно, думаю я, всякому истинному русскому, искренне любящему своё Отечество, в этот решающий час слегка досадовать на тех, кто влиянием своим, прямым или косвенным, толкнул на гибельную войну. Кто не учёл его нравственных и материальных ресурсов и свои теории принял за истинную политику страны, свои незавершённые изыскания – за подлинно национальное чувство. Кто, наконец, преждевременно запев победные гимны, ввёл в заблуждение общественное мнение, когда ещё не поздно остановиться на том скользком пути, по которому увлекло страну легкомыслие и бездарность.
   Позволительно, думаю я, перед лицом наших бедствий, не разделять стремлений разнузданного патриотизма, который привёл страну на край бездны, который думает выпутаться, упорствуя в своих иллюзиях, не желая признавать отчаянного положения им же созданного…»
  - А? Каково! И это не полководец написал, а писатель и поэт, далёкий от войны. И тут даже добавить нечего.
  Джим в ответ промолчал, понимая, что великий Чаадаев, в чём-то прав, но прав и Виктор-Мари Гюго, который сказал, что « Рану, нанесённую Родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца»
    К концу 1915 года, работа агентурной сети во Франции, была признана неудовлетворительной, и с целью оживить её, в ноябре 1915 года, в Париж  был командирован ротмистр  - граф Павел Игнатьев, брат полковника Игнатьева. До этого времени, он руководил агентурой Штаба фронта из Румынии на Австрию, и показал себя способным руководителем - агентуристом. Ему в помощь, был послан помощник - капитан Бунин из Женевы и «нелегальный помощник» - американец  Джим Саймс.
    Прибыв в  Париж  9-го декабря 1915 года, по паспорту журналиста Истомина,  ротмистр Игнатьев,  был сразу же представлен своим братом - официальным военным агентом в Париже, всем чинам 2-го бюро французской главной квартиры, которые  тут же обещали ему полное содействие и осветили положение во Франции.
    Начальник военного бюро министерства, а также начальник 5-го, Международного бюро, тоже обещали своё содействие и поддержку, русскому коллеге.
   Французы решили помочь ротмистру Игнатьеву потому, что в это время работа французской разведки стояла не на должной высоте.
   Они командировали в распоряжение  Павла Игнатьева, нескольких своих офицеров по его выбору, организовали доставку донесений и почты из Швейцарии и Голландии, облегчили паспортные правила для агентов и сотрудников  ротмистра, которым нередко выдавались французские паспорта, в то время, как эти агенты не были французскими подданными.
  Они дали право ротмистру Игнатьеву выдавать свои агентам  специальные военные паспорта, которые не только облегчали переход через границу, но при надобности давали возможность обратиться за содействием военных властей во Франции, Англии и Италии. На власти возлагалась обязанность под строжайшей ответственностью, оказы-вать им всякое содействие и передавать казённой корреспонденцией все передаваемые сведения.
  Получил такой паспорт и Джим Саймс, теперь в  Женеву и Рим он ездил по новому паспорту на имя Эмиля Дюрана, родившемуся  в  городе Марселе.
   Французы организовали Игнатьеву постоянный пропуск через Швейцарскую границу для его агентов, чем постоянно пользовался Джим, выезжая для встречи со своими «немецкими друзьями» Хайнцом  Беккером и Хельмутом Круппом,  постоянно приезжающими покататься с гор  и развеяться, даже, несмотря на то, что идёт война.
   В Берн Джим больше не возвращался. Побыв несколько дней с «друзьями» в горных отелях и получив от них необходимую информацию, он возвращался в Париж, на доклад к ротмистру Игнатьеву.
  При этом при переходе Швейцарской границы,  никто у него никогда не спрашивал документов.
    Французы взяли на себя охрану агентов и организаций Игнатьева от австро-венгерского и германского шпионажа.
   Кроме того, ротмистр постоянно получал все французские разведывательные данные как из 5-го бюро, так и ежедневные разведывательные сводки французской главной квартиры.
  В распоряжение Игнатьева во Франции вошли восемь организаций.
  Одновременно с разведкой, Павел Игнатьев, как «специалист на все руки», занимался ещё и контрразведкой.
  Обаятельный, решительный и красивый мужчина, ротмистр, очень быстро познакомился со многими  знатными людьми в Париже, и русскими иммигрантами, живущими во Франции.
   Баловень судьбы и любимец женщин, он даже смог привлечь знаменитую русскую балерину Анну Павлову, к выполнению небольших разведывательных заданий, убедив её, что всё это она делает для блага своей родины – России.
