Крик

В детстве у меня появилась любовь к путешествиям благодаря моему отцу, который частенько выезжал на своем стареньком фургоне куда-нибудь подальше от дома и иногда брал меня с собой. Мы путешествовали не только по России, но и побывали в Грузии, Казахстане, Эстонии, Латвии, Финляндии. Повзрослев, я решил продолжить свои странствования и обязательно побывать на другом континенте.
Вскоре мне посчастливилось отправиться в штат Аризона, расположенный на юго-западе Северной Америки. Я много читал и слышал об их легендарной местной достопримечательности – плато Колорадо, поэтому в свободный день арендовал небольшой внедорожник и направился в Национальный парк Гранд-Каньон.
Припекаемый палящим солнцем и обдуваемый сухим ветром, он представлял собой выточенную рекой бесконечную паутину из слоистых красных стен песчаника. На протяжении нескольких километров моего пути я останавливался у смотровых площадок полюбоваться масштабностью и разнообразностью рельефа каньона. С каждым часом цвет его менялся от светло-рыжего до огненно-красного.
Ближе к вечеру я остановился у покатого склона и спустился немного вниз, чтобы присесть у остывающей песчаной стены, развести огонь, пожарить на нем маршмэллоу традиционным американским способом и полюбоваться на американский закат. Одна за другой зажигались звезды над моей головой, а небо наливалось синевой, хотя на горизонте оно оставалось еще яркого оранжево-красного цвета. Чувство было необыкновенное. Казалось, что вроде ничего необычного – закат, звезды, песок, костер. Такое можно наблюдать и в России, но в каждой стране присутствует какая-то своя изюминка, которая либо витает в воздухе, либо прячется в травинке, в камне или еще в чем-нибудь – незаметная изначально, неуловимая с первого вдоха.
Когда солнце скрылось за горизонтом и цвет ночного неба полностью выровнялся, я остался наедине с темнотой. Дальше места моего расположения, освещенного костром, ничего не удавалось разглядеть. Заметно похолодало. Посидев еще немного, я отправился спать во внедорожник. В этот момент меня остановили какие-то звуки, похожие на кошачье пение весной. Дорожным фонариком я посветил в глухую темноту со стороны спуска. Но кроме камней и редких кустов, там ничего примечательного не оказалось, да и звуки прекратились.
Когда я попытался затушить костер, вновь раздалось жуткое протяжное блеяние. Мной всегда двигало любопытство – я медленно спустился на несколько метров вниз по склону и стал освещать фонариком местность. Тогда я заметил, что звуки отдалились, словно я иду в противоположную от их источника сторону.
На обратном пути совсем рядом с костром я обнаружил небольшое ущелье в стене песчаника, на которое не обратил внимания до этого. Точнее, мне казалось, его там не было! Из ущелья веяло ледяным холодом. Те самые звуки раздавались эхом именно оттуда и уже приобрели немного иной тон. Я подумал, что это койот, но заглянув внутрь, отчетливо услышал плач грудного ребенка. Мурашки поползли по всему моему телу. Идти ли дальше или закрыться во внедорожнике и дождаться рассвета? Может, я покажусь кому-то глупцом, но что, если там необходима моя помощь? Не смотря на охвативший меня страх, я выбрал первое.
Проход в ущелье вел вниз по небольшому склону. Помощи от моего фонарика катастрофически не хватало: темнота в пещере словно пыталась задавить любой свет, проникающий в её владения. Чем глубже я заходил, тем холод был проникновеннее. Впереди мелькнуло белое пятно; я стал ускорять шаг, но оно внезапно скрылось, плавно уплыв влево. Меня пробрала мелкая дрожь то ли от страха, то ли от холода, то ли от всего сразу. Я до конца не понимал, что происходит: ноги слегка подкосило от испуга, а в груди ощущалось сильное напряжение, из-за которого было сложно дышать. Каждую секунду мне хотелось развернуться и убежать без оглядки.
Плач и крик зазвучали в ушах еще громче. Пятно вновь засверкало впереди: оно представляло собой очертания человека, но какие-то мутные. В темноте это напоминало испарения, поднимающиеся с поверхности земли. Звуки раздавались именно оттуда. Я даже не задумывался о том, с чего вдруг появился плач младенца в ущелье. Только два вопроса пульсировали в моей голове: я сошел с ума или это всего лишь сон? И серьезно казалось, что я действительно сошел с ума.
Машинально шагнул вперед и оцепенел. Явление, что я увидел, словно перекрыло мне кислород: жуткая растрепанная женщина держала на вытянутых руках окровавленного младенца. Она кричала в голос со своим дитя. Её лицо было до боли знакомое, будто мы уже где-то встречались. В ту секунду я не слышал и не чувствовал уже ничего, кроме мощного биения моего сердца где-то в области горла, а мозг дал единственную команду телу – бежать. Но я потерял сознание сразу, как только обнаружил, что выхода назад больше нет.
Очнулся на земле, а в глаза мои ярко что-то светило. Это был фонарик (вероятно, выпал из рук). Рядом поблескивали угли догорающего костра. Было все еще темно, а где-то далеко в этой темноте выли койоты. Голова болела так, словно по ней ударили дубиной. Я еле поднялся на ноги, направил свет фонаря на то место, где был вход в ущелье песчаника, но ничего не увидел, кроме сплошной стены. В ней не было даже дырочки. Мысли спутались, в голове рождались одни вопросы: куда исчезло ущелье, кто была та женщина с ребенком, и почему я оказался возле костра, а не внутри песчаника, где потерял сознание?
Мне не хотелось там оставаться ни на минуту: я быстро засыпал угасающие угли песком, сел во внедорожник и поехал прочь от этого места. Всю дорогу я убеждал себя, что это был страшный сон, перегрев на солнце, отравление, – да всё что угодно, но только не явь!
На подъезде к городу зазвонил мой мобильный телефон. После разговора я остановился и вышел из автомобиля. Услышанная новость подобно удару молнии пронзила меня насквозь, остановив мысли, дыхание, сердцебиение и всю мою жизнь в целом. Я издал такой дикий крик, с треском прорвавшийся из моего горла, словно достиг его эхом саму Вселенную. Казалось, той ночью Гранд-Каньон вместе со мной выл от случившегося в моей жизни горя. Минувшим вечером мою беременную жену насмерть сбил грузовик. С тех пор мою память преследует образ той женщины с младенцем на руках. И, наверное, не оставит до конца жизни.