Кабинет владельца частного детективного агентства
Он нажал кнопку громкой связи.
- Да, Виктор Михайлович.
- Светочка, позовите ко мне Танич.
- Хорошо.
Секретарша отключилась, а Виктор Михайлович, задумчиво, посмотрел в окно просторного кабинета. Он любил свою работу, в которой многого добился, любил свой кабинет с прекрасным видом на Москва - реку, любил коллектив своей фирмы, хотя и устраивал ему периодические разносы, потому что разносы эти он тоже любил. Он был дисциплинирующим фактором здесь, и он был здесь нужен, а он любил чувствовать себя нужным. Но иногда, вот как сейчас, накатывала какая-то мутная волна плохого предчувствия, как бы, ни с того, ни с сего. – «Давление что ли меняется? Нет, небо чистое… Да ладно, чего лукавить себе? Причём здесь погода?». - Дело не в погоде и не в давлении, а в просьбе старого сослуживца, которую он только что услышал по телефону. Простая просьба, стандартная, а сердце заныло – предчувствие, или интуиция, а может опыт, посылали ему отчётливые сигналы тревоги. – «Эх, сидеть бы сейчас на даче…»
На столе ожил селектор внутренней связи
- Да, Светочка
- Танич пришла
- Спасибо, пусть заходит.
Открылась дверь и в кабинет вошла невысокая складная женщина, лет тридцати-тридцати пяти. Как всегда, в сером деловом костюме, строгая юбка ниже колен, и строгий аккуратно застёгнутый пиджак. Никаких ярких деталей ни в одежде, ни в макияже (если он вообще был). Не красавица, но и не дурнушка, таких тысячи, пройдёт мимо и через пять минут, ты уже не сможешь её описать. Какая фигура, какое лицо, приметы, возраст? Ничего. Странно? Нет, не странно, таким и должен быть агент под прикрытием. Но служба уже в прошлом, как и у всех, кто здесь работает, а привычка быть незаметной осталась. Интересно, какая она дома? Он попробовал представить её в домашнем халате и не смог.
- Вызывали Виктор Михайлович?
- Да, проходи, садись.
Татьяна села напротив стола начальника, в свою очередь, рассматривая его – Плохо выглядит. Расстроен чем-то? Да, расстроен или озабочен. Интересно. Секретарша, сказала, что не в курсе зачем вызывает. Новое задание, или нет? С таким выражением лица новые задания не дают… Не уволить же он меня собрался…
- Отдохнула уже?
- Да, всё в порядке.
- Я слышал, вчера Трошин к тебе приходил. Зачем интересно?
- Сказать спасибо.
- И всё?
- И всё.
- А я думал, опять, уговаривал вернуться в управление.
Смотри-ка ты, ожил. И, даже, повеселел слегка. За этим, что ли позвал? Из-за Трошина? Нет, не из-за него. Так он, очевидно, к главному подступается. Не знает с чего начать. Что ж за задание такое, что требуется вступление?
- Ты им дело раскрыла, а они - «спасибо». Спасибо на хлеб не намажешь… Ну да ладно. Вот что я хотел сказать тебе, вернее рассказать. Даже скорее посоветоваться. Звонил мне, только что, старый сослуживец, с просьбой помочь в одном странном деле. У небезызвестного генерала ФСБ погибла или умерла, это уж как трактовать, единственная дочь. Обстоятельства смерти непонятны, хотя всё снято на видео камеру. Она плавала в бассейне в их загородном доме, потом вышла, вытерлась, легла в шезлонг и умерла. Всё. Ни следствие, ни вскрытие не прояснили ситуацию. Причин для смерти нет. Не было ни угроз, ни вредных привычек, ни сомнительных знакомств, и со здоровьем, тоже всё было в полном порядке. Со всех сторон всё хорошо, однако она легла и умерла. Официально всё закончилось, состава преступления нет, дела нет. Но. – Он сделал многозначительную паузу - Папа есть папа и он хочет знать причину смерти дочери. Поэтому обратились к нам. Более того, мой сослуживец, сказал, что нужна именно ты. – Он сделал ещё одну многозначительную паузу - Сказал, что у тебя уже был опыт расследования странных случаев. Так?
Наступила третья, почти театральная пауза, во время которой Татьяна обдумывала услышанное, а Виктор Михайлович пытался угадать её реакцию: - Сразу пошлёт к чёрту, мол, с ФСБ лучше не связываться или начнёт волынить? Если пошлёт к чёрту (а я бы точно послал), то какие у меня варианты, кому тогда поручить? Вариантов-то и нет… - Слава Богу эти размышления прервала сама Татьяна.
- Всё это очень странно… - наконец заговорила она. - Чтобы генерал ФСБ не сумел выяснить, что случилось с его дочерью… Может быть, не захотел? Или, ещё хуже, здесь есть какое-то второе дно, о котором вам не рассказал сослуживец. Какие-то внутренние тёрки, влезать в которые, очень опасно, всегда себе дороже выходит. Что касается меня, то никаких особенных дел я что-то не помню, всё как у всех.
- Ну не как у всех, не прибедняйся. Раскрываемость у тебя была будь здоров, прозвище ТТ, абы кому не дают. Почему ты уволилась, кстати? Перспектива роста, была отличная…
- Надоело, устала. Что касается прозвища ТТ, то это не название пистолета, как некоторые трактуют, это инициалы от Татьяны Танич.
Темнит, не хочет говорить. В который раз уже, не идёт на разговор об уходе из органов. Попытка выяснить причины увольнения через знакомых, в своё время, тоже ничего не дала – все, в один голос, в недоумении. Всё шло прекрасно, показатели одни из лучших, да что там – лучшие, и прозвище ТТ появилось как аналогия с пистолетом у которого отличная кучность стрельбы. И вдруг хлоп, заявление на стол. И никакие уговоры не помогли, да и уговаривать было некого, она, молча, положила заявление и ушла. И не просто ушла, а пропала на два года. Где была не известно. Потом без звонков, появилась в этом кабинете, с вопросом нужны ли сотрудники. Такие – всегда нужны. Даже раздумывать не стал, сразу отправил в отдел кадров. Более того уже несколько раз предлагал ей стать замом, всерьёз рассматривая её, на замену себе в перспективе. Но она, пока, отказывается, отшучиваясь, что не управится с большим мужским коллективом. Ха, ещё как управится, и уже управляется, чуть у кого проблемы бегут к ней, а не ко мне, как к маме, за советом или за помощью. Да, дела, но про фэсбэшника – точно. Если при его связях ничего не выяснили, то как сможем помочь мы?
- Тут ты права, если не справился папа, при всех своих возможностях, то чего он ждёт от нас? Скверное задание, но дело в том, что отказать в помощи я не могу. Они выбрали правильного человека, через которого обратились. Есть должок с моей стороны. Так что придётся тебе этим заняться.
- Надо так надо, это же не бесплатно? По хорошему, за вредность от общения с их братией, с них нужно брать по повышенному тарифу.
- Да, надо бы, конечно, только ничего они не заплатят ни по повышенному, ни по обычному, но это уже не твоя забота. За свою зарплату не переживай, а я с ними разберусь, потом. Вот тебе телефон помощника фэсбэшника, позвони ему, он должен помогать в оргвопросах. Попробуй разобраться, что там случилось. Меня держи в курсе расследования. Если почувствуешь опасность – не гусарь, бросай всё нафиг, и дуй сразу сюда.
- Поняла.
- Ну гуд, действуй. Накладные расходы, спец оборудование, дополнительные люди, если нужно – всё в рабочем порядке.
- Есть. Разрешите идти?
- Да.
Татьяна, легко поднялась и вышла из кабинета.
Татьяна Танич
Какая-то ерунда, здесь не сыщиков нанимать нужно, а врачей трясти. Так просто не умирают, молодые и здоровые люди. От того что врачи не могут поставить диагноз, не значит, что его нет. Также в приоритетном порядке нужно отработать версии связанные с наркотиками, или ядом… А почему нет? Если использован какой-нибудь экзотический яд, то его и не найдут, тут знать нужно что искать. Другой вопрос зачем бы это травить девочку экзотическим ядом? Ну как вариант, такое своеобразное послание папе…
В коридоре навстречу попался озабоченный Володя Васильев:
- Танич, здорОво, я как раз к тебе шёл. Сильно занята?
-Привет Володя, да, есть новое задание. А что?
- У меня угон в Западном округе, нужна помощь. Ты в УВД на Мосфильмовской знаешь кого-нибудь?
- Знаю, начальник там Фомичёв - говно редкостное.
- Это я тоже уже знаю, поэтому и спрашиваю.
- Понятно.
Татьяна достала телефон и стала искать нужного человека. Нашла, нажала кнопку вызова и, подмигнув Володе, обратилась к невидимому собеседнику.
- Игорь, привет это Танич. Да, да жива-здорова. Ты сам-то где сейчас всё там же на Мосфильмовской? А когда перевёлся? Фомичёв достал? Понятно, что-что возглавил? Понятно, поздравляю. – Володя с надеждой слушал разговор, и в очередной раз, удивлялся манере общения Танич. В нём не было никакой сюсюкающей нотки, свойственной женщинам, когда они что-то просят у дальних знакомых, ни тени на флирт или что-то в этом роде. Всегда всё по-деловому, четко, и даже слегка с высока, как будто, там, куда она звонит, только и ждут, как бы ей помочь. И самое интересно, что это так и есть, всегда после её подключений везде зелёная улица - да... с большими возможностями наша Танич. - Посоветуй к кому там обратиться за помощью. Мы сейчас по угону работаем в ЗАО, Фомичёву звонить, как ты сам понимаешь, бессмысленно. – Она показала жестом дать ей ручку и бумагу. - Записываю, поняла. На тебя можно сослаться? Спасибо.
Татьяна записала на клочке бумаги имя и телефон, и отдала Владимиру.
- На, скажешь, что от полковника Селиванова Игоря Сергеевича.
- Ого, ну с меня магарыч. Спасибо огромное. – Володя восторженно взял листочек с телефоном, - Как у неё так ловко получается? А с другой стороны, взять хоть меня, уж столько раз выручала, что стоит ей попросить о чём-то – в лепёшку расшибусь, а сделаю.
- Пока не за что благодарить, давай действуй - успехов.
Татьяна зашла в свой кабинетик и стала прикидывать с чего начать странное дело. – Вначале затребовать все материалы следствия, а потом навести справки о фэсбэшике или наоборот? Лучше, наверное, вначале навести справки о том кто он и что вокруг него творится, а потом ввязываться. Потому что, если начать с помощника, взять материалы следствия, засветиться рядом со всем этим, а потом выяснить, что от генерала нужно держаться подальше - отыгрывать назад может оказаться сложно. Но и затягивать с выяснениями нельзя. Когда это случилось, кстати? Время сейчас работает против меня, с каждым днём шансов отыскать какую-нибудь мелочь, которую никто не заметил, всё меньше.
В кармане зазвонил телефон, она достала его и посмотрела на номер. Странно неизвестный какой-то, кто бы это?
- Алё.
- Это Татьяна Николаевна Танич?
- Да, с кем разговариваю?
- Это помощник генерал полковника ФСБ Рыкова. Меня зовут Андрей, вас должны были предупредить по какому вопросу.
- Да, да. Я уже в курсе, одну секунду – Татьяна взяла бумажку с контактами, которую ей дал шеф и сверила с высветившимся номером на смартфоне, сошлось. – Да готова, слушаю.
- Когда Вы планируете приступить?
- Да, я уже приступила, сижу, намечаю первоначальный план действий и первым пунктом в нём – изучение всех материалов следствия, включая видеозапись смерти.
- Хорошо, это можно организовать.
- Отлично, дайте мне свою электронную почту и я вышлю список того что мне нужно. Записываю. Секунду ручка перестала писать.
Татьяна бросила ручку в корзину для мусора и стала рыться на столе в поисках другой. Нашла, потянулась за ней, но та, как на зло, скатилась на пол. Чертыхнувшись, она наклонилась с телефоном у уха, подобрала ручку, а когда вынырнула из под стола, обнаружила, что перед ней, стоит эффектная блондинка.
- Здравствуйте, я ищу госпожу Танич. Мне сказали, что…
В этот момент блондинка остановилась на полуслове и несколько секунд, с удивлением, смотрела на Татьяну
- Вы?
Татьяна, сильно смутившись, автоматически ответила:
- Да, это я. – потом спохватилась, и продолжила говорить уже в трубку – извините Андрей это я не вам. Я записала почту, и постараюсь всё прислать сегодня.
Пока говорила, показала неожиданной посетительнице на стул, приглашая её сесть, но та не стала этого делать, продолжая стоять и, с удивлением, рассматривать Татьяну. Танич тоже не отрывала взгляд от посетительницы, и заметив, что она не садиться, встала со своего стула, продолжая держать трубку у уха, очевидно, забыв о ней. Так они стояли несколько секунд, пристально рассматривая друг друга, пока посетительница, спохватившись, вновь не повторила свою просьбу:
- Я ищу госпожу Танич
- Здравствуйте госпожа Артёмова, я и есть Танич.
- Вы?
- Да, я.
Два месяца назад Танич
- Она хоть красивая?
- Судя по фотографиям, да, очень. А, какая ещё, может быть жена у олигарха?
- Старая, например. Сам крутит с молоденькими модельками, с женой, при этом, не разводится, да ещё ревнует её в придачу. Потому что западло ему, видите ли, что старая жена может гулять от него красавца нА сторону.
- Это да, только мне слово старая не нравится. Лучше говорить первая.
- Лучше, согласен, но сути не меняет
- Ещё как меняет, не спорь.
- Вы на себя что ли примериваете? Это зря, вы ещё… – Сергей повернул голову к Татьяне, собираясь сказать какую-то шутку, но столкнувшись с её серьёзным взглядом, тут же передумал.
- Правильно старлей, лучше не отвлекайтесь от работы.
- Ну а зачем сразу, так официально? Я ничего такого сказать не хотел.
- И это тоже правильно. Ну что, закрепил?
- Да.
Сергей закончил прикреплять миниатюрную камеру, к стволу дерева, которое, очень кстати, росло напротив подъезда олигарха Артёмова. Сергей и Татьяна, в робах озеленителей, абсолютно естественно вписывались в ландшафт, и, если смотреть со стороны, занимались уходом за группой деревьев, не привлекая ни чьего внимания. Татьяна достала из ведра с инструментами небольшой приборчик с экраном и стала проверять точность направления камеры.
- Да, отлично. Вот эту ветку подрежь немного и порядок.
- Я, всё-таки, не понимаю, зачем мы здесь её ставим? В доме наверняка полно камер, и в подъезде, и в квартире. Тут он и сам всё видит, да и жена, наверное, в курсе. Что она дура, что ли сюда любовников водить?
- К камерам в доме нам доступ не дали, а я хочу знать, что на самом деле происходит, и не со слов ревнивого мужа.
Татьяна ещё раз проверила обзор камеры.
- Всё, здесь закончили, пометь в графике и каждые два дня, как штык меняешь здесь батарейку, и скачиваешь видео. Сейчас едем к мастерской Артёмовой, а потом я хочу ещё успеть на Рублёвку, к их загородному дому.
Сергей присвистнул
- Может быть на Рублёвку завтра? Уже три часа дня, будет совсем поздно, а в мастерской работы много, там за десять минут не управимся.
- А тебе-то что? На свидание что ли опоздаешь?
- Типа того…
- Эка важность… Предупреди, что на работе задержишься и всё.
- Предупреди… - Сергей замялся. - Легко сказать…
- Что я слышу? Что за неуверенный тон? За тобой должны девчонки бегать, а не ты за ними. Хочешь, я позвоню ей, как твой начальник и объясню, что ты на важном задании?
- Ещё чего, это называется «Пусти козла в огород», сам разберусь.
- О-о. Она у тебя «Би» что ли?
Вопрос застал парня врасплох, он покраснел, и стушевался.
- Нет, нормальная. – Осёкся, понял, что сказал, и покраснел ещё больше. - Извините, в смысле не «Би»
- А чего тогда? Мне натуралки не нужны, не переживай, да я к тому же старая.
- Ну хватит уже, я не знал, что вы такая злопамятная товарищ майор.
- Я не злопамятная, но как говорят в таких случаях: - просто я злая и память у меня хорошая.
Они подошли к машине, загрузили в багажник инструменты, и туда же бросили робы озеленителей. Татьяна посмотрела на своего помощника, и опять сделала строгое лицо.
- Давай за руль, но не лихачить, ты уже не на службе, и объясняться за тебя, каждый раз, с гайцами мне надоело.
Сергей понял, что начальница не держит на него зла, и позволил себе немного пококетничать:
- Ладно-ладно, поедем аккуратно, но быстро.
Через полчаса они уже парковались возле здания на Вавилова, где располагалась мастерская жены олигарха Артёмова. Это был многоэтажный дом, построенный в позднее советское время специально для художников. Состоял он из просторных двухуровневых студий, с огромными панорамными окнами.
- Странно, почему она здесь арендует студию, а не сделала себе где-нибудь за городом? Деньги, наверное, есть для этого?
- Да, хороший вопрос, действительно местечко, скажем так, непрезентабельное. – Татьяна достала телефон и позвонила руководителю мобильной группы. – Володя, это Танич. Мы подъехали к мастерской. Сколько у нас времени?
- Часа два точно, круглый стол только начался. Артёмова сидит в президиуме в качестве докладчика. Кроме неё там ещё восемь человек, так что время у вас есть.
- Отлично, мы заходим. Что они там будут обсуждать хоть?
- Какую-то ахинею. Тема круглого стола: - «Как опознать современность в современном искусстве?»
- Чушь какая-то... А что вокруг Артёмовой?
- Народу толкается много, с некоторыми лёгкие поцелуйчики и обнимашки, но всё это несерьёзно. Она держит дистанцию, даже физически. А то, что чушь будут обсуждать это точно. Например, тут есть одна картина, которую я бы картиной не назвал. На белом холсте написана фраза, что «Эту картину художник написал собственной кровью». И всё, представляете?
- И что, правда, кровью написана?
- Не знаю, но похоже на то…
- Ну держись там и не отвлекайся на ерунду, смотри за объектом.
- Понял, понял.
- Всё отбой.
Татьяна и Сергей, в робах электриков, миновали пустой, захламлённый холл, потом поднялись на таком же грязном лифте на последний этаж и вышли в захламлённый коридор.
- Ну и ну, жуть какая. Здесь не мастерские художников, а какая-то общага, похоже. У кого-то вон кислые щи убежали и уже давно, воняет как в плохой столовке. Почему здесь такой срачь?
- А что, у вас в отделении, лучше что ли было?
- Лучше конечно.
- Да ладно, а не от вашего ли отделения гуляло видео по интернету, как из кабинета в коридор вышел мужик в одних трусах и помочился на пол? И это в разгар рабочего дня, хорошо хоть в коридоре, в тот момент, не было никого.
- Да у нас, но это всё-таки исключение из правил, и потом…
- Всё пришли, вот дверь её мастерской. Какие идеи, как будем открывать?
- Да, дверь приличная. А Замки? - Сергей со знанием дела принялся изучать дверь и замки. - Чиза, ну Татьяна Николаевна, засекайте время. Если не управлюсь за три минуты – неделю не буду превышать скорость.
Через десять минут бесполезных попыток открыть дверь с помощью набора воровских отмычек, у Татьяны закончилось терпение.
- Всё хватит, ты уже на три недели спокойной езды наработал, так и круглый стол закончится.
- Тут обманка, нашлёпка «чизовская», а замок, похоже, финский, да к тому же из редких, тут придётся повозиться.
- Не нужно. Учись старлей, как не делать бесполезную работу.
Она достала из кармана связку ключей и, отодвинув, Сергея в сторону, спокойно отперла замок. Дверь мягко открылась и они вошли в мастерскую.
- Так не честно, почему сразу не открыли?
- Зато ты получил опыт, который показывает, что лишний выпендрёж, чаще всего, бывает не на пользу.
- Где же вы взяли ключи? Вчера в офисе Артёмова стащили? Он же только наружкой сказал ограничиться.
- Как не стыдно? Стащила… Не стащила, а взяла, у его начальника охраны, с которым знакома ещё со службы. Почему он мне не отказал?
- Да, Вам никто не отказывает.
- А почему?
- Вы легенда.
- Сам ты легенда, сволочью не нужно быть и всё. Так, хватит болтать, записывай где мне нужны камеры… И о том что мы их тут ставим – никому ни слова. Понял? Для всех мы ставим только наружку.
- Понял, понял не дурак.
- Всё работаем.
На следующий день в кабинете у Виктора Михайловича.
- Докладываю: Организованы две мобильные группы, по два человека в каждой. Наблюдение круглосуточное, потому что Артёмова иногда работает по ночам. Ну, то есть декларируется, что работает, а что на самом деле делает, посмотрим. Также установлены камеры перед всеми объектами где она бывает: перед квартирой в Москве, где живет, перед квартирой мамы, перед мастерской и перед двумя загородными домами Артёмова. Во всех этих точках только на улице, потому что есть пожелание клиента ограничиться наружным наблюдением. Очевидно, во всех этих домах есть камеры и так, но нас туда пускать не хотят. Сами справляются. Начальник охраны Артёмова, Александр Демченко, мой старый знакомый. Я говорила с ним о ней и у него полная уверенность, что никаких любовников нет. Зачем наняли нас ему не понятно, возможно чтобы проверить, вернее, подтвердить, его слова. Ну, проверим. Со слов охранника отношения между супругами прохладные, но они и сразу такими были. Так что ситуация немного странная, зачем им понадобилось оформлять официальные отношения – вопрос. Ну ей понятно, закрыть финансовые проблемы, у неё мама была больна раком и требовалось лечение в Германии. Сейчас мама уже года два как умерла, а брак длится по инерции. Впрочем, возможно, что помеха разводу некий брачный контракт, по которому, если инициатор развода Артёмов, он должен выплатить супруге приличную сумму денег, кроме случаев связанных с изменой. Возможно, сейчас он эти «случаи» решил найти и, если их нет (что странно конечно, как у такой красивой женщины нет никакой интрижки?), то эти «случаи» будут сфабрикованы. Вот тут мы с вами и понадобимся.
- Да, похоже на то. Сколько они женаты?
- Четыре года.
- Детей нет?
- Нет, совместных детей нет, хотя у самого Артёмова есть, трое от первого брака. У художницы этот брак первый и своих детей нет. То, что она не родила от Артёмова странно, потому что первое, что делают молодые жёны, это рожают, пытаясь таким образом закрепить ситуацию.
- Да, согласен.
- Ну, наше дело телячье, раз заказчик просит порыться в грязном белье, значит пороемся. По первым дням наблюдения – ничего особенного. Она живёт по обычному расписанию. Утром пробежка в парке, потом фитнес зал, потом мастерская и, чаще всего после этого, – домой. Муж дома бывает редко и, есть ощущение, что верностью себя сильно не обременяет, но это не наше дело, естественно. Художницу это не сильно напрягает, да и вообще её мало что напрягает вокруг, она, действительно, увлечена своим делом. Так что у меня есть сомнения, что мы оправдаем надежды Артёмова. Завтра я сама похожу за ней хвостом, а там посмотрим.
- Понятно, действуй.
Наше время кабинетик Танич
- Вы Танич? Вы следили за мной по заданию мужа? И в фитнес клубе, тоже?
- Да.
- А где ещё?
- Госпожа Артёмова, вообще-то это служебная тайна и я ничего не должна Вам рассказывать.
- Конечно, конечно, и я не за этим пришла. Просто я не ожидала, что это Вы. Я хотела по благодарить Вас, я за этим и пришла, чтобы по благодарить… Я не хотела ставить Вас в неловкое положение, я… Ох я запуталась, извините. Но я Вам очень благодарна за спасение. Несколько дней, что я находилась под подозрением… это было ужасно. И такое впечатление, что все даже обрадовались, этому несчастью и обвинениям ко мне. Вы единственная кто … кто пришёл на помощь. Я хочу вас отблагодарить. Я, некотором образом, обеспеченный человек теперь. Чем я могу…
- Ничем, не волнуйтесь. Вашего спасибо – достаточно.
Они пристально смотрели друг на друга, а в воздухе витало что-то недосказанное, точнее, невысказанное. Обеим стало жарко, в маленьком кабинетике, но они не обращали на это внимание.
Зачем она пришла? Дать мне денег? Какой облом, но ведь пришла. Сама пришла, не зная, кто я и что я. Может быть, это судьба привела её ко мне? И что теперь делать? Вот она сидит напротив, красивая, сексуальная и притягательная. Взять да и сказать ей, что она мне нравится. Что будет делать? Как она к этому отнесётся? К сожалению, за несколько недель наблюдения за ней, я так и не поняла, что она из себя представляет. Удивительно, но факт - она, находясь под круглосуточным наблюдением, ухитрилась остаться загадкой, эдаким чёрным ящиком, в котором, я только догадываюсь, что находится. А не выдаю ли я желаемое за действительное, при этом? Вполне может быть, что мои догадки, это только мои догадки и не более того. И это проблема. Хотя, само наблюдение, доставило мне много удовольствия, да именно удовольствия, и если уж совсем откровенно - сексуального удовольствия. К сожалению, это не снимает вопрос – что будет, если я скажу ей, что я лесбиянка. Брезгливо поморщится? Особенно если узнает, что я наблюдала за ней в её самые интимные моменты. Что она скажет, если узнает, что я получала оргазм, наблюдая на ней, и вместе с ней? Бог мой, да у меня сердце сейчас выскочит, только от того что я стою и смотрю на неё, наверное, сквозь пиджак видно как оно бухает.
- А мне не достаточно, «спасиба». Я … - она запнулась, подбирая нужные слова, и оглядела комнату. - Здесь очень жарко и неудобно, мне нужно поговорить с Вами. Ещё в фитнесе я хотела с Вами познакомиться, но Вы не появлялись там последнее время, теперь понятно почему, о-о-о боже, я не об этом хочу… Можно я приглашу вас куда-нибудь вечером? Что вы делаете сегодня или завтра? Не отказывайтесь, прошу вас. Даже если профессиональные правила запрещают Вам общаться с… с.. клиентами… Я ведь уже не клиент?
- Нет, вы уже не клиент. Давайте сходим, куда-нибудь, здесь действительно неудобно. Можно и сегодня.
Это она меня на свидание приглашает, а я сижу, волнуюсь что ли? Ух, как девочка, честное слово. Почему язык-то еле двигается? А ноги, почему ослабли? Вот блин, мне сколько лет?
- Отлично, я знаю один приличный ресторанчик, давайте я заеду за вами вечером. Сюда удобно за Вами приехать после работы?
- Да, вполне удобно.
- Во сколько вы заканчиваете?
- Сейчас уже четыре, мне работы ещё часа на три, давайте к 19-00.
- Отлично, договорились.
Она поднялась и ушла, но остался запах её духов и приятная истома. Вот это да… Свидание, ну надо же. Или нет? Или это просто вежливость? Ну началось…, хватит анализировать и копаться. Ты довольна? Да. Ну и хорошо. Расслабься, давай за работу. А вдруг она предложит после ресторана поехать к ней? О, как сердце прыгнуло. Я готова к такому повороту, какое на мне бельё, кстати? Черный бюстгальтер и трусики, вполне приличные сойдёт, домой переодеться всё равно не успею. Боже что за мысли лезут? А если не предложит, мне самой предложить? Стоп, стоп, хватит фантазий, нужно отправить письмо ФСбэшнику…
Реставрационная мастерская два месяца назад.
- Как дела Семён Яковлевич? Двигается картина?
- Да, конечно, всё в полном ажуре. Вот полюбуйтесь.
Семён Яковлевич, седой интеллигентный еврей, профессорского вида (ну а какого вида ещё бывают интеллигентные седые евреи?) провёл Светлану Халитову в дальней угол просторного зала, и показал картину примерно 40 на 70 сантиметров, на которой был изображен пейзаж среднерусской полосы. Светлана стала внимательно осматривать её и особенно место подписи.
- Да, прядок. А через микроскоп?
- Пожалуйста, любое увеличение.
Он взял картину и перенёс её под микроскоп на соседнем столе. Включил свет и, немного повозившись с настройками, освободил место Светлане. Та, не садясь, наклонилась к окулярам микроскопа и через несколько секунд, удовлетворённо, сказала.
- Комар носа не подточит, подпись безупречно разорвана вместе с кракелюром. Поздравляю, то, что надо. Могу забрать?
- Да, можете забирать, всё готово.
- Что у нас ещё?
- Вторая работа сейчас у Тархановой, но она опять отвлекалась на какие-то дела, так что тут есть задержка. Тем не менее, и у неё работа почти закончена и, я думаю, к концу недели будет готова.
- Да я в курсе дел Лены, с этим ничего не поделать, ей иногда приходится отвлекаться.
- Да, да я понимаю, но дело даже не в этом, а в том, что она очень талантливый художник и в каждой её работе я вижу её руку, её талант, её темперамент. Это трудно объяснить, и на самом деле, к качеству её работы претензий никаких нет, но её мощная индивидуальность проявляется во всём.
- И что? Договаривайте до конца.
- А то, что ЭТО, в конце концов, победит её, и она займётся своим творчеством.
- Семён Яковлевич, что за еврейская манера ходить вокруг да около? Я вижу, у Вас есть какое-то предложение. Давайте выкладывайте.
- Эх, молодёжь, сразу всё подавай, без подготовки. В моё время, так дела не делались… Если хочешь добиться положительного результата в переговорах с евреями, нужно вначале поговорить о семье, о детях. Узнать, хорошо ли Сарочка учиться в школе, или успевает ли Аркашенька заниматься на скрипке, и учить английский. Потом обязательно справиться о здоровье мамы и пожелать ей долгих лет, потом… - Семён Яковлевич посмотрел на Светлану, и понял, что рассказать о кулинарных рецептах мамы, уже не получиться… - Хорошо, хорошо вот посмотрите.
Он подвёл Светлану к своему рабочему столу и взял с него одну из папок.
- Сейчас я покажу Вам несколько рисунков, а Вы попробуйте узнать художника. – С этими словами он открыл папку и достал из неё с десяток карандашных рисунков, которые разложил веером, поверх других бумаг на своём столе.
- Ни чего себе, да это же Филонов. Быть не может…
Светлана взяла один из рисунков и стала внимательно его рассматривать.
- Без вопросов это Филонов, один в один. Удивительно филигранная работа, я бы даже сказала - безупречно. Но есть два недостатка. Первый – это выполнено на современной бумаге, а второй – все рисунки Филонова известны, поэтому даже, если бы эти были сделаны на старой бумаге, выдать их за оригиналы всё равно не получилось бы. Все картины и рисунки Филонова находятся в «Русском музее» в Питере, куда их передала сестра художника, это известно всем. Сам художник за всю свою жизнь не продал ни одной работы, и не потому что не мог, а потому что не хотел и это тоже всем известно. На руках вне музея имеется толи восемь, толи одиннадцать рисунков, я не помню точно, и с ними связана мутная криминальная история, начавшаяся ещё в 1974 году, но точно то, что и эти рисунки тоже известны. Так что подделывать, что бы то ни было, под Филонова не имеет смысла – всем всё известно.
- Это понятно и я не для работы эти рисунки показываю, а в качестве образца, показать, что может сделать одна из моих студенток. Эти рисунки сделала Любочка Воронина, студентка третьего курса, после поездки в Питер. В Питере она вместе с группой однокурсников посетила Русский музей и слушала лекцию о гении Филонова. После чего, под впечатлением от его картин, нарисовала эти шедевры. Они не срисованы, они из головы.
- Этого не может быть.
- И однако, это есть. Перед нами гений или феномен, это уж как угодно. В плане собственных идей у Ворониной плохо, а вот если она увлекается каким-то художником, то ухитряется полностью вжиться в его манеру и, что гораздо важнее, в его идеи. И она способна создавать новое в стопроцентной манере художника. Вот, сами видите, сложнее Филоновских рисунков трудно что-то представить.
- Потрясающе, и Вы клоните к тому, что она нам нужна в качестве замены Тархановой?
- На перспективу да, и не в качестве замены, а в качестве хорошего дополнения. К тому же, пока речь идёт, только о рисунках, с живописью всё сложнее. Но если талант есть, то развить его дело техники и желания. Желание у неё точно есть, она из простой семьи, пришла действительно учиться, а не валять дурака. При этом не красавица и с личной жизнью у неё, тоже не ахти. Надеяться ей не на что и не на кого, и как бы цинично это не звучало, всё это нам на руку.
- Мне нужно на неё посмотреть.
- Вот, к этому я и клоню, а то «выкладывайте сразу, не тяните», тут обстоятельно нужно всё обдумать, и взвесить. Через неделю на их курсе должен был быть семинар о менеджменте, но лектор, на которого мы рассчитывали, не сможет прийти. Свинство, конечно, но спасибо хоть, заранее предупредил. Вот Вам бы там выступить и, заодно, присмотреться к Ворониной? Там бы, аккуратненько, и поговорить с ней в перерывчике, по душам. А?
- Так вот в чём дело… Вся эта история, только для того, чтобы сагитировать меня провести семинар?
- Нет, ну что Вы, просто так получается…
- Ладно, ладно, не выкручивайтесь, хорошо. Я приду. Что касается Тархановой, Вы не правы, она отвлекается не от лени или других увлечений. Это обстоятельства так складываются, что кроме неё некому закрывать очень сложные вопросы. Сами знаете, что после смерти моего брата нам пришлось хлебнуть лиха, и если бы не неожиданные таланты Лены, в умении разбираться с наездами на нас. Боюсь, как фирма, мы бы уже перестали существовать.
- Я понимаю, понимаю, но я старый человек и говорю всё как есть без политесов. Вы обе изменились, после смерти Гарика, особенно Леночка. Иногда от её взгляда у меня мурашки по спине бегут, а я много повидал. В далёкие семидесятые, а потом и в девяностые приходилось общаться с настоящими ворами в законе, одного из них по кличке Утюг, как сейчас помню, ой не зря ему эту кличку дали. Так вот уверяю, Тарханова на меня, иногда, нагоняет большего страху, чем они. Не сгореть бы ей…
- Об этом не беспокойтесь, она сильная, да и я рядом. Что касается семинара – есть какие-то вопросы, которые нужно осветить или в свободном стиле?
- Да, есть вопросы, сейчас я их найду. – Он покопался на своём столе, и выудил из бумаг два листочка. – Вот они.
Светлана взяла листочки и пробежала их глазами
- Чушь какая. Какое отношение это имеет к менеджменту? Кто это писал?
- Одна наша сотрудница с факультета, но если вы считаете это глупостью, никто спорить не будет, настоящего опыта работы с клиентами, а тем более галерейного опыта работы, у здешних преподавателей нет, поэтому и пригласили стороннего лектора.
- Ясно, я сама подготовлю вопросы и презентацию, которую потом раздадим студентам. Эти листочки можно выкинуть.
- Отлично, спасибо. Вы очень выручите нас.
- Когда и куда приходить?
Через два дня в МГАХИ им. В. И. Сурикова
В группу сокурсниц врезалась ещё одна подружка
- Девки, слушайте сюда, семинар по менеджменту будет вести не какой-то хрен с горы, а сама Халитова
- А кто это?
- Дура, это же известная галеристка.
Студенты наперебой стали обсуждать услышанную новость:
- Ого, это на неё два года назад покушение было?
- Не на неё, а на её брата и не покушение, а убили.
- Про брата я тоже слышала, но вроде и на неё было покушение
- Ну может быть, только говорят она сама перебила всех бандитов.
- Ну что за чушь? Откуда вы это всё знаете?
К маленькой группе подходили и подходили новые студенты
- Знаю, у меня знакомая в галерее работает, она тогда к Халитовой на собеседование приходила.
- И что? Тай ей сразу рассказала о покушениях на себя?
- Нет, конечно.
- А я слышала, что она красавица и лесбиянка и всё время ходит с отпадной красоты телохранительницей. Интересно, и к нам с ней придёт?
- Ой девки, я уже возбуждаюсь.
- Чо ты гонишь нам? Ты такая же лесбиянка как я балерина – это сказала, здоровенная девица, которой в пору гири тягать. – вот я лесбиянка.
- А чего тебе остаётся-то? С парнями тебе не светит, если только поймать, какого-нибудь заморыша, повезёт в подворотне.
- Что?
- Хватит дурить, одно и тоже от вас обеих, отойдите в сторонку и чокайте там друг другу.
- Да ты сама отойди, тоже мне командир…
- Когда семинар будет, я что-то не в курсе?
- Через три дня, после третьей пары в аудитории 42.
- Блин, у меня курсы по вождению будут. Чёрт с ними пропущу. На Халитову нужно сходить.
Деканат три дня спустя
К концу третьего дня учебное заведение бурлило в ожидании Халитовой, желающих попасть на семинар оказалось гораздо больше самых оптимистичных предположений.
Декан факультета живописи Латинский Виктор Максимович, взял чашечку кофе с подноса, приготовленного секретаршей, и с интересом посмотрел на Карташевича.
- Семён Яковлевич, родненький, Вы кого к нам пригласили? Такое впечатление, что к нам едет рок звезда. Мы уже поменяли аудиторию на самую большую, и то не уверен, что все желающие поместятся.
- Я сам не ожидал такого эффекта.
- Я слышал о Халитовой, но не представлял, что она такая известная личность. А уж то, что её наша молодёжь знает, совсем сюрприз. Оказывается, они хоть что-то знают. Как вам удалось её заманить?
- Случайно получилось, встретились в ЦДХ, я её знаю уже лет десять, перекинулись словцом, по старой памяти и я ей пожаловался на жизнь, что к студентам толковые и успешные люди из профессии не приходят. А с кого им брать пример? С бездарей что ли? А она, возьми да и согласись прийти к нам на замену.
- Да повезло. А что, правда, на неё было покушение два года назад, как сплетничают студентки?
- Про покушение на неё ничего не знаю. Знаю, что брата её убили, два года назад, но он к антикварному бизнесу сестры не имел никакого отношения. Он занимался строительным бизнесом и успешно, и видимо это кому-то не нравилось.
- Понятно, ну что делать время такое. Ладно, пойду. Нужно ещё кое-что успеть сделать до прихода Халитовой, вот ведь как, и я поддался ажиотажу, интересно.
Семинар Халитова
- Семён Яковлевич, вы же говорили, что будет человек тридцать? А мне кажется, что гораздо больше… Не уверена, что я справлюсь перед таким количеством народа - Светлана, с удивлением, смотрела на большую толпу студентов у входа в аудиторию.
- Вы, оказывается популярный человек, что поделать. Уверен, что справитесь. Они все, уже заранее, в восторге от Вас. Сдается мне, вам и говорить ничего не нужно, достаточно выйти и всё.
- А вдруг наоборот, все ждут от меня каких-то откровений, а я буду рассказывать банальные и прозаические вещи. И кстати, как же мне увидеть Воронину, не говоря о том, чтобы поговорить с ней?
- Что-нибудь придумаем. Сейчас уж делать нечего, давайте начинать.
Светлана прошла сквозь толпу студентов, приглашая всех в аудиторию, поднялась на кафедру, повернулась и молча, оглядела зал. Как ни удивительно, но этого оказалось достаточно, чтобы наступила полная тишина. Она улыбнулась произведённому эффекту, выдержала театральную паузу, и начала.
- Здравствуйте коллеги, спасибо, что собрались в таком количестве и надеюсь, что вам будет интересно. Разговор у нас сегодня, пойдёт о менеджменте, а в менеджменте самое главное общение с клиентами. Как правило, это продажи. Отсюда вопрос, какие способы продаж искусства вообще и живописи в частности мы знаем? Ну, кто мне назовёт способы продаж живописи? Смелее. – Она немного подождала, но тишину не нарушил ни один звук. - Нет идей?
Светлана намертво захватила внимание аудитории. Поразительно, казалось бы, ничего важного ещё не прозвучало, а признание авторитета было настолько сильным, что молодых и задорных слушателей охватила некоторая робость. Она поняла это, и ослабила хватку.
- Тогда подсказываю – один из способов продаж это галерейный способ. Да - да вот так просто. А вы думали я, сейчас, какой-нибудь марсианский назову? Нет, всё просто, потом остановимся подробнее, на тонкостях галерейных продаж, а сейчас перечислим следующие способы. Второй… - она опять посмотрела на аудиторию, втягивая студентов в процесс общения. - Ну как есть идеи? Нет? Второй способ - аукционный. Неожиданно да? – Зал выдохнул, повеселел и включился в совместную работу. Обстановка начала смягчаться, и настроение слушателей, из настороженного поменялось на рабочее. - Ну ладно, идём дальше. Это понятные и всем известные способы, но есть и третий – дилерский. Существует такая группа людей, которая называется - арт дилеры. Это люди сами по себе, у них нет картин, и у них нет денег, но. Но у них есть связи. Связи среди потенциальных покупателей, и связи среди галерей. И, конечно, у них есть знания. С одной стороны, они знают кому из богатых покупателей, в данный момент, что нужно, а с другой стороны, хорошо представляют в какой галерее, что есть. Знание, как говорится, великая сила.
Вот, три способа продаж живописи и других нет. У каждого из них есть свои плюсы и свои минусы. Начнём с галерейного способа продаж. Казалось бы, всё понятно - есть галерея, в ней висят картины. Потенциальный покупатель приходит туда, выбирает, и покупает. Так? Нет, совсем не так. Вернее, на дешёвых картинах – да, так. Они и висят на стенах, а вот дорогие картины на стены не вешают. Какие картины считать дорогими? Те, что стОят больше ста тысяч долларов. Следует оговориться, что всё, что я сейчас говорю, относится, в большей степени, к антикварной живописи. У торговли современной живописью, всё немного иначе, но это мы в конце обсудим, если останется время.
И так, что главное для покупателя?
Главное для него то, что он покупает нечто редкое и уникальное, что в общем-то правда. Картина это всегда индивидуальная вещь, за исключением сувенирных поделок, которых полно на Крымской набережной. Поэтому когда покупатель приходит в галерею, он хочет некоторого эксклюзива, и редкости. А то, что висит на стенах месяцами, и не продаётся, редкостью быть не может. Поэтому все приличные картины убраны в специальный чуланчик, красиво называющийся – запаснИк. И когда галерейщик видит, в пришедшем к нему человеке реального, серьёзного покупателя, а у них на это глаз ой, как намётан. Он говорит ему: - «Надо же, как вы удачно зашли. Вот только что принесли очень хорошую и редкую картину, я её даже выставить не успел. А как только выставлю, так её тут же с руками оторвут. Вам повезло, есть возможность всех опередить». – и показывает покупателю картину из запасничка. И всё. Все довольны. Покупатель доволен потому, что ему повезло и он покупает редкую вещь, а продавец доволен потому, что продал.
Аудитория слушала затаив дыхание, впитывая каждое слово и каждый жест…
Семинар группа студентов в центре зала
- Потрясающая, она просто потрясающая, хотя и не такая красавица, как говорили.
- Да, не модель, но стильная и шикарная
- А где же её телохранительница?
Воронина слушала сокурсниц и, еле удерживалась от того, чтобы не шикнуть на них. – «Вот курицы, им рассказывают серьёзные вещи, а они о чём думают? И при этом ничего не понимают в красоте – Халитова красавица, одни глаза чего стоят. А осанка, какая? Среднего роста, но держится так, что все вокруг кажутся шибзиками, просто мелочь пузатая. Вот это женщина... и умная, и властная. Ей хочется подчиняться. Ей и заставлять никого не нужно – скажет и все побегут сами наперегонки. Я точно побегу». – Она ревниво оглядела аудиторию. – «Пришли как в цирк, не слушать, а поглазеть. Сейчас начнут фыркать - «Фу какая гадость, сплошное купи-продайство, а мы тут все из себя цацы высоким искусством занимаемся». Ничем вы тут не занимаетесь, в лучшем случае будете пейзажики с берёзками рисовать, да на жизнь жаловаться… А вон там, с ней - успех, красивая жизнь. Вот к чему нужно стремиться». – Воронина, с наслаждением, смотрела на Светлану, и смаковала каждое её слово.
Халитова, тем временем, закончила общее описание второго, аукционного способа продаж и остановилась на сравнении его с галерейным.
- Так что же лучше для владельца картины, если он хочет её продать? Отнести картину в галерею или на аукцион? Однозначного ответа нет, и там и там есть свои плюсы и свои минусы. Перечислим плюсы в галерейном способе: первый и главный - если галерея не сможет продать картину, то никакого вреда от этого не будет. Кроме владельца картины и самой галереи, никто больше об этом не будет знать. Это очень важно, потому что в случае «не продажи» на аукционе, этот факт будет известен всем, кто следит за торгами. Но что ещё хуже «не продажа» попадёт в специализированные информационные базы. Скажу два слова об этом. В мире существует три специализированных сайта, которые собирают статистику аукционных продаж. Это американский Artnet, французский Artprice и как это не удивительно, российский Artinvestment, который специализируется на российских художниках, и в этой части далеко превосходит и Artnet и Artprice. Чем плохо то, что картина выставлялась на аукцион, и не продалась? Казалось бы, ну не продалась и ладно, в другой раз продастся. Ан нет, любой негатив, связанный с картиной, тут же влияет на её дальнейшую судьбу. Например, слух, что к подлинности картины есть вопросы, может поставить на ней крест, и владелец никогда не сможет продать её. Только слух, слышите - не факт. Почему? Потому что проблема подделок стоит очень остро, и люди бояться связываться с картинами, вокруг которых существует хоть малейшая неясность. А «не продажа» на аукционе сразу вызывает ряд вопросов, особенно если картина хорошая. Что не так? Цена завышена, или у профессионалов возникли сомнения в её подлинности? И этих двух вопросов достаточно, чтобы на всякий случай, в дальнейшем, картину не рассматривали в качестве покупки.
Означает ли этот жирный минус аукционного способа продаж, что с аукционами лучше не связываться? Конечно нет. Потому что максимальную сумму продажи владелец может получить именно на аукционе. На аукционе всё понятно и открыто. Вот каталог торгов, вот зал, в нём люди, которые пришли покупать. Ты и сам можешь прийти, и посмотреть, как будут, или не будут торговаться за твою картину. В галерее же, вы никогда не узнаете, за сколько они продали вашу работу. Галерея, когда берёт у владельца картину на реализацию, сразу обговаривает с ним её цену. Они спрашивают: - Сколько вы хотите получить за картину? Допустим, вы разбираетесь в этом, и называете сумму, например миллион. Они про себя прикидывают, что продать смогут за два, и соглашаются. Или наоборот понимают, что дороже чем за пятьсот тысяч никто не купит, и тогда говорят: - Нет, это сейчас дорого, за такие деньги покупателей нет, и после этого, предлагают - двести пятьдесят. Что вам делать? Как вариант, идти в другую галерею, и там повторить тоже самое, или плюнуть, и согласиться на двести пятьдесят. Что обычно и делают владельцы. После того как вы обговорили цену и ушли, галерея начинает показывать картину клиентам и за сколько её, действительно продаст, вам не скажет никогда. Может быть, в два раза дороже, а может быть в три. И не зависимо от того, за сколько будет продана картина, вы получите только заранее оговоренные деньги. Неожиданно? А вы думали галерея по-честному, возьмёт свою комиссию и всё? Да? Как бы не так, но в этом, и есть главная разница между двумя способами: галерейным и аукционным.
Халитова посмотрела на часы, и удивилась, что пролетело уже полтора часа.
- Ого, давайте сделаем перерыв на пятнадцать минут. Меня просили через час сделать, да мы с вами увлеклись немного.
- Не нужно перерыв, давайте дальше - донеслось со всех сторон.
- Ну, кому-то не нужно, а кому-то нужно. Коллеги – пятнадцать минут и мы продолжим.
Светлана вышла в коридор подышать, и её сразу обступили студенты со своими насущными вопросами:
- Что нужно, чтобы устроиться на работу в галерею?
- Как раскрутиться молодому художнику?
- Сколько стоит провести выставку?
- Где продавать свои картины?
- Как стать экспертом?
Вопросы сыпались, и сыпались без остановки. Сквозь толпу к Светлане протиснулся, Карташевич.
- Ребята, имейте совесть дайте отдохнуть лектору.
- Ничего-ничего, я не устала. Коллеги я отвечу на все вопросы не переживайте, но в аудитории. То, что вы спрашиваете, может быть интересно всем. – Она записала в блокнотик наиболее важные вопросы и, извинившись, отошла в сторонку, вместе с Семенном Яковлевичем.
- Ну как? Вроде нормально, слушают.
- Не то слово, фурор. Сидят как мышки, у вас большой талант выступать на публике. Так держать молодёжную аудиторию, дано очень немногим.
- Ну и хорошо. – Она посмотрела на часы – Пора продолжать. - И пошла обратно в аудиторию. Зал потихоньку заполнился.
- Мне в перерыве задали много интересных вопросов, давайте так: - я специально оставлю полчаса в конце для ответов. А сейчас отвечу на один важный вопрос, вот он: - Что нужно знать для того чтобы работать в галерее? Вопрос важный потому, что имеет прямое отношение к теме сегодняшней лекции. Ответ простой - чтобы работать в галерее, нужно знать художников и их творчество. Как правило, у каждого художника есть разные периоды его творчества: становление, расцвет и упадок. Имейте в виду, периоды эти не всегда связаны с возрастом. От того, в какой период создана картина, очень сильно зависит её цена. Яркий пример Лентулов. Один из главных художников авангардистов начала двадцатого века. А кстати, знаете, что на самом деле имеет значение во всей русской культуре? Мы ведь с вами привыкли гордиться своей великой культурой, и по праву считаем себя культурной нацией. А что на самом деле в мире, признаётся нашим, культурным достижением? Думаете Айвазовский, Левитан, Шишкин? Или возьмём шире – Пушкин, Чайковский? Ничего подобного, Айвазовских в Европе своих навалом. Прекрасных маринистов там хоть отбавляй, только стоят они там гораздо дешевле. Наша классика восемнадцатого девятнадцатого веков, это никакое не достижение, а копирование европейской школы. Все наши художники учились в Европе, писали на холстах из Европы и красками сделанными там же. А вот действительным культурным прорывом, был как раз русский авангард 1900 – 1920 –х годов. Яркие представители его: Малевич, Кандинский, Ларионов, Удальцова, Гончарова, Клюн, Лентулов и так далее. Вот это признаётся всем миром, и действительно являлось новым и прогрессивным, оказавшим влияние, на развитие всей мировой культуры. Как следствие, картины этих художников стоят очень дорого.
Но вернёмся к нашему примеру с Лентуловым, большинство его работ находится в музеях и все картины, что написаны им до 1920-го года стоят миллионы долларов. Одна беда, они крайне редко появляются в продаже. Их нет на рынке. И если даже, у вас есть эти миллионы, и вы захотите купить авангардную картину Лентулова. Вам это не удастся сделать. А вот то, что он создавал после 1920-го года, ни стоит ничего. Почему? Потому что он перестал писать авангардные работы, и стал обычным, скучным реалистом, каких много. Вот такие вещи при работе в галерее знать необходимо. И от вас будут ждать таких знаний, когда вы придёте на собеседование. Брать на работу человека, и потом заниматься его образованием никто не будет.
После того как вы устроитесь на работу, большую часть времени, вам придётся заниматься и исследованием творчества художников, и исследованием всего, что связано с картинами, которые вы продаёте. Потому что продаёте вы не столько картины, сколько истории с ними связанные. Картина, как и любая антикварная вещь, мгновенно поднимается в цене, если связана, либо с исторической личностью, либо с историческим событием. Ну, например, одна и та же шпага или табакерка, будет отличаться в цене в десять, а то и в тысячу раз, от такой же, если ею владел Наполеон. Смысл и движущая сила торговли антиквариатом в том, что люди хотят владеть кусочком истории, и готовы за это, очень дорого платить. Так же и картины, если с картиной связана какая-то история, или событие, или достижение, то это повышает её стоимость в разы.
Тут из зала раздалась скептическая реплика
- А, какие такие, особенные истории связаны с нашими картинами?
- Очень хороший вопрос, скептический, но хороший. Вы думаете, что, что-то интересное может быть связано только с мировыми зарубежными именами? Кто мне скажет, какие картины знают все?
Из зала тут же послышали названия
- Джоконда, Чёрный квадрат…
- Правильно именно эти две картины знают все. Думаю даже, что Чёрный Квадрат известнее Джоконды, но чаще всего в ироническом смысле. Даже скорее в нарицательном, хотя это очень ошибочное мнение, влияние Чёрного Квадрата на мировую культуру неоценимо. Но это настолько глубокий и долгий разговор, что лучше посвятить этому отдельную лекцию. А вот Джоконда, что в ней такого?
- Её написал Леонардо Да Винчи, а он гений.
- У Джоконды непонятно выражение лица.
- Правильно, кто это сказал? Поднимите руку.
В зале поднялась рука, и все головы повернулись в её сторону. – Да это всем известно. – Раздался тот же скептический голос, с другой стороны зала.
Светлана быстро отреагировала – Всем известно, но вовремя сказала только эта девушка. Как Вас зовут?
- Люба Воронина
Светлана внимательно и оценивающе посмотрела на Воронину, отметив про себя – «Надо же, как получилось, пришла посмотреть на неё и вот, она сама выделяется из всей толпы. Неплохо».
- Спасибо Люба, вы правы, именно в этом главная загадка Джоконды. Вопрос, над которым бьются искусствоведы: - Как она улыбается, скептически или приветливо? Ну, и конечно техника, в которой выполнен этот портрет, мягкость линий и так далее. Кстати, ещё одна загадка этого портрета в том, что Леонардо писал его пятнадцать лет, и так и не отдал его Моне Лизе. Насколько всё это правда, вопрос к тем самым искусствоведам и историкам, но согласитесь, что именно эта информация интересна людям, которые смотрят на портрет.
Теперь, что касается скептической реплики, относительно историй вокруг наших российских картин. Например, многие знают портрет «Марии Лопухиной» кисти Боровиковского, который висит в Третьяковке в Лаврушинском переулке. Но мало кто знает, что это не менее загадочный портрет, чем Джоконда. Во-первых, у Марии Лопухиной тоже меняется выражение лица. Во всех канонических описаниях она улыбается приветливо. Но это не так, иногда она улыбается скептически, а иногда брезгливо. Возможно, что степень настроений её улыбки меняется в зависимости от дня, когда ты на неё смотришь. Многие отмечают, что в один день она смотрит на тебя нормально, а в другой с явной неприязнью. Одно точно - освещение здесь ни при чём. Но это не всё, в отличии от Джоконды, загадки в картине не ограничиваются улыбкой. – Светлана повернулась к помощнику на компьютере, - вы можете найти в интернете изображение этой картины и вывести его на экран проектора?
- Да сейчас сделаю – он постучал клавишами клавиатуры и, через несколько секунд, на экране появился портрет Лопухиной.
- Спасибо. Ну что, как она смотрит на вас? – В зале зашушукались - Обратите внимание на розы возле её левой руки, на которую она опирается. Что мы видим? Они завяли. Это, мягко говоря, странно и совсем не характерно, для таких портретов. Портрет парадный, написанный ко дню свадьбы. В таких портретах, обычно, всё цветёт и благоухает. Более того, фон и окружающие предметы символические, и должны были подчёркивать, звание, красоту, богатство, и статус. А тут нА тебе, увядшие розы. Художник что-то почувствовал, предвидел, или назло чему-то, так поступил? Может быть, у него не заладились отношения с этой девушкой? Боровиковский, ведь, на тот момент, находился в расцвете творчества. Он сорокалетний успешный художник, от заказов нет отбоя, в том числе есть заказы от царской семьи. К тому же хорош собою, и наверняка привык к успеху у женщин, кстати, женат так и не был. А тут, возможно, что-то не задалось? Может быть поэтому, на него так неприязненно смотрит Мария Лопухина, которой всего-то восемнадцать лет? Загадка.
К сожалению, подробностей написания портрета нет. Но увядшие розы оказались пророческими, Мария умерла через три года после написания портрета. Ходили даже слухи, что это портрет забрал у неё жизнь. Правда, были и другие слухи, что это её отец, известный мистик и масон, сумел вселить душу умирающей дочери в её портрет.- Светлана обвела взглядом притихшую аудиторию, и продолжила. - А что же муж Марии? Говорили, что брак был несчастливым, и что именно это, явилось причиной её смерти – отсутствие любви. Сам муж тоже, ненадолго пережил свою жену, он умер через три года после неё, хотя был совсем не старый, всего на десять лет старше Марии. Ему было тридцать два года. По нынешним меркам – молодой человек. С чего бы ему умирать?
Светлана сделала эффектную паузу, и вопросительно осмотрела зал.
- Думаете это конец истории? Нет, это только начало. Портрет Мари Лопухиной очень быстро приобрёл дурную славу. По семьям стал распространяться слух, что стоит молодой незамужней девушке посмотреть на него, как девушка начинала чахнуть, и очень быстро умирала. Существуют, чуть ли не письменные свидетельства, врачебных заключений, подтверждающие десятки смертей молодых дворянок. Ажиотаж схлынул, лишь тогда, когда Третьяков выкупил портрет и повесил его в своём музее. Сейчас, вроде бы не слышно о его пагубном влиянии, но я бы сильно не советовала подходить к нему одиноким девушкам, особенно если они, только что расстались с любимым человеком.
В зале стояла абсолютная тишина, рассказ произвёл невероятно сильное впечатление, на аудиторию.
- Думаете это всё? Нет, опять не всё. Про художника забыли? Думаете, он счастливо отделался от этой истории? Нет, у него тоже всё пошло наперекосяк. Он с чего-то вдруг, увлёкся мистицизмом, вступал несколько раз, в различные секты и умер, в не очень хорошем душевном состоянии. Всё-таки, что-то случилось во время написания этого портрета.
Зал потрясённо молчал, переваривая услышанное.
- Ну что же, вернёмся к теме нашей лекции.
Слушатели недовольно загудели – и опять, тот же голос, но уже без скептической нотки, выразил общее желание – Ещё расскажите, что-нибудь такое.
- Ещё? Вот как. Всё-таки история увлекла вас? И я уверяю, что будь вы покупателем, Вы не задумываясь купили бы эту картину, заплатив раз в десять дороже. Хорошо, давайте продолжим. Все мы знаем мастера романтического пейзажа Саврасова. И конечно его знаменитую картину «Грачи прилетели», но немногие знают о другой его очень мощной картине - «Сухарева башня», которая находится в Государственном Историческом музее Москвы. И поверьте, это не менее загадочная картина, чем портрет Лопухиной. – Она ещё раз попросила помощника на компьютере помочь ей, найти и вывести на экран, картину.
Пока тот клацал мышкой и клавиатурой, Светлана продолжила.
- Два слова о самой Сухаревой башне. По общепринятой версии, её приказал построить Пётр Первый, в благодарность полковнику стрельцов Сухареву, за то, что тот, со своим полком, остался верен Петру во время стрелецкого бунта. Тут начинаются вопросы, и первый из них: – Так ли это? Потому, что Сухаревской её стали называть, уже после смерти Петра, а при нём её называли «Сретенской по Земляному Городу». Да и полк был расформирован, через пару-тройку лет, после бунта. Так что, первый вопрос: - Для чего построена башня, и почему так называется? С моей точки зрения, открыт. Второй вопрос: – Почему у башни, такая странная форма и цвет? А вот и картина Саврасова появилась на экране, спасибо. Посмотрите, насколько башня выделяется среди окрестных домишек. Только её высота, уже вызывала уважение – больше шестидесяти метров. Башня стала городской достопримечательностью, но очень скоро приобрела репутацию таинственного, колдовского места. Дело в том, что в верхних этажах башни, оборудовал свою мастерскую, небезызвестный Яков Брюс, соратник Петра, прозванный в народе чернокнижником и колдуном.
Есть несколько мест в Москве, связанных с деятельностью этого человека. Например, на пересечении Старой и Новой Басманных улиц, существует старинный особняк, на стене которого сохранилась странная ниша, в виде крышки гроба. В этой нише располагались вечные часы, изготовленные Яковом Брюсом. По легенде, за них не расплатились должным образом, и он проклял часы, сказав: - «Пусть они показывают только несчастья». С тех пор ниша окрашивается в красный цвет накануне каких-то катастроф или несчастий, а иногда на ней проступает портрет самого Брюса или изображение креста, с указанием, где спрятан клад колдуна. И тот, кто начинает искать этот клад, через некоторое время странным образом погибает.
Вернёмся к картине Саврасова «Сухарева башня». В ней, в полной мере отражены, все эти легенды и настроения. Посмотрите, насколько зловеще и таинственно, возвышается башня над домиками. А круг ворон над ней, ужас да и только. По легенде, именно в башне, Яков Брюсс спрятал свою чёрную книгу, которая открывала ему все тайны. Если вы думаете, что это сказки, то как объяснить, что Иосиф Сталин дал личное распоряжение снести башню? И никакие петиции архитекторов не смогли ничего изменить. Башню снесли. Но как? Как в то время сносили, например, церкви? Брали динамит, и взрывали. А тут? А тут разбирали по кирпичику, ряд за рядом. Почему? Потому что искали, эту самую книгу. И даже, говорят, нашли какие-то книги, но нужной, среди них не было.
Однако, это не значит, что книги нет. Её поиски продолжаются до сих пор, и есть основания думать, что в картине есть подсказки, о том, где она спрятана. Почему? Да потому, что Саврасов на себе испытал влияние проклятья. После написания этой картины, дела у него пошли плохо. Он начинает пить, его выгоняют из училища живописи и ваяния, где он служил преподавателем. И, в конце концов, жизнь его заканчивается в нищете и алкоголизме.
Светлана обвела взглядом притихшую аудиторию.
- Что нагнала на вас страху? Теперь в музеи ни ногой? Хватит страшных историй, давайте вернёмся к основной теме лекции…
Через час у выхода из МГАХИ
У выхода из института, на ступеньках, собралась небольшая группа студентов, поджидая остальных и, обмениваясь мнениями, о только что прошедшей лекции.
- Ну и ну, четыре часа вместо трёх, а как будто 10 минут прошло.
- Неужели правда всё, что она рассказала?
- Ты о картинах?
- Да
- Сказки конечно, но красиво.
- И страшно, меня прям пробрало, когда она о Лопухиной рассказывала.
- А кто-нибудь заметил, что она положила глаз на Воронину? Где она кстати?
- Вон она выходит. Воронина Люба иди к нам.
- Халитова на тебя обратила внимание, теперь держись.
Воронина покраснела, не зная, как реагировать.
- Да она на всех стреляла глазками, на меня тоже.
- Ой-ой, не воображай о себе.
Из дверей института вышла Халитова, в сопровождении Карташевича и декана Латинского.
- Светлана Сергеевна, мы надеемся на продолжении сотрудничества. Я понимаю, что при вашей загрузке не просто найти время для подобных лекций, но это так здорово и полезно, и главное интересно. Студенты в восторге. – Он повернул голову к группе студентов – Ребята вам понравилась лекция?
- Да-да ещё хотим.
- Вот видите, я вообще не помню, чтобы кого-то так провожали. А если бы, вы ещё взялись нам курс прочитать, часов на сорок-шестьдесят, было бы вообще прекрасно. Я берусь пробить двойную ставку, деньги маленькие конечно, но тем не менее…
- Хорошо я подумаю, мне тоже понравилось и я посмотрю, как лучше поступить. Всё, прощаемся, всего доброго.
Она пожала руки декану и Карташевичу, кивнула студентам, и пошла к ожидавшей её машине. Дверь открылась и из неё, навстречу Светлане, вышла черноволосая красавица. Светлана нежно чмокнула её в щёку, после чего они сели в машину и уехали. Студенты вытаращили глаза и несколько секунд, молча, смотрели в след уехавшей машине.
- Япона мать, вот это да.
- Что это было?
- Как пантера, гибкая и сильная.
- Я говорила вам, что она ходит с обалденной телохранительницей, а вы мне не поверили. Что убедились?
- И чё? Ты уже возбуждаешься?
- Не твоего ума дело.
- Она ей не только телохранительница, они точно пара, к бабке не ходи.
- Да, ещё какая пара…
- Заметили, как эта пантера зыркнула на нас? Я бы не советовала подкатывать к Халитовой…
- Пошли кофейку попьём. Воронина пойдёшь с нами?
Студенты, перебрасываясь шуточками, пошли в сторону Рогожского вала. Люба, ничего не ответила, продолжая стоять как вкопанная, и смотреть на то место где Светлана Халитова села в машину. – «Ну почему такая несправедливость? Почему? Чем эта, её подруга, лучше меня? Красивее? Да красивее, в сто раз красивее. Как они обнялись… Всё понятно, им больше никто не нужен. Боже! Ну почему ты так со мной? А эти суки ещё подкалывают: - «Халитова обратила на тебя внимание». Как же обратила… зачем ей такая уродка, как я? У неё и так всё есть: успех, богатство, любовь. А мне? Боже, что ты приберёг для меня?»
- Люба, хорошо, что ты здесь. Ну как тебе лекция? – Карташевич неожиданно оказался рядом с Ворониной.
Она посмотрела на своего преподавателя, хотела что-то сказать, но горло перехватило, а из глаз чуть не потекли слёзы. Помолчала, сильно выдохнула, чудовищным усилием воли взяла себя в руки, и выдавила – Очень понравилось. – Посмотрела на Карташквича, но тот, слава Богу, кивнул кому-то в сторону, и не заметил её состояния. А когда снова повернулся, она уже справилась.
- Ты молодец, Халитова тебя заметила. Я ей рассказывал про тебя, хвалил, и мы решили попробовать подключить тебя к настоящей работе. Давай два дня в неделю, после занятий, начинай приходить ко мне в мастерскую. Начнём с лёгких заданий, потихоньку полегоньку начнёшь втягиваться. Халитова даже зарплату обещала начислять за работу, хотя, я просил только о стажировке. Это очень хорошо… Только просьба, об этом не делиться с подругами в группе. А то начнутся склоки: - Почему её позвали, а не меня… И так далее. Договорились?
- Конечно.
- Ну и ладушки. - Карташевич попрощался и пошёл к метро.
А Люба осталась стоять и прислушиваться к своим ощущениям. – «Победа? Она меня заметила. И не только заметила, а выделила из толпы, и позвала к себе. Какое счастье, Боже, ты меня услышал. Как на качелях, только что летела вниз, и ух понеслась вверх. Это мой шанс, это мой шанс и я его не упущу. А как же эта красотка с ней? Взгляд у неё действительно жуткий. Посмотрела, словно насквозь прожгла. Зачем Халитовой такая жуткая подруга?» – Воронина снова проиграла в голове сцену встречи Халитовой и её красавицы, отчего внизу живота неприятно похолодело, и тяжёлой, холодной волной стало подниматься выше. Её, даже, зазнобило. – «Вот это да, надо присесть и успокоиться».
Она осмотрелась вокруг, увидела свободную скамеечку, подошла и тяжело опустилась на неё. – «Не паниковать, не паниковать, всё нормально. Всё нормально. Я справлюсь. Начну работать с ней, и этого уже достаточно. Достаточно? Пока да, но хочется… Чего тебе хочется, с такой внешностью? Дура. Тебе показали, каких она себе выбирает? У тебя нет шансов…»
Наше время Танич
Татьяна ещё раз просмотрела список документов, которые ей были нужны для изучения, перед тем как взяться за расследование:
- Видеозапись смерти.
- Материалы следствия, которые включают в себя:
1. Материалы вскрытия и заключение о причине смерти.
2. Медицинская карта и полная информация обо всех обследованиях, какие только были (психоневрологический диспансер, наркодиспансер, обращения к психологам).
3. Описание места происшествия (с детальными фотографиями, анализами проб воздуха и воды в бассейне, данные радиации места смерти и одежды).
4. Опрос свидетелей (родственники, друзья, одногрупники, коллеги по работе, соседи).
5. Полный биллинг телефона (звонки, услуги, передвижение) за неделю до смерти.
6. Основания в отказе в возбуждении уголовного дела.
7. Сводка происшествий в этот день по г. Москве и области.
8. Все фотографии, какие только есть в семье.
Да всё правильно – Танич отправила письмо по электронной почте. – Теперь пора подумать, к кому можно обратиться, по поводу самого генерала ФСБ Рыкова? В ФСБ у меня никого нет, вернее есть, но доверия к этим источникам нет, так, как непонятно чем закончится просьба. Помочь-то помогут, но потом опять начнут привлекать к своим мероприятиям, и не отвяжешься… Так, а что-то смежное, ФСО например? Там работает Валечка Савченко, давно не общались, матершинница знатная, но нормальная тётка, шустрая и если сама чего не знает, наверняка есть контакты в ФСБ. А что ей сказать, зачем это мне? Да как есть, так и скажу. Так, где у меня её телефончик-то? Только бы не поменяла. О, соединился, отлично.
- Валя, привет, это Танич
- Ёб твою мать! Сколько лет, сколько зим? У тя совесть есть? Давай рассказывай, куда пропала?
- Никуда не пропала, так… устала от МВД, поэтому отдохнула немножко. Сейчас работаю в частном агентстве у Рудкова.
- Ой, да ладно, устала она, я знаю из-за кого ты ушла - из-за Лебедевой. И зря. Послала бы её в жопу. Мало что ли баб вокруг приличных? Хоть бы я, например. Чего ко мне не пришла?
- Ты старая для меня.
- Тю, какая я старая? Я тебе сто раз говорила, что у хохлушек нет возраста. Не хочешь ко мне в постель, давай ко мне на работу, есть хорошее местечко. Нахуй тебе Рудков? Он жмот, а сейчас ещё и в оппозицию решил поиграться, политик хренов. Вас закроют на раз-два. Так ему мудаку и передай.
- Нет, уж извини, ничего я ему передавать не буду. В одну постель нам с тобой ложиться нельзя, покалечим друг друга. На работу, я к тебе не пойду, потому что быстро подсижу тебя, и ты за это начнёшь называть меня сукой.
- Точно начну, ну дак не подсиживай. Ладно, выкладывай чего звонишь, а лучше приезжай, примем по пять капель для здоровья…
- Нет, не обижайся не поеду. А помочь можешь. Мне дали задание расследовать убийство дочери генерала ФСБ Рыкова. Прежде чем ввязаться в расследование, мне нужно знать не пожалею ли я потом об этом. Что вокруг него сейчас? Вдруг тут политика или бизнес, тогда рядом находиться опасно.
- Ни хера себе Танич! – С чувством отреагировала на просьбу Савченко. - Дело говно и мужик он, тоже говно, как и они все там, впрочем. Не лезьте лучше, там без вас так копали-перекопали, что будь здоров.
- Это ясно, но моего Рудкова, взяли в оборот, не может отказаться, поэтому придётся покопаться и нам в этом…
- Херово, вот что. Ладно, я пошукаю по тихому и отзвонюсь тебе. Но за тобой будет должок. Поняла?
- Поняла.
- Сука ты всё-таки, если бы поняла, то уже ехала бы ко мне. Ну, едешь?
- Нет.
- Ох, я тебе это припомню. Всё пока, а то у меня дел по горло, а ты меня заболтала совсем. Жди звонка.
- Пока. – Танич дала отбой и заметила, что сидит и улыбается. – Обожаю эту хохлушку. Интересно как она догадалась про Лебедеву? Никто ведь не знал. Ну всё, сейчас полезут воспоминания. Чёрт, не вовремя, не вовремя, только успокоилось всё…
Четыре года назад Танич
Первый раз я её увидела, когда она пришла в наш отдел собирать информацию для брифинга. Только вошла, сразу стало понятно кто она. И хотя глазками стреляла во все стороны, но то, что мужики ей были по боку, видно было невооружённым глазом.
- Вы капитан Танич
- Да, а Вы?
- Старший лейтенант Лебедева, из пресс-службы. Мне к Вам посоветовали обратиться, как к главной, по громкому делу о серийном убийце Битцевского леса.
- Да, и что?
Этот вопрос был уже лишним, и ей и мне было понятно, чем закончится этот вечер. Это было как удар молнии, никаких шансов ни у неё, ни у меня. Любовь с первого взгляда в чистом виде. В школе такого не было. В себя мы пришли только у неё в постели, под утро. Не помню, сколько раз кончали до полного изнеможения. А потом запах кофе и снова секс, и ещё раз секс, и ещё… И так полгода. Пока меня не отправили в Питер на месяц, помогать ловить Питерского маньяка-водопроводчика. А я возьми, да и закончи там всё за неделю. Домой летела, как на крыльях, думала, сюрприз сделаю, не звонила. Села у подъезда и стала ждать с букетиком, и дождалась. Она приехала на машине с полковником Маркиным. Я подпрыгнула со скамейки, думала он сейчас уедет, и я вслед за ней вскочу в лифт, обниму, зацелую. Только он не уехал, а в обнимочку, поднялся с ней в квартиру, да и остался там до утра.
Почему я не умерла, тогда ночью, не понятно. Сидела на скамейке всю ночь, в каком-то оцепенении, никак не могла поверить, что это возможно. Утром они вышли вдвоем, она в спортивном костюме для бега, а он в форме, на работу. Очень нежно простились, всё никак не могли расстаться. Он сел в машину, а она побежала в парк…
Через три часа я обнаружила себя в нашем управлении, перед кабинетом своего начальника, полковника Маркина. В кармане пиджака, тяжело лежал заряженный пистолет. Точно знала, что сейчас сделаю, не было и тени сомнения или страха, только злость. Точно знала, что он там не один, и ждала, когда выйдет посетитель. Точно знала, куда буду стрелять ему, и собиралась высадить всю обойму, и высадила бы, да Бог уберёг. Селиванов зачем-то зашёл к нам в отдел и, проходя мимо, с одного взгляда всё понял. Все вокруг шли себе мимо и не видели, а он увидел, и понял, что сейчас произойдёт, опытный опер в прошлом - умница. Перехватил меня, и увёл, и ничего не стал спрашивать, только просил не пороть горячку. Выпили с ним бутылку коньяка, после чего я написала заявление, отнесла на стол в кадры, и уехала на два года в деревню, к бабе Оле. Там легче не стало, несколько раз надевала петлю на шею… Но не решилась. В последний момент представляла, как войдёт баба Оля и увидит меня в петле… Как ей жить потом здесь? Баба Оля старая, но неглупая, что-то заметила, и поняла, и полгода отпаивала меня какими-то травами. Читала заговоры и молитвы, парила в бане, и отливала ледяной водой из колодца. Вроде прошло… Вроде…
На столе зазвонил телефон внутренней связи, я вздрогнула. – Ну, что там ещё?
Наше время Танич
- Да?
- Татяна Николаевна, к вам приехали.
- Кто?
- Говорят, вы в курсе.
Татьяна услышала отдалённый разговор в трубке
- Как? Как представить? Артёмова?
- Я поняла, поняла, кто это. Скажи, что я спускаюсь. – Ох, как вовремя.
Татьяна быстро собралась и спустилась на первый этаж. Там уже собралась небольшая толпа любопытствующих зевак, посмотреть к кому приехала такая красавица. – Вот кобели, завтра проходу не дадут.
- Добрый вечер госпожа Артёмова, извините за опоздание.
Я прошла пост охраны, кивнула дежурным и мы вместе, направились к выходу. Я открыла перед ней дверь и, автоматически, придержала её за талию. Она заметила? Почувствовала моё прикосновение? Виду не подала, а вот меня пробрало. Я, очень даже, почувствовала её – гибкая сильная, горячая. Сейчас буду, как школьница стараться потрогать её? Ладони вспотели. Ну дела…
- Вон моя машина, здесь недалеко ехать, я уже заказала столик.
Мы сели в припаркованный Мерседес, очень дорогой и красивый с наружи и ещё более дорогой и красивый изнутри. Но внимание моё привлекал совсем не он. У Артёмовой, когда она села, за руль, очень эротично приподнялась юбка, показывая мне колени. О, мой Бог. Я, оказывается, ждала, и хотела этого. Вот сейчас поцелую её, и одновременно начну двигаться рукой, от колена в глубину под юбкой… Что будет делать? Очень хороший вопрос, но для начала нужно отъехать отсюда… Артёмова завела машину, и мы тронулись. Она повернулась с тонкой улыбкой. Перехватила мой взгляд на свои колени?
- Пять минут и мы на месте. Там разная кухня. Вы, какую предпочитаете?
- Всё равно. Готова положиться на Ваш вкус. – «О чёрт «положиться» двусмысленно прозвучало?»
- Ладно, тогда будем пробовать блюдо дня. У них там всегда что-то неожиданное и вкусное.
- Отлично, я голодная.
- Вот и прекрасно, тем более вам бояться нечего, есть можно всё.
- Это в смысле, что я не поправлюсь?
- Конечно. Так, как Вы занимаетесь в клубе - Вам поправиться не грозит ни при каких обстоятельствах.
- Наверное, но нормально потренироваться удаётся, далеко не так часто, как хотелось бы.
- Серьёзно? А фигура у вас ой-ё-ёй, закачаешься.
- Остатки былой роскоши.
- Завидую.
- Вы мне завидуете?
Месяц назад в фитнес клубе. Танич.
«Шикарный клуб, жаль, что только на месяц взяли абонемент. Ну, хоть так». – Я переодевалась в стороне от Артёмовой, стараясь не попадаться ей на глаза. – «Она меня, конечно, не знает, но и запоминать ей, меня ни к чему. А фигура у неё потрясающая, занимается собой в серьёз. Грудь, бёдра, длинные ноги, да плюс скандинавский профиль и прямые светлые волосы зачёсанные назад. Сто процентов в моём вкусе. Жаль натуралка, хотя я в этом, потихоньку, начинаю сомневаться».
Мы прошли в огромный зал. Она сразу направилась к нужным ей тренажёрам, а я стала осматриваться, аккуратно наблюдая за ней. – «Ни одного взгляда в сторону мужчин, а вот на женщин посматривает. И хуже всего то, что пару раз стрельнула глазами на меня. Теряю квалификацию, засветилась на ровном месте. Ну а как тут не засветиться, в зале почти никого нет. Ладно, с этим потом разберёмся. Может быть померещилось. Но она не может быть лесби, зачем она замужем тогда? Может быть БИ? Хватит думать о глупостях, следи лучше за ней, и не морочь себе голову. Что она делает?» – Татьяна, перевела взгляд на Артёмову. - «Спокойно занимается, сама, без тренера, видно, что выполняет какой-то комплекс, и работает по настоящему».
Никто к ней не подходит и не похоже, что она кого-нибудь ждёт. Хотя место в этом смысле злачное, обычное дело, когда какой-нибудь смазливый тренер крутит романы с подопечными дамочками. Но здесь этого, пока не видно. За эти несколько дней мы уже поняли, что в зале она проводит два с половиной – три часа, так что время у меня много, можно и самой размяться. Мой стандартный набор: пятнадцать минут разогрев, потом пятнадцать минут растяжка, потом тренажёры на верхнюю, или на нижнюю группы мышц. Я чередую верх и низ в разные дни, потом пресс и ноги, потом груша. Груша, а вернее набивной мешок, здесь, как раз есть. Я высмотрела его, на втором ярусе, там, где дорожки для бега и велотренажёры, и народу никого – то, что надо. Хоть бы она пошла туда, я бы постучала в охотку.
Через сорок минут Артёмова действительно пошла на велотренажёр, а я следом направилась к большой груше. Рядом на полке лежали перчатки для бокса и для смешанных единоборств на выбор. Я выбрала по размеру для смешанных и, изредка посматривая на Артёмову, начала отрабатывать серии: голова, пах, солнечное сплетение. Ногой маваши в туловище и тут же маваши в голову. Руки и ноги сериями по два три удара. Тело хорошо двигалось, удары получались плотные и агрессивные. Краем глаза заметила, что ко мне направился тренер, перекачанный малый, воображающий себя крутым мачо.
- Здравствуйте, красиво у вас получается, не хотите поработать в паре?
- Алекс не лезь, груша у неё уже есть.
Это сказала девушка бодибилдер в форме инструктора, которая тоже оказалась неподалёку. Её слова подействовали, незадачливый мачо стушевался, и безропотно уступил ей место.
- Здравствуйте, меня зовут Рима, я инструктор, не часто здесь встретишь хорошего бойца. Не хотите поработать в ринге? Это бесплатно. У меня час до следующего занятия, так что у нас есть время.
Какая хорошая инструктор, с мышцами конечно перебор, но гибкая и пружинистая. Правда что ли потанцевать с ней? А Артёмова? – Я посмотрела в её сторону, и Рима, зараза, перехватила этот взгляд, и сделала вывод. Правильный вывод сделала, зараза.
- Она только села и будет крутить педали ровно сорок минут. Никуда не денется, потом пойдёт в бассейн на тридцать минут и потом, на пятнадцать в сауну. Так что?
- Где ринг?
- Вот он.
Мы, оказывается, стояли рядом с ним. Ринг располагался за прозрачной дверью в прозрачной перегородке, и невидно его было только потому, что изнутри висели вертикальные жалюзи. Отлично, если их открыть Артёмова будет оставаться в поле зрения.
- Если хотите мы откроем жалюзи и …
- Да, так и сделаем. – Я не дала ей докончить мысль, что так я смогу присматривать за Артёмовой.
- Ок. Как вас зовут?
- Татьяна Танич. Можно просто Танич.
- Хорошо.
Она отперла дверь, и мы вошли в просторную комнату с рингом посередине. Рима на правах хозяйки шагнула внутрь, и придержала мне канаты.
- Спасибо
- Что предпочитаете? Бокс, тайку или без правил?
- Рукопашный бой
- Ок. Ударку или с бросками?
- С бросками.
- В контакт?
- В контакт.
- Ок.
Мы вышли на середину и, ткнувшись перчатками, в качестве, приветствия, начали кружить в ринге, прощупывая друг друга, лёгкими, короткими ударами.
«Молодец Рима, хоть и «качёк», а быстрая. Классного боксёра всегда видно по ногам, а у неё хорошие, лёгкие ноги, и она не застаивается на месте. Серьёзный противник. Всё что нужно у неё есть: отличная реакция, быстрые руки, и умелая работа корпусом. Нравится она мне».
Со стороны движения женщин, действительно напоминали танец, во время которого Танич, спокойно уворачивалась от ударов и, точно отвечая джебом левой в голову, не подпускала к себе Риму. Та в свою очередь, пользуясь тем, что была мощнее, постоянно напирала на Татьяну, выбрасывая большое количество ударов со всех сторон.
В какой-то момент, приучив Риму к тому, что она уходит от атак в сторону, Танич, вдруг, поднырнула, ей под руку и, присев на корточки, крутанулась волчком вытянув одну ногу. Получилась эффектная подсечка, к которой Рима оказалась абсолютно не готова. Её ноги оторвались от земли, и она со всего маху шлёпнулась на спину, с большой амплитудой полёта. Татьяна быстро перекатилась, и ударила локтем в солнечное сплетение, пытаясь добить противника, лежащего на спине. Но попала только в пол, Рима успела сдвинуться, и одним рывком вскочить на ноги.
«Ничего себе, какая проворная и очень опасная, если бы попала мне в солнечное сплетение, всё нокаут». - Рима стала осторожнее идти вперёд, не понимая на что ещё способна Татьяна. – «Уверенная и спокойная, видно, что опыт серьёзных боёв большой. Смотрит только в глаза, но видит всё и, похоже, что хороший накаутёр, удары очень плотные».
Бой продолжался, а к рингу начали подтягиваться зеваки.
Артёмова
Какая интересная новенькая, появилась…. Фигура – мечта, мышцы маленькие, но сильные, ничего лишнего - спортсменка наверное. В первый раз здесь, но точно знает что делает. Инструкторы, даже, не стали приставать и так ясно, что они ей не нужны. Прекрасная растяжка, мне до неё далеко. Сколько ей лет интересно? Тридцать - тридцать пять, не девочка уже, но в прекрасной форме. Неожиданно, пару раз, поймала на себе её взгляд. К чему бы это? Ну посмотрим, она хорошая. Вроде ничего особенного, точнее ничего броского, но чувственная и с большой внутренней силой. Ровные черты лица, короткие волосы, стянутые в пучок назад, красивая линия шеи, маленькая грудь с чёткими сосками, которые я вижу, даже, сквозь спортивный топ. Ровные спортивные ноги и великолепный пресс, с отчётливыми квадратиками, мне работать и работать над таким, эх.
Сделав свой стандартный комплекс упражнений, я пошла наверх к велосипедам и через некоторое время увидела её, точнее услышала. Она, тоже оказалась наверху и била в огромную грушу. Вот откуда такие мышцы, понятно. Понятно, что она профессиональный спортсмен, удары наносила очень умело и даже зло. Не позавидуешь тому, кто окажется на месте такой груши.
На удары новенькой среагировали наши боксёры. Первым пошёл к ней Алекс, но тут же получил отлуп от Багиры. Конечно, как же без неё? Меня кольнула иголка зависти, а может и ревности. Вот сволочь, как только появляется кто-то интересный она тут как тут. Ого, отпирает ринг, уговорила таки. Хорошо хоть жалюзи раздвинули, впрочем, теперь уже всё равно. Раз Багира взялась за дело, пиши пропало. Не пойду смотреть.
Мимо прошла группа не очень спортивных мужичков. – «Ну вот, потянулись на шоу бездельники».
Один из них крикнул кому-то вниз.
– Саша, давай сюда, Багира в ринге.
- Да чего там… Опять надаёт пендалей какому-нибудь новичку.
- Нет, нет, в этот раз, похоже, ей надают и против неё тоже женщина.
- Женский бокс? Бегу, занимайте места.
Очень быстро, возле стеклянной перегородки перед рингом, собралась значительная толпа зрителей. То, что там происходило, вызывало у них бурю эмоций. Они в унисон ахали и охали и даже хлопали в ладоши, после чьих-то удачных действий. – «Нет, это уже невозможно, пойду, посмотрю, что там происходит. Вот бы новенькая поддала Багире» .
Ринг. Танич
Бой шёл активно и с переменным успехом, Рима больше наносила ударов, но как только пыталась сблизиться, сразу нарывалась на приём или подсечку, после чего с трудом уворачивалась от добивающего удара. Артёмову стало не видно, потому что обзор плотно перекрыли зрители. - Ну и хорошо, исчез отвлекающий фактор, остался только ринг и хороший противник. После очередного удачного броска, я, почувствовала, чей-то пристальный взгляд, повернула голову, и тут же встретилась глазами с Артёмовой. Несколько секунд мы смотрели друг на друга в упор, и если бы ни кулак, появившийся у моего носа, неизвестно чем бы это закончилось.
- Не отвлекайтесь Танич, а то уйдёте с ринга со свёрнутым носом.
Мы продолжили, но этот взгляд я запомнила. И поняла? Да поняла, давно на меня так не смотрели. Это конечно приглашение к знакомству…
После боя, мы под аплодисменты, отправились в душ.
- Шикарно, Танич, просто шикарно. Вы отличный боец. Выступали в ринге?
- Нет.
- Откуда же у вас такая подготовка, если не секрет? Опыт боёв виден сразу. Я, например, профессионалка и регулярно выступаю на соревнованиях. В ближайшую субботу, как раз, будет ночь боёв без правил. Я там буду участвовать в среднем весе. Приходите, будет здорово. И кстати, я не встречала раньше бойцов с такой техникой. Что это?
- Это спецназ.
- Ого. И долго?
- Несколько лет.
- И были реальные задержания?
- Конечно, и, к сожалению, реальные смерти, а это сильно стимулирует хорошо заниматься.
Вырвалось похвалиться…, зачем я ей это сказала? Теперь выкручивайся.
- Но это всё в прошлом, сейчас спокойная работа в охранном предприятии.
- Понятно. Очень рада познакомиться. – Она посмотрела на часы. - Пойду, у меня сейчас группа по шейпингу, а так я готова работать с вами хоть каждый день.
- Это, наверное, дорого стоит?
- Договоримся, не переживайте.
- Ок.
Рима пошла в раздевалку, а я пошла к бассейну. Мышцы приятно ныли, сейчас спокойно поплавать самое то. – Чёрт, а Артёмова где? Совсем забыла, зачем я здесь… - Быстро осмотрелась по сторонам, заглянула в бассейн, и с трудом узнала её, в одной из плавающих. – Отлично, наши желания совпадают. Я быстро переоделась в купальник и, тоже, нырнула в воду.
Время потекло так же медленно, как я двигалась по свободной дорожке, не забывая, однако, посматривать на Артёмову, которая, в свою очередь, монотонно наматывала круги кролем. Через тридцать минут я совсем расслабилась, и начала думать, что это никогда не закончится, а ещё через десять, совсем было решила пойти, попросить слить воду, чтобы Артёмова наконец угомонилась. Слава Богу, этого не понадобилась, она всё-таки устала, и пошла греться в сауну. Я тоже вылезла следом, и пока прикидывала, куда пойти в сауну или сразу в раздевалку, откуда-то выскочила Рима.
- О Танич, ещё здесь, отлично, пошли в сауну погреемся.
Не дожидаясь ответа, она взяла меня за руку и повела, показывая дорогу. Это уже похоже на флирт. Ну а почему нет? Что меня не устраивает? Женственности маловато? Зато энергии хоть отбавляй. А с учётом того, что секса у меня не было очень давно, выпустить пар было бы неплохо. – За этими размышлениями, мы быстро миновали небольшой коридорчик, потом предбанничек и, скинув шлёпки, ввалились в тёплый полумрак. Сауна оказалась пустой, за исключением одного человека, Артёмовой, она сидела в самом углу эротично завёрнутая в полотенце. Чёрт, я опять про неё забыла, но сердце предательски ёкнуло, подсказывая, кто мне нравится на самом деле. Всё, Рима извини, но секса у нас не будет. Его и с Артёмовой не будет, к сожалению, но пофантазировать-то я могу? Мы сели на полку, Рима, опять же на правах завсегдатая, подкинула черпачок воды на камушки печки, и мы погрузились в отдых. Вдруг раздался волшебный звук. Голос? Да, это голос. Откуда интересно он идёт, свыше? Я открыла глаза, чтобы серьёзно посмотреть наверх, но быстро поняла, что голос идёт из угла Артёмовой. Она ко мне обращается?
- Это было невероятно, Вы обе выглядели как настоящие гладиаторы. Или гладиаторши? Не знаю как правильно сказать, не важно. Никогда не думала, что драка может быть красивой, но в вашем исполнении это было красиво.
- Потому что это была не драка, это был поединок. – Рима посмотрела на меня, ожидая, что я что-то добавлю. Но я промолчала. Нельзя этого делать, нельзя с ней общаться.
- И кто победил?
«У кого она спрашивает? Смотрит как будто на меня. И что делать? Фу… Слава богу, Рима начала отвечать».
- Это хороший вопрос. Скажем так, если бы мы были на соревнованиях, то по очкам победила бы… - она задумалась, подсчитывая очки. - Скорее всего, я. А вот если бы это было на улице, то госпожа Танич убила бы меня два раза.
- Три раза. – «Чёрт ну кто тянет за язык, а? Сиди молчи, нельзя втягиваться в разговор, нужно встать и уйти».
- Когда был третий? Когда я упала после первой подсечки? Но ты не попала в меня локтём тогда, хотя делала всё очень быстро.
- Нет, третий раз был в самом конце, когда я попала в солнечное сплетение. Потому что это был не конец атаки, а начало. От удара в солнечное сплетение ты опустила руки, и открыла шею, туда должен был последовать последний удар.
- Чёрт, три. Покажешь потом эту серию?
- Чтобы ты кого-нибудь убила в ринге?
- Не такая уж я кровожадная, я тоже умею вовремя останавливаться.
- Ок.
Артёмова с большим интересом слушала наш разговор и, даже, слегка подалась вперёд, от чего с её левой груди, чуть-чуть сползло полотенце, показывая радужку соска. – «Не нужно так явно смотреть туда, сейчас заметит и поправит, а я не хочу, чтобы она поправляла». – Но Артёмова, всё-таки, поймала мой взгляд, и посмотрела себе на грудь, потом закрыла глаза, и вернулась в свою томную позу. Полотенце поправлять не стала. – «Да, точно, это приглашение… Ну и что делать? Её муж поручил мне поймать её с любовником, а не стать им. Вот облом так облом».
- Так что Танич, будем заниматься? Я очень заинтересована и денег не возьму, потому что после нашего боя, ко мне на занятия по боксу ухе заполнились две группы. Представляешь? – Она ненавязчиво перешла на «ты» – За год существования секции в неё записалось четыре калеки, а после сегодняшнего боя двадцать четыре. Вот чем их нужно заманивать оказывается.
- Спасибо за предложение, но вряд ли.
- Как жаль. А что время неудобное? Я готова в любое время дня и ночи.
Я посмотрела на Артёмову. «Она поняла о чём мы? Я-то ещё как поняла. Да, Артёмова тоже поняла, и с интересом, смотрит на меня сквозь прикрытые веки, и с интересом ждёт, что я отвечу».
- Нет, увы. Работа такая, что сложно что-то планировать на перёд. Но как-нибудь при случае, когда понадобиться собрать группу, можем повторить спарринг для зрителей.
- Жаль. Но предложение в силе, если надумаете, то я всегда готова.
Месяц назад мастерская Карташевича. Воронина.
Сегодня должна приехать Халитова. Зачем интересно? Ну, а что тут такого, приезжает периодически, привозит работы на реставрацию, потом забирает. Правда, не очень понятно, зачем здесь, нужна я. Не такой уж большой объём работы, и Семён Яковлевич отлично справляется один. Разве что готовит себе смену, всё таки возраст, и поэтому меня натаскивает. В этом смысле, мне повезло, одно дело лекции и совсем другое живая работа. Есть и странные задания – рисовать на старой бумаге, в стиле старых художников. Он говорит, нет лучше способа почувствовать фактуру и свойства бумаги, чтобы набить руку и глаз, для работ связанных с реставрацией старой графики. Ну, может быть, тем более тут с моей стороны претензий нет, эта работа мне в кайф. Обожаю погружаться в стиль художника. Сейчас только закончила серию фирменных Малявинских баб в сарафанах - хорошо получились. Несколько рисунков, даже, с красками попробовала. Захотелось. И не плохо. А может она на моего Малявина приедет смотреть? Ох ты - точно. Значит, подойдёт, будет что-то спрашивать. А вдруг не понравится? – Она разложила на столе свои рисунки, и рядом положила настоящие Малявина. - Нет, не может не понравиться, абсолютное сходство. Руки затряслись, надо же. Чего я больше жду, что ей понравятся рисунки или того, чтобы посмотреть на неё, почувствовать аромат духов? Вот кто-то пришёл. Она?
Но вместо Халитовой в мастерскую вошла черноволосая красавица. – «Сволочь, вот кого я не хочу видеть. И почему-то боюсь её, боюсь её глаз, смотрит, как углём прижигает. Чувствуется угроза и в походке и во взгляде. Зачем она здесь?»
Тарханова поздоровалась с Карташевичем, и о чём-то стала говорить с ним в полголоса. Потом посмотрела на Воронину, и направилась к её столу. Молча, не поздоровавшись, подошла и стала рассматривать рисунки Малявина. Взяла в руки двух настоящих и показала их Карташевичу.
- Вот Малявин.
- Правильно. Что скажете про другие?
- Впечатляет.
- А я что говорил?
Люба с испугом наблюдала за этой сценой. – «Что происходит? Карташевич тоже её боится? Он перед Халитовой так не дёргается, как перед этой ведьмой. Получается она здесь главная? Бедный Семён Яковлевич и так небольшой, а тут совсем съёжился. Да и есть от чего, у меня самой волосы дыбом встают от неё. Жуткая и страшная. О, опять идёт ко мне».
Тарханова вернулась к столу Ворониной, и положила рисунки на место.
- Пусть сама найдёт.
Дверь опять распахнулась и в мастерскую, наконец, ворвалась Халитова. Обстановка сразу разрядилась.
«Слава богу, если бы ещё Тарханова ушла… Но нет, не собирается. О, надо же меня заметили» – Воронина встала со стула и стала шуршать бумагами на столе, как бы наводить порядок.
- Отлично, все в сборе. Здравствуйте Семён Яковлевич. – Посмотрела на Воронину. – Привет Люба. – Затем подошла к Тархановой и, нежно обняв её, поцеловала в щёку.
«Ну началось, вы ещё сексом тут займитесь». – Воронина не находила себе места. – «Что мне делать? Зачем я здесь?»
Халитова, не выпуская руку Тархановой, подошла к её столу и тоже стала рассматривать Малявина.
- Здесь только твои рисунки или есть Малявинские?
- Здесь есть два настоящих.
- Да? Ничего себе, я не могу определить.
- Вот эти мои, а вот эти два настоящий Малявин.
Халитова повернула голову к Тархановой – Ну, что я тебе говорила?
- Согласна - неплохо. Но делать следующий шаг я считаю рано.
Тут у неё зазвонил телефон, и она взяла трубку. - Ого, Сурен звонит.
- Да. Алё, Сурен. Говори громче, не слышу. Что? Это Сума Сурен, это не Заур. Алё. – Она переменилась в лице. Посмотрела на Тарханову. - Он ошибся, думает, что звонит брату, говорит, что ранен. Ты где? Поняла, поняла. Сиди там не дёргайся, я сейчас приеду. Никуда не уходи с места, я уже еду.
Она дала отбой и быстро нашла телефон брата Сурена, вызвала. - Блять, недоступен. – Тут она посмотрела на Воронину, от чего у той подкосились ноги, потом на Халитову.
- Выйдем в другую комнату.
Они вместе с Халитовой и Карташевичем перешли в другое помещение, но дверь прикрыли плохо.
«Что происходит? Что это за звонок? Кто ранен?» – Воронина подошла к двери и осторожно заглянула в щёлку.
- Что ты собираешься делать?
- Поеду туда и вытащу Сурена из передряги. Его в Ясенево подстрелили, и сейчас он залёг в развалинах аквапарка.
- Это не наше дело, пусть его банда выручает. При чём здесь ты?
- Это моё дело. Он мой друг и этого достаточно, я его не брошу.
- Ты совсем рехнулась? У нас своих проблем навалом, мне МВД дышит в спину…
- Вот именно, и если он умрёт, как мы сейчас будем искать замену?
- Я прошу тебя, не лезь. – Халитова прижала к себе Елену. – Тогда я тоже поеду с тобой.
- Нет, не может быть и речи. А вдруг стрельба? Лучше дай мне второй пистолет, где он у тебя? В машине? – Она достала свой из под куртки и проверила магазин с патронами. – Пошли быстро, времени нет.
Они вышли из мастерской, а Воронина подбежала к окну смотреть, что будет дальше. Халитова и Тарханова подошли к Лексусу Светланы, та достала из багажника маленький предмет, тоже оказавшийся пистолетом, и передала его Тархановой. Черноволосая красавица автоматическим движением проверила, что он заряжен и сунула его за ремень джинсов, прикрыв сверху кожаной курткой. Затем обняла Халитову, что-то прошептала ей на ухо, села в свою машину, такую же черную как она сама и уехала. Светлана постояла, провожая её взглядом, потом зябко обняв себя за плечи, вернулась в мастерскую. Несколько минут она стояла в середине мастерской, массируя себе виски. Потом подняла голову и посмотрела на Карташевича, который, как мышка ссутулился за своим столом.
- Вот так Семён Яковлевич, она опять отвлеклась от работы, придётся подождать…
- Я всё понимаю, конечно. Конечно, подождём… - И без перехода. – Это очень опасно, куда она поехала?
- Очень. С этим нужно заканчивать, у меня есть вариант крыши, которая будет решать такие вопросы, но она против, и я не могу её убедить… Времена меняются, на смену бандитам приходят менты, а на смену ментам ФСБшники. С ними не справиться…
За неплотно прикрытой дверью стояла Воронина и молилась. – Господи, хоть бы её убили, там. Хоть бы убили…
Ясенево. Тарханова.
«Поздно уже, начинает темнеть. Ещё немного и я его не найду здесь». – Она медленно ехала вдоль забора с разрушенным аквапарком, изучая обстановку. Возле одной из дыр в заборе, стояли два пустых черных джипа. – «Очень плохо, значит их больше четырёх человек. А может быть одна машина Сурена? Хорошо бы».
Тарханова проехала метров на сто дальше и припарковала машину у следующей дыры. Вышла, огляделась, и пролезла через неё к развалинам аквапарка. За забором оказалась огромная территория. Обрушившийся аквапарк, уже начали было, разбирать, да и бросили, оставив вперемешку горы битых кирпичей, остатки стен и ямы, наполненные водой. – «Как же его найти здесь? Может позвонить? Нет, нельзя вдруг он прячется, а звонок привлечёт к нему внимание убийц. Нужно дойти до первой дыры в заборе, и оттуда начать поиски».
Елена прошла метров двадцать, стараясь не шуметь, и ещё больше стараясь куда-нибудь не провалиться, когда увидела какое-то движение в глубине развалин. Она остановилась, и осторожно выглянула из-за куска стены. В её сторону двигались трое, один впереди, а двое, чуть сзади, что-то тащили. Не что-то, а кого-то. – «Они нашли Сурена, и тащат его. Куда?» - Бандиты стали обходить груду кирпичей, приближаясь к большому котловану с водой. – «Они его сбросить что ли хотят туда?» – Елена достала пистолет, сняла с предохранителя, и быстро пошла к ним навстречу.
- Эй, чего нужно? Здесь закрытая территория. Дамочка, я к вам обращаюсь. – Первый из бандитов пытался отвлечь её внимание, от своих подельников сзади, выдавая себя за сторожа. – Быстро уходите отсюда.
Когда он понял, что, приближающаяся к нему, девушка идёт не просто так, да ещё держит в руке пистолет, было уже поздно. Елена начала стрелять. Две пули попали в первого, а ещё несколько пролетели над головой у двух других. Атака была настолько быстрой и напористой, что первый упал как подкошенный, а бандиты сзади в панике, бросив ношу, прыгнули в канаву, спасаясь от выстрелов. Пока они там барахтались в грязи, Елена подбежала к краю обрыва, и не давая им опомниться, расстреляла из двух пистолетов, выпустив почти все патроны. Удостоверившись, что движения внизу больше нет, она повернулась к Сурену, и нагнулась, чтобы посмотреть, что с ним. И вовремя. Над головой просвистела пуля, это от первой дыры к ней бежали ещё двое, стреляя на ходу. Елена подняла пистолет, и выстрелила в ответ, от чего бандиты шарахнулись в сторону, и спрятались за ближайшие обломки. Тарханова осмотрелась, - «Хорошо, быстро обойти меня, у них не получиться». – И отползла от Сурена, укрывшись за кучей кирпича. Посматривая в сторону бандитов, вытащила запасные обоймы, и перезарядила пистолеты. Похлопала себя по карманам, но патронов больше не было. – «Плохо».
- Сурен, ты живой?
Сурен пошевелился, и что-то промычал.
- Сможешь переползти сюда?
Тут и бандит застонал, в которого она попала.
- О, и ты живой? Кто вы такие? Что вам нужно от Сурена?
Но вместо него стали говорить двое, что спрятались за стенкой.
- Ты сама кто такая, и зачем ты здесь?
- Меня зовут Сума, и я пришла забрать Сурена, Хочешь остаться живым, не мешай мне.
- Нас двое, а ты одна. Это ты уходи, Сурен должен нам много денег и это не твоё дело.
- Мне плевать, что он вам должен, я заберу его, а вы заберёте своего, пока он ещё дышит. - Она обратилась к лежащему бандиту. – Эй там, ты жив ещё?
Тот что-то неразборчиво сказал.
- Слышишь? Он ещё живой, но боюсь недолго. А те двое в яме готовы. Понял? Давай один за одного, я заберу Сурена, ты заберёшь своего - честный обмен.
- А мою руку ты не считаешь?
«Значит, я всё-таки попала в него, это хорошо».
- Нет, только головы.
Тут подал голос раненый бандит. Говорил с трудом, с одышкой, но внятно и приказным тоном.
- Серый, кончай базар. Делай, как она говорит, я её знаю. – и уже обращаясь к Елене - Сума, я знаю тебя. Зачем начала стрелять? Можно было спокойно всё обсудить, без стрельбы.
- А ты сам, кто такой?
- Сава Чигиринский, слышала?
- Ого, влип Сурен, крепко. И что же он натворил?
- Его ребята угнали машину не у того человека.
- И всего-то? Вся эта кутерьма из-за машины?
- Хорошая машина, дорогая – пол-лимона зелени.
- Действительно хорошая машина, но всё равно, я не дам его убить. Всё всегда можно решить спокойно.
- Это ТЫ мне говоришь? А кто только что двоих моих ребят завалил?
- Так получилось, извини. Я подумала, что вы хотите бросить его в эту яму с водой. Некогда было разговаривать.
Сава помолчал, а потом выдавил:
- Если честно – именно это мы и хотели сделать. – Ещё помолчал, что-то прикидывая про себя. - Ладно, забирай Сурена, мы с ним потом разберёмся, и уходи. Больше стрельбы не будет. Слышишь Серый, у меня две дыры в шкуре, и всё в крови. Не мешайте ей. – И снова обращаясь к Елене. – Ты одна здесь?
- Да.
- Как же ты его потащишь? Мои ребята вдвоем его еле пёрли.
- Как-нибудь справлюсь.
- Совсем больная, одна на пятерых мужиков. Зачем так рисковать?
- Потом обсудим это, давай выбираться отсюда. Береги силы, а то до больницы не доедешь.
- Согласен, давай выбираться…
Наше время ресторан. Танич.
- Вкусно, действительно вкусно. Но я так и не поняла что это?
- Я тоже, потом спросим у шеф-повара. А сейчас десерт?
- Можно. Но чего-нибудь лёгенького.
Артёмова подозвала официанта, попросила карту десертов и передала её Танич. Пока та выбирала, она внимательно рассматривала частного детектива: «Обычное лицо, худощавое, нос с небольшой горбинкой, твёрдый, волевой подбородок, волосы убраны назад в небольшой хвост. Глаза? Сейчас не видно какого они цвета, но взгляд… Когда она смотрит на тебя, и не только на тебя, а вообще вокруг, она все время всё анализирует – у неё цепкий взгляд. Да, правильное слово – цепкий. Уверена, что она уже всё посчитала, и сколько человек в зале, и сколько официантов, и, скорее всего, дала всем оценку, кто опасен, а кто нет». - Татьяна подняла глаза, и увидела, что Артёмова её рассматривает.
- Что-то хотите спросить?
- Да, расскажите мне, пожалуйста, как вам удалось помочь мне? Это ведь не служебная тайна?
- Думаю, уже нет. Следствие закончилось и вы здесь абсолютно ни при чём.
- Отлично, рассказывайте.
- Когда Вас арестовали, как главную обвиняемую в убийстве мужа… - Татьяна замолчала, соображая как продолжить. – Нет, проще начать с самого начала. Нас нанял следить за вами ваш муж…
- Что уже странно, он и так всё знал. Наши отношения были больше партнёрскими чем… - она остановилась, раздумывая продолжать или нет.
«Опа, как интересно, не решается продолжать. Значит нужно аккуратненько подтолкнуть» – Что значит партнёрские?
- Это сложно и я пока не готова…
«Стоп, давить нельзя, а то закроется, а мне бы не хотелось этого».
- Ок, поняла.
«Нужно срочно вернуть её к сотрудничеству». – Я продолжаю?
- Да, конечно.
- Все переговоры с нами вёл его Зам…
- Который из них, Шаталов?
- Да, Шаталов, вальяжный такой барин.
- Ну точно. Он и есть.
- Для заключения договора с нами у него были все нужные права, право подписи, заверенное приказом, и так далее. Тем более, здесь не было ничего необычного, стандартная практика для людей, из богатых кругов, сами они мелочью не занимаются - на всё есть помощники. В качестве такого помощника, к нам приехал Шаталов. Всё официально, как положено, между нашим агентством и одной из фирм вашего мужа, с формулировкой – «проверка безопасности перевозок», был заключён договор. Здесь тоже не было ничего необычного, как и то, что Зам на этом, немного погрел руки. Часть суммы перекочевала к нему в карман. В том, что задание не соответствовало формулировке в договоре, тоже стандартная ситуация, немногие мужья хотят выносить сор из избы и, в открытую, расписываться в потенциальной неверности жены. Не дай бог, попадёт в прессу, и начнут перемывать кости. Так что всё было как обычно. Единственное отличие было в том, что был запрет на установку камер внутри помещений, где вы бываете. Нужно было ограничиться, только наружным наблюдением. Мы списали это на то, что внутри и так есть камеры, и что там происходит, муж знает и без нас.
- Не было никаких камер нигде, в них не было необходимости… - Артёмова опять замолчала на самом интересном месте.
Танич выдержала небольшую паузу, вдруг продолжит, но увидев, что нет – продолжила сама.
- Так или иначе, камеры внутри мы не ставили, и сейчас понятно почему. Если бы мы это сделали, то это, точно, стало бы известно мужу, как и то, что нас наняли следить за вами, чего он не поручал. Через три недели наблюдений, мы пришли к выводу, что подозрения не подтверждаются, и сделали соответствующий отчёт об этом. Отчёт, естественно, к вашему мужу не попал. Для него мы проверяли безопасность, и соответствующий текст о проделанной работе, как и закрывающие акты, тоже были сделаны. Так что по бумагам, мы проверили безопасность перевозок, и никаких изъянов не нашли. А неформально, мы подробным образом составили график ваших передвижений, и именно это было нужно Шаталову.
- Зачем ему это было нужно?
- Для того, чтобы убить вашего мужа, в то время в которое у вас не окажется алиби. Потому что на вас, это убийство и должны были свалить, и у них это почти получилось.
- Какой кошмар, а какая польза Шаталову от убийства мужа?
- У Шаталова был давний роман с первой женой Артёмова. То есть, на самом деле, инициатором преступления был не Шаталов, а первая жена вашего мужа.
- Господи, ей-то зачем? Он же платил ей деньги – живи, радуйся…
- Это да. Все счета своей бывшей жены, ваш муж скрупулёзно оплачивал, да ещё давал сверху на безбедное существование, кроме… Кроме её трат в казино. А они были, и не малые. В конце концов, и эти счета тоже оплачивались, но каждый раз со скандалом, в надежде, на то, что постоянная нервотрёпка её остановит. Однако не останавливала. Ваш муж терпел это транжирство, до совершеннолетия детей и, как только младшей девочке исполнилось восемнадцать, он тут же отправил её подальше в Англию. А бывшей жене, очевидно, сказал стоп, и перестал оплачивать её проигрыши в казино. Оплачивать-то он перестал, только она не перестала играть, и очень скоро сумма долга превысила все её доходы. Её перестали пускать в казино, да ещё и насели со всех сторон, требуя выплаты долга. Что делать? Вот она и подбила Шаталова на убийство вашего мужа, чтобы после его смерти, получить деньги в качестве наследства, а убийство свалить на вас.
- А она могла что-то получить?
- Это я уж не знаю, но видимо, да, что-то причиталось. И это «что-то» стоило того, чтобы пойти на убийство.
- Ужас.
- Да это ещё что? Тут хоть повод серьёзный – деньги и немалые. Большинство убийств в нашей стране вообще бессмысленные. Бессмысленные по смыслу, извиняюсь за тавтологию, и бессмысленные по жестокости. Только в моей практике был случай, когда 45-летняя женщина зарезала ножом своего 52-летнего мужа за то, что он лежал на диване, когда она клеила обои. Её особенно возмутило, что он сослался на усталость, когда она попросила его помочь ей. И это не была семья алкоголиков, это была нормальная семья, они оба работали, имели сына 16-ти лет. По всем внешним меркам - абсолютно нормальная семья, а вот, поди ж ты.
- Ох, а вы работали в милиции раньше?
Так, это плохая тема, следующий вопрос будет: - «Почему ушла»? Нужно упредить.
- Да, но это тяжелая работа каждый день иметь дело с грязью, и ты либо измажешься, либо станешь законченным циником, либо уйдёшь. Я выбрала третье. В этом смысле, в частном агентстве сильно легче, а зарплата больше.
- Понятно. И что, в основном, приходится делать в агентстве?
- Проверка бизнес партнёров, супружеская неверность, поиск пропавших людей и конечно обеспечение безопасности.
- А убийства?
- Почти нет, если только милиция не справилась.
- Как в моём случае?
- Нет, в вашем случае они, как раз справились. Они нашли вас, и у них были все доказательства, что вы виновны. У них была видеозапись с нескольких камер, как ваша машина приезжает в подземный гараж вашего дома. Потом женщина очень похожая на вас выходит из неё, заходит в лифт и открывает дверь квартиры своим ключом. После чего заходит, и выходит из неё, и главное, что время смерти совпадает с этим посещением. Они естественно, допрашивают, и проверяют вас, и выясняют, что у вас нет алиби. Всё, дело раскрыто.
- Да, именно так и было. Как же вы сумели опровергнуть всё это?
- На ваше счастье, мы, по халатности, не сняли камеры, которые установили для слежки за вами. О чем не знали преступники. И что важнее - они не знали, где они висят. Поэтому когда я узнала, что вы главный и единственный подозреваемый, я проверила, живы ли камеры и что они наснимали. Камеры показали, что Шаталов, пока вы работали в мастерской, сел в вашу машину и поехал к вашему дому.
- Как он сумел открыть машину?
- Это совсем просто - вашу машину обслуживали сотрудники вашего мужа, вы ведь не сами ездили на ТО и прочее?
- Нет, конечно. Кто-то следил за этим, я даже не знаю кто. Со мной только согласовывали время, чтобы мне было удобно.
- Вот-вот, поэтому для Шаталова узнать, пароли, коды и прочее не составляло никакого труда. Второй дубликат ключей тоже хранился на фирме мужа, у диспетчера по автопарку, и Шаталов, конечно, знал где они лежат. Но всегда, даже в самом продуманном плане, существуют мелочи, которые всё сводят на нет. Так и здесь - по дороге из мастерской к вашему дому он подобрал свою любовницу, бывшую жену вашего мужа. Я проверила маршрут на станции обслуживания спутниковой сигнализации, которая стояла на вашей машине. На маршруте машина сделала странный крюк, и останавливалась, как раз под камерами одного из филиалов Альфа-банка. Там в службе безопасности работает один из моих бывших сослуживцев, с ним мы посмотрели запись камеры, и увидели, как в машину к Шаталову садиться его любовница, в одном из ваших платьев. В машине она надела парик, стала очень похожей на вас, и они поехали дальше. Когда следователи получили эти материалы, всё остальное было делом техники.
- А как же охрана? Куда смотрела охрана мужа? Перед дверью квартиры всегда стоит охранник, внутри нет. В квартире Виталий не любил посторонних людей, но снаружи-то всегда охраняли.
- Тут есть странность, согласна. Дело в том, что охранник оказался внутри квартиры, более того он был в ванной, принимал душ. Там его, бывшая жена и застрелила. А мужа она застрелила в спальне, очевидно, он спал. Я не видела места преступления, поэтому составить картину происшествия не могу. Со слов следователей, он был застрелен тремя выстрелами, и лежал раздетый возле кровати, очевидно, вскочил с постели, когда услышал выстрелы в ванной. Хотя, если бы он не был женат на вас, и не имел троих детей от первой жены, я бы подумала, что он и его охранник готовились, оказаться в одной кровати…
- Так, скорее всего и было, наш брак был фикцией. Ему он был нужен как прикрытие, своих тайных пристрастий. Мне был выгоден материально, так как он оплачивал все мои потребности. Вначале это было лечение мамы, а потом моих выставок…
«Слава богу, вот и ответ на все вопросы. Значит, у меня есть шанс».
- Понятно, ну это меня не касается, если вам так было удобно, то и слава богу. После того как Шаталова и бывшую супругу арестовали, они на перегонки стали рассказывать всё, чтобы свалить вину друг на друга.
- Ничего себе… А почему милиция не проверила маршрут машины?
- Охота была им напрягаться? Преступник у них уже был – Вы. А куда вы там заезжали на машине – какая разница?
- Получается, из-за обычной халатности, из-за камер, которые забыли снять, удалось раскрыть преступление и спасти меня?
- Получается так… Но как говАривал один мой знакомый: - «Случайность, это неосознанная закономерность».
- Что это значит?
- Пока не знаю…
«Всё я знаю, камеры я не сняла специально, но ей об этом знать не нужно».
Помолчали каждый о своём, Артёмова переваривала услышанное, а я с сожалением понимала, что если сегодня она меня никуда не пригласит, тот план «Б» в котором это сделаю я, уже не получится. Как после такого рассказа я могу пригласить её в постель? Никак. Нужно быть законченной сволочью, чтобы предложить это теперь. В любой даже самой вежливой форме это прозвучит как: - я вас спасла, теперь отрабатывайте… Плохо. Остаётся ждать. А ждать чего, кстати? Допустим, она уловила мой интерес и из благодарности пойдёт мне на встречу. Например, сейчас скажет: - «Дорогая Татьяна, поедемте ко мне, позанимаемся сексом в охотку, в благодарность за спасение». Мне это нужно? Точно, нет. Получается сегодняшний вечер по любому ничем «таким» закончиться не может – жаль. И кстати, а кто сказал, что она лесбиянка? Чего я тут себе фантазирую? Да, при определённом желании некоторые сцены в её мастерской, что я с таким удовольствием наблюдала, можно трактовать как интерес к женщинам. Да, некоторые её взгляды на меня, тоже можно трактовать как интерес ко мне. Ну, и что? А можно и не трактовать. Чёрт, я запуталась».
- Хватит о преступлениях, а то я смотрю, вы заскучали. Как вы относитесь к современному искусству?
- Никак не отношусь, если бы не вы, то я даже не знала, что оно существует.
- А мои картины видели?
«Что ей ответить? Сказать да. Тут же спросит где? А где я могла их видеть? Сама только что сказала, что искусством не интересуюсь. Сказать, что была в её мастерской? Нельзя, тут же у неё появится вопрос «Зачем?», даже если она его не задаст. Хорошего ответа на него нет. Так пауза затягивается, нужно что-то отвечать»:
- Да видела, в интернете смотрела.
- Это совсем не то. Живопись нужно смотреть живьём. У меня скоро выставка в ЦДХ, я вас приглашаю.
Слава богу, хоть куда-то она меня приглашает. Значит, всё не так уж и плохо.
- С удовольствием.
- Отлично. – Она порылась в сумочке и достала пригласительный билет. – Вот приглашение на вернисаж. Оно на два лица, так что можете прийти со спутником… или со спутницей.
Это прощупывание? Ей интересно есть ли кто-то у меня? Это хорошо.
- Спасибо, я приду одна. Это дата? Так это совсем скоро. Что из себя, представляют такие мероприятия? Я ни разу не была, и не знаю, что нужно одевать, что делать?
- Ничего не нужно. Я, к сожалению, ПОКА, небольшая знаменитость, чтобы у меня собралось много гостей, но думаю, человек сто будет. Кто-то из прессы, кто-то из покупателей, кто-то из галеристов. Все будут ходить, смотреть картины и говорить, как всё здорово, как всё талантливо. Но пресса потом ничего не напишет, покупатели ничего не купят, а галеристы ничего не предложат.
- Зачем же тогда всё это устраивать?
- Ну, может быть не всё так пессимистично, как я сказала. Кое-что, всё-таки напишут, особенно в интернете, и кое-что, всё-таки купят, особенно по мелочи. А без этого совсем пустота. Если сидеть в мастерской, только писать картины и не делать чего-то в этом духе, то тебя как бы и нет. Отсюда шумные скандалы и эпатаж - пресса любит скандалы. Если художник что-то отчебучит, например, походит голым на ошейнике, как собака. Все сразу напишут, что художник такой-то, вон чего учудил и, может быть, покажут его картины и, может быть, пригласят на ТВ или радио, где он поучаствует в какой-нибудь глупой дискуссии, но сумеет донести, что он молодец и, что у него в голове, что-то есть. А чем больше ты на слуху, тем больший интерес и к твоим картинам.
- Ох, как сложно.
- Да, в общем нет, не сложно. Вон недавно приезжал Дэмьен Хёрст, проводил открытые семинары. Знаете такого художника?
- Стыдно признаться, но нет.
- Наверняка знаете, просто ни к чему. Сейчас вспомните. Он прославился своей акулой в формалине.
- А, чучело акулы в таком стеклянном ящике?
- Вот-вот. Стеклянный аквариум с тигровой акулой внутри, все обратили внимание на акулу лишь потому, что она была продана на аукционе в 2004 году за 12 миллионов долларов. Именно сумма всех покорила и шокировала.
- И это понятно. Что тут такого сложного? Это ведь настоящая акула, не раскрашенный макет?
- Да, совершенно настоящая.
- Почему же так дорого? Тому, кто купил её за эти деньги, не пришло в голову самому купить акулу у рыбаков и положить её в формалин? Наверняка, сильно сэкономил бы.
- Дело не в трудоёмкости предмета искусства, дело в смыслах в него заложенных. Чучела делают ремесленники, а деньги, тем более большие, платят не за ремесло. Вон в магазине «Охотник», полно чучел, но миллионы они не стоят, потому что кроме смысла, что это чучело, другого в них нет. У Хёрста, эта работа называется: «Физическая невозможность смерти в сознании живущего». Из цикла мёртвые животные, в котором, кроме акулы, были сделаны ещё овца и корова.
- Интересно он живых животных убивал ради своих произведений?
- Нет, настоящая только акула. Её тушу он купил в Австралии за 6000 $.
- А продал за 12 миллионов?
- Да.
- Ловко.
- Да купил тушу за шесть тысяч, наделил её смыслом и продал за двенадцать миллионов. Если из двенадцати миллионов вычесть стоимость туши, то получим цену смысла в современном мире.
- Да уж.
- Я была на его семинаре, и получила огромное удовольствие. Херст не пустышка, у него действительно интересный взгляд на искусство, на художника, место и того и другого в современной жизни и их влияние на неё. Очень интересно и как результат – самый богатый современный художник. Его состояние оценивается в сумму, превышающую двести миллионов долларов, а может фунтов не помню, что в общем без разницы.
- А ваши работы дорого стоят?
- Они стоят столько сколько за них дают. Пока дают немного.
- Понятно…
Через час у подъезда Танич
- Спасибо что подвезли, всё было очень приятно, и вечер, и еда, и ваш рассказ об искусстве…
- С удовольствием продолжу нашу беседу на вставке, буду вас очень ждать….
Мы сидели в её машине, в пол оборота друг к другу, и в какой-то момент, мне даже показалось, что она наклонилась ко мне для поцелуя. Как заворожённая, я засмотрелась на её губы, но дальнейшего движения, с её стороны, не последовало, и с моей стороны тоже. Жаль, очень жаль.
- Договорились, всего доброго.
Я вышла из машины. – Почему ты её не поцеловала? Поцелуй - хороший вариант прощупать ситуацию. С одной стороны ни к чему не обязывает, а с другой очень многое может сказать. Как бы она среагировала на поцелуй? Если бы сидела пассивно, а тем более возмутилась – одно. Ответила бы на поцелуй – совсем другое… Да? Так просто? А если бы она возмутилась, что бы ты стала делать? Да ничего. Извинилась бы, и всё. Зато всё ясно и можно было бы закрыть тему, как впрочем, и в варианте пассивной реакции на поцелуй. А вот если бы ответила, то… - Танич глубоко вздохнула, и с силой выдохнула. - Да уж. Теперь чего рассуждать, поздно - уехала. Когда теперь представится такой момент… раззява. А куда она поехала интересно? В мастерскую? А вдруг? Поехать за ней, вдруг будет работать? Камеры на месте, за комнатку этажом ниже я заплатила сильно вперёд. Оборудование всё там, включай, смотри за ней, и оргазм обеспечен и ей, и мне.
Захотелось, сильно захотелось этого, соски стали твёрдыми и чувствительными. А вдруг не поедет, буду мотаться туда сюда или ещё хуже просижу там всю ночь в ожидании… Дома есть все видео файлы из её мастерской, которые я никому не показывала и которые заводят, сколько их не смотри. От одной мысли, что сейчас сяду перед компьютером, включу видео, раздвину ноги и опущу руку ТУДА - потемнело в глазах. Сумасшествие какое-то. Тебе сколько лет? – Пока задавалась этим вопросом, приехал лифт. Вошла, прижалась лбом к холодной стенке - скорей-скорей двигайся, а то прямо в лифте начну себя гладить… наконец-то приехал. Вошла в квартиру, сняла туфли и отправилась в душ. Там начала раздеваться перед зеркалом. Медленно сняла блузку и юбку, оставшись в одном белье, стала рассматривать себя. Соски просвечивали сквозь полупрозрачный лифчик. Красиво. Захотелось потрогать их и почувствовать насколько они чувствительные. Подняла руки и подушечками указательных пальцев, стала водить по соскам через ткань. Очень чувствительные. Расстегнула бюстгальтер, пошевелила плечами, и он упал на пол. Так же медленно сняла трусики, ТАМ всё горячо и влажно. Зашла в душ, включила воду, выдавила гель на руку, намылила ладони, и стала водить ими по всему телу. Заводит, ещё как заводит. Представляю, что мы вдвоём с НЕЙ в душе, и это её ладони. Одна рука оказывается между ног, а вторая остаётся на груди. Всё не могу больше терпеть. Движение руки между ног ускоряется, и в такт ему, пальцы другой руки покручивают левый сосок. Боже, Боже, сейчас, уже сейчас - теплая волна оргазма выгибает тело дугой. Я с трудом удерживаюсь за стены. Хорошо, о-о-о как хорошо. Но ещё хочу. Мало. Возбуждение не проходит. Вытираюсь большим махровым полотенцем и, завернувшись в него, иду к компьютеру – ещё хочу…
Три недели назад Третьяковка. Воронина.
Мир остановился, ничего неинтересно и выхода из этого нет. Те два часа, что Халитова ждала звонка своей ведьмы, будут ещё долго стоять перед глазами. Вот это любовь… Вот это чувства… Она ничего не делала, просто ходила из угла в угол, но это было так сильно, так трагично. Все нервы натянулись как струны, один шорох и порвутся. Она ждала звонка, и она боялась его. Господи, будет ли меня так кто-нибудь ждать? Она уж точно не будет, тут нет никаких шансов. Их связь не разорвать. Только зависть и боль, вот что у меня есть. Зависть, боль и ужас, что такого как у них, у меня не будет никогда. НИКОГДА. Потом звонок, я вздрогнула, Семён Яковлевич даже уронил что-то. А Халитова, когда увидела что это её номер, с таким облегчением и надеждой нажала кнопку телефона, такая тяжесть свалилась с её плеч…
- Да! Наконец-то. Всё в порядке? Слава богу. Сама не ранена? Не обманываешь. Фу-у-у, как я боялась за тебя, Господи, как я боялась. Где ты? Подольск? Понятно, сколько ещё будет идти операция? Понятно. Я сейчас приеду к тебе. И никуда больше одну не отпущу, слышишь? Никуда. Жди я еду.
И уехала, стремительная и счастливая. А я осталась… Ну почему её не убили?
- Люба не отставай.
Я вздрогнула и осмотрелась вокруг, мы проходили залы с живописью первой половины девятнадцатого века. Девчонки из группы уже входили в следующий зал Третьяковки. Я прибавила шаг, и почти натолкнулась на них в седьмом зале. Они остановились у картины Боровиковского «Портрет Марии Лопухиной».
- Правда, улыбка кривоватая какая-то.
- А по мне так нормальная.
- Да, и розы смотрят вниз, всё как говорила Халитова.
- Ой девочки, она сейчас так глянула на меня, что просто ужас.
- Чё ты гонишь опять? А? Глянула она на неё… Делать ей больше нечего.
- Вот только не начинайте опять, вы обе. Отойдите в стороночку и чегокайте друг другу сколько влезет
- А ты здесь главная, да? Может, это ты отойдёшь?
- Я так и сделаю, только вы ведь пойдёте за мной.
И они пошли дальше, а я осталась. Что она там говорила? Что Лопухина смотрит по разному? Я пару минут смотрела с одного боку, а потом сделал несколько шагов, чтобы посмотреть с другого.
- Вы ей понравились.
- Что? – я оглянулась на симпатичную девушку, которая стояла чуть в сторонке и тоже смотрела на портрет. – Что? Это вы мне?
Она засмеялась весёлым приятным смехом. - Конечно вам, больше здесь никого нет. А вот на меня она не смотрит совсем.
- Этого не может быть, портреты всегда рисуют так, что они смотрят на человека. Боровиковский один из немногих художников кто не только глаза умел рисовать, но и взгляд.
- Это уж точно, но прямо сейчас она смотрит на вас и очень приветливо. Мне даже завидно. Меня Мария зовут, я работаю в Историческом музее, а вы наверное студентка? Ваши подруги только что были здесь. На них она без интереса смотрела.
- Да, я заканчиваю третий курс МГАХИ.
- Понятно.
- Вы тоже слышали, что этот портрет смотрит по разному?
- И слышала и вижу, прямо сейчас.
- А ещё, он крадёт души…
- Только одинокие, она забирает одинокие души, и тот, у кого она заберёт душу, скоро умирает. У-у-у, - она тихонько завыла, имитируя приведение.
- Я засмеялась, это было очень весело и смешно.
- Я, тоже, слышала эту легенду. Жаль что это только легенда, я бы с удовольствием отдала свою душу…
- Что за глупости, зачем это вдруг? Я вижу у вас сейчас тяжело на душе, но уверяю вас, это пройдёт. Вы на каком факультете?
- Живопись
- О, художник? Завидую, мне пришлось стать искусствоведом. Художник из меня от слова худо.
- Ну пока ещё не художник, но стараюсь.
Незаметно мы вышли из музея и оказались возле какой-то кафешки, она посмотрела на двери, и предложила попить чаю.
- Зайдём? Расскажите мне, что вы рисуете.
Они вошли в кафешку, сели за столик и сделали заказ.
- Лучше всего у меня получается копировать классику. Сейчас сделала несколько рисунков Малявина, хорошо получилось. Нужно будет ещё пять-шесть рисунков большого формата сделать и частично с красками. Это у меня хорошо идёт, так что быть мне копиистом.
- Здорово, а я только в стиле Пикассо могу. Квадратные головы и кривые линии мой конёк. А ещё лучше Баския, я даже стрит-артом пробовала заниматься.
- Так это же здорово. Это, как раз, модно и стоит денег. А рисовать берёзки с коровками – полный отстой. Это никому не нужно.
- Это тоже никому не нужно, художником быть здорово, но тяжело. Сложно пробиться, везде нужны связи. Вон, стоит попасть к Гельману или к Салаховой и всё, что ни нарисуй, всё прокатит. К ним потусоваться приходят богатенькие люди, которым деньги не лезут в карманы. Что они им скажут, то те и берут. Но как к ним попасть? Я отправляла Гельману свои работы - никакого ответа. Делать выставку самой – очень дорого, мне год нужно будет ничего ни есть, ни пить и то не накоплю.
- Нужен спонсор.
Надо же, в первый раз знакомлюсь с кем-то на улице. Она ничего миленькая, правда, худенькая и бледная, но зато живая и приятная. Может быть, бог опять меня услышал? Чего я заклинилась на этой Халитовой? - Сердце предательски ухнуло вниз. – вот зараза, только вспомнила и сразу всё хорошее настроение улетело.
- Ты мне не сказала, как тебя зовут?
- Люба, Люба Воронина.
- Дай мне свой телефон, буду звонить тебе, когда станет одиноко.
- Зачем ждать этого, так звони. Сходим куда-нибудь, как сейчас. Мне понравилось.
- Отлично, мне тоже. – Вдруг она потянулась и поцеловала меня в щёку. Какие губы нежные… - я совершенно свободна, особенно сейчас. А если любишь привидения, я могу провести тебя ночью в Исторический музей. Вот где полно привидений. Я сама видела несколько раз что-то. Жутко, но прикольно.
- Да? Это здорово. Там же у вас «Сухарева башня» Саврасова висит. Небось, дух Якова Брюса летает рядом.
- Нет, Брюса не видела, но картина правда страшная.
- Правда? Я живьём её не видела ни разу.
- Вот как… А хочешь?
- Интересно, конечно.
- Что сегодня вечером делаешь?
- Ничего вроде…
- Я сейчас в ГИМ как раз иду, и если на вечер планов нет – приходи. Пошатаемся по музею вместе, а если повезёт, то и картину посмотрим.
Люба с недоверием посмотрела на свою новую знакомую.
- Было бы здорово, а как пройти?
- Сегодня четверг и музей работает до девяти вечера. Подходи к главному входу в половине девятого, я выйду и проведу тебя. Потом, когда все разойдутся, походим одни.
- А можно? Охрана не выгонит?
- Я предупрежу их, что мы погуляем, не беспокойся.
- Хорошо.
Наше время. Танич, в кабинете загородного дома Рыкова.
Кто этот человек напротив меня? Что из себя представляет? Седой, хотя старым назвать нельзя, лет пятьдесят-шестьдесят. Интеллигентное и даже интересное лицо, но крайне неприятное. Есть в нём отчётливая надменность. Сидит, молчит, а я как будто слышу: - «Я всё, ты ничто. Я говорю, ты слушаешь. Я могу всё, а ты ничего. Я главный, а ты всегда дура». Я для него мелочь, как и все остальные, по странной случайности, попавшаяся ему на глаза. Сидит, смотрит, взгляд отстранённый, рассматривает меня, как насекомое. Наверняка, досье прочитал вдоль и поперёк, чего смотреть-то? Очень тяжёлый человек и не стремиться выглядеть лучше. Пофигу ему на то, как он выглядит. У него важные дела, а мы его отвлекаем. Хотя тут как сказать, в данном случае не мы его, а он нас, да что там нас – меня конкретно, отвлекает на свою прихоть. Так, пора эти гляделки заканчивать.
- Вам есть, что мне рассказать, прежде чем я приступлю к изучению материалов дела?
- Почему вы уволились из МВД?
«Опа, так я на допросе, оказывается. Забавно. Придётся расставить точки над i, может и к лучшему, что так сразу».
- Это не ваше дело.
Лицо генерала, изменилось, желваки слегка заиграли, а прищур глаз стал жёстче.
«Надо же, удивился. – Татьяна внутренне напружинилась. – А чего ждал интересно, задушевного рассказа?»
- Теперь моё. – Тон стал угрожающе приказным, таким голосом хозяин собаки, отдаёт команду: - К ноге.
- Понятно, тогда я, пожалуй, пойду. Мне ошибочно сказали, что нужно помочь в расследовании смерти вашей дочери. Но раз это не так – прощайте.
Я поднялась и направилась к выходу. Серьёзно направилась, не для видимости - я действительно намерена уйти. В гробу я видала и его самого, и его расследование, не хватало ещё, чтобы он копался в моей жизни – козёл.
- Я вас не отпускал. Вернитесь и ответьте на вопрос.
«Ах, вот как, крутой, значит? Сейчас я тебе устрою». – Я резко развернулась и стремительно подошла к нему. Наклонилась почти вплотную, и твёрдо спросила. – Ты убил свою дочь?
Генерал опешил, но быстро пришёл в себя:
- Что? Что ты себе позв…
- Говори, ты или нет? За то, что она лесбиянка убил? – В его взгляде появилась растерянность. - За это убил её?
Он переменился в лице, взгляд опять изменился, стал бешенным и затравленным одновременно. – «Надо же попадание. Надо дожать».
Генерал резко поднялся со стула, и оказался выше Татьяны на голову.
- Что ты несёшь? Ты… - он шагнул на неё, и замахнулся.
В этот момент Татьяна сделала шаг в бок, и ударила пяткой ноги под сгиб обеих ног сзади, чем подкосила ФСБэшника так, что он брякнулся перед ней на колени. Потом быстро зашла за спину и перехватила горло удушающим приёмом. Генерал попытался вырваться, но Татьяна упёрлась ему коленом в спину, и сдавила горло удушающим ещё сильнее. Он захрипел, но дёргаться перестал, потому, что после каждой попытки вывернуться она сжимала хватку. Танич выждала секунду, и чуть ослабила захват.
- Говори сука, ты убил?
- Пусти, пусти нечем дышать. Нет не я, не я…
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него влетели двое охранников, вытаскивая на ходу оружие.
Татьяна, не обращая внимания на охрану, продолжала давить на генерала:
- Повтори, не слышу. Знал, что она лесбиянка?
- Да, знал.
- Ты за это её убил?
- Нет, я не убивал.
Татьяна сильно оттолкнула его коленом в спину, и ФСБэшник мешком повалился на пол. После чего выпрямилась и твёрдо пошла на выход. Охранники с ужасом смотрели на происходящее, но мешать ей не стали.
- Я тебя уничтожу, тебя и твоего Рудкова… - хрипел генерал, пытаясь подняться, но это давалось ему с трудом.
- Пошёл на *** мудак. – Татьяна поравнялась с одним их охранников. – Портфель не понадобился и спрячьте оружие, а то пораните генерала, не дай Бог. – После чего беспрепятственно вышла из кабинета и с такой силой хлопнула за собой дверью, что задрожали окна на всём этаже особняка генерала. Потом спустилась во двор, села в машину и рванула с места, изо всех сил нажав педаль газа в пол. – Если не успеют открыть ворота – вышибу их к чёртовой матери. – Но ворота открыть успели.
Через час она входила в кабинет своего начальника Рудкова, не спрашивая у секретарши, свободен он или нет. Рудков сидел за своим столом над какими-то бумагами. Недовольно поднял голову, на бесцеремонное вторжение, но увидев Татьяну, сразу понял, что случилось что-то ужасное. Заиграл желваками, и поднялся ей навстречу.
- Что случилось?
- Час назад, я набила морду нашему с вами клиенту, генералу ФСБ Рыкову.
- Что?
- Я готова написать заявление об уходе.
Наступила пауза, во время которой Татьяна спокойно ждала решения, а Рудков несколько раз менялся в лице. Вначале побледнел, потом пошёл пятнами, а когда до конца осознал сказанное, и кровь прилила обратно – покраснел. – «Чувствовал. Ну, чувствовал же, что дело говно. Не нужно было браться». - Автоматически достал носовой платок из кармана, и промокнув выступившую испарину, показал ей на стул.
- Садись, рассказывай…
Через полчаса
- И охрана тебя не застрелила?
- Нет.
- Повезло, хорошие ребята попались. А то могли и …
- Могли, но Андрей, его помощник, нормальный парень и по его виду не было видно, что он расстроен за шефа.
- А как ты узнала, что его дочь лесбиянка? На пушку взяла?
- Не совсем. Отметать версию, что по каким-то причинам он сам и есть убийца – нельзя. А по каким причинам родной отец может совершить такое преступление? Только в случае, если ребёнок окончательно допёк. Чем можно допечь? Первое это наркотики, ну или обобщённо - некие аморальные преступления с ними связанные. Вторая версия - за какое-то поведение бросающее тень на репутацию. И отсюда, сразу, вытекает секс. И первое что нужно проверить это инцест и гомосексуальность. Инцест понятно, если папа состоял в «такой» связи с дочерью, а та вдруг, решила его сдать, у него не остаётся выбора, кроме как убить её. С гомосексуальностью то же самое, если ребёнок гомосексуалист, а родители относятся к этому отрицательно, да ещё пытаются бороться с ним, то результатом может быть, как самоубийство ребенка, так и убийство, если конфликт зайдёт далеко. Я начала со второго, допустим она лесбиянка. Как это проверить? Она уже взрослая и, наверняка, делала попытки, найти себе подобных. Я разослала её фотокарточку нескольким известным лесбийским клубам, с вопросом: - не появлялась ли она у них. Из одного мне ответили, что да, бывала у них такая девушка несколько раз и даже, с кем-то знакомилась.
- Так просто – «Разослала и ответили»?
- Нет, ну понятно, что отправляла знакомым, которые, как вы догадываетесь, у меня есть в этой среде.
- А, ну да. Извини. Давай дальше – «Ответили» и что?
- Я съездила туда, и нашла девушек, с которыми она общалась. Случай плохой. Она им жаловалась на сложные отношения с отцом, что её прессуют по полной разными запретами, но что гораздо хуже пытаются её вылечить.
- Как же это?
- Этого я пока не знаю, но предполагаю, что психологи промывали ей мозги. Чушь конечно полная, потому, что это не заболевание. Вот вам Виктор Михайлович, могут психологи промыть мозги, так что вы начнёте интересоваться своим полом?
- Рудков подумал секунду, потом поперхнулся и выдавил. – От одной мысли затошнило, гадость какая…
- Вот именно. Но прессовать этим, и загнать в беспросветную депрессию можно.
- Понятно, и что? Думаешь, он убил?
- Нет, не убивал. Когда я задала ему прямой вопрос: - знает ли он об ориентации дочери? Он испугался, но испугался так, как боятся за дорогого человека. Он знал о её ориентации, и хотел бы это скрыть, чтобы тень от её интересов не падала ни на неё, ни на него. Именно скрыть и защитить её, даже после её смерти.
- И что теперь?
- Теперь будет скандал, и у Вас будут проблемы.
- Это я понял. Про заявление об уходе забудь, потому что я хочу, чтобы ты стала, наконец, моим замом. Ты обещала подумать в прошлый раз. Подумала?
- Опять вы за своё… Ну как я, маленькая женщина, буду строить сорок здоровых мужиков?
- Смеёшься что ли? Да как только сюда дойдёт слух, о том, что ты надавала ****юлей действующему генералу ФСБ – тут и строить никого не нужно будет. Все сами по струнке ходить начнут.
- Ладно, давайте посмотрим, чем закончится скандал…
- Всё, ловлю на слове. Не боИсь прорвёмся, я тебя не сдам.
- Так он и вам обещал устроить кузькину мать.
- Это мы ещё посмотрим, кто кому устроит…
У него зазвонил сотовый телефон. Виктор Михайлович посмотрел на номер:
- Ну вот и они, неприятности. – Он опять заиграл желваками, собрался и ответил. – Здравствуй Сергей Палыч. – Затем нажал кнопку громкой связи, чтобы Татьяна тоже слышала весь разговор.
- Привет Витя, привет дорогой. Я сразу к делу, только что звонил Рыков, просил организовать с тобой встречу, завтра во второй половине дня. Что-то у него случилось с твоей Танич. Сказал, что был не прав и что хочет, чтобы расследование продолжалось. Объяснять ничего не стал, сказал ты в курсе.
- Да я в курсе. Неожиданно. Ладно, давай встретимся.
- Часиков в пятнадцать он готов приехать к тебе в офис. Нормально?
- Да нормально.
- ДобрО, так ему и передам. – и нажал отбой.
Танич и Рудков посмотрели друг на друга.
- Поняла? А ты говоришь скандал… А на самом деле: - «он был не прав», едрёна мать. А это знаешь что значит? – Он подошёл к селектору связи и нажал кнопку. – Светочка.
- Слушаю Виктор Михайлович.
- Соедини меня с кадрами.
Света чем-то щёлкнула, и из динамика ответил новый голос.
- Кадры, Сахарова. Слушаю Виктор Михайлович.
- Валентна Петровна, подготовьте приказ о назначении Танич моим первым замом.
- Хорошо, с какого числа?
- С завтрашнего.
- Хорошо. Всё?
- Да.
Государственный Исторический музей. Воронина.
Какое жуткое место, оказывается, особенно сейчас, когда здесь никого нет и темно. Скелеты, старые вещи, хоть и за витринами, но как будто живые и смотрят на тебя от туда. Мрачное место и угрожающее. Шорохи какие-то по углам. Хорошо хоть Марина рядом, одна бы я уже бежала к выходу и кричала караул. Действительно, если есть привидения, то здесь им самое место. Марина, увидев мой испуг взяла меня под руку и мы идём как две старые подружки. Даже не верится, что познакомились только утром. Мне приятно идти с ней рядом. Она прижимает мою руку к себе, когда хочет обратить на что-то внимание, и таскает от одной витрины к другой. Интересно, как она сумела договориться с охраной? Никогда не думала, что так можно сделать. Она встретила меня у входа, но повела не через центральный подъезд, а сбоку через служебный, где просто кивнула охраннику, и мы прошли. Сразу за охраной, через какую-то боковую дверь мы спустились по винтовой лестнице вниз, а дальше шли по длинному коридору, и сделав несколько поворотов, так что я окончательно потеряла направление, попали в маленькую комнатку со сводчатыми потолками и несколькими заваленными книгами и бумагами столами. Отдельно в углу примостился компьютер. Небольшие оконца в комнатке находились под самым потолком, из чего стало понятно, что мы находимся в полуподвальном помещении. Но куда они выходили, я так и не поняла. При ближайшем рассмотрении всё, что находилось в комнатке, было антикварным и даже столик под компьютером, тоже был от какого-то гарнитура 18-го века.
- Здорово, это твоё рабочее место?
- Да, тесновато конечно, но что делать…
- Мне нравится, только холодно.
- Сейчас вскипячу чайник. – она включила электрический чайник и бросила два пакетика с чаем в две чашки.
- Сейчас как раз попьем чайку, согреемся пока там наверху, все разойдутся.
- А нас не арестуют?
- За что? Я часто остаюсь на полночи, а то и на всю ночь, не переживай. Тут не такая бдительная охрана как кажется. Половина видеокамер не работает, и не потому, что сломаны, а сразу не работали, так как их поставили для острастки. Датчики движения есть только в залах, где выставлена ювелирка, но хуже то, что в большинстве залов, даже пожарные датчики не работают. Только-только добились выделения денег на капитальный ремонт. Так что музей в нашем распоряжении.
- Надо же, а где висит картина Саврасова?
- Она не висит, она лежит в запаснике, где и вся живопись. В основной экспозиции картин нет. Их редко достают под редкие выставки. Я думаю, то что там хранится до конца неизвестно никому.
- А как мы туда попадём?
- Я попросила Веру Сергеевну задержаться. – Видя мой вопросительный взгляд, она пояснила. – Это помощница заведующей отделом древнерусской живописи, там в основном иконы, но светская живопись тоже в их ведении. Допивай чай спокойно, и пойдём к ней. А потом пошатаемся по этажам, будет страшно - гарантирую.
Через тридцать минут в хранилище
Хранилище встретило нас неласковым взглядом Веры Сергеевны, и уходящим в глубь веков коридором, зажатым с двух сторон стеллажами до самого потолка. Жутко, тускло и холодно. – Какое неприятное место и как она здесь работает целый день? – Люба тихонько рассматривала Веру Сергеевну, пока они с Мариной шли за ней до нужного места. – Молодая интересная, но держится так, что даже в голову не придёт называть её без отчества. А может быть, она и живёт здесь? Вдруг здесь есть специальные ниши для людей? – Люба со страхом представила себе как Вера Сергеевна встаёт в такую нишу, и стоит там до утра, уставившись в пустоту немигающим взглядом – ужас. Она поёжилась и с опаской подумала: - Что-то мы долго идём уже. А вдруг она монстр и хочет завести нас в какое-нибудь страшное место. – Люба схватила руку Марины, и сжала её.
- Что, не ожидала увидеть здесь такие катакомбы? – Марина тоже крепко сжала руку Любы. – Держись крепче, а то сгинешь тут. Говорят, что некоторые сотрудники пропадали в этих коридорах навсегда. – И повысила голос, обращаясь к провожатой. - Вера Сергеевна, расскажите нам историю о пропавшем стажёре… - и в полголоса к Любе: - Недавно было, всего пару лет назад.
Вера Сергеевна с укором оглянулась на Марину:
- Хватит пугать девочку, она и так боится, тем более мы пришли.
Они остановились, и Вера Сергеевна показала рукой наверх.
- Картина находится вон там, в нише с номером 128.
Девушки синхронно подняли головы, и в самом верхнем ряду стеллажа, увидели оконце под номером 128. Достать до него можно было, только придвинув массивную лестницу, которая очень кстати стояла неподалёку.
- Ничего себе… Как же вы её двигаете?
- Это точно, работа музейщика тяжела и неблагодарна.
С этими словами Вера Сергеевна, без каких бы то ни было внешних усилий, подвинула лестницу, и привычно залезла наверх. Там, покопавшись немного, достала и уже, с некоторым напряжением, подала им картину.
- Держите, держите крепче - отпускаю.
Мы с Мариной подхватили работу, и очень осторожно, бочком понесли её по коридору в кабинет, который располагался неподалёку.
- Не торопитесь, не торопитесь, здесь рядом, вот сюда поворачиваем. – Мы повернули и упёрлись в закрытую дверь.
Вера Сергеевна протиснулась вперёд, достала ключ и открыла её.
- Неожиданно, зачем здесь запирать дверь?
Хранительница демонстративно проигнорировала шуточный вопрос, только поджала губы, и переглянулась с Мариной, как бы показывая, что не желает тратить время на глупые разговоры.
«Тоже мне, носительницы тайных знаний… - Люба внутренне улыбнулась, но вслух развивать тему не стала»
Тем временем они вошли в комнату и стали оглядываться, куда бы поставить картину.
- Ставим сюда. – Вера Сергеевна показала на один из письменных столов, и помогла аккуратно поставить картину, прислонив её к стене.
- Тускло, свет посильнее нельзя добавить?
- Сейчас, что-нибудь придумаем.
Она включила настольную лампу и направила её на картину, немного под углом, так, чтобы не было видно бликов.. И тут, как по волшебству, всё изменилось: - Мрачные стены хранилища раздвинулись, откуда-то потянуло морозным зимним ветерком, послышался шелест крыльев и карканье ворон, кружащих над башней. Где-то вдали переругивались люди, а ещё дальше брехали собаки. Дым печных труб медленно поднимался вверх, подчёркивая морозное утро.
- Это утро или вечер? – Воронина внимательно вглядывалась в картину.
Марина присмотрелась к небу за башней:
- По моему, утро, хотя … - Начала было она, но заметила, что Воронина её не слушает.
Та, буквально, впитывала изображение, и говорила скорее для себя.
- Какая громадина, как великан среди лилипутов – странное сооружение, не удивительно, что башню стали окружать легенды и страшные истории. А это вороны вокруг неё кружат или перелётные птицы?
Тут в разговор включилась Вера Сергеевна:
- Считается, что это утро ранней весны и в небе перелётные птицы, хотя возможно, это лишь романтический вариант трактовки того, что мы видим. Саврасов был мастером именно романтических настроений в пейзажах, да и птицы летят, как вы сами можете убедиться, в одну сторону.
- Мне так не кажется, по краскам это скорее вечер, а птицы летят не клином, как им положено, а нарисованы в виде круга. И ни одного живого существа, кроме них - очень зловещая картина…
- Вера Сергеевна, у вас ведь были какие-то папки ещё, то ли с эскизами, то ли с заметками самого Саврасова. Можно и их тоже посмотреть?
- Не помню, но какие-то папки, в той нише наверху, ещё были.
- Я достану.
Марина пошла обратно, и я немного помешкав, тоже, пошла в след за ней. Возле лестницы мы остановились, Марина взялась за перекладины и пошевелила её, проверяя устойчивость.
- Вроде, выдержит, но на всякий случай придерживай, чтобы она не поехала, а то лететь оттуда высоко..
Она стала подниматься, а я, крепко взяв лестницу у основания, стала поднимать голову вслед за ней, вдруг сообразила, что она, в отличии от Веры Сергеевны, в юбке и я, сейчас увижу её ножки, а может быть и больше. Сердце предательски забилось, я осторожно оглянулась в сторону кабинета, словно опасаясь, что меня застукает за подглядыванием Вера Сергеевна – чушь какая. Во первых я слышу, как она роется в ящиках, в своём кабинете, во вторых наверняка услышу её шаги, если она вдруг пойдёт к нам. В третьих – ну и что? Держу лестницу и держу, как ещё можно держать интересно? Что я вижу, и что я думаю при этом, никого не касается. Успокоив себя этими рассуждениями, я смелее подняла голову, и с удовольствием стала рассматривать ножки Марины. Мне даже показалось, что она специально там копается, давая мне такую возможность. Да, стесняться ей нечего, такие ножки и показывать не стыдно – ровненькие, стройненькие. Захотелось поднять руку и погладить её. Как отреагирует? Голова даже закружилась от мыслей об этом. Если сейчас качнётся, дотронусь до неё, как бы придерживая. Ну, давай-давай.
- Тут две папки, одна с номером «128 а», а вторая «128 б». Какую доставать?
Вера Сергеевна услышала вопрос, очевидно, нашла нужную карточку, и подсказала из кабинета:
- 128 а
- Поняла. – Марина потянулась на цыпочках, открывая мне ещё больше возможностей для подглядывания, и я решилась, взялась рукой за её щиколотку.
- Осторожно, осторожно, я боюсь за тебя…
- Держи, держи я, уже дотянулась. - она достала нужную папку и стала спускаться.
- Вот она.
«Пронесло, она ничего не заметила, но как здорово…»
Мы вернулись в кабинет, и положили папку на стол. Вера Сергеевна смахнула пыль, и развязала тесёмки. В папке оказалось огромное количество набросков, в том числе и «Сухаревой башни». Я почувствовала знакомое головокружение от обилия информации. – Какое счастье видеть всё это. Я хочу всё это воспроизвести, и повторить, и я могу это сделать. Вот тогда ОНА оценит меня, неожиданно для себя я подумала о Халитовой… - В глазах потемнело, и я стала оглядываться в поисках окна.
- Что с тобой? – Марина взяла меня за плечи. - Люба, что с тобой?
- Душно, давайте откроем окно… - И провалилась в темноту.
….
- Копайте, осторожно шельмы, если пробьёте крышку, самих здесь закопаю.
- Барин, мобуть отложим до утрева? Зело жутко тут… и гроза вот-вот учнётся, вона как Илья пророк бухает.
- Митрич не гундось. Видишь солдат? Так что бояться нечего.
- Вижу-вижу, но солдаты супротив колдовства не помогут.
Слушая препирательства своего бригадира, перестали капать и остальные мужики.
- Это что бунт?
Офицер взвёл курок пистоля, который держал в руке, и направил его на Митрича
- Мало тебе вырванных ноздрей? Хочешь проверить, что будет если я нажму курок?
Митрич дюжий мужик, понял, что офицер не шутит, перекрестился и взялся за лопату. Его примеру последовали и остальные. Работа продолжилась. Начал накрапывать мелкий дождь.
- Давайте скорее, не хватало промокнуть ещё здесь…
Вдруг что-то гулко стукнуло. Это чья-то лопата ударилась о крышку гроба.
- Осторожно, осторожно, олухи, не пробейте.
Мужики, стоя в глубокой яме, стали что-то аккуратно разгребать внизу, потом подвели верёвки, и с трудом вылезли из могилы, поскальзываясь на намокающей от дождя земле. Митрич осмотрел, как всё получилось, подёргал за верёвки, и расставил людей. Сам, тоже взялся за один конец, и сказав, с Богом, вместе с остальными навалился на верёвки, стараясь, вытянуть гроб из могилы. Верёвки затрещали, мужики закряхтели, но гроб не поддался. После нескольких безуспешных попыток, тот же Митрич, вытирая шапкой, мокрое от дождя и пота лицо, повернулся к офицеру.
- Барин, нельзя его трогать. Вишь земля не пускает, быть беде. - Мужики остановились и стали опять креститься, а дождь всё усиливался, и раскаты грома становились всё ближе. Неподалёку заржали лошади, и послышалась ругань возничих.
- Стоять холера, стоять говорят. Тпрруу.
Офицер неуверенно огляделся, понимая, что всё пошло наперекосяк, но отступаться не стал. Он повернулся и крикнул кому-то в темноту.
- Урядник, веди сюда солдат.
Послышалось чавканье ног и в круг неровного света от факелов, вошла группа перепуганных солдат. Митрич, и тут вставил слово:
- Что братцы, боязно? Знамо дело, гроб чернокнижника достаём. Сейчас он нам задаст…
Как бы в подтверждение его слов удары грома раздавались всё ближе и ближе.
- Хватит болтать, Митрич. А вы, что рты раззявили – за работу. Урядник, командуй людьми.
Все вместе, солдаты и мужики, с натужным усилием потянули за верёвки, и гроб стронулся, подался, и очень медленно стал подниматься вверх, всё время за что-то цепляясь, как будто корни держали его снизу.
- Давай ребятушки, давай родимые, навались, навались.
Ребятушки, оскальзываясь, тянули верёвки, отступая от могилы. И когда, было совсем, показалось, что дело сделано, вдруг лопнула одна из верёвок, крепко ударив стоящего первым мужичка. Он, и вся группа за ним, повалились, а гроб со страшным грохотом упал обратно в могилу.
- Ах, ты ворюга, гнилую верёвку взял на дело! - Офицер подскочил к уряднику и со всего маху врезал ему в ухо. Тот охнул и повалился в грязь.
- Барин, Фролку зашибло совсем. К фелшару его нужно…
Офицер обернулся к солдатам.
- Что встали? – И показывая на лежащего мужика - Оттащите его в сторону. А ты – Схватил Митрича за шиворот, и столкнул в яму. - Заводи другой конец верёвки. Живей-живей давай, а то закопаю вместе с гробом.
Мужики кинули Митричу другой конец верёвки, тот что-то стал делать внизу.
- Посветите мне, не вижу ничего.
Солдаты поднесли факелы к самому краю и дело пошло живей. Наконец грязный и мокрый Митрич выбрался из могилы. Все, включая урядника и офицера, взялись за верёвки и, дружно навалившись, вытянули гроб на поверхность. Дождь усиливался.
- Вот так Митрич, а ты «земля не пускает…». Ну, где подвода? – офицер рявкнул кому-то в темноту. – Заснули там черти, давай сюда лошадей.
Но вместо лошадей в круг света ввалился помятый конюх, с ужасом озираясь, то на людей, то на гроб, стал мелко креститься, и запричитал как блаженный.
- Ваше бродь, лошади взбесились, не идут сюда холеры, ваше бродь, не идут сюда лошади…
- Сей секунд веди сюда лошадей, сей секунд, а то сам потащишь…
- Што хошь делай Ваше бродь, а не идут…
Дождь продолжал усиливаться и офицер стал терять терпение, он повернулся к стоявшему до сих пор молчаливому спутнику.
- Ну что, граф, будем делать? На себе не утащим, не знаю почему, но он очень тяжёлый…
- Открывайте здесь.
- Слышали? Светите сюда факелами и открывайте крышку.
- Мужики подцепили крышку лопатами, раздался страшный треск, и она съехала набок.
- Факелы сюда
- Господи Иисусе Христе и Святая Богородица, рука, рука-то у него целая.
В гробу лежал скелет в истлевшем мундире, а кисть правой руки, выглядывавшая из рукава, оказалась не тронутая тленом. Все мужики стали с ужасом крестится, не решаясь ничего больше трогать. Тут вспышка непереносимой силы озарила всё вокруг, это молния ударила прямо в крест могилы…
…
Когда я пришла в себя, мы стояли в большом зале, на первом этаже музея, где было заметно свежее.
- Ты меня напугала, побледнела вся.
- Да, голова закружилась. Сейчас уже легче.
- Хорошо, пойдём немного походим. – Она взяла меня под руку и мы пошли вместе по залам музея.
- Мне только что привиделось как раскапывали гроб Якова Брюса.
- И не удивительно, мы стоим рядом с залом, где размещается настоящий дольмен, в котором были найдены останки семидесяти двух человек, среди которых есть и детские. Говорят даже, что иногда можно слышать их плач по ночам…
- Нет, туда не пойдём, мне уже и так жутко.
Дальше помню плохо, потому что очень боялась всяких скрипов и теней двигающихся в след за нами. Как вышли на улицу, как я попала в общежитие, в свою комнату и в свою пастель - не помню совсем. Утром проснулась в своей кровати с жуткой головной болью, но с огромным желанием рисовать…
Кабинет Рудкова
За столом переговоров, в стороне от основного письменного стола, с одной стороны расположились Рыков со своим помощником Андреем, а с другой Рудков и Танич. Секретарша поставила перед ними чашечки с чаем, блюдечко с шоколадками и вышла из кабинета, плотно прикрыв за собою дверь.
Первым заговорил Рыков, причём выражение его лица ничуть не изменилось со вчерашнего инцидента, он всё также неприязненно и высокомерно смотрел на своих собеседников, удостаивая их своим вниманием. А если принять во внимание, что внизу на парковке перед офисом, стоял джип охраны, и в приёмной, расположилось двое агентов, картина становилась законченной - Я серьёзный государственный муж, а вы – «всякая сволочь», с которой приходится общаться. В отношении Татьяны, тоже ничего не поменялось, он поздоровался с ней ровно так же как и при первой встрече, как будто ничего и не было.
- Я извиняюсь, за вчерашнее и хочу, чтобы вы продолжили работу. - Он привык говорить значительно, тон был веский, и каждое его слово нужно было записывать, чтобы потом при выполнении, ненароком не накосячить. - Каким-то образом, вам удалось докопаться до того, до чего не смогли ни МВД, ни ФСБ вместе взятые. Не уверен, что ориентация моей дочери послужила поводом для её смерти, и уж тем более не хочу, чтобы информация об этом вышла за рамки расследования. Но факт в том, что вам удалось узнать об этом, а другим нет, что говорит о вашем профессионализме, поэтому я надеюсь, вы продолжите работу. Упреждая ваши пожелания, я готов ответить на все интересующие вас вопросы, прямо сейчас или когда это будет нужно, потому что мне нечего скрывать и я действительно намерен выяснить, что случилось с моей дочерью.
Танич, не дав ответить начальнику, сразу взяла быка за рога:
- Одно условие, которое вы уже знаете – Мы расследуем это дело, и имеем право, лезть в вашу жизнь. Вы, лезть в нашу жизнь права не имеете. Никакой слежки, ни в каком виде, если мы это замечаем – конец расследованию. Это нужно, в том числе и для того, чтобы нам точно понимать, что если такие вмешательства и слежка возникнут, значит это потенциальный противник и мы на верном пути. Это понятно? Теперь, я бы хотела продолжить только с Вами. – Она посмотрела на Рыкова, а потом на его помощника. - Андрей можно вас попросить подождать в приёмной?
Тот посмотрел на своего шефа, после его кивка, поднялся и вышел из кабинета. Татьяна дождалась, когда за ним закроется дверь и продолжила:
- Преступником может быть любой из вашего окружения, Вас мы пока исключили. Поэтому, как только мы обнаружим наблюдение, организованное в любой форме и под любым предлогом, даже если кто-то из ваших помощников будет говорить, что это по вашему поручению - для нас это сигнал, что мы на правильном пути, что кого-то зацепили, и мы начинаем действовать соответствующим образом. Понятно о чём я?
- Да, вполне.
- Тогда идём дальше - в каких отношениях вы были со своей дочерью?
- Думаю, что в дружеских, особенно до четырнадцати лет. После гибели её матери, моей супруги, мы жили вдвоём и я как мог, уделял ей внимание. Она всегда была сорванцом, и до какого-то момента, мне это даже нравилось. Мне нравилось, что она с удовольствием занималась спортом, включая карате, что она стремилась быть лидером и в соревнованиях и в компаниях. И это у неё получалось. Все грамоты, что вы увидите на стене в её комнате, это всё реальные достижения заработанные серьёзным трудом. Она всегда была живым общительным ребёнком… Конечно, смерть матери сильно повлияла на неё. В первый раз она замкнулась и, к сожалению, это совпало с её взрослением, и как я понимаю с осознанием, что она не такая как все, как раз после гибели мамы. Я этого не заметил, вернее не понял, и её замкнутость, и охлаждение в отношениях со сверстниками, списал на трагедию, вызванную смертью её матери.
- А когда вы узнали о её ориентации?
- Лет пять назад, когда в её дневнике, прочитал признание в этом.
- А вы читали её дневник?
- Конечно.
- И она знала об этом?
- Конечно нет. – Он сделал паузу, вспоминая что-то. - Хотя сейчас, анализируя ту ситуацию ещё раз, могу предположить, что знала и нарочно, таким образом, открылась мне.
- И что вы сделали?
- Я вспылил, наорал на неё, и сейчас очень жалею об этом. Понимаете, ту боль в её глазах, которую я увидел тогда… Беззащитность и боль, я унесу с собой в могилу. Она закрыла себе уши, чтобы не слышать меня, а я вошёл в раж и продолжал и продолжал. В какой-то момент она посмотрела на меня, и потеряла сознание. И я вдруг понял, ЧТО я натворил, что я убиваю её. Я на коленях потом извинялся перед ней, умолял забыть и простить, но так до сих пор не уверен, что она простила… - Он замолчал. Видно было, что воспоминания для него тяжелы. – Извините, и теперь… когда её не стало, уже не узнаю этого.
Они посидели молча. Танич внимательно следила за генералом, за его лицом, интонацией и делала какие-то заметки в своём блокноте. А Рудков, потрясённый вырвавшимся человеческим горем, отвернулся, и смотрел в окно. Когда Рыков взял себя в руки и снова был готов отвечать на вопросы, Танич увидела это, и продолжила:
- Опишите мне ситуацию последнего года. Настроения, планы ваши и её, её окружение.
- Ну планы… Да, планы… Знаете, я раньше смеялся над фразой: - «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Теперь после второй смерти, я ни в чём не уверен, я полностью дезориентирован и опустошен. И это я, который всегда всё контролировал, и всегда знал, что надо делать. В первый раз я ощутил бессилие, после смерти жены, второй раз, когда узнал о нестандартной ориентации дочери. Я не знал, что с этим делать. Я её очень любил и понимал, что в жизни ей придётся трудно из-за этого, а я хотел уберечь её ото всего. Понимаете, если я не уберёг одного любимого человека – свою жену, то обязан был уберечь другого – свою дочь. И вот как… Да, планы… Она закончила МГУ, факультет журналистики и осталась там в аспирантуре, защищать кандидатскую. Делала всё сама, я предлагал организовать ей помощь, и денег бы даже не пришлось платить, но она наотрез отказалась. Сама выбрала тему, и сама хотела всё сделать от начала до конца.
- А что за тема?
- Влияние классической живописи, на дизайн периодических изданий.
- Ничего себе…
- Да мудрёно, но работала с увлечением, был период, когда она практически прописалась в Третьяковке. Серьёзно увлеклась живописью и, даже, пошла на курсы по искусствознанию и рисованию.
- Насколько она была откровенна с вами в обсуждении своих знакомых? Был ли у неё кто-то близкий?
- Не очень откровенна. Именно из-за моей реакции на её сексуальность, эта тема как бы ушла за скобки нашего общения. Подруги, в смысле настоящей дружбы, у неё были. – Он подумал. – Одна точно, Саша Мальцева, с ней они ещё со школы дружили, почти до последнего времени, тут мне трудно что-то подробнее рассказать… Так чтобы кто-то приходил к ней в гости, или она у кого-то оставалась, я не помню. Излишне говорить, что мы всё это проверили весь круг её знакомых, и интернет общение в том числе, но ничего не обнаружили. Хотя, как видно, что-то упустили. Вот вам же удалось сходу узнать о её сексуальности…
- Я знаю, что вы лечили её, пытаясь исправить её ориентацию – как?
- О, и это знаете. Да, но не я пытался, и не лечить. Я давно уже смирился с тем, что есть. Она сама ходила на приём к психологу. Это была её инициатива, я не лез.
- Это неожиданно. Ладно проверим. Тогда зайдём с другой стороны. - Не может ли её смерть быть ударом по Вам? Какие конфликты сейчас вокруг Вас?
- Ничего такого нет. И нет главного – хотя бы намёка на то, что убийство дочери совершено, как предупреждение мне.
- Это не обязательно должно сопровождаться намёками, разъясняющими причину убийства. Если вы деморализованы, то цель достигнута.
- В этом смысле да, я деморализован, но тогда это уже не передел бизнеса или влияния, это борьба на уничтожение. И как только я узнаю, что это было из-за меня, что убийство как-то связано со мной, я тут же разберусь с тем, кто это сделал самым жестоким образом, для этого есть, и средства, и возможности. Даже тот, кто мне будет намекать на это, окажется в плохом положении, я вытрясу из него всё, уж поверьте.
Вечер вчерашнего дня. Танич
- Танич, ты совсем охуела?
- Здравствуй, я тоже рада тебя слышать.
- Вся Москва гудит о твоей драке с Рыковым.
- Да ладно врать-то.
- Когда я врала? У меня телефон оборвали – кто ты, да что ты?
- Да, уже всё в порядке, он завтра приедет, к нам в офис. Мириться будет и просить, чтобы мы продолжали расследование.
- О как. Давай рассказывай подробности, но не по телефону. Спускайся вниз.
- А где ты?
- Еду мимо, и уже заворачиваю к твоему дому, давай выходи быстрей, поговорим у меня в машине.
- Иду. - « Хорошо переодеться не успела». - Она надела туфли, которые скинула пять минут назад, взяла телефон, ключи, и пошла на улицу. Пока спускалась в лифте, обдумывала услышанное. – Надо же как быстро, долетела информация… Откуда интересно, из дома Рыкова или из нашей конторы? Нужно, иметь это в виду. Наверное, от нас, помнится ещё по телефону, она мне говорила что-то о том, что Рудков собрался заняться политикой на стороне оппозиции и, что она не советует этого делать. Тогда я не придала этому значения, а зря. Оказывается, за нашим Виктором Михайловичем присматривают, и достаточно плотно, раз Валя уже в курсе стычки с Рыковым. Сказать об этом ему? Да, нужно сказать, пусть будет аккуратнее.
С этими мыслями она вышла из подъезда, огляделась и только хотела позвонить Валентине с вопросом где она, как открылась дверь ближайшего чёрного Мерседеса и откуда-то из его глубин, послышался знакомый голос.
- Хватит крутить головой, Танич, давай ныряй быстрей, я заждалась уже.
Татьяна села на заднее сидение, где располагалась её подруга. Пока глаза привыкали к полумраку машины, Савченко по хозяйски отправила водителя покурить:
- Витя, нам нужно поговорить полчасика, сходи купи себе сигарет.
- Есть.
Водитель вышел, и как только за ним закрылась дверь, женщина в мундире схватила Танич в охапку и прижала её к себе.
- Всё та же, и даже лучше. – Она смачно расцеловала Татьяну в обе щеки, затем наклонилась, провела ладонью по её ногам, нащупала внизу, и скинула с неё туфли. Бесцеремонно прошлась руками, почти до коленей и назад, после чего положила ножки Татьяны к себе на колени, и стала массировать ей ступни – Не забыла мой массаж ещё?
- Постой-постой, почему ты в мундире, да ещё с полковничьими пагонами?
- Потому что я полковник и нахожусь на службе, даже сейчас, когда массирую тебе ножки. – В расстёгнутом пиджаке, с выбившейся рубашкой и темных колготках из под серой мундирской юбки, Валентина Петровна Савченко, полковник ФСО выглядела импозантно и сексуально. В свои сорок с хвостиком (а точнее, ближе к пятидесяти) она обладала бюстом четвёртого, а то и пятого размера, немного полноватой, но вполне ещё сносной фигурой, круглым симпатичным лицом и бешеным темпераментом, который перевешивал всё. Она легко могла, и послать куда подальше, и погладить по головке любого, независимо от звания и возраста. И всегда, и то и другое ей шло. Было, что называется, и к лицу, и к туфлям. Она абсолютно органично крыла матом и подчинённых и начальство, причём подчинённые за это её ещё больше уважали, а начальство ещё больше ценило. С Танич их связывала многолетняя дружба, которую Савченко с удовольствием перевела бы в пастель, но не складывалось. Она, конечно, дулась за это на Татьяну, но никогда не обижалась. Может быть потому, что у неё всегда было всё в прядке, в «этом смысле» и она никогда не страдала от одиночества, более того, личная жизнь у неё всегда была очень насыщенной.
- Круто.
- А я о чём? Иди ко мне, пока зову. – Говорила она, не выпуская ступни Татьяны и делая очень хороший, профессиональный массаж. – И не буду я к тебе приставать, не бойся, так разок другой помассирую ножки. И что? Тебе убудет что ли?
- Нет, не убудет, но я сейчас усну, а ты мне должна ещё рассказать, что нарыла о Рыкове.
- Нет, это ты расскажи мне, что у вас случилось?
- Его помощник предложил мне, приехать за материалами дела, в загородный дом Рыкова, чтобы заодно, осмотреться там на месте, и поговорить с самим Рыковым, если возникнет необходимость. А вместо этого генерал решил, что он самый главный в этой жизни и полез ко мне с вопросами - почему я ушла из МВД…
- А, понятно и ты взбесилась… И что, по яйцам ему врезала?
- Нет, я вместо этого, в свою очередь спросила его: – «Он убил свою дочь или нет»?
- И???
- Он полез в бутылку…
- И ты врезала ему по яйцам?
- Нет, задала свой вопрос жёстче, добавив пару приёмов, чтобы он не дёргался.
- А по яйцам так и не врезала?
- Нет.
- Зря, я бы точно врезала, а потом взяла его за…
- Стоп-стоп, не увлекайся.
- Ладно. Так он убил или нет?
- Нет, не он. После чего я послала его и уехала.
- Куда послала?
- Вот зараза! Тебе всё нужно дословно пересказать? Зачем тебе такие подробности?
- Так в подробностях вся суть. Если ты сказала «идите вы в баню» – это одно, а если сказала – «пошёл на *** мудак» - это совсем другое.
- Второй вариант.
- Вооот, это по нашему. Такие нюансы очень важны для понимания ситуации - сразу видишь всю картину событий.
- Теперь довольна, увидела всю картину?
- Ещё бы, вот сейчас, например, я вижу, даже сквозь пиджак и блузку, что на тебе надето очень сексуальное чёрное белье. А в глазах у тебя, отчётливый огонёк и, к сожалению сука, не из-за меня. Это значит, что от Лебедевой ты, слава богу, отцепилась, и положила на кого-то глаз. Говори на кого.
- Так заметно?
- А то, девушку в охоте и девушку занятую кем-то, я вижу сразу.
- Да, есть кое-кто на примете, но тебе не скажу.
- И правильно, тогда давай дальше про Рыкова.
- Нет, вначале ты расскажи откуда ты узнала про Лебедеву.
- Ничего я не узнавала, она сама пришла ко мне. После твоего исчезновения, она долго тебя искала, и в конце концов добралась до меня. Я как увидела её, сразу всё поняла, и зачем она пришла, и кто вы были друг другу. Хотя она взялась мне плести про какие-то служебные дела, да я, ей строго так, глядя в глаза: – «Не ****и мне девочка. Я, блять, вижу тебя насквозь». И ещё строже: - «Говори, блять ты такая: - Из-за тебя Танич сбежала»? Она как заревёт у меня в кабинете, я думала ****ец, еле отпоила её коньяком. Ты с ней не связывалась ещё? Она сейчас в Питере, кстати, в отделе… – Рука Валентины, нечаянно, поднялась выше по ноге Татьяны, и начала массировать верхнюю часть икры.
- Понятно, - Татьяна шевельнула ногой, прогоняя руку вниз. - Валя, заканчивай, мне это уже не интересно, Лебедева в прошлом, так что давай про Рыкова. – Рука, погладив, коленку вернулась назад.
- Вот ты вредина, всё-таки, но я всё равно тебя люблю. Ладно – Рыков так Рыков. Как ни странно вокруг него тихо. Так…, есть всякие мелочи: в Москве он отжимает бизнес у одних нелояльных чеченцев, в пользу других лояльных. Хотя какие они нахуй лояльные? Всё равно кончится всё третьей чеченской… Ладно… В Подмосковье он бодается с Громовым по поводу нескольких гектар землицы. А в Калининграде отнимает, у генерала из наркоконтроля, ресторан и пансионат, который тот в свою очередь, с****ил, то есть приватизировал, у государства. Но во всех этих случаях, даже если ситуация совсем обострится, дальше стрельбы дело не пойдёт. А тут яд, да ещё такой, что наши рас****яи не смогли выявить. – и продолжила задумчиво. - Если это яд конечно. Ну, разве что наркоконтроль, что-нибудь придумал…? Там у них, есть один химик бедовый…
Кабинет Рудкова продолжение.
- А как, насчёт ваших дел в Калининграде? Наркоконтроль не мог вам такое послание отправить?
Генерал, несколько долгих секунд, тяжело смотрел на Танич, во время которых она успела прикинуть, куда нужно будет врезать ему в этот раз, если он опять полезет в драку. Остановилась на ударе по яйцам, специально для Савченко, даже представила, как та будет довольна, когда узнает об этом.
- Неплохо, совсем неплохо, Татьяна Николаевна, когда надумаете менять место работы, обязательно позвоните мне.
- Хорошо, но до этого далеко, так что давайте пока не отвлекаться. Если вашу дочь убили экзотическим ядом, то наркоконтроль способен на такие фокусы, как мне кажется.
- Да, способен, но и в их случае мне бы намекнули… Хотя, вы правы, я проверю, этот вариант. Не думаю, что это займёт много времени. Как что-то прояснится, я сразу, дам вам знать.
- Хорошо. Тогда, для начала, мне достаточно информации, - я берусь за дело.
- Отлично, вот моя карточка. – Он достал из кармана визитку. – Здесь есть сотовый, так что в любой момент, звоните, любая помощь с моей стороны и так далее. Да вот, что – думаю, что вам будет удобнее, если вы будете вести дело не как частный детектив, а как действующий сотрудник МВД. Для этого вам понадобиться удостоверение.
- И что? Предлагаете мне снова трудоустроиться туда?
- Нет, но удостоверение, настоящее при этом, организовать вам можно. Мало ли какие запросы понадобится делать…
- Хорошо, пусть будет.
- Тогда давайте вернём Андрея.
Танич, поднялась со стула, подошла к двери и позвала помощника генерала.
- Андрей присоединяйтесь к нам и чемоданчик прихватите, теперь понадобиться. – И обращаясь к секретарше – Света сделайте мне ещё кофе, пожалуйста. – Спохватилась, повернулась к Рудкову и Рыкову. – Кто-то ещё будет?
Оба кивнули.
- А вы, Андрей?
- Я допью тот, что был. – И обращаясь в полголоса к Татьяне. – Я смотрю, сегодня без драки обошлось?
- Так мы еще не закончили…
- О, тогда я чемоданчик возле двери поставлю, а то все руки отмотал таскать его туда-сюда.
- Хорошо. – и уже повернувшись к секретарше – Света, три кофе нам, пожалуйста. – и закрыла дверь.
Андрей, сел на своё место и, всё-таки, поставил чемоданчик ближе к стулу Танич. Она вернулась и, показывая на него, уточнила у Андрея:
- В нём всё, что я просила, включая билинг телефона?
- Так точно.
Она кивнула, и в дело включился Рыков.
- Татьяне Николаевне нужно организовать удостоверение МВД и пробить его по всем базам.
- Понял
- По всем оперативным вопросам в плане оказания помощи в расследовании, включая прослушку и прочее, к Андрею. Меня по возможности знакомить с текущими результатами, даже если их нет. Да, оплата ваших услуг будет осуществляться с одной фирмы, Андрей в курсе дела, так что счёт тоже к нему.
Они допили принесенный кофе, обменялись несущественными репликами, после чего Рыков с помощником уехали.
Когда за ними закрылась дверь, Танич и Рудков, выждали немного, как будто опасались, что из-за двери их могут услышать. Рудков даже посмотрел в окно, на отъезжающий кортеж. После чего они сели на свои обычные места – Рудков в директорское кресло за своим письменным столом, а Танич перед ним.
- Ну что скажете Виктор Михайлович.
- Что сказать, что сказать. Ни черта не понятно. Если он убийца, то зачем продолжает расследование? Значит нет. Если не он, то первый вопрос «как?», а второй вопрос «зачем?», было совершено преступление. Очевидно, что жизнь дочери он контролировал и, если бы были, хоть малейшие сомнительные знакомства, он бы их нашёл.
- Как сказать… Видите сами, что следаки-то не нарыли ничего о её ориентации, да и папа видно не знал о её посещениях лесби клуба.
- Это да.
- Так что пороем, посмотрим. А начну я всё-таки с её здоровья и заключения судмедэкспертизы. Вторым пунктом нужно отработать версию, что это не удар по самому Рыкову, которого он, правда, не понял. Ну, всё могу идти? - Рудков кивнул, и она взяла чемоданчик – Ого, действительно тяжёлый. Пойду проверять тщательность следствия.
Мастерская Карташевича.
- Замечательные рисунки, просто замечательные. Сделаны в стиле начала семидесятых, когда Саврасов ещё работал в Шишкинской манере. Видите, как всё филигранно прорисовано? Это потом он стал смелее и экспрессивнее что ли, а здесь полная аутентичность времени.
- Да, здорово. Где она кстати?
- Сейчас придёт, она предупреждала, что задержится немного.
- Подождём. Сколько таких Саврасовых сейчас?
- Здесь, вот эти пять, но она говорила, что есть ещё…
- А почему Саврасов? Вы ей дали такое задание?
- Нет, сама принесла.
Открылась входная дверь и в мастерскую вошла Люба Воронина. Увидела Халитову, покраснела и растерялась.
- Здравствуйте Светлана Сергеевна. – Замолчала, не зная, что делать дальше, потом спохватилась, и добавила. – Здравствуйте Семён Яковлевич.
- Привет Люба, проходи, я специально заехала поговорить с тобой, а тут очередной сюрприз. Ты продолжаешь нас удивлять. – Она показала на рисунки - Твой Саврасов великолепен, но начать я хочу не с этого. Не раздевайся, сейчас поедем в одно место я тебе кое-что покажу. Тоже сюрприз, и надеюсь приятный.
Они вышли на улицу, и сели в машину Халитовой.
- Здесь недалеко. А пока вот тебе премия за Малявинские рисунки. – Светлана достала конверт из сумочки и передала его девушке.
Люба взяла, но не знала, что делать дальше. Как себя вести? Посмотреть, что внутри сейчас? Понятно, что там деньги, полезу считать, а вдруг она подумает, что я крохобор какой. Тогда что? Убрать, и потом посмотреть? Это тоже странно выглядит, как будто мне наплевать… - На помощь пришла Халитова.
- Не стесняйся, посмотри, посмотри сколько там.
Люба открыла конверт, и увидела пачку денег, много, очень много. – «Удобно сейчас начинать считать или нет? Наверное нет, да и какая разница, и так видно, что много. Нужно будет маме отправить. Только, что ей сказать, откуда это у меня?».
- Посчитай, не бойся.
- Это всё мне?
- Конечно, рисунки проданы, ты автор, это твой процент.
Люба неловко перебирала купюры внутри конверта, и никак не могла сосредоточиться, чтобы понять сколько там. Тем временем они приехали, машина притормозила и свернула с широкой дороги во дворы. Там, немного по петляли, между домами, и остановились возле красивого подъезда.
- Приехали.
Они вышли из машины. – «Куда она меня ведёт? К себе домой что ли? Зачем? И что делать, если там опять эта ведьма окажется?». – Пока она задавала себе эти вопросы, они вошли в подъезд, где их встретил чистенький холл и бдительный консьерж, с которым Халитова поздоровалась, и они беспрепятственно прошли к лифту.
- К кому мы идем? – Не утерпела Люба.
Светлана многозначительно посмотрела на девушку, и ответила с интригующей улыбкой:
- К тебе.
Та совсем растерялась:
- Не поняла.
- Сейчас всё станет ясно. – Они вышли из лифта, прошли небольшим коридорчиком к приквартирному холлу и остановились у одной из дверей. Светлана не стала звонить, а достала ключи и открыла её.
- Проходи.
Люба вошла первая и осмотрелась, они попали в небольшую однокомнатную квартиру, полностью обставленную всем необходимым.
- Ну вот. – Халитова протянула ключи девушке. – Держи, квартира в твоём распоряжении. В общежитии ты больше не живёшь, нужно только съездить за вещами.
- Я не понимаю…
- Эту квартиру я сняла для тебя. Живи, отдыхай, учись и рисуй. Всё оплачено на год вперёд, потом продлим, об этом не беспокойся. А если и дальше так пойдёт с рисунками, то через некоторое время сама себе купишь квартиру.
От этих слов у Ворониной закружилась голова, комната поплыла перед её глазами и она, покачнувшись, беспомощно осмотрелась вокруг в поисках опоры. Халитова увидела это, подхватила её под руку, и усадила на диван.
- Ты что-то плохо выглядишь, синяки под глазами, бледная. Ты не заболела?
- Нет, всё нормально. Голова немного болит. Наверное, нужно выспаться.
- Да именно это и нужно сделать, сейчас тебе никто не будет мешать. Отдыхай.
Она встала и, подойдя к окну, показала куда-то вбок.
- Удачное место. Вон там метро, идти пешком минут десять. Близко, и до института, и до нашей мастерской. На кухне всё есть, посуда, кастрюли и прочее, я проверила. Даже, кое-что купила в холодильник, потом разберёшься. Спать на этом диване, он разбирается, в нижнем ящике бельё. Так что осваивайся.
- Спасибо Вам огромное. – На глазах Любы выступили слёзы. Халитова заметила это.
- Вот это правильно, тебе в жизни выпал счастливый билет, не упусти его. Ты очень талантливый художник, с уникальным даром. Этим можно многого добиться, я помогу, Семён Яковлевич поможет, но многое зависит и от тебя. Учись, работай и всё будет. К сожалению, я знаю немало случаев, когда молодые люди с прекрасными перспективами, вдруг шли на дно. Наркотики и прочая дурь убивают всё, и талант, и будущее, и жизнь. Сейчас у тебя появляются первые серьёзные деньги, и возможность хорошо жить, не дай себе испортить это.
- Я вас не подведу.
- Ну и отлично. Всё мне пора, давай обживайся здесь. В мастерскую сегодня можно не приходить, я предупрежу Семёна Яковлевича, но завтра как штык. Пока.
И она ушла. Люба прикрыла за ней дверь, пошла на кухню, заглянула в холодильник. Там действительно, стояли коробочки с разной снедью, в том числе и коробка с пиццей - «Надо же, она обо всём подумала» - Люба подошла к окну и стала мечтательно смотреть вдаль. – «Я не упущу свой шанс. Не упущу».
Халитова, тем временем, спустилась на первый этаж, подошла к консьержу, достала и протянула ему ещё один конверт с деньгами.
- Вот, как договаривались, и дальше каждый месяц вы будете получать такую же сумму. Мой телефон у вас есть, так что присматривайте за этой девушкой, и всё докладываете мне. Как ведёт себя, кто к ней ходит и так далее. Я обещала её родителям позаботиться о ней, так что если вдруг какое ЧП – сразу звонок мне…
Через несколько дней в квартире Ворониной
- Надо же, и стиральная машина, и посудомойка - круто. Освоилась уже?
- Да, к хорошему быстро привыкаешь.
- Понятно, по общежитию не скучаешь, значит. Покажи, что сейчас рисуешь.
Воронина достала со шкафа большую папку, в которой лежали листы с рисунками.
- Ух ты, Сухарева башня – красиво. Я не специалист по Саврасову, но, по-моему, ничуть не хуже тех, что мы видели в музее ночью.
- Да, его «Башня» произвела на меня впечатление, никак не могу отцепиться от неё, даже, когда сплю. Помнишь, я говорила в музее, когда чуть не потеряла сознание, что мне привиделось, как выкапывают гроб Брюса?
- Да, помню.
- Я уже два раза видела это во сне, а в последний раз, ещё хуже они вытащили гроб, открыли крышку, а там лежит Мария Лопухина и смотрит на меня.
- Жуть какая. Она-то здесь причём?
- Не знаю. А у Брюсова скелета, из моего сна, кисть правой руки всегда целая, и я, со страхом, жду, что она вот-вот зашевелится. Как в детских страшилках, про «синюю перчатку» или «в чёрном, чёрном городе». Почему мне снится скелет у, которого живая рука?
- Это известная история, ты её не знаешь что ли? Не может быть, наверняка слышала, и забыла, а подсознание тебе, сейчас вытаскивает это из памяти. Нет? Тогда слушай: - Начать нужно с вопроса - Почему Брюса звали чернокнижником? Потому что у него была чёрная книга знаний, которая по слухам когда-то принадлежала самому царю Соломону и никому, кроме Брюса не давалась в руки. С помощью этой книги Брюс знал всё. И сколько звёзд на небе, и сколько раз колесо телеги крутанётся по дороге, от Москвы до Киева, и главное указывала на спрятанные клады. Кроме всего прочего, в ней был рецепт эликсира вечной молодости.
Есть несколько вариантов смерти Якова Брюса. По одной версии он в исследовательских целях приказал слуге разрубить себя на части, а потом полить эти части эликсиром. После чего они должны были срастись, а Брюс ожить и омолодиться. В начале всё шло по плану, слуга полил разрезанные части и они начали срастаться, после этого нужно было полить тело ещё раз, чтобы оно ожило. Но что-то помешало закончить процесс. Опять же, есть несколько разных вариантов, что помешало. По одной версии виноват слуга, у которого, с перепугу, сильно тряслись руки, и он уронил флакон на пол. Тот естественно разбился, но несколько капель всё-таки попало на руку. А по другой, более романтической версии, закончить эксперимент, помешала жена Брюса. Она ворвалась в лабораторию, убила слугу, и забрала флакон с эликсиром. Но и здесь, во время борьбы, несколько капель попали на кисть правой руки Графа. Так или иначе, но Яков Брюс умер, а рука осталась нетленной. - Марина помолчала, наслаждаясь, вниманием Любы и продолжила. - У нас в музее, хранится его посмертный кафтан, кстати. Был ещё и перстень, но пропал.
- Так это всё правда, и его правда выкопали?
- Да, только не из могилы на кладбище, как тебе видится во сне. В тридцатые годы, в результате реконструкции улицы Радио, сносили старую Кирху, при сносе обнаружили захоронение. Стали изучать чьё оно, и по фамильному перстню на нетленной руке, опознали, что это захоронение Брюса.
- Ничего себе… И рука действительно не истлела? Это тоже правда?
- Ну, кто теперь знает? В виде юридического или исторического документа ничего не зафиксировано, только воспоминания и легенды. Хотя, как знать. Книгу-то искали после его смерти, и Екатерина первая, и даже Сталин. При Екатерине, Сухареву Башню обыскали сверху до низу, считалось, что книга спрятана именно там, но так ничего и не нашли. А чтобы другие не смогли воспользоваться книгой, возле Сухаревой Башни поставили караул солдат. И этот караул просуществовал, аж до 1934 года. Даже после революции 1917-го года его не стали отменять. А в 1934-м году, под предлогом реконструкции Сухаревской площади, башню стали аккуратно разбирать. И есть основания думать, что делалось это не из-за реконструкции площади, башня ничему не мешала, а именно в поисках книги. В итоге, башню разобрали, а книгу так и не нашли. Но. – Марина подняла указательный палец. – Значит ли это, что книги нет в башне? Нет, не значит. Оказывается, разобрать до конца, башню не сумели. Она стояла на таком огромном фундаменте, с которым в те годы, попросту не справились. С ним не справились и теперь, два года назад, когда строили подземный переход, под площадью. Если бы его делали по прямой, то он прошёл бы, как раз сквозь фундамент. Но, то ли пробиться не смогли, то ли ума хватило не доламывать то, что осталось, и фундамент опять уцелел, а подземный переход сделали кривым, в обход его.
- Обалдеть. На дворе 21 век, а тут такие вековые страсти кипят до сих пор.
- Это точно. Зачастую прошлое гораздо ближе чем кажется, это я как сотрудник Исторического Музея утверждаю вполне ответственно. И я совсем не удивлюсь, если Яков Брюс жив…
- Свят, свят, свят я и так плохо сплю, а ты ещё подливаешь масла в огонь. Так я вообще спать перестану. Ох голова болит.
Люба подошла к какому-то ящику в шкафу и стала копаться в нём.
- Что ты ищешь?
- Да, от головы что-нибудь. Думала чайку попьём и пройдёт. Нет, не проходит.
- О, так это ерунда, я знаю несколько точек на голове, помассировав которые, голова перестанет болеть. Садись на стул.
Воронина села на стул, а Марина встала сзади неё.
- Начинать нужно с бровей, прямо по середине. Вот так. Потом вот здесь в височной части, потом…
Люба закрыла глаза, наслаждаясь приятными прикосновениями Марининых пальцев, боль и правда, потихоньку начала отступать, но вместо неё накатываться необоримая усталость…
Танич наше время, работа с документами
«28 марта 2007 г., на основании постановления следователя прокуратуры города Москвы, юриста 3-го класса Самариной Н.М. от 27 марта 2007 г., судебно-медицинский эксперт бюро судебно-медицинской экспертизы города Москвы Боровиков И.П. произвел экспертное обследование гражданки Рыковой Анны Петровны, 22 лет, для разрешения следующих вопросов…»
«На трупе обнаружена следующая одежда: купальник раздельный, без повреждений…»
Татьяна читала заключение судебно-медицинского эксперта, и делал себе пометки: Поговорить с Самариной, Поговорить с Боровиковым…
«Труп женского пола, длина тела 174см.,телосложения правильного, питания нормального. Трупное окоченение хорошо выражено во всех группах мышц. Кожный покров бледный, чистый, упругий холодный на ощупь на верхних и нижних конечностях, тёплый в подмышечных впадинах и внутренних поверхностях бёдер…»
Что же с тобой случилось? Молодая, красивая, здоровая. Глаза, правда, без блеска, даже когда фотографируется во время вечеринок с друзьями…
«На спине и других отлогих частях тела располагаются интенсивные, разлитые, багрово-синюшного цвета трупные пятна, бледнеющие и медленно восстанавливающиеся при трёх кратном пальцевом надавливании в лопаточную область. Гнилостные изменения не выражены. Волосы на голове тёмные, длиной до 40 см. На волосистой части головы повреждений нет…»
А вот во время спортивных соревнований, нормально, взгляд живой. О чём это говорит? Что у тебя не было интересных друзей?
«Кожа лица бледная. Глаза закрытые. Роговицы мутноватые, зрачки равномерно расширены в диаметре до 0.4 см.. Кости и хрящи носа на ощупь целы. Отверстия носа и ушные ходы свободные. Рот закрыт. Слизистые губ синюшные. Зубы без повреждения. Язык в полости рта…»
Вот, совсем ранние, семейные фотографии: папа строг, мама наоборот – доброта и забота, а в целом счастливая семья, видно, что все друг друга любят…
«Шея цилиндрической формы, средней длины, без патологической подвижности повреждений не обнаружено. Грудная клетка симметричная, цилиндрической формы. Живот ниже рёберных дуг. Наружные половые органы развиты обычно…»
А вот на этих фотографиях, появляется замкнутость, видно, что в компании сверстников она всегда немного в стороне, фотографий, где она в обнимку с кем-то вообще нет.
«Молочные железы мягкие, соски и околососковые кружки светло-коричневого цвета, обособлены, выделений из сосков при надавливании нет…»
Вот интересное фото. Снимали не её, на переднем плане парочка влюблённых, строит друг другу гримасы. Она стоит за ними, с бутылкой воды в руке, и смотрит на кого-то вбок, очень ревнивым взглядом.
«Выделений из мочеиспускательного канала нет. Задний проход сомкнут, кожа в его окружности чистая, без повреждений. Кости грудины, ключиц, ребер, позвоночника, таза, конечностей, на ощупь без патологической подвижности и деформаций Конечности на ощупь целы. Каких-либо повреждений при наружном исследовании не обнаружено…»
Есть ли ещё фотографии из этой комнаты? На кого ты так смотришь? Нет, с этой вечеринки фотографий больше нет. Тогда нужно:
1. Выяснить кто фотографировал, и узнать есть ли у него ещё фотографии с этой вечеринки. Поговорить с ним, может что-то ещё помнит.
Если фотографа найти не удастся, то:
2. По дате и месту снимка, при показе фотографии её знакомым, постараться выяснить, кто стоял напротив столика с водой. Только эту фотографию показывать не нужно, возьму вот эту где они все вместе. На ней тринадцать человек, семь девушек и шестеро юношей. Парочки вполне просматриваются, а наша подопечная стоит одна с краю. На фотографа смотрит без интереса, да и вообще видно, что ей некомфортно.
«Каких-либо повреждений при наружном исследовании трупа не обнаружено…»
А вот ещё интересная группа фотографий, это с какой-то совместной поездки на экскурсию. Вот Аня идёт с какой-то девушкой под руку и выражение лица очень мягкое. А вот здесь они смотрят с возвышения вниз и вся поза Ани очень заботливая. Такого ещё не попадалось на кадрах. О да, она её защищает ото всех. Так, отложим это фото, нужно будет выяснить, кто это девушка.
«ВНУТРЕННЕЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Произведен разрез мягких тканей головы по Самсонову. Кожно-мышечный лоскут головы отсепарован разрезом от ушных раковин, через заднюю треть теменной области до надбровных дуг и затылочного бугра. Внутренняя поверхность кожно-мышечного лоскута серо-желтого цвета, влажная, блестящая, без повреждений и кровоизлияний…»
А вот и ненависть. Сквозь дым и полумрак, виден, только, её темный профиль, но настолько выразительный… Уверена, что сфотографирована сцена за секунду до скандала. Отложим и эту фотографию.
«Головной мозг извлечен из полости черепа, вскрыт по методу Вирхова.
Мягкая мозговая оболочка тонкая, влажная, блестящая, прозрачная, сосуды ее кровенаполнены…»
Это всё, конечно интересно, но что можно сказать после изучения фотографий? Что основной круг её общения, это её сверстники. И если даже, что-то произошло в их отношениях, то убивать друг друга ядом, они бы не стали.
«При вскрытии по Лешке - Магистральные артерии шеи, вены, сосудисто-нервные пучки шеи целы.
…Свободной жидкости в плевральных полостях не обнаружено. Диафрагма цела. Лимфатические узлы шеи, ворот легких не увеличены, мягкой эластичной консистенции, на разрезе бледно-розового цвета…»
Хотя постойте-ка, вот интересные фото, и вполне свежие - за месяц до гибели. Та же компания сверстников, но она здесь совершенно спокойна. Даже появилось некоторое превосходство. Да, именно так. Вот она с кем-то разговаривает, вот сидит одна, но выражение позы уверенно-снисходительное. Язык жестов, отчётливо ясен – «я больше не одна» и «я довольна собой». Так- так, значит, у тебя кто-то появился…
« Мягкие ткани шеи, груди и живота полнокровные, серовато-красного цвета, кровоизлияний и повреждений нет. Подъязычная кость, хрящи гортани и трахеи целые. Вход в гортань свободен. Гортань, трахея и главные бронхи проходимы на всём протяжении…».
А что нам скажет биллинг телефона?
«Сердце плотно-эластичной консистенции, размерами 11х8х6 см. Эпикард с белесоватыми участками уплотнения. Определяются единичные точечные кровоизлияния под эпикард, в диаметре до 0.1 см. В полостях сердца темно-красная жидкая кровь. Полости сердца не расширены. Клапанный аппарат сформирован правильно, створки клапанов тонкие, гладкие».
Биллинг показывает, что перемещения по городу стандартные: фитнес, институт, дом. Вечером изредка бары, а чаще спортклуб. Вот, добавилась Третьяковка, и правильно говорил папа, посещала она её довольно интенсивно. И о чём это говорит? - Не похоже это всё на свидания. И выключений телефона, я тоже не вижу, во время которых она могла бы с кем-то встречаться. Как же это совмещается с переменой поведения на фотографиях? Пока никак, запишем себе в загадки. Очевидно, что кто-то появился, но пока как невидимка.
«Толщина стенок: левого желудочка 1,5 см, правого 0,4 см, перегородки 1,5 см. Коронарные артерии с эластичными стенками, без атероматозных бляшек. Мышца сердца на разрезах полнокровная, кирпично-коричневого цвета».
Рассмотрим версию с маньяком. Если она, в каком-то из этих мест, попала в поле зрения маньяка, то он, какое-то время, должен был бы за ней следить. – Она взяла блокнот и записала:
1. Попросить Андрея, проверить биллинг телефонов, оказывающихся рядом с передвижением Ани.
2. Пройтись по её маршрутам, и выявить все уличные камеры на них. После чего получить доступ к их архивам с видео, и изучить всех прохожих рядом. Для работы с видео создать дополнительную группу.
«Органы брюшной полости расположены правильно. Брюшина серовато-жёлтого цвета, гладкая. Петли кишечника умеренно вздуты, не спаяны между собой и рядом лежащими органами».
Ещё остаётся вариант, при котором маньяк находится в доме, среди обслуги или охраны. – Записывает – Запросить досье на каждого.
«Каких-либо повреждений внутренних органов и костей скелета при внутреннем исследовании не обнаружено».
Постой-постой, что-то проклюнулось и убежало. Давай-ка, ещё раз разложим фотографии по времени и по группам. Вот детские, вот школьные, вот в семье дома, вот на отдыхе с родителями, вот школьные с друзьями. Дальше институт, вечеринки, экскурсии.
«Из трупа изъято:
1) Кровь, моча на количественное содержание этанола в СХО и наркотические вещества.
2) Кусочки внутренних органов для гистологического исследования в СГО.»
Если разложить фотографии хронологически, то чётко видно как обычный весёлый, общительный ребёнок, постепенно меняется, как отдаляется от друзей, становится одиночкой, и понимает, что он не такой как все. Вот они переломные моменты, всё видно. А вот начинается скрытая ревность и ненависть. Ясно, кто-то вызвал симпатию, но взаимностью не ответил. Вот период полного одиночества и вдруг перемена - она довольна. Я бы даже сказала – удовлетворена. И удовлетворение идёт не из повседневного круга общения. Здесь у неё нет никакого интереса в глазах, хотя компания всё та же. Зато, у неё появилось знание чего-то, что неизвестно другим. Появился некий жизненный опыт, её глаза стали взрослыми.
«При исследовании были применены общенаучные (визуальный, пальпаторный, измерительный, описательный, сравнительный) и специальные (секционные) методы. Дальнейшее исследование приостановлено до получения лабораторных данных»…».
Ясно, что этот опыт связан с конкретным человеком. Ты привыкла считать себя изгоем, а тут вдруг всё перевернулось, ты кому-то интересна, ты кому-то нужна. Это очень знакомо. Где же ты её встретила? Посещения лесби клуба было за год до этого, значит не там. Так-так, постой-ка, я уже считаю, что её новая знакомая и есть убийца? Нет, я так, не считаю – пока. Но найти её необходимо, потому что она, как минимум, важный свидетель.
«РЕЗУЛЬТАТЫ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
1. При гистологическом исследовании микропрепаратов, изготовленных из кусочков внутренних органов трупа. (окраска препаратов гематоксилин-эозином, пирофуксином по ван Гизону), установлено:
- головной мозг, мозжечок, 8 срезов – мягкие мозговые оболочки в виде отдельных фрагментов,…
2. При судебно-химическом исследовании крови из трупа, проведённом методом газожидкостной хроматографии, этиловый алкоголь не обнаружен (Акт судебного химика).
3. При судебно-химическом исследовании крови из трупа наркотические вещества группы опия и каннабиноиды не обнаружены (Акт судебного химика)...»
Посмотрим ещё раз видео смерти. - Татьяна включила видеозапись. - Вот она вошла в бассейн, включила противоток, легко нырнула, и достаточно интенсивно, стала плыть кролем. Пока ничего необычного.
«СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Причина смерти не установлена»
Плывёт красиво и мощно, чувствуются многолетние тренировки. Наконец вышла, выключила течение в бассейне, вытерлась полотенцем и села отдыхать. Какое-то время спокойно сидит, ничего не делает, правда, поза немного странная, как будто посматривает на кого-то во время разговора. Сама с собой говорит? Наушника нет, да и телефона рядом нет, а это, кстати, тоже странно. Сейчас, когда все висят на телефонах, ей он не нужен, и она совсем не боится пропустить чей-то звонок. Жаль, звука нет. Спокойно легла и всё. Дальше пять часов без движения, пока не спохватилась охрана.
Татьяна выключила видео. - Да, удивительно, не похоже ни на что. Если это самоубийство, то каким образом? Самовнушением? И зачем перед этим плавать? Никакого нервного напряжения, всё очень спокойно, буднично. Легла и умерла. Если отравление, то настолько безболезненно и бессимптомно, что даже странно. Тогда что же это? Если отравлен воздух или вода, то почему больше никто не пострадал? Радиация? Нет, проверили, если бы она была, то её не сотрёшь, и не смоешь - засекли бы. Ладно, пора ехать на место, смотреть всё живьём.
НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, токсикологическое отделение.
Тарханова
- Хорошо, что Вы такая молодая, быстрее найдёте с ней общий язык.
- Как она?
- Физически удовлетворительно, промывание мы сделали, по этой части проблем нет, а психологически - очень плохо. Она в абсолютной депрессии, молчит.
Елена внимательно слушала заведующую отделением, спокойно ожидая главного.
- Мы ещё не вызывали психиатра. – Она замялась.
- Людмила Сергеевна, переходите к делу.
- К делу… - Заведующая посмотрела на посетительницу, и встретив неожиданно твёрдый взгляд, немного смутилась. «Правильно она поступила? Может быть, не нужно было влезать во всё это? Какие силы приходят в движение и как это может коснутся её? Только сейчас ей пришло в голову, испугаться, что она тоже может стать участницей этой ужасной истории. А разве она уже не стала? Разве не преступление, то, что она поставила левый диагноз взамен очевидного? Да, по команде главного врача. Да, он прижал её, намекнув, что решение о выделении средств на продолжение исследований зависит от него, и он готов помочь ей в обмен на то, что она не будет упираться с этой пациенткой. Ну и что? Это будет её диагноз, а не главврача, и это ей придётся отвечать на вопросы… Господи, о чём я думаю? Причём здесь исследования? Причём здесь вопросы? На твоих глазах происходит ужас. Ужас! И не в какой-то Африке, а здесь в Москве, можно коверкать жизнь человеку, и ты должна в этом помочь им». – Она посмотрела на Тарханову. – «Ну, а эта девушка перед тобой кто? С ней-то тебе всё понятно? Что это за организация? Чем они занимаются? Да, на звонок среагировали сразу. Да, без лишних вопросов, как будто скорая помощь. Адрес, симптомы: - ждите и делайте всё, что скажет приехавшая. Вот она стоит передо мной. Единственное, что обнадёживает, что от неё исходит такая же мощная энергия, как и от этого грёбанного сенатора. Только от него идёт – «деньги и власть решают всё», а от неё «зло будет наказано». Но есть в них и кое-что общее – глаза. У них обоих абсолютно безжалостные глаза, хотя и здесь, есть сущностные отличия: у него глаза поддонка, который с удовольствием раздавит тебя, а у неё глаза циничного хирурга, который безжалостно вырежет всю гниль».
– Следом за пациенткой приехал её отчим, большой чиновник, и по размеру, и по положению, даже охрану сюда притащил. Поставил нас всех на уши, сказал, что ни о каком самоубийстве не может быть и речи, что он сам со всем разберётся. И мне уже звонил главврач больницы, чтобы я не регистрировала попытку самоубийства, а написала, что это ошибка в приёме лекарства. – Она опять замолчала, собираясь с духом. – Короче, он думал, что остался один в палате с пациенткой и говорил с ней о… - Она замялась, подбирая слова, потом решилась: - Он угрожал ей. Их разговор подслушала санитарка, которая была в соседней палате, там есть смежные двери, и она всё слышала. Он говорил, девушке, что она так просто от него не отделается. Говорил, что какой-то контракт не закончен, и он не даст ей сбежать от него, ни живой, ни мёртвой. Санитарка в шоке прибежала ко мне, а я к вам.
- Почему не в милицию?
- Потому что он и есть милиция, я навела справки - он бывший зам министра МВД какой-то кавказской республики, а сейчас сенатор, член каких-то советов при МВД, и прочее, и прочее. Санитарка, о том, что услышала, рассказала только мне, но и всё - дальше этого что-либо делать боится.
- Вы говорили с пострадавшей?
- Да, но она молчит.
- Вы её осматривали?
- А да, на теле есть характерные следы от верёвок. Она была связана, так же есть синяки и ожоги, похожие на ожоги от сигарет.
- Её изнасиловали?
- Наверное да, по крайней мере половой акт был. Пока она была без сознания, я вызывала гинеколога, она взяла пробы, и в заднем проходе были обнаружены следы спермы. Но девушка ничего не говорит об этом.
- Понятно, где она?
- В одноместной палате, вот в этой, мы стоим рядом.
- Правильно, что позвонили нам. Не дёргайтесь, и ничего не бойтесь. Я пойду, поговорю с ней.
Елена без стука открыла дверь и вошла в палату. При входе оказался маленький коридорчик с дверью в туалет, дальше комната с одной кроватью и столиком рядом с ней. Напротив кровати располагался небольшой телевизор на маленькой тумбочке, а за ним незаметная смежная дверь, за которой, очевидно, и подслушивала медсестра. На кровати, свернувшись калачиком, лежала девушка, которая никак не отреагировала на появление гостьи. – Спит? – Елена села рядом на стульчик и стала рассматривать её. – Совсем ребёнок, измученный ребёнок, хотя заведующая сказала, что ей уже двадцать два. Что ей пришлось пережить? Следы от верёвок, ожоги - какой кошмар.
- Вера, проснись пожалуйста, я пришла помочь тебе.
Девушка открыла глаза, и посмотрела на Елену пустым, равнодушным взглядом.
Елена наклонилась к ней близко-близко, и продолжила очень тихо, почти шёпотом.
- Прежде чем уйти. – Она приблизилась к самому уху. – Прежде чем умереть, ЕГО нужно наказать. Помоги мне наказать ЕГО.
- Кто вы? – Голос вялый и тихий, с трудом двигает языком, но взгляд немного сконцентрировался.
- Я охотник. Я выслеживаю и наказываю мерзавцев, вроде твоего отчима. Я знаю, что он делал с тобой ужасные вещи, и это не должно сойти ему с рук.
- Мне уже всё равно…
- А мне нет, и тем девушкам с которыми он будет продолжать делать это, тоже не всё равно. Его нужно остановить. Помоги мне.
- Чего уж теперь… Надю похоронили семь дней назад… Какая теперь разница?
- Расскажи мне что случилось.
- Вы не справитесь с ним. У него охрана, деньги, власть. Даже Бог его не наказывает…
- А мы накажем. Смотри мне в глаза и слушай: Два года назад в Екатеринбурге, посреди бела дня, возле двух девушек остановилась милицейская машина. Из неё вышел человек в форме и, показав документы, приказал им садиться в машину. Девушки, видимо что-то заподозрили, и отказались, тогда он силой стал заталкивать их туда. С одной справился, а вторая вырвалась и убежала. Повторяю, это был день, и это был центр города, вокруг куча прохожих и никто, слышишь - никто не вмешался, хотя они звали на помощь. Вырвавшаяся девушка побежала не куда-нибудь, а в ближайшее отделение милиции, думала там помогут. Сейчас, как же, так они и кинулись ей помогать… Вместо этого дежурный с ухмылочкой сказал ей, что это не их территория, и отправил в другое отделение, а те в другое. Пока она бегала по отделениям, её подругу привезли в служебный гараж управления милиции №3, где пять человек в форме, уже сильно на веселе, поджидали своих приятелей. Дальше все они по очереди, весь день и всю ночь насиловали несчастную. Даже, когда сами были не в силах, продолжали насиловать её бутылкой. Это продолжалось долгих двенадцать часов. На следующий день, её еле живую выбросили на обочине дороги, и пригрозили, что если она будет жаловаться, то ей подбросят наркотики, и посадят в тюрьму. Чудом она не умерла на этой обочине, спасибо подобрали какие-то люди, и отвезли в больницу. Когда она смогла встать с постели, она встала только для того чтобы надеть себе петлю на шею. Слава Богу не получилось, вовремя заметили, и спасли. И она выжила второй раз. Мы узнали об этом и, так же как к тебе сейчас, я пришла к ней в палату. Она не хотела жить, а я просила её помочь мне остановить насильников, показать, кто это делал с ней. Она в ответ, как и ты сейчас, говорила, что ей всё равно, и что ничего нельзя сделать. И всё же, я её убедила. Она показала их всех, включая того дежурного, который отфутболил её подругу.
Хочешь знать, что с ними стало? – В глазах девушки появилась осмысленность, голос странной посетительницы проникал в неё через уши, глаза, и кожу. Он добрался до её вен, её крови, и до её сердца. Тихий голос, постороннего человека, пробил холод смерти, и стал обволакивать душу тёплой волной надежды, что справедливость есть. И есть возмездие. – Хочешь знать?
В ответ раздалось чуть слышное: - Хочу.
Лена взяла руку Веры и стала греть её в своих ладонях. – Смотри мне в глаза, и ты увидишь, что я говорю правду. – Она поймала взгляд девушки. - Они все, слышишь – все, кроме дежурного, умерли, один за одним. Перед смертью каждого, сильно мучила совесть, связывала их и отрезала мужские причиндалы. Смотри-смотри мне в глаза, и ты увидишь всё это.
Вера смотрела в чёрную бездну, и действительно видела, как подонки ревели от ужаса, и умоляли простить их, как извивались, и корчились перед лицом возмездия.
- Что стало с девушкой?
- С ней всё в порядке, она жива, и ты сама можешь поговорить с ней. Она ждёт нас внизу в машине.
- Ждёт нас?
- Да, нас. Тебя и меня. Мы сейчас уедем отсюда в безопасное место.
- Уедем? Меня отпустят?
- Да, тебя отпустят.
Вера стала тяжело подниматься. – Голова кружится, помогите мне встать, пожалуйста, я поеду с вами. – Тарханова помогла ей одеться, отмечая про себя, и синяки, и ожоги на руках девушки. Они выглядели, даже, хуже чем она думала.
- А что стало с тем дежурным, который не умер?
- Он вывалился из окна, а перед этим разгромил всю свою квартиру, как будто дрался с кем-то, скорее всего, тоже с совестью. А когда понял, что совесть сильнее, то спасаясь от неё, решил полетать над городом. Только, вот незадача, жил он не высоко, на третьем этаже, так что летал не долго, и приземлился неудачно. С тех пор лежит парализованный – повезло.
Они направились к двери, как вдруг Вера остановилась:
- Постойте, сегодня, когда отчим был здесь, ему позвонили, и я поняла по разговору, что в его домик, где он обычно «развлекается» сегодня кого-то привезут. Я думаю очередную жертву.
- Плохо. Как это происходит?
- Я не знаю как с другими, а за мной приезжала машина, причём, они всегда знали где я. Отвозили в этот домик и уезжали. Потом приезжал отчим и … - У неё перехватило горло, и потекли слёзы.
- Что он делал с тобой, потом расскажешь, сейчас расскажи что там с охраной.
- Они уезжали, но в домике есть сторож, он всегда там.
- Значит во время экзекуций, их в доме двое?
- Да.
- Что там ещё есть, камеры, сигнализация?
- Этого я не знаю.
- Где находится дом? Адрес можешь сказать?
- Нет, адреса я не знаю, но это не так далеко от Москвы. По Ярославскому шоссе до Пушкино, потом от Пушкино по Красноармейскому шоссе ещё пять или десть километров не могу сказать точнее, но там есть маленький поворот направо сразу за хозяйственным магазинчиком, а дальше смогу только показать, объяснить не смогу.
Елена тем временем, набрала номер телефона, и нажала вызов:
- Это Сума, у нас ЧП, я из Склифа звоню. Да, девушку забираю. Да, случай плохой, нужно принимать меры, и прямо сейчас. Возможно, сейчас мучают очередную жертву. Там их двое. Нет, не уверена, но выбора нет. Она может только показать где это, нужно ехать и определяться на месте. Мы через десять минут тронемся, ещё через тридцать будем на пересечении МКАД и Ярославки. Если кого-то сумеешь организовать нам в помощь, пусть они стоят на обочине после МКАДА. Нет, ждать не будем, времени нет, и судя по состоянию девушки – Тарханова посмотрела на следы от наручников на запястьях Веры. – Там всё совсем жёстко. Нет, если не подберём машину от МКАДА, то дальше действовать будем одни, звонить оттуда, я не буду, мы выключим телефоны.
Она нажала отбой и набрала ещё один номер.
- Привет Сурен, это Сума. Ты как, всё ещё в больнице? Что-то долго. Полегче уже? Ну и хорошо. Я заеду на днях. Что привезти? Хорошо, хорошо поняла. Да, по делу звоню. Мне, через сорок минут, нужна машина на ярославке сразу после МКАДа, и два пистолета внутри. Да понадобятся, пусть положат запасные. Успеешь? Я понимаю, но случай экстренный. Сколько будет стоить? Почему так дорого? Что? За срочность? Я и не знала, что ты такой торгаш, Сурен, всегда думала, что нормальный бандит. Лекарства дорогие? Тебя же не в голову ранили, что за пургу ты несёшь? - Елена прикрыла трубку ладошкой и посмотрела на девушку, как бы ища поддержки. – Врачи у него там бандиты, а сам белый и пушистый. – И снова обращаясь к Сурену: - Ты мне лапшу не вешай, за то, что я пёрла тебя до машины через всю стройку, ты вообще мне всё бесплатно должен делать. Сам бы справился? – Она закатила глаза, и выразительно покачала головой, как будто собеседник мог её видеть. - Всё-всё хватит болтать, потом обсудим, нет времени сейчас. Организуй машину вовремя, а всё остальное решим потом.
Она нажала отбой, и посмотрела на девушку.
- Поехали, по дороге расскажешь свою историю.
Они вышли из палаты и наткнулись на заведующую. Та всплеснула руками, хотела что-то сказать, но Тарханова опередила её.
- Мы уезжаем, нет времени всё объяснять, да и не к чему. Ей лучше и дальше за её безопасность отвечать будем мы. Оформляйте бумаги на выписку, завтра за ними кто-нибудь приедет.
- А что я скажу отчиму, если он, вдруг, заявится?
Тарханова посмотрела на заведующую таким тяжёлым взглядом, что она съёжилась, и пожалела, о своём вопросе.
- Он не заявится больше. – И после паузы добавила. - Никуда…
Кабинет Рыкова
- Точно уверены, что выжали из него всё?
- Так точно, в ближайшие полгода никаких экзотических ядов он ни для кого не делал. Обычные, да, но их в теле вашей дочери не обнаружено.
- Почему мы должны ему верить?
- Потому, что он много ещё в чём сознался перед смертью, и у нас появился хороший материал для того чтобы крепко прищемить хвост Гульбову.
- От чего он умер?
- Сердце… У него действительно случился инфаркт, и мы не успели откачать.
- Плохо, это осложнит ситуацию.
- Не осложнит, а обострит. Мы перевезли его труп в один из адресов, что он указал. И там, действительно, оказалась приличная партия экстази. Раньше нужно было взять этого химика за бока.
- Раньше не было наводки на него, а как появилась так и взяли. Как всё представили?
- Как мафиозную разборку, с нитями, ведущими наверх, в наркоконтроль вплоть до Гульбова.
- Ну и отлично, но яд пока не будем исключать. Я сегодня же решу вопрос, чтобы это дело оказалось под нашим контролем. Так что разматывайте по полной. Немедленно взять под контроль лабораторию где он работал и …
- Это уже сделано, всё опечатано и выставлена охрана, то же самое с его квартирой и дачей. Сейчас отрабатываем маршруты его передвижения и контакты из телефонов, а кроме основного при нём обнаружены ещё два и там много чего любопытного.
- Молодцы, действуйте и держите меня в курсе.
Он отпустил офицера и стал прикидывать сколько у него времени до звонков сверху, предположил, что часа два, но ошибся, на его столе зазвонил телефон правительственной связи. – Ничего себе как быстро, значит, мы попали в очень больную точку.
- Слушаю Рыков
- Привет Пётр Иваныч, это Зиновьев.
- Здравия желаю.
- Как сам? Говорят, большое строительство затеваешь в Болгарии.
- Ну, небольшое, по сравнению с Вашей Черногорией, но…
- Ладно-ладно не прибедняйся, всё правильно – но. Есть два НО. Первое «НО» в том, что Болгария член НАТО, а отношения со Штатами всё хуже и хуже.
- И что?
- А то, что у «первого» зреют планы запретить сотрудникам силовых ведомств иметь в таких странах экономические интересы.
- Понятно, а второе «НО»?
- Второе в том, что партнёра ты, себе в этом деле, выбрал не совсем надёжного.
- В каком смысле?
- В прямом, я говорю о Стефане Тодорове, которого ты берёшь в совладельцы и хочешь назначить управляющим стройкой.
- Всё верно и в чём проблема?
- В том, что он уже месяц дурит тебе голову. Разрешения на строительство у него нет и не будет.
- Очень своевременная информация. А что за источник не секрет?
- Нет, не секрет, со мной связывались наши болгарские коллеги, по другим вопросам, а заодно, по товарищески, сообщили, что Тодоров у них, в разработке по делу о мошенничестве.
- Спасибо, за информацию.
- Но это так к слову, я не за этим звоню. Ты здорово переполошил наркоконтроль, они уже сидят в приёмной у первого.
- И он их примет?
- Может и примет, часа через три. У него бассейн сейчас, а потом массаж. Так что время есть, докладывай, что нарыл.
- Мы, по наводке, грохнули притон с большой партией синтетики, а там сюрприз, вместе с наркотиками труп сотрудника из наркоконтроля, некоего гражданина Ряженцева. Не наша работа - сердечный приступ. Вот сейчас разматываем, его контакты и они очень интересные.
- Ты понимаешь, что это война?
- Да, понимаю, но какие есть варианты?
- Договориться, мне уже звонили от них, с просьбой не горячиться.
- Боюсь, не о чем договариваться.
- Всегда есть о чём.
- Не в этот раз. Наркомания, если не стала, то скоро станет, главной угрозой национальной безопасности. Поэтому тут, я считаю, нужно не просто вычищать, а выжигать калёным железом.
- И ресторан в Калининграде, здесь, ни при чём?
- Смеётесь что ли? Стал бы я из-за такой ерунды …
- Вот и я о том, чего бы из-за мелочёвки устраивать войну ведомств, да ещё начинать с трупов… Сердечный приступ значит, ну ладно давай разбирайся. Ну и про Болгарию, ты понял, если нужна по…
- Да, спасибо я понял, но помогать, пока, не нужно.
- Хорошо.
Рыков повесил трубку и тут же, вызвал к себе помощника, нажав кнопку селекторной связи.
- Андрей, зайди ко мне.
Через несколько минут Андрей вошёл в кабинет, и плотно прикрыл за собой дверь.
- Какие новости из Болгарии?
- Всё по старому, Тодоров говорит, что документы готовы, осталось только забрать их, и просит сделать первый транш оплаты, чтобы не терять время.
- А ты что думаешь, по этому поводу?
- Никаких оплат делать нельзя, пока документы не будут здесь на вашем столе.
- Верно, тем более, что всё хуже чем кажется. Я только что получил обратку от наркоконтроля. И знаешь через кого? Через Зиновьева.
- Генерал полковника, заместителя Патру… ?
- Да-да, от него.
- Ого.
- Вот именно… Короче, в Болгарии всё гавкнулось, Стефану напиши, чтобы немедленно уехал из страны и пересидел где-нибудь. Ничего не объясняй, передай и всё, дальше пусть сам крутится.
- Понял. Но…
- Что, но?
- Но почему не помочь ему выбраться?
- Потому, что он морочил нам голову и вытягивал деньги, хотя сам уже знал, что разрешающих строительство документов не будет. За это своё мелкое жульничество, теперь пусть повертится…
- Понял, но тогда может и не предупреждать?
- Нет, не до такой степени… Ткнуть его носом в его же дерьмо нужно, но помогать им топить его – не правильно. С этим всё. Пошли дальше - по химику… - Он что-то прикинул про себя, и продолжил. – По химику продолжаем работать. Дальше… Что там у Танич?
- Она сейчас в вашем загородном доме, третий день уже там – не знаю подробностей, но перевернула всё. Даже с металлоискателем прошлась по всему участку. Меня попросила получить доступ к камерам наружного наблюдения по маршрутам перемещения вашей дочери, которые она составила на основе билинга её телефона.
- Неплохо, а мы этого сами не сделали?
- Нет
- Почему?
- Ну, почему… - не додумались.
Рыков непроизвольно поправил ворот рубашки, как бы ослабляя галстук.
- Нравится она мне, глядишь и правда, чего-нибудь нароет. Если сейчас тронемся, застанем её в доме? Позвони ей и предупреди, что мы едем, пусть дождётся.
Загородный дом Рыкова. Танич
«Поразительно, просто поразительно – вообще ничего. Буквально образцово-показательный ноль. Так не бывает. Значит, я что-то упускаю. Что?»
Татьяна в тысячный раз обвела комнату дочери Рыкова взглядом, подолгу останавливаясь на каждой детали: - Стеллаж с книгами – ничего интересного, стандартная художественная литература, плюс альбомы и книги по искусству. И именно книги по искусству она активно читала последнее время, особенно часто этот огромный фолиант Третьяковки. Ну и что? Да, читала, не от этого же она умерла… Хотя, если бы он упал ей на голову… Стоп-стоп-стоп, только давай без чёрного юмора. Что-то должно быть необычное, странное – должно. Вот рисунки на столе. – Татьяна в сотый раз подошла к столу и стала перебирать рисунки. – Неумелые копии известных картин 17-19 века, в основном женские портреты. Что как раз понятно, вот если бы она на мужские портреты налегла, это было бы странно. А так что ж, значит её привлекала женская красота того времени. Да, художник из неё никакой, хотя старалась. Чёрт… Но где-то, что-то должно быть - должно, всегда есть. И хуже того, появилось чувство, что я что-то пропускаю.
Раздался звонок сотового телефона.
- Да, Андрей?
- Вы всё ещё в доме?
- Да.
- Хорошо, мы подъедем часа через полтора.
- Подъезжайте, но продвижения пока никакого нет, так что рассказать особо нечего.
- Петр Иванович сам вам кое, что расскажет.
- Ладно. – Она положила трубку. – Интересно, что он мне расскажет? Может сам что-нибудь нарыл? Вряд ли, с этим делом подсказок не будет. – Тут у неё снова мелькнула, какая-то мимолётная мысль. – Ого. А вдруг эти портреты не копии? Или под видом копий она, неосознанно, рисовала кого-то конкретного? Ну-ка, ну-ка давай сопоставим…
Татьяна стала сортировать рисунки, сопоставляя их с репродукциями из альбома Третьяковки.
За этим занятием её застали, генерал Рыков и его помощник, через полтора часа. Дверь в комнату была открыта, и они остановились в проёме, несколько минут наблюдая, за Татьяной. Генерал осторожно кашлянул, от чего та вздрогнула и подняла голову.
- Извините, мы не хотели Вас пугать, но дверь была открыта. - Они вошли в комнату. - Здравствуйте Татьяна Николаевна. Что нового?
- Пока ничего, я же сказала Андрею, что продвижения нет. И, рассказывать, увы, мне пока нечего. Но, как я поняла из его звонка, это вы, мне что-то хотите рассказать?
Она выразительно посмотрела на помощника. Тот хотел что-то ответить, но его опередил генерал.
- Судя по вашим действиям, какие-то идеи у Вас всё-таки есть, но вы правы, давайте начнём с меня. Мы отработали версию с наркоконтролем. Гипотеза, что убийство дочери их рук дело, из-за моих тёрок с Бульбовым в Калининграде, не подтвердилась. Эта версия сразу была маловероятной, теперь же её можно исключить окончательно. Химик, который занимался у них экзотическими ядами, умер от сердечного приступа, но перед смертью много чего успел рассказать. И по значимости эта информация намного превосходит мелкие тёрки в Калининграде. Так что, если бы он имел отношение к убийству дочери, мы бы это уже знали.
- Он сам умер или ему помогли?
- Зачем Вам эти подробности?
- Я хочу знать, насколько сильными будут последствия.
- Последствия будут сильными, но это мои проблемы, и я с этим разберусь, так что опасаться этого нужно, а бояться - нет. И, конечно, это не должно помешать расследованию убийства дочери. Теперь ваша очередь, расскажите, что у вас. Судя по тому, что мне доложил Андрей: - Вы начали отрабатывать версию маньяка?
- Да, или того кто очень похож на маньяка. После изучения всего, что связано с вашей дочерью, я пришла к выводу, что в последние полтора-два месяца у неё кто-то появился. И этот кто-то абсолютный невидимка - нормальные люди так себя не ведут. Конечно, это осложняет поиск. Поймать того кто изначально прячется, и чьи мотивы неизвестны - очень трудно. С другой стороны, какие-то отношения между ними были, и длились какое-то время. Это должно нам помочь, потому, что следы, как их не прячь, всегда есть, и нужно их найти. Так, что поймать его можно.
- Почему вы говорите о предполагаемом убийце в мужском роде? Вы думаете, что это мужчина?
- Это правильное замечание. Нет, я так не думаю, наоборот, я думаю, что это женщина и не только потому, что у вашей дочери была соответствующая ориентация. Дело в том, что поведение серийных убийц женщин отличается от поведения серийных убийц мужчин. Для мужчин маньяков свойственно совершать следующий набор действий: - по каким-то привлекательным для них характеристикам, выбрать жертву, похитить её, и произвести некие садистские действия, в 99% случаев связанные с сексом. При этом жертвы и насильники, чаще всего, не знакомы друг с другом. А вот у серийных убийц женщин, всё прямо наоборот – они, чаще всего, хорошо знакомы с жертвами. Это, или их друг/подруга, или, что реже, родственник или член семьи. И, главное – яды их излюбленное орудие убийства. У меня был похожий случай. Когда одну женщину совсем допёк пьяница-муж, регулярно избивая её и её ребёнка, она не придумала ничего лучше, как отравить его, а в качестве яда решила использовать поганки. Где их взять? Для неё, городского человека, ответ простой – в лесу, благо лето. Она села на электричку и поехала в лес. Сошла на первой подходящей станции, долго бродила по лесу и ничего не нашла. Ни одного гриба, ни плохого, ни хорошего. Расстроилась, но не отступилась, дождалась грибной погоды, а пока ждала, изучила, ядовитые грибы. После чего поехала снова, и уже осмысленно, собрала немного хороших грибов и несколько нужных поганок. Дома сварила грибной супчик, и угостила им мужа. Потом больница, похороны и следствие, которое признало смерть мужчины несчастным случаем.
- Как это? Откуда же, тогда стало известно, как она готовилась к преступлению? – вопрос задал Андрей, которого очень заинтриговал рассказ Татьяны.
- Как откуда? Сама рассказала, она была хорошим, честным человеком, и всё рассказала следователю.
- Сама рассказала, что убила? Я чего-то не понимаю? Почему же тогда следствие, вместо того, чтобы посадить её, закрыло дело, посчитав его несчастным случаем?
Татьяна посмотрела на Андрея, как на ребёнка, которому нужно разжевывать общеизвестные вещи.
- Зачем же сажать хорошего человека?
- Но…
- Тут всё просто - провести дознание поручили молоденькой девочке лейтенанту, только, что из училища. Она, со свойственной молодости энергией, взялась за дело: Съездила, и поговорила с соседями этой семьи. Посмотрела на трёхлетнего малыша, всего в синяках. Съездила на работу к женщине, пообщалась с её коллегами, потом на работу к её мужу, там пообщалась с его коллегами тире собутыльниками. После чего, обобщив полученные сведения, пришла к выводу, что это несчастный случай.
Андрей открыл рот от удивления, но больше ничего не стал спрашивать. Татьяна увидела, что объяснения приняты и продолжила:
- Но это так к слову. Давайте вернёмся к нашим баранам - я считаю, что наш серийный убийца, скорее всего женщина, но на данном этапе это не имеет значения, мы ищем убийцу. И есть три вопроса на которые нужно найти ответы:
Первый вопрос – где она с ним столкнулась? Второй – что её привлекло в ней? И третий – были ли аналогичные случаи?
- А вот это интересно. Что значит аналогичные случаи?
- Я отправила запрос на все странные самоубийства, и все смерти со схожими симптомами.
Рыков посмотрел на Андрея. – А мы проверяли похожие смерти?
- Нет.
Ответом генерал остался не доволен:
- Вот именно, что нет. Извините Татьяна Николаевна, продолжайте.
- Но пока нечего продолжать, ответа у меня нет ещё.
- Это мы можем ускорить, Андрей давай, нажми на статистиков - пусть выдадут всё что есть, отправь запрос по линии ФСБ, а то я их знаю, начнут ссылаться на секретность и прочее. – Он повернул голову к Татьяне. - Вы когда запрос отправили?
- Три дня назад.
- Всё ясно. Андрей – дай кому надо по башке, чтобы к завтрашнему дню всё было…
- Есть.
200 лет назад
Ну и где мне её искать? «Барыня в парке» передразнил он про себя говорок одной из дворовых девок. «Изволят гулять со своей подругой». Изволит она… Плюнуть и уйти, что я ей мальчик? Я известный художник, только что, по заказу высочайшей семьи, закончил портрет сына императора - Константина Павловича, за что пожалован академиком, и если всё сложится, буду писать и его дочерей тоже, а эта девчонка смотрит на меня как, как… Да ни как она на меня не смотрит, я, для неё, пустое место. Предупредил ведь прошлый раз, быть готовой к сеансу. И что? Где она? Ей богу плюну и уйду… - Тут он как будто что-то услышал, постоял, прислушиваясь, и пошёл в том направлении. Через несколько шагов, сквозь листву, показалась маленькая беседка. В ней кто-то был. По какой-то причине, он не окликнул, находившихся там, а стал очень осторожно подходить к ним. – Что я делаю? Зачем я подкрадываюсь? – Но звуки, доносящиеся из беседки, заставляли делать это по мимо воли. Он очень осторожно раздвигал ветви и ещё осторожнее наступал на землю, чтобы какая-нибудь случайная палка не хрустнула под ногой и не выдала его.
- О, какая ты вкусненькая. Тебе нравится?
- Да, да.
- Хочешь ещё?
- Хочу, хочу, пососи ещё.
- Расскажи мне, что ты чувствуешь.
- Чувствую, как кровь течёт сквозь сосок, и как нежно ты её высасываешь. Это так сладко, больно и сладко одновременно.
От страстного шёпота и томного стона вслед за ним, у меня закружилась голова. – Что они там делают?
- Вторую грудку?
- Да, да.
- Тебе не страшно?
- Страшно.
- И ты боишься?
- Да, боюсь.
- А сосочек не боится, смотри, как он ждёт меня. Вон, какой твёрденький…
От этих голосов и звуков в беседке, меня бросило в жар, пот градом катился по лицу. Я понимал, что стал свидетелем чего-то безумного, что нужно скорее бежать отсюда, но ноги, словно, приросли к земле, и я не мог пошевелиться. Потом пришёл страх, страх что меня обнаружат, и произойдёт что-то ужасное. Стоит мне сделать хоть одно движение и всё, конец. Я замер так сильно, что почти, перестал дышать, стало не хватать воздуха. Долго так продолжаться не может, и я либо потеряю сознание, либо выдам себя…
Позади от дома, послышались крики, кто-то звал Марию. – Они тоже ищут её… Сейчас придут сюда… Заметят их и меня. О Боже, что делать?
Оклики продолжались, а в беседке стало тихо. Ушли? Я очень осторожно выдохнул, и немного отдышавшись, сделал несколько шагов к ней. Тихо. Зачем я иду туда? Что я хочу увидеть? Нужно немедленно развернуться и уйти. Уйти пока кто-нибудь не заметил меня… Но голос разума никак не влиял на тело, ноги не слушались, как будто что-то тянуло меня внутрь. В какой-то момент, мне даже, показалось, что если я начну упираться, и схвачусь руками за ветви, меня всё равно втянет в эту проклятую беседку. Что со мной? Как заворожённый, я приблизился к ней и, наконец, заглянул внутрь – пусто. Слава богу, никогда до этого мне не доводилось испытывать такого облегчения и разочарования одновременно. Голова закружилась, и я упал на каменную скамейку совершенно без сил. Какое-то время я просто сидел, уставившись в одну точку пока немного не пришёл в себя. «Нужно выбираться отсюда», зацепился я краем сознания за эту спасительную мысль – Нужно скорее выбираться отсюда. – С трудом, поднявшись со скамейки, я медленно побрёл обратно к усадьбе. Мысли путались, я был сбит с толку, и не понимал что случилось. Чему я стал невольным свидетелем? А может быть всё это плод моего воображения? Может быть, всё это мне привиделась, и голоса, и даже беседка?
Тропинка круто повернула и я, почти столкнулся с Марией Ивановной. Сердце предательски ухнуло вниз, и я с ужасом уставился на неё, не зная, что делать…
- Владимир Лукич, голубчик, вот вы где, а мы вас потеряли. Да, на Вас лица нет? Что-то случилось? – Она пристально посмотрела на меня и, слегка, улыбнулась, своей снисходительной улыбкой. – У вас такой вид, словно вы только что встретили приведение. Вас что-то напугало? – Она ещё пристальнее посмотрела на меня.
Сердце колотилось в груди, словно огромный молот в гигантской кузнеце. Кровь прилила к лицу и я, вдруг, брякнул, сам не знаю зачем.
- Я что-то слышал в беседке, там в дальнем конце сада…
- Да? И что же?
- Не знаю… голоса. Два женских голоса… - Я со страхом смотрел в её глаза и видел, как они приобрели угрожающий, тёмный оттенок. Зачем я говорю ей это?
- И о чём они говорили? – Она приближалась ко мне, а я в ужасе пятился, пока не прижался спиной к какому-то дереву
- Я не понял, но…
- Но это напугало Вас?
- Я, я… - Язык перестал слушаться, и перед глазами поплыли какие-то разноцветные круги. Что со мной?
- А может быть, это я вас пугаю?
Холодная рука сдавила горло и …
Воронина дёрнулась, и проснулась. Она открыла глаза, не понимая, где находится. Сад исчез, Лопухина тоже, вместо них вокруг знакомые стены. Она в своей квартире, в своей кровати. – Фуу, какой кошмар, я думала, она убьёт меня, ещё чуть-чуть и всё. - Люба приподнялась на локте, осматриваясь в комнате. Всё на месте. Да, это был сон. Она упала обратно на подушку. Полежала, обдумывая, только что увиденное и тут заметила, что лежит раздетая. – Странно, я не помню, как легла спать. А что я помню? Я помню, что у меня разболелась голова, что Марина стала делать мне массаж и… Всё, дальше ничего не помню. Значит, она меня раздела и уложила? Ничего себе… - Люба провела по бёдрам и груди руками, проверяя в чём она. – Голая, я абсолютно голая. Она видела меня голой? Что значит видела, не только видела, но и уложила. А где она, кстати? Ушла? Сколько сейчас времени? Темно, она посмотрела на стол, где стояли часы, и тут заметила, что в кресле рядом, кто-то сидит. Какая-то тёмная фигура. У неё перехватило дыхание, а сердце гулко забилось в нехорошем предчувствии.
- Марина это ты? – Люба не узнала свой шёпот, и от этого испугалась ещё больше. – Марина ты спишь?
Фигура пошевелилась, и стала подниматься.
- Почему ты молчишь, Марина? Ты пугаешь меня… - Она дёрнулась, отодвигаясь к стене, но вдруг обнаружила, что не может подвинуться ни на миллиметр. Всё тело как будто окаменело. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью и она, как не старалась, не могла пошевелить даже мизинцем. Ужас охватил её и парализовал. Тёмная фигура медленно приближалась, не издавая при этом ни звука. Люба изо всех сил рванулась… и открыла глаза.
Она опять проснулась, судорожно посмотрела на кресло – никого, оглядела комнату – никого. Тёмной фигуры нигде не было. Не поворачиваясь, она нашарила позади себя выключатель на стене, и нажала его. Комнату залил свет, и, слава Богу, в ней никого не было. – О Боже, о Боже. – сердце колотилось как бешенное. – Что это было? Я схожу с ума? Сейчас-то я проснулась или нет? – Она села на кровати, прислушиваясь к ночным звукам и шорохам. Всё было тихо, только часы тикали на столе, да за окном проезжала какая-то машина. - Надо пойти умыться. Страх-то какой. – Она встала и опять увидела, что она голая. – Значит это не сон? Она действительно раздела и уложила меня? – Люба завернулась в одеяло и пошла в ванную.
Машина Тархановой. Вера
Как всё поменялось… Час назад, я обдумывала способы умереть, а сейчас еду в машине с неизвестными девушками, которым почему-то полностью доверяю, и у меня снова есть смысл жить. Пусть этот смысл распространяется только на ближайшие несколько часов, а потом опять встанет страшный вопрос – «Зачем?», ответа на который нет. Но эти несколько часов мои.
Девушки сидели впереди: Елена, черноволосая красавица, за рулём, а светленькая Света, которой очень подходило её имя, сидела рядом. Мне, со своего места за водителем, было удобно рассматривать её. Она и правда светлая, очень улыбчивая и живая, и улыбаться ей идёт, какие у неё чудесные ямочки на щеках от этого. Страшно подумать, как её такую светящуюся истязали эти подонки в мундирах, как посмели… Я сосредоточилась, и стала прислушиваться о чем они говорят:
- Представляешь, он, на полном серьёзе, жаловался мне на врачей, и обзывал их грабителями. Причём, в его исполнении, это слово звучало, вполне оскорбительно.
- Забавно, не видать им своих машин, когда он выпишется. Но я с ним согласна, недавно помогала подруге возить сына по больницам. Хороший мальчишка, озорной, а тут стал жаловаться, что голова болит. Лето, погода хорошая, ясно, что не симулирует.
- А сколько лет?
- В пятом, что ли классе… - Она задумалась. - Сколько-сколько, ну лет двенадцать-тринадцать. Подруга, дала ему таблетку, вроде подействовало, голова прошла, но когда её действие закончилось, опять заболела. И так несколько дней, да всё хуже и хуже. Запаниковали, повезли к врачу.
- К какому?
- Я не помню, с какого начали, но диагноза не появилось, а головные боли всё усиливались. Она подняла знакомых. И вот мы в один день объехали все больницы в районе каширки, а там их штуки три или четыре, только что в онкоцентр не заехали. Прошлись по всем хирургам, ухогорлоносам и прочее и прочее. Все врачи нормальные, при этом, действующие, выходили к нам после операций, не теоретики какие-нибудь, далёкие от жизни. И мы, мало того, что по знакомству к каждому такому врачу приходили, так ещё и денег нормально давали, только разберитесь. Они честно осматривали: узи там всякие, рентгены, да анализы, но всё мимо, выходят и только руками разводят, дескать: - «Моего здесь нет, ведите к другом у специалисту». И так несколько дней - ужас. Все смотрят, а диагноз поставить не могут. А парню всё хуже. Стало отекать лицо, через некоторое время уже страшно смотреть на ребёнка. Я тогда крепко в медицинской науке разочаровалась, фигня это всё. Каждый сидит на своей узкой теме, а в целом никто ничего не знает: - «Я только уши… Я только травмы…»
- И чем кончилось?
- В последний момент вспомнили, о каком-то еврее из челюстно-лицевой хирургии, который специализировался на всяких патологиях, даже помню, как его зовут – Орест Петрович. Приехали к нему уже сильно под вечер, слава Богу, дежурил. Красивый мужик, кстати сказать, и на еврея совсем не похож, скорее грек…
- Не отвлекайся, давай про мальчика, а не про мужика.
- Он принял, посмотрел, и тоже ничего не определил, но понял, что положение серьёзное и сразу положил к себе, сказал нам, что будет разбираться. Что завтра соберёт специалистов, и что если консилиум не определит диагноз, то будет делать операцию, и смотреть что там в голове. Представляешь ужас какой – вскрывать череп, чтобы физически посмотреть в чём там дело. Мы оставили парня, а сами уехали. Всю ночь на нервах, звоним на следующий день. – Хрен, нет диагноза, но наш Орест, пока суд, да дело, вкатил мальчику укол какого-то новейшего антибиотика, и тому стало лучше. Голова продолжала болеть, но отёк чуть уменьшился. Решили погодить с операцией, посмотреть, что будет дальше, вдруг попали с лекарством… Через день, та же тенденция, отёк всё меньше и главное боли слабее. Тогда сообразили, что это всё-таки какое-то воспаление, и ещё раз отправили к какому-то правильному доктору, в больницу святого Владимира, который был большой мастак по узи. Тот посмотрел, и обнаружил жидкость в голове. Во как - все смотрели и ни хрена, а этот увидел. Диагноз, правда, тоже не поставил, но проблему нашёл, мол, разбирайтесь дальше сами. В конце концов выяснилось, что это воспаление среднего уха и антибиотики, которые Орест стал колоть, как раз от этого и помогали.
- Ну, антибиотики от любого воспаления помогают, хоть в ноге, хоть в голове.
- Это да…
Неожиданно к разговору подключилась Вера.
- А моей Наде не повезло с врачом. Пошла удалять кисту, операция простейшая - лапароскопия.
Она замолчала.
- Говори, говори. Расскажи нам всё, и тебе полегче будет, часть горя отдашь нам, и нам будет понятнее как тебе помочь.
- Операция, со слов хирурга, прошла хорошо, через день Надя уже вышла из больницы. Хирурга отблагодарили по человечески, тысячу долларов в конверте, я лично, ему отдала. Взял, а через два месяца выяснилось что Надя больна СПИДом. И ей и мне ясно, что заразиться она могла только во время операции. У меня СПИДа нет, мы не наркоманы… Я к хирургу, что делать? А он меня послал куда подальше: - «Сами разбирайтесь, лесбиянки ***вы». Вот так, вместо простенькой кисты, стали бороться со СПИДом, а это совсем другие деньги, которых к тому же нет. Наде всё хуже и хуже, делать нечего, я пошла к бывшему отчиму. Понимала чем придётся расплачиваться, он ещё когда с нами жил, делал поползновения… Так и вышло. Предложил честную сделку – секс в обмен на деньги за лечение. По части лечения всё хорошо, денег не жалел, жаль только не помогло. Надю похоронили две недели назад. А два дня назад за мной опять приехали его мордовороты, как всегда они и делали, и привезли к нему. Говорит, будешь ещё отрабатывать… Что за те деньги, которые он потратил - мне ещё долго… - У неё перехватило горло, но слёзы не шли.
- Он садист?
- Ещё какой, его загородный домик специально оборудован разными приспособлениями, сами всё увидите скоро.
Света внимательно слушала, повернувшись к ней в пол оборота.
- А имя хирурга помнишь? И в какой больнице он работает?
- Ещё бы, не помнить – Бочкарёв Андрей Андреевич, очень опытный и знающий хирург. Только сволочь…
- Им тоже займёмся, не переживай. – Они проехали МКАД, объехали, припаркованный на обочине белый, шикарный Мерседес, и тоже встали неподалёку.
- Надо же, кому-то ещё приспичило, припарковаться здесь. Но что-то я не вижу машину от Сурена. – Тарханова достала телефон и набрала его номер.
- Мы на месте, а машины нет. Скоро твои ребята управятся? Как стоит? – Она с недоумением посмотрела на обочину взад и вперёд. - Не вижу никакой машины. Мерс? Да, мерс какой-то стоит. Это она? Да ладно… Сейчас проверим.
Они вышли из своей машины и направились к Мерседесу, Света подошла к нему первая и осторожно открыла дверь с водительской стороны.
- Ни хрена себе. – Наклонилась и достала букет белых роз. – Это тебе, лежал на водительском кресле. – Она протянула букет Елене. – Я ни разу не видела твоего Сурена, но это похоже на признание в любви.
- С чего бы вдруг? Он знает о моих предпочтениях. – Елена выразительно пожала плечами.
Тут неожиданно подала голос Вера:
- Белые розы в букете, означают - восхищение. Посчитай сколько их штук.
Света с интересом посчитала.
- Пятнадцать
- Это число означает благодарность. Если обобщить, то этим букетом человек выражает чистое невинное, без эротического подтекста восхищение и благодарность за что-то.
- А, вот это ближе. Молодец Сурен, реабилитировался. Откуда ты знаешь, про цветы? – Спросила Тарханова, у Веры.
- Я профессиональный флорист, с Надей мы так и познакомились. Она пришла покупать букет своему шефу и попросила зашифровать в него послание «Мудак».
- Ого, и такое тоже возможно?
- Конечно, возможно, каждый цветок имеет своё значение. Я взяла несколько полосатых гвоздик, что означает «отказ, я не буду с тобой», и добавила к ним несколько пурпурных, что означает «каприз, антипатия». К гвоздикам добавила пару веток гортензий «холодность, безразличие». Прибавила к ним герань «глупость, безрассудство», и в довершение добавила оранжевую лилию, олицетворяющую «ненависть, отвращение». Всё вместе выглядело очень эффектно, но означало – «Я вам отказываю, и выражаю своё безразличие, потому, что вы отвратительный глупец», а если коротко – «мудак».
- Круто, научишь меня этому, очень полезные знания.
- Да неплохо, но нам пора ехать. – Тарханова ещё раз посмотрела на дорогу. - Подмоги нет, и времени ждать, тоже нет. Садимся. Света проверь бардачок.
Они расселись по своим местам. Тарханова за руль, Света рядом на пассажирское место, а Вера расположилась на шикарном заднем сидении.
Светлана, достала из бардачка два пистолета: – Надо же, какие ты любишь - «Берета 92»
- Отлично, ещё один плюс Сурену. Посмотри там ещё. Я просила запасные обоймы положить к ним.
Света пошарила в бардачке ещё, и достала обоймы.
- Да есть, ну живём… - Она, передала Лене одну Берету, после чего, картинно вытащила обойму из своего пистолета, и защёлкнула её обратно, проверяя заряжен ли он.
Вера с испугом смотрела на оружие, в руках её новых знакомых. До неё, наконец дошло, что это всё серьёзно, что они едут не на пикник, и не на прогулку под луной. А куда они едут? Что будет дальше, когда она покажет им домик отчима? Они убьют его? От одной мысли о такой возможности у Веры быстрее потекла кровь, и одновременно с этим с большим удивлением, она вдруг обнаружила, что эта мысль ей нравится. Она поняла, что это возможно, как будто сработал переключатель – щёлк и то, что день назад, казалось невозможным, вдруг перешло в разряд реальности. Да, мы едем наказать этого гада, и это возможно. Приятная волна силы наполнила тело упругостью и уверенностью в себе, и одновременно с этим пришло злорадство, что ОН пока не знает, что всё изменилось, и ЧТО его ждёт…
- Постой, а лук забыли переложить? Заболтались про цветы, сейчас бы оставили.
- Думаешь понадобиться?
- Давай-давай неси скорее, я его здесь скучать не оставлю.
Света выскочила из Мерседеса, быстро подошла к оставленной машине, открыла багажник и достала оттуда, очень странного вида, лук. Ещё порылась, и выудила оттуда колчан со стрелами. Захлопнула крышку, и также быстро вернулась обратно.
- Куда положить, в багажник?
- Нет, брось на заднее сидение.
Вера, с восхищением смотрела на космического вида устройство, состоящее из колёсиков, изогнутых рычагов и тросов.
- Что это?
- Блочник – блочный лук. Не видела таких раньше?
- Это лук, из которого стреляют стрелами? – Лена кивнула. - Красивый и страшный, и совсем не понятно, куда вставлять стрелу.
- Это точно.
Света с завистью смотрела на лук.
– Неужели это настоящий BEAR Motive 6 ?
- Он самый.
- Даш пострелять?
- Ты когда последний раз была в клубе?
- Пару дней назад.
- Врёшь, мне Ирэна, жаловалась на тебя.
- Когда?
- Да вот недавно, сказала, что ты совсем задвинула стрельбу, и просила повлиять на тебя.
Света выглядела, как школьница, которую поймали с сигаретой в школьном туалете.
- Молчишь? То-то. Твой-то лук, небось, паутиной покрылся? А с этим, кстати, ты и не справишься, туговат для тебя будет.
- Ой-ой-ой, сколько он у тебя?
- Шестьдесят фунтов.
- Ну и нормально, мой не на много слабее будет.
- Да, только ты в руки его не брала уже месяц, а то и два.
- Я исправлюсь… Ну, что дашь пострелять?
- Договоримся так – две недели ходишь каждый день, и после звонка Ирэны, с подтверждением, что так и есть - получаешь.
- Договорились, и ещё посмотрим кто круче. Спорим, я сделаю тебя из него на ста метрах.
- Посмотрим.
У Веры вытянулось лицо от удивления. – Кто они? О чём они говорят, о стрельбе из лука? Зачем им это?
- Вы о чём говорите?
- А на что это похоже?
- Вообще-то на дурдом, извините. Я не знаю и не понимаю ничего уже, объясните. И начните с рассказа – кто вы такие. У меня и так туман в голове, а тут сплошные пистолеты, Мерседесы, луки со стрелами…
- Да, со стороны наверное, и правда дурдом, но это ещё не всё - Света, покажи ей татуировку.
Света закатала рукав, и показала татуировку на левом плече.
- На что похоже?
- Крадущаяся кошка.
- Правильно, это значит, что мы охотники из отряда «Бойцовых кошек», входной билет в него – умение стрелять из лука. Естественно требуется ещё много разных навыков, но стрельба из лука обязательное условие.
- Зачем?
- Традиция… Но с глубоким философским смыслом.
- А что за отряд такой - «Бойцовые кошки»? Первый раз слышу.
- Естественно, не слышала, мы себя не афишируем. В том, чем приходится заниматься, нам известность не нужна. Если в двух словах, то мы скорая помощь для, таких как ты.
Помолчали.
- Вы ЕГО убьёте?
- Мы проведём с ним разъяснительную работу, если он после этого умрёт, то будем считать, что в нём проснулась совесть и не позволила ему жить дальше.
- А если не умрёт?
- Значит, он станет другим человеком.
Через час возле домика отчима. Тарханова.
- Глухо, никакого движения ни во дворе, ни внутри.
Они несколько раз обошли вокруг дома, изучая его со всех сторон. С виду ничего необычного - двухэтажный кирпичный коттеджик, с двухметровым забором вокруг, из недорогого зелёного профнастила. Скромный коттеджик, со скромным заборчиком, не то, что виллы, которые они проезжали до этого, где заборы были такой высоты, что временами казалось, будто едешь в тоннеле. Но скромность эта, для намётанного глаза, была мнимая, так как к этому «скромному» домику шла отдельная асфальтированная дорожка, петляя через небольшой лесок. Идеальное место для того кому, не нужны случайные «глаза».
Девушки оставили Мерседес в пятидесяти метрах дальше от поворота к домику, и прошли весь путь до него прямиком через лес. Отсутствие соседей и охраняемой территории им тоже было на руку, так как давало возможность, спокойно изучить ситуацию.
- Ну, так и что? Давай пойдём и посмотрим.
- Как?
- Позвоним в дверь, дальше по обстановке.
- А если в доме нет отчима?
- Как нет? Вера же сказала, что он остаётся один с жертвой.
- Света, уймись, мало ли кто, что сказал, мы и так поступаем неправильно. Кинулись сломя голову, без изучения графика поведения, без информации об охранных системах, без…
- Ничего подобного, я посмотрела - тут нет камер.
- Ну и что? Снаружи, вроде нет. А внутри?
- И пусть себе, мы же не оставим этот гадюшник наследникам, после всего?
- А что ты предлагаешь?
- Сожжем к чёртовой матери…
- А лес вокруг? Если огонь перекинется на лес? Нет, так нельзя, мне всё это не нравится, и как не хотелось бы помахать шашкой, придётся действовать по обычной схеме. Ты останешься наблюдать, а я отвезу Веру в Москву, и вернусь сюда с оборудованием и подкреплением. Заодно наведём справки, где он сейчас.
- А вдруг он здесь? Охрана, как говорит Вера, уехала и он тут кайфует?
- Ещё раз, что ты предлагаешь? Пойти и заявить о себе? Сторож скорее всего не откроет, а спросит через дверь: - что надо. Что ты будешь делать в этом случае? Стрелять в него через забор? Или ещё хуже, прикидываться дурочкой, что оказалась здесь случайно?
- Да, и в прошлый раз это прекрасно сработало.
- Не сравнивай, там всё было проверено и организованно, а здесь? Если он уже в доме, что мешает ему вызвать охрану и проверить кто ты такая? Мы же не знаем где они и как быстро смогут приехать. Ещё хуже, если отчим ещё не приехал, сторож возьмёт и позвонит ему, что тут шляются посторонние… И что тогда? – Елена критически осмотрела Светлану с головы до ног. – Тем более на грибника ты, в своей юбке и туфельках, совсем не похожа.
- Это точно, корзинки мне не хватает.
- Всё, закончили на этом. Ты остаёшься и ни во что не вмешиваешься. Это понятно?
- Да, понятно, понятно – ни во что не вмешиваюсь.
- Если что-то экстренное – звонишь по одноразовому телефону. На, держи. – Лена достала простенький сотовый телефон и передала его Светлане. - В нём уже вбит такой же одноразовый номер, потом симки выкинем.
- Хватит уже меня инструктировать, как в первый раз. Когда я лажала?
- Вот пусть так и остаётся.
- А что делать, если после вашего отъезда, отчим вдруг окажется дома, возьмёт и появится во дворе?
- Звонишь нам, я же дала тебе телефон для этого… И, кстати, как ты его узнаешь? Может это сторож будет, а не отчим? Вера объясни, ещё раз, для особо одарённых, как они оба выглядят.
- Отчим здоровый жлоб, под два метра роста. Лысый.
- Два метра, говоришь, а вес?
- Килограмм сто пятьдесят.
- Ого, понятно, а сторож?
- Сторож обычный мужик, с седыми волосами и противной козлиной бородкой.
- Трудно перепутать - я справлюсь.
Лена подошла к Светлане и взяла её за плечи.
- Я тебя знаю, и уже вижу, что ты завелась. Ещё раз прошу – не лезь туда одна.
- Хорошо-хорошо, езжай спокойно.
Елена, повернулась к Вере
- Всё пошли, отвезу тебя в клуб, там есть гостевая комната, в ней сегодня переночуешь, а завтра придумаем, куда тебя пристроить.
- Не нужно ничего придумывать, я её к себе возьму. Со мной поживёт.
- А Серёга твой как же?
- Во-первых, он не мой, пока, а во-вторых…
Вера с удивлением посмотрела вначале на Свету, а потом на Елену
- Серёга? А, Вы разве не лесб…
Но ответила сама Света:
- Ещё чего? У меня нормальная ориентация.
Тарханова разглядывая домик, задумчиво подтвердила:
- Она не лесбиянка. Так, иногда только, по пьяни…
- Чтооо? Хватит врать-то. Не слушай её, я вообще не пью, даже пиво.
Через пятнадцать минут в машине. Вера.
- Я не понимаю, то вы говорите, что помогаете таким как я, то…
- Ну да, таким как ты, попавшим в беду. Мы помогаем женщинам, независимо от их ориентации. И бойцовой кошкой тоже, может стать любая женщина, не зависимо от ориентации. Всё просто.
- Да уж. – Вера задумчиво смотрела в окно, прижавшись щекой к холодному стеклу. Ей понравились эти странные девушки. Хотя чем они странные? Обычные женские разговоры, да, не о куклах и губной помаде, а о луках и пистолетах. Но в их исполнении это выглядит абсолютно по-женски… - Я беспокоюсь о Свете. Может, мы зря её там оставили одну?
- Не волнуйся, она не такая легкомысленная, и слабая, как кажется. Она больше дурачилась. После того, что она пережила - чудо, что она способна быть лёгким человеком.
Лена чуть прижала Мерседес к правому краю, пропуская встречный кортеж, на узкой дороге. Вдруг Вера отшатнулась от окна, и закричала:
- Это он, это он. Это отчим с охраной.
- Заметил тебя?
- Не знаю, но смотрел прямо на меня. Я его узнала.
Два встречных джипа пролетели мимо, но через секунду затормозили. Вера смотрела на них через заднее окно.
- Они остановились, разворачиваются.
- Значит, он тебя тоже узнал. Это плохо.
- Гони, гони быстрее, они едут за нами.
- Сбежать не удастся, к сожалению. Жаль мы Свету оставили, сейчас бы она нам пригодилась. Не паникуй, мы справимся.
- Не отдавай меня ему, только не отдавай меня…
Один джип обогнал их машину и, проскочив несколько метров вперёд, резко остановился, перегородив дорогу. Второй точно также остановился сзади.
- Ты смотри, какие крутые. Сколько их обычно в машине?
Вера тряслась от ужаса происходящего и отвечала в состоянии близком к истерике.
- Отчим всегда сзади, а впереди охранник и водитель. Во второй машине ещё трое, водитель и двое охранников. Он выходит, выходит, смотри…
Тарханова повернулась к девушке, и протянула ей пистолет.
- Когда я начну стрелять, ты тоже стреляй во вторую машину. Можешь не целиться, просто стреляй в ту сторону. Мне нужно, несколько секунд, чтобы они не мешали. От твоей стрельбы, они немного замешкаются, а там и я подключусь. Поняла? Только не высовывай голову, подними руку и стреляй.
- Не уходи, не уходи. Он убьёт тебя…
Десять минут назад. Машина отчима.
- Малик Каримович, только вспомнил, Ваша жена просила заехать на рынок, купить фруктов, по списку.
- Почему тебя, почему не Пашу, своего водителя?
- Он сегодня, её маму возил в больницу и …
- А точно, я и забыл про них. Нормально всё? Встретили её в Шереметьево?
- Да встретили, и сразу в больницу, поговорить с хирургом.
- Точно, точно. Как я забыл? – Малик Каримович, достал телефон и набрал номер. – Маша, это я. Что там, у мамы? Будут класть? Когда? Почему не сразу? Ну, хорошо, да я буду через два часа.
Он нажал отбой, и убрал телефон.
- Хорошо, что ты вспомнил про эти фрукты. Тогда так, на сегодня всё отменяется, только заедем в домик, оставим девку, и сразу обратно, предупреди вторую машину.
Он подождал, пока охранник передаст распоряжение, и спросил:
- Где по дороге можно фрукты купить?
- Сейчас подумаем.
На встречной полосе показался белый Мерседес, охранник присмотрелся, и обратился к водителю.
- Запомни номер, потом пробьём его по базе, что-то я не видел таких, здесь раньше.
Только они проскочили мимо, как Босс сзади воскликнул от удивления.
- Да это Вера была. Стой, разворачивайся, нужно догнать их и посмотреть.
- Не ошиблись Малик Каримович? Она ведь в больнице сейчас…
- Чёрт его знает, но очень похожа, одно лицо. Надо проверить.
Они резко затормозили, и охранник вызвал по рации вторую машину.
- Быстро разворачиваемся, нужно догнать, и проверить белый Мерс, который только что проскочил мимо. Мы его обгоним, а вы закройте его сзади. – И снова обращаясь к водителю. – Мне он сразу не понравился, вот что значит чутьё. Кто там за рулём был? – И в рацию. – Там двое в кабине, две женщины.
Их джип, быстро набрал скорость, и обогнав Мерседес, резко затормозил, развернувшись боком. Босс, несмотря на свои громоздкие габариты, первым выскочил из машины, и быстро пошёл к Мрседесу, охранник и водитель поспешили за ним.
- Не спешите Малик Каримович, дайте нам вначале…
Водительская дверь Мерседеса открылась и из него вышла шикарная брюнетка в чёрном, с шикарным букетом белых роз перед собой.
- О, да нас тут цветами встречают.
Но шутил он зря, выражение глаз брюнетки не оставляло сомнений в её намерениях. Он понял это, и инстинктивно дёрнулся рукой к кобуре под пиджаком, но было поздно, белый букет в руках черноволосой красавицы, взорвался белым облаком, и первая пуля попала охраннику в живот, выбив из него весь воздух. Больше, в этой жизни, он ничего не успел сделать, ни сказать напарнику поберечься, ни отодвинуть Боса. Следом за первой, вторая пуля попала ему в глаз и, раскроив череп, вылетела через макушку.
- Назад, назад. – Водитель оттолкнул Малика Каримовича в сторону и, получил пулю вместо него. Она ударила его в плечо, и развернула на сто восемьдесят градусов. Последнее, что промелькнуло в его сознании: - что он не успеет достать оружие и, что он не успеет приехать домой, чтобы сделать уроки с младшим сыном. Вторая и третья пули отбросили его обратно к машине, но он этого уже не почувствовал.
Тарханова
- Вера, нет времени объяснять, наведи в их сторону пистолет, и нажми на курок несколько раз, всё. – Она отдала ей свой маленький Вальтер, а большую Берету взяла себе, прикрыв её букетом белых роз.
Из первой машины выскочили трое, и пошли к ним, первым шёл огромный лысый отчим, за ним двое поменьше. Тот, что был слева от него, показался опасным. – С него и начну. – Елена, тоже вышла из машины, и пошла к ним навстречу, сокращая дистанцию. Сзади, от второй машины, захлопали дверцы, но обернуться, и посмотреть, сколько их там не получалось. – Только бы Вера не подвела, и начала стрелять, пусть даже в воздух, тогда она успеет повернуться, и они выкрутятся.
Она направила пистолет, вместе с букетом, на правого охранника, и нажала на курок. Тот в последнюю секунду понял, что происходит, но пуля была быстрее его руки, и попала ему в живот раньше, чем он дотянулся до своего пистолета. - Правильно я с него начала, сообразительный. – Она отбросила ненужный букет, и направила руку с оружием на отчима, но потеряла на этом секунду, и второй охранник успел оттолкнуть здоровяка в сторону, поэтому три следующих пули достались ему самому. Они развернули его, и откинули к машине. – Ну, Вера стреляй, уже. – От Мерседеса послышались выстрелы, но направлены они были не во вторую машину, а в отчима.
Вера
- Не отдавай меня, не отдавай меня ему, он зверь, зверь и он убьёт нас.
Лена, что-то говорила мне, но я не понимала, что. Я как будто оглохла, видела только, что губы двигаются, но звука не было. Вдруг она сунула мне пистолет и звук включился.
- Наведи в их сторону и стреляй.
Я взяла оружие, и ощутила его силу. Пистолет оказался живым существом, он был тёплым, очень удобным, и грозным. Спасительная мысль высветилась в голове: – «Я сама убью ЕГО, сейчас выйду из машины и убью ЕГО, и он не сможет больше мучить меня».
Тарханова вышла из машины и вслед за этим загремели выстрелы, один за другим упали оба охранника, но отчим продолжал стоять. - «Почему она не стреляет в него? Не может? В него нужно стрелять, в него». - Я вышла из машины и направила пистолет в его сторону. «Я сама убью эту гадину» и нажала на курок. Пистолет ожил, и стал выплёвывать пули в его жирное, отвратительное тело, но ОН не умирал. Я продолжала и продолжала нажимать курок, но ОН не падал. Сзади тоже раздались выстрелы, пули противно защёлкали по кузову машин, и одна из них попала в Елену. Она так и не успела повернуться к нападавшим сзади. От удара она отлетела к краю дороги и скатилась в яму. Отчим усмехнулся, Он смотрел на меня.
- Убить меня захотела? За что? За то, что я помогал тебе и твоей сучке? Без меня, она давно здохла бы в мучениях. Я оплатил ей два года жизни. А ты за это хотела убить меня?
Он подошёл, и отобрал пистолет. В его огромной ладони он выглядел детской игрушкой.
- Этим хотела убить меня? Этим? Знаешь, что я теперь сделаю с тобой? Знаешь, куда я засуну его тебе?
Сзади подбежали охранники.
Он посмотрел на них и махнул рукой в сторону обочины.
– Посмотрите, что со второй. Она упала с дороги. Если жива, не добивайте, я сделаю это сам.
- Куда упала? Я не вижу тут никого. – Один из охранников стал проверять место, куда отлетела Елена, второй подошёл к нам, и достал наручники, а третий заглянул в Мерседес, нет ли там кого-то ещё.
«Кого не нужно добивать, Лену? Что он будет с ней делать? Что он будет делать со мной?»
- Ну что девочка моя, поехали с папой…
Договорить он не успел, что-то испугало его за моей спиной. Он побелел, и дёрнулся в сторону от машин, стараясь закрыться мной и охранником. Сзади грохнул выстрел и свалил, охранника рядом с Мерседесом. Тут же раздался второй, и настиг охранника, за которым прятался отчим, придерживая его за руку, отчего он не смог развернуться, чтобы посмотреть кто стреляет. Пуля ударила его в спину, и он упал как подкошенный. Я тоже потеряла равновесие, и грохнулась на четвереньки, инстинктивно прикрывая голову руками. Третий выстрел поразил последнего охранника, что стоял на краю дороги и смотрел, куда делась Елена. Пуля попала ему в руку с пистолетом, которой он пытался закрыться от выстрела, тут же последовал ещё один, и пробил ему шею, почти оторвав голову. Я на коленях подползла к одному из убитых, и подобрала его пистолет. - «Нужно убить ЕГО. Нужно убить Его немедленно. Где он?».
- Живая?
Надо мной стояла Елена, осматривая поле боя.
- Молодец, что живая, но стрелять нужно было по второй машине, а не в отчима. Где он, кстати?
Она стала проверять убитых, подходя к каждому, и откидывая ногой их оружие подальше в сторону.
- Я не вижу лысого, куда он делся?
Она огляделась вокруг, а я проследила взглядом направление, куда он отпрыгивал, когда увидел её сзади меня. Далеко в поле, я заметила, бегущего к лесу, человека.
- Вон он, вон он.
Лена тоже посмотрела в ту сторону.
- Блять, как далеко-то, уже. Он что спортсмен что ли? А с виду не скажешь. – Оценивающим взглядом, она прикинула расстояние. - Метров двести, а то и больше, уже отмахал. – Лена подняла пистолет двумя руками, долго выцеливала, но так и не выстрелила. – Нет, из пистолета его уже не достать. Не выпускай его из виду.
Она в два прыжка оказалась возле Мерседеса и достала с заднего сидения свой лук.
- А вот из этого мы его достанем. Видишь его?
- Вижу, вижу, вон он, почти добежал до леса.
- Я тоже вижу.
Она надела стрелу и не отрывая взгляд от бегущей точки, натянула странную тетиву. Лук замысловато пришёл в движение и она, на мгновение замерев, в киношной красивой позе - выстрелила. Стрела ушла в небо с жёстким шипением. Вера начала молиться:
– Господи, помоги нам, пусть она попадёт в него, ничего больше не нужно, только пусть она попадёт в него, за Надю, за меня, за…
Стрела, как живая, поднялась в небо, и зависла в высшей точке, словно высматривая жертву, увидела её, и хищной птицей понеслась вниз, неумолимо настигая убегающую фигуру. Догнала, и со всего маха ударила свою добычу, будто срезав её на полном ходу. Несмотря на расстояние, я услышала чавкающий звук, с которым стрела вонзилась ему в спину. Отчим вскрикнул, и рухнул на землю, не добежав до леса всего несколько метров.
- Попала, попала, ты попала в него. Спасибо Господи, спасибо, что услышал меня… Я отмолю… Я отслужу тебе за это, спасибо Господи…
- Да, хороший выстрел. Но теперь нужно забрать его оттуда. – Елена ещё раз прикинула расстояние. - Нам его не унести, слишком тяжёлый. Есть идеи? – Но посмотрев на Веру, которая продолжала, что-то бормотать себе под нос, поняла, что идей от неё не будет. «Эх, всё всегда самой приходится делать, хоть бы раз кто-нибудь помог». Она осмотрелась вокруг в поисках решения. - Если только на джипе подъехать?
Елена скептически осмотрела джип, который перегородил дорогу спереди. В нём виднелось несколько пулевых отверстий, два из которых были, как раз напротив двигателя и оттуда уже что-то натекло на дорогу. Лена с сожалением покачала головой, и оглянулась на второй джип сзади, в котором дырок не было видно и он, на первый взгляд, не пострадал в перестрелке. Она снова обратилась к Вере:
- Второй, вроде целый, пойдём, попробуем завести его.
Вера послушно поднялась и они подошли к машине. Только Елена открыла дверцу, как внутри кто-то зашевелился.
- Назад. – Тарханова оттолкнула девушку себе за спину и замерла в ожидании, направив пистолет в сторону звуков. В машине опять кто-то завозился и, даже начал стучать чем-то в дверь багажника.
- Что это может быть? - Она осторожно подошла к ней и резко распахнула, нацелив пистолет на потенциальную угрозу.
В багажнике оказалась связанная женщина, с заклеенным пластырем ртом.
- Сюрприз… - Женщина задергалась и замычала ещё громче. - Спокойно, спокойно. Мы пришли помочь тебе.
Елена отлепила пластырь, давая пленнице возможность дышать и говорить.
- Кто вы? Что происходит? Меня похитили, нужно срочно вызвать милицию.
- Не нужно никого вызывать, все бандиты мертвы, а тебя мы уже спасли. Посиди спокойно, пока я развязываю. Как тебя зовут?
- Ирина.
- Всё уже позади Ирина, мы как раз и ехали помочь тебе.
- Кто вы?
- Очень сложный вопрос. Вера, сможешь объяснить ей кто мы?
Квартира Танич
Устало скинула туфли в прихожей и бросила ключи на полочку у зеркала. В само зеркало даже смотреть не стала и так ясно, как выглядит сейчас. Еле-еле добрела до дивана, плюхнулась на него и сладко потянулась. Ничего не хочу делать, хочу лежать и не о чём не думать. Устала. Сейчас полежу, потом в душ и спать. Тело согласно расслабилось, а вот голова нет. Мозг продолжал анализировать бесконечную круговерть фактов. И крутит и крутит одно и тоже, доводя до исступления – нет сил, нужно выкинуть всё из головы и просто полежать. Или сразу в душ? Вначале в ледяной, а потом горячий и так несколько раз. И спать. А перед сном посмотреть запись с Артёмовой? Эта мысль мгновенно перевесила всё остальное: и усталость, и тупик в работе – всё. Ну и ну… А, соски-то что творят, а? Мгновенно отреагировали. Ну надо же… Сколько там до выставки осталось? Не помню. Дня три что ли? А я пойду? Не уверена. Почему не уверена? Ты же хочешь. Да, хочу, а вдруг там что-то пойдёт не так… О, да ты трусишь? Нет, но… Ну, себе-то не ври - конечно трусишь. Вдруг она там окажется не одна? Ты уже как на свидание собралась, а тут-то и облом. Будет она там с какой-нибудь подружкой или другом и всё ку-ку. Что будешь делать? А нужно что-то делать? В первый раз что ли? Пойду домой и сотру все записи скрытой камеры. Это сильно, а сможешь? Смогу. А ещё лучше позвоню кому-нибудь, ну например Багире… Она покрутила в голове неожиданную мысль о тренерше из клуба. А это кстати мысль. Интересная, кстати, мысль. А, может ей сейчас позвонить? – Елена представила мускулистое тело Багиры. – Да, такого опыта у меня ещё не было. Интересно она мягкая или твёрдая? Наверное твёрдая… И как мне это? – Она почувствовало приятное тепло в груди от эротического направления своих мыслей. - А грудь? Какая у неё грудь? Тоже твёрдая? А соски? Наверняка любит по жестче – да, интересно, было бы попробовать. Внезапно, направление мыслей переменилось, и образ тренерши-культуристки вытеснил образ Артёмовой, в её мастерской, от чего тёплая эротическая волна тут же превратилась в горячую – я помню…
Три месяца назад.
Танич сидела перед монитором, этажом ниже мастерской Артёмовой и наблюдала за художницей – «Красивая женщина, движения уверенные, лёгкие, одно удовольствие смотреть на неё. Если бы ещё и в душ пошла, совсем бы кайф. Вон как сердце нервно забилось от одной мысли об этом. Но вряд ли, это было бы слишком хорошо. Хотя, для чего-то он нужен же? Сейчас поработает, устанет и перед тем как ехать домой примет душ. Так?»
Артёмова тем временем расстелила на полу большой чистый холст, и расставила рядом с ним банки с краской. Сходила, принесла стремянку, поставила рядом, и влезла на неё. Постояла наверху, рассматривая оттуда холст, и как бы что-то прикидывая. Спустилась, и стала раздеваться. Причём Татьяна не сразу поняла что происходит, просто наблюдала, как художница расстёгивает пуговицы блузки, потом пуговицы на манжетах, после чего сняла её. Оставшись в красивом светлом бюстгальтере, не поворачиваясь, одной рукой бросила блузку на стульчик, рядом со стремянкой, и стала расстёгивать ремень джинсов…
«Да не уж-то? – Танич подалась навстречу изображению в мониторе. - Она правда раздевается? Сейчас снимет джинсы? А дальше? Бельё? – Сердце стучало как бешенное. – Ну давай-давай. – Она чувствовала, как нервная волна возбуждения разливается по телу. Соски напряглись, а между ног стало горячо и влажно»
Артёмова продолжала ненамеренный стриптиз, сексуально снимая джинсы. – «Да она танцует, что ли? Только не останавливайся, только не останавливайся…» - И та продолжала, балансируя, вначале на одной ноге, потом на другой, по очереди стягивала узкие штанины, словно это были чулки. Наконец справилась, сняла их, и тоже бросила на стульчик. Оставшись в одном белье, немного походила вокруг холста, то ли в такт какой-то внутренней музыке, то ли собираясь с мыслями. – Танич на грани обморока наблюдала за её танцем, наслаждаясь каждой секундой. – «Снимай лифчик, снимай, я хочу посмотреть на тебя всю». – Как будто услышав эту просьбу, Артёмова завела руки за спину, и привычным движением расстегнула застежку лифчика.
«В горле пересохло, сейчас я увижу её грудь. Господи ты меня услышал, как я хочу этого… Ну давай снимай его»
Художница пошевелила плечами, и бюстгальтер сполз вниз, открыв грудь во всей красе. Тёмные соски приковывали взгляд, и Татьяна смотрела на них, не отрываясь – «Тоже твёрдые, они у неё тоже твёрдые и торчат в разные стороны, покачиваясь на тяжёлой, полной груди в такт остальным движениям». - Артёмова наклонилась, и плавно двигая бёдрами сняла тоненькие незаметные трусики.
«Что она собирается делать? Будет рисовать голая?» – Татьяна шумно дышала, как будто ей не хватало воздуха, и не замечала этого. Возбуждение перешло в высшую стадию, она стала расстёгивать пуговицы своей рубашки, и справившись с этим, вытащила её из-за пояса юбки, после чего развела полы в стороны. Указательными пальцами нащупала соски под лифчиком, и стала поглаживать их через тонкую ткань. Острое наслаждение прошло электрическим разрядом, и она выгнула грудь навстречу пальцам. М-м-м. Она застонала.
И открыла глаза – я помню.
Я помню и завожусь от этих воспоминаний с пол оборота - вот напасть… Что же будет на открытии выставки? Может не ходить от греха? Так хоть фантазирую, а там вдруг выяснится, что она не одна. Объявится какая-нибудь старая любовь… Мне это надо? А вот надо, а вдруг не объявится? Вдруг там-то всё и сложится? Она мне покажет выставку, я в ответ приглашу куда-нибудь перекусить после, а там и… А что мне надеть? Наверное, нужно что-то вечернее… ага, знаю, как раз подойдёт серое обтягивающее платье. А туфли? Серые тоже есть, но это не то. – Она лежала и мысленно перебирала свой не очень богатый гардероб. – Тогда черные на шпильке и под них ту маленькую чёрную сумочку, и чёрный пояс. Где он, кстати? Что-то давно не попадался на глаза. Ну найдётся… А так вроде всё, я готова к разврату…
Зазвонил телефон. – Нифига себе, кого это чёрт несёт, на ночь глядя? – она посмотрела на номер. На экране высветился вызов от Андрея помощника Рыкова.
- Да Андрей, что случилось?
- Ничего не случилось, просто хотел сообщить, что по вашему запросу к статистикам, всё готово. Завтра с утра можно ехать к ним и забрать. Это «Центр Психиатрии и Наркологии Сербского», что в Кропоткинском переулке, там вам уже заказан пропуск в их научный отдел. Сейчас скажу как он точно называется. – Пока он копался с названием, Татьяна неохотно поднялась с дивана, и дошла до письменного стола. Отыскала ручку, и приготовилась записывать. – Вот: «Отдел экологических и социальных проблем психического здоровья», подойдёте к руководителю Погожину Борису Сергеевичу, запишите его телефон.
Татьяна всё записала
- Отлично. Когда буду ему звонить, нужно сослаться на Вас?
- Нет, я сам говорил с ним и он среагирует на вашу фамилию, но если вдруг успеет забыть, то вполне можно сослаться на генерал-полковника ФСБ Рыкова или сразу перезвонить мне.
- Отлично, а по странным смертям что?
- Эту статистику нам готовит Главный информационно-аналитический центр МВД, тоже обещали завтра, но результата пока нет. Я вам сразу сообщу, как будет готово.
Андрей повесил трубку. – Хороший парень, нравится он мне. – Татьяна положила телефон на столик, и стала обдумывать план завтрашних действий. – С утра подскочу в Сербского, потом к нам в офис, проверю как идёт дело с изучением видео с камер наблюдения и пора начинать опрашивать её ближайших знакомых…
Вдруг она обнаружила, что деловой звонок не повлиял на её возбуждение от воспоминаний. Соски оставались такими же твёрдыми и ждали продолжения, а нервное напряжение внутри живота горячими импульсами расходилось по всему телу. Татьяна представила себе, как она сейчас включит компьютер, запустит запись, и сидя перед монитором начнёт с лёгких поглаживаний кончиков сосков подушечками указательных пальцев, потом усилит давление и обхватив их пальцами станет покручивать, слегка сжимая, потом… - Стоп, стоп, стоп вначале в душ… - Она выпрямилась, но с места не двинулась, тело отказалось выполнять команды, не связанные с немедленным удовлетворением эротических фантазий. – Ну уж нет, никаких дУшей, ХОЧУ прямо сейчас, и только потом в душ, а после дУша ХОЧУ ещё. – Татьяна села в кресло, расстегнула рубашку и сдвинула бюстгальтер ниже, освобождая доступ к соскам, затем чуть развела ноги, и подтянув юбку повыше, начала медленное движение ладоней, представляя, что это руки художницы, измазанные краской, рисуют узоры на её коже. Они медленно двигались вдоль бёдер, поднимались по животу к груди, и снова возвращались, оставляя красочные дорожки своего движения. Наконец, ладони обхватили грудь, а большой и указательный пальцы сосредоточили свои движения на сосках всё ускоряясь и ускоряясь. Татьяна почувствовала приближение оргазма – Боже мой, сейчас кончу… уже сейчас… сейчас… Мммм – она застонала, и ещё ускорила движение пальцами, выгибаясь навстречу всё сильнее и сильнее, наконец замерла в высшей точке и со стоном рухнула в кресло. – Кайф. - Она тяжело дышала, приходя в себя после сильного оргазма. – Если я так кончаю от одних только мыслей о ней, что же будет, если дело дойдёт до реального секса? Так теперь в душ и…
Кафешка, Воронина
- Ты что-то неважно выглядишь. Не заболела? – Марина потрогала лоб Ворониной. – Нет, не горячая, температуры нет.
- Я не заболела, хотя чувствую себя и правда фигово, но это из-за чертовых кошмаров. Спать я стала совсем плохо. А сейчас ещё хуже, мне стало казаться, что в квартире есть кто-то ещё…
- Чтооо? Что значит кто-то ещё?
- Не знаю, но я чувствую чьё-то присутствие, а последнее время иногда и слышу.
- И что слышишь?
- Ну, например как кто-то ходит по кухне.
- Да ладно…
- Я сама понимаю, что звучит это дико, но вот вчера например, слышала как кто-то на кухне ставит чашку на стол и начинает наливать в неё воду, потом размешивает ложечкой.
- А ты что?
- Что-что, сижу трясусь от страха.
- А выйти посмотреть?
- Боюсь, а ты бы вышла?
- Ну не знаю, вышла бы, наверное, тем более там же наверняка никого нет, это ты соседей слышишь. Звукоизоляция сейчас такая – что есть, что нет её. Вон у меня, пару лет назад, соседи сверху сдавали квартиру каким-то молодожёнам - это было что-то. От их стонов во время секса можно было самой кон… эээ.. – Она спохватилась, что брякнула лишнее. – Ну, в общем, немецкое порно отдыхает. И главное слова, что они говорили друг другу, звучали очень невнятно, а вот звуки поцелуев ого-го, а уж когда она кончала… - Марина закатила глаза и присвистнула. - Как-то раз у меня знакомые засиделись, а эти сексуальные маньяки начали свои игры – так я не знала куда деваться. Вначале мои гости сидели, разговаривали и не обращали внимания на посторонние звуки, ну мало ли что это может быть… ветер завывает, или лифт скрипит. Потом стали прислушиваться, потом поняли и вытаращили на меня глаза. Да ещё спрашивают меня что это. Я им: – «Да вот соседи сверху дают жару». А они: –« Здорово, и часто так у тебя»? Я им: –«Да каждый вечер». – «Ничего себе. А ты их знаешь»? – «Нет». – «А какие они, ты их видела»? - Нет, говорю, ни разу.
Воронину это тоже заинтересовало:
- Так ни разу их и не видела?
- Нет.
- А потом что?
- Да ничего - съехали. А ещё раньше, когда я ещё с родителями жила в Бутово, над нами жила семья алкоголиков. Причём не бомжи какие-нибудь, а приличные люди. В возрасте уже, сильно за сорок, и выглядели соответствующе, видно было, что пьют уже давно. Но при этом хорошо одевались, всегда вежливо здоровались - это на людях, а как оставались одни так ругались страшно, и даже дрались. А встретишь их в подъезде – идут под ручку, как голубки. Вот как-то после нового года, слышим сверху началось: крики, битьё посуды, а потом тишина, и только дверь как хлопнет. А через пять минут слышим, она кричит в окно: - Альберт, Альберт вернись. – Мы тоже подбежали к окну и видим, как одинокая фигура в хорошем пальто с поднятым воротником и без шапки, бредёт в поле через дорогу к лесу. А Бутово тогда был район новостроек, и наш дом был крайним, сразу под ним шла дорога, через дорогу большое поле и дальше лес. Выглядело всё как в старых фильмах про белых офицеров. Одинокая фигура, руки в карманах, пальто нараспашку, воротник поднят, и бредёт в никуда, оставляя цепочку следов на снегу. И каждый шаг даётся всё тяжелее и тяжелее. Потом совсем застрял и без сил повалился набок, умирать. А новый год, и мороз тогда был градусов пятнадцать. Пока мы раздумывали что делать, то ли милицию вызывать, то ли скорую, вслед за ним, в каком-то белом платке, в хорошей шубе, тоже на распашку, выскочила жёнка. И так же тяжело преодолевая глубокий снег, пошла спасать мужа. И кричит ему: - Альберт вставай, замёрзнешь… А он лежит не двигается. Добралась, тяжело села в снег рядом с ним, как медсестра над раненым, посидела минут пять, собралась с силами и помогла ему встать. И они, одинокие, посреди зимнего снежного поля, обнявшись, побрели домой…
- Красиво.
- А то…
- Но у меня точно не соседи. Слушай, если ты такая смелая, переночуй у меня, и сама всё услышишь.
- Остаться у тебя на ночь?
- Ну да.
- А где я буду спать? На полу?
- Зачем? Придумаем что-нибудь. Диван большой мы вместе спокойно уляжемся.
- Вместе? Это хорошо, только учти, я всегда сплю голышом и люблю, чтобы в комнате было холодно.
- Ладно, откроем окно пошире. – Перспектива лечь спать в одну пастель с голой Мариной, вдруг сильно смутила её. – «Как себя вести в такой ситуации и как самой-то ложится? Как обычно закутаться в пижаму и одеяла? Не будет ли это смешным»? - Она ещё больше смутилась и даже начала краснеть.
Это заметила Марина: - Не бойся, я не буду к тебе преставать. Пока ты сохнешь по своей Халитовой, мне…
Воронина покраснела ещё больше и ещё больше смутилась.
- Откуда ты знаешь про Халитову?
- Да это и слепому видно, почему ты так стараешься для неё. Только знай, она тебя использует для зарабатывания денег и только.
- Ну естественно, она же мои рисунки продаёт.
- Да твои, только продаёт она их не как твои, а как антикварные, например сейчас, эти твои эскизы Сухаревой башни Саврасова, так и выставлены с формулировкой «Саврасов, авторство под вопросом».
- Как это?
- А вот так, что тут сложного? Берёт твои рисунки, и выставляет их на мелких европейских аукционах, с подписью «Саврасов под вопросом» и всё. И они сразу стоят не сто долларов, а пять тысяч, а то и десять. А тебе сколько даёт? В лучшем случае пятьсот. Так? А сама зарабатывает сколько? Не сложно посчитать. Удивлена? То-то и оно.
- Она продаёт фальшивки? А как же экспертизы?
- В том то и дело, что на мелких аукцуиончиках никакие экспертизы не нужны. Там действует простое правило «осмотрено, оценено, куплено» - всё и никаких гарантий. Поэтому там чаще всего продаётся или всякий хлам, или фальшаки, но иногда попадаются и настоящие картины за смешные деньги. Это для нас русских Саврасов или Айвазовский «наше всё», а для Европейцев это так… неплохие художники да и только. И если вдруг, у кого-то завалялся неплохой рисунок моря, какого-то Айвазовского, то он для него стоит столько же сколько и любой другой европейский маринист, то есть недорого. А то, что сумасшедшие русские готовы платить за него втридорога, так кто это знает?
- А сколько?
- Ну, если мы говорим о рисунках небольшого размера, то на качественных художников второго ряда восемнадцатого – девятнадцатого веков цены находятся в районе 500 евро, а на живопись холст/масло в районе 1500 - 5000 евро. И это заметь на вполне крепких качественных европейских художников. Если же ты посмотришь на цены художников нашего 19-го века, то они выше в разы, а уж цены на наши первые имена, вообще космос - за рисунки того же Айвазовского о ценах ниже тысячи долларов речь не идёт вообще, только десятки тысяч долларов. Собственно в этом и состоит бизнес наших антикваров – найти где-то картину за три копейки, потом провести по ней исследования и если удастся обосновать, что это картина с именем, да ещё связана с каким-нибудь событием, то продать её в десять, а то и в двадцать раз дороже.
- Круто.
- Круто-то круто, но это не такая простая работа как кажется, вначале всё-таки нужно найти и купить такую картину. А таким поиском с утра до вечера занимается очень много народу: всякие там галеристы, да арт-дилеры. А ещё добавь к ним слегка поднаторевших новых коллекционеров, которым кажется, что раз они отличают Кандинского от Левитана, и знают о существовании мелких аукционов типа шведского Упсала или Финского Хагельстама, то могут поймать там дешёвенького Айвазовского по случаю. Зная это, появились жулики поумнее и посерьёзнее, которые стали поставлять этих самых дешёвеньких «айвазовских», на радость жуликам поменьше. И для этих серьёзных жуликов ситуация сложилась вообще идеальная. Они выставляют поддельного «условного айвазовского» с надписью «авторство под вопросом» и не просто ничем не рискуют, а ещё и совесть у них чиста. То, что другие жулики и лопухи кинуться торговаться за их подделки и взвинтят цены, их ни сколько не колышит, они ведь ничего не утверждают и никого не обманывают, а то что с их подачи кто-то делает покупки в надежде поживиться, то это его проблемы. Настоящий обман начинается дальше, мелкие жулики, купившие такие картины, делают экспертизы, как правило уже понимая, что это фальшак, и впаривают их покупателям уже без сослагательного «авторство под вопросом».
- А эти жулики, которые посерьёзнее, откуда они, в свою очередь, берут картины?
- Тут несколько вариантов, самый простой, распространённый и трудно разоблачаемый способ подделки – это, так называемая, перелицовка. Когда находят, ну например, лесной пейзаж, похожий на Шишкина, сложности здесь никакой нет, пейзажей таких полно, а тонкости, вроде того, что Шишкин никогда не писал животных, обходятся на раз-два. Эти животные, просто убираются, а их место на картине записывают продолжением пейзажа. Да, в ультрафиолете это место проявится и будет выглядеть чёрным пятном, но: Во-первых, кто там на мелких аукционах проверяет ультрафиолетом? А, во-вторых, есть технические приёмы скрывающие эти чёрные пятна, и самый простой из них покрыть картину лаком. Подпись тоже аккуратно стирается, а на её место рисуется подпись Шишкина. Тут тоже есть нюансы, ну например, нужно чтобы подпись при наличии кракелюра не затекала в эти трещинки, а была растрескавшейся вместе с краской – не простой, прямо скажем момент, и справляются с ним специалисты только очень высокого класса. Но справляются и с этим. Преимущество перелицовки в том, что технологическая экспертиза выявить такую подделку не может, если только не повезёт и пробы краски не будут взяты именно из новых вкраплений. Что почти невозможно, потому что пробы, как правило, берут не из середины картины, чтобы не дай бог не повредить ей, а из уголочков. Ну и прекрасно там окажется краска того времени и всё шито крыто. Дальше «прикормленный» эксперт даёт искусствоведческое заключение, что это Шишкин и дело сделано, перед нами Шишкин. Следующая по популярности группа подделок – компиляция. Относится это к картинам уже двадцатого века, когда художники стали обладать ярко выраженной индивидуальностью. Ну например, так как Малевич или Кандинский в то время не писал никто и найти аналогичные картины, чтобы сделать перелицовку невозможно, только что-то отдалённо похожее, и как правило, гораздо хуже по качеству, а такие вещи хороший эксперт видит сразу. Поэтому берётся старый холст и на нём старой краской, рисуются характерные элементы из картин художника. Ну например у Гончаровой берётся велосипедист в движении, а это именно её изобретение изображать движение, в виде раздваивающегося и расстраивающегося, как бы сдвинутого объекта, добавляются к нему надписи и «как бы» становится похоже. Но только «как бы», потому что Гончарова гений и повторить её композиции под силу только гениям, а подельщики, гениями не являются, а только хорошими ремесленниками. Так что компиляции выявляются легче, но опытными людьми, а для такой братии как мы перечисляли выше, чаще всего прокатывает.
- Ничего себе… А ты откуда всё это знаешь?
- Я много чего знаю, я личность разносторонняя. – Выдержав маленькую паузу, как бы поддразнивая Воронину, сжалилась и продолжила. – Ну, ладно-ладно, я подрабатываю в нескольких аукционных домах, занимаюсь описанием картин для каталогов, так что эта кухня мне знакома.
- А как ты узнала, что мои рисунки выставляются на торгах за границей? Как об этом вообще можно узнать?
- Ничего сложного. Во-первых, сами аукционы на своих сайтах вывешивают каталоги предстоящих торгов, а во-вторых есть сайты, которые специально следят за результатами торгов на этих аукционах и собирают статистику продаж в специальные базы. По русским художникам лучшая база на Artinvestment.ru и я на неё подписана. Когда придёшь домой зайди на сайт финского аукциона Хеландер, пишется вот так. – Она достала ручку и написала на салфетке HELANDER. – Найдёшь там в меню график аукционов, а там зайдёшь в ближайший, он будет через месяц что ли. Ну и по списку найдёшь своего Саврасова.
- Так вместе и найдём, мы же договорились, что ты ночуешь у меня сегодня.
- Ты сегодня уже хочешь?
- А чего тянуть-то, может с тобой не будет так страшно, и я высплюсь, наконец.
Центр Сербского Танич
Несмотря на грозное название «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии», основательный забор вокруг и строгую проходную, внутри Татьяну встретила типичная больничная обстановка со светлыми узковатыми коридорами, по которым передвигались два не смешивающихся потока. Посередине коридоров, уверенно шагали люди в белых медицинских халатах, по своим неотложным медицинским делам, а по стеночке неуверенно, передвигались потерянные люди в больничной одежде. И, конечно, специфический запах, непередаваемая смесь какой-то больничной химии, мыла и безнадёги. Всегда, когда Татьяна оказывалась в подобных заведениях, у неё возникало чувство вины перед больными, мимо которых она проходила. Стоят они или сидят, курят или ожидают приёма перед какой-нибудь процедурной дверью, у них у всех одинаковый взгляд. Взгляд больных людей, обращённый внутрь себя, и безразличный к окружающей их жизни. Если они и посмотрят на тебя, то только как на инородное, инопланетное тело, которое случайно залетело в их коридоры из недосягаемой здоровой жизни, и которое скоро улетит в неё обратно, не понимая своего счастья быть здоровым. А они-то понимают ценность здоровой жизни, и мечтают о ней, но уже не верят, что она возможна, потому что привычка быть больным, давно стала сильнее их.
Наконец она подошла к двери с надписью приёмная профессора Погожина. Татьяна постучала, и не дожидаясь ответа открыла дверь. За дверью действительно находилась небольшая приёмная с миленькой секретаршей в белом халатике. «А Погожин-то молодец» мелькнуло у неё в голове.
- Здравствуйте я к профессору Погожину.
- Как Вас зовут?
- Татьяна Танич.
Секретарша посмотрела свой талмуд и кивнула головой.
- Да он в курсе, что вы придёте, у меня записана встреча. Сейчас должен подойти с летучки.
Именно в эту секунду дверь распахнулась и в приёмную вошла группа мужчин в белоснежных до хруста халатах. Они остановились перед входом в кабинет, что-то обсуждая с обильным использованием медицинской терминологии. Татьяна понаблюдала за разговором и определила главного из них, потом посмотрела на секретаршу, кивнув на него, как бы спрашивая – Он? Та улыбнулась и кивнула в ответ – Он. Тогда улучив момент, когда Погожин повернулся, было к двери своего кабинета, заканчивая разговор с коллегами, она громко поздоровалась.
- Здравствуйте Борис Сергеевич, я к вам.
Тот с удивлением посмотрел на Татьяну, которую он до этого, видимо, не замечал.
- Ко мне?
Татьяна кивнула.
- И записаны у Леночки?
- Да-да она записана, как раз на это время, это Татьяна Танич. Вам звонили вчера по её поводу из ФС…
- А, да помню. – Не дал он ей закончить, и обратившись к Танич, коротко бросил. – Проходите.
Затем открыл дверь в свой кабинет и вошёл в него первым. Татьяна вошла следом и удивилась. Неожиданно для неё, кабинет оказался маленьким захламлённым кабинетиком, не сильно больше приёмной. В нём было только два свободных места: кресло самого Погожина, и стульчик для посетителей напротив маленького, словно игрушечного, письменного стола. Все остальные поверхности, включая игрушечный столик, были завалены папками, с историями болезней, научными и статистическими исследованиями и прочей подобной ерундой испещрённой графиками – Где же он здесь трахает Леночку? – Вдруг возник неожиданный вопрос у Татьяны. – Прямо на этих папках что ли с отчётами и болезнями? – Она попыталась представить, как это может выглядеть и картинка получилась забавная.
- Мне звонили вчера из ФСБ, чтобы мы поторопились с отчётом о самоубийствах для них и, что заберёте его вы. – Он снял трубку телефона.
- Леночка, дёрни Ерёмина с отчётом о самоубийствах, сказал же ему прямо с утра принести.
- Он звонил только что, и жаловался как обычно.
- На кого в этот раз?
- На завхоза, сказал, что у него всё готово, но он не может распечатать потому, что кончилась бумага в принтере. А завхоз, видимо из хулиганских побуждений, бумагу не даёт.
- Детский сад... Что во всём отделении нет больше принтеров что ли?
- Сейчас я всё организую.
Погожин положил трубку, и развёл руки в стороны, извиняясь за бардак. – Вот так и живём. Послушать новости так мы великая энергетическая держава, которая всё время встаёт с колен, а куда ни ткни, как был совок, так совок и остался…
Татьяна с интересом наблюдала за этой сценой, и вдруг обратила внимание, на то, что ей нравится этот немолодой рыхлый мужчина, с мешками под глазами и начинающейся лысиной. Вроде ничего ещё не произошло, и они даже говорить не начали, а ощущение, что она попала в правильное место к правильному человеку – возникло вполне определённо. – Молодец Погожин. - Подумала она второй раз. – Такому сразу можно идти в жулики на доверии, простое открытое лицо, и честный взгляд слегка пьющего, порядочного человека – стопроцентно положительный образ для любого русского. Недаром ещё Чехов бросил крылатую фразу: - «Если человек не пьет и не курит, то поневоле задумываешься - а не сволочь ли он».
- Борис Сергеевич, пока мы ждём, можно пару вопросов?
- Да конечно.
- «Где вы тут ухитряетесь трахаться с Леночкой»? – Татьяна вовремя прикусила язык. «Блин, правда, чуть не спросила, ужас какой…»
- Я посидела в интернете по этому поводу, и обнаружила удивительные данные. Россия, по количеству самоубийств находится на четвёртом месте в мире, что не удивительно, я бы и первому месту не удивилась.
- Да? Почему кстати?
- Потому что у нас всё не как у людей. Бесконечно толдычим о какой-то особой духовности, а сами на первом месте по количеству брошенных детей. Супружеские измены опять же, скорее – норма, чем исключение. Количество разведённых пар после сорока, приближается к 100%, среди моих знакомых, по крайней мере именно так.
- Поясните, каких знакомых вы имеете в виду? Среди женских пар?
Опа, а парень-то не прост, совсем не прост. Как он узнал интересно? Навёл справки перед встречей?
- Не мучайтесь вопросом, откуда я узнал. У вас мужской взгляд, и на меня, и особенно, на мою секретаршу. Это сразу видно намётанному глазу, а так как мы тут только тем и занимаемся, что копаемся в головах у людей, то у меня глаз намётанный на такие вещи.
- Ясно и ответ на ваш вопрос – да, среди женских пар по этой части ещё хуже, но я говорила о традиционных. У вас другая статистика по разводам?
- Нет, вы правы, по разводам мы на первом месте в мире, у нас распадается 85% заключённых ранее браков. Это очень много. Для примера. – Он порылся в папках на одном из стульев, и достал оттуда несколько листочков. – Средний процент разводов по европейским странам – около пятидесяти. В скандинавских странах выше - до шестидесяти пяти, а меньше всего во Франции и Германии, там всего лишь сорок процентов разводов. Ну, Германия понятно, немцы народ основательный и прагматичный, а вот то, что французы не такие ветреные как многим кажется – неожиданно.
- Да действительно, но может быть здесь, как раз ветреность спасает, и они не так строго относятся к изменам?
- Может быть, хотя и там и у нас инициаторами разводов в 70% случаев бывают женщины, и при этом измена как причина, обычно в общей статистике причин, находится сильно не на первом месте. Тут, правда нужно оговориться, что считать изменой: Случайный перепих это одно, а длительная связь, усугублённая внебрачными детьми это совсем другое.
- А в Индии что с разводами?
- Сейчас посмотрим. – Он полистал свои листочки. – Вот, в Индии в этом смысле очень хорошо, там всего лишь 1% разводов от ранее заключенных браков.
- Вот как, а по количеству самоубийств Индия находится на втором месте.
- А на первом Китай, но это не показатель, их просто много, а вот в пересчёте на 100 000 населения ситуация меняется, Китай входит в группу стран, с повышенным числом самоубийств, где их совершается больше чем 20 человек на 100 000, а Индия нет.
- Какие причины чаще всего толкают людей на самоубийства?
- Вообще или в Росси?
- В России.
- В общем-то, причина для всех одна - депрессия, более 70% депрессивных больных обнаруживают суицидальные тенденции, а 15% из них совершают самоубийства. Всего же насчитывается аж 800 причин для самоубийств.
- Ого!
Да-да, вот основные:
- 41% - неизвестны
- 19% - страх перед наказанием
- 18% – душевная болезнь
- 18% - домашние огорчения
- 6% - страсти
- 3% денежные потери
- 1,4% - пресыщенность жизнью
- 1,2% - физические болезни.
-Что значит первый пункт 41% неизвестна причина?
- Это значит, что со слов близких, всё вроде бы было хорошо, а человек покончил с собой и не оставил записки.
- Сорок процентов – много. А сколько самоубийств в Москве?
- Как ни странно, Москва самый благополучный город России, в этом смысле - всего 11 человек на 100 000, в Питере уже 18-ть, а самые большие показатели в Корякии - 133, Коми - 110, и на Алтае с Удмуртией примерно по сто.
- Надо же, казалось бы природа, экология и на тебе…
- Тут как раз обратная зависимость, в больших городах меньше самоубийств, а в сельской местности больше.
- Странно.
- Да странно.
- Есть ответ почему?
- Есть, у нас вся сельская местность это один большой депрессивный регион, в котором скука со временем переходит в тоску, а бедность в безнадёгу. Отсюда повальное пьянство и как следствие всё та же депрессия переходящая в суицидальные настроения. Причём, это не вчера началось и не из-за, так называемой, горбачёвской перестройки. Наоборот, с помощью перестройки попытались что-то исправить, но всё настолько прогнило, что сколько не штопай, а всё равно расползалось. В начале 80-х, через несколько лет после Олимпиады, я, городской житель, случайно попал в советский колхоз, который представлял из себя объединение нескольких маленьких деревень. Я был поражён действительностью, которая мне открылась – полное запустение и разруха. В каждой такой деревеньке из тридцати-сорока дворов, жилых оставалось три-четыре, и жили в них одни старики. Молодёжи в возрасте шестнадцати лет, практически не было, а те единицы, что ещё оставались, пребывали в скотском состоянии, и основным времяпрепровождением их было сидеть где-нибудь возле покосившегося коровника, в телогрейке и резиновых сапогах, да пить самогон. Ни о каком образовании, ни о какой карьере, даже речи идти не могло. Мужчины постарше в возрасте сорока лет, которые выглядели уже на шестьдесят, поголовно либо сидели в тюрьме, либо только что вышли из неё. Причём сидели не за кражу картошки с поля, а как правило, за убийства, зверские причем, по пьяни естественно. Ну и что им ещё оставалось от такой жизни, хоть и на природе делать, кроме как напиться да и в омут? И это не в Сибири или Магадане, а рядышком, в Звенигородской области Углического района, всего в двухстах километрах от Москвы. В самом центре святой Руси, где каждый камень помнит убитого царевича Дмитрия. А сейчас, думаете, там стало лучше?
- Не знаю…
- Я знаю – не стало. Впрочем, сельская местность везде, в этом смысле, место повышенной опасности. Вон австралийские учёные, выявили зависимость между засухами и повышением количества самоубийств, всё в той же сельской местности. Причинно следственная связь налицо: засуха, неурожай, бессилие, депрессия и суицид.
- Какие-то отличия у мужчин и женщин есть, или деревенская депрессия, одинаково приводит их к мыслям о самоубийстве?
- Разница есть и радикальная, женщины во время трудностей общего характера, как раз меньше склонны к самоубийствам. Исследования в Австралии показали тоже самое, именно в это время женщины меньше думали о самоубийствах, и среди них количество суицида уменьшалось. Самоубийства вообще удел мужчин, их в общей статистике в три раза больше чем женщин.
- Вот тебе и сильный пол, женщины покрепче, выходит, в борьбе с трудностями.
- Да покрепче. Но не всё так гладко, потому что попыток самоубийства женщины совершают в четыре раза больше мужчин.
- Вот блин, то есть у мужиков хуже статистика только потому, что они результативнее? А бабы дуры, как всегда, ничего не могут толком сделать, даже убить себя?
- Типа того…
- А какие самые распространённые способы самоубийств?
- Повешение, таблетки, огнестрельное оружие, холодное оружие, и прыжок с высоты. Это в среднем по планете, но есть и варианты, например с США прыжок с высоты самый редкий способ самоубийства, а вот в Гонконге наоборот самый частый 54% от всех случаев.
- Во как, а если судить по голливудским фильмам, то в штатах только и делают, что стоят на краю крыши… Есть ли в этой статистике невыясненные способы самоубийства?
- То есть?
- Когда человек убил себя, но не понятно каким способом. Когда на теле нет повреждений.
- Я с такими случаями не сталкивался, наверное, потому что они не квалифицируются как самоубийства. Самоубийства всё-таки предполагают действия. Всё остальное это либо убийство, либо болезнь.
Татьяна задумалась, переваривая услышанное, а мужчина с интересом наблюдал за ней. Пауза начала затягиваться и когда Татьяна снова посмотрела на Погожина, то поймала его вопросительный взгляд:
- Что?
- Задайте вопрос, из-за которого вы здесь.
Татьяна обдумала предложение и решилась.
- Я расследую странную смерть молодой, здоровой девушки. Никаких признаков насилия и болезней. Диагноз после вскрытия – «причина смерти не установлена». В качестве проведённых исследований сомневаться не приходится, всё было сделано очень добросовестно и пять раз перепроверено.
- Умерла во сне?
- Да. – Татьяна почувствовала, что вопрос уточняющий, и за ним стоит некоторое предположение. – А что?
- Существует такое странное и малоизученное явление, которое в современной медицине называется «Синдром Внезапной Смерти» или СВС. До 1970-х годов считалось, что это присуще исключительно младенцам до года, тогда это так и называлось «смерть в колыбели». Но с семидесятых годов начала накапливаться статистика и по взрослым. Симптоматика более-менее одинаковая, смерть наступает во сне, или совсем без внешних признаков (остановка сердца), или от удушья. Причём когда человек начинает задыхаться, а рядом всё-таки оказываются люди, разбудить его не удаётся.
- Мистика какая-то. И о каких количествах идёт речь?
- Очень сложный вопрос. Так как эти случаи стоят особняком, то они, скорее всего, никуда и не попадают. В статистике самоубийств их точно нет. И тем не менее по младенцам. – Он опять начал рыться в своих папках, и когда на столе раздался звонок телефона, то он не отрываясь от поисков на ощупь снял трубку и ответил:
- Да Леночка. Отчёт готов? Отлично заходи.
Дверь кабинет открылась и в него вошла секретарша с толстой папкой в руках.
- Ого, понятно почему ваш Ерёмин жаловался на завхоза. - Танич взяла увесистую папку и положила рядом с собой поверх других.
Секретарша увидев, что разговор затягивается предложила:
- Может быть вам кофе принести или чай?
Первым ответил Погожин, продолжая копаться в бумагах. – Мне чайку как всегда.
- А вам? – обратилась она к Татьяне.
- А кофе какой, растворимый или натуральный?
- Есть и тот и другой, вам сварить?
- Да было бы здорово.
Погожин отвлёкся от поисков, и с любопытством посмотрел на свою секретаршу.
- А у нас разве натуральный есть?
Леночка слегка смутилась, но ответила твёрдо.
- Нет, но я знаю где сварить.
- Тогда и мне тоже.
- Хорошо. - Она повернулась и пошла к двери, покачивая бёдрами.
Погожин проводил её взглядом и, когда за ней закрылась дверь, не удержался от комментария:
- А вы говорите, как я узнал - вот так и узнал, и не только я получается.
Татьяна улыбнулась, но вернула его в русло деловой беседы:
- Вы искали статистику СВС.
- А да, сейчас. – И он снова углубился в папки. – Вот, нашёл. Смотрите, это у нас информация из Великобритании. По одним исследованиям от СВС умирает чуть больше 200 человек в год по всему миру, а по другим, в одной только Англии за год умирает около 3500 здоровых людей. Правда только у 150-ти из них не удаётся поставить диагноз. Вот и думай что хочешь.
- А по России такой статистики нет?
- Так на вскидку не помню, нужно поискать. - Он отвечал, и одновременно просматривал листочки, которые доставал из найденной папки. – О, как интересно, оказывается, среди взрослых с СВС чаще сталкиваются мужчины чем женщины, ну и ну… не везёт нашему брату. И в некоторых азиатских странах это явление было настолько массовым, что мужчины на ночь переодевались в женское платье, чтобы смерть прошла мимо. О чём это говорит? – Он посмотрел на Татьяну, но ответа не ждал. - Только о том, что вокруг СВС много мифов, как вокруг любого малопонятного явления.
В дверь постучали, и сразу открыли, это Леночка принесла кофе. Она ловко расчистила место перед Татьяной, поставила ей чашку, и рядом блюдечко с печенюшками. Профессору же поставила только кофе, повернулась, и всё так же красиво покачивая бёдрами, вышла из кабинета.
Татьяна проводила её глазами. – «Что происходит? Она делает мне намёки, нисколько не стесняясь шефа? Или у меня совсем крыша поехала, на почве неудовлетворённости, и мне кажется, что все только и думают о сексе со мной?» – Танич посмотрела на Погожина и поняла, что сбилась с мысли. – «Что он только что говорил? Спросил меня о чём-то»? - Взяла чашечку кофе и сделала глоток, вспоминая на чём они остановились. Безнадёжно.
- Извините, что вы сказали?
Профессор тоже пил кофе и ехидно посматривал на Татьяну, однако повторил.
- Я сказал, что СВС слишком мало изучен и поэтому обрастает мифами. Моё мнение, что никакого Синдрома Внезапной Смерти нет, а есть болезни которые мы ещё не знаем.
- И тем не менее, если при вскрытии все органы целы, и без каких либо изменений, то это скорее всего, говорит о том, что проблема есть. Где мне найти статистику подобных смертей?
- Наверное, в Минздраве, что-то подобное должно быть.
Они допили кофе, и Татьяна стала собираться.
- Спасибо, за консультацию, было очень полезно. Можно будет к вам ещё обратиться, если возникнут вопросы?
- Да конечно.
Она взяла папку, и пошла на выход. Погожин поднялся, чтобы проводить её до дверей.
- Я со своей стороны тоже попробую навести справки о случаях похожих на СВС.
- Спасибо.
Она вышла и остановилась напротив секретарши.
- Спасибо за кофе, он получился просто волшебный.
- Я старалась, всё дело в особом рецепте, если будет интересно позвоните и я расскажу.
- Здорово, тогда до связи. - И она вышла, отметив про себя, как порозовели щёчки миленькой секретарши. –«Если на выставке с Артёмовой не заладится, сразу же позвоню этой Леночке и постараюсь выяснить все тонкости рецепта. Но это всё потом, а сейчас давай-ка за дело: - Итак, что мы имеем? Мы имеем странное объяснение случившегося. Оказывается, молодой здоровый человек может умереть просто так. И что, конец расследованию? Сейчас собрать подобную статистику, добавить к ней комментарии специалистов и всё дело закрыто. Так? А видео с её передвижениями, а беседа с друзьями? А беседа с психологом, в конце концов, который её лечил от противоестественного влечения. Бросить? Нет нельзя, это не профессионально, а я профессионал. Даже если это всё окажется пустышкой, это всё равно нужно сделать и начать нужно с отработки видео».
Через час в офисе частного агентства. Танич.
Они сидели в маленькой тесной комнатке, сплошь забитой аппаратурой. Они это Сергей Селивёрстов, Володя Васильев и сама Татьяна Танич. Докладывал Васильев, тыкая концом ручки в монитор, и зевая через каждое слово. Зевота оказалась заразительной и Татяна почувствовала, что тоже начинает клевать носом.
- Володя хватит бубнить, давай с выражением, акцентами, а лучше сразу выводы.
- Если коротко, то после просмотра всего потока видео, мы ни разу не обнаружили ничего подозрительного вокруг неё. На улице никто к ней не подходил, и не шёл за ней. Все встречи были со знакомыми, либо по учёбе, либо по работе и в большинстве заранее согласованы.
«Что и следовало доказать» - После разговора с профессором Погожиным, Татьяна внутренне была готова именно к такому результату. – «Всё ясно, мы уверенно выходим на Синдром Внезапной Смерти». – Но что-то в усталом тоне Васильева её насторожило.
- Ты мне всё рассказал?
- Всё.
- А мне кажется, что не всё.
Володя повернул голову к Сергею, своему напарнику по просмотру видео, и устало признал. – Ты был прав. Тогда дальше рассказывай сам.
- В чём он был прав?
Ответил Селивёрстов:
- Мы поспорили, почувствуете вы недосказанность или нет. Я ставил на, то что почувствуете.
- Давайте потом будете баловаться. – Она недовольно поморщилась. - Докладывайте что нашли?
- Ничего не нашли, тут всё точно, но есть несколько странных совпадений. Вот смотрите.
Он нажал кнопку перемотки, и отследив по таймеру нужный кусок времени включил запись. – Смотрите, вот она стоит в толпе. Видите? В белой кофте – Он показал пальцем на девушку.
- Вижу и что?
- Что она делает?
Татьяна стала всматриваться в плохое черно-белое изображение снятой одной из уличных камер.
- Ничего вроде, просто стоит.
- Нет, не просто стоит, а разговаривает, но собеседник скрыт столбом.
- Да пожалуй, а с другого ракурса нет?
Нет, в этом месте только одна камера. А вот похожая ситуация. – Он ещё раз перемотал до нужного места. – Видите, идёт по улице и как бы поворачивается к собеседнику, но его не видно из-за тени от козырька магазина.
- Вижу, и что это значит?
- Непонятно, но таких эпизодов пять штук. Немного конечно, но и не мало. Вот ещё, в Третьяковке, зал номер семь. Уж казалось бы всё как на ладони, но и здесь она как будто с кем-то разговаривает, а её собеседника опять все время загораживают люди.
- Ты хочешь сказать, что это не случайно и собеседник, зная, где расположена камера специально прячется?
- Нет, я не хочу этого сказать, потому что на предыдущем кусочке, где его закрывает козырёк магазина, это можно было сделать, а вот в Третьяковке нет. Там люди двигаются естественным образом, но почему-то так, что всё время перекрывают нам обзор. Организовать такое невозможно, в этом я уверен. Но… Но если бы это было один раз, или два, то можно было бы списать на случайность, а у нас таких эпизодов целых пять и это уже подозрительное совпадение.
- Да, подозрительное, молодцы что заметили. Вырежете мне эти кусочки, и запишите их на отдельный диск. Как я понимаю, с изображением уже химичили и всё, что могли выжать из него - выжали?
- Да максимум мы выжали.
- Понятно. Странное какое-то дело. Только вроде есть объяснение, как что-то открывается новое и вместо того чтобы прояснить ситуацию, только ещё больше запутывает её.
Через два часа у психолога
Таьяна сидела в кресле, и изучала многочисленные дипломы, и сертификаты, специально развешенные на противоположной стене, с целью убедить посетителей в высочайшей квалификации специалиста, с которым им предстояло общаться: Кандидат психологических наук, практикующий психолог-консультант, декан факультета психологии… и т.д. и т.д.: - «Сразу видно, что очень умная. Интересно, какая она внешне? По тем нескольким фотографиям, что выскакивали в интернете, ничего нельзя было понять, во-первых, потому что они были плохими, а во-вторых, непонятно от какого года. Скорее всего, это тётечка неопределённого возраста, эдакая зануда с усталым выражением лица и неприятным оценивающим взглядом». Только она представила себе эту картинку, как дверь открылась и в приёмную стремительно вошла холёная, деловая дама сорока-сорока пяти лет: - «Надо же не угадала…» - Татьяна профессионально пробежала глазами снизу вверх: - «Хорошая фигура, рост 170 см., вес 65-70, прямая спина, волосы прямые, средней густоты и длинны, зачёсанные на бок, крашенная блондинка, лицо узкое, овальной формы, со средними чертами, средней полноты, профиль выпуклый. Лоб средней высоты и ширины, прямой, отклонен назад. Глаза миндалевидные, средних длины и раскрытия, серо-голубого цвета…
- Здравствуйте, вы… - Психолог сделала паузу предлагая представится.
- Татьяна Танич следователь МВД, я звонила вам вчера.
- Да-да, по поводу моей бывшей пациентки Ани Рыковой. Проходите.
Они вошли в очень дорогой кабинет, стены стол стулья всё в едином стиле, и только из натуральных материалов.
Психолог, бросила сумку и села за огромный письменный стол, пригласив сесть Татьяну напротив.
- Чем могу помочь?
- Анна Рыкова приходила к вам два года назад и меня интересует всё. От причин по которым она оказалась здесь, до результата.
- А чем вызван этот интерес?
- Аня погибла при странных обстоятельствах.
Лицо холёного психолога мгновенно изменилось, высокомерность и настороженность сменились страхом: - «Это интересная реакция, она не сочувственно расстроилась, а именно испугалась за себя. Так-так, очевидно что-то было во время их встреч…».
- Как погибла? Когда это случилось?
- Три недели назад.
- И вы думаете, что наши сеансы могут быть как то связаны с этим?
- На данном этапе следствия мы отрабатываем все версии, даже самые невероятные. Начнём сначала - что привело её к вам?
- Аня пришла сюда с подачи своего отца, она тяжело перенесла смерть матери и на фоне общего стресса обнаружила в себе влечение к своему полу. Цель сеансов была в том, чтобы вывести её из стрессового состояния и скорректировать её сексуальную ориентацию.
- Ого, ну со стрессом всё ясно, а вот то, что можно скорректировать сексуальную ориентацию я слышу в первый раз.
- Конечно можно, существуют специальные методики. Гомосексуализм это патология, которая вопреки навязчивому пиару не является чем-то врождённым и естественным, это всё придумали адепты этих отклонений. На самом деле всегда есть первопричина, корни женского гомосексуализма, как правило, кроятся в насилии, которому подверглась девочка, будучи ребёнком. Причём сама она может этого и не помнить. А причины мужского гомосексуализма, как правило, в слабости отца, когда он находится в подчинённом состоянии от его матери. В таких семьях мальчик, видя унижение своего отца от женщины, начинает искать ему замену в виде другого сильного мужчины.
- Допустим, и как же это лечится?
- Как я уже сказала, существуют специально разработанные методики. – Она достала из ящика стола папочку. – Вот план лечения А. П. Рыковой. – Открыла её, и стала читать первую страницу:
Первый этап - Переходная фаза.
На этом этапе Анна должна была понять, что у неё есть проблемы и что она нуждается в помощи. После этого нужно было вызвать желание измениться. И это ключевой момент в лечении, без желания измениться процесс перехода невозможен.
Для того чтобы добиться выполнения переходной фазы нужно было выполнить три задачи:
- отказаться от сексуальных контактов;
- выработать для себя систему поддержки;
- сосредоточить свое внимание на ценности своей личности, а не на полоролевом тождестве.
Психолог посмотрела на Татьяну, убеждаясь, что та слушает, и увидев неподдельный интерес, продолжила.
- То есть во время переходной фазы она должна была отказаться от прежнего образа жизни, прежних товарищей, и прежних развлечений: - Не ходить туда, где она общалась с гомосексуалистами или где у неё были гомосексуальные контакты, например, в бары для гомосексуалистов, или на порнографические сайты — Одним словом, никуда, где её опять могли бы вовлечь в круг гомосексуального поведения. Исключить общение с теми, кто может соблазнить человека прежними занятиями.
- Спасибо достаточно, я поняла. И что в результате? Сработал план?
- Нет, не сработал. Она приходила, здоровалась и отсиживала положенное время, я даже не уверена слушала ли она меня во время наших сеансов. Молча, сидела полтора часа, глядя в одну точку, потом вставала, говорила спасибо и уходила. Всё. После пятого сеанса я прекратила курс и больше её не видела.
- Вот как… Это типично или не типично по вашей практике?
- Очень по разному. В большинстве случаев, когда пациент приходит сам, а не под давлением папы, как в случае с Анной, методика работает. Прошедшие курс лечения, меняют образ жизни, заводят семьи, детей и…
- О каком количестве идёт речь?
Возникла долгая пауза, во время которой психолог решала, стоит ей откровенничать или нет, решила, что проще говорить как есть:
- Конечно о небольшом количестве, в моей практике из, примерно пяти обращений, два случая закончились положительно.
- Ого, это немало. Если не секрет: - Какие причины вообще приводят людей к психологам?
- Семейные проблемы на первом месте, депрессия, вызванная экономическими сложностями на втором, всё остальное с большим отрывом, после. Например, когда родители приводят ребёнка, потому что потеряли контакт с ним ну и т.д.
- Семейные проблемы, это когда брак на грани распада?
- Да.
- И часто удаётся предотвратить это?
- Нет не часто, да это и не нужно. Задача психолога не в том, чтобы что-то предотвратить, а в том, чтобы люди разобрались в себе, и смогли преодолеть кризис. Расстанутся они при этом и начнут всё с нуля, или смогут наладить свои отношения не важно.
- Это мудро, и если уж мы вышли на тему мудрости позволю себе вопрос: - Вы что-нибудь слышали про эксперимент с названием «Вселенная 25»?
- Нет
- Я так и думала. Эксперимент проводился над мышами, но цель его была выявить закономерности развития людей. В лаборатории попробовали создать мышиный рай. Для этого взяли бак два на два метра в длину и ширину, и со стенками высотой в полтора. Такой, чтобы выбраться из него, они не могли. Внутри бака поддерживалась постоянная комфортная для мышей температура, в изобилии присутствовала еда и вода, а также созданы многочисленные гнёзда для самок. Бак регулярно чистился, и все мыши находились под постоянным контролем ветеринаров, чтобы исключить болезни. Система жизнеобеспечения была рассчитана так, что одновременно питаться могли 10 000 особей не испытывая никакого дискомфорта, и одновременно пить 6000. Пространства для жизни было более чем достаточно и первые проблемы отсутствия укрытия, могли возникнуть при достижении численности популяции свыше 4000 особей. Но такого количества мышей в этом мышином раю никогда не было, максимальная численность доходила до 2000 мышей. Первоначально в бак посадили четыре пары здоровых мышей, которые быстро поняли своё счастье и стали усиленно размножаться. Период освоения назвали фазой А.
Фазой В назвали размножение мышей. Во время неё число мышей удваивалось каждые 55 дней. Начиная с 315-го дня, темпы роста популяции заметно снижались, и численность удваивалась уже через каждые 145 дней, эту стадию назвали фазой С.
В этот момент в баке насчитывалось 600 мышей, среди них появилась некоторая иерархия и даже социальная жизнь. А главное стало физически меньше места для жизни. Появилась категория отверженных, которых изгоняли в центр бака и которые часто становились жертвами агрессии. Это проявлялось и в их внешнем виде: обкусанные хвосты, выдранная шерсть и следы крови. Среди отверженных, чаще всего оказывались молодые особи, не нашедшие для себя социальной роли в мышиной иерархии. А это было вызвано тем, что в созданных идеальных условиях, мыши стали жить долго, и стареющие мыши не освобождали места для молодых. После изгнания самцы ломались психологически, меньше были склонны к агрессии, не желали защищать своих беременных самок и выполнять любые социальные роли. Хотя периодически они нападали на особей из сообщества «отверженных» либо на кого попало. Самки готовящиеся к рождению, становились нервными, потому что из-за пассивности их самцов они становились менее защищёнными от случайных атак. И в итоге, сами самки стали проявлять агрессию, не свойственную им ранее, защищая своё потомство. Однако агрессия, парадоксальным образом была направлена не только на окружающих, не меньшую агрессию они проявляли и в отношении к своим детям. Часто самки убивали своих детёнышей, и перебирались в верхние гнёзда. Они становились агрессивными отшельниками, и отказывались размножаться. В результате рождаемость упала, а смертность молодняка достигла значительных уровней. Вскоре после этого началась последняя стадия мышиного рая – фаза D или фаза смерти.
Символом этой стадии стало появление новой категории мышей, получившей название «красивые». К ним относили самцов, с нехарактерным для вида поведением. Они отказывались драться, и бороться за самок и территорию, не проявляли никакого желания спариваться, и были склонны к пассивному образу жизни. «Красивые» только ели, пили, спали и очищали свою шкурку, избегая конфликтов и выполнения любых социальных функций. Среди последней волны рождений в баке, «красивые» и самки-одиночки, отказывающиеся размножаться и убегающие в верхние гнёзда, стали большинством.
Средний возраст мыши в последней стадии существования мышиного рая составил 776 дней, что на 200 дней превышало верхнюю границу репродуктивного возраста. Смертность молодняка составила 100%, количество беременностей было незначительным, а вскоре составило 0. Вымирающие мыши практиковали гомосексуализм, девиантное и необъяснимо агрессивное поведение в условиях избытка жизненно необходимых ресурсов. Процветал каннибализм при одновременном изобилии пищи, самки отказывались воспитывать детенышей и убивали их. Мыши стремительно вымирали, на 1780 день после начала эксперимента умер последний обитатель «мышиного рая».
Предполагая такой исход, учёные провели ряд экспериментов на третьей стадии фазы смерти. Из бака были изъяты несколько маленьких групп мышей и переселены в столь же идеальные условия, но еще и в условиях минимальной населенности и неограниченного свободного пространства. Никакой скученности и внутривидовой агрессии. По сути, «красивым» и самкам-одиночкам были воссозданы условия, при которых первые 4 пары мышей в баке экспоненциально размножались и создавали социальную структуру. Но к удивлению ученых, «красивые» и самки-одиночки свое поведение не поменяли, отказались спариваться, размножаться и выполнять социальные функции, связанные с репродукцией. В итоге не было новых беременностей и мыши умерли от старости. Подобные одинаковые результаты были отмечены во всех переселенных группах. В итоге, все подопытные мыши умерли, находясь в идеальных условиях. Цифра 25 в название эксперимента появилась, потому что эксперимент проводили 25 раз, и всегда он заканчивался вымиранием популяции. То есть райские условия в виде неограниченных ресурсов для жизни и отсутствие внешних трудностей приводят к вымиранию. А гомосексуализм и отказ от размножения это защитный природный механизм на ограничение пространства, то есть чем гуще начинает жить популяция, тем быстрее этот механизм включается.
- Кто вы на самом деле?
- Следователь.
- Зачем вы мне это рассказали?
- Вы психолог, вот и подумайте, кого и от чего вы лечите…
Парковка перед ЦДХ Тарханова
- Вон свободное место.
- Вижу
Елена припарковала машину почти у самого входа.
- Много машин, неужели это все на выставку к Артёмовой?
- Вряд ли, но ты не увиливай от ответа. Ирэна мне всё рассказала, и то, что вы отправились туда всего лишь вдвоём, без всякой подготовки и изучения ситуации. Ну ладно эта девчонка Света, у неё мозгов, и не было, и нет, а ты-то что? Ты совсем сума сошла?
- Ну, всё же обошлось, чего ты сейчас кипятишься? Я согласна, мы поступили неправильно, согласна, что было очень опасно. Но что было делать? Они везли очередную девушку на истязания, а ещё одна находилась в доме, её держали в клетке как собаку. И если бы мы не подоспели, то это ещё две трагедии…
- Это всё понятно, но час другой ничего не решали, и можно было всё правильно организовать.
- Мы и не собирались ничего делать, как раз и поехали на разведку. Изучили обстановку, я оставила там Свету присматривать, а сама поехала за подмогой…
- Шесть человек, а? Шесть здоровых вооружённых мужиков и ты одна, это не просто опасно, это было самоубийство. Вам повезло, ты понимаешь это? У меня сердце болит с утра, от мысли, чем всё это могло закончиться. Мне, даже сказали, что в тебя попали, и если бы я не видела тебя голую сегодня ночью, без единой царапины, то не знала бы что и думать. Или я что-то пропустила в темноте?
- Ничего ты не пропустила, они не попали в меня, я сама отпрыгнула в кювет, а там борщевик в рост, и я, прячась в нём, зашла им в тыл.
- Охуеть можно… Как мне всё это надоело, а уж робингудовщина эта твоя… Это что такое?
- А по другому было не попасть… Стой, ты и об этом знаешь? Вот Светка, зараза, не язык, а помело.
- Да это весь клуб уже знает, все только и обсуждают твой выстрел, говорят, что ты попала в движущуюся цель на пятистах метрах. Правда?
- Нет, не правда, там от силы двести пятьдесят было.
- А если бы не попала то что? К чему эти цирковые номера?
- Я тебе объясняю, что не было другого варианта. Мы уже уезжали, когда их кортеж попался нам на встречу, и они нас засекли. Развернулись и перекрыли нам дорогу с обоих концов. Не было другого выхода. По большому счёту, это была самооборона.
- Вас заблокировали и ты ввязалась в перестрелку на два фланга… Совсем ****ец, я тебя верёвкой буду привязывать скоро, или запирать дома, чтобы ты не рисковала так.
- А кто будет решать вопросы с наездами?
- Я работаю над этим.
- Знаю я, как ты работаешь… ФСБэшнику своему Кригову, решила сдаться. Только ему не бизнес наш нужен, а ты в пастели. И когда он тебя туда затащит, я его убью. Вот чем всё закончится.
- О какой пастели ты говоришь? Что за дурь?
- Ты слепая что ли? Этот жирный урод, как кот возле сметаны, ходит вокруг тебя, и слюни пускает. Не удивлюсь, если все ментовские приходы в галерею, это его рук дело, чтобы ты сама к нему пришла за помощью. Если на то пошло, то самое правильное бросить всё и уехать нафиг, я давно тебе это предлагаю.
- Куда уехать?
- Латвия, Эстония, Литва, выбирай…
- А нас там ждут, что мы там будем делать?
- Да тоже самое, только безопасно и спокойно. Как и сейчас будем выставлять потихоньку работы через маленькие аукциончики.
- Ну что это за деньги – копейки, настоящие деньги здесь…
- Нам хватит…
- А людей наших, бросить здесь? Да их перебьют всех. После смерти брата я за них отвечаю…
- Причём здесь люди? Пусть сами думают за себя. Вот прямо сейчас, не выходя из машины, поехали в аэропорт. Купим там домик на берегу, чтобы никого вокруг, только серое море и серые низкие облака над ним. А?
- Ты серьёзно?
- Да.
Халитова погладила ладонью щёку Елены, и прижалась к ней лбом.
- Тебе нужно отдохнуть, это точно. Давай запланируем съездить куда-нибудь через месяц, но только туда где тепло. Прибалтика мне не нравится, холодно и ветер.
- Я не устала, а уехать предлагаю серьёзно, мне кроме тебя ничего не нужно и про Кригова я не шучу.
- Выбрось из головы, давай пойдём лучше на выставку.
- Точно нужно идти? Ты знаешь я не люблю эти тусовки.
- Потерпи, у Артёмовой хороший круг знакомых, наверняка придут богатенькие балбесы, которым всё равно, что 10 000 $, что 100 000 $. В ресторанах больше оставляют.
- Ну, пойдём…
Выставка.
Придёт или не придёт? С той встречи в ресторане, даже не созвонились больше… Почему интересно? А сама, почему ей не позвонила? Занята была с выставкой? Да, была занята, особенно последнюю неделю. – Она посмотрела на развешенные картины. – Даже не верится, что всё успели, один каталог, сколько крови выпил. Чудо, что он лежит сейчас здесь стопочкой, ещё вчера типография говорила, что никак не успеть…
К ней подошла Лера, PR менеджер. – Ну, вроде всё хорошо, даже пресса подтягивается неплохо, я отправила вниз помощника встретить съёмочную группу с «ТВ культура», чуть ли не сам Флярковский приехал. Сейчас будем записывать интервью. Готова?
- Нет, не готова. А если про мужа начнут спрашивать?
- Не начнут, не бойся. Во-первых это не их формат, а во-вторых я оговорила с ними примерный список вопросов и ты его знаешь.
- Ох, не люблю я камеры. Может ты за меня, всё им расскажешь?
- Нет, нельзя. Только ты сама, тот случай, когда нужна картинка с автором. И не вздумай говорить, банальную фразу: - «Смотрите картины, в них всё уже сказано». Ничего для прессы в них не сказано, им до фонаря и картины и мы с тобой. Им нужен репортаж, а для этого им нужна парочка красивых фоток, иллюстрирующих выставку, и связанный текст, о том, почему это хорошо. Релиз у нас готов, там всё это учтено и разжёвано, но и ты должна рассказать про свои картины.
- А если про цены начнут спрашивать?
- Конечно начнут, особенно Artinvestment, вон они тоже пришли, видишь двое в центре зала? Пижон в белом костюме, это Бабулин, их директор, а рядом Владимир Богданов, главный редактор. Владимир, нормальный парень и если ему понравятся картины, то он так и напишет, а если нет, то увы не напишет. С Бабулиным сложнее, он всё время всё в коммерцию сводит. Будешь платить деньги за рекламу, то будет и PR поддержка, не будешь – фиг вам. Но в целом люди правильные и если пришли, то это очень хорошо. У них очень популярный сайт, я даже не ожидала, что вдвоём придут. А вон Татьяна Ларкина из «Коммерсанта» пришла, это ещё лучше, она очень популярный журналист, её многие читают. Так что всё хорошо.
Так они болтали, а Артёмова всё посматривала на входящих, ожидая увидеть детектива Танич.
«А если не придёт? Может же так случиться? Может. Что тогда делать? Позвонить, посетовать, что ж мол, не пришла и пригласить индивидуально. Может, так даже и лучше. А почему она может не прийти? Например, потому что не интересуется искусством, или занята. Да мало ли причин. Но позвонить будет не лишне. А с другой стороны, если я ей интересна, то, скорее всего, пришла бы, и время бы нашлось. Тогда получается, не стоит и звонить. Ну, позвонишь, ну услышишь вежливое объяснение мол, дела, то да сё. Это тебе надо? Ладно, рано пока себя накручивать, может ещё и придёт. – И тут она её увидела, Татьяна вошла в зал и остановилась осматриваясь. – Слава богу, пришла. – Артёмова оценивающе, пробежалась по фигуре Татьяны и почувствовала, что один только вид этой женщины в сером обтягивающем платье, здорово добавил адреналина ей в кровь. – Какая она классная всё-таки, люблю такие точёные фигуры, прямо хоть картину пиши. – Она вдруг представила себе, как они вдвоём измазанные краской, обнимаются и катаются по холсту, оставляя на нём отпечатки, и создавая будущую картину. – Интересно если предложу ей это, согласится или нет? – Фантазия, не желая останавливаться, рисовала, в воображении художницы, всё более и более эротические сцены, как она измазанными краской ладонями двигается по телу Татьяны…
- Здравствуйте, я ждала вас, спасибо что пришли. – Артёмова буквально насквозь прожигала взглядом платье Татьяны, прекрасно представляя себе что под ним. Насладившись этим, она взяла её под руку и повела к картинам. – Давайте я проведу для Вас маленькую экскурсию.
Танич отлично поняла этот взгляд, и тоже отреагировала, её соски напряглись, и проступили сквозь обтягивающую ткань. – «Чёрт, надо было предвидеть такую реакцию, и надеть что-то более скрывающее мои мысли». - Тоненькое, на грани отсутствия бельё и тоненькое обтягивающее шерстяное платье, красноречиво демонстрировали окружающим, все её тайные желания. – «Ну и чёрт с ним, пусть видят, а лучше бы катились они все куда подальше…»
Тем временем зал потихоньку наполнялся, гости подходили к Артёмовой, поздравляли с выставкой, выражали восхищение картинами и её красотой, и с интересом посматривали на её спутницу, руку которой она не отпускала даже во время коротких интервью с журналистами.
Всё это нравилось Татьяне, но до того момента, пока к художнице не подошла, какая-то старая подруга. Она бесцеремонно обняла её, практически облапав, и расцеловав в обе щёки, стала уговаривать приехать к ней в Калифорнию, добавляя через слово с намёком – «как в старые добрые времена». Кроме хорошего времяпрепровождения, обещала устроить выставку в своей галерее, и выражала уверенность в её успехе. Со стороны это выглядело настолько двусмысленно, что даже посторонним было понятно, что выставка, только хороший повод. Артёмова, тоже это понимала и слушала в пол уха, всё время посматривая на Танич и подмигивая, мол, не парься об этом. Вежливо дослушав все намёки, без интереса обещала подумать, и когда та ослабила напор, снова взяла Татьяну под руку, не то чтобы демонстративно, но выразительно. Татьяне это понравилось, а вот новоявленной американке нет. Она сникла и со словами подумай-подумай растворилась в толпе.
Сразу после этого к ним в очередной раз подошла Лера, и пригласила подойти к съёмочной группе. Она, незаметно наклонилась к Наталье Артёмовой, и проговорила в самое ухо.
- Пожалуйста, отпусти на несколько секунд свою гостью, в кадре нужно побыть одной.
Художница неохотно выполнила её просьбу, но перед тем как выпустить руку Татьяны, пожала её, и попросила. – Только никуда не исчезайте, я быстро. – И пошла с Лерой к камере.
Татьяна осталась одна и стала осматриваться. Народу явно прибавилось, посетители чувствовали себя расковано, пили шампанское и громко обменивались мнениями. Публика была весьма состоятельная, одеты все были, и дорого, и стильно. В толпе то и дело мелькали известные лица. Многие друг друга знали. – «Похоже, это надолго - часа на три ещё, а то и больше. Надо же, как много любителей современного искусства. Интересно, они знают, каким способом сделаны эти картины?» - Артёмова оставила её возле большой работы, два на полтора метра, с названием «Скрытая страсть». Рассматривая её, Татьяна непроизвольно выискивала, сквозь пятна и линии, отпечатки разных частей тела художницы. Обнаружив их, она с интересом оглядела посетителей – «Они понимают, что это настоящие отпечатки её тела?». - Большинство гостей расслабленно прогуливались по залу, одновременно общаясь и рассматривая картины. – «Наверное нет.» - почему-то решила она. Тут её внимание привлекла одна интересная пара, а то, что это именно «пара» не было никаких сомнений. Пара состояла из двух женщин, эффектной блондинки, в белом, лет сорока. И её черноволосой спутницы до тридцати, в чёрном. Прямо инь и янь – красиво. Черноволосая девушка почувствовала взгляд Татьяны, и оглянулась на неё. Взгляд, который она бросила на детектива, оказался очень острым и пронизывающим. Татьяна невольно напряглась, от того, что почувствовала в нём угрозу. – «Ничего себе…» - За несколько секунд, что они встретились взглядами, они, словно дикие животные, на каком-то генетическом уровне, почувствовали, что являются природными врагами друг другу, и что им лучше не оказываться рядом. В этом молчаливом поединке, ни одна из них не уступила другой, но обе поняли, что если придётся встретиться всерьёз, то одна из них погибнет.
- А вот и я. Не успели заскучать? – Артёмова стремительно вернулась и сразу взяла Татьяну под руку.
Та, всё ещё находясь, под воздействием молчаливой схватки, неожиданно для себя спросила:
- Что это за пара?
- Которая? – художница проследила за направлением взгляда своей спутницы, и поняла о ком речь. – А, эта… Это известная галеристка Светлана Халитова, со своей подругой Еленой Тархановой, которую многие считают её телохранительницей. Отчасти так и есть, потому, что вопросами охраны у них, занимается, именно она. Я их давно знаю и люблю, они очень интересные люди и я сейчас вас познакомлю. - Артёмова поймала взгляд Халитовой и, приветливо махнув рукой, позвала её подойти.
- Вряд ли это хорошая идея.
- Почему?
- Тарханова не выглядит доброжелательной собеседницей…
Тем временем пара, которую позвала Артёмова, после некоторой дискуссии, смысл которой тоже был понятен Татьяне (Тарханова предлагала не ходить, а Халитова отвечала, что неудобно отказываться), направилась к ним. Протолкавшись сквозь толпу, они остановились друг напротив друга, Халитова по дружески обнялась с Художницей, после чего та представила ей Татьяну.
- Познакомьтесь, это Татьяна, а это Светлана Халитова и Елена Тарханова.
Халитова взялась было говорить дежурные слова о том, что выставка удалась, и что всё замечательно. Но неожиданно, перебивая её, заговорила Тарханова, обращалась она, как будто, к художнице, но смотрела исключительно на Татьяну. Голоса она не повышала, но тон был настолько веским и угрожающим, что все, кто стоял рядом, притихли, как умолкает лес в ожидании бури.
- Ты знаешь, что она мент? – Тон исключал возможность мирного исхода, а слово мент звучало синонимом враг.
Артёмова напряглась, и сильнее прижала к себе руку своей гостьи.
- Знаю, но она больше там не работает.
- Не имеет значения работает или нет – «бывших» там не бывает. – Тарханова отвечала художнице, но продолжала смотреть только на Татьяну. Обстановка наэлектризовалась настолько, что толпа вокруг них, невольно стала расступаться, как бы освобождая место для стычки.
Первая спохватилась Халитова, она попробовала вмешаться и утихомирить сою подругу.
- Давай не здесь и не сейчас. Что на тебя нашло? – Но Тарханова не обращала на неё никакого внимания.
- Это ОНА тебя спасла? – Всё также в упор, глядя на Танич, обращалась она к Артёмовой.
- Она.
- Камеры, говоришь, помогли… А ты проверяла, где она их ещё оставила? Душ, туалет проверяла?
- Какая разница? Она здесь, по моему приглашению и не важно, что…
Тарханова не слушала ответы художницы, потому что всё её внимание было сосредоточено на детективе, и она как гвозди в стену вбивала свои фразы, словно вызывая ту на дуэль.
- С ними нельзя иметь дело.
Танич надоело это слушать, она решила, что пора отреагировать и поставить Тарханову на место.
- А не слишком ли много вопросов, для первого знакомства? – Её голос, тоже, был жестким, таким обычно на допросах произносят сакраментальную фразу: - «Здесь вопросы задаю Я». Глаза чуть сузились, и смотрели прямо в глаза Тархановой. Электричество между ними начало искрить…
Халитова, поняла, что коса нашла на камень, и стала оттаскивать свою подругу, прикладывая недюжинные физические усилия. – Пойдём, пойдём, ты уже всё сказала. – И обращаясь к художнице. – Наташа, извини нас, неделя была тяжёлой и … - И не договаривая, увела Тарханову в толпу.
Артёмова выдохнула, и посмотрела на Татьяну, как бы извиняясь, за странный инцидент. – Не знаю, что на неё нашло, на самом деле мы в прекрасных отношениях и в таком агрессивном состоянии я вижу её в первый раз.
- Бывает, ничего страшного. – Ответила Татьяна, и вдруг, неожиданно для себя продолжила: - Отчасти она права и камеры остались не только на улице. В мастерской они тоже были и стоят там до сих пор.
Лицо Артёмовой изменилось, она осунулась и побледнела, и выпустила руку Татьяны, которую удерживала.
- Ты всё это время наблюдала за мной? - Её голос, тоже изменился, он стал холодным и чужим.
- Да, всё это время.
На лице художницы появилась брезгливость.
- Надеюсь, тебе понравилось. - И она, помахав кому-то невидимому рукой, пошла прочь от Татьяны.
Та осталась одна.
«Ну, вот и всё. Знала, знала ведь, что не нужно было приходить. Гадство». – И пошла сквозь толпу на выход, не глядя по сторонам. – «Гадство».
Кафешка. Воронина
- Не нужно туда ехать. – Марина серьёзно смотрела на Воронину. - Что ты собираешься там увидеть?
- Не знаю, но это уже сильнее меня, и я не могу не поехать.
- Ну, хорошо приедешь, ну увидишь свой рисунок. И что?
- Почему-то мне нужно увидеть всё самой. И главное торги, я хочу видеть, как он будет продан и кому.
- А вот это-то, как раз, ты можешь и не увидеть. Участникам торгов не обязательно сидеть в зале. Некоторые, ещё до начала аукциона, делают заочные ставки на интересующие их лоты, и за торгами не следят. За них, в этом случае, торгуется сам аукционист, он повышает ставки до тех пор, пока эту заочную ставку не перебьют, или наоборот, пока она не выиграет. Другие участники торгуются по телефону, в этом случае сотрудники аукциона, дозваниваются до них, когда подходит интересующий их лот, информируют, что происходит в зале и по команде делают ставки. Так что, две трети участников в зале нет, и ты не сможешь их увидеть. В зале же, обычно, сидит человек двадцать, из которых что-то покупают человек пять-шесть. Жаркие схватки за лоты, когда несколько человек смачно торгуются полдня, бывают редко. Чаще всего лоты уходят по заочке или в один два шага торгов.
- Я всё равно поеду.
- Ну как знаешь. – Марина решила сменить тему. - Как твои кошмары, прошли?
- Да, прошли. – Воронина с опаской посмотрела на Марину…
Неделя назад. Воронина
Она проснулась от оттого, что чья-то рука гладила её по бедру. – «Что происходит?» - Она окончательно проснулась и вспомнила, что они спят вместе с Мариной и значит, это её рука гладит её. – «Что делать? Сказать, чтобы прекратила?» - Почему-то это было неловко сделать, и она продолжала притворяться, что спит. К первой руке присоединилась вторая, она начала гладить живот, потом передвинулась на грудь, потом поднялась выше, и остановилась на горле. И вдруг стала сжимать его. Люба почувствовала, что теряет сознание, сильно дёрнулась в попытке освободиться, и… Проснулась. Она лежала с открытыми глазами, и тяжело дышала. – «Что это было? Это сон или правда?» - Люба осторожно повернула голову и посмотрела на соседнюю подушку – она оказалась пустой. – «Где же Марина? Я опять не проснулась что ли?» - Она оглядела комнату, прислушиваясь, и вдруг с ужасом заметила, что в кресле кто-то сидит. – «Опять тот же сон. Или уже нет?» - Фигура в кресле пошевелилась. – Марина ты где?
Фигура в кресле опять пошевелилась и ответила сонным голосом: - Я здесь.
- Почему ты там?
- С тобой невозможно спать, ты всё время крутишься и толкаешься.
- Извини… Тебе же там не удобно, иди ложись, я постараюсь не толкаться.
- Спи, спи, я нормально устроилась…
Кафешка. Воронина.
«Что ей сказать? Что теперь в своих снах я вижу и её тоже? Что она душит меня во сне? Это рассказать ей? И как она отреагирует? Скажет, что у меня совсем крыша поехала?»
- Вообще не вижу снов, проваливаюсь, как в темноту…
- Ну, я рада, что моя ночёвка у тебя, помогла.
- Да спасибо.
Машина. Халитова.
- Что на тебя нашло? Зачем ты устроила этот скандал? Тебе не всё равно, что там в личной жизни у Артёмовой?
- Не знаю… Но именно потому, что мы с Натальей друзья, её нужно было предупредить.
- Ну и предупредила бы, а не устраивала разборки при всех. Кому стало легче? Скандал-то к чему в таких вещах? Отвела в стороночку, и предупредила в полголоса. И всё. А они уж там, пусть как-то сами разбираются потом. А так, во время выставки… перед Артёмовой неудобно…
- Да-да согласна, не так нужно было. Да уж больно эта девица наглая, ты не видела как она зыркала на нас?
- Нет.
- А я видела, она стояла там, словно рентген на таможне - всех просвечивала, только что в карман не лезла. Привыкли быть главными, в этой жизни – сволочи. А тут ещё этот сенатор грёбаный.
- Ещё один?
- Нет, тот из домика, садист.
- Которого ты из лука подстрелила? Чем он тебе опять не угодил?
- Знаешь, что о нём в новостях сказали?
- Что?
- Что погиб при исполнении, что так сильно боролся с коррупцией, уж так сильно её бедную прижимал, что чуть ли не под корень её уже извёл голубушку. Да в последний момент, недобитые коррупционеры изловчились, и подловили его после трудов праведных... Орденом посмертно награждён, а про домик с садистской оснасткой, где его нашли - ни слова. А тут ещё ЭТА стоит зыркает… Я тебе говорила, что я тусовки не люблю? Говорила, ну вот…
- Я всё понимаю, но на людей-то бросаться не нужно…
- Кстати о людях, мне твоя Воронина не нравится.
- Господи, ты меня совсем уморить собралась? А она-то чем тебе насолить успела? Она точно не мент… сидит всё время у Семён Яковлевича, тише воды, ниже травы…
- Не знаю, но есть в ней какое-то второе дно, не могу объяснить. Лучше бы её к нашим делам не допускать.
- А никто и не допускает.
- Ну, картинки-то её, ты уже вовсю продаёшь, как оригиналы, и в конце концов она это узнает.
- К тому времени, она будет крепко нуждаться в продолжении работы. К деньгам и комфорту быстро привыкаешь.
- Я в таких вещах не ошибаюсь, она не простая девочка, очень не простая и у неё есть цель. Какая не знаю, но есть. И кстати, последнее время она плохо выглядит, толи больная, толи не выспавшаяся. Не наркоманка она часом? Была бы парнем, я бы подумала, что она частенько бывает с бодуна, глаза красные, припухшие, по утрам. Чуть, какой звук вздрагивает, дергается. Но перегара нет.
- Этого ещё не хватало, типун тебе на язык. Я за ней присматриваю, в квартиру она никого не водит, сама тоже по ночам нигде не шляется. Я не замечала, чтобы она вздрагивала, это она от тебя небось дёргается. А кто от тебя не дёргается? Вон теперь и Артёмова будет вздрагивать, как только увидит тебя…
Утро. Танич
«Голова болела так, что проще было бы умереть. Мне плохо, очень плохо, ещё и тошнит к тому же. Давно такого не было, где я хоть нахожусь? Надо открыть глаза и посмотреть, но если открою, то всё, смерть. Я лежу… Да, определённо лежу. На животе лежу. Где интересно, и далеко ли здесь туалет. Если затошнит, я смогу до него дойти?» Татьяна сделала попытку открыть один глаз – не получилось, что-то мешало. Но кровать от этой попытки качнулась сильно в бок, а по голове, как будто ударили молотком. - «Плохая идея, не нужно открывать глаза». - Кровать тем временем взлетела верх к потолку, зависла, и ухнула вниз. В животе у Татьяны всё перевернулось и очередной приступ тошноты согнул её пополам. – «Только не на кровать» - Она подняла голову, отчаянно помогая себе руками, и посмотрела далеко ли до края. – «Близко, нужно доползти до края кровати и свесить голову вниз, пусть вытошнит на пол». – Кровать полетела в обратную сторону, и это ей немного помогло, Татьяна сдвинулась, и увидела на полу тазик, в котором уже находились остатки содержимого её желудка. – «Слава богу». – Её несколько раз дёрнуло, но тошнить было уже не чем. Спазмы вызвали резкую боль во всём теле, но голове стало немного легче. Татьяна воспользовалась этим, и огляделась по сторонам. – «Знакомая комната, знакомая мебель. Где же это я? Дома что ли? Точно, я дома. Лежу на своей кровати, а если встать и пройти коридорчиком, то я окажусь в своей ванной. Но это слишком длинный путь, потом ещё справиться с дверью. В какую сторону она открывается-то?». – Мысли ворочались трудно, словно проворачивались тяжёлые жернова, то и дело застревая и сталкиваясь друг с другом. Каждое такое столкновение вызывало приступы боли, и в голове, и в желудке. Именно в этот момент зазвонил телефон. Звук с такой силой ударил куда-то внутрь мозга, что она схватила голову руками, пытаясь удержать её и опасаясь, что она сейчас оторвётся. – «Прекрати, прекрати звенеть…» - но звук не прекращался. Она посмотрела на часы, стрелки показывали два часа, пятнадцать минут. – «Дня или ночи? Вроде светло». Она посмотрела в окно и, тут же зажмурилась, свет был таким же болезненным для глаз, как и звук для ушей. – «Светло, значит сейчас день…» - Она закрыла глаза и провалилась в темноту, на какое-то время, пока её снова не разбудил звонок. Она посмотрела на часы. – «Кому так неймётся-то? Через каждую минуту трезвонит… Пять часов уже? Не может быть». – Она пристальнее вгляделась в будильник и, когда стрелки перестали двоиться, убедилась, что они действительно показывают пять часов. – «Я помню: я в своей квартире, мне плохо, и я лежу на кровати». – Она посмотрела на себя. – «Лежу одетая, рядом с кроватью тазик, меня тошнит. Сколько я выпила? И где? Не помню. Боже, я хоть одна?». – Она ещё раз открыла глаза, и посмотрела вокруг. – «Одна. Это, наверное, хорошо. Как я пришла домой? Как открыла дверь? Ничего не помню. А откуда я пришла?». – Татьяна ещё раз посмотрела на себя. – «Серое платье, значит не с работы. Я куда-то ходила?». – Сознание стало выдёргивать куски событий. – «Я была на выставке Артёмовой… А почему я пьяная? Там наливали что ли? А где Артёмова?» - Яркая вспышка взорвалась в голове, и она всё вспомнила. – «Блять, эта сука Тарханова завела меня, и я с дуру всё рассказала Артёмовой про камеры…». – Она села на кровать. – «И она меня отбрила. А я пошла и напилась. И что теперь делать?» - Она посмотрела на будильник. – «Пять часов двадцать минут, чего он звонит-то?». – Она нажала кнопку отбой, но будильник не замолчал. – «Это не будильник. Что ещё может звонить? Телефон? Точно это телефон. Может Артёмова звонит мириться?» - Татьяна нашарила телефон, и попыталась прочитать, кто звонит, но это оказалось невозможно.
- Да, слушаю, Танич.
- Татьяна Николаевна, наконец-то. А что с голосом?
- Кто это говорит?
- Андрей, помощник Рыкова.
- Слушаю. – У неё снова закружилась голова, и она упала на спину.
- Вам плохо?
- Мне не просто плохо, мне ху… - Она вовремя остановилась. - Что вы говорите?
- Мне принесли отчёт о странных убийствах из МВД. Можете его забрать? – Возникла долгая пауза. - Или я могу привезти вам его, куда скажете.
- Я сама заберу, но только позже, сейчас не могу. Сколько времени?
- Семнадцать тридцать.
- Утра или вечера?
- Вечера.
- А какой сейчас день?
- С вами всё в порядке? К вам приехать?
- Всё в порядке, только мне ху… очень болит голова, но через два часа пройдёт. Мы сможем встретиться через два часа?
- Конечно, я перезвоню.
Татьяна нажала отбой и закрыла глаза. – «Два часа ещё полежу и в душ». – Рядом опять зазвонил будильник. – «Нет сил нажимать кнопку. Подожду, сам перестанет». – Но он не переставал. – «Придётся нажать». – Она потянулась рукой и шлёпнула по нему сверху. Но будильник продолжал звонить. – «Ну, что такое? Будильник что ли взбунтовался? Или это не будильник? Опять телефон? Не буду отвечать, пошли все к чёрту». – И она засунула сотовый под подушку. Но звонок не прекратился. –«Ну это уже хамство». – Только она хотела кинуть его в стену, как открылась входная дверь и в комнату вошла соседка с кастрюлькой в руках.
- Это я названиваю, дверь-то открыта, а я трезвоню, старая карга, хорошо проверила, а то бы так и звонила. Проснулась? – Она, поставила кастрюльку на стул рядом с кроватью, а сама подсела к Татьяне. – Пошли в душ, тебе нужно вымыться, а потом съесть что-нибудь. Я принесла тебе куриный бульончик.
Татьяну замутило, только от одной мысли о едё. – Не сейчас, сразу вырвет.
- После душа, будет то, что надо. – Она помогла Татьяне подняться и, придерживая, повела её в ванну. Через несколько минут от туда раздался полу-крик полу-стон, а ещё через пять минут они вернулись, причём Татьяна была закутана в несколько полотенец, её трясло, но выглядела она при этом заметно бодрее.
- Холодную-то зачем?
- Чтобы кровь начала бежать быстрее, давай-давай, садись, я знаешь какой специалист по выводу из запоя – уууу, таких поискать. Повезло тебе, что я возвращалась вчера поздно, а то бы сидела до сих пор у подъезда.
- Ты меня уложила?
- Да и тазик поставила, и марганцовкой промывала тебе желудок. Теперь давай-ка выпей пару глоточков. – Она сунула в руки Татьяны кружку с тёплым ароматным бульоном. Та сделала пару глотков, только потому, что сил сопротивляться у неё не было. И странное дело, ей вдруг стало легче.
- Вот это другое дело, давай-давай пей… И рассказывай, что стряслось с тобой? Я ни разу не видела тебя в таком состоянии, даже не узнала вначале и чуть мимо не прошла.
- Я запуталась совсем – эх... Хотела как лучше, а получилось как всегда. Кто это сказал-то? Не помню, но точно про меня. Вчера я обидела человека, который мне очень нравится…
- И всего-то? Это ерунда, если он тебя любит, то подуется – подуется и позвонит мириться. Сама не звони, это мужское дело звонить первому. Если не позвонит, то и пошёл на хрен, на обиженных воду возят, такие на фиг не нужны.
- Эх Вера Михайловна, в том то и дело что это не ОН, а ОНА. – Татьяна замолчала, не зная, что тут ещё можно сказать…
- Она? То-то я смотрю, мужика у тебя нет, хотя девка ты хоть куда… Думала, нету, потому что, слишком ты самостоятельная, а они таких боятся. Кому охота в подкаблучниках сидеть? А тут другое… Тогда тебе придётся звонить самой. И не тяни с этим, она там тоже, небось, на стену лезет, ждёт звонка.
- Почему ты так думаешь?
- Не думаю, а знаю. Такими, как ты не бросаются - звони и не думай, что скажешь. Слова найдутся сами.
- Спасибо тебе Вера Михайловна, полегче мне стало и бульон очень вкусный.
- А то… ладно пойду я, кастрюльку потом заберу, допивай спокойно.
И она ушла, оставив Татьяну в тяжёлых размышлениях. – «Правда, позвонить? Может всё не так страшно? Извинюсь, скажу, что раскаиваюсь, что больше так не буду и, что твёрдо встала на путь исправления... Нет? Не пойдёт? Казённо как-то? Тогда так: - Скажу, что… Что… А, вот то-то и оно. Что скажешь-то? Сказать нечего, потому, что я помню её выражение лица, там была не обида, а брезгливость. Видно эта тема для неё больная, и эта сука Тарханова, наверняка знала об этом, и ударила в самое больное место. Ну, даст Бог, сочтёмся, встретимся ещё, будет и на нашей улице праздник. А сейчас давай-ка звонить Андрею, что там у него за срочность такая…
На следующий день. Танич.
Как же хорошо, когда ничего не болит. Спиртного больше в рот не возьму ни грамма. Даю себе такой зарок. – От одной мысли об алкоголе, её снова замутило. – Ого, понятно, никакие зароки не нужны. Организм сам не примет. Давай к делу.
Она сидела за письменным столом, перед огромной папкой статистики из МВД.
Вот балбесы, их попросили сделать сводку странных убийств, а они всё выложили. Сиди теперь копайся сама.
«В январе - ноябре 2007 года раскрыто 1635,4 тыс. преступлений (-1,0% ), в том числе 742,8 тыс. - следствие по которым обязательно и 892,6 тыс. - следствие по которым необязательно.
Не раскрыто 1703,2 тыс. преступлений, что на 6,9% меньше аналогичного показателя за январь - ноябрь 2006 года. Из этого количества на тяжкие и особо тяжкие преступления приходится 25,2% (в январе - ноябре 2006 года - 28,0% ). Остались нераскрытыми 2988 убийств и покушений на убийство (-26,9% ), 9447 умышленных причинений тяжкого вреда здоровью (-17,8% ), 1002,1 тыс. краж (-5,8% ), 191,6 тыс. грабежей (-15,8% ), 20,7 тыс. разбойных нападений (-28,5% )»
Это что же, они мне предлагают перелопатить все три тысячи нераскрытых убийств и покушений? Насколько я помню, мы одни из лидеров по убийствам на 100 000 населения. Ну-ка, ну-ка. – Она нашла в оглавлении соответствующий раздел. Вот: - «На 100 тысяч населения в большинстве европейских стран совершается от 0,5 до 1,3 убийства». Понятно, а в наших бывших республиках? «У соседей по бывшему СССР: Казахстан -10,7 убийств на 100 тысяч населения, Киргизия - 8, Литва - 7,5, Молдавия - 6,6, Белоруссия и Эстонии - по 5, Украина - 4,8, Туркмения - 4,4, Латвия и Грузия - по 4, Армения - 2,8, Азербайджан -2».
А в Росси? А в России - 11,2, больше всех. А если смотреть глубже? «За этот год в наши правоохранительные органы поступило 45,1тысячи заявлений об убийствах, 77,9 тысяч трупов уже числилось неопознанными, а 48,5 тысяч пропавших без вести граждан так и не нашли».
Давай-ка сузим поиск. Что там по Москве? В Москве в среднем регистрируют около четырёхсот убийств в год, ещё сто-сто пятьдесят смертей регистрируют как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. Делается это для улучшения статистики в отчётах. Итого имеем пятьсот-шестьсот убийств в год, раскрывают из которых около семидесяти процентов. Берём калькулятор, и получаем 150 нераскрытых убийств в год. Теперь вопрос, сколько из этих смертей окажется похожими на наш случай? И есть ли в этой статистике такие смерти? С другой стороны из медицинской статистики мы знаем, что в Москве в год, умирает плюс минус 20 000 человек. Сколько из них без диагноза?
От этих размышлений Татьяну отвлёк телефонный звонок.
- Слушаю, Танич.
- Здравствуйте, это Погожин из центра Сербского.
- Да, слушаю Вас.
- Я добыл статистику смертей без диагноза.
- Ого, слушаю вас внимательно.
- А нашёл я такую статистику в докладе «ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В МОСКВЕ И ТЕНДЕНЦИИ ЕЁ РАЗВИТИЯ», в нём есть пункт с мутным названием «Неточно обозначенные состояния». В переводе на человеческий это и есть смерти по неизвестным причинам. Так вот, среди женщин в возрасте 20 – 59 лет в год с этой формулировкой умирает 28 человек.
- Круто. А возможно получить информацию об этих женщинах: ФИО, адрес и т.д.?
Наступила, долгая томительная пауза, во время которой Погожин, очевидно, рылся в каких-то бумагах. – «Скажи да, скажи да…». – Начала она молиться про себя.
- Да, можем.
- Фууу, да Вы Борис Сергеевич, волшебник. Когда мне к вам приехать за этим?
- Не нужно приезжать, моя секретарша после вашего визита, до сих пор сама не своя ходит… - Он сделал паузу, то ли ожидая ответа, то ли наслаждаясь моментом, то ли отбиваясь от кого-то – Вон стоит напротив и передаёт привет… - Он опять сделал паузу. – Так что я пришлю вам на мэил от греха, это есть в электронном виде.
- Отлично.
- А в гости всё-таки приезжайте, попьём хорошего кофейку, а то одному мне почему-то не делают…
Татьяна услышала какую-то возню, как будто, кого-то били тряпкой и сдавленный голос. – Ну я пошутил, пошутил… - Потом стук от падения трубки и гудки. Татьяна улыбнулась, представив, что там сейчас происходит. – «Молодцы они все-таки, хорошие ребята и живут весело…».
Офис туристического агентства. Воронина
- Здравствуйте, я звонила Вам по поводу тура в Хельсенки.
- Вы госпожа Воронина?
- Да.
- Присаживайтесь, Вы со мной говорили по телефону.
Люба присела на стульчик рядом с письменным столом, симпатичной сотрудницы турфирмы «Альбатрос».
- Вас интересует трёхдневный тур, правильно?
- Да.
- На какие даты?
Через две недели.
- Паспорт заграничный есть?
- Да.
- Гостиница какого уровня интересует?
- Что-нибудь недорогое.
- Ок, понятно. Тогда самый простой вариант это трёхдневный автобусный тур. Автобус уходит из Питера, до него нужно доехать на поезде. В Хельсинки предлагаю остановиться в Hotel Kuninkaantie 3*, завтрак шведский стол включён. Стоимость тура 150 евро, к этому нужно добавить визу, это ещё 65 евро, итого 215 евро.
- А где расположен этот отель? Далеко до аукциона HELANDER ?
- А какой адрес у этого аукциона?
- Не знаю.
- Ничего страшного, сейчас посмотрим. – Она задала поиск в интернете и после того, как появилась карта с местом расположения аукционного дома, сориентировалась. – Ага, понятно. Да этот отель далековато расположен. Тогда предлагаю вот этот Cumulus Kallio 3*, тоже трёшка, стоит правда уже 300 Евро, но зато это почти в центре Хельсинки и близко к HELANDER, пешком сможете ходить.
- Ого какая разница. Может ещё есть варианты?
- Сейчас посмотрим ещё. Да есть, вот вроде недорогая трёшечка Hotell AVA 3*, даже ещё ближе, и к тому же рядом с парком.
- А цена?
- Смотрю… О, цена 50 Евро за ночь, то есть 150 Евро за три ночи и плюс виза 65, итого 215 Евро, как и в первом случае.
- Отлично, меня устраивает этот вариант, бронируйте.
Халитова и Тарханова
Елена, вздрогнула от звонка в дверь. – Кого это ещё чёрт несёт? - Она недовольно оторвалась от работы, и посмотрела в экран домофона, разобравшись, кто пришёл, бросила тампон с растворителем, и пошла открывать.
- Привет. – Она обняла Светлану, и посторонилась, пропуская её внутрь. Автоматически проверила, нет ли кого сзади неё, и плотно прикрыла дверь.
Халитова прошла в помещение, с интересом осматриваясь. – Быстро ты обустроилась, всё на своих местах, как будто и не переезжала.
- Ты бы поменьше приходила, мы же договорились… - Она с укором смотрела на свою подругу. - В следующий раз не скажу тебе новый адрес.
- Это уже похоже на фобию, к чему такая секретность?
- Бережённого Бог бережёт. Ещё раз придёшь сюда, и я сменю адрес.
- Ты меня пугаешь, тебе точно нужно отдохнуть…
- Это не фобия, а нормальная предосторожность. Ты слишком много стала общаться со всей этой ментовско-фэсбэшной компанией, а им доверять нельзя, я сто раз тебе говорила это.
- Ладно-ладно, не заводись, покажи лучше своего Коровина.
Елена показала на рабочий стол от которого только что оторвалась.
- Ещё работаю над ним, если за сегодня завтра управлюсь с подписью, то через две три недели можно будет забирать.
- Ого, почему так долго?
Они вместе подошли к картине, и Халитова стала внимательно её рассматривать.
- Похоже, очень похоже. Только это не совсем ночь… А заказ был на ночного Коровина…
- Ночных нет вообще. У импрессионистов полно Парижских видов, но только дневных, солнечных, а вот ночь они упустили. Ночной Париж встречается только у Писсаро, но из него делать Коровина странно, потому, что он стоит раз в десять, а то, и в сто дороже, и при этом совсем не такой как Коровин. Писсаро очень выверенный, почти математический, а Коровин эмоциональный, спонтанный, как будто этюдный. И ещё одно важное отличие – у всех французов много воздуха, всегда много открытого пространства, а у Коровина все виды, как декорации на сцене, в замкнутом пространстве. Любой мало-мальски приличный искусствовед определит, что есть что. Так что выбора особого и нет, а в этой картине всё более менее Коровинское и композиция и техника. Посмотри на мазки. Видишь, они все параллельные? Как раз то, что надо, он так и делал в начале парижского цикла. Старую подпись я уже убрала, сейчас работаю над Коровинской. Завтра к вечеру будет готово.
- А когда можно будет забрать?
- Через две три недели не раньше.
- А надо бы раньше.
- Здесь не ускорить, никак. Несколько режимов сушки с определённым графиком температур именно этого свежего участка. Иначе краска не будет такой же. – Она запнулась, подбирая правильное выражение. – Просушенной, скажем так, и ультрафиолет сразу покажет это место тёмным пятном.
- А лачить не будешь что ли?
- Буду, тем же самым лаком, что и на картине. Ты хочешь, чтобы я тебе всю технологию рассказала?
- Да, хочу. – Халитова придвинулась ближе, и просунула руку между бёдер Елены. – Я люблю, когда мне всё подробно объясняют. – Её рука стала подниматься вверх.
- Тогда, боюсь, с подписью к завтрашнему вечеру, я могу не успеть.
- Почему же? – Вторая рука стала расстёгивать джинсы, забираясь сверху навстречу первой руке.
Тарханова слегка раздвинула ноги, и чуть втянула живот, помогая руке двигаться внутрь.
- Ты зачем приехала?
- Соскучилась. – Её губы коснулись шеи Елены и стали двигаться вниз, а правая рука вынырнула из джинсов, и поползла наверх, попутно расстёгивая пуговицы рубашки.
Елена упёрлась в стол, на котором лежала картина и немного села на него, под напором подруги.
- Осторожно картина. – Прошептала она на ухо Халитовой.
- Я буду очень осторожна. Очень. – Её губы добрались до груди Тархановой, и нащупали её сосок под тканью тоненького бюстгальтера. – Елена застонала, и прижала голову Светланы обеими руками. Та оттянула лифчик вниз, освобождая доступ к груди, губами поймала один сосок, а второй стала покручивать большим и указательным пальцами всё ускоряясь и ускоряясь. Другая рука нащупала самое нежное место между ног Елены, и тоже стала гладить его быстрыми круговыми движениями. Тарханова застонала, и закинув одну ногу Халитовой за спину, прижала её к себе, одновременно помогая встречными покачиваниями. Через несколько секунд она изо всех сил прижалась к подруге, и стала кончать, мощными толчками раскачивая и стол, и Светлану.
- Уууух. Теперь моя очередь. – Они сползли на пол…
Через полчаса на полу.
- Всё, теперь не спрашивай когда буде готов Коровин.
- Не буду, но он должен быть готов максимум через месяц. Покупателю он нужен, как подарок. А ещё экспертизу нужно организовать, это даже при наших возможностях одна-две недели. Так что времени у тебя в обрез.
- Тогда что мы делаем на полу?
- Отдыхаем… Я приехала посмотреть твою новую мастерскую и она мне очень понравилась. – Рука Халитовой снова поползла по животу Елены. Та перехватила её.
- Стоп, если мы повторим это ещё раз, то я не смогу работать и плакал твой Коровин.
- Тогда продолжим вечером. До скольких ты здесь ещё?
Елена посмотрела на часы. – До 22-х точно, а ещё в магазин нужно будет заскочить, дома ни творога ни яиц на утро.
- Не нужно я сама зайду. Приходи пораньше.
- Хорошо. – Они лежали обнявшись, наслаждаясь друг другом. - Когда будет аукцион в Финляндии?
- Через две недели.
- Там будет только рисунок Саврасова?
- Да.
- Какой поставила эстимейт?
- 3000 – 5000 Евро, торги начнут с 2500.
- Не мало?
- Конечно мало, но я уже сделала заочную ставку 10 000 Евро, так что если кто-то начнёт торговаться, заинтересовавшись хорошей ценой, дёшево он не купит.
- А если никто не перебьёт нашу заочку, то мы выкупает сами и я еду забирать по обычной схеме?
- Да всё как всегда. Но мне сегодня звонила Илма, у неё уже есть вторая заочная ставка на 8000$, так что торги будут интересными.
- Ты до какой суммы будешь поднимать?
- Не планировала идти выше заочки, если кто-то перепрыгнет 10 000, то пусть забирает.
- Понятно. Но если что - я готова, моя шенгенская виза будет действовать до конца года.
- Хорошо. А что с заказом на Явленского или Кандинского?
- Трудная задача, что-то похожее на них можно найти у итальянских футуристов, того времени. И если повезёт, попытаться выдать, за их ранние работы, когда Явленский и Кандинский, жили и работали в Германии в Мурнау, до первой мировой войны. Я уже попросила найти мне итальянцев и вроде что-то соберётся к концу месяца, тогда поеду выбирать.
- В Италию?
- Нет в Париж, Сюзана обещала собрать, это как раз её тема.
- А вот теперь моя очередь ревновать.
- Да, горячая француженка, но у неё сейчас бурный роман с каким-то виноделом, женатым, между прочим. Я видела их всех вместе, и честно сказать, жена винодела показалась мне гораздо интереснее.
- Ничего себе какие подробности… Где ж это ты их всех видела? – Светлана говорила шутливым голосом, но ревнивые нотки в нём были настоящими.
Тарханова прекрасно это слышала, но почему-то не беспокоилась, наоборот продолжала рассказывать дальше.
- Сюзана возила меня в их шале, пробовать молодое вино. Вино было вкусным.
- И пьяным?
- Нет, не пьяным.
- В следующий раз привези попробовать.
- У меня лучше предложение - поехали вместе.
- Хороший вариант. – Тон Халитовой сразу стал мягче.
- Тем более, что я уже заказала два билета…
- И молчала?
- Хотела сделать сюрприз.
- Тебе удалось… Ладно давай собираться. И нужно тебе сюда ковёр помягче купить…
- Зачем? Не нужно сюда ничего покупать, я съеду если ты часто собираешься…
- Вот с ковром и съедешь, пусть будет…
Танич, в своей квартире
Татьяна устало, но удовлетворённо, откинулась на спинку кресла. – Есть, поймала: - в этом году две похожие смерти, и в прошлом две. Это уже четыре, да плюс Аня Рыкова, уже пять. Пять одинаковых по сути, и одинаковых по форме смертей, за два года - это уже не случайность, ситуация тянет на серийного убийцу. - Татьяна потёрла себе виски. – Голова начинает болеть. Ну что звонить Артёмовой или нет? Не могу выкинуть её из головы. Нужно позвонить, а уж если пошлёт… Ну значит конец, может успокоюсь, и в серьёз займусь серийным убийцей.
Она взяла телефон и нашла в списке номер Артёмовой. – Сейчас нажму вызов и всё, обратного пути нет. Что сказать если ответит? Скажу, что хочу извиниться. А какой реакции я жду от такого извинения? Что она в ответ обрадуется, скажет извиняю и … Да именно этого я и жду, вернее хочу, такой реакции. Но чует моё сердце, что это вряд ли. Скорее всего, будет вялое и неопределённое «Да-да» без намёка на развитие. И что тогда? Нет, скорее всего, будет хуже, скорее всего, скажет «извиняю», но таким тоном, что лучше бы послала открытым текстом. Вот этого я и жду. Но рука так и тянется позвонить. Зудит и зудит второй день. Чёрт с ним – звоню.
Татьяна нажала вызов, и стала слушать гудки, вместе с глухими ударами своего сердца: - Раз, два, три, четыре. Понятно, не хочет отвечать, ну ещё парочку и дам отбой.
И тут что-то щёлкнуло, после чего телефон соединился. Татьяна с замиранием сердца приготовилась сказать «Это я», но не успела. Голос Артёмовой жизнерадостно сообщил: - Привет, я сейчас далеко, в солнечной Калифорнии и у нас тут ночь, поэтому перезвоните мне часов через пять. – Всё, связь разорвалась. И гудки.
- Второй раз облом. Надо же. Такого варианта не ожидала? Думала, она действительно сидит и ждёт твоего звонка? Дура. Что легче тебе стало? Она в Калифорнии и в гробу видала, и тебя, и всё остальное. С той американкой небось. – Она вспомнила их встречу на выставке. – Только не это, Боже мой, только не это. – Сообразив, что там сейчас ночь, и они с этой американкой, возможно находятся в одной пастели, Татьяна вскочила с кресла и громко в голос, то ли застонала, то ли завыла. – Ммммм…. Ну, зачем, зачем позвонила? Зачем? Что легче стало? – Сильно выдохнула, медленно через нос вдохнула, и ещё раз выдохнула, согнувшись вместе с выдохом почти пополам. – Так, возьми себя в руки. Возьми. Себя. В руки. К чёрту это всё… Нужно срочно, прямо сейчас, идти в спортзал и выпустить пар на груше.
Но её прервал телефонный звонок, от которого она чуть не подпрыгнула, а сердце наоборот ухнуло куда-то вниз. – Она перезванивает мне? Не упусти свой шанс, не упусти… – Татьяна схватила телефон.
- Да! - И не давая сказать ей ни слова, затараторила: - Не вешай трубку, только не вешай трубку, я не хотела причинить тебе боль. Извини меня, извини, я всё объясню…
- Еб твою мать, Танич! Ты, блять, с кем говоришь?
Татьяна с ужасом посмотрела на трубку. – Кто это?
- Охуеть с тобой можно, совсем. Это я. А, ты с кем говоришь? - Повисла пауза, во время которой невидимые собеседницы переваривали услышанное. - ****юлей опять кому-то навешала? – Пауза затягивалась. - Ну давай, включайся, это я Савченко. Ау, ты там?
- Валька, ты что ли?
- Да, блять, - Я. Кто же ещё? И я звоню по делу. Не перебивай. На твоего Рыкова, только что, было совершено покушение, неудачное правда. Ранен кто-то из охраны. Сам живой, но вокруг него стало жарко. Тебе нужно срочно съёбывать оттуда. Поняла? Где ты сейчас?
- Дома. Постой, что значит покушение, кто ранен?
- Ну, *** его знает, кто там ранен. Какая, блять разница? Ты продолжаешь на него работать?
- Да, я расследую убийство его дочери, и тут есть продвижение, скорее всего она стала жертвой серийного убийцы.
- Ты меня не слышишь что ли? Какая на *** дочь? Какой нахуй серийный убийца? Съёбывать тебе нужно от него. Поняла?
- В городе орудует серийный убийца. У меня на руках пять одинаковых смертей за два года.
- Ну и хули? Знаешь сколько серийных убийств сейчас в розыске?
- Нет.
- А я знаю. В 2005 году у нас было 167, в 2006-м 199, а только за первое полугодие этого года что-то около ста серийных убийств. И что? Эти убийства никуда не денутся, они были есть и будут, а вот Рыков полез в бутылку и добром это, блять, точно не кончится. Бросай нахуй всё и съёбывай. И лучше бы куда-нибудь за кордон на месяц-другой. Если нужны деньги я дам. Поняла?
- Поняла, я подумаю.
- Ну вообще ****ец какой-то – думать она будет. Тебе бОшку завтра отстрелят, и думать будет нечем. Я тебя сейчас арестую к ****ям, и вместо песочка посидишь, блять, на нарах, похлебаешь баланду. Не курорт, сука, конечно, зато целая останешься.
- Я поняла серьёзность момента, и буду осторожнее… Но расследование продолжу. – Тон исключал дискуссию.
- Всё, блять - легавая взяла след. Теперь не оттащишь… Дура ты долбанутая, хотя постой. Что значит серийный убийца? А зачем же он наркоконтроль трясёт? Я думала из-за дочери. Он знает о твоей версии?
- Нет ещё.
- Ну что ж ты, блять, тянешь-то? Там война началась, а она тянет. Срочно звони ему, может уймётся…
И дала отбой.
«Да, нужно позвонить, пока они там друг друга не перебили. А кому? Андрею, наверное. А вдруг это он ранен? Чёрт, не хотелось бы, хороший парень, но по системе подлости хорошим-то как раз и не везёт на ранения».
Татьяна нашла в телефоне номер помощника Рыкова и нажала вызов. В трубке послышались гудки. – Ну давай, бери, бери.
- Да, Татьяна.
- Слава богу.
- Что слава богу?
- Значит, не вас ранили?
- Ого, откуда вы знаете?
- О покушении? – Татьяна прикусила язык. «Чёрт, а ведь правда, откуда я знаю?» - Да, об этом вся Москва уже, небось знает…
- Это вряд ли, мы приняли меры, чтобы не знала, ни Москва, ни кто-то ещё. А у вас, получается, очень хорошие связи на самом верху.
- Не тяните Андрей, свои связи я вам всё равно не сдам, отвечайте толком – Не вас ранили?
- Нет, не меня.
- Ну и хорошо. А у меня есть новости по делу - Анна, скорее всего, стала жертвой серийного убийцы. Я нашла ещё четыре очень похожие смерти, две в этом году и две в прошлом. Могу приехать и рассказать. А звоню вам, чтобы вы попридержали коней в разборках с наркоконтролем.
- Ого, Вы и это знаете? Подождите, я спрошу у Петра Иваныча, когда он сможет с вами встретиться, и перезвоню. – И нажал отбой.
Татьяна смотрела на телефон, а в голове крутилась мысль о серьёзной ошибке. – «Зря я сказала, что знаю об их разборках, сейчас начнут перемывать кости - не работаю ли я уже на наркоконтроль…»
Кабинет Рыкова
- Откуда она знает о покушении? Какие мысли? Мы слушаем её телефон?
- Нет, не слушаем, но я уже посмотрел звонки за сегодняшний день. У неё было несколько бытовых разговоров, один раз она звонила в США, в Калифорнию, но там не взяли трубку и был один звонок засекреченный. Ни прослушать, ни отследить, откуда он невозможно. Это значит, что у неё есть информатор, либо в нашей конторе, либо в ФСО.
- И что это значит? Она сейчас нам подкидывает версию о серийном убийце почему? Потому что это так и есть? Или её попросили это сделать, чтобы погасить наши разборки с наркоконтролем?
- Уверенным быть нельзя ни в чём, но мне кажется, она действительно что-то нашла. Давайте послушаем её, туфту сразу увидим.
- Согласен, давай вызывай её, а лучше пошли за ней машину и привези на арбатскую «кукушку».
- Хорошо, только я сам съезжу, незачем пугать её раньше времени.
- Давай.
Андрей вышел из кабинета и набрал номер Танич. – Татьяна Николаевна, это Андрей. Шеф готов встретиться с вами прямо сейчас. Из-за недавних событий, встреча будет проходить на конспиративной квартире, поэтому я сейчас приеду за вами и доставлю в нужное место.
- Хорошо.
Через час на конспиративной квартире. Танич.
«Сидят, смотрят как на допросе, Андрей за всю дорогу слова не сказал. Всё понятно, я у них под подозрением. Может правда послать их? Права была Валя, пошли они в жопу со своими разборками. Расскажу им сейчас всё что нарыла, и пошлю на хер.» - Поджала губы. Твёрдо посмотрела на Рыкова и Андрея, и решила. - «Так и сделаю».
- Нужные нам материалы, нашли в «Институте Сербского», эта статистика есть только в минздраве. Так как смерти не квалифицируются, как убийства или самоубийства, то они и не попадают в статистику МВД. А так как и диагноза на них нет, то Минздрав придумал мутную формулировку для своих отчётов - «Неточно обозначенные состояния». И таких смертей в год аж 28, проанализировав их все, сходу обнаружилось четыре случая с идентичными параметрами. Сейчас я вам их прочитаю и вы поймёте о чём речь.
1. Петрова Вероника Сергеевна 1989 года рождения (18 лет), найдена мёртвой в бассейне фитнес клуба «SWIM&GYM», её обнаружили сидящей в кресле в позе отдыхающего человека. Вскрытие ничего не выявило, ни внешних, ни внутренних повреждений.
2. Ардова Ольга Михайловна 1983 года рождения (24 года), найдена мёртвой в душевой кабине в банном комплексе «Краснопресненские бани». Причина смерти неизвестна, вскрытие ничего не дало. Версия, что она поскользнулась, не подтвердилась, никаких ушибов ни на голове, ни на теле не обнаружено.
3. Инна Григорьевна Вяземская 1986 года рождения (25 лет), найдена мёртвой на пляже №3 Серебряного Бора, лежала в позе спящего человека на своём полотенце. Вскрытие так же ничего не выявило. Версия отравления не подтвердилась.
4. Рубцова Тамара Владимировна 1977 года рождения (30 лет), найдена мёртвой в парке имени Горького возле фонтана. Сидела на лавочке в позе отдыхающего человека и как вы догадываетесь, причина смерти не установлена.
Татьяна подняла глаза от листочка, который читала, и посмотрела на своих собеседников. Выглядели они озадачено, и заинтересовано. Генерал подался вперёд и, казалось, впитывал каждое слово.
«Ааа, заинтересовались, сволочи – то-то» - Смерть вашей дочери, абсолютно вписывается в этот ряд. У неё соответствующий возраст 18 – 30 лет, причина смерти не установлена и её тоже нашли возле воды в похожей позе. Правда есть одно отличие, которое я пока не знаю, как объяснить: Четыре девушки погибли не только возле воды, но и в общественных местах, а ваша дочь дома. Но в остальном, очевидное совпадение. Вывод? Мы имеем дело с серийным убийцей, который как-то связан с водоёмами.
- Убедительно. – Рыков посмотрел на своего помощника. – Что скажешь?
- Да, все признаки серийного убийства налицо.
- Хорошо, какой дальнейший план действий?
- Я так понимаю, что вы перестали считать эту версию придуманной, для того чтобы прекратить войну ведомств?
- Я не буду отвечать на этот вопрос, потому что ваша информированность и главное оперативность с которой вы получаете информацию, меня всё ещё настораживают. Но то, что версия реальна и более того, наконец-то проливает хоть какой-то свет на смерть моей дочери – бесспорно. Более того, впервые обозначается направление поиска. Но здесь много черновой работы для одного человека. Нужно отработать потенциальные связи между этими точками, рабочих, уборщиков, одним словом всех кто может по роду деятельности регулярно оказываться в таких местах.
- Да, но начать я хочу с изучения самих жертв. Нужно побывать у них дома, изучить их последний месяц жизни, где бывали, что читали, что смотрели и естественно, с кем общались. Может быть и в манере поведения выявятся какие-то закономерности, а то и личность преступника где-нибудь засветится.
- Хорошо, занимайтесь этим, а я проработаю вопрос о том, чтобы объединить все эти случаи в одно уголовное дело.
- Вы хотите, чтобы началось официальное следствие?
- По-другому, я боюсь, вы не справитесь. Слишком большой объём пустой работы нужно проделать…
- И как официальное уголовное дело нам поможет? Ну, добавят эти висяки какому-нибудь следаку, ну пару оперов подключат, а скорее одного. И что? Или вы думаете, что сейчас, по такому неочевидному поводу, будет создана группа из 100 человек с ежедневным докладом о ходе следствия лично вам? Зачем им это нужно? Для них это абсолютно тухлое дело и работать по нему они будут по остаточному принципу. Так что плюсов я не вижу, а вот минусов полно - мне это точно осложнит жизнь, потому, что мне придётся согласовывать свои действия, с каким-то лишним балбесом в форме, которому всё пофиг. А вот они мне ничего докладывать не будут, так что…
Рыков в упор смотрел на Танич, своим тяжёлым взглядом. – Интересно он меня слышит? – Но он слышал и, обдумав, спросил:
- А вы что предлагаете?
- Сил нашего агентства вполне хватит. Мы создадим две-три дополнительные группы, которых зарядим на отработку всех сомнительных личностей, каким угодно образом связанных с этими местами: работа, хобби, спорт и т.д. Но заранее скажу, что, скорее всего, это ничего нам не даст, наш убийца вряд ли работает в этих местах. Скорее всего, наличие воды входит в ритуал смерти, как и сам способ убийства, пока нам не ясный. А вот то, что предшествовало смерти, за месяц до неё – очень даже важно. И в этой работе толпа не нужна.
Рыков посмотрел на своего помощника Андрея, как бы спрашивая его мнения, тот кивнул:
- Я согласен с Татьяной Николаевной, официальное следствие ничего кроме волокиты здесь не добавит.
- Хорошо, я свяжусь с Вашим руководством об увеличении сил и средств необходимых для дела.
- Не нужно. Моих полномочий вполне достаточно, для этого. Через два-три дня будут готовы группы поиска, и я приглашу вас на инструктаж.
- Добро. – И снова повернувшись к Андрею - С этим закончили. Сейчас отправь Татьяну Николаевну на машине, куда ей удобно, а сам поднимайся обратно, вместе поедем в контору.
- Есть.
Татьяна поднялась и они с Андреем, молча, пошли вниз к машине у подъезда. Там Андрей подошёл к водителю, и что-то негромко сказал ему в открытое окно, после чего распахнул заднюю дверь перед Татьяной. Та села, уже прикидывая про себя план дальнейших действий, но через несколько секунд, заметила, что дверь не закрывается и автоматически подняла голову, чтобы посмотреть в чем дело. Оказывается Андрей, что-то говорил, но она его не слышала:
– Что, простите?
- Я говорю, извините, что отнеслись к вам с недоверием, Вы молодец и …
Но Татьяна прервала его:
- Знаешь что Андрей – хороший ты парень, но такой же мудак, как и все из вашей конторы.
- Это значит, что извинения приняты?
- А вам это важно?
- Не знаю почему, но важно.
- Хорошо, тогда встречный вопрос: - Мой телефон на прослушке?
- Да.
- А квартира?
- Нет.
- Когда начали слушать телефон?
- Сегодня.
- И что услышали?
- Ничего интересного, кроме одного звонка, который мы не смогли отследить.
- И к какому выводу вы пришли?
- Что у вас есть информатор, либо из нашей конторы, либо из ФСО.
- Будете его искать?
- Я уже знаю, кто это.
- И кто же?
- Ваша старая приятельница Савченко В.П.
- Уверены?
- На 99%, да.
- Что будете с этим делать?
- Ничего, не буду делать. Мы ведь не отследили этот звонок... Что же я могу сделать?
Татьяна внимательно посмотрела на Андрея, и заключила:
- Тогда будем считать, что на одного мудака в вашей конторе стало меньше.
- Ну и отлично.
- Закрывайте дверь, пора ехать.
- Пока…
Андрей захлопнул дверцу, и машина, петляя, поехала по арбатским переулкам. – «Неожиданное дежавю, да? Каково оказаться на месте Артёмовой? А если бы он сейчас сказал, что в квартире есть камеры и, что кто-то, он сам, например, за тобой наблюдают? И, что особенно им нравится смотреть за твоими эротическими развлечениями возле компьютера?» - Даже замутило от одной мысли об этом. – «Боже, какой кошмар». – Она нашла кнопку на двери, и приоткрыв окошко, подставила лицо свежему воздуху. – «А если бы тебе это сказал не какой-то посторонний мужик, а Артёмова? Это было бы лучше? Да, это было бы лучше. Но и здесь вопрос – «А кто ещё? Есть ли записи этих наблюдений? Только ли эротика у монитора их интересовала, а гигиена, что и как я делаю в ванной и туалете? Есть ведь и такие любители…»
Машина подъехала к их офису. Татьяна выскочила из машины, и стремительно направилась к кабинету Рудкова. Увидев по дороге Володю Васильева, махнула ему рукой.
- Сильно сейчас занят?
- Да, то есть, нет. А что нужно сделать?
- Нужно проверить мою квартиру на наличие в ней камер и жучков.
- Ого, когда?
- Сейчас. Иди за оборудованием, бери все свои детекторы, и жди меня в гараже.
- Уровень сложности?
- Высший.
- ФСБ?
- Да.
- Понял, тогда ещё Юрьича прихватим, он точно знает, что и как они делают.
- Бери, но только при условии, что он трезвый.
- Обижаете Татьяна Николаевна - он уже месяц как в завязке. Я бы и сам его не взял по другому.
- Хорошо, я сейчас, доложусь шефу, это не долго, и спущусь к вам.
- Понял, мы возле микроавтобуса будем ждать.
- Да, ещё пару камер захвати, установим в качестве страховки от проникновения, возле подъезда и где-нибудь на лестнице.
- А в квартире?
- Нет, в квартире не будем.
Они уже подходили к кабинету Рудкова. – Всё давай, действуй.
Васильев побежал за оборудованием, а Татьяна открыла дверь приёмной Шефа.
- Привет. - Кивнула она секретарше. – Один?
- Да.
- Доложи, что у меня срочное дело.
Пока секретарша снимала трубку, чтобы позвонить шефу, Татьяна подошла к двери, и пару раз стукнув в неё, костяшками пальцев открыла не дожидаясь ответа. Секретарша так и осталась сидеть, с поднятой трубкой в руках – А… да.
Рудков стоял у окна и разговаривал с кем-то по сотовому. Обернулся на звук открываемой двери, увидел Танич и начал закругляться. – Да, да всё подготовим и вышлем предложение. Ок.
Нажал отбой, и пошёл к себе за стол, одновременно показывая Татьяне на стул. – Кофе будешь?
- Нет, я быстро, пришла доложить, в двух словах, текущее положение и, что ещё нужно сделать. – Она подождала, пока шеф сядет и продолжила. - Судя по всему, мы имеем дело с серийным убийцей. Только за последние два года, и только в Москве, я обнаружила ещё четыре точно таких же смерти. Сейчас, нужно оперативно создать четыре дополнительные группы по два человека, для отработки всех точек, где погибли девушки. Выявить всех, кто каким угодно боком, имеет к ним отношение, для того чтобы определить круг пересекающихся участников.
- Ты думаешь, что в этих местах он их и находит?
- Нет, не думаю, но отработать и исключить этот вариант нужно.
- Рыков уже в курсе?
- Да, в курсе. У него тоже всё непросто, между ним и наркоконтролем началась война. Боюсь с моей подачи. Дело зашло далеко, уже есть убитые, а на самого Рыкова сегодня было совершено покушение.
Руднев присвистнул. – «Так и знал, что вляпаемся по самые уши».
- А не пора ли нам, отвалить в сторону?
Они серьёзно посмотрели друг на друга. Татьяна увидела в глазах шефа опасение за свой бизнес, и за свою семью, а Он увидел в её глазах охотничий блеск и решимость довести дело до конца любыми средствами. – «Настоящая борзая, бегущая по кровавому следу, и остановить её может только смерть. Никакие окрики ни к чему не приведут, будет идти по следу до конца…».
- Понятно. Я отдам распоряжение привлечь к работе внештатников. Когда будешь проводить инструктаж?
- Через два дня.
Собрание в спортивном клубе «Кошка». Тарханова.
«Интересно, что могло случиться? Когда Ирэна организовывает такие обсуждения, это всегда ЧП. Либо погиб кто-то из своих, и нужно срочно устранять последствия, либо готовиться какое-то очень сложное и опасное мероприятие. Черт, если второе, то не дай Бог узнает Света… Хотя странно, что её нет». – В условную переговорную, где за большим овальным столом уже сидели шесть женщин, вошла ещё одна. – «А вот и она» - Елена махнула вошедшей рукой и та подсела к ней рядом.
Переговорная представляла собой аскетичную, просторную комнату: бетонные стены без окон, бетонный пол, несколько светильников на потолке и массивный овальный стол по-середине, за котором сидело семь женщин. Одна из них на председательском месте, в качестве главной, начала встречу.
- Как вы видите по составу присутствующих, у нас ЧП. – Говорила она низким глубоким контральто, которое очень подходило к её плотной коренастой фигуре. – На прошлой неделе, две наших охотницы, без изучения ситуации, провели акцию, по спасению двух девушек. – Все, как по команде, повернули головы, и посмотрели на Тарханову. – Да речь идёт об убийстве сенатора. В результате акции было спасено две женщины, и убито семь человек. К сожалению, одна из спасённых, стриптизёрша из клуба «Секс бомб», оказалась героиновой наркоманкой. До неё добрались следователи и есть основания предполагать, что сумеют выжать из неё информацию о том, что произошло.
- Блять. – одним словом Халитова выразила общую озабоченность, и выразительно посмотрела, на свою подругу.
- Да, именно это слово, самое правильное в этой ситуации. – Согласилась Ирэна, тоже глядя на Тарханову.
- Ну, и что? Она ничего не сможет рассказать, всю перестрелку она лежала в багажнике, поэтому кто в кого стрелял, не видела. Потом сидела в машине и всё время хихикала, я подумала, что её чем-то накачали. Стойте, что значит добрались? Где добрались? Я её сама в поезд посадила Москва – Архангельск, к какой-то её родственнице. Там её нашли?
- Нет, нашли её в Москве.
- Вернулась?
- Ну, кто теперь знает, вернулась, или не уехала. Факт что нашли, у меня сведения из МВД.
- И где она сейчас?
- А вот это большой вопрос, то ли её спрятали, то ли передали дагестанцам, родственникам сенатора, то ли она сбежала. Мы знаем точно, что её нашли, и допросили. Подробностей допроса, к сожалению, нет. И дальше сплошной туман, то ли то, что она сказала, показалось неинтересным, то ли те, кто её нашёл, оказались болванами, и не сообразили её взять, то ли взяли и держат где-то неофициально. Если последнее, то для чего держат, тоже вопрос. Возможно, прячут, как важного свидетеля, а возможно хотят продать дагестанцам, и торгуются.
- То есть, нужно её найти первыми?
- Тебе ничего уже не нужно, твоя задача лечь на дно. - Ирэна посмотрела на Халитову. – Света, её нужно посадить под замок, пока всё не проясниться.
- Поняла.
- Зачем? Как они смогут выйти на меня?
- Слабое место – его падчерица Вера, если её опознает стриптизёрша, то через неё выйдут и на тебя.
- У неё алиби, по бумагам она в этот момент находилась в больнице и выписалась, только на следующий день.
Ирэна сделала останавливающий жест рукой, чтобы Тарханова не перебивала.
- Если следаки не ограничатся формальным запросом в больницу, а приедут туда всерьёз, то всё вытрясут: и когда она реально вышла, и кто за ней приходил. Тут не нужно строить иллюзий, когда захотят, они умеют работать. Поэтому. – Она посмотрела на одну из женщин. – Ты займёшься больницей, нужно хорошо там поработать, чтобы подчистить хвосты. Проинструктировать докторшу, что позвонила к нам, как и что ей говорить. А медсестру, которая подслушала разговор сенатора с Верой, спрятать куда-нибудь. Далее. – Она посмотрела на другую женщину. – Ирина, Вы займётесь Светланой и Верой. Нужно отправить их куда-нибудь подальше от Москвы, и лучше бы в разные места.
- Поняла.
- Я займусь поиском стриптизёрши. – Она посмотрела на оставшихся двух женщин. – Вам со своими группами быть наготове, если понадобиться силовая операция.
- Ясно.
- Тогда всё.
- А что ты собираешься с ней делать, когда найдёшь? – Тарханова в упор смотрела на Ирэну.
- Отвезу к Ройзману в Екатеринбург, и далеко, и героиновых он единственный, кто реально вытаскивает. Ну, и плюс методы у него, для нас сейчас, подходящие, если нужно, то и в наручниках посидит, пристёгнутая, к батарее. А ты что подумала, что мы её уберём как ненужного свидетеля?
- Ну…
- Ей и так уже конец. Героин убьёт её надёжнее, чем кто-то ещё. Но одно очевидно, кидаться спасать мир без просьбы об этом, не стоит.
- Но там была и вторая девушка и вот ей-то мы, очень даже конкретно, помогли.
- И тем не менее, я требую впредь таких спонтанных действий не совершать. Это понятно? – Её контральто стало угрожающим, а взгляд тяжёлым.
- Ну, понятно, понятно, сколько можно оправдываться, тем более мы ничего не начинали. Они нас заметили и всё остальное это уже самооборона. – Она посмотрела на остальных участниц собрания, но не увидев в их глазах, ни сочувствия, ни понимания, сдалась. – Ладно, я была не права.
Инструктаж в детективном агентстве. Рыков.
Когда мы вошли в просторный зал, похожий на школьный класс, там уже все собрались. Танич и Руднев стояли возле доски, остальные сотрудники сидели в ожидании начала.
- Так, теперь все в сборе. Выбирайте любое место, и мы начнём – Обратилась она к нам, и показала рукой на свободные места.
Мы сели, Руднев тоже расположился за соседним столиком. Танич осталась у доски и начала инструктаж. Очертила дело, в рамках которого будут проводиться мероприятия. Чётко обозначила круг задач для всех, после чего дала конкретные задания для каждой группы в отдельности. Судя по нюансам, она уже успела побывать во всех местах, где нашли погибших женщин, и хорошо понимала особенности каждого из них. Задания были ясными, сроки разумными – молодец.
Рыков повернул голову к помощнику: - Нравится она мне. Интересно, почему она ушла из системы в частное агентство? Ты наводил справки?
- Да, наводил, но ответа не получил. Она ушла абсолютно неожиданно для всех. Более того, периодически её зовут обратно, но она не идёт. Очевидно, что-то случилось, но никто не знает что.
- А на каком «деле» это произошло?
- Сразу после, того как она помогла раскрыть дело «Питерского водопроводчика».
- Ого, это её работа? Понятно… получается, мы выбрали правильного специалиста.
- Да.
- Теперь выяснить бы, кто её информаторы наверху.
- Да хорошо бы, но пока не получается.
Тем временем инструктаж закончился и люди стали расходиться, отправляясь по заданным объектам. Татьяна подошла к нам.
- Вы не стали ничего добавлять в конце. Это значит, что фронт работ одобрен?
- Да, одобрен. Вы уже начали работать с семьями других погибших женщин?
- Нет ещё, начинаю прямо сейчас.
- Вы одна работаете?
- Да.
- Плохо. Вам нужно организовать охрану.
- Зачем? Из-за вас? Ваш конфликт не рассасывается?
- Как он может теперь рассосаться? После открыто-демонстративного покушения на меня, ни у кого не осталось вариантов для компромисса, только уничтожение.
Наступила драматическая пауза, во время которой все оценивали свои и чужие шансы «попасть под раздачу». Танич, тоже что-то прикинув про себя, серьёзно посмотрела на генерала:
- В таком случае, могу пообещать вам твёрдо - я доведу дело до конца, и найду убийцу, даже если вас не станет.
Он усмехнулся. - Это хорошо, но хоронить меня ещё рано. Мы принимаем необходимые меры, для нейтрализации подобных инцидентов. Здесь всё ясно… - Он посмотрел на Рудкова. – А вот о безопасности Татьяны Николаевны, я говорю серьёзно.
Рудков хотел что-то ответить, но его перебила Татьяна.
- На этом этапе не нужно, я не зелёный стажер и если почувствую опасность или наблюдение за собой, то знаю, что делать. В свою очередь, напомню о нашем договоре в начале работы, что вы тоже не лезете ко мне с прослушками.
Рыков посмотрел на помощника и коротко бросил. – Сними.
- Есть.
- Это всё?
- Нет не всё, скорее всего нам нужно ждать ещё один труп, поэтому нужно организовать дело так, чтобы мы с вами узнали об этом.
- Хорошо, все смерти с подобным описанием, будут на контроле, и информация о них будет немедленно передаваться нам.
- Тогда у меня всё.
Генерал кивнул обоим и быстрым шагом отправился на выход. Сразу за дверьми, его встретили двое охранников, один из которых по рации начал отдавать нужные распоряжения другим и вокруг закипела работа. Рудков и Танич с интересом подошли к окну, и ахнули от развернувшихся внизу военных действий. Там на парковке несколько бойцов в бронежилетах отцепили автомобили кортежа генерала, нацелив автоматы во все стороны, ещё одна группа прикрывала его выход из здания. Стоило ему появиться, как к лестнице тут же подлетело два джипа, с уже открытыми на ходу дверями, и выскочившая охрана мгновенно впихнула Рыкова внутрь. Заревели двигатели, завизжали шины, и кортеж, сорвавшись с места, умчал генерала и его помощника, на службу родине. Рудков посмотрел на часы:
- Хорошая работа… за три секунды управились. – Внизу было уже тихо, и только облачко выхлопных газов напоминало о каком-то движении несколько мгновений назад. На парковку стали выползать люди, попрятавшиеся кто куда, а из-под куста возле шлагбаума выбрались двое охранников, один из которых с трудом дотянулся до фуражки под соседней машиной, куда она с перепугу закатилась.
- Это он мне ТАКУЮ охрану предлагал?
- А что? Может зря отказалась-то? Вон, какая веселуха, каждый раз. А представляешь, он в театр решит сходить?
- Да уж, с такими шоу ему самому можно в театре выступать. А мне бояться нечего, его противникам, с меня пылинки сдувать нужно, а не пытаться убить. Если мы поймаем убийцу, то всё это потихоньку успокоится. Они ещё и водку в бане, вместе пить будут, посмеиваясь над тем, как чуть-чуть не поубивали друг друга…
- А что за история с прослушкой?
- Так совпало, что сразу после покушения, я позвонила Андрею, чтобы сообщить о некотором продвижении в деле, а они подумали, что меня специально, кто-то попросил выдумать эту историю, чтобы отвести его внимание от наркоконтороля. Вот они и взялись меня проверять.
- Ааа. – С пониманием протянул Рудков. - Это ты от него, квартиру проверяла?
- Да.
- И что?
- Нет, там ничего не было.
- Ладно, давай заниматься делами.
Танич ушла, а Рудков продолжал стоять у окна, наблюдая за возвращением жизни на парковке: - Нужно будет крепко напиться, когда это всё закончится. – Подумал он мечтательно, но вдруг само собой добавилось неприятное окончание. - Если останемся живы…
Работа по списку. Танич
Татьяна долго смотрела на список погибших девушек, решая с кого же начать. Сейчас это ещё не люди, а так несколько строчек на листе бумаги, но очень скоро они начнут обретать плоть и кровь. Ты узнаешь их внешность, характер, мечты и тайные желания. Они станут близкими тебе людьми, независимо от того, будут они тебе нравиться, или нет. Ты готова погрузиться в их судьбы? Тем более, зная их печальный финал? Эх. – Она вздохнула, собираясь с силами. – Готова ни готова, а придётся.
Петрова Вероника Сергеевна, восемнадцать лет, чуть-чуть не закончила школу, переломный момент в жизни, поступление в институт, впереди взрослая жизнь – и на тебе… - Татьяна вошла в подъезд двадцати пяти этажного дома на огороженной территории. – Приличный дом, хороший подъезд, за стеклянной перегородкой сидит консьержка. Татьяна кивнула ей, и сказала в какую квартиру идёт. Лифт, хоть и не «Отис», но тоже хороший, поднял её на 14-й этаж. Она остановилась перед красивой дверью, и нажала звонок. Дверь открыла женщина лет сорока пяти, наверное, мама.
- Я следователь, Танич. - Представилась она ей, и показала удостоверение, которое ей справил помощник Рыкова. – Это я звонила вам сегодня утром.
- Да-да, здравствуйте, проходите.
Они прошли в просторную кухню.
- Слушаю вас.
- Вы мама Вероники - Любовь Викторовна?
- Да.
- Я, как уже сказала вам по телефону, проверяю странные случаи смерти, перед тем как окончательно закрыть их.
- Понятно, но я уже рассказала всё милиционеру, да собственно и рассказывать было нечего. – У неё прервался голос, и на глазах выступили слёзы. Она вытерла их и немного посидела, справляясь с горем. – Извините, я не могу принять, что Вики уже нет.
- Я понимаю, и сочувствую Вам. Расскажите мне о ней. В последнее время, Вы ничего не замечали необычного?
Мама внимательно посмотрела на Татьяну. – Что вы имеете в виду? Это могла быть не случайная смерть?
- Я не знаю, но проверить нужно. – Татьяна почувствовала, что маме есть что рассказать. – Не появлялись ли новые знакомые? Или увлечения?
- Не знаю, что сказать, вроде всё как обычно было…
- А как обычно? Как она училась, в какой институт собиралась поступать?
- Да, столько сил потратили, репетиторы, курсы: химия, биология. Она в медицинский хотела… Очень старалась, чтобы попасть на бесплатное отделение. Мы с мужем в разводе уже лет пять, он помогает, конечно, но Вика не хотела от него зависеть, хотя… - Она опять замолчала, ей было трудно говорить.
- В каких она была с ним отношениях?
- До последнего года, в идеальных. Мне это было непонятно, потому, что наш развод был очень тяжёлым. – Она перевела дух. – Ну что уж теперь…
- Нет-нет расскажите.
- Он хороший человек, когда трезвый, и большую часть времени он трезвый, но когда начинается запой, всё – начинается неделя кошмара. Потом неделя на выход из запоя, и потом он опять идеальный муж и отец. Так мне казалось, пока не выяснилось, что у него есть любовница... Не мимолётная интрижка, а многолетняя связь. И когда она забеременела, то он от нас ушёл. Это сейчас так коротко звучит «Он ушёл», а на самом деле это, конечно, и долго и тяжело. Были и безобразные сцены с дележом имущества, квартиры, дачи. И вдруг, посреди этого кошмара, я обнаруживаю, что дочь на его стороне… Это был удар в спину…
- А что случилось год назад?
- Вика рассказала ему, что влюбилась в девочку.
- Ого, зачем?
- Понимаете, отношения между ними были настолько товарищескими, что она хотела посоветоваться, как ей ухаживать за ней… - Она прерывисто вздохнула. – Что тут началось… Он вспылил, даже ударил её… А потом пошёл к родителям той девочки выяснять отношения, пьяный конечно. В общем… - Она вытерла слёзы и отвернулась к окну. - После этого, он перестал существовать для Вики, а со мной наоборот… Наши отношения с ней немного наладились. Я перевела её в другую школу. Это за год до окончания, представляете? Родители той девочки, тоже, приняли меры – отправили её учиться в Англию. И как-то всё улеглось… Вика хорошо училась, готовилась к ЕГЭ… - она снова вытерла выступившие слёзы. - И вот как всё обернулось… А почему вы спрашиваете об этом?
- Извините за этот термин, но такая стандартная процедура. Мы должны проверить всё. – Убедительно врала Татьяна, с очень сочувствующим видом. – У неё были друзья, с которыми она была близка?
Мама задумалась, соображая как ответить, и Татьяна решила ей помочь.
- Из старой школы или из новой?
- Из старой нет, она оборвала все связи, да там и не было особенно никого, кроме Марины, ну то есть той девочки в которую она была влюблена. В новой школе, конечно, появились знакомые, но особого сближения не было.
- О каких-то новых друзьях, с кем у неё были хорошие отношения, вы ничего не знаете?
- Нет
- Ей звонил кто-нибудь?
- Кто-то звонил, но я, простите, не сильно напрягала её с родительским контролем, боялась испортить наладившиеся отношения, а сама она не рассказывала.
- Её телефон у вас?
- Да, как и все её вещи, лежит в её комнате.
- Я могу посмотреть её комнату?
- Конечно.
Мы прошли по небольшому коридорчику в комнату дочери…
Обычная комната, раскладывающийся диван, стеллаж, шкаф, телевизор, письменный стол, на нём компьютер. Всё лежит так, как будто она только что ушла в школу, даже вещи, что она переодевала небрежно лежат на диване.
- Я не могу себя заставить что-то убрать здесь или изменить, такое чувство, что если я это сделаю, то признаю, что её уже нет. – Она потёрла лоб. – Боже мой, что я такое говорю?
- У неё не появлялись какие-нибудь новые вещи, подарки?
- Нет, вроде. Отец раньше, всё время ей что-то покупал, но последнее время они не встречались, а то что он передавал через меня она не брала. Я даже коробку специальную завела, для таких вещей.
- У Вероники не было дневника?
- Нет, не было, это точно, потому что здесь, я просмотрела каждую бумажку.
- А в компьютере могли быть какие-то записи, вы смотрели?
- Я не умею им особо пользоваться…
- Могу я включить?
- Да.
Татьяна нажала кнопку, и стала ждать загрузку. На экране появилось окошко с предложением ввести пароль.
- Не знаете её пароль?
- Нет.
- Мне нужно его забрать и телефон тоже.
- Хорошо, только зачем? Или это могла быть не случайная смерть?
- Не могу ничего сказать сейчас, дело находится на доследственной проверке, но если честно, то меня лично, внезапная смерть здорового человека, всегда настораживает…
Через неделю квартира Танич
Татьяна сидела за письменным столом, на котором громоздились распечатки электронной почты и телефонных разговоров погибших девушек, несколько диктофонов с показаниями свидетелей, семейными фотографиями и прочими материалами, назначение которых сходу и не понять. Она перемотала, и ещё раз включила запись на диктофоне с надписью «Ардова Ольга Михайловна 1983 года рождения - 24 года».
- Когда вы почувствовали интерес к себе со стороны Ольги?
- Ещё в школе… Это было девять лет назад. Я к ним в выпускной класс попала, на замену их заболевшей преподавательницы математики. Ольга с математикой не дружила, и для поступления в ВУЗ она ей была не нужна, но она зачем-то стала оставаться на дополнительные занятия, ничего особенно не делая. На мои вопросы зачем ей это, отводила глаза и краснела. В том, что ученики влюбляются в учителей, нет ничего необычного, и такие истории бывают, почти, у всех преподавателей. Были такие случаи и у меня, но интерес ученицы ко мне, был, конечно, впервые.
- И как вы отреагировали?
- Так, как в таких случаях и нужно реагировать - делаешь вид, что ничего не замечаешь и не понимаешь. Она, слава богу, тоже не предпринимала каких-то действий, для сближения. Так что тогда, это рассосалось само собой, с окончанием школы.
- А как вы встретились снова?
- Случайно на улице, она разговаривала с моей дочерью возле дома, а я как раз шла к ним в гости.
- Вы с дочерью отдельно живёте?
- Да, отдельно.
- Встретились и что дальше?
- Дальше… - Она, на несколько секунд погрузилась в воспоминания, потом посмотрела на Татьяну, и спросила. - А какое отношение это может иметь к её смерти?
Первый шок от информации, что смерть её бывшей ученицы могла быть не случайной, прошёл, и она решила прояснить ситуацию – в качестве кого она отвечает на вопросы, и нужно ли ей это делать. Татьяна прекрасно видела, что сейчас происходит в голове и, главное, в душе этой интересной женщины и знала, что нужно сделать, чтобы она не испугалась, и не закрылась.
- Этого никто не знает. Ваша бывшая ученица Ольга Ардова, скорее всего, стала жертвой серийного убийцы, и единственная возможность добраться до него, это выяснить все детали её жизни буквально по минутам. Может быть, она упоминала о каком-то новом знакомстве, или вы случайно видели её с кем-то. Заранее сказать, какая деталь может вывести нас на след убийцы, невозможно, и поэтому нас интересует всё.
- Но мы не так много общались. Так встретились пару раз… после чего всё прекратилось и больше я её не видела.
- Когда вы видели её последний раз?
- Где-то за месяц полтора до её смерти.
- Как это произошло?
- Мы, опять случайно, встретились на улице. Поздоровались, она хорошо выглядела.
- Что это значит?
- Не знаю, как объяснить, когда у человека всё хорошо, то появляется какая-то независимость от окружающих что ли… уверенность, ну что-то в этом духе. Мы с ней не очень хорошо расстались… - Она опять замолчала, вспоминая те события, и Татьяна решила слегка подтолкнуть.
- У вас с нею был секс? – Вопрос попал в очень больное место, женщина вздрогнула, и покраснела.
- Я должна отвечать?
- Нет, не должны, но вы уже ответили, я вижу, что был. И что случилось после?
- Ничего, не случилось. Я ничего не почувствовала. Да, надо признать, что наш флирт был мне интересен, тем более что с мужем уже лет десять, как всё угасло. Он целыми днями валяется на диване, и рассказывает, что все вокруг дураки и воры. Путин, Тимченко, кооператив Озеро, все его бедного обобрали, а он честный и несчастный… - Она поймала на себе взгляд Татьяны, и осеклась. – Что? Почему вы так смотрите?
- Потому что сейчас вы говорите правду, а минуту назад про расставание с Ольгой – нет.
Учительница опять покраснела.
- Расскажите мне, что случилось между вами тогда и, что потом при встрече.
- Между нами… - Она глубоко вздохнула, и решилась. – Тогда в школе, интерес ко мне со стороны Ольги прошёл незаметно, ну было и было. А вот второй раз, при встрече, точно пробежала искра… Она посмотрела на меня таким взглядом, что я сразу лет пять скинула. У меня всегда бывали интрижки и даже влюблённости, но возраст есть возраст и последнее время рутина стала брать своё. Я перестала нравиться себе в зеркале, стала стесняться одевать что-то яркое. Да и для кого было это делать? Для мужа, на диване? Смешно, а тут такая экзотика… И всё как-то само подворачивалось, мы всё время стали встречаться, то в магазине, то в гостях у каких-то общих знакомых. Наконец подвернулся случай остаться наедине, Оля проявила инициативу, а я дала себя уговорить. Всё было умопомрачительно хорошо, но. Но… Но к сожалению, это перестало быть флиртом. Оля готова была на всё, и всего требовала от меня. А я нет. ТАК изменить свою жизнь я была не готова… Как представила себе, что в школе станет известно о ТАКИХ моих отношениях, хоть и с бывшей, но ученицей… В общем, был тяжёлый разговор, после чего всё закончилось.
- И как вы снова встретились?
- В магазине. Я её не видела, а если бы увидела, то постаралась бы избежать встречи… А тут, я перекладывала покупки в пакеты, и она откуда-то вынырнула. И всё было так, словно между нами и не было ничего до этого. Она мне как в школе – Валентина Петровна, как я рада… Как дела… Но вопросы были дежурными и тон тоже. Мне, даже, стало слегка обидно, я себе накручивала что-то. Что она там страдает… Я что-то промекала и она, кивнув кому-то, убежала.
- Кому не заметили?
- Нет, я специально не смотрела никуда по сторонам, схватила пакеты и домой…
Татьяна выключила диктофон, и записала на листочек с колоночками, в колонку «Общее» - разрыв с любимым человеком за месяц до смерти…
Хельсинки. Воронина.
Хельсинки встретил Любу прохладной, солнечной погодой. - «Хорошо, что надела тёплую куртку». – Она сориентировалась на местности, и пошла к трамвайчику, с удовольствием чувствуя, как распрямляется тело после восьми часов проведённых в автобусе. – «А может пешком прогуляться? Нет, устала. Сколько там остановок-то, десять что ли?» – Она достала бумажку с маршрутом до своей гостиницы. – «Восемь, это далеко - поеду на трамвае»
Через двадцать минут она вошла в холл отеля, а ещё через пять поднялась в свой номер на пятом этаже. Номер оказался маленьким, но очень удобным, функциональным и смешным. В нём всё было, но только маленькое: Маленькая прихожая с вешалкой, и маленький санузел, в котором, одновременно можно было сидеть на унитазе, принимать душ и чистить зубы, глядя в маленькое зеркало. В комнатке, расположенной между санузлом и прихожей удобно поместились кровать и маленький столик с микроволновкой, а на стене, плоский небольшой телевизор. Зато украшением номера было, конечно же окно, слава богу большое, выходившее прямо в парк. Она разложила нехитрые вещи, приняла душ и, почувствовав себя отдохнувшей, решила прогуляться по городу, и заодно найти аукционный дом HELANDER, чтобы завтра не дёргаться. Но ещё больше ей хотелось подумать о том, зачем она здесь. Всю дорогу в автобусе, она искала объяснение этому своему желанию и ответы, вроде бы, простые и понятные, были на поверхности – что она чего-то там хочет посмотреть, убедиться… Но всё это было не убедительно. Не за этим она сюда ехала.
А вот зачем? Может быть, права была Марина, и не нужно было этого делать? Ну, увидишь свою картинку, ну увидишь, кто её купит. Ну и что? – Спрашивала она себя и тут же, сама себе отвечала. – Как, ну и что? Как минимум это интересно – самой посмотреть спрос на свою картину. Разве тебя не греет, что твой уровень не ниже лучших художников? Вот интересно если за мой рисунок с подписью Саврасова, люди готовы платить хорошие деньги, готовы ли они платить, хоть сколько-нибудь без такой подписи? И кстати, откуда взялась подпись? Её ведь кто-то поставил? Неужели Семён Яковлевич? Ну а кто ещё? Или у Светланы есть ещё специалисты? Наверняка есть, и я одна из них. А ещё интереснее, как ОНА отреагирует, когда я скажу ей, что знаю, что она делает с моими рисунками? А что она делает с ними такого? Ну, выставляет их на аукционы. И что? То, что кто-то там воспринимает их, за оригиналы Саврасова, и покупает втридорога, так это его проблемы, а не её. Так? Нет не так. Если бы их без подписи покупали, то тогда сами дураки. А раз есть подпись, то есть и фальшивка. Получается я соучастница фальсификаторов? И в случае чего я вообще могу оказаться крайней. Как я докажу, что не я рисовала подписи? А как они докажут, что это мои рисунки? Ну и что, что я умею так рисовать? Мало ли кто их нарисовал, может быть Семён Яковлевич. А с другой стороны, было бы приятно, чтобы все узнали, что это мои рисунки продавались коллекционерам за большие деньги. Что я не хуже Саврасова. Что я художник с большой буквы. А может быть всем плевать на качество рисунков? Им только подпись и нужна. Убери подпись, никто и не посмотрит на них. Так что же на самом деле собирают коллекционеры? Бумажки с подписями? А что на этих бумажках не важно? Получается так. Тогда получается, что весь рынок живописи это сплошная туфта? Никого не волнует сама картина, хорошая она или плохая, важно чтобы имя было громким. Так и слышу эти разговоры: – У меня висит Кандинский. О-о-о круто, а у меня Пикассо. О-о-о ещё круче. – А что тут сложного? Нафигачил перекошенных людей - вот тебе и Пикассо. Наляпал пятен – вот тебе и Кандинский. Где здесь умение, техника? То ли дело старые мастера: Рафаэль, Боттичелли, глаз не оторвать, как красиво и сложно сделано. Получается Светлана молодец? Раз людям всё равно, что покупать и они готовы платить за бумажки с подписями, то так им и надо. Хотите подписи – получайте. Не бедных же она обманывает. Они сами-то, где деньги взяли? Заработали честным трудом? Всю жизнь копили копеечка к копеечке? Как же, копили они… - наворовали, сволочи, кто где - кто в бюджет лапу запустил, а кто в недра страны. Нахапали…, и теперь, видишь ли, решили окультуриться. Мерсами да цепями уже не модно меряться, золотыми унитазами тоже никого не удивишь, а выпендриться хочется. Вот и кинулись Айвазовских на стены вешать. То, что на одних жуликов тут же нашлись другие, ушлые люди и стали впаривать им фальшаки, так и правильно делают – классический вариант, когда вор у вора дубинку украл… Значит Света молодец? Конечно молодец, а ещё красавица и умница. Если бы она сказала мне, для чего ей нужны эти рисунки, то что? Я отказалась бы и не стала делать? Ещё как стала бы… Так почему же она не сказала? Ответ простой - потому что не доверяет. Почему? Неужели она не видит, как я к ней отношусь?
За этими размышлениями она подошла к большому современному комплексу офисных зданий. – «Очень удачно получилось c отелем, минут десять шла, не больше. – Люба огляделась, и сверилась со своей бумажкой. - Судя, по адресу это здесь. Правильно, что пришла сегодня, тут ещё придётся походить, чтобы найти их». Она миновала шлагбаум и калитку, и оказалась в большом внутреннем дворе, ещё раз осмотрелась и заметила, на одном из строений вывеску с названием аукциона. Здание было очень стильным и современным, кубической чёрно-белой формы. Перед стеклянным входом, красивым рядочком, выстроились маленькие кипарисики. Ничего себе… Она с изумлением смотрела на дом. - «Ну а что ты ожидала, дворец с колоннами? Средневековый замок? Да, именно так я и ожидала, ведь аукцион это что-то традиционно-консервативное, подёрнутое благородной стариной. А тут ровно наоборот, ну ладно, посмотрим, что там внутри…». Она, с опаской, вошла в здание, почему-то ожидая, каких-то препятствий, но их там не было. На входе, в небольшом холе, размещалась стойка ресепшн, за которой сидели две молоденькие девушки в подобии униформы. На Любу они не обратили никакого внимания, продолжая щебетать друг с другом на своём смешном языке, попутно отвечая на телефонные звонки, легко переходя, с финского на английский. Люба растерялась. – И что делать? Куда идти? Нужно им сказать, зачем я здесь, что я хочу посмотреть лоты предстоящих торгов? И как к ним обращаться, по-русски или по-английски?
Сколько бы она так стояла, неизвестно, но вслед за ней пришла следующая группа посетителей, которая состояла их четверых, мужчин: Один из них был образцово-профессорского вида, в очень преклонном возрасте, невысокого роста, и совсем седой. Второй лет тридцати-сорока с неприятно бегающими, цепкими глазками, и кривовато-надменной ухмылочкой, которая, впрочем, не распространялась на профессора, его он очень уважительно поддерживал под руку, не доверяя этого, двум другим своим спутникам. И правильно. – Подумала Люба, рассматривая их. - С такими рожами, им не то, что профессора, им и три рубля-то в руки давать нельзя, просто бандиты какие-то, хоть картину с них пиши. Оба поперёк себя шире, с квадратными лысыми черепами и свёрнутыми боксёрскими носами. Люба, невольно, прижалась к стене, когда они проходили мимо. Профессор и его спутник, по свойски, миновали стойку с девушками, и стали подниматься по лестнице на второй этаж, а боксёры остались внизу, причём один из них бесцеремонно и громко, обратился к своему напарнику по-русски: - О какие цыпочки тут. Сейчас организуем себе досуг на вечер. Учись. – добавил он ему, и сильно наморщив, лоб, от чего немного распрямились складки на загривке, неожиданно для своего напарника, перешёл на финский язык, обращаясь к девушкам: - Hei kaunottaret (здравствуйте красавицы). Mit; teet t;n; iltana? (что вы делаете сегодня вечером?)
В его исполнении стилизация, под финский с протяжными гласными и твёрдыми согласными выглядела очень пародийно. Язык, не привыкший к сложным движениям, явно отказывался гнуться и произносить подобные звуки, поэтому «боксёру» приходилось всем телом помогать ему, как иногда делают сильно заикающиеся люди.
Воронина не поняла ни слова, но язык тела, а точнее туловища, был достаточно красноречив - боксёр делал девушкам какое-то непристойное предложение. - «Какая мерзость – Ей стало стыдно за соотечественников: - Что за хамство, так вести себя?» - Она захотела помочь девушкам, и как-то урезонить земляков, но, неожиданно, увидела, что помощь им не нужна. Девушки ничуть не испугались, и, даже, не смутились в этой ситуации. Одна из них на нормальном русском языке, с небольшим приятным акцентом, ответила незадачливому ухажеру:
- Если вы пришли ознакомиться с лоттами торгов, то выставка наа верху, и вам нужно подняться по эттой лесТнице. – Не поворачивая головы, она показала указательным пальцем в сторону от себя на широкую лестницу сбоку от их стойки. – Если за чем-то другиимм, то я сейчас вЫзову охрану и они покажут Вам, где находится вЫход. – При этом она нисколько не боялась здоровяка, и говорила снисходительно брезгливо. – «Круто, молодец какая – восхитилась Воронина. - Жаль я так не умею…».
С лестницы послышался окрик спутника боксёров с бегающими глазками. – Хватит валять дурака, ждите лучше на улице.
- Я ничего такого не сказал им, подумаешь цацы…
- Тихо ты. - Засипел в полголоса второй боксёр. - Они же понимают по-русски…
- Да ни хрена они не понимают. - Огрызнулся а ответ первый, но голос убавил.
- На улицу… - раздалось сверху.
Боксёры недовольно пошли на улицу, а Люба с облегчением и даже, некоторым удовлетворением, прошмыгнула мимо них на лестницу, и, тоже, поднялась на второй этаж. Там её встретил достаточно большой зал, сплошь заставленный и увешанный старинными вещами. – Ну это же совсем другое дело. – облегчённо выдохнула она. - Вот это я понимаю аукционный дом. - Люба с интересом стала бродить в узких проходиках между стеклянными витринками, наслаждаясь атмосферой антиквариата. Немного пообвыкнув, и налюбовавшись на старинные вилки, подстаканники и прочие брошки с иконками, она стала высматривать, где бы мог находиться её рисунок. Повертев головой, она увидела, что картины развешаны по стенам этого выставочного зала, а так же, на стенах небольшого коридорчика, ведущего во второй зал поменьше, где располагались стулья и стойка аукционера. - Там-то наверное, и будут проводиться торги. - Она стала искать рисунок, медленно двигаясь вдоль ближайшей стены, наконец, заметила номерочки возле каждой картины и сообразила, что они размещены более ли менее по порядку и, скорее всего, в соответствии с каталогом. – А где его взять? Наверное, это они лежали стопочками при входе. – Она вернулась и нашла нужный ей каталог, потом полистав его, нашла своего Саврасова, он шёл под номером 153, и пошла к своей цели, уже строго по номерам. – А вот и он. – Она увидела рисунок и, воровато оглянувшись по сторонам, стала, почему-то осторожно, подходить к нему. – Да это он. – Люба остановилась напротив, рассматривая свою работу, и подмечая изменения в нём. Во первых он стал солиднее, бумага приобрела правильную ветхость. Во вторых обзавёлся подписью. В третьих старинной рамой…
Всё это время она не забывала посматривать по сторонам, и вовремя заметила, что к ней кто-то подходит. Это оказалась та самая парочка снизу, седой профессор и неприятный тип с бегающими глазками. Они, так же как и она, искали что-то, всё время сверяясь с каталогом. – Вот не везуха, как они мне надоели. – Она решила было не обращать на них внимания, но потом, вдруг что-то толкнуло её отойти от своей работы, и встать за ближайшей витринкой, так чтобы её не было видно. – Зачем я это делаю? – Подумала она, но внутренний голос подсказывал ей, что парочка, тоже, ищет её рисунок и лучше ей не светиться перед ними.
Так и оказалось, дойдя до рисунка, они тоже остановились и стали рассматривать его. Причём, профессор смотрел, только на рисунок, а неприятный тип всё время крутил головой поворачиваясь, то к профессору, то к картине. И, очевидно, что реакция профессора интересовала его гораздо больше чем изображение.
- Недурно, весьма недурно. – Как бы под нос себе пробубнил профессор, и, поворачиваясь к неприятному типу, добавил. – Мне нравится, но давайте для верности посмотрим поближе. Да и оборот бы посмотреть не помешало. Позовите кого-нибудь из персонала, пусть нам снимут и покажут поближе этот рисунок.
Его спутник обернулся в поиске сотрудников аукциона и, увидев кого-то, подозвал к себе.
- Слушаю вас.
- Мы хотим посмотреть поближе этот рисунок. - И он указал пальцем на Любиного Саврасова.
Та стояла в нескольких шагах за витринкой в полуобморочном состоянии, впитывая каждое слово, каждый жест и даже взгляд этой странной парочки. – А вдруг они увидят что-то, вдруг поймут, что это подделка? Что тогда будет? – От нервного напряжения она сильно прикусила губу и не замечала этого.
Тем временем, служащий снял рисунок и положил его на низенькую витрину рядом со стеной на освещённое место. Профессор достал огромное увеличительное стекло, и низко нагнувшись, стал рассматривать рисунок сантиметр за сантиметром. Затем отдельно остановился на подписи и так долго смотрел на неё, что Воронина решила. – Всё, заметил что-то. Сейчас заявит, что это не настоящая подпись и начнётся скандал. – Но вместо этого, профессор распрямился и уверенно заявил своему спутнику.
- Подпись настоящая, никаких сомнений, именно так он и подписывал в то время – только фамилия, без первой буквы имени «А». Так что оборот можно не смотреть. - Он перевернул картину. - Тем более он очень хорошо заклеен, и вряд ли они станут делать это. Но я уверен в авторстве и если вы его купите, и принесёте ко мне, я напишу положительную экспертизу.
Неприятный тип тут же достал телефон и кому-то позвонил, причём его поза, сама собой, приняла подобострасно-подхалимское положение. – Тьфу, гадость какая… Кто же там такой, крутой, на другом конце связи? – Не успела подумать Люба, а неприятный тип уже лебезил противным голосом:
- Александр Сергеевич, это Жорик. Да, мы посмотрели и Иван Палыч, подтверждает. – Он оглянулся на профессора и тот в подтверждение, как будто его мог видеть влиятельный собеседник, несколько раз уверенно кивнул. – Да, он уверен на сто процентов. Понял-понял, да, я остаюсь. До какой суммы идти завтра? – Он услышал ответ, но переспросил для верности, как бы, не доверяя себе, что правильно расслышал. – Что значит, нет ограничений? А если дойдёт до ста тысяч? – От услышанного ответа, у него вытянулось лицо. – Хорошо, понял. – Разговор закончился, но он секунду еще стоял под впечатлением от услышанного, потом с уважением посмотрел на телефон и нажал отбой. Поднял голову и обратился к профессору:
- Хорошо быть богатым, правда? – Оба с пониманием покачали головами и неприятный тип продолжил. - Спасибо Иван Палыч, Вы нам здорово помогли. – Он посмотрел на часы. – Самолёт вылетает через четыре часа, ребята отвезут Вас, в аэропорт, так что около часа ночи будете уже в Шереметьево. Там Вас тоже будет встречать машина, и водитель передаст конверт с гонораром.
- Хорошо. Завтра кто будет участвовать в аукционе? Вы сами будете торговаться?
- Ну, а кто ещё? Не балбесам же этим поручить.
- Да, это верно. 153-тий лот, если начнут в 14-00, то через час уже дойдут до него.
- С хорошим ведущим, да. А вот если ведущий плохой, или сам владелец аукционного дома начнёт вести торги, то, и час, и два, и больше часов может длиться. Недавно я был на аукционе в Москве, лотов-то всего было с гулькин х…, пардон нос – сотня с небольшим, в основном ДПИ и фарфор, а торги шли часа три. Вести аукцион пригласили, какого-то провинциального актёра, по виду специализирующегося на ролях пьющих аристократов. Причём с первым он хорошо знаком лично, а со вторым хуже и был больше похож на провинциального купца, какого-нибудь Африкан Африканыча из пьес Островского. Так вот, он мало того, что вёл медленно и паршиво, так ещё, между лотами вставлял странную фразочку: - «Далее Копенгаген». Например, зачитывал описание серебряного подстаканника, перечисляя: вес, размер, год, пробу и так далее, а в конце, обязательно делал многозначительную паузу и добавлял, глядя на присутствующих взглядом пьющего аристократа: - «Далее Копенгаген». Я сразу вспомнил своего отца, земля ему пухом, он, когда чего-то не знал, вместо «Я не знаю» всегда говорил «я НЕ копенгаген». А здесь, наоборот «ДАЛЕЕ копненгаген» и я весь аукцион страдал, пытаясь сообразить, что же это значит. Наверное, размышлял я, это у ведущего означает «хороший лот», и он много чего хорошего про него знает, но информации много, а времени мало, и поэтому он ограничивается таким вот специфическим выражением – «далее копенгаген», то есть - всё хорошо.
Неприятный тип сделал паузу, и посмотрел на профессора. – Знаете, что на самом деле это оказалось? – Когда тот отрицательно покачал головой, продолжил: - Это оказалось местом изготовления лота, Дания Копенгаген, что-то вроде маде ин… Я, когда от скуки, дочитал до конца описание лотов в каталоге, и увидел эту приписку, чуть со стула не упал. И теперь всех плохих ведущих называю «далее копенгаген».
Так посмеиваясь, они пошли на выход, а Люба, стоявшая за витринкой, шумно выдохнула, и выждав немного, выглянула из своего укрытия, проверяя, действительно ли осталась одна. Затем подошла к рисунку, который уже вернулся на стену, и стала смотреть на него совершенно другими глазами. «Они уверенны на сто процентов… Вот так вот – я художник уровня Саврасова. Слышали бы это наши…». Восторг и гордость переполняли её. «Я, слышите – Я, Любовь Александровна Воронина автор этого шедевра…» Она испугано зажала себе рот ладошкой, чтобы не закричать вслух во всё горло. Её распирало от гордости за себя. «Тихо-тихо, успокойся. А что такого? Почему я должна успокоиться? Я гений, и это факт. И я не хочу успокаиваться… Наоборот, я хочу чтобы все узнали об этом. И главное чтобы узнала ОНА. Позвонить ей? Похвастать? Интересная мысль. А что сказать? Что только что, какие-то хмыри проверили мой рисунок и признали его Саврасовым? Что готовы заплатить за него 100 000? Чего интересно, рублей?» Она открыла страницу каталога со своим рисунком и увидела рядом эстимейт 3000 – 5000 Евро. «Сколько это в рублях-то? Какой сейчас курс? Ну, пусть будет сорок, умножаем на 3000 и получаем 120 000 рублей, это уже больше чем сто, тогда о каких ста тысячах они говорили? О ста тысячах евро?» У неё закружилась голова, и она облокотилась плечом о ближайшую витрину, чтобы не упасть. «Господи это сколько же в рублях?» Сумма была настолько фантастической, что она никак не могла сосредоточиться на чём-то… Когда пришла в себя то увидела, что держит перед собою телефон и собирается звонить Халитовой. «Зачем я это делаю? Что я ей кажу? Как она отреагирует, вдруг обидится, что я узнала её секретный бизнес? И что тогда? Не торопись, обдумай всё. Ну например ей можно сказать, что какие-то люди готовы торговаться до ста тысяч евро за мой рисунок – пусть знает. Пусть оценит… Оценит что? Ну не знаю, что-нибудь оценит. Скажет что я молодец, а заодно поймёт, что я на её стороне. А вдруг испугается, что я всё узнала, это ведь огромные деньги? Вдруг подумает, что я хочу свою законную долю? Сколько бы это могло быть кстати? Ну, например, десять процентов, это десять тысяч евро. Сколько это в рублях-то? Четыреста тысяч? Ужас какой, у мамы зарплата тридцать пять, а у папы пенсия пятнадцать… Даа… Целый годовой доход, это было бы здорово. А почему десять процентов, а не двадцать или пятьдесят? И что? Я сейчас позвоню и буду торговаться со Светланой? Скажу ей, что хочу участвовать в прибыли? А если она пошлёт меня куда подальше? Скажет, что с такой крохоборкой не желает иметь дело. Что тогда? Скажет, раз такая умная – торгуй сама своими рисунками… О мой Бог, что же мне делать? Нужно с кем-нибудь посоветоваться. Марине позвонить? А что спросить у неё? Рассказать, что подслушала и спросить, как быть?». И тут, бешенная мысль, молнией сверкнула у неё в голове: – «Я сама завтра буду торговаться с этими жуликами, зарегистрируюсь и буду поднимать ставки, а потом позвоню Светлане и расскажу, что не только всё знаю, но и готова помогать ей. И в доказательство своей преданности, скажу, что заработала для неё эти сто тысяч Евро. Тогда она меня оценит»…
Мастерская Тархановой
- Наши нашли девушку. Её держат в подвале, на Черёмушкинском рынке.
- Кто держит?
- Даги. Менты продали им её.
- И какой план?
- Две группы во главе с Ирэной будут вытаскивать её от туда сегодня.
- Ого, предстоит большая стрельба. В лоб нельзя идти, будет много крови.
- В лоб никто и не собирается. План такой: У них несколько точек по Москве, одна главная на Черёмушкинском рынке, вторая поменьше на Кузьминском, плюс несколько ресторанов и борделей под видом саун. На все точки в одно и тоже время, будут совершены нападения, что-то обстреляют, что-то подожгут, что-то взорвут. Черёмушкинский не будут трогать час. После того, как они кинуться всеми силами по остальным своим точкам, выяснять размер бедствия – наши нанесут удар по рынку в Черёмушках, заберут девушку и сожгут его. Всё должно выглядеть как мафиозная разборка.
- Круто, а мы?
- Наша цель – ресторан на Орджоникидзе «Жи». Сегодня ночью, выдвигаемся двумя группами, первая проникает с 5-го Донского проезда на территорию комплекса, где находится ресторан и забрасывает его бутылками с зажигательной смесью. Наша группа прикрывает, если за первой увяжется погоня, то мы убираем преследователей.
- Отлично. Ты сама была на месте? Где мы стоим, где первая группа? Как отходим?
- Да я была на месте, и мы всё согласовали.
- Почему меня не взяла?
- Потому что тебе был приказ не высовываться.
- А сейчас, что изменилось?
- Если начнётся стрельба, то лучше тебя никого нет, поэтому я настояла на твоём участии.
- Правильно настояла, а то я совсем засиделась тут.
- Зато Коровин почти готов. Готов?
- Да, почти. Кто руководит нашими двумя группами?
- Я.
- Во сколько всё начнётся?
- Ресторан работает до 24-00, мы выждем ещё два часа и в 2 ночи, как и все остальные отвлекающие группы, начнём. Там будет пять человек: три уборщицы и два охранника, так что, по идее, проблем быть не должно.
- В нашей группе прикрытия сколько человек?
- Трое, ты я и водитель.
- Кто водитель? Как всегда Лиза-лизавета?
- Нет, Заритова.
- Толстушка Земфира? Ты шутишь? Лучше уж тогда я поведу.
- Не такая уж она и толстушка, и не Земфира, а Зафира. Она справится, не придирайся, мы с тобой огневая поддержка. Не ей же пистолеты давать…
- Оружие ей тем более доверять нельзя, но и за руль её пускать не стоит. Там сложное место, одни переулки – заблудится. Она до утра там кататься будет…
- Угомонись, других вариантов нет, все остальные заняты в Кузьминках и Черёмушках
- А Света? Она нормальный водила.
- Она вместе с Верой далеко от Москвы, так что придётся иметь дело с Земфирой, тьфу ты чёрт, теперь тоже привяжется - с Зафирой.
- Плохо. Тем более что она сама из них же… Не перекинется в самый трудный момент на их сторону?
- Заритова не дагестанка, а чеченка, и это сильно не одно и тоже. Я тоже не русская, за меня не переживаешь?
- Как не русская, а какая?
- Татарка.
- Тоже мне иностранка, все русские немного татары, так что за тебя я не переживаю, тем более ты у меня на крючке.
- Чтооо? На каком крючке?
- А вот на таком. – Тарханова левой рукой быстро притянула Светлану к себе, а правую прижала к её промежности. Халитова охнула, но не отстранилась, наоборот лёгкими встречными движениями стала раскачиваться на руке Елены.
- Ещё, ещё. – Она сама усиливала нажим, крепче прижимаясь к Елене. - Не убирай руку, только не убирай руку. – Раскачивания становились всё энергичнее, а движения бёдер сильнее. – Ооо как хорошо, хочу кончить так. Ещё, ещё.
Елена быстро отстранилась, поймала рукой край юбки своей подруги, подняла её, и запустила ладонь под тонкие кружевные трусики в самую горячую глубину Светланы.
- Дааа. – Светлана стала ещё быстрее двигать бёдрами навстречу руке Елены, чувствуя приближение мощного оргазма. – Войди в меня, пожалуйста, пожалуйста. Оооох ещё, ещё сильнее, прошу тебя, не останавливайся.
Тарханова, согнув средний и безымянный пальцы, вошла ими внутрь Светланы, и не вытаскивая их от туда, ещё больше ускорила движение ладони между её ног.
- Кончаю, кончаю, кон-ча-юююю. – Халитова сжала бедрами руку Елены и с протяжным стоном, стала дёргаться в мощном оргазме. Сжалась в последний раз, и повисла на руках Елены.
- Та с усилием удержала её и, нагнувшись, стала целовать её шею и губы.
- Тихо, тихо, тихо. Мммм, какая ты сладкая. Как я люблю, когда ты так кончаешь. Это предстоящая перестрелка тебя так заводит? – Шептала она в самое ухо подруге.
- Ты меня заводишь, а не перестрелка. – Движения губ возле её уха, снова стали отправлять волны желания по всему телу. - Всё, всё, всё. На сегодня хватит, а то ночью работать ещё. Фууу.
Они отдышались
- На чём мы остановились, я забыла?
- Я целовала твою шею, а ты…
- Стоп, стоп. – Светлана прижала палец к губам Елены, останавливая её.
- Ладно, раз ты такая деловая – мы остановились на том, что Земфира не татарка, а чеченка и может встать на сторону своих.
- Не может. Знаешь, как она попала к нам?
- Знаю, знаю. – Елена, сделала скептическое выражение лица. - Я знаю её историю – она открыто послала родню на фиг, когда её хотели выдать замуж за какого-то старого пердуна. После чего сбежала с любовницей в Москву. Тут пошла в полный отрыв, включая наркотики и проституцию. Я ничего не путаю?
- Проституция – враньё.
- А ты откуда знаешь?
- Я её вытаскивала из борделя, куда её, под кайфом, притащила какая-то случайная знакомая.
- Хорошо, но наркотики-то были?
- Были-были, но она уже три года держится. Тут я спокойна, потому что, во-первых, она сама решила завязать. А чечены народ упрямый, им что в башку втемяшется – всё, добьются или сдохнут. А во-вторых её подружка собралась рожать, при условии образцово-показательного поведения Зафиры. У самой Заритовой с ребёнком не задалось, а вот подруга после сложного лечения и прочих препятствий наконец-то забеременела. Так что с наркотиками точно - всё. Они обе давно этого хотели, и…
- Ну, посмотрим, хотя если что – не говори, что я не предупреждала.
- Да ладно, нагнетать-то. Ты и на Воронину бочку катишь, а девочка ниже травы тише воды.
- А где она кстати? Семён Яковлевич, говорит, нет её уже несколько дней.
- Она предупредила, что к родителям нужно съездить. Папа пенсионер в больнице что ли? Не помню, что-то такое она говорила.
- Понятно, значит, скоро деньги понадобятся.
- Вот и я о том же. Без наших заработков ей придётся туго.
- Торги с её Саврасовым завтра?
- Да завтра в 14-00.
- А в Москве сколько будет?
- Столько же, между нами нет временного сдвига.
- Повезло, а то если бы во время ночной операции начали названивать относительно ставок, было бы неудобно.
- Я же говорила, что в этот раз сделала заочную ставку - за сколько уйдёт, за столько и уйдёт. Звонить не должны.
- Но потом-то Илма позвонит?
- Должна, конечно, всегда звонит.
- Хорошо.
Якитория. Танич.
- Спасибо что согласились поговорить, Я следователь Танич Татьяна Николаевна. – Татьяна автоматическим движением показала корочку, своей собеседнице, так как обычно показывают все сотрудники органов – раскрыла и закрыла. Та и не думала читать что там, только направила взгляд и кивнула, вряд ли успев что-то разглядеть в нём.
- Слушаю вас.
- Я проверяю обстоятельства странной смерти Инны Григорьевны Вяземской, перед тем, как окончательно отправить дело в архив.
- И чем я могу помочь вам?
- Расскажите мне о ней.
- А как это может быть связано с её смертью?
- Этого никто не знает, мы опрашиваем всех, и если не появится никаких новых данных – закрываем дело.
- А оно было открыто?
Ишь ты, какая любопытная, не осторожничает, смотрит спокойно, как человек уверенный в себе, или привыкший вести сложные переговоры - такая, может оказаться крепким орешком, пора слегка щёлкнуть её по носу. - На этот вопрос я ответить не могу, но здоровые молодые люди, как правило, просто так не умирают, поэтому мы проверяем всё так, как будто было совершено убийство.
- Ого, так я подозреваемая?
- Ну, зачем так сразу. – Сейчас подержу паузу, и посмотрю тяжёлым взглядом прямо в глаза. О, вот это другое дело, заёрзала. И ещё немного надавить. - Пока нет, и, я надеюсь, не станете.
Татьяна продолжала смотреть цепко и жёстко. - Ага, заметила это «пока». Это хорошо. И занервничала, теперь после встряски нужно, немного отпустить вожжи, чтобы не закрылась с перепугу.
- Да ладно, я пошутила, нет никаких подозреваемых, и даже свидетелей нет… вернее они есть, но ничего полезного сказать не могут. Пришла на пляж, легла на полотенце в тенёчке, как будто заснула, да больше и не проснулась. Всё. Хватились случайные люди уже ближе к вечеру.
- Хорошо, и чем я могу вам помочь? Меня там не было.
- Вы её хорошо знали?
«Вопрос явно застал врасплох. Глаза отвела, думает, как ответить… Давай подумай»
- Как вам сказать? Как и всех, с кем работаю.
- А мне известно, что у вас с ней был роман.
Сидящая напротив, женщина смутилась и покраснела.
- О чём вы говорите, я не понимаю?
- А я вижу, что понимаете. – «Так, нужно ещё отпустить, чтобы ей полегчало, и захотелось самой рассказать. Тем более что она мне, почему-то нравится, кого-то напоминает, особенно когда вот так поворачивает голову, а если волосы убрать назад и покрасить в блондинку. Чёрт побери…»
- Что с Вами? Почему вы так смотрите на меня?
Татьяна рассматривала женщину напротив, совершенно не заботясь, о том, как это выглядит со стороны.
- Не обращайте внимания, вспомнила кое-что. – «Да уж, совпадение, или у меня совсем крыша едет? Нет, не едет - она точно похожа на Артёмову. Да, не такая спортивная, и не такая холёная, но тем не менее, сходство есть». – У вас нет сестры?
- Что? Какой сестры?
- Обыкновенной, вашего возраста. Двоюродной или родной?
- Нет, у меня нет сестёр.
- Как интересно. – Татьяна, вдруг забыла, зачем она здесь. «Зараза, дня не проходит, чтобы что-нибудь мне её не напомнило… Вон как сердце забухало. Мне работать надо, думать, как свидетеля разговорить, а тут ОНА опять перед глазами».
- Всё-таки что-то не так, Вы как-то странно смотрите. Вам плохо?
- Вы похожи на девушку с которой я только что рассталась, плохо рассталась. И мне от этого плохо. – «Боже мой, что я творю? Зачем я говорю ей это?». – Татьяна замолчала. Увидела удивление собеседницы, и махнула рукой на ситуацию. – Да-да девушка, которая мне очень нравится, обиделась и уехала, а я не могу и не хочу забыть её. Такая история…
Тамара Васильевна с интересом смотрела на женщину следователя, сидящую напротив неё - «Надо же, она оказывается человек… Ещё секунду назад была словно гвоздь в заднице, вся прямая и неудобная. И таким же прямым, и неприятным взглядом сверлила прямо насквозь, как будто в чём-то обвиняла. Даже напугала, сволочь такая. А сейчас, передо мной, сидит обычная, молодая женщина, немного грустная, и даже симпатичная». – Она пробежалась взглядом по её фигуре и снова вернулась к лицу. – «Определённо симпатичная, даже очень, почему-то сразу этого не видно, чтобы увидеть, нужно всмотреться в эти глаза, в эти чёткие линии лица. Минимум макияжа, если он вообще есть, ничего броского в одежде, а общее впечатление – стильная и сильная. К такой хочется прислониться, и почувствовать себя под защитой, а уж то, что рядом с ней будешь чувствовать себя в безопасности понятно и без слов».
- Вы лесбиянка?
Татяна, задумчиво кивнула. – Да, я лесбиянка. Поэтому ваша история с Инной мне очень даже понятна. – Она собралась с силами и заставила себя вернуться к тому, зачем она здесь. – У нас есть подозрение, что Инна стала жертвой маньяка, поэтому мы вновь изучаем все подробности её жизни за месяц до смерти.
- Тогда я вряд ли смогу помочь вам. Мы расстались, как раз за месяц до её гибели.
- Почему?
- Это сложная история, хм… и я не понимаю, как вам это поможет?
- В таких делах важно всё, и никогда наперёд не знаешь, какая мелочь выведет тебя на след убийцы – рассказывайте всё с самого начала.
Тамара Васильевна вздохнула, собираясь с мыслями, и начла:
- Я пришла работать в их компанию, год назад, на должность начальника отдела по работе с корпоративными клиентами.
- Что значит в ИХ компанию?
- Родители Инны владельцы компании, отец генеральный директор, а мать главный экономист. Компания это небольшой холдинг, который состоит из производственной части, это фабрика по изготовлению небольшого ассортимента из махровых полотенец и халатов. И дистрибьюторской компании по торговле тем же самым, но гораздо больше по обороту, и шире по ассортименту. Основной оборот дистрибьюторской компании составляли турецкие и китайские полотенца. Доля же своей продукции составляет 15-16 % и по прибыльности почти нулевая.
- Вот как. Зачем же тогда она нужна?
- Они надеются, что с помощью своей сети продаж, смогут развить этот бизнес.
- Что-то вы слишком скептически говорите об этом.
- Да, я считаю, что это ошибка - производственные издержки в нынешних экономических реалиях, всегда будут выше, чем у турецких и китайских производителей, включая доставку сюда.
- А они так не считают?
- Нет, папа, депутат местного заксобрания от «Единой россии», на следующий год собирается баллотироваться в мэры и если получится, то будет использовать административный ресурс, для своего производства. Я как раз и пришла к ним на должность по развитию корпоративного направления, с прицелом на эти дополнительные возможности. В планах - обеспечить своими полотенцами все больницы и школы города, куда без такого ресурса не влезть. Потом гостиницы, фитнесс клубы и так далее. – Она задумалась, вспоминая что-то. – Да…, а Вика занималась у них маркетингом… - Наступила пауза, и было видно, что собеседница не знает как продолжить… - Может быть, вы вопросы будете задавать. Мне, так будет легче.
- Опишите первую встречу
- О да, первая встреча… Это было, в первый же день выхода на работу. Их коммерческий директор Женя… хм, Евгений Сергеевич, водил меня по отделам и знакомил с их руководителями, процедура отчасти дурацкая, но необходимая. Так мы дошли и до отдела маркетинга. Это была большая комната, в которой работало человек десять, в основном молодые люди лет двадцати пяти, и наверное, поэтому, когда мы вошли, стоял неимоверный гвалт - все говорили одновременно, как будто спорили о чем-то. А наше появление, выключило звук, все повернули головы, и замолчали как по команде. Евгений, хм Сергеевич представил меня, и спросил, где Инна Григорьевна. Кто-то сказал, что она здесь, да вышла куда-то. Мы решили не ждать, а зайти ещё раз по позже, но тут открылась дверь и вошла она - Инна Григорьевна, директор по маркетингу. Увидела нас, поняла, кого привел Женя, и подошла поздороваться. По-мужски протянула мне руку, и крепко пожала. – Инна. – Представилась она. - А вы наш новый руководитель корпоративного направления? - Вопрос был задан таким тоном, что сразу было ясно кто здесь, на самом деле, главный. И выглядела она соответствующе.
- А как она выглядела? Опишите своё первое впечатление.
- Как выглядела? Она была в светло коричневом, с лёгкой полоской, мужском свободном костюме. Сама - высокая и худая, выше меня, но костюм на ней не болтался, а очень свободно и элегантно облегал её, под пиджаком была белая свободная рубашка, расстёгнутая на две-три пуговицы и свободно повязанный галстук. При этом всё было очень естественно, включая то, что одна рука находилась в кармане брюк, а во второй находилась сигарета, хотя курить у них в офисе, было запрещено. Низ всей этой композиции завершали мужские узкие ботинки, а верх очень художественно взлохмаченные короткие светлые волосы.
- Она была красивая?
- Да, красивая и стильная, но это не было плодом просиживания за модными журналами. Она действительно такая была, и любила так одеваться - на мужской манер. Если использовать сленг лесбиянок, то она была типичный Буч.
Тамара Васильевна опять замолчала, окунувшись в воспоминания.
- Кто проявил инициативу?
- Никто не проявлял, как-то так само начало складываться. Про неё все говорили, что она сволочь и хамка, а мы вдруг с самого начала поладили. Работы было много, и она активно включилась в процесс по развитию моего направления. Вместе придумывали и продумывали план рекламной компании. Инна оказалась, и креативной и хваткой одновременно, она прекрасно понимала, что одной рекламой не обойтись, и что нужны откаты, людям принимающим решение о закупках. А для того, чтобы предложить им эти самые откаты, нужно было добраться до них в неформальной обстановке. Для этого мы спланировали ряд семинаров и круглых столов, куда, как раз таких менеджеров и приглашали.
- Как много вы общались?
- Да каждый день, всё время находился какой-то повод, либо ей зайти ко мне, с обсуждением того или другого мероприятия, или мне заскочить к ним в отдел с какой-то новой идеей. Незаметно мы стали вместе обедать, в компании есть своя отличная столовая. Вначале просто подсаживались друг к другу за столик, а потом, и ходить стали вместе. Как правило, она заходила за мной, и мы шли обедать, обсуждая какие-то рабочие моменты.
- Вам это нравилось?
- Конечно. Не часто встретишь нормального маркетолога, а уж такого, чтобы не просто всё хорошо рассказывал и умело осваивал бюджет, а был заинтересован в результате – огромная редкость. В этом смысле, она была идеальный вариант.
- Когда всё изменилось?
- Когда всё изменилось…
Татьяна увидела как женщина, сидевшая перед ней, закрыла глаза, и окунулась в своё прошлое.
- Я засиделась допоздна, и когда вышла на парковку к своей машине увидела, что её Мерседес тоже на месте. На всей парковке оставалось две машины, моя и Инны. Я тут же вспомнила, что забыла отдать ей отчёт о росте продаж, моего направления, который, как ни странно, держала в папке под мышкой. Обрадовалась, что она не уехала, и пошла назад в её кабинет.
- А это нормально, что она - дочь владельцев, тоже так долго засиживалась на работе? Обычно дети богатых родителей так себя не ведут.
- Вы правы, обычно, наследнички так себя не ведут, обычно…
Четыре месяца назад Тамара
«Хорошо, что она ещё здесь, сейчас отдам отчёт, и заодно прикинем бюджет на ближайший семинар для манагеров по закупкам». – Она нажала кнопку нужного этажа, и стала следить за зажигающимися квадратиками этажей. На последнем, седьмом этаже лифт остановился, двери мягко открылись, и она пошла в направлении отдела маркетинга. – «Интересно, она одна уже, или ещё кто-то есть?» - На всём этаже было тихо и пусто, а приглушённое освещение говорило о том, что рабочий день давно закончился. Сквозь стеклянные двери коридора, видны были пустые, тёмные офисы, в которых начиналась, какая-то своя ночная жизнь, но уже без людей. В общем зале отдела маркетинга, тоже никого не было, и верхнее освещение тоже было выключено, лишь на некоторых столах оставались включенными небольшие светильники, создавая красивый интимный антураж. – «Интимный? Что за странные ассоциации лезут в голову?» - Тамара удивилась собственным мыслям, но интимность момента не проходила, и наверное из-за этого она старалась не шуметь, тем более, что из-за чуть приоткрытой двери кабинета Инны, доносились какие-то звуки. – «Или у неё есть кто-то, или она с кем-то говорит по телефону. Осторожно загляну и если у неё кто-то есть, то не буду заходить. А если говорит по телефону, то…» - В этот момент она заглянула в щёлку приоткрытой двери и вначале не поняла, что происходит. Инна стояла за своим письменным столом, опираясь на него руками, и покачивала бёдрами так, как будто хотела его подвинуть. При этом она была без пиджака, а белая рубашка была полностью расстёгнута, и между распахнутыми полами виднелась её, колышущаяся в такт движениям, обнажённая грудь. Зрелище было настолько гипнотизирующем, что Тамара, застыла перед дверью не в силах, ни пошевельнуться, ни оторвать глаз от происходящего. Тёмные соски Инны, мелькающие между полами рубашки, и притягивали её словно магнитом. Захотелось дотронуться до них, отодвинуть рубашку так, чтобы она не мешала, и потрогать соски пальцами. От этой мысли у неё потемнело в глазах, а дыхание стало тяжёлым и глубоким. Слух обострился так сильно, что она стала слышать поскрипывание тяжёлого стола и горячие хлюпающие звуки, сопровождаемые хриплыми стонами. Тамара посмотрела на стол, увидела женщину, над которой нависала Инна, и наконец, поняла, что происходит. Женщины занимались сексом. Одна лежала на письменном столе, а вторая трахала её фаллосом на подобии мужчины. Картина была настолько эмоционально сильная, что у Тамары закружилась голова, и она оперлась свободной рукой о стену, чтобы устоять на ногах. В этот момент Инна подняла голову и посмотрела прямо на дверь. – «Она видит меня…». – Соски Тамары напряглись, а между ног стало горячо и влажно. – «Она смотрит на меня и делает ЭТО». – Инна выпрямилась, отчего полы рубашки окончательно разошлись в стороны, открывая её красивую грудь с острыми вздёрнутыми сосками. Глядя на приоткрытую дверь, она сжала себе соски пальцами и стала покручивать их, продолжая толкающие движения бёдрами. – «Она делает это для меня, она знает, что я вижу её и показывает МНЕ себя…». Тамара непроизвольно сжала бёдра, и её тут же согнуло пополам, в сильнейшем оргазме…
Якитория Тамара
- Всё изменилось тогда, когда я увидела её, занимающуюся сексом на своем рабочем столе. – «Зачем я говорю это? Какое это имеет отношение к делу? Какое дело этой посторонней женщине до того, что было тогда?». – Она посмотрела на Танич с сомнением, стоит ли рассказывать так подробно, но встретив понимающий взгляд, захотела рассказать всё, выговориться, наконец. Как бывает иногда в поезде, когда в купе за поздним чаем, ты пересекаешься с совершенно незнакомым человеком, которого больше никогда не увидишь. И которому можно рассказать всё. Всё, чего никогда не расскажешь ни одному близкому человеку, а ему расскажешь - только потому, что он хороший слушатель, и готов выслушать тебя, а потом исчезнуть навсегда из твоей жизни.
- Я случайно зашла к ней вечером, после работы, когда никого не было и застала её… - Она замолчала, подбирая слова.
- Она занималась сексом с женщиной?
- Да, с женщиной и выполняла роль мужчины.
- Как это подействовало на Вас?
- Меня это безумно завело, просто в секунду эмоции достигли такого накала, что я кончила, только наблюдая за ними.
- Они Вас заметили?
- Да, Инна знала, что я за ней наблюдаю, и демонстративно показывала себя.
- Что было дальше?
- Не помню, как я оказалась дома, сцена её секса с женщиной продолжала стоять перед глазами, бешенная сексуальная пружина сжалась во мне и требовала выхода. Несколько раз я уходила в ванную и кончала там от нескольких лёгких прикосновений к себе. Никогда сексуальное возбуждение не было таким сильным.
- Вы были одни дома тогда?
- Нет, не одна, было поздно, муж смотрел какой-то футбол, а дочка уже спала. Идея заняться сексом с мужем даже не приходила в голову.
- Что было дальше? Как вы представляли себе дальнейшие отношения с Инной?
- Это был сложный момент… Я даже думала, а не заболеть ли мне на недельку, чтобы хоть немного прийти в себя и быть в силах встретиться с ней. Но так ничего и не решив, пошла на работу, надеясь не пересекаться с ней какое-то время. Специально чуть опоздала, и всё время смотрела по сторонам, чтобы вовремя заметить её и как-то увернуться. До лифта добралась, и оглядевшись нажала кнопку вызова. Пока стояла в ожидании, думала, сознание потеряю, от нервного напряжения, а лифт как назло еле полз. И вот открываются двери, а за ними она. Шок, я точно упала бы в обморок, если бы не она. Она, как ни в чём не бывало, подхватила меня под руку и вошла обратно вместе со мной в лифт.
- Вот вы где, а я вас ищу. Вы обещали принести отчёт о росте продаж отдела, но так и не принесли вчера. Он готов? А то нам трудно будет объяснить увеличение бюджета на маркетинг, на сегодняшнем правлении.
Она говорила абсолютно обычным голосом, ни взглядом, ни тоном не показывая что, что-то произошло вчера. Как будто ничего и не было. – «А может быть, она меня вчера не видела?» - Эта простая мысль, почему-то не приходила в голову. – «И если это так, то тогда и проблемы нет. Нет? А как ты на неё теперь смотришь? Тебе не хочется заглянуть в вырез её расстёгнутой рубашки? Да, хочется, но это уже проще. С этим как-нибудь потихоньку разберёмся».
- Да отчёт готов, вот он. Я его ещё вчера сделала и взяла с собой, чтобы отдать перед уходом… – Я отдала ей эту злополучную папку и прикусила язык, потому что чуть не брякнула, что поднялась к ней.
- Правда? Почему не отдали?
- Чёрт его знает, закрутилась и забыла.
- Не страшно, главное он есть, и я до правления успею подготовиться.
- Да, хорошо.
Я вышла из лифта на своём этаже, и пошла в отдел на ватных ногах. – «Фууу, пронесло, а сердце-то как стучится. Что бы это значило? Она заводит меня?»
- У вас был опыт подобных отношений с женщинами?
- Да, был. Но я уже восемь лет, как замужем, дочке семь лет, в этом году она пошла в первый класс. Всё в нашей семейной жизни меня устраивало, так что ни о каком флирте на стороне даже не думала. Тем более на работе, и тем более с женщиной. Мой опыт говорит однозначно, что офисные романы, всегда плохо заканчиваются.
- Так может быть, она действительно вас не видела?
- Видела. Когда я пришла на рабочее место, включила компьютер и загрузила почту, то увидела от неё письмо. Кликнула в него мышкой и в глазах всё потемнело, там был вопрос: - Тебе понравилось? – Я поняла, о чём она спрашивала, и при этом на «ТЫ».
- А до этого, как вы друг к другу обращались? На вы?
- Да, только на Вы.
- И что вы ей ответили?
- Ничего. Что я могла ответить? Да понравилось. И что дальше?
- А вам понравилось?
- Ещё бы, ничего красивее и сексуальнее я до этого не видела.
- А вы знали, что она лесбиянка?
- Да знала, но эта грань её жизни как-то была выведена за скобки нашего общения. Она никогда ничем, ну кроме мужских костюмов и мужской решительности в делах, этого не обозначала.
- Что дальше? Вы прочли вопрос и что?
- Ничего, просидела на нервах до правления и пошла как на расстрел. Почему-то было страшно встретиться с ней. Казалось все всё, сразу поймут и будет что-то ужасное. Но ничего подобного не случилось. Она, увидев меня, опять не подала виду, ни о вчерашнем, ни о письме. Снова только на Вы, только о работе и без единой капли, каких либо намёков. Правление прошло на ура, нам увеличили бюджет на рекламу и маркетинг. Мы вместе шли назад и обсуждали планы работы. А после этого в компьютере, снова письмо с двумя словами – Хочу тебя.
Так началась странная завораживающая параллельная жизнь. При встречах в живую - всё строго официально и по деловому, а виртуально - всё смелее и смелее.
- Писала только она?
- В начале, да, а потом и я, тоже, стала отвечать ей. В этой виртуальной жизни, мы вели очень откровенные разговоры. Неожиданно, это было горячо и остро, и всё время шло по нарастающей. От одних только слов на условной бумаге, я заводилась до помешательства. Она описывала, что бы она хотела со мной сделать, а я сидела и делала это, каждый раз кончая на грани обморока. Потом она прислала свою фотографию.
Тамара сделала паузу, словно собираясь с силами, а Танич вдруг обнаружила, что чувственный рассказ этой красивой, хрупкой женщины начинает возбуждать и её. Она с удовольствием рассматривала свою собеседницу, так откровенно открывавшую ей свои эмоции. – «Она хороша, очень хороша, дыхание участилось, ноздри раздуваются, грудь ходит ходуном, ещё немного и я возьму её за руку. Ничего себе… Я для чего её слушаю? Мне преступника ловить нужно, а не слушать эротические рассказы…» - Но вместо того чтобы остановиться - спросила:
- Что за фотография?
- Она сидела обнажённая на широкой кровати, но сидела так, что все интимные места были закрыты. Голая, чувственная и невероятно красивая - очень эротичное фото без капли пошлости. Дальше больше, фотографии становились всё более откровенными и всё более сексуально открытыми.
- А вы? Вы отвечали ей тем же?
- Да, отвечала, и это заводило невероятно. Возбуждало всё и сам процесс фотографирования себя, и редактирование своих откровенных фотографий, и отправка ей, и уж тем более её реакция. Теперь наши рабочие встречи обрели новый скрытый эротизм. Мы обсуждали что-то, а я видела, что только что, она прислала мне фото, на котором, в этой же одежде она демонстрировала очень сексуальную позу – непередаваемые ощущения.
- Сколько это продолжалось?
- Сколько? С месяц наверное…
- А потом?
- Потом она позвала в ресторан, на обед, куда одновременно пригласила нужного менеджера из большого подмосковного дома отдыха. Я приехала, но только менеджера там не оказалось. Вместо этого она встала из-за столика и обняла меня как будто я пришла на свидание. И это объятие, точнее прикосновение, изменило всё. Мы сидели за столиком и не могли оторваться друг от друга, наслаждаясь нежнейшими прикосновениями. От её голоса, взгляда, поглаживания моей руки, я вздрагивала так, словно меня било током. Мы как будто парили, поднимаясь всё выше и выше. Потом она взяла меня за руку и повела в туалет, там, в тесной комнатке она обняла меня сзади… - Тамара наклонилась ближе к Татьяне и перешла на шёпот. - …одной рукой скользнула под свитер и обхватила грудь, другой под джинсы между ног, а губами стала целовать шею…
Шёпот был настолько чувственно призывным, настолько затягивающим, что Татьяна потеряла чувство пространства. Ей казалось, что она вместе с рассказчицей находится в том маленьком туалете и видит всё на самом деле.
- Её пальцы нащупали самую горячую точку у меня между ног, и я потеряла сознание. Это был самый сильный оргазм в моей жизни, что-то фантастически невероятное. Я очнулась в её объятьях, она, что-то шептала мне, от чего я снова завелась, и всё повторилось снова…
- Что было потом? – Севшим голосом спросила Татьяна, как будто это и так не было ясно.
- Потом начался медовый месяц, мы с упоением отдавались друг другу при каждом удобном случае, до тех пор пока меня не вызвал к себе в кабинет её папа. Там он показал мне записи наших любовных сцен и предложил выбор – повышение в должности и сильное увеличение дохода, в обмен на разрыв отношений с Инной. Либо увольнение со скандалом…
- Очевидно, вы выбрали первое?
- Да, выбрала первое. Не нужно меня спрашивать почему.
Колено Тамары под столом, случайно коснулось колена Танич, и та не стала отодвигать его.
- Не буду. А как к этому отнеслась Инна?
- Слава богу, я не знаю. Она больше не появилась на работе. Мы больше не виделись и не говорили ни разу. Только…
- Что только?
- Только я снова получила от неё письмо с фотографией.
- И что на ней было?
- Она обнималась с девушкой.
- Что? У вас сохранилось это фото?
Татьяна отодвинула колено и вся напряглась. – «Неужели удача? Неужели у нас появится фото убийцы?»
- Да, сохранилось.
- Где оно?
- В моём ноутбуке.
- Где ноутбук?
- Вот он. – Тамара достала из сумки ноутбук и включила его. – Она была похожа на Вас.
- Кто?
- Инна.
Татьяна внимательно посмотрела на собеседницу, и та снова случайно коснулась коленом её ноги под столом.
- Судя по вашему описанию – нет. Загрузился компьютер?
- Да. – Тамара постучала клавишами и повернула ноут к Татьяне.
На неё с экрана смотрели две обнимающиеся, обнаженные девушки. Они прижались друг к другу грудью и смотрели прямо в объектив. Одна по описанию Инна, а вторая, скорее всего та, что мы ищем.
- В письме, что-то было написано? Имя? Или что-то ещё?
- Нет, ничего только это фото.
Татьяна достала флэшку и перекинул на неё фотографию. Потом вставила её в свой ноутбук, скопировала и отправила кому-то на почту. Достала телефон и позвонила.
Тамара, молча и с сожалением, наблюдала за действиями следователя. На её глазах чувственная слушательница в третий раз полностью поменялась, превратившись в гончую собаку взявшую след. Её движения стали чёткими, и быстрыми, она очень по деловому, не терпящим никаких возражений тоном, стала отдавать команды, которые должны были быть немедленно исполненны.
- Игорь, это Танич. Я только что отправила тебе по почте фотографию. На ней две девушки, одна блондинка, это погибшая полгода назад Инна Григорьевна Вяземская, а вот вторая с ней, с макияжем толи ведьмы, толи гота, судя по всему, наша клиентка. Немедленно поднимай в ружьё весь свой отдел хакеров, задействуй кого надо со стороны, но чтобы к моему приезду вы выяснили кто это. Понял? Я буду у вас через три часа - действуй. – Она посмотрела на часы и прикинула время. - Вернуться к её папе, минут тридцать на дорогу туда, и оттуда до агентства ещё тридцать, и там на вопросы час-полтора. Да, плюс минус три часа правильно сказала.
Она посмотрела на Тамару. - Спасибо, вы нам здорово помогли.
- Вам действительно нужно уехать? Мы же так с вами ничего и не съели…
- Да, надо. Увы, такая работа. Всего доброго. – Она поднялась, и не глядя по сторонам, пошла к выходу.
- Да, такая работа. Жаль, очень жаль…
Машина. Зафира, Халитова и Тарханова.
- Здесь налево. Налево, твою мать. Нет. Она снова направо. Ну, третий круг даём а… Сколько можно? Света, я её сейчас пристрелю. Я, честное слово, сейчас пристрелю эту толстуху.
- Я не толстуха… И не надо орать, я знаю куда ехать.
- Спокойно, спокойно все. Мы действительно, опять повернули не туда. Припаркуйся здесь Земфира.
- Я не Земфира, а Зафира и парковаться здесь нельзя, там знак был. И тут одностороннее движение, поверни мы налево, оказались бы на встречке.
- Мы что на уроке вождения что ли? Давай ещё въезд в гараж потренируем, а лучше полицейский разворот. Ты знаешь, что такое полицейский разворот?
- Нет, не знаю, и тут нельзя разворачиваться, тут одностороннее движение.
- Света сколько времени? Близняшки, сейчас начнут без нас.
- Не дёргайся, ещё час до начала.
- А мы и катаемся уже час, так что в лучшем случае приедем впритык. Бензина бы хватило с такой ездой… Сколько в баке толстуха?
- Я не толстуха, а бак полный был.
- Вот именно был… Сейчас уже половина небось? Ещё половину сожжем пока доедем. На чём отваливать будем, а?
- Я знаю дорогу, не дёргай меня, вот смотри карту. – Она резко вильнула в бок, и на полном ходу ударила по тормозам, впритирку припарковавшись в положенном месте. От резкого торможения Халитова и Тарханова резко качнулись вперёд и если бы не ремни безопасности, то кто-нибудь из них обязательно разбил себе нос.
- Еб твою мать, да она убить нас хочет. Ты совсем охуела толстая дура?
- Я не толстая. А ты сука, только орёшь под руку. Я хорошо вожу и знаю дорогу. – Она достала карту из бокового кармашка двери. – На, смотри, вот мы где. – Зафира ткнула пальцем в карту. - А ехать вот сюда. Видишь?
- Ты эти свои джигитовки брось, тут тебе не Чеченя. Там лихачить научилась? Света, дай мне, ради бога, сесть за руль, ну не доедем же с ней.
- Земфира поехали, поехали аккуратно.
- Я не Земфира, а Зафира.
- Ну какая, блять разница? Земфира-Зафира, ты нарочно, что ли достаёшь нас? Вы там все в Чечне ебнутые, или только ты?
- Ничего я не делаю, сиди спокойно, и скоро приедем. В Чечне все нормальные, не то что вы москвичи… Вот кто дёрганый.
- Опа, а чего ж ты сюда припёрлась-то? Раз тут так херово? Сидела бы у себя в горах.
- Лена хватит, ты знаешь почему… Не нужно заводить друг друга перед работой.
- Приехали, вон машина блезняшек. – Зафира показала на припаркованную машину и резко повернула к ней.
- Быть не может, надо же мы живы и ещё сорок минут до начала - повезло… тормози, тормози врежемся в них!!! – Машина на полной скорости подлетела к машине близняшек, и с диким визгом шин остановилась в паре сантиметров от её бампера. – Нет, я всё-таки пристрелю её сейчас.. Эта чокнутая толстуха больше за руль не сядет.
- Я не толстуха. Сама ты чокнутая. Света, ну что она меня дёргает всё время?
- Замолкли обе, мы на месте. Земфира сиди в машине, Лена за мной - пошли, осмотримся.
Они вышли, и Тарханова, с такой силой, хлопнула дверью, что машина сильно качнулась в бок, и оттуда, приглушённо послышалось. - «Я не Земфира, а…» - Но они этого уже не услышали.
- Вот сука чеченская, все нервы измотала…
Они подошли ко второй машине, из которой вышли две стройных девушки совсем не похожие друг на друга.
- Привет близняшки, давно здесь?
- Да, с час, наверное.
- Молодцы.
- А вы чего так долго?
- Да у нас водила отмороженная толстуха..
- Лена перестань..
- Заритова?
- Да.
- Не повезло, мы с ней один раз ездили, я думала, разобьёмся. Больше с ней в машину ни за что не сядем.
- Вот. И я о том же…
- Стоп, кончайте базар. Сосредоточимся на деле. Все всё знают. – Халитова посмотрела на близняшек. - Ваша машина стоит с той стороны комплекса, возле запасного выезда. Вы вдвоём забрасываете ресторан бутылками с зажигательной смесью, и отходите. Никаких перестрелок, бросили и отход. Понятно?
- Да.
- Мы, со стороны основного входа, вас прикрываем. Если они быстро очухаются, и кинуться за вами, мы их накроем сзади. Понятно? – Все кивнули. – Запасной выезд не работает, шлагбаум там пристёгнут замком, на машинах там не проехать. Если всё пойдёт плохо, и они решат догнать вас на машине, то им придётся проехать мимо нас, через основной въезд. – Она посмотрела на Тарханову. – Мы выходим и открываем по ним огонь точно, когда они окажутся перед шлагбаумом, чтобы естественным образом заблокировать выезд. Ясно?
- Да ясно. – Тарханова утвердительно кивнула, и обратилась к близняшкам – Вы смотрели, сколько там машин на парковке перед рестораном?
- Да, три.
- А обычно сколько?
- Вчера была одна.
- И что это значит? Их там больше сегодня?
- Неизвестно. Ресторан уже закрыт, окна тёмные. Перед закрытием я заходила. - Сказала одна из близняшек. – Было пусто.
Они все вчетвером, подошли к запасному выезду и заглянули во двор парковки. На площади между зданиями действительно стояло несколько автомобилей: три возле ресторана и ещё два напротив, возле другого здания.
- Не нравится мне это. – Тарханова внимательно рассматривала противоположное от ресторана здание. – Что в нём?
- Там офисы, я проверяла. – Халитова тоже, напряжённо смотрела на него, но окна были тёмные и никакого движения в них не просматривалось.
Тарханова обернулась к блезняшкам:
- Сколько у вас с собой бутылок?
- Четыре, по одной в каждой руке.
- Мало. Одну обязательно киньте в машины возле ресторана. Хорошо бы и в эти тоже. Она показала на противоположные. - Но тогда на сам ресторан останется всего две.
- Это уже перебор, наша задача не уничтожить здесь всё, а выполнить отвлекающий манёвр.
- Это их задача, а наша - обеспечить безопасный отход. И мне не нравятся эти машины.
- Мне тоже не нравятся, но если мы заблокируем выезд, то уже не будет важно, сколько их там.
- Ладно, посмотрим.
Они распределились по своим местам и стали ждать нужного времени. Во дворе возле ресторана ничего не происходило и это вселяло некоторую уверенность, что всё должно пройти гладко.
Наконец часы показали ровно 2 ночи и из машины близняшек выскочили две тёмные фигуры. Быстро и незаметно, они проскользнули мимо шлагбаума, подбежали к ресторану, где через секунду вспыхнула одна из машин, осветив своим дёргающимся пламенем место парковки. Темные силуэты на его фоне выглядели по мультяшному неестественно.
- Почему не загорается ресторан? Не добросили что ли? – Не успела договорить Елена, как пламя разбило окно изнутри ресторана, и вырвалось наружу с искрами и дымом. – Добросили молодцы. Ну, теперь отход и всё. Толстуха, заводи машину.
- Я не глушила, и я не…
Но договорить она не успела, раздались выстрелы, и одна из тёмных фигур упала посреди площади.
- Близняшку подстрелили, я к ней, а вы на машине закроете нас. – Халитова выскочила из машины и кинулась на парковку между зданиями.
- Стой нельзя одной. – Но Халитова уже бежала пригнувшись к раненой девушке.
- Давай трогай, чего ждёшь?
Заритова изо всех сил нажала на газ, машина дернулась и заглохла.
- Блять, что ещё? Что с машиной?
- Не знаю, всё должно быть в порядке. Сейчас заведу.
- Ну, сволочь толстая, я тебе это припомню. – Тарханова уже выпрыгнула из машины и на бегу крикнула Зафире. – Быстро заводись, и к нам.
С парковки опять послышались выстрелы. Это Халитова стреляла в противоположное от ресторана здание, закрывая собой раненную близняшку. В ответ тоже звучали выстрелы, причём уже и из ресторана тоже.
- Не трать патроны я сейчас. – Тарханова вытащила оба пистолета, развела руки в стороны и открыла огонь с двух рук одновременно по обоим зданиям. Оттуда посыпались битые стёкла, и стрельба на время прекратилась. Елена встала над Халитовой, и раненой девушкой, и не прекращая огонь, закричала ей:
- У твоей чеченки заглохла машина, так что выбираемся сами. – Пистолеты щёлкнули пустыми затворами, и она бросила их Светлане. – Перезаряжай. – Сама схватила два пистолета Халитовой, снова выпрямилась, и стала крутиться в обе стороны, стреляя одновременно, во всё что видела и не видела, не давая опомниться противнику.
- Сможешь тащить её, я прикрою.
- Да, сейчас перезаряжу твои пистолеты, и пойдём.
Из окон снова загремели выстрелы и пули стали бить по асфальту вокруг них.
- Не бойся, они стреляют вслепую. – Пистолеты опять щёлкнули пустыми звуками, и она снова бросила их Светлане, мгновенно взяв свои. – Толстуха, где ты там, еб твою мать, со своей машиной. – Заорала она в сторону Заритовой.
Шлагбаум разлетелся в дребезги и на парковку, на огромной скорости, влетел автомобиль Зафиры, резко затормозил и в классическом полицейском развороте встал боком в сантиметрах от Халитовой и Тархановой.
- Чуть не сбила, чокнутая чеченка, но вовремя, очень вовремя. – Из дверей здания выскочило несколько человек, и машина, вставшая между ними, закрыла девушек от выстрелов. Заритова одной рукой распахнула дверцу, а вторую с пистолетом, не глядя, высунула в разбитое боковое окно и выпустила всю обойму в нападавших. Это дало несколько нужных мгновений Халитовой и Тархановой, для того чтобы погрузиться вместе с раненой в машину.
- Всё мы в машине - гони, гони отсюда.
- Заритова изо всех сил втопила педаль газа в пол, и машина, сорвавшись с места, выскочила с парковки.
- Фууу. Не ранена, Света ты не ранена? – Тарханова смотрела в заднее окно готовая стрелять, если там покажется машина. Но погони не было.
Их машина резко вильнула в проулок и они запетляли по узким улочкам.
- Только не заблудись здесь Зафира, только не заблудись, давай спокойно, сзади никого нет. – Тарханова повернулась к Светлане. – Что с близняшкой?
- Бедро пробито навылет, но артерия, вроде не задета, я зажала рану, поищи чем перевязать.
- Сзади есть аптечка, там есть бинт. – Подсказала Зафира, повернув голову в пол оборота.
- Не отвлекайся от дороги. – Тарханова покопалась в темноте - Да нашла. – она достала бинт и стала перетягивать рану. – Её нужно к врачу. Какие инструкции на этот счёт?
- Нет инструкций, на базу в клуб, там вроде должен быть врач.
- Далеко и опасно. Здесь прямо по Вавилова, мы быстрее доедем до 31–й больницы, там мой земляк хирург, сейчас я ему позвоню.
- Чеченец? Это лучше - давай звони земляку. А он дежурит сегодня? – Спрашивала Тарханова, не отрываясь от перевязки.
- Не важно, он поможет. – Заритова набрала номер сотового. – Хамит это Зафира, срочно нужна помощь. Я везу раненную, огнестрел, бедро навылет. Нет, не задета. Поняла. А ты в больнице? Едешь уже. Хорошо. Что сказать охране на въезде? Аппендицит – ладно.
Она повернулась к Светлане и Елене. – Всё в порядке, нас встретят в хирургии.
- Молодец Зафира, а откуда у тебя пистолет оказался?
- Он всегда со мной.
- Двое упали, когда ты палила наугад – это круто.
- Случайность, а вот ВЫ на фоне огня, с обеих рук во все стороны – было страшно и красиво. Настоящий тёмный ангел, пламя, выстрелы, гильзы во все стороны… Научите меня так же?
- Страшно красиво? Так ты засмотрелась что ли, поэтому задержалась? – Тарханова с ехидцей посмотрела на чеченку. Та надулась, хотела что-то ответить, но Елена не дала. – Ладно-ладно, я шучу. Это стрельба по македонски была – я тебя научу.
Офис детективного агентства. Танич.
Татьяна, быстро прошла по коридорам агентства и буквально ворвалась в отдел компьютерной безопасности. Там, среди нагромождения какого-то замысловатого оборудования, с висящими проводами, и дрыгающимися экранами, в сигаретном дыму такой плотности, что было странно, почему не срабатывает пожарная сигнализация, сидело несколько человек, больше похожих на хиппи шестидесятых, чем на компьютерных ботаников.
- Привет наркоманы.
- Здравия желаем большому начальству. – Отозвались специалисты компьютерной безопасности, не отворачиваясь от своих экранов.
- Выяснили?
- А то. – Откуда-то из-за стоек выполз самый толстый и самый неряшливый специалист.
Татьяна помахала перед собой руками, разгоняя табачный туман, чтобы увидеть его. – Вы в курсе, что курение на рабочем месте запрещено?
- В курсе, конечно.
- Нуу?
- Мы вообще не курим, ни на рабочем, ни на каком другом месте. Это криминалисты заходили только, что. Вот они нам и накурили здесь, сами мучаемся. А попробуй скажи им что-нибудь, так сразу в драку. Вот Вы их, когда увидите, Татьяна Николаевна, то обязательно скажите, чтобы они больше так не делали. Они вас только и слушаются.
- ****абол ты Игорь, откройте окошко хоть, а то мне сейчас плохо станет.
Когда немного проветрилось, и появилась возможность видеть изображение на экране компьютера, Игорь стал докладывать ситуацию, тыкая толстыми пальцами по клавишам клавиатуры на своих коленях.
- Задание было сложным, но мы справились. Дама с фотографии – Вяземская Инна Григорьевна
- Игорь, твою мать. Ты сейчас допрыгаешься. – Татьяна повернулась, прикидывая, куда бы пнуть толстяка.
- Только без рук, только без рук… Вторая на фото - потомственная колдунья Тамила, в быту Анна Викторовна Малькова. Победительница второго сезона «Битвы экстрасенсов», очень дорогая и модная целительница о-то-все-го.
- Ох ты ж…
- Что попали?
- Попали, ещё как попали.
- Но это ещё не всё, она же администратор, популярного в узких кругах, форума самоубийц, под ником «богиня Кали».
- Охренеть… Адрес есть?
- Да, всё есть. Каждый день она принимает, так сказать пациентов, как колдунья Тамила в Лефортово, запись по телефону, адрес вот. – Он протянул листочек с адресом.
- А домашний адрес есть?
- Ну, не знаю насколько он у неё домашний, но сейчас она работает на форуме из квартиры, вот по этому адресу. - И он протянул второй листочек.
Татьяна внимательно посмотрела в него. – Ну и почерк у тебя, таким только рецепты выписывать, ничего не понятно. Не пойму - только дом что ли? Квартиры нет?
- По айпи адресу точнее не скажу, но можем сейчас посмотреть в базах собственников недвижимости.
- Давай, смотри.
Пока Игорь со товарищи углубились в компьютеры, Татьяна достала телефон и набрала Рыкову. Он ответил после двух гудков.
- Рыков
- Это Танич. У нас есть подозреваемая. Потомственная колдунья и администратор сайта самоубийц в одном флаконе. Я думаю, что это наш клиент.
- Где она сейчас?
- У меня есть адрес.
- Диктуйте, записал. Мы там будем через тридцать минут. Вам сколько ехать?
- Столько же.
- Добро, встречаемся возле дома.
Через тридцать минут возле дома колдуньи
Татьяна въехала в арку панельного дома, и увидев несколько припаркованных чёрных джипов, приткнула свою машину рядом. Из ближайшего джипа вышли трое: Генерал Рыков, его помощник Андрей и здоровенный мужик в чёрном камуфляже, весь увешанный оружием.
- Отлично Татьяна Николаевна, мы готовы, квартиру уже выяснили, судя по её активности в интернете, она дома. – Рыков посмотрел на громилу в чёрном. – Ребята уже у двери?
- Да, можем заходить.
Татьяна наклонилась к Рыкову и спросила в полголоса: - А ордер и прочие мелочи уже есть?
- Нет, зачем нам? Мы её не будем официально арестовывать, так заберём для профилактической беседы и всё.
- А если она не одна там?
Рыков опять посмотрел на громилу. Тот понял вопрос и ответил:
- Она там одна.
- Тогда заходим.
Громила скомандовал в рацию «Начали» и операция началась. Что-то бухнуло, потом видно было, как замелькали какие-то тени в окнах квартиры, а через минуту из подъезда вышла группа вооружённых мужчин в чёрном, как пушинку вынося на руках сильно брыкающуюся девушку.
- Куда её?
- Давай во вторую машину. – Андрей показал рукой, куда нужно загрузить колдунью.
- Один из группы захвата подошёл к Рыкову и Татьяне, как к старшим. – Очень странная квартирка, даже жутковатая. Я бы взглянул на вашем месте. Кто она такая?
Рыков посмотрел на него: - Не важно. - Потом махнул Андрею:
- Двигай с девчонкой на третью точку, мы с Татьяной Николаевной посмотрим, что в квартире и тоже подъедем к вам.
- Без нас ничего не начинайте. – Татьяна еле успела крикнуть это в спину Андрею.
- Ладно. – и машины сорвались с места.
Рыков пошёл в подъезд, из которого вынесли девушку, и Татьяна поспешила за ним.
- Так себе местечко. – Констатировал генерал, поднимаясь по заплёванным ступеням к лифту. – Для дорогой целительницы.
- Да не фонтан. – Согласилась Татьяна, осторожно наступая между окурками и плевками.
Выйдя из лифта к двери квартиры, они как раз успели, прежде чем один из сотрудников опечатает сломанную дверь.
- Подождите несколько минут, дайте нам тут немного осмотреться. - Рыков и Татьяна вошли в квартиру и как будто переступили невидимую границу миров. Сразу за дверью начинался настоящий ведьмин вертеп.
- Ничего себе… Я думал такие только в сказках бывают…
Сразу от входа всё было затянуто, толи настоящей, толи искусственной паутиной, сквозь которую выглядывали черепа, и какие-то засохшие кисти рук с когтями. В нескольких нишах тускло мерцали толстенные свечи и на всех открытых участках стен были нарисованы таинственные знаки.
- Боже… - Татьяна ещё осторожнее перешагивала через всякие странные предметы на полу, что-то среднее между мешками с мусором и мешками с расчленёнными трупами. – Странно в таком зловещем месте вполне приятный запах. – Она принюхалась. – Какие-то благовония.
- А, по-моему, смрад и есть смрад. Как здесь можно жить?
- Это точно, и где здесь может быть компьютер?
- Его, наверное, уже изъяли.
- Не заметила, чтобы его выносили. Будем надеяться, что так и было, тем более его здесь нет. Ну, разве что он стал невидимым.
- Вряд ли… Ну, что хватит? По мне так достаточно. Я всё увидел - поедем, вышибем из неё всю дурь.
- Поедем, вышибем…
Машина генерала. Танич.
«Ну, вроде к развязке дело… Как неожиданно быстро всё закрутилось». – Татьяна, сидела одна на заднем сидении, автоматически отмечая про себя маршрут движения. – «Выезжаем на Волгоградку в сторону области, значит «Точка номер три» за городом». – Вдруг её мысли приняли совсем другой оборот. – Может зря я не осталась поужинать с Тамарой? Есть хочу», - Она посмотрела на часы. – «Четыре часа утра, спать не хочу, а вот перекусить надо было. А может и не только перекусить?
Всего-то для счастья надо
Три дня среди зимних дней
Три дня и любимая рядом
Три дня и любимая рядом
Три дня и любимая рядом
Но нет у нас этих дней
Это что ещё такое? Откуда это всплыло? Сто лет никаких стихов не читала, чьи это? Чушь какая-то…
И жизни своей награды
Что были и будут в ней
Меняю на дни с тобой рядом
Меняю на дни с тобой рядом
Меняю на дни с тобой рядом
Но нет у нас этих дней
На романс похоже…
- Пётр Иваныч, вы романсы хорошо знаете? - Обратилась она к генералу, который в свою очередь о чём-то переговаривался с водителем.
- Я прослушал, где перестрелка? – Спрашивал он у водителя, делая рацию погромче.
- На Вавилова нападение на ресторан, и ещё, большой пожар на Черёмушкинском рынке.
- Ну и ночка сегодня. – Он взял сотовый и вызвал кого-то. – Это Рыков, что там у вас происходит? – Несколько секунд сидел, молча, слушал доклад. - Все поджоги произошли в одно и тоже время? Кто владелец? Понятно, понятно. Нас пока не дёргают? Ну и хорошо, отбой. – Он повернулся к Танич. – Извините, что вы спросили?
- Что за нападения и поджоги?
- Похоже, диаспоры выясняют отношения, но это пока не наше дело. Пока ОН миндальничает с ними, будет только хуже. Давно можно было порядок навести… Так что вы спросили?
- Вы романсы хорошо знаете, мне тут привязался один, не могу вспомнить
- Какие слова?
- Сейчас, сейчас скажу - крутятся и крутятся на языке, а мелодии нет:
Три дня словно карты к ряду
Как тени в лесу теней
Всё кажется вот они рядом
Всё кажется вот они рядом
Всё кажется вот они рядом
Но нет у нас этих дней
- Нет, не знаю. Так бывает - привяжется и хоть ты тресни, а потом само всплывёт. Вы как эту колдунью нашли?
- Допрашивала свидетеля, и вот повезло. У всех убитых девушек два последних месяца жизни проходили по одному сценарию. За месяц до смерти, у них, у всех происходил разрыв с любимым человеком. После чего у всех кто-то появлялся, это видно по всем фото и видео материалам. Вначале трагедия, потом новое знакомство и полное преображение, человек начинал, чуть ли не светиться от счастья и удовлетворения. Потом одинаковая смерть.
- А у моей дочери с кем произошёл разрыв?
- С её ближайшей подругой Сашей Мальцевой.
- Между моей дочерью и Сашей был роман?
- Нет, это была безответная любовь. Но кризис наступил, когда Мальцева объявила о свадьбе со своим парнем. Вероятно, до этого момента ваша дочь на что-то ещё рассчитывала…
- Боже мой…
- Дальше всё как у всех, новое знакомство и финал.
- Понятно… И эта колдунья, вы считаете и есть их новая знакомая?
- По крайней мере была ею у одной из жертв, теперь нужно выяснить её связь с остальными и если это получится, то можно закрывать дело.
- Хорошо, это уже проще, и выясним, и выявим. Чего-чего, а это мы умеем. Тем более мы уже и приехали.
Они свернули с основной трассы на какую-то просёлочную дорогу, и через пять минут подъехали к неприметному приземистому строению. Генерал и Татьяна вышли из машины, и направились к двери чуть сбоку от основного входа. За ней оказался спуск вниз в подвальные помещения, куда Рыков стал уверенно спускаться, и Татьяне ничего не оставалось, как следовать за ним. – «Неприятное местечко, эта «точка номер три».
- Где она? – Бросил вопрос генерал, спустившись, и входя в большую комнату со многими коридорами в разные стороны.
- В комнате для допросов. – Ответил, откуда-то появившийся, Андрей.
- Я же просила не начинать без нас.
- Мы и не начинали, она просто ждёт там.
- Одна?
- Нет, с ней двое наших.
- Тогда пора начинать. - Скомандовал Рыков. - Татьяна вы ведете допрос, а мы посидим, послушаем.
- Хорошо.
Они открыли дверь и вошли в комнату.
- О, смена состава, ну наконец-то. Кто мне объяснит, что здесь происходит? – Колдунья, молодая женщина, которой не дашь и тридцати, сидела абсолютно спокойно, даже слегка по-хозяйски.
- Ну ты, не выпендривайся. – Попробовал осадить её один из присматривавших за ней агентов.
Колдунья не поворачивая головы, быстро бросила на него очень пристальный взгляд, и с издёвкой произнесла. – Ты это своей жене посоветуй, крутой мальчик.
- Что? Что ты сказала?
- Посоветуй ей одевать бельё поскромнее, когда тебя нет дома. А то некоторые гости теряются с непривычки.
Агент дёрнулся было врезать колдунье, но встретив решительный взгляд генерала, сдержался, поправил пиджак, и направился к выходу. За ним следом поднялся и второй.
- Про мою жену, тоже скажешь что-нибудь? – Кинул он ей невзначай.
- Сказала бы, да только у тебя её нет.
Тот остановился, как вкопанный и внимательно посмотрел на девушку.
- Так, закончили. В комнате остаёмся только мы. Приступайте Татьяна Николаевна.
Когда агенты вышли, а Танич, Рыков и Андрей сели напротив потомственной колдуньи, Татьяна достала из папки фотографию Вяземской и положила её перед девушкой на стол. Та на неё, не обратила никакого внимания, продолжая с интересом рассматривать всех троих.
- Вы знаете эту девушку?
- Да, знала.
- Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
Тамила перевела взгляд на генерала, и произнесла скучным голосом. – Больше не скажу ни слова, пока вы не объясните мне, зачем я здесь.
- Мы расследуем убийство, и есть основания полагать, что вы имеете к этому отношение.
- И к тем мертвым девушкам, чьи фото лежат в твоей папке, тоже?
Танич внимательно посмотрела на колдунью, удивляясь её поведению. – «Совсем не боится, нисколько не сбита с толку, более того знает и понимает больше чем должна была бы знать и понимать. Под вызывающим макияжем, с тёмными тенями вокруг глаз, чёрной помадой и чёрным лаком для ногтей, скрывается очень тонкий и умный психолог».
- Откуда вы знаете о фотографиях в папке и, что девушки, изображённые на них, мертвы?
Колдунья перевела взгляд на Танич. – Ты думаешь, я фокусница? Шарлатанка с деревенской ярмарки? Сила, с которой вы столкнулись вам не по зубам. Ты – Она ткнула пальцем в генерала. – Уже мёртв. Ты. – Она показала на Танич. – В очень большой опасности, и если останешься одна, тоже умрёшь. Он. – Она показала указательным пальцем на Андрея, не глядя на него. – Отделается лёгким испугом, но работать больше не сможет, и уволится.
В комнате повисла очень тяжёлая тишина. Колдунья спокойно смотрела на своих собеседников, а те ошарашено переваривали только что услышанное предсказание.
- Объясните. – Генерал, уже с осторожностью смотрел, на неожиданно сильного противника.
- Не веришь мне? Дай свою руку.
- Не нужно товарищ генерал… - Начал было Андрей. Но Рыков отмахнулся, и протянул руку девушке.
Она взяла её, посмотрела на ладонь, слегка разминая её своими большими пальцами, сказала. – Смотри сам. – И приложила её к своему лбу.
Несколько секунд, длилась напряжённая тишина, во время которой колдунья и генерал чуть раскачивались в такт друг друга, а Танич с Андреем смотрели на них затаив дыхание. Наконец Тамила, отпустила руку и Рыков с силой отдёрнул её как будто обжёгся.
- Убедился? А если бы тогда, привёл жену ко мне, а не потащил её в Швейцарию, она была бы жива до сих пор.
Генерал с ужасом отшатнулся от слов колдуньи, поднялся, и опрокинув стул на котором сидел, попятился, пока не уперся спиной в стену. Танич и Андрей тоже вскочили, Андрей при этом успел выхватить пистолет. – Стоп, отставить. – Скомандовал Рыков, с трудом приходя в себя, потом отдышался и, повернувшись к Танич, заключил. – Она не имеет отношения к нашему делу.
- Что она Вам показала?
- Не важно. Но она здесь точно не причём.
Танич не послушалась и, повернувшись к колдунье, достала из папки фотографию, на которой та была вместе с Вяземской.
- Аааа это… – Колдунья ничуть не смутилась. – Она пришла ко мне после того, как её продала её подружка, с которой ты сегодня встречалась. – Она в упор посмотрела на Татьяну. - И, кстати, ты на неё похожа.
- На кого?
- На Инну, и это плохо для тебя…
- Объясни.
- Ещё чего, я влезать в эту драку не буду, я не самоубийца.
- Конечно не самоубийца, ты только администратор форума для самоубийц. – В разговор неожиданно зло вступил Андрей.
Колдунья скучно посмотрела на него. – Дурак, я им помогаю остаться в живых. Форум для того чтобы они справились с бедой, а не для того чтобы научить их, как легче убить себя. – Она посмотрела опять на Татьяну. – Вот если бы ты тогда, не в деревне пряталась два года, а пришла на наш форум, для тебя всё прошло бы легче.
- Откуда ты знаешь?
- От верблюда. Есть ещё вопросы? Поздно уже, а мне рано вставать утром. Хотя, наверное, уже утро…
- Объясни, зачем вы фотографировались вместе с Вяземской.
- Вот упрямая, дура. – Колдунья посмотрела на генерала. – Сами ей расскажете? – Но увидев, что тот был полностью погружён в свои мысли, вздохнула и повернулась к Татьяне, как к надоедливому ребёнку. – Она попросила меня сделать такое фото, чтобы позлить свою подружку. Я ей говорила, что не нужно. Объясняла, что ей нужно спасибо говорить за случившееся. Но она была такая же упрямая, как и ты. Вот и всё. И давайте заканчивать, мне правда вставать рано и в отличие от вас помогать людям, а не валять дурака. – Опять повернулась к генералу. – Скомандуйте отвезти меня домой.
- Та квартира, это ваш дом? – Танич с недоверием смотрела на девушку.
- Что, не понравилась? – Она встала и пошла к двери.
Рыков открыл её и крикнул кому-то. - Отвезите её домой.
И ушла.
- И что мы имеем? Опять ноль? Ну что за… - Татьяна не успела договорить, её перебил Рыков.
- Вот именно…
У омута
Как хорошо здесь. Тихо. Даже странно тихо, ни птичка не пискнет, ни травинка-былинка не шелохнётся – очень хорошо. Спокойно. Только вода еле-еле течёт, приятная наверное. Тёмная и тёплая, так и тянет потрогать её рукой. Но не буду. Вдруг холодная, а я не люблю холод. Хотя холоднее того, что у меня сейчас в сердце быть не может. Да и осталось ли оно ещё, сердце? Вряд ли. Там где оно было, теперь только чернота и холод – холод и чернота. Такая же тьма, как и в этом омуте – глубокая чернота. И она тянет меня, манит. Тьма в моём сердце хочет соединиться с чернотой этой воды. Хочет. И я не могу сопротивляться этому. И не хочу.
- Не делай этого.
- Не делать? Это ты мне говоришь? Ты? А что мне делать, тогда? Что? Молчишь… Я видела вас сегодня. Вы выходили под руку после вечерней службы. Я стояла напротив входа в церковь и видела вас. Ты красивая, я не могла наглядеться на тебя, а ты так и не повернулась… Не почувствовала мой взгляд, не услышала, стук моёго сердца… Не услышала... А омут слышит. И зовёт, и обещает избавить меня от боли. Избавить от этой невыносимой тоски, которая рвёт мне душу. И днём и ночью, и днём и ночью она гложет меня, словно волчица, которая грызёт и глодает кость, в своём страшном логове. Я не могу этого больше терпеть. Слышишь? Не – мо – гу…
- Не делай этого.
- Не делать? Опять поверить тебе? Ты обещала не бросать меня, ты обещала, что мы всегда будем вместе. ВСЕГДА будем вместе… А что вышло на самом деле? Ты, жена этого мерзкого Степана Авраамовича, и он не только водит тебя под ручку, обнимает за талию и целует твои пальчики. Он ложится с тобой в пастель. Каждую ночь. Каждую ужасную ночь, когда моё сердце сжимает отчаяние, он сжимает тебя в своих объятьях. Каждую ночь, когда я кричу в ужасе и бессилии, он кричит от радости обладания тобой. А ты? Ты тоже кричишь и стонешь? Ты тоже, кричишь и стонешь… Я слышу это. Слышу, и это рвёт мне душу. Это рвёт мне душу, и я не могу больше терпеть эту боль, эту невыносимую боль. Не могу больше терпеть…
- Не делай этого.
- Не делать? Тогда помоги мне. Возьми мою руку и уведи отсюда. Обними меня, поцелуй мои губы, погладь мои груди – согрей меня. Молчишь? Потому что тебя больше нет со мной. Тебя нет здесь со мной, и ты не можешь мне помочь. Не можешь унять боль и холод в моей груди. А я не могу больше терпеть. Не могу. Прости.
Она встала на крою воды, посмотрела в небо, в это голубое и уже чужое ей небо. И шагнула в воду. Вода приняла её, нежно обхватила со всех сторон и потянула вниз, вниз, в тишину и покой. Вода закрыла своими холодными ладонями её глаза, своими холодными губами закрыла её рот. Вода сдавила её грудь так сильно, что она не могла больше дышать, ни одного маленького вздоха. Ни одного глоточка воздуха. Только холод и тишина.
Воронина вскрикнула и открыла глаза, судорожно вдыхая воздух, как будто вынырнула из воды. Села в кровати, озираясь в поисках твёрдой почвы, чтобы ухватиться и вылезти из омута.
- Боже мой, Боже мой. Где я? Что происходит? – Она никак не могла отдышаться и всё шарила руками вокруг себя в поисках спасения. Наконец кошмар отпустил её. Она в номере гостиницы, в кровати. И она не тонет. Не тонет. Это просто кошмар.
- Не делай этого.
- Господи, кто здесь? - Люба вскочила с кровати и включила свет. В маленьком номере никого кроме неё не было. – Боже, какой кошмар, я тонула. Я хотела покончить с собой из-за Марии Лопухиной.
Она посмотрела на часы. Стрелки показывали 7-30 утра.
Танич. 7-30 утра.
«Наконец-то дома. Какой длинный день». - Она посмотрела на телефон и вошла в меню СМС. – «Ничего. От неё, опять ничего».
Она ещё раз набрала: - «Прости» - и как шесть предыдущих, безответных раз, нажала кнопку отправить. – «Зачем я это делаю? Она стоит там, наверное, в обнимку с кем-нибудь. С раздражением смотрим на телефон, видит, что это я и, скорее всего, сразу удаляет. А может быть ещё проще, я уже заблокирована, чтобы и не мешаться со своей ерундой, и не отвлекать от чьих-нибудь прикосновений. Боже, какой кошмар - я опять вляпалась в это. Нужно срочно найти альтернативу, или это окончательно измотает меня. И кого мы в качестве такой альтернативы имеем? Сегодняшнюю Тамару? Знаки в ресторане были даже не знаками, а конкретным предложением. И что с того? Она замужем. И спокойно спит сейчас под боком у мужа. Тебе это надо? Тайные встречи, конспирация: - «Не пиши и не звони мне после 19-00, муж заметит… Давай встретимся в 17-00, а в 18-ть уже пора» - и так далее, и так далее. Это альтернатива что ли? Так и слышу – «Ой, день ужасно начался, муж вдруг захотел исполнения супружеского долга. Мне было так плохо, так тяжело – еле-еле дождалась встречи с тобой…» - Ну нет, на фиг такую альтернативу. А что тогда? Да ничего. От одной мысли о том, чтобы с кем-то заняться сексом, кроме неё – становится тошно. А Багира из фитнеса? Багира лучше? – Татьяна живо представила себе, как она будет обнимать её своими сильными руками, и целовать своими сильным ртом. – «Ужас, а потом обязательно достанет свой черный страпон и начнёт им... Стоп, стоп, стоп остановись, сейчас точно вытошнит. Хватит об этом – просто дурдом какой-то».
Она потянулась до хруста и встала с дивана, на котором сидела. - «Всё, в душ и спать». - В сотый раз проверила телефон – ответа на СМС не было.
Спать.
Халитова и Тарханова 7-30
- Наконец-то дома, какая тяжёлая ночь… - Елена устало села на пуфик в прихожей, с трудом скидывая обувь.
- Мы живы и мы вместе, иди ко мне… - Светлана села перед ней на колени, обхватила её ноги, и положила голову на бёдра. – Знаешь, как я испугалась за тебя?
- Ты за меня испугалась? Это я за тебя испугалась, когда ты кинулась одна под перекрёстный огонь.
- Да, это было неосторожно, но я думала, вы поедете следом, и закроете нас машиной.
- Ну ладно обошлось, в конце концов, так и случилось – Зафира закрыла нас машиной в самый критический момент.
- Ты заметила, что перестала называть её толстухой?
- Да? Нет, не заметила, а что она толстуха?
- Да, она полненькая.
- Надо брать её с собой в фитнес…
- Обойдётся, ты и так уже наобещала ей выше крыши.
- Ты ревнуешь что ли?
- Нет.
- Посмотри-ка мне в глаза.
Халитова подняла голову и посмотрела на Елену – Какая ты красивая… Хочу тебя, прямо здесь и прямо сейчас.
Тарханова почувствовала, как горячая волна стала подниматься от ног, которые продолжала обнимать Светлана, к животу и выше.
- Нужно в начале в душ.
- Всё потом, и душ, и спальня – я не могу ждать так долго, хочу тебя прямо здесь, и прямо сейчас. – Светлана стала поднимать её тонкий свитер, покрывая поцелуями живот, и нежно двигаясь выше к груди – здесь и сейчас… - шептала она, не отрываясь от кожи Елены.
Аукционный дом HELANDER
«Наконец-то начало, еле дождалась». – Люба сидела в зале торгов, в четвёртом ряду ближе к левому краю. – «Правильно я села? Может, лучше было назад сесть, чтобы видеть весь зал? А вдруг меня саму, тогда не будет видно? Зал-то большой – Она попробовала посчитать ряды, но где-то на середине сбилась. - Рядов двадцать, наверное, по десять мест в каждом, и больше половины уже занято. Сколько человек-то уже? Много. Большая толпа у столиков с едой. Марина говорила, что на аукционы в Москве, обычно мало приходит людей. Тридцать-сорок человек уже много считается, а здесь не так, здесь гораздо больше. И что делать, если я, из задних рядов, подниму руку с бидовым номером, а меня не увидят? Как там Марина учила? – «Если видишь, что аукционист не заметил твоей поднятой руки, и продолжает отсчитывать – громко кричи АП». – Она огляделась ещё раз, есть ли сзади места. Да были, хотя на многих стульчиках уже лежали чьи-то вещи, но свободные места ещё были. – «Пойду, пересяду».
Она встала, и пошла к задним рядам, заодно изучая обстановку. Большой зал, с рядами кресел посередине, постепенно наполнялся участниками торгов. Многие друг друга знали, приветливо здоровались, обменивались новостями, и балагурили. При входе были накрыты столики с лёгким фуршетом: фрукты, печенюшки, чай, кофе, и, даже, алкоголь. Там было оживлённо. Посетители не стеснялись, и с удовольствием злоупотребляли закусками и спиртным. Голоса в общении между собой не снижали, громко и от души смеялись, словно собрались здесь не для покупок, а для приятного времяпрепровождения, как будто пришли на встречу старых друзей, чтобы вспомнить былое, обсудить коллекции, да и просто пообщаться.
«Я здесь самая молодая». – подумала она. –«Это плохо, как белая ворона среди них». – Люба осторожно огляделась вокруг, но заметив, что на неё никто не смотрит, немного успокоилась. - «Слава богу, никто не обращает на меня внимания, это хорошо». – Она с напряжением вглядывалась во всех входящих, ожидая увидеть вчерашних типов, но их до сих пор не было. – «Пять минут до начала, а их всё нет. Странно. Могу я не узнать их? Вряд ли. Как можно не узнать двух квадратных лысых бандитов? Да и худого неприятного Жорика тоже… - Она ещё раз осмотрела зал и людей. – «Нет, их пока нет. И что буду делать, если они не появятся? С кем торговаться? Остановится торг на старте и, что мне делать? Ой, не знаю. Ничего, наверное, не делать. Что ж тут поделаешь? – Она снова осмотрелась, в надежде увидеть, мелькающие в толпе, лысины бандитов, но, увы, не увидела. Вернее лысины то были, и даже много, но только не бандитские. Их складчатые, как у шарпеев, загривки, ни с какими другими не спутаешь. Она посмотрела на часы.- Ну всё, сейчас начнут, а они так и не пришли. Плохо. Вот так рушится хороший план. А вдруг они решили торговаться по телефону? – Мысль была настолько простая, и очевидная, что даже странно, что она не пришла ей в голову раньше. - «Точно, так они и сделают. Зачем им светиться тут с такими рожами, и пугать людей своим бандитским видом? Они сейчас сидят где-нибудь в номере гостиницы и ждут звонка от менеджеров аукциона, когда подойдёт их лот. Что же мне делать в этом случае? Тоже делать ставки? А вдруг это не они, и после моей ставки желающих перебить её не окажется?» – От одной мысли об этом у неё подкосились колени, и она плюхнулась на ближайшее свободное место. - Это будет катастрофа. Выкупить я не смогу, там старт с трёх тысяч долларов – это очень много».
Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд, непроизвольно подняла голову и встретилась глазами с неприятным Жориком. Он стоял сбоку от кресел и, тоже, внимательно изучал зал. – «Почему он так рассматривает меня?» - Сразу два противоположных чувства охватили Любу. С одной стороны облегчение, что он, всё-таки, появился, а с другой - страх, что он заметил её, и почему-то обратил на неё внимание. Она уткнулась в каталог, и сделал вид, что не замечает разглядываний Жорика. – Не бойся, только не бойся. – Уговаривала она себя. - Ты справишься. Слышишь? Справишься. Ты делаешь это ради неё, чтобы она поняла, что тебе можно верить. Что ты любишь её. – От слова любишь у неё перехватило дыхание. – Люблю? В первый раз говорю это себе. Ооо, голова поплыла. Да, люблю. Люблю её и поэтому сделаю для неё всё. Раз она любит деньги, и хочет заработать на моих картинах, то я достану ей эти деньги. И тогда она меня оценит. – От этих мыслей она забыла, где находится, и что за ней наблюдает Жорик. Вспомнила, спохватилась, но страх уже прошёл, и она смело подняла голову. - Я не боюсь тебя. – Посмотрела в его сторону, но увидела лишь пустоту, его там уже не было. – Где же ты? – Она вытянулась, и стала искать его поверх голов. Наконец нашла, он сидел через три ряда от, неё с противоположного края. – Очень хорошо, буду видеть, что он делает, а он меня нет.
Тем временем аукционист поднялся на специальный подиум, на котором стоял столик со стеклянной столешницей. На нём размещался микрофон, и прочие атрибуты ведущего, включая главный – молоток. – Это ведущий? Как странно, я опять не этого ожидала. Аукционист должен быть солидным и обязательно в смокинге c бабочкой. А тут что? – Она окинула взглядом, усаживающегося за столик ведущего. Выглядел он просто: джинсы, светлая с лёгкой полоской рубаха и свитер, накинутый на плечи. Однако, несмотря на простоту одежды, было видно, что человек он не бедный и поэтому может позволить себе роскошь выглядеть скромным. Был он крупным, улыбчивым, и естественно светловолосым, типично скандинавского типа, мужчиной, и если охарактеризовать его одним фразой – он был уютный.
«Интересно, на каком языке будет вести торги?» - Сзади аукциониста располагался большой экран, на котором высвечивалось название аукциона с его текущим номером, несколько секунд этот кадр висел, а потом сменялся нарезкой фотографий топлотов, с подписями на финском и английском языках. – «Если даже, будет вести на финском, а на экране будут показывать именно тот лот по которому идут торги, то ничего сложного нет. Буду следить за экраном».
Тем временем ведущий занял своё место, проверил микрофон и объявил о начале торгов, попросив гостей занять места в зале. Сбоку от ведущего появилась девушка с блокнотом в руках, очевидно для того, чтобы вовремя подсказать, где поднимается рука, если сам ведущий не уследит. Он полуобернулся к ней, проверяя, что она на месте, посмотрел на её ножки и обменялся какой-то шуточкой, потом уточнил у столика справа от себя, за которым расположились менеджеры с телефонами в руках, готовы ли они. Убедившись, что всё готово, вновь обратился к залу, и напомнил основные правила ведения. Чуть более подробно остановился на способах оплаты и когда победители смогут забрать свои выигранные лоты. Говорил он на финском, но тут-же дублировал себя по-английски. – «Ну, совсем хорошо. Проблем с пониманием, что происходит, вроде нет» - В груди Ворониной начиналось лёгкое возбуждение от того, что сейчас будет происходить. Всеобщий настрой на покупки передался и ей. – «Ну, давай уже начинай». – Начала подгонять она, про себя, ведущего.
И он начал:
- На торги выставляется лот номер один: «Сахарница и молочник». Германия, фирма «Gebr;der Deyhle», конец XIX - начало ХХ века.
Серебро.
Клейма: полумесяц и корона, 835 пробы, фирмы «Gebr;der Deyhle» в виде изображения лошади.
Стартовая цена этого лота 100 Евро. Есть желающие приобрести этот лот? – Он посмотрел в зал, ожидая реакции, и она последовала. Из середины зала вверх поднялась рука с бидовой карточкой.
- Вижу, спасибо. Итак, сто евро за Сахарницу с молочником раз, сто евро два. – Он показывал молоточком на сделавшего ставку участника, и одновременно внимательно осматривал зал, отслеживая, не поднимется ли ещё рука с бидом. И она поднялась. – Спасибо, двести евро у дамы слева. Итак, двести раз, двести два. – Начал он отсчёт и посмотрел на первого участника, надеясь на его ответ, и правильно - тот кивнул ведущему, и поднял свой бид. – Спасибо, триста евро у мужчины в середине. – И тут же посмотрел на даму слева, но та покачала головой, показывая, что не будет продолжать. – Я понял, вы закончили. – И он снова осмотрел весь зал. – Итак, если желающих поспорить, больше нет. Триста евро раз, триста евро два, и… - Он сделал эффектную паузу на взмахе молотком. – Три, продано и громко стукнул им по специальной подставке на столе. – Продано участнику с номером. – Он посмотрел на участника. – Покажите, пожалуйста, карточку. – И когда тот поднял. – Спасибо, продано участнику с номером пятнадцать.
Девушка рядом с ним записала результат и номер бидовой карточки первого победителя в свой блокнотик.
- А мы переходим к лоту номер два: Вазочка «Тиффани»
На экране сзади появилось фото вазочки и описание к ней: США, Нью-Йорк, фирма Тиффани, 1854 - 1870 гг.
Серебро; золочение, чеканка.
Клейма: 925 пробы в прямоугольном щитке "925.1000" под "QUALITY", две буквы "М" готическим шрифтом (J.C. Moore&son"), фирмы «TIFFANY&СО.». "550 BROADWAY", номер модели "1026", инвентарный номер "1375" .
Вес 513 г.
Диаметр: 13 см.
Состояние: в хорошей сохранности, потертости.
Ведущий не стал всё это перечислять, ограничился названием, и добавил:
- На этот лот есть несколько заочных ставок, поэтому начну с наибольшей – тысяча пятьсот евро.
Воронина посмотрела в каталог и увидела, что эстимейт лота был 500 – 1000 Евро. – «Ага, понятно, если есть заочные ставки, то он начинает не со стартовой цены, а сразу с наибольшей».
Тем временем в зале поднялось несколько рук с бидами почти одновременно.
- Спасибо. – Ведущий указал молоточком на одного из участников. – Мужчина слева был чуть раньше. – И начал отсчёт. – Тысяча пятьсот раз. – Но увидев, что одна из рук не опустилась, тут же указал на неё. – тысяча шестьсот. – Снова увидев, что и первый участник не опустил руку, вернулся к нему. – тысяча семьсот. – и снова ко второму, и так далее, и так далее.
Торги пошли быстро и оживлённо. Большинство лотов продавались в один два шага. Если на лот ставок не было, то ведущий объявлял, что лот не продан и тут же шёл дальше. Первая крепкая схватка произошла на лоте с номером 68, это был Кувшин из Российской империи. Ведущий уже привычно объявил, что есть несколько заочных ставок, и поэтому он начинает с наибольшей. Любу кувшин не интересовал и она, не следила за тем, что вокруг него происходит, но по мере роста ставок, зал начал втягиваться в борьбу двух участников, и напряжённо следить за торгами. Волей не волей, Воронина тоже стала следить за ставками, а ведущий уже объявлял цифру в восемь тысяч Евро. – Ого, а какой был старт на него? – заинтересовалась она и посмотрела в каталог, там был эстимейт 5000 – 6000 Евро. – Значит, торги начались с пяти, и уже дошли до восьми. А кто торгуется интересно? – Она проследила за движениями молотка ведущего и поняла, что торгуются двое: мужчина из первых рядов и женщина ближе к ней. Люба прочитала описание лота:
«Россия, Москва, фирма Поставщика Высочайшего двора И. Сазикова, 1847 г.
Серебро; золочение, гравировка.
Клейма: 84 пробы; герба города Москвы «Георгий Победоносец»; инициалы пробирного мастера «АК» над датой 1847; фирмы «САЗИКОВЪ» с двуглавым орлом.
Гравировка дворянского герба в картуше и «E.G. WafHe 19 4/IV 23».
Вес 1269 г.
Высота 37,5 см.
Состояние: в отличной сохранности, не реставрирован».
«Надо же, из России. А, кто торгуется за него интересно?» – Пока она вникала в ситуацию, ставки поднялись уже до десяти тысяч, причем мужчина отвечал сразу, а женщина поднимала руку с бидом, после некоторой задержки, как бы решаясь. Ещё через несколько шагов, она сделала паузу и ведущий, увидев это, спросил:
- Вам нужно позвонить? – Она кивнула. - Хорошо мы подождём. – И обратился к залу. – Извините за вынужденную паузу, но участнику нужно посоветоваться. А я пока воспользуюсь этим и выпью, с вашего позволения, водички.
Люба изо всех сил старалась услышать, о чём говорит женщина по телефону, но так и не смогла.
Зато ведущий увидел, что какое-то решение принято и уточнил.
- Вы готовы продолжать? – и когда та, утвердительно кивнув, подняла руку с бидом, он указал на неё молоточком, и озвучил ставку - пятнадцать тысяч Евро. – После чего немедленно повернул голову к мужчине, и тот не задержался с ответом, привычно быстро подтвердив кивком головы, что продолжает бороться. – Шестнадцать тысяч…
Прямо за Любой раздался приглушённый голос по-русски. – С ума сойти, уже в три раза выше рынка. Что они вцепились в этот кувшин?
- Не скажи. – ответил ему другой. – В такой сохранности от Сазикова бывают редко. Я сам осматривал его, и там действительно не было реставрации.
- Тогда понятно.
А, ставки всё повышались, и повышались, и цена уже перевалила за двадцать тысяч.
- Ну, это уже, действительно, странно, выше двадцати - точно перебор, и ведь не конец при этом.
- Да, если попробуют продать сейчас в России, то за эти деньги не смогут.
- Так-то оно так, только времена теперь какие-то дурные. В Москве сейчас метут всё, и по бешеным ценам. Не удивлюсь, если увижу этот кувшин на ближайшем Антикварном Салоне в ЦДХ, в два раза дороже, чем сейчас.
Любе очень хотелось повернуться, и посмотреть на знатоков сзади, но было неудобно.
Борьба за кувшин, наконец, подошла к завершению, и ведущий, указывая на мужчину из первых рядов, начал финальный отсчёт:
- Двадцать пять тысяч раз, двадцать пять тысяч два, и если никто больше не хочет поспорить – три.
Зал выдохнул, а ведущий добавил:
- Да, борьба была серьёзная, давайте же поздравим победителя. – Зал с удовольствием откликнулся на это предложение, и дружно похлопал обоим участникам схватки, за доставленное удовольствие.
«То ли ещё будет…» - С вызовом подумала про себя Воронина. – «Что вы скажите, когда за мой рисунок будут давать не двадцать пять, а сто тысяч долларов?».
Аукцион продолжился, и по мере приближения к лоту № 153, на Любу стал накатывать нешуточный мандраж. Её, даже, стало слегка знобить, и физически потряхивать. – «А может, зря я всё это затеваю? Ещё не поздно остановиться. Ну, приехала, ну посмотрела. Ну, и хорошо. Зачем устраивать себе такой экстрим? Только для того, чтобы убедить в чём-то Халитову?» - От одного упоминания её фамилии, сердце прыгнуло к горлу, и по телу стала разливаться горячая волна. – «Боже мой, одно упоминание фамилии, и уже всё… Да, я хочу сделать это для неё. Хочу». - Она стиснула зубы, словно поднимаясь в атаку из окопа. – «Хочу и сделаю».
Спальня секретной квартиры в Новогиреево. Халитова
- У твоей чеченки заглохла машина. Сможешь нести близняшку? Я прикрою.
Выстрелы от ресторана, от дома напротив, и сверху в ответ от Лены, слились в единую барабанную какофонию, а я склонилась над раненной девушкой и, пытаясь зажать рану, уговаривала её не умирать.
- Мы вытащим тебя отсюда. Слышишь? Вытащим…
- Я слышу, а ты слышишь? Выключи его или выброси.
Света наклонилась ещё ниже. – Не понимаю, что ты говоришь.
- Ну, кто там тебе названивает, а? Совсем у людей совести нет?
- Что?
- Это твой телефон. Отвечай сама. Если я его найду, то, скорее всего, выброшу в окно.
Света открыла глаза. Она не на площади, и это не выстрелы. И уж тем более не голос близняшки. Она лежит, уткнувшись носом в тёплую шею Лены, и прижимается к ней всем телом. – «Какое наслаждение спать с ней так. Как же мне нравится проснуться, чуть раньше, и дразнить её поцелуями в шею… ммм». – Она провела ладонью по тяжёлой груди своей возлюбленной, и проверила сосочки. – Тряпочные. – Нежно прошептала она ей на ушко.
- Чтооо? – Простонала та в ответ. – Тебе мало было? Конечно тряпочные.
- Бархатные, мягкие, и тряпочные. – Света продолжала поглаживать сосочки Елены, и чувствовала подушечками пальцев, как те твердеют. – Оооу, быстро. Уже не тряпочные. Повернись, я хочу посмотреть на них.
- Но вначале сделай что-нибудь с телефоном.
Светлана повернулась, и проследила взглядом по дорожке сброшенной одежды до двери. В конце её лежала сумочка, из которой и трезвонил сотовый.
- Почему ты его не выключила?
- Основной выключила, это экстренный, его номер, кроме тебя, знают ещё несколько человек. Я его никогда не выключаю.
Тарханова повернулась, и приподнялась на локте. – И кто же это? – Одеяло эротично съехало с её плеча, и из-под него выглянула её левая грудь с торчащим тёмным соском. Света не удержалась, и быстро наклонила голову, чтобы схватить его губами.
- Не-не-не. – Увернулась девушка. – Иди, посмотри кто там. Мне что-то беспокойно от этой настойчивости.
- Ладно, только никуда не уходи. – Халитова встала, и пошла к сумочке, намеренно поддразнивая Елену, покачивая соблазнительными формами, своего обнажённого тела. В конце пути она остановилась и демонстративно чувственно нагнулась, доставая телефон. Провокация достигла цели.
- Оооо. – Простонала Тарханова. – Не торопись, ищи тщательнее свой телефон.
- Что, нравится вид?
- Очень.
- Спасибо. – Она, наконец, выудила его из недр сумочки, и посмотрела от кого вызов – Ого, это Илма. – Нажала принять, и ответила:
- Привет Илма, что случилось? Сколько? Ого. – Повернулась к Тархановой и, прикрыв динамик, прошептала. – За нашего Саврсова, уже дают пятьдесят тысяч.
- Чего? Евро?
Халитова кивнула, и быстро вернувшись к кровати, нырнула под одеяло в объятья подруги. Потом повозившись, включила громкую связь и положила телефон на подушку между собой и Еленой, так, чтобы вдвоём слушать, что происходит на торгах. Из телефона раздавался приятный женский голос с приятным акцентом.
- Это не твоя девочка торгуется? Светта, ты меня слыыышишь?
Халитова повернула голову к телефону, и с удивлением ответила.
- Какая девочка? Я же сказала, что выше своей заочки, в десять тысяч, не пойду.
- А я думала, чтто это тыы поднимаешь ставки.
- Нет, не я. А кто торгуется?
- Уже шестьдесяяят пьять. Русские, секунду. – В трубке послышалась финская речь, Илма что-то спрашивала у коллег. – Любофь Фороноваа и Георг Мизин, фот кто торгуется.
- Чтооо? – Света подскочила на кровати, и схватила телефон с подушки. Повтори фамилию - Воронова? Молодая полненькая, стрижка тёмное каре до шеи?
- Чтто ттакое каре? Я не знаю слова. Молодая, да, Фворонофва. Ты её знаааешь?
- Да, знаю.
- У неё есть такииие деньги?
- Да есть, но её нужно остановить, можешь?
- Неет. Как я могу? Уже семьдесят пьять и фторой русский куда-то звооонит.
- Чья сейчас ставка?
- Фворонофвой.
- Блять. – Она с ужасом посмотрела на Елену, которая напряженно вслушивалась в то, что происходит. – Достань мой телефон и включи его, скорее, ей нужно позвонить. Она с ума, что ли сошла?
Тарханова подбежала к той же сумочке и высыпала из неё на пол всё содержимое, чем значительно сократила время поиска телефона. Увидела, и выхватив его из кучи, нажала кнопку включить. Светлана тем временем слушала, что происходит на торгах.
- Делает ставку? Этот Георгий? Слава богу. – И к Лене – Включился? Найди Воронову в списке и позвони ей.
Лена стала прокручивать фамилии. Нашла и послала вызов.
- Ну, отвечает?
- Нет, сбросила вызов.
- Сука, пиши ей – прекрати.
- Сейчас. – Лена набрала текст и нажала кнопку отправить.
А Халитова опять ахнула, продолжая слушать Илму.
- Что? Она снова повышает? – И повернувшись к Елене. – Она сделала ставку восемьдесят пять тысяч.
- Она точно сошла сума. Постой СМС от неё. – Лена выбрала кнопку открыть - «Это для тебя».
- Что это значит?
- Что она делает это для тебя.
- Зачем?
- Наверное, чтобы показать тебе, что она в курсе что происходит.
- Сколько? – Света опять слушала Илму. Потом передала Тархановой – Мизин сделал ставку девяносто.
- Фууу, слава Богу. Правда, тоже не понятно, а ему то, зачем платить такие деньги за рисунок?
- Девяносто пять? Она делает ставку девяносто пять? – Светлана, опять подняла глаза на свою подругу. – Слышала? Она продолжает делать ставки.
- Попроси Илму врезать ей чем-нибудь по башке, боюсь, другого варианта нет.
- Это было бы правильно, но она так не может сделать. Все сразу поймут, что идёт разводка. Сто? Мизин тоже продолжает, и сделал ставку в сто тысяч долларов… Может быть, мы чего-то не понимаем? Зачем они оба делают это? – она снова стала слушать Илму. – Перестала? Точно? Точно остановилась? Всё, молоток? Мизин выиграл? Уффф. Илма, после аукциона пойди за ней. Скажи, что я так сказала, возьми за руку и посади в самолёт на ближайший рейс до Москвы. Хорошо? Сделай так, я в долгу не останусь, ты же знаешь. Хорошо.
- Повезло. – Она нажала отбой. – Ну и что нам теперь с ней делать?
- Погоди, ещё СМС от неё. – Елена открыла сообщение и прочла в слух. – Это подарок для тебя. – Она посмотрела на Халитову. – И давно вы на ТЫ с ней?
- Ни разу, ни разу, она не говорила мне ТЫ. Что за фокусы?
Елена тем временем продолжала смотреть в телефон подруги. – Пять звонков от Кр. Кто это?
- Галерея на Красном Октябре, там дочь олигарха Бабакова – Анна, работает. Готовит выставку с названием «Русские французы» и просила меня помочь собрать у коллекционеров работы Ланского, Де Сталя, Сутина и так далее.
- А зачем тебе помогать ей?
- Связи. У неё будет вся наша, так называемая, элита. Это очень хорошая возможность выйти на них всех.
- Ладно, надеюсь, знаешь что делаешь. Но я бы напрямую к ним не лезла. Потом трудно будет, оказаться ни при чём, в случае чего. Но это потом, сейчас нужно думать, как быть с твоей Ворониной? С которой, вы теперь на ТЫ, между прочим.
- Да, это неожиданный поворот.
- Ой-ой, конечно. Я же говорила тебе, что девочка с двойным дном, да ещё каким. Как она узнала про этот аукцион вообще? Его и профессионалы-то не все знают.
- Нет, профессионалы все знают, они и меньше аукциончики знают, а вот она… Это хороший вопрос. И главное как смогла решиться на такое? Это ведь абсурд. Вся ситуация абсурд. И то, что она делала ставки, и то, что кто-то боролся с ней. Здесь что-то не то - так не может быть. Когда приедет нужно с ней как следует поговорить.
- Очевидно, что она влюблена в тебя.
- И что? Нужно ехать в Финляндию и рисковать всем?
- А чем она особенно рисковала? Ну не заплатила бы… Что бы они ей сделали? Подёргали бы звонками, да и всё. В суд бы не подали, бандитов бы не прислали, квартиру родителей не отобрали.
- Это мы с тобой знаем, что так можно сделать и ничего страшного не будет. А она откуда узнала об этом? И что главнее - решилась на такой поступок, значит, есть и воля, и сила. Может быть, так она продемонстрировала, что готова работать с нами в открытую?
- А переход на ТЫ? А просто сказать нам, или ТЕБЕ, что она готова к серьёзной работе? Нет, тут явный неадекват. Что она выкинет в следующий раз? Я считаю её нужно выводить из дела.
- И как это сделать теперь?
- А что сложного? Что она узнала? Что мы выставили её рисунок? А кто сказал, что это мы? Мы его продали, и ей заплатили её гонорар. А то, что кто-то его выставил на аукцион, мы знать ничего об этом, не знаем. В таком ключе нужно и поговорить. И в конце сказать, что ПОКА, делаем временный перерыв, в сотрудничестве с ней. И всё - нет, ничего более постоянного, чем временное. Формально придраться ей не к чему, мы же не отшиваем её, а делаем временный перерыв. А если ещё добавить туманную фразу – «Пока всё не уляжется», то и вообще всё, как бы для её же блага.
- Да, ты дипломат я смотрю. С такими способностями, тебе, в случае чего, смело можно идти работать в отдел кадров. – Халитова обдумала слова Елены. - Да, так мы и сделаем.
Тарханова, бросила телефон обратно в кучу, возле сумочки. Удовлетворённо потянулась, в свою очередь, демонстрируя себя подруге, и сказала:
- Зараза, не дали выспаться нормально. Ночью перестрелка, днём торги. Что будет вечером?
- А секс ты пропустила?
- Так он всё-таки был? Я думала, что это был сон.
- Сон? Вот как… И что ты видела во сне? Расскажи, мне интересно.
- Нет, вначале давай свяжемся с Ирэной, и узнаем, что там у них. А потом, с близняшкой.
- Никаких Ирэн и близняшек, я замёрзла. – Светлана снова залезла под одеяло. – Иди скорее сюда. И пусть все «они» подождут - полчаса ничего не изменит.
- Полчаса? Нам хватит полчаса?
- Нам не хватит полчаса, но «им» мы не скажем этого – пусть ждут.
Темноволосая красавица скользнула в объятья Светланы, и они тесно прижались друг к другу.
- Так что было во сне?
- Я нежно покусывала тебя, и двигалась вниз. – Прошептала Елена, и начала покусывать шею своей подруги, потихоньку продвигаясь, к её груди.
- Да? А мне казалось, что это делала я…
- Откуда тебе знать, что было в моём сне? – Губы Елены находились уже рядом с сосками Халитовой, но пока не касались их.
- Продолжай рассказывать, не останавливайся…
И тут раздался ещё один звонок секретного сотового.
- Не останавливайся, чёрт с ним. Подождут… - Прошептала Светлана, но Елена уже оторвалась от груди подруги и с досадой пробубнила из-под одеяла:
- Придётся ответить. Вдруг опять Воронова что-нибудь учудила…
- Это вряд ли. – Света дотянулась до трубки, и посмотрела, кто вызывает – Блять…
Тарханова тут же вынырнула из-под одеяла
- Что там?
- Илма. Да, Илма, слушаю. Чтооо?
- Господи, что там опять?
- Её похитили…
- Кого?
- Воронову… Да, слушаю тебя, Илма. Кто это был? Поняла, поняла. Нет в полицию, пока не надо. Я отправлю к тебе охотницу, ближайшим рейсом. До неё ничего не делай. Всё, отбой.
- Что там?
- На глазах Илмы, когда она догоняла Воронову, у самой гостиницы, двое бандитов затолкали её в машину, и уехали… Срочно собирайся, и вылетай туда.
Но эти слова были уже лишними. Тарханова уже одевалась…
Утро. Танич
Татьяна потянулась и открыла глаза. – «Светло. Сколько там времени-то?» - она нашла глазами будильник. – «Два часа дня. Пора вставать или не пора? Нет не пора. После такой ночки, можно и поваляться. Хорошо бы не одной конечно, но и одной неплохо». – Она взяла телефон и скорее автоматически, чем с надеждой, проверила нет ли СМС. Нет, не было. – «Да. Как всегда. Но это тоже, как-то неправильно. Меня бы давно достало такое давление, и я бы уже послала в ответ что-нибудь умное, типа: – «Пошла ты на х… сука». – Она покрутила в голове эту фразу по слогам, примеривая на себя. - И что потом? Всё бы прекратилось? Нет, скорее всего, даже такой ответ, подстегнул бы к продолжению попыток, а не к их окончанию. Это была бы реакция обиженного человека, и скорее всего неравнодушного. А значит нужно продолжать попытки наладить отношения. А вот игнорирование, это и есть самое правильное поведение, для того чтобы прекратить всё. Вычеркнуть из жизни и спокойно заниматься своими делами. Она так и делает. Всё правильно.
Стоп.
Стоп. Опять начала самоистязание? Ну, зачем всё время это переваривать, и пережёвывать? Толку ноль, а настроение сразу в минус. Давай лучше о работе… А что, о работе? Тут опять глухой тупик, да ещё эта ведьма грёбанная, такого туману напустила, что только держись. Интересно откуда она узнала про деревню? Угадала? Нет, не возможно. Если бы что-то абстрактное сказала, как цыганки обычно разводят своими скороговорками: - «Ой, сглаз на тебе красавица», или: - «Черная дама желает тебе зла…», и ещё что-нибудь про: - «Казённый дом, и дальнюю дорогу…». А тут нет - очень точное было попадание. И про то, что уехала в деревню, и про то, что прожила там два года. Но главное даже не в этом, а в том, что осталось не высказанным. Она знала, о чём говорит, она ЗНАЛА, что заставило меня так поступить. И ей не нужно было ни моё удивление, ни страх, ни восхищение. Она просто дала совет, как правильно было поступить и всё. А что она имела в виду, когда сказала, что я погибну, если буду одна? Охрану? И как мне к этому отнестись? Поверить и ходить с охраной, как Рыков?
А я верю в опасность? Да, верю.
Но на этом этапе, когда даже не подступились к пониманию что происходит, когда нет даже подозреваемых. И не просто нет, а глухо нет. Зачем мне сейчас охрана? От кого защищаться? От убийцы? А откуда он может обо мне узнать? Так что с охраной рано. А так да, ко всему, что сказала потомственная колдунья Тамила, нужно относиться серьёзно. Боже, какой кошмар. Спроси меня месяц-два назад, что я думаю про колдунов и колдуний? – Послала бы к чёрту…, а сейчас нет, не послала бы.
Но это всё лирика, колдуны и колдуньи, к сожалению, в поиске убийцы, мне не помогут. Как всегда придётся справляться самой.
И так. Что мы имеем? Мы имеем несколько трупов и никаких намёков на то, что может их объединять, кроме сходной предыстории. Как убийца узнаёт, что они лесбиянки? Как узнаёт, что они только что с кем-то расстались? Не в толпе же он их находит… Можно, конечно предположить, что он читает их мысли, и таким образом находит их, но, во-первых это никак нам не поможет, а во-вторых профессиональное чутьё подсказывает, что это не так. Есть в этом деле что-то, что я упускаю. Что-то должно быть общее. Что? А что если сделать самую тупую вещь – наложить их перемещения по городу за неделю до месяца, предшествующего смерти, и посмотреть, нет ли точки пересечения? Что мы уже сделали? Мы отработали места их гибели, и ничего не выявили. Значит, преступник никак не связан с этими местами, и находит свои жертвы как-то иначе. Куда все периодически ходят, в плохом душевном состоянии? К психологам конечно, а ещё к экстрасенсам и прочим бабкам-гадалкам. Или? Или ищут нового знакомства в каких-то определённых местах. В нашем случае это, очевидно лесби-клубы. Исходя из этого, нужно прочесать все эти места с фотографиями убитых, и найти место, где они все бывали. Да, хорошо. А как с первой идеей наложить маршруты передвижений? Нужно попросить Андрея, сделать билинги их сотовых телефонов, и наложить их на карту. С этого и начнём.
Она взяла свой сотовый, проверила нет ли СМС от Артёмовой, естественно нет. И набрала номер Андрея.
- Слушаю вас Татьяна Николаевна.
- Нам нужно сделать билинг телефонов всех погибших девушек. Так как, они все с кем-то знакомились за месяц до смерти, то нам нужна неделя предшествующая этому. Потом наложить их маршруты передвижения на карту, и посмотреть, нет ли точки пересечения. Я понятно говорю?
- Да понятно, и эта точка будет тем местом, где убийца находит свои жертвы. Отлично немедленно займусь этим. Думаю, к завтрашнему дню мы получим карту с их маршрутами.
- Да, и скорее всего это будет, либо кабинет психолога, либо экстрасенс, либо лесби-клуб. А я пока создам группы, по прочёсыванию всех этих мест, с фотографиями девушек. Это нужно будет сделать даже в том случае, если билинги ничего не покажут.
- Да, согласен. Что-то ещё?
- Нет, пока вроде всё. Я ещё планирую заехать и побеседовать к родственникам, последней жертвы из списка. Скорее всего, с тем же результатом, но отработать нужно.
- Я вам говорил, что я под впечатлением от Вашей работы? Кажется всё тупик, а у вас хоп, и целый план действий в ответ. Спасибо за энергию.
- Это признание в любви?
- Ну, почти.
- Вы мне тоже нравитесь, нужно будет после всего этого, пойти в какой-нибудь бар, снять там девчонок и оторваться по полной.
- Согласен, у меня даже есть такой на примете. Вы каких девушек предпочитаете?
- Блондинок скандинавского типа. А вы?
- Ого, любите горячий лёд? Понимаю, а мой выбор - темпераментные брюнетки, южного типа.
- Ну и отлично, не будем перехватывать друг у друга, а сейчас за дело, уже два часа дня. Пора работать.
- Всего доброго.
Татьяна нажала отбой, и снова проверила СМС от Артёмовой – нет, ничего нет. Мания уже. Она нажала «создать СМС» и стала писать: - Раз «прости» не работают, а зуд что-то писать тебе, не проходит, то просто расскажу, как всё было на самом деле. Не для того, чтобы что-то изменить… Тут всё ясно, к сожалению. Больше для себя, мне нужно писать тебе и всё. Даже если это сразу уйдёт в корзину. Итак. Мы получили задание следить за тобой, и застукать с каким-нибудь хахалем…
Она быстро написала несколько строчек, в конце добавила «продолжение следует» и отправила СМС.
Всё. Полетело. Ну, давай вставать, время действительно много, а ещё нужно заскочить в агентство, организовать прочёсывание вышеперечисленных мест, и назначить на вечер беседу с родственниками последней девушки из списка…
Следующий день. Кабинет Рыкова.
На большом столе для совещаний, лежала огромная, подробная карта Москвы, с нанесёнными линиями маршрутов передвижения, погибших девушек. Пять линий разных цветов, причудливо сплетались и расплетались, образовывая сложный узор жизни пяти девушек за семь дней, до рокового знакомства.
- Нет, я не вижу пока какой-то очевидной точки пересечения. – Генерал заметно осунулся и постарел со вчерашнего дня. Но держался всё так же подтянуто и высокомерно. – Какая-то куча мала, особенно внутри бульварного кольца. – Ещё раз, внимательно вгляделся, и окончательно заключил. - Нет, не вижу.
- А вот я вижу. Смотрите район станций метро Новокузнецкая-Третьяковка заполнен особенно густо.
- Согласен, с Татьяной Николаевной, именно это место и мне кажется особенно плотным. – Андрей, посмотрел на Рыкова и предложил. – Всё это есть в электронном виде, и мы можем вывести на большой экран все маршруты чуть ли не по дням. Для начала предлагаю сузить время, например до трёх дней.
- А чего ж сразу так не сделал? Конечно так и надо. Зачем припёр эту карту сюда?
- Вы сказали на карту, я и сделал на карту. У меня всё готово, прямо с вашего проектора на экран сейчас и запустим. – Он, по хозяйски, взял пульт и начал превращать кабинет шефа в маленький кинозал. Вначале, откуда-то из-под потолка, вдоль одной из стен, опустился огромный экран. Следом задвинулись плотные шторы, и включились маленькие боковые светильнички. Проектор прогрелся, и на экране появилась первоначальная карта со всеми линиями.
- А сейчас выберем не неделю, а три дня.
Линий сразу поубавилось и чётче обозначились пересечения в промежутке между станциями метро Третьяковская и Новокузнецкая.
- Ну вот, более ли менее. Нам нужно прочесать этот район, и выявить все организации связанные с психологической помощью, а так же всех колдунов и экстрасенсов, и конечно что-нибудь похожее на клубы для женщин.
- Клуб для лесбиянок хотите вы сказать? – Уточнил генерал, слегка ироничным тоном, и с интересом посмотрел на Татьяну.
- Да, именно это я и хочу сказать.
- Это понятно, а почему исключаете, например йогу для женщин?
- А что и такая есть?
- Наверное, сейчас чего только нет. Если есть йога для беременных женщин, то почему бы не быть йоге для небеременных?
- А чем она отличается от йоги для мужчин?
- Я не специалист, не знаю. Просто если такая вдруг окажется в этом районе, то её тоже, нужно будет проверить.
- Если окажется – то да, нужно и её проверить. Но я, кстати, и сказала, в широком смысле - «клубы для женщин», это вы зачем-то конкретизировали.
- А Третьяковскую галерею, вы в расчёт не берёте? – вмешался в разговор Андрей.
- А к чему её отнести? К психам или экстрасенсам? На лесби-клуб она точно не похожа, это я вам, как профильный специалист, заявляю. – Татьяна посмотрела на Андрея, и подмигнула.
Тот сразу отреагировал:
- Я бы отнёс к психам, причём к буйным. Бабки смотрительницы иногда так на людей кидаются, что в пору, надевать на них смирительные рубашки.
- Так коллеги, давайте посерьёзнее. - Рыков сделал строгое лицо, но не удержался, и добавил. – Не дай бог попасть в такой музей, где бабки смотрительницы будут сидеть привязанными к стульям, или бродить по залам в смирительных рубашках.
- Ну всё, началось… Не ожидала я встретить такие фантазии в стенах ФСБ.
- Здесь и по-хлеще бывает. – Генерал остановился, как будто вспомнив что-то, хотел рассказать, да передумал. - Но, всё же к делу. Ввиду отсутствия чего-то другого, вариант прочёсывания этого участка не выглядит бестолковым, но я бы, не ограничивался только им, а проверил все подобные организации в Москве.
- Это уже в работе. Я вчера раздала задания мобильным группам, на отработку всех таких заведений. Но начнём мы с центра.
- Добро. Андрей говорил мне, что вчера вы собирались поговорить с родственниками последней девушки из списка.
- Да, я встречалась с её родителями. Но ничего полезного они мне рассказать не смогли. Их дочь давно жила отдельно от них, и общение сводилось к поздравлениям с праздниками. Единственное, что удалось узнать, это номер телефона её подруги, с которой она жила последние лет пять. Но и здесь, видно, будут проблемы, потому что на похороны, эта самая подруга, не пришла.
- Это, как раз, ни о чём не говорит. Ясно, что они расстались. И раз она не пришла на похороны, то расстались плохо. И тем не менее, что-то заметить, она всё же могла, как это было в случае с колдуньей.
- Андрей, вы меня уговариваете что ли? Я же сказала, что поговорю с ней. И, кстати с колдуньей –то, ничего полезного не получилось. Только страху нагнала на всех.
- На кого это на всех? Я не испугался.
- Потому, что Вам это ещё предстоит. Помните её слова? Вы отделаетесь лёгким испугом…
К разговору подключился Рыков, до этого молча, обдумывающий что-то.
- А вот это верно. Вам, Татьяна Николаевна, она посоветовала не оставаться одной. Это прямой намёк не игнорировать вопрос с охраной. И я с ней в этом полностью согласен, мне тоже не нравится, что вы занимаетесь расследованием в одиночку.
- Уверяю, что отнеслась к словам колдуньи серьёзно, и обдумала степень опасности. Пока она близка к нулю, и я продолжаю считать, что мне рано думать об охране. У нас и намёка нет на подозреваемого, даже близко не подступились. В том, что преступника нет среди опрошенных нами, я почти уверена.
- Вот именно ПОЧТИ. Когда будет «не почти», может оказаться уже поздно. Зачем мы спорим об этом? Чем вам помешает охранник?
- Не знаю, но я люблю работать одна. Давайте оставим этот разговор, до реальной угрозы.
- Вы упрямая.
- Нет, прагматичная. Пока я иду по следу, а не наоборот.
- Добро. Тогда по результатам вашей беседы дайте знать, как прошло. У меня, в отличии от вас, появилось предчувствие, что мы близко. И мне кажется, что преступник уже, почувствовал опасность.
- Хорошо, я позвоню, после беседы.
Танич
Выйдя от Рыкова, Татьяна отправилась искать машину, которую бросила в торопях, где-то в переулках Кузнецкого моста. Немного помучившись, нашла её, села и достала сотовый телефон. Из списка контактов нашла нужный номер и отправила вызов.
- Васильев, слушаю.
- Володя, это Танич. Я через тридцать-сорок минут буду в агентстве, а ты за это время найди фамилию участкового инспектора, чьё отделение курирует район Третьяковской-Новокузнецкой.
- Понял, сделаю.
- Еще: - из общего списка психологов, экстрасенсов-колдунов и лесби-клубов Москвы, попроси составить отдельный список тех из них, что находятся в районе этих двух станций метро Новокузнецкая и Третьяковская. И добавьте к ним все остальные организации, которые хоть как-то позиционируют себя в работе с женщинами.
- Например?
- Например, йога для женщин, или курсы кройки и шитья, или женский вокал, или курсы самообороны для женщин – понятно?
- Да.
- Действуй.
Она нажала отбой, но телефон не убрала, а нашла ещё один номер и вызвала его.
- Елена Сергеевна? Здравствуйте, это следователь Танич. Я была у вас вчера. Да. Я забыла спросить о телефоне. Телефон вашей дочери находится у вас? Отлично. Мне нужно забрать его. Нет, ничего не прояснилось, для этого и беру, чтобы поговорить со всеми с кем она общалась в последние дни. Сейчас могу заехать? Отлично.
Через час в агентстве. Танич
Татьяна, стремительно прошла сквозь охрану на входе, лишь кивнув в качестве приветствия, а вот охранники вскочили, и отдали честь новому начальству.
- Машков Игорь у себя? – спросила она уже почти от лифтов.
- Да, в офисе.
- Позвоните ему, скажите, чтобы проветрил комнату, пока я поднимаюсь.
- Есть.
Через три минуты она уже входила в дверь комнаты компьютерщиков. Там она застала лёгкий переполох: часть людей убирала со столов какие-то обёртки и грязные чашки, часть размахивала руками, помогая проветриванию, а сам Игорь стоял возле открытого настежь окна и подгонял подчинённых.
- Вольно-вольно. – С порога поздоровалась Татьяна. – Опять криминалисты приходили?
- Да сладу никакого нет, с ними. – Осторожно подыграл Игорь.
Татьяна вытащила из кармана телефон, и протянула ему. – Мне нужно знать всё о людях кому делались звонки с этого телефона.
- Он рабочий?
- В смысле?
- Не утопленник …
- А поняла. Нет, не утопленник. Разряжен в ноль и всё.
- Тогда всё сильно проще. – Игорь взял телефон в руки, и посмотрел разъём. – Всё понятно, сделаем. Сколько на это времени? Как всегда вчера?
Татьяна посмотрела на часы.
- Понял-понял, если он сейчас оживёт, то через час всё будет.
- Хорошо. Я буду ещё в офисе. – Татьяна развернулась, и пошла на выход. По пути к лифту, достала свой сотовый и набрала Васильева. – Я в офисе. Что у тебя? Узнал участкового? Отлично. А список с адресами? Тоже готов. Отлично, я поднимаюсь к вам.
Через несколько минут в комнате оперов.
- Недалеко от станций Третьяковка и Новокузнецкая располагаются восемь психологов, а если захватить район Полянки, то добавится ещё шесть, и всего в таком случае, получается, аж четырнадцать практикующих специалистов по психам.
- Надо же… Где они столько психов-то берут?
- Да ладно, уж чего-чего, а этого добра завались. Нам самим здесь, в пору, такой кабинет открывать. Каждый второй посетитель с сильными заскоками, а каждый третий почти буйный. Вон вчера к нам зашла, с виду приличная пара…
- Не отвлекайся, продолжай.
- Есть продолжать. В шаговой доступности от этих станций метро четыре заведения эзотерической направленности, и ещё шесть относительно рядом. Так что мест, в которых обитают колдуны и экстрасенсы в общей сложности десять.
- Вместе с психами уже двадцать четыре точки. Дальше.
- Дальше места поспокойнее. Неожиданно немного заведений «только для женщин», всего два: студия танца для девушек Girl Dance, и Клуб ICON
- ICON знаю, но он ближе к Полянке, от Третьяковки или Новокузнецкой до него идти дальше.
- Совершенно верно, но всё-таки недалеко и от них. Вы бывали в этом клубе? – Владимир спросил нарочито небрежно, как бы вскользь.
Татьяна услышала перемену тона и отреагировала. – Коллега, Вас интересует моя половая жизнь?
Васильев, тоже услышал перемену тона, понял, что заступил черту, и тут же дал отступного. – Никак нет, товарищ майор. Разрешите продолжать?
Татьяна выдержала паузу перед ответом, внимательно и серьёзно рассматривая молодого человека. – Я бывала в этом клубе. Он из очень приличных. Есть ещё вопросы на эту тему?
Владимир покраснел, но ответил твёрдым тоном:
- Я всё понял, товарищ майор - вопросов нет.
- Хорошо, продолжайте. Вместе с психами и колдунами уже двадцать шесть точек.
- Там же находится шесть студий йоги, и в двух из них, действительно есть специальные занятия, предназначенные только для женщин.
- Двадцать восемь.
- И последнее, в этом районе место - фитнес центр «Стиль и сила», в котором существует курс самообороны для женщин.
- Двадцать девять.
Татьяна опять достала сотовый.
- Дай мне фамилию участкового и номер отделения.
Васильев протянул ей клочок бумаги. Она взяла, покрутила и так и эдак, потом посмотрела на парня:
- Ну и подчерк… Ты бы лучше подчерк тренировал, а не моей личной жизнью интересовался.
- Есть тренировать подчерк.
Таничь набрала номер, и когда на том конце ответили, подняла указательный палец, показывая подчинённому, что нужно молчать.
- Здравствуй Пал Сергееч, это Та…, а узнали, спасибо. Да, всё в порядке. Нет не в конторе, в детективном агентстве сейчас работаю, у Рудкова. К Вам? Нет, не думала. Хорошо, хорошо, обязательно подумаю. Ого, всего отдела? Так сразу? Я подумаю. Звоню по делу конечно. Мы работаем в районе Третьяковки и мне нужна помощь местного участкового. Номер пункта? – Татьяна посмотрела на Васильева, но тот пожал плечами, показывая, что не знает. – Не знаю номер, но знаю адрес. – Продолжила Татьяна сама. - Климентовский переулок шесть, участковый майор Богопалов. Спасибо. Подумаю-подумаю. Нет, серьёзно. Хорошо.
Она нажала отбой, и снова посмотрела на Васильева, но не сказала ни слова.
- Когда можно будет звонить участковому? – Не удержался тот.
- Не нужно, он сам позвонит.
- Здорово. И как быстро интересно?
В руках Татьяны ожил телефон.
-Слушаю Танич. Кто? Отлично. - Она показала жестом, что это он и есть.
Васильев присвистнул, и посмотрел на часы. – Одна минута. – Татьяна отмахнулась, чтобы не мешал, а сама включилась в разговор с участковым.
- Да, я веду расследование убийства, и мне нужно проверить несколько организаций на вашей территории. Я передам трубочку помощнику, и он озвучит список. Если мы что-то упустили, вы его поправьте, пожалуйста. Не узнала? Кого? Саша? Сашка-лапа, ты что ли? А я дурёха, ходы выходы ищу, генералов подключаю. Давно ты в ЦАО? Оу, прилично. Тогда точно всё знаешь. Мне от тебя нужны все точки с проститутками, в которых есть услуги для лесбиянок. Да, серийный. Давай при встрече, заодно машиной похвастаешься. Ой-ой, когда это ты скромным успел стать? Всё договорились, я позвоню перед выездом.
Она нажала отбой, и снова посмотрела на Володю.
- Повезло, мы работали с ним лет семь назад, по Бутовскому насильнику. Ушлый парень, вместе к нему поедем, иначе толку не будет. Сейчас проверю, что там у Машкова… - Не успела она договорить, как у неё в руках опять ожил телефон.
- Слушаю, Танич. Уже? И адрес узнал? Отлично, иду к вам, а ты пока форточку открой. – Она повернулась к Васильеву. – Машков справился с телефоном, и уже определил контактёров последней жертвы из списка. Говорит, что-то интересное нарыл. Я к нему, а ты распредели по группам адреса, и пусть начинают.
Через три минуты у компьютерщиков.
- Игорь, я тебя взгрею в следующий раз, если опять надымите здесь. Когда успели только? И почему не срабатывает пожарная сигнализация?
- Да это из открытого окна натянуло. Не надо было форточку открывать.
- Я предупредила. – Серьёзно произнесла Татьяна.
- Вы со мной не справитесь. – Не очень смело парировал Игорь, и на всякий случай, отступил на полшага от начальницы. - Я знаете, какой сильный? Вчера пристали на остановке четверо, закурить попросили…
- Хватит, давай по делу.
- Есть по делу. Вот список её регулярных разговоров. – Он протянул Татьяне листочек с именами и адресами. – А вот эта дама, Серафимова Евгения Викторовна, та, с кем она общалась практически единолично до самой сме.. хм, своей гибели.
- И что, тут такого?
- А то. Она директор сети салонов красоты «Фэнтэзи», а центральный её салон находится по адресу: Пятницкая 19.
- Чтооо? Пятницкая? – Она быстро посмотрела на часы. – Три часа дня. Она там сейчас?
- Да там, я проверил только что.
- Как?
- Позвонил, сказал что хочу именно к ней попасть сегодня. Мне сказали, что на сегодня, как и на неделю вперёд, всё занято.
- Что значит попасть к ней?
- Ну, она стилист. Чемпион там чего-то, по макияжу и причёскам…
- Ты к ней на макияж или причёску хотел попасть? – Татьяна демонстративно скептически осмотрела рыхлую, неряшливую фигуру специалиста.
- Зачем я? Я сказал, что жену хочу записать…
- Ого, ты женился?
- Что я дурной совсем?
- А кого же хотел записать тогда?
- Татяна Николаевна, хватит издеваться…
- Ладно продолжай.
- Короче, раз у неё сегодня всё занято, значит она…
- Там. – Закончила за него Татьяна. - Молодец. – Она взяла протянутый адрес и снова достала сотовый. – Володя, организуй группу захвата. Машков выудил из телефона интересный адрес: Студия красоты на Пятницкой 19-ть. Там нам нужна хозяйка Серафимова Евгения Викторовна. Да, она там сейчас. Выезжаем немедленно, я уже иду в гараж.
Снова повернулась к Игорю. – Мне нужна вся информация о ней: семейное положение, ориентация, увлечения. Всё. Понял? Мы к ней, а ты шли мне на СМС, что будешь узнавать.
- Есть. – И неожиданно четко, для своего внешнего вида, принялся отдавать распоряжения сотрудникам. - Вы двое проверить все базы собственности, движимого и недвижимого имущества. Серёжа, ты пробей паспортный контроль, все её поездки. Ты. – Указал он на ещё одного парня. – Выясни в каких отношениях она с законом: приводы, происшествия, судимости. Короче, понял, всё вокруг этого. Я займусь медициной и общественной жизнью. Всем всё понятно? – Увидев ответные энергичные кивки, неожиданно напористо продолжил: - А чего сидим? Поехали-поехали, работаем.
Оперативная машина через пять минут.
Татьяна сидела на пассажирском сидении возле водителя, и вполоборота отдавала распоряжения Володе и руководителю группы захвата, которые разместились на заднем сидении с огромной схемой в руках.
- Ну что там? Есть ещё ходы выходы?
- Нет вроде.
- А чердаки крыши? Там нет проходов?
- С чердаками сложнее, на схеме только внутренние помещения.
- Окна? Эта студия красоты, сколько этажей занимает?
- Ну, кто знает? Здание сложное, двухэтажное, с какой-то пристройкой третьего этажа посередине, да плюс внутренний двор.
- Значит нужно: Первое - перекрыть вход, второе – обеспечить контроль окон, третье – проверить внутренние помещения на предмет выходов на чердак и смежные помещения. Понятно? Я зайду со своим удостоверением, а вы. – Она посмотрела на руководителя группы захвата. – За мной, и обеспечите контроль всего офиса. – Мужчина кивнул, показывая, что задача ему понятна. – И чтобы мышь не проскочила.
- Татьяна Николаевна, всё будет хоккей, не переживайте. Первый раз что ли?
Они подъехали к дому девятнадцать, и двумя машинами въехали, через узкую арку во внутренний дворик, остановив третью на Пятницкой, так чтобы она заблокировала выезд из арки. Захлопали двери, и из машин выскочили крепкие мужчины в серых костюмах. Кто-то из них расположился во дворе, кто-то снаружи на Пятницкой, а основная группа вошла в дверь офиса с табличкой «Фэнтэзи». Первые двое тут же положили на пол вахтёра, который даже и не подумал сопротивляться. Остальные, не обращая никакого внимания на испуг сотрудников и немногочисленных посетителей салона, немедленно распределились по офису для проверки возможных путей побега и контроля помещения. Татьяна с раскрытым удостоверением МВД вышла в центр приёмной и спокойным голосом объявила присутствующим:
- Спокойно полиция, всем оставаться на своих местах. – И, пройдя чуть дальше по широкому коридору, остановилась возле столика секретарши. – Серафимова у себя?
- Да. А в чём дело? У неё сейчас посети…
Татьяна, не слушая, открыла дверь кабинета и вошла в него. Картинка, открывшаяся ей и её спутникам, была шокирующее неприличной. В кресле странного вида, сидела женщина с широко разведёнными ногами, полностью обнажённая снизу до пояса. Между ног у неё находилась другая женщина в белом медицинском костюме, с жужжащим предметом в одной руке и расческой в другой. Она недовольно обернулась на звук открывающейся двери.
- В чём дела Маша? – Но увидев посторонних людей, вскочила, и грозно продолжила. – Я занята, выйдите отсюда.
- Я следователь Танич. – Татьяна твёрдым шагом подошла к Серафимовой и ткнула раскрытым удостоверением ей в лицо. Секунду подержала перед носом, и профессиональным жестом убрала во внутренний карман расстёгнутого пиджака. – И у меня к вам несколько вопросов. Так что приём закончен. – Она с интересом посмотрела между разведённых ног женщины, где из кротко постриженных волос была выстрижена голова кошки, с торчащими ушками. – Красивая киска. – Та с испугом сдвинула ножки. - Одевайтесь, продолжите в другой раз, нам нужно поговорить с Евгенией Викторовной.
Посетительница стала торопливо натягивать трусики и джинсы, стараясь стоять боком к мужчинам за спиной Танич.
- Вы бы не таращились так, пока женщина одевается. – Грубо одёрнула двух мужчин, вошедших с Танич Серафимова. Те смутились, и демонстративно повернули головы в разные стороны. – А ты кто такая, чёрт побери, распоряжаться здесь? – Так же грубо обратилась она к Танич. – Знаешь, что сейчас будет? – Она достала телефон и отправила кому-то вызов. Когда там ответили, напористо продолжила. – Серёжа, ко мне в студию вломились какие-то менты. Пугают посетителей. Не знаю, что хотят.
Она победно посмотрела на Танич, и протянула ей трубку.
- Это полковник МВД Жуков.
Татьяна кривовато хмыкнула – И что?
- Послушай, что он тебе скажет.
- Что он может мне сказать? – Глаза Татьяны сузились, а выражение лица стало очень неприятным. Стилист почувствовала, какой внутренней силой обладает женщина, стоящая перед ней, и испугалась. Её вытянутая рука с телефоном непроизвольно задрожала, и она уже хотела убрать её, понимая, что полковник Жуков, со всей своей нахрапистостью, будет слабоват против неё. - Ну, давай уже сюда свою трубку. – Танич грубовато взяла телефон из руки Серафимовой и, не собираясь вступать ни в какие разговоры, твёрдо произнесла в динамик. – Серёжа? Пошёл на *** Серёжа. Понял? Будешь мне мешать, получишь ****юлей и останешься без погон.
После чего посмотрела на высветившийся номер, нажала отбой, и положила телефон в свой боковой карман. Серафимова с нарастающим испугом наблюдала за ней, открыв рот от удивления. А Татьяна уже со своего сотового, тоже куда-то позвонила.
- Андрей? Это Танич. Я задержала подозреваемую. Да, срочно нужно было действовать. Сейчас звонил какой-то полковник МВД - Серёжа Жуков, крыша наверное, местная. Запиши его телефон, и тут же по памяти продиктовала номер. Скажите ему, чтобы не рыпался, ты ж знаешь, рука у меня бывает тяжёлая на таких болванов, если вдруг заявится сюда, и начнёт мешать мне. Хорошо. Пятницкая 19-ть. Да, хорошо, подожду вас здесь. Увидите, во дворе полно наших людей подскажут.
И нажала отбой. И тяжело посмотрела на Серафимову, до которой уже начало доходить, что происходит что-то очень серьёзное.
- Кто здесь подозреваемая? Я? В чём? У меня всё законно, всё по чекам. – Серафимова окончательно испугалась, и находилась уже на грани истерики.
Татьяна огляделась, увидела сбоку письменный стол и два стула, и указала на них женщине.
- Это хорошо, что всё законно, присядем. Я буду задавать вопросы, а вы будете отвечать.
Серафимова совсем сломалась и в ужасе плюхнулась на стул, не отрывая глаз от своей мучительницы. Татьяна наоборот, спокойно и уверенно поставила стул напротив неё, но прежде чем сесть оглянулась на спутников.
- Принесите водички. – Рядом с мужчинами увидела, ещё одну испуганную девушку, про которую совсем забыла. – А, киска. Вы уже оделись? – Та покраснела, и усиленно закивала. – Извините нас за прерванный сеанс, но дело срочное, так что стрижку придётся закончить попозже. – Затем перевела взгляд на оставшегося спутника. – Проводите её до выхода, пожалуйста.
Они вышли, но дверь не закрылась, это вернулся второй помощник с бутылочкой воды в руках. Татьяна взяла её и протянула Серафимовой. Та, автоматически взяла воду, но пить не стала, а продолжала со страхом смотреть на Танич.
Не похожа она на сильного противника. – Размышляла Татьяна, глядя на женщину. - Нормальная реакция на то, что происходит - испуг, почти истерика. В глазах нет, ни оценки происходящего, ни попытки понять с какой целью мы пришли. И нет главного, неприятного внутреннего холодка во взгляде, свойственного настоящим маньякам. Его трудно заметить, и если ни разу с этим не сталкивался, то и не поймёшь, что это. А я сталкивалась и не один раз, и у всех он был. А у неё нет - обычная женщина. Холёная, стильная, красивая, хорошая самочка, для успешного бизнесмена, но и только. Или она великолепная актриса и так хорошо притворяется испуганной? Нет не похоже.
- Вы знали Галину Рубцову