   Ранее находясь в подчинении у полковника Алексея Алексеевича Игнатьева, Джим, первое время часто бывал у него дома, расположенного на Елисейских полях, где хозяйничала его жена Елена Владимировна, милая, добрая женщина, так и не сумевшая привыкнуть к парижскому климату и очень скучавшая по Москве, откуда она была родом.
  У них дома, за чашкой чая с русскими кренделями, он, наконец, мог говорить на русском языке, совершенно не опасаясь, что его могут разоблачить. Хотя даже для этих людей, он по- прежнему был Джимом Саймсом - американцем, помогающим русскому народу в его войне против Германии.
   Но, в конце ноября 1915 года, Елена Владимировна заболела,  вынуждена была покинуть Париж и окружными путями, через Швецию, добираться до России.
   Дома, за чашкой чая, Алексей Алексеевич был более откровенен, и часто рассуждал на международные темы, а ещё был не очень высокого мнения о русской армии, представителем которой он, и его предки являлись уже много лет.
   И, наверное, потому, Джиму, было немного удивительно слушать рассуждения русского полковника о том, что     «нам нужно учиться у французов, потому что мы «варвары и скифы».
   Эти слова больно ранили Джима – Савву Кулешова, особенно, когда они касались некоторых приказаний из ГУГШ, когда граф, прочитав секретную бумагу, говорил: «Какая ерунда! В Главном управлении сидят одни скифы и идиоты». Это было его любимое выражение.
  Служа под руководством братьев, сначала Алексея Алексеевича, а потом и Павла Алексеевича, он узнал очень многое из их личной жизни.
   Ещё до уезда Елены Владимировны,  в начале 1914 года, Алексей Алексеевич, познакомился с известной танцовщицей Натальей Трухановой, дочерью цыгана и француженки и безумно влюбился в неё.
   А сразу после того, как жена уехала,  он открыто стал жить с Трухановой у неё в доме 19, по улице Бурбонов.
      Глубже вникнув в дела, которыми занимался полковник Игнатьев,  Джим поначалу пожалел его, потому что он почти дневал и ночевал на службе, а потом, когда ему открыли глаза на некоторые «шалости» графа, такие как покупка за государственный счёт дорогих драгоценностей для своей пассии на сумму триста тысяч франков, он пожелал поскорее уйти от него и заниматься разведкой.
   Однако, служа уже под руководством графа Павла Игнатьева, он понял, что братья, очень похожи друг на друга.
   Оба любят власть, деньги, красивых женщин, всё иностранное и ненавидят русский народ, к которому они принадлежат. И ещё, ему очень не нравилось то, что оба брата часто любили повторять французскую пословицу- присказку: « а la querre comme a la querre» - на войне, как на войне или « Cest la vie» - такова жизнь.
  Не желая видеть и слышать нелицеприятные слова о российской армии, которая сейчас, как раз истекала кровью на полях сражений, теперь уже от ротмистра Игнатьева,  Джим Саймс, соглашался под любым предлогом выезжать из Парижа, чаще всего в Швейцарию, где ему всё было знакомо.
    Вызвав открыткой Бертину в Женеву, он через неё и генерала Шатрова, передал полковнику Афанасьеву просьбу, перевести его от ротмистра Игнатьева, в другое место.
    О его рапорте, случайно узнал генерал-майор Батюшин и штабс- капитана Кулешова, по его просьбе  должны были отозвать в Россию.
   Однако 5 марта 1916 года,  ему вручили приказ от полковника Афанасьева, с новым заданием.
    Его передала ему Бертина, уже переехавшая в Париж,  ставшая теперь француженкой – Жюли Августен и  тоже служившая в команде у ротмистра Игнатьева.
   Она передала ему зашифрованное письменное послание полковника на трёх листах, в котором говорилось, что  Джим Саймс должен срочно выехать в Стамбул. Там, на месте связаться с резидентом русской разведки полковником Петром Васильевичем Лопаткиным, и с ним вместе выяснить, как ведётся работа, по организации в Турции революционного движения, на которое штабом Одесского военного округа, по предложению Главнокомандующего войсками Юго-Западного фронта, была выделена огромная сумма денег - почти девяносто тысяч рублей.
  Деньги были выделены начальником штаба округа генерал-лейтенантом  Марксом,  его секретному сотруднику, которого зовут Дмитрий Петрович Самило.
     Ещё в письме, были указаны основная и запасная  явки в Стамбуле, пароль для встречи с резидентом и описание его внешности.
   А в конце, рукой полковника, которую Джим уже хорошо знал, было приписано:
 « Вирту». Судя по всему, против нас работает хитрый и коварный враг, и он может принести много вреда России, как и Дубайтис. Исходя из законов военного времени, разрешаю, применять все  дозволенные методы. «Дуглас»
   Джим ещё раз перечитал длинное послание, запомнил всё, что  необходимо, и тут же сжёг его.
    Он впервые получил конкретное задание и, судя по нему, ему, при его выполне-нии, разрешалось применять, все методы. На войне, как на войне! – так кажется, говорят французы и любят повторять братья Игнатьевы.
   Джим, тогда ещё Савва,  ещё учась в академии, слышал о генерале Марксе, как о способном,  опытном штабисте, и не мог себе представить, что он легко поверил, в то, что в Турции можно организовать революционное движение. Видимо этот, Дмитрий Петрович, сумел так убедить генерала, что тот, безоговорочно ему поверил и слепо внедрял в жизнь розовые планы, предоставленные его агентом.
  В письме, которое прислал ему Афанасьев, было сказано, что Самило, которого, кроме Маркса, лично никто не знает, сообщил генералу и даже описал это на бумаге о том, что создал в Турции, точнее, в самом Стамбуле, организацию. И эта организация  вполне может организовать и возглавить революционное движение. И оно, это движение будет направлено против распоряжающихся сейчас в Турции германцев и поддерживающих их младотурков.
   Организация ставит своей задачей широкую пропаганду среди войск и мирного населения недоверия и ненависти к германцам и младотуркам и необходимости всеми средствами мешать продолжению войны, гибельной для общих интересов населения.
   В программу деятельности организации, состоящей из двадцати человек, по словам Самило, входило:
 «…Избиение германского офицерского состава и преданных германцам младотурков, взрывы мостов, кораблей, линий железных дорог, тоннелей, складов огнестрельных боеприпасов, препятствование подвозу огнестрельных и продовольственных припасов».
   - Ну, конечно, - вслух рассуждал Джим, обдумывая, как он будет выполнять приказ. – Все эти «мероприятия», легли в голову генерала Маркса, словно музыка, и он без колебаний обратился с рапортом к Главнокомандующему Юго- Западного фронта, с финансированием этой «серьёзной» организации.
 Скорее всего, это пустышка, просто аферисты и проходимцы, пользуясь ситуацией, хотят заработать. Или ещё хуже, это козни всё того же полковника Вальтера Николаи. Ничего, разберёмся на месте.
    Америка, ещё не вступила в войну, и потому американский бизнесмен, занимаю-щийся ремонтом автомобилей Джим Саймс, почти без труда,  на пароходе добрался до Стамбула.
   Зная, что турецкая и немецкая разведка, которая «шефствует» над турецкой, внимательно следят за всеми иностранцами, пребывающими в столицу, он устроился в скромной, небольшой гостинице, хорошо выспался и весь другой день любовался бухтой Золотой Рог, а потом ходил пешком по городу и знакомился с его достопримечательностями.
  Он полюбовался величественным собором Святой Софии, «Айя Софии», как его называли турки, потом мечетью Сулеймана и Рустама-паши, построенной на берегу залива Золотой Рог в 1550-1557 году по указу султана Сулеймана. А  прямо напротив собора Святой Софии, находится ещё одна величественная «голубая мечеть» султана Ахмета1, построенная позже, уже в 1616году.
   В Стамбуле проявлялось резкое различие между азиатской и европейской его частью. И именно пролив Босфор делил город на европейскую и азиатскую его часть. А залив Золотой Рог, в свою очередь делил европейскую часть города, на «новый» и «старый» город - районы Бейоглу и Еминону.
   Центр города – это была старая европейская часть. В «старом городе», размещался султанский дворец «Топкапи», знаменитые мечети «Сулеймание» и «Султанахмет» и собор Святой Софии.
  Главной улицей Стамбула была улица, которую турки,  называли почему-то на французский манер  «Гранд Руи Де  Пера», и она Джиму очень понравилась.
      На следующий день он снова вышел на прогулку, проверился, нет ли за ним «хвоста» и снова пошёл по уже знакомым улицам, правда, слегка изменив маршрут, направился в сторону старого города. Посетил рынок сладостей, набрав там самых разных для Бертины, не предполагая даже, что после Стамбула и Парижа, он окажется у себя дома, в Петрограде.
   Там на одной из улиц, название которой было написано на турецком и немецком языках, остановившись у одной  доски объявлений с большими афишами и несколькими объявлениями, он, сделав вид, что читает объявление, одной рукой нарисовал  мелом сбоку на раме, два крестика. Этим знаком, давая знать резиденту, нелегально проживающему в городе, что он прибыл в город.
   Ждать пришлось два дня, пока на этой же доске, не появилось объявление, о пропаже двух лошадей у хозяина Анвара-эфендим, проживающего по адресу улица Алибейли,  дом 16, и обещавшего вознаграждение тому, кто их найдёт.
    Это был знак Джиму, что встреча состоится завтра в 16 часов, на улице Алибейли.
   Пароль для встречи ему сообщили ещё в Париже, поэтому он снова отправился гулять по городу, который ему всё больше и больше нравился, а заодно проверяя, нет ли за ним хвоста.
   Конечно, он волновался, понимая, что в их работе, могут быть всякие накладки и неожиданности, и потому практически половину ночи не спал, сон свалил его только к самому утру.
   На другой день с утра зарядил дождь, что для весеннего времени в Турции,  было вполне нормально, а вот в России в это время, на улицах ещё лежал снег и стояли морозы.
    За час, до назначенного времени, Джим зашёл в одну из многочисленных лавок, находящихся недалеко от отеля, купил там себе плащ с капюшоном и зонт. Надел плащ  на себя сверху, вышел на улицу, открыл зонт, и медленно двинулся к улице Алибейли.
   На улице  было пустынно. Турки тоже не любят дождь. Привыкшие жить в солнечной, тёплой погоде, они во время дождя, в большинстве своём сидят дома, пьют чай и курят кальян.
   Он дошёл до названной улицы, до первого её дома, и медленно двинулся дальше, не предполагая, с какой стороны появится его коллега.
    Прошёл несколько метров по тротуару, когда услышал позади себя стук копыт по мостовой. Обернулся и увидел крытый экипаж, очень похожий на тот,  на котором ездят извозчики в его родном Петербурге.
    Экипаж приблизился к нему, остановился, и мужской голос, по-немецки, сказал:
   - Садитесь герр Саймс, прокатимся.
  Савва глянул на пассажира, мужчину в турецкой фреске, очень похожего на турка, мгновенно воскресил в памяти описание его внешности, описанное  в письме полковником Афанасьевым, всё вроде сходилось, и быстро прыгнул в пролётку.
   - Вы, кажется, хотели приобрести автомобиль для своего дяди, герр Саймс,- тут же назвал мужчина первые слова пароля, как только пролётка тронулась с места.
  - Да, я  бы хотел приобрести «Опель» или «Хорьх». Дядя просто мечтает о такой машине, - ответил Джим, это был отзыв. Его немного озадачило то, что незнакомец назвал его по фамилии, интересно, откуда она ему известна.
  - Сейчас трудное время, но подумать можно, - сказал, улыбаясь себе в усы, мужчина и первым протянул ему руку:
  - Здравствуйте герр Саймс, меня зовут Темирбей, а моего кучера Али, так что мы рады Вас приветствовать на турецкой земле. У меня уже три месяца нет связи с Россией, турецкие пограничники убили моего связного с донесением, когда он переходил границу Армении. Я уже грешным делом подумал, что про нас здесь совсем забыли. А что? Немцы, которые в Стамбуле чувствуют себя, как дома, постоянно твердят, что разбили все русские армии, и что скоро завоюют половину России. Говорят, что Галиция, Польша и Литва, уже полностью в их руках. Это правда?
   - Правда, господин Темирбей. Всё именно так и есть. И Германия действительно одержала несколько крупных побед над нашими войсками, при этом применяя самые варварские методы ведения войны, как бомбардировка с воздуха и применение химического оружия. Но есть и наши победы, правда, их мало пока, но я верю, что всё ещё впереди. Давайте перейдём к делу, я итак слишком много времени потерял, пока встретился с Вами.
    Кстати, откуда вы узнали мою фамилию, очень интересно, - и Джим внимательно посмотрел на своего спутника.
  - Всё очень просто. Как только мне сообщили о появлении в условленном месте двух крестов, я тут же дал команду моим людям постоянно следить за этим местом. Вы пришли туда, прочитали объявление, и пошли гулять по городу, а потом вернулись в гостиницу, где у меня тоже есть свои люди. Они и сообщили мне Ваше полное имя и фамилию.
   - Понятно, вопросов нет. Теперь о задании. Наше руководство хочет знать всё, о деятельности  некого Дмитрия Петровича Самило, который по его словам, чуть ли не легально живёт в Стамбуле, и сумел организовать здесь подпольную организацию, состоящую из двадцати человек, которые активно работают, создавая в Турции революционное движение.
   Этот личный агент одного нашего генерала, сумел убедить наше командование, что организации революционного движения в Турции, благоприятствует также резкое расовое различие магометанского населения страны.
   Исходя из этого, руководство Одесского военного округа поручило этому Самило, даже начать интенсивную пропаганду среди арабов в Константинополе, Багдаде и Алеппо. Представляете, господин Темирбей, какой это важный человек, у вас тут находится?
   Кто такой на самом деле этот Самило, мы не знаем, есть только его внешние приметы и всё, но очень всё это смахивает на дезинформацию и большую игру, на которую германская разведка, и её шеф - полковник Вальтер Николаи, большие мастера. Но, это моё личное мнение, господин Темирбей. Поэтому, нам с Вами поставлена задача проверить  эти данные  на месте.
   Мне известно также, что Самило уже докладывал своему шефу, что через своих агентов имеет доступ к высшим турецким придворным сферам, что вошёл в соглашение с некоторыми руссофильски настроенными принцами крови и сановниками, и уговорился  действовать с ними сообща, с целью вызвать в стране революционное движение, направленное к ниспровержению германо-младотурецкого режима.
   И ещё, что он решил «заагентурить» популярных среди солдат офицеров, представителей многочисленных духовных сект, а также чинов почты, телеграфа, телефонной сети и высших служащих железных дорог. Ещё, что им устроена секретная типография, где-то на окраине Стамбула, в которой печатаются прокламации и воззвания.
   Два месяца тому назад Самило сообщил своему руководству, что его организация убила… - Джим на секунду остановился, восстанавливая в памяти текст письма Афанасьева, в котором были указаны довольно трудные для русского и немецкого произношения турецкие имена, и продолжил: - Фон-дер-Гольц-пашу, Абдул-пашу,  Фон-Мюнцер-пашу, Ахмед-Заде-Селимбея, и совершила покушение на самого Энвер-пашу и  его министра Саедерс-пашу.
  - Фон-дер-Гольц-пашу и Абдул-пашу убили, говорит? – громко возмутился собеседник Джима, до этого молча и внимательно слушавший его.
  - Но, это же подлая ложь! Я прекрасно знаю этих обоих господ, и всего неделю назад, гулял на  дне рождения внука Абдул-паши – Искандера.
   Фон-дер-Гольц-пша, очень стар, ему почти восемьдесят лет, но он тоже пока жив, и насчёт покушения на Энвер-пашу и его министра, я тоже ничего не слышал. Кстати, там же, на дне рождения Искандера, я видел и Ахмед-Заде-Селимбея, и тоже живого и невредимого.
  Ничего не знаю только о Фон-Мюнцер-паше, но это очень легко исправить, потому что мой кучер Али, его дальний родственник.
   Они уже час колесили по городу в крытом экипаже. Кучеру, хотя он и был одет в брезентовый плащ с капюшоном, было хуже всего, он насквозь промок под дождём. И потому, Темирбей, дал ему команду остановиться около небольшой чайной, на окраине города, где был навес пере домом, и куда Али поставил коляску.
  - Али! Скажи-ка  мне мой друг, жив ли твой троюродный дядя Фон-Мюнцер-паша и здоров ли он? Да, продлит Аллах его пребывание на этом свете, - обратился Темирбей к кучеру, как только они вышли из коляски.
  И он тут же ответил ему:
 - Он жив и здоров эфенди. Я недавно видел его кухарку Зубейду на рыбном базаре около морского порта, она рыбу для дяди покупала, и выбирала, какую получше и покрупнее.
   - Спешу сообщить Вам, герр Саймс, что и этот человек, тоже жив и здоров. А это значит, что этот самый Самило, сволочь и провокатор, и водит всех за нос и, скорее всего он агент германской разведки, которые в Стамбуле «кишмя- кишат», как говорят у нас в России. Вот, только как его найти в этом огромном городе, а?
  Вы сказали, что кроме  руководителя его этого агента, никто не знает в лицо. А фамилия и имя могут быть «липовые». Но этот руководитель должен же как-то оплачивать его услуги, представлять агента и кто-то ещё обязательно должен был его видеть. Обязательно.
 Давайте пройдём в чайную, согреемся, попьём чаю и поговорим, - и Темирбей, хозяйским жестом пригласил Джима в чайную, где находилось всего восемь столиков и сидело несколько мужчин.
   Когда они вошли, он тут же на входе, по-турецки дал приказание поспешившему к ним официанту:
  - Эльмаз, нам с моим гостем два чайника чая, сладостей и печенья, а Али покормишь, как следует, - и, увидев недоумённый взгляд гостя, уже по-немецки сказал:
  - Это моя чайная, у меня ещё таких шесть по городу, так что я здесь не послед-ний человек. Жить то, как-то, надо! Поэтому не удивляйтесь.
   Они разделись, повесив  верхнюю одежду на вешалки находящиеся рядом со столиками и сели за столик.
   Эльмаз тут же поставил им на стол два чайника с  ароматным зелёным чаем, два пузатых стеклянных стакана с блюдцами и две тарелочки: на одной были разные сорта конфет, а на второй горка фасонного печенья.
   Выпив чая и  немного согревшись, мужчины обсудили дальнейший план действий, а потом Джим вышел на улицу, где закончился дождь, нанял экипаж и поехал в гостиницу.
   А Темирбей  сразу после ухода Джима, поехал к Абдул-паше, придумав повод, чтобы выяснить, кто из людей его ближнего круга, постоянно бывает у него, знает всех его родных и близких и часто высказывается против русских.
   Абдул-паша тепло встретил его, они неторопливо поговорили о внуке, о погоде, потом о ценах на хлеб и баранину, и наконец, о положении на фронтах. Ну, а потом уже разговор переключился на родных и близких. Темирбей тоже был женат, и у него рос пятилетний сын – Акыл.
   Его жена Эсмира ханым, мать Акыла, была племянницей Абдул-паши, и потому хозяин принимал Темирбея, как своего родственника. Из  их разговора, гость так ничего и не узнал, ни один из знакомых и родственников Абдул-паши - заместителя градоначальника города Стамбула, многих из которых Темирбей знал лично, не подходил под описание данное Джимом и не вызвал у него подозрения.
    Но, в результате недельной кропотливой работы, когда Джим уже просто устал ждать и практически досконально изучил всю окрестность вокруг гостиницы, резидент сам, ночью через окно влез в  его номер  и, отдышавшись, сказал:
  - Кажется, я вычислил этого Самило. На деле, он такой же Самило, как я Темир-бей. Под этой фамилией скрывается капитан германской разведки Отто Заугель. Он родился в России, в семье коммерсанта Ганса Заугеля и домохозяйки фрау Клары Заугель. Уже пять лет, он является резидентом германской разведки в Стамбуле и, по сути, курирует турецкую разведку.
    Я сталкивался с ним, и должен сказать, что это хитрый, коварный и изворотли-вый человек. Знает четыре языка, в том числе и турецкий, а на русском говорит, как истинно русский. Вот почему он и взял себе такую фамилию – Самило.
  - А Вы не можете ошибаться уважаемый Темирбей? – тут же задал вопрос Джим.
 - Нет, не ошибаюсь. Я уверен, что это именно он. Я тут осторожно расспросил своих знакомых и точно выяснил, что этот самый Заугель, постоянно крутится вокруг этих самых лиц, которых вы назвали, и которых он якобы ликвидировал. Причём знают его здесь, не как Отто Заугеля, а как Хасана-эффендим. Он, как и я женат на турчанке, её зовут Фатьма-ханум. Детей у них нет.
   - Может, всё-таки это не он, а? Этот немец, говорит на турецком языке, а тот Самило, по описаниям истинный славянин, и вроде даже родом из Нижнего Новгорода. Он,  в разговоре даже  и «окает», как волжанин.
  - На то он и разведчик, раз умеет так перевоплощаться. Его здесь все местные действительно за турка принимают, а ведь он истинный немец. Но я давно знаю, что он является резидентом германской разведки.
   - Резидентом говорите? Значит, он отсюда из Стамбула морочит голову нашему слишком доверчивому командованию, так получается?  А оно,  к тому же ещё и щедро оплачивает его шпионскую деятельность. А главное он просто упивается тем, как ловко и нагло дурит нас, представляя как ведёт агентурную работу в Турции, которая вот-вот приведёт к турецкой революции. Это же подлая ложь! По вашим данным, здесь даже духа революции не чувствуется, не то, что у нас в России. И значит мы с Вами, уважаемый господин Темирбей, не можем всё это просто так оставить. Тем более что нам разрешено применять все методы.
     - Не можем, я согласен. Я уже устал от безделья, руки чешутся, против этих педантичных и вездесущих немцев. У меня и люди есть, которые только и ждут моего сигнала. Ну, а первой помощницей у меня моя жена Эсмира.
   Она знает, что я русский, и что  служу в разведке и, всячески мне помогает. Понимаете, из-за специфики нашей службы, я  до тридцати пяти лет, так и не женился, а когда в начале 1910 года послали сюда, вообще приуныл. Ведь Стамбул, это не Франция или  Англия, где можно наших женщин встретить. И надо же, именно тут, я встретил свою судьбу – красавицу Эсмиру, племянницу Абдул-паши. Встретил, и сразу влюбился «по уши», как у нас говорят. Я ей тоже видимо понравился, и потому, когда я посватался к ней, согласилась выйти за меня замуж, а через год родила мне сына – Акыла, что по-турецки значит умный.
   И моя Эсмира тоже умница, мне без неё было бы очень трудно здесь одному, да и одинокий мужчина в Стамбуле, сразу вызывает подозрение.
  - А Афанасьев знает про неё? – прямо в лоб задал вопрос гостю Джим.
   Тот немного замялся, потом сказал:      
  - Нет, не знает. Просто я о своей личной жизни, никогда в донесениях не  писал, и всё.
   - Ну, значит, пусть всё так и останется, благодарю за откровенность. Теперь про ваших людей…
  - Да, люди есть и ждут моего сигнала. Только, кто же мне его даст, этот самый сигнал и приказ?
    Джим, на секунду задумался, а потом решительно  сказал:
  - Я даю. Штабс-капитан военной разведки ГУГШ - Савва Ильич Кулешов. Этого достаточно, господин полковник? А мне, его передал полковник Афанасьев, которого, Вы уважаемый Пётр Васильевич, хорошо знаете!
   - Вполне достаточно. Так каков будет дальнейший план наших действий?
    Через три дня Хасан - эффендим, он же капитан Отто Заугель, был похищен неизвестными, когда вечером выходил из ресторана.
    При допросе, в одном из подвалов чайной, принадлежащей Темирбею, Заугель признался в том, что, действуя под именем Дмитрия Петровича Самило, он втёрся в доверие к генерал-майору Марксу и через него, начал сообщать лживые сведения о революционной работе в Турции, которой он руководит.
    После допроса, Заугель, с мешком на голове и кляпом во рту, был вывезен на окраину города, разут,  раздет и убит «при попытке к бегству».
   Материалы с записью  показаний капитана Заугеля – Самило, Джим привёз  с собой в Париж и через Бертину, он уже привык так её называть, передал материалы для доставки в Петроград, полковнику Афанасьеву, добавив коротко:
  « Дугласу» Задание выполнено. Самило нейтрализован. «Вирт»
  Потом, отпросившись у полковника Игнатьева, недавно получившего это звание, он поехал в Берн, для того, чтобы встретиться там с двумя своими агентами, и заодно посмотреть, как идут дела в его авто-мастерской, которой всё это время руководил Густав.
    Его поездка была удачной. Оба агента сообщили ему интересные сведения о настроениях и перестановках в германской армии, с конкретными фамилиями. А Фриц Норман, даже представил ему фотокопии новых немецких танков, строящихся на заводе в Эльзасе по образцу английских и нового самолёта «Фоккер», с полными его техническими характеристиками.
   Дела в мастерской тоже шли неплохо. Ещё в прошлый свой приезд Джим прикупил себе, два стоящих рядом дома, окружил их одним забором и теперь, его авто-мастерская выглядела, как маленький авторемонтный завод, на котором работало уже десять  механиков, приносивших ему неплохую прибыль.
   Сняв часть денег в банке, «для закупки запасных частей», Джим убыл в Париж, чтобы передать своему руководству новую информацию.
    Бертина тепло встретила его, и тут же передала письменный приказ полковника Афанасьева, срочно возвращаться в Петроград.
  - Вот сам и доставишь, свою информацию, а то, я что-то последнее время, не очень доверяю, этим курьерам или телеграфу, по-моему, немцы всю нашу информацию читают, иначе, у них не было бы таких успехов на фронтах.
   Прогресс не стоит на месте, и как бы люди не шифровали свои послания, обязательно найдутся другие умники, которые эти послания могут расшифровать. Я немного завидую тебе Джим, и надеюсь, что мы ещё встретимся.
   Честно скажу, мне не очень приятно служить под началом Павла Игнатьева, теперь уже полковника. Очень уж, он скользкий какой-то, не то, что его старший брат. Представляешь, он уже, чуть ли не  открыто, предложил мне стать его любовницей. Хам и нахал!
    Джим тогда ничего не сказал ей в ответ, прекрасно понимая, как тяжело молодой, красивой женщине, устоять против напора лихого кавалергарда, и тем более начальника, а сам для себя решил, что  по прибытии в Россию, немедленно добьётся того, чтобы Бертину  тоже убрали из Парижа от Игнатьева.
    Потом он пошёл на доклад к новоиспечённому полковнику, поздравил его и передал ему, что получил приказ из ГУГШ, убыть в Петроград.
   - Знаю, знаю, господин Саймс. Я тоже получил такое указание шифровкой. Ну, что же? Мне приятно, что американский гражданин, активно помогает русским в этой тяжёлой войне. Удачи Вам! – он протянул Джиму руку, и крепко её пожал.
   - Да, я забыл сообщить Вам, Саймс, что сегодня утром, я получил ещё одну шифровку, где сказано, что в Петроград, необходимо отправить и одну из моих помощниц – Бертину Граммаузель, которая  в моей группе числится как Жюли Августен. Так, что придётся Вам, судя по всему, до России вместе добираться. А что, она женщина эффектная, красивая, так что будет не скучно! Любите русских женщин, господин Саймс? – и полковник раскатисто захохотал.
    Честно сказать Джима обрадовало и огорчило это известие. Обрадовало потому, что Бертина возвращается домой, и возможно не будет больше заниматься таким опасным делом, как разведка, а  одновременно огорчило то, что они, если поедут вместе, должны будут пробираться в Россию окольными путями – через Англию, Швецию или Финляндию, а это очень опасный путь.
  И ещё, он прекрасно видел, что девушка влюблена в него, да и сам, честно говоря, тоже был к ней далеко не равнодушен. И это очень мешало дело, потому что он постоянно переживал за неё уже много месяцев.
  - Русские женщины, очень красивые, - господин полковник. - Правда, после американок, - засмеялся Джим, переведя разговор в шутку.
  - Ну, что же, тогда прощайте, мой друг. До встречи в Санкт-Петербурге, то есть в Петрограде! Никак не могу привыкнуть. Честь имею!
   - Всего доброго господин полковник! Очень рад был служить под Вашим командова-нием, - Джим решил на прощанье «подсластить» пилюлю, решив сам для себя, что  если доберётся до России живым и здоровым, то не будет ничего рассказывать Афанасьеву про личную жизнь братьев.
   Бертина - Жюли, услышав такую новость от Джима, очень обрадовалась и они договорились, что добираться в Россию будут, через Швейцарию,  где ему нужно было решить вопрос с авто-мастерской.
    На другой день Джим выехал в Берн, где в течение недели, слегка продешевив, продал свою авто-мастерскую, дальнему родственнику Густава – Рихарду Шеферу, которому оторвало снарядом руку на фронте, и он, после лечения, решил перебраться  из Германии  в нейтральную и тихую  страну Щвейцарию. Он же купил у него и квартиру.
   Все деньги Джим положил на счёт в Американо-Швейцарский банк, под неплохой процент, с возможностью получить их в любом банке США.
   В мэрии, Джим сообщил, что возвращается домой в Америку, в Детройт, где его дядя, умирая, оставил ему неплохое наследство, а он оказалось, единственный наследник.
   Туда же в скором времени, прибудет и его невеста Бертина Граммаузель, которая в настоящее время находится у постели больной матери в городе Франкфурте.
   А после этого дал телеграмму Бертине.
  Они встретились в Женеве, и оттуда, поездом поехали в Гавр, потом пассажирским пароходом в  Лондон, оттуда поездом до Эдинбурга, а далее на торговом судне до Шведского порта Гётеборг.
  Тут им очень помогали военные паспорта, выданные французским правительством. 
   В Гётеборге они сели на поезд и  в течение двух дней добирались до  границы с Россией. 
   10 апреля 1916 года, рано утром они оба прибыли в столицу поездом из Одессы, и тут же явились в штаб к полковнику Афанасьеву на доклад.
   Полковник тепло встретил их обоих, и сообщил, что вместо Николая Августовича Монкевиц, который с октября 1914 года, находится в действующей армии, военную разведку теперь возглавляет полковник Раша Николай Карлович.