Штабс-капитан. Ч 2. Гл 12. Михаил Савельев. Жан

 
 
                Жизнь требует и испытывает волю
                людей на разные лады: то сделает
                так, чтобы ничего не происходило
                вообще, то обрушит на тебя всё
                сразу и одновременно.
                Пауло Коэльо.
 
   Ещё, когда они учились в Михайловском артиллерийском училище, Михаил обратил внимание на высокого, стройного юнкера со спортивной фигурой и  даже немного позавидовал ему. Его звали Савва Кулешов, и он уже был вице-унтер-офицером.
   Сам Михаил, поступил в училище после окончания гимназии в сибирском городе Томске, где спорт был в большом загоне. Ну, разве что лыжные гонки зимой и  занятия по фехтованию на рапирах в спортзале, которые вёл, учитель истории Виктор Семёнович Третьяков. Его героем стал гасконец Д,Артаньян из «Трёх мушкетёров», шпага которого не знала поражений и потому он с удовольствием  учил французский язык.
   Михаил очень увлёкся фехтованием и, став юнкером артиллерийского училища, очень удивлял своих преподавателей по физическому воспитанию тем, как мастерски владел и рапирой и шашкой.
   К концу первого курса он стал чемпионом  по рапире, сначала среди однокурсников, а потом и среди всех юнкеров училища.
   Но, отлично владея рапирой и шашкой, Михаил был не в ладах с математикой, особенно, когда начался курс высшей математики. И тут, ему неожиданно пришёл на помощь Савва Кулешов из их батареи, но из другой группы. Он, сам предложил ему помощь, и натаскал-таки Михаила по математике так, что он выпустился из училища по второму разряду.
    Михаил, наблюдая, как Савва сосредоточенно и старательно выполняет все спортивные упражнения на брусьях и турнике, тоже решил  серьёзно заняться гимнастикой. При его росте сто семьдесят сантиметров, он был ниже Саввы почти на десять сантиметров, Михаил посчитал, что легко сможет выполнять те же упражнения, что и его наставник.
    Однако, как не старался и не тренировался «до седьмого пота», так до самого окончания училища и не научился крутить прямое и обратное «солнышко» на турнике, как это ежедневно делал Савва, собирая вокруг себя толпу поклонников.
    Зато добился того, что Савва предложил ему драку на рапирах, один на один без свидетелей, ночью в пустом гимнастическом зале. И он, непобедимый чемпион училища, тогда чуть не проиграл ему этот бой, и после его окончания, честно признался в этом и похвалил соперника.
   В ответ Кулешов, мокрый от пота, улыбнулся и сказал:
   - Нет, Мишка, я перед тобой слабак, у тебя рука более твёрдая, чем у меня. Не бросай это занятие, оно тебе в жизни может пригодиться.
   Михаил потом, сразу после начала войны, уже служа помощником  военного агента во Франции, графа Алексея Алексеевича Игнатьева часто вспоминал эти слова Саввы.
  Особенно после того случая, когда три германских агента, однажды решили похитить его и вывести в Германию. Будучи всегда настороже, Михаил, в тот день немного расслабился, не взял экипаж, и поздно вечером, с английской тростью в руках, возвращался   пешком  к себе на квартиру.
  Неожиданно, дорогу ему преградил человек с капюшоном на голове, а в руке у него был кинжал, который он наставил ему прямо в грудь.
   - Тихо, иначе я вынужден буду вас убить, - тихо сказал незнакомец, лица которого, нельзя было разобрать в темноте переулка.
   Михаил, попытался сделать шаг назад, но тут же почувствовал укол в спину.
  - Даже не пытайтесь, господин капитан, будет только хуже,- снова по-русски, но с некоторым акцентом проговорил мужчина. – Прошу следовать за мной.
    Михаил понял, что это не обычные бандиты, которых в последнее время  немало развелось в тихой Франции, а  агенты из разведки или Германии или Австрии, и у них серьёзные намерения против него и начал искать выход из создавшегося положения.
    Он ходил в цивильном платье, оружия у него не было, зато была трость, и это решило всё дело.
   - Хорошо, я согласен, - проговорил он, и как только незнакомец повернулся к нему спиной, он слегка приостановился, а потом сделал выброс тростью назад и вверх, чтобы попасть противнику прямо в глаз.
    - А-а-а! – диким голосом завопил идущий сзади него человек, которому он выбил острым концом трости глаз, а  впереди идущий тут же оглянулся назад и, получив точно такой же, жёсткий и беспощадный укол прямо в глаз, замертво упал на мостовую.
   Михаил резко развернулся и тут заметил третьего человека, пытающегося что-то вытащить из кармана пальто. Думать было некогда, он сделал резкий шаг вперёд и как в бою, остриём трости  ударил точно туда, где расположено сердце у человека.
   Но, третьему агенту тогда повезло. Оказалось, что на груди у него, во внутреннем кармане пальто находился кожаный бумажник с документами и деньгами. Он и смягчил удар. Но, остриё,  посланное вперёд рукой опытного фехтовальщика, всё-таки пробило его насквозь и вошло в грудь нападавшего. Он тоже громко вскрикнул и повалился на землю.
    От волнения у Михаила дрожали руки, потому что он впервые сегодня убил человека, даже трёх. Правда, один  вон стоит на коленях и стонет, приложив руки к лицу, а двое лежат без движения, видимо мертвы.
 Однако мёртвым оказался только  тот, который угрожал ему кинжалом. А  третий, тоже не умер, а только лежал на земле и умолял не убивать его.
   Михаил отволок его в сторону, осмотрел карманы, изъял пистолет с двумя обоймами и, пригрозив убить, тут же допросил.
  В результате  допроса он выяснил, что у них,  троих сотрудников германской разведки, стояла задача, похитить кого-то из  помощников российского военного агента или самого агента, и вывести его в Германию.
  Они долго следили за ним, и сегодня решили напасть, зная, что русские чиновни-ки из посольства живут в городе и по указанию французской полиции не имеют с собой оружия. Они думали, что втроём легко справятся с ним, и очень ошиблись.
   - Запомни сам, и скажи своим коллегам, что русского офицера голыми руками вам господа никогда не взять, - тихо сказал он немцу прямо в лицо. – Я бы мог вас всех троих убить сейчас, но этого не сделаю, потому что вы выполняли приказ. Но, если я встречу тебя лично в следующий раз, то просто убью. Поэтому лучше сматывайся отсюда, пока жив. Всё, живи пока.
    Он тогда немного бравировал, упиваясь победой и проявленным благородством, но на квартиру идти, не решился.   Постоянно оглядываясь, он вернулся  на территорию посольства, и там рассказал о случившемся нападении, своему непосредственному начальнику полковнику  Игнатьеву. И даже предъявил ему в качестве доказательства немецкий пистолет - парабеллум.
   А через два дня,  «на всякий случай», его  направили в Марсель, со специальным заданием, где он устроился официантом в ресторан «Жасмин». Этот ресторан, был местом запасной явки для  российских агентов - нелегалов работающих в Европе.
  Уже потом, вернувшись в Париж, и находясь в группе ротмистра Павла Игнатьева, он услышал  многократно приукрашенную историю о том, как один  из наших военных агентов в  Париже, одной палкой убил  сразу двух германских агентов, а одного даже взял в плен, и очень посмеялся над этой не совсем весёлой историей.
    В Париже, весной 1916 года, он неожиданно получил приказ убыть в Аргентину в город Буэнос-Айрес,  официально в качестве третьего помощника военного агента в посольстве Аргентины генерал-майора Ивана Андреевича Шумова, страдающего от знойного, южно-американского  солнца. Посольство открылось в начале февраля 1916 года.
    И одновременно, красивая молодая женщина по имени Жюли, которая ему сразу понравилась, передала ему письмо от руководителя нелегальной разведки полковника Афанасьева. Это письмо, он сразу после прочтения, тут же уничтожил.
   Там было написано, что основной его задачей в Аргентине будет, оказание помощи и содействия  российскому резиденту - американцу Джиму Эдварду Саймсу и работа под его руководством.
  Когда он спросил у Жюли, как он его найдёт и узнает, она, улыбнувшись, от-ветила:
   - Узнаешь. Вы с ним вместе в училище учились, так что пароль для встречи тебе не нужен. Ну, а его сегодняшнее имя и фамилию, ты надеюсь, запомнил хорошо? Когда встретитесь, передашь ему привет от Жюли, - при этих словах девушка слегка зарделась, и стала ещё красивее, и  потому Михаил решился.
   - Жюли, я убываю только через два дня, очередным пароходом, через Великобританию, поэтому хотел бы пригласить Вас сегодня поужинать со мной. Сразу скажу, что мне тридцать лет, я не женат, и дамы сердца тоже пока не имею.
    Девушка,  немного удивлённая его откровенностью, внимательно посмотрела на него, улыбнулась краешком губ и сказала:
  - Хорошо, я согласна. В восемь вечера  у ресторана «Виктория», тебя устроит?
  - Устроит, я буду ждать, - и счастливый, даже забыв попрощаться, быстро пошёл в свой отдел.
   Вечером они встретились около ресторана и провели замечательный вечер, шутили, смеялись, рассказывали друг другу разные истории из детства и расстались возле квартиры, где жила Жюли с подругой, не предполагая, что судьба снова сведёт их вместе и уже навсегда.
   Когда Михаил возвращался к себе на квартиру, он вспоминал все минуты, проведённые вместе с этой красавицей,  занимающейся тяжёлой и опасной, по своей сути мужской работой и понял, что в первый раз по-настоящему влюбился.
А пока, воспользовавшись советом Джима, и выяснив у генерала, что располагается большая часть русской общины в четырёх северных районах города: Нуньес, Сааведра, Кольян и Бельграно и, получив от него рекомендательное письмо к  её главе, с которым генерал был хорошо знаком,  Михаил на другой же день отправился туда.
   Русские жили одной колонией, на севере столицы, недалеко от единственного в городе православного храма. Туда можно было доехать на метро, чем Михаил и воспользовался.
   В большом доме главы русской общины, когда он представился и предъявил главе письмо от генерала, его тут же пригласили в дом, усадили за стол, за которым начала сразу собираться вся семья.
   Угостили чаем с русскими баранками и засыпали вопросами о действительном положении на фронте, и вообще о войне.
  Особенно всех порадовал рассказ о Брусиловском прорыве, и глава общины, седой, благообразный старик Пётр Веньяминович Бестемьянов,  тут же попросил своих внуков, принести из домашнего подвала самого лучшего вина и они выпили за победу и за здоровье генерала Брусилова.
   Невестки, между тем принесли из кухни различные закуски и ароматно пахнущий хлеб домашнего приготовления. И после этого за обильным столом собралась вся большая семья Петра Веньяминовича, все восемнадцать человек.  Они все, открыв рот, слушали рассказы Михаила о России, о войне, о том, что германцы применили против российских войск химическое оружие – хлор, в результате которого погибло в муках много людей.
  - Да, наши газеты писали об этом, но там было сказано, что  это, наоборот, русские первыми применили химическое оружие и варварски погубили большое количество доблестных кайзеровских солдат. И только в ответ, на это варварство русских, на запрещённые законы ведения войны, немцы вынуждены были применить это адское оружие, - тут же возразил ему один из сыновей хозяина, Аркадий.
  - И почему мы должны Вам верить Михаил?
  - Вы меня простите, но это уж ваше дело, верить той лжи, которая написана в ваших Аргентинских газетах или верить мне русскому офицеру.
   Я служу в нашем, российском посольстве, помощником военного агента и перед приездом сюда, сам лично видел солдат и офицеров, подвергшихся германской химической атаке, половина из тех, кто остались в живых, частично ослепла, а вторая заболела неизлечимым силикозом. И я говорю правду. Это именно Германия, нарушив все законы войны, сначала в январе 1915 года, а потом и 31 мая 1915 года, первая применила химическое оружие, а не русские.
  Пётр Веньяминович тут же перевёл разговор на другую тему и коротко рассказал, как очутился в Буэнос - Айресе.
   - Я служил землеустроителем в городе Камышине,  недалеко от Саратова, где в середине прошлого века проживало много немцев, занимающихся земледелием. Однако климат в этих местах был такой, что иногда очень подводил тружеников земли. То засуха, то ветра-суховеи, когда весь хлеб на полях просто сгорал и тогда, они просто голодали.
  Но немцы, всё равно год от года сеяли там пшеницу, рожь, овёс, выращивали лён и всё сельское хозяйство в этих районах, держалось только за счёт них.
    Там я и познакомился со своей будущей женой Аделью Шмидт, первой красавицей в немецком посёлке и сразу в неё влюбился.
    Адель тоже меня заметила, мы с ней несколько раз тайно встретились, поговори-ли, и я понял, что она тоже любит меня.
   Но когда её отец - Вили Шмидт, узнал, что она встречается с русским и даже выйти за него замуж за православного, а не за лютеранина, он страшно возмутился и просто выгнал её из дома.
  Адель, в одном лёгком платьице поздно ночью прибежала ко мне домой, и с тех пор мы больше не разлучались.
   Мне было двадцать семь, а Адели девятнадцать лет, мы были молоды, полны сил и отчаянно смелы. Как раз в это время три немецкие семьи, которым надоело бесполезно тратить время на этой не благодатной земле, решили попытать счастья в Южной Америке и выбрали Аргентину.
    Я был сиротой, родители мои давно умерли,  меня в России ничего не держало, Адель тоже, и мы решили поехать с ними.
    Кое-какие деньги у меня были, на билеты хватило, и в начале весны 1866 года, мы на пароходе приплыли сюда в Буэнос-Айрес.
    Получили вид на жительство, и тут же зарегистрировались в  городской мэрии, а уже потом, когда 1889 году появилась первая православная церковь,и Адель приняла православие, и мы обвенчались.
   Немцев в Аргентине тогда было не так много, и они жили обособленно, своей колонией. Я как муж немки, неплохо знающий землепользование, хоть и православный,  быстро стал своим среди них и начал тоже заниматься земледелием. Работали мы тогда  от зари, до заката, не покладая рук,  и через три года смогли «встать на ноги» - купили землю под дом и начали его строить, в 1870, у нас родился первый сын Аркадий.
   Правительство Аргентины быстро заметило успехи немецких иммигрантов и начало им помогать деньгами и техникой.
    Рядом с немецкой колонией проживали и русские, которых становилось всё больше и больше.
    Долгое время у нас не было своей церкви, а крестили детей и венчали приезжие  русские священники из Америки или из Канады, в  домашней церкви - арендованной квартире, в одном из домов, где жили русские иммигранты.
    Только в 1901 году, при содействии нашего священника прибывшего из России – Константина Гавриловича Израсцова, и на средства, собранные им в Аргентине, к которым добавил свои пожертвования и Николай II, была построена первая русская православная церковь, причём на красивом месте, в исторической части города.
  Да, Вы Михаил её, наверное, видели нашу церковь, когда шли к нам.
   С первых же лет существования православная церковь и лично отец Константин, занимались благотворительной деятельностью и помогали русским людям, впервые приехавшим в Аргентину.
   В 1906 году, когда прибыла очередная большая группа русских иммигрантов, меня, избрали главой русской общины, которая сейчас насчитывает более трёхсот тысяч человек, живущих в разных городах Аргентины. А отец Константин по-прежнему является священником в нашей церкви, и она является русским православным и культурным центром в стране.
   - Жаль, что моя Адель не дожила, до этого времени, она бы очень порадовалась за всех нас, - и  старик тяжело вздохнул.
   - Все дети, трое сыновей и две дочери, родились у нас в Буэнос-Айресе. Здесь мы все живём, а в тридцати километрах отсюда, у нас есть ферма, где мы держим скот, и земля, где мы выращиваем пшеницу с высоким процентом клейковины до  тридцати процентов.
  Здесь дети росли, учились, женились и выходили замуж, и теперь вот подарили мне десятерых внуков и даже одну правнучку.
   С самого начала, Адель решила, что всё наше семейство будет жить в одном большом доме, так и получилось. По мере роста семьи и взросления детей, мы достроили к нашему дому второй этаж, две летних кухни и сделали каждой семье отдельный вход  в свою часть дома.
    Теперь, здесь живут и мои сыновья с детьми  и внуками, и мои дочери с зятьями и внуками, в общем, все вместе, но без Адели, она умерла три года назад.
   Наша семья по меркам Аргентины, достаточно обеспеченная, и я бы мог купить им всем отдельные квартиры или даже дома в городе. Всем  детям и внукам, но они, почему-то сами не хотят отсюда уезжать. Особенно невестки и внуки, - и Пётр Веньяминович рассмеялся счастливым смехом.
    После обеда, он пригласил Михаила  в свой небольшой кабинет на первом этаже дома, с отдельным входом для посетителей и, закрыв за собой дверь, спросил:
 - Ну, а теперь, молодой человек, говорите честно, зачем явились? И какие у Вас проблемы? Только честно, без экивоков, я этого не люблю, - и он  вопросительно посмотрел на Михаила.
    Михаил несколько минут колебался, а потом откровенно сказал:
 - Российскому правительству нужна Ваша помощь, уважаемый Пётр Веньяминович. Помощь в очень важном деле. Дело в том, что по нашим сведениям, где-то здесь, на территории Аргентины, в одном из городов, немецкие химики работают, вернее, продолжают работу над производством нового вида боевого химического оружия.
    Сами, понимаете, что применение такого оружие вызвало негативную реакцию, даже у союзников Германии, и у многих правителей в Европе. Поэтому, немцы решили скрыться подальше, спрятаться от лишних глаз и специально выбрали Аргентину, нейтральную, достаточно богатую страну, расположенную вдали от Европы, чтобы здесь спокойно заниматься этим производством.
    Ещё в конце 1914 года, они на двух пароходах завезли в страну необходимое оборудование, построили или взяли в аренду фабрику или завод, привезли своих специалистов-химиков, и работают здесь – творят своё чёрное дело. Мне необходимо найти этот завод или фабрику, выяснить, что там производят, и… по возможности помешать немцам.
Потому что это оружие, если оно попадёт на фронт, приведёт к гибели большого количества русских солдат, а у нас итак дела на фронтах не совсем удачно складываются.
  - Что сил не хватает? Денег? Или людских ресурсов?
   - Да, вроде, всё есть уважаемый Пётр Веньяминович, и деньги есть, и люди, вот только с техникой и вооружением мы далеко отстаём от Германии, Англии и Франции. У англичан и у французов, например уже даже танки есть, это такие бронированные машины на гусеничном ходу, с пушками и пулемётами, внутри которых  находятся солдаты, ведущие огонь по противнику. Ещё аэропланы, новые пушки, подводные лодки и корабли. А мы, так и не успели после войны с Японией, которую бездарно проиграли, перевооружить нашу армию.
   Нам не хватает патронов, снарядов, ружей, пулемётов, пушек, потому что российская промышленность просто не в состоянии их изготовить.
  Представляете, только в начале этого года в войсках появились защитные противогазы российского производства, которые смогут защитить наших солдат от химического оружия. Совсем недавно! Наши российские промышленники и фабриканты дерут цену за производство военных заказов, вдвое, а то и втрое, баснословно наживаясь на войне. А тут ещё это химическое оружие у немцев появилось. Наши учёные тоже над ним работают, но пока лучшие результаты у немцев.
  Вот такие у нас дела в России, не совсем радостные и приятные, уважаемый Пётр Веньяминович.
   Старик внимательно выслушал его, немного помолчал, а потом сказал:
  - Честно говоря, не знаю даже,  чем я могу Вам помочь, мой молодой друг. Мы занимаемся сельским хозяйством: растим пшеницу, лён, держим мясной скот, шкуры выделываем, шьём обувь и практически никаких дел непосредственно с химическими заводами, производящими удобрения, дела не имеем. Тут в городе имеется несколько баз-магазинов, где продаются удобрения и пестициды, где мы их и приобретаем.
   Но, я всё же постараюсь, осторожно выяснить, где может производиться это пресловутое химическое оружие, и сообщу Вам. Мне, как русскому человеку,  очень  бы не хотелось, чтобы в стране, которая нас приютила, и где мы живём и работаем, производили это страшное оружие, направленное против наших соотечественников. Зайдите ко мне через неделю, я, возможно, что-то и узнаю.
   Они выпили ещё по чашке ароматного цейлонского чая, его на подносе, в  красивом чайнике принесла младшая дочь Аркадия – Анфиса. При этом хозяин дома заметил, что чай они, пьют только из русского самовара,привезённого из России, который топится дровами. А потом тепло, попрощавшись с радушными хозяевами, Михаил на метро вернулся в себе в посольство.
   А через неделю, он снова  был у Петра Веньяминовича, который ничего конкретного ему не сказал, а лишь коротко обрисовал, где расположены и кто хозяин, всех химических заводов в стране, производящих удобрения и пестициды, а также борную кислоту на экспорт.
  И остановился на двух фармацевтических, производящих лекарственные препараты, часть из которых тоже идёт на экспорт в Европу.
    - Оба эти завода, принадлежат немцам и работают там только немцы и австрийцы. Ни одного русского или  местного жителя они на работу не принимают. Один завод находится в городе Парана,  второй в городе  Баия – Бланка.
   Там, в городе Баия-Бланка рядом морской порт  и туда, как мне сообщили, часто причаливают корабли и пароходы из Германии. А вот, что они привозят и вывозят из Аргентины, никто не знает.
  С этими данными от Петра Веньяминовича, штабс-капитан сразу поспешил к Джиму домой.
  Однако тот, внимательно выслушав его, сначала попросил   нарисовать на бумаге, очертания атлантического побережья Аргентины, с указанием, где находятся все химические заводы и заодно постараться достать для него подробную карту страны.
   А когда Михаил, по памяти, вспоминая карту Аргентины, висевшую в кабинете его начальника - военного агента, нарисовал её на бумаге, обозначив, на ней все  города, в которых расположены заводы, в том числе и фармацевтические, Джим по-хвалил его.
    Похвалил, и попросил обратить особое внимание на завод в Парана, а он сам займётся остальными заводами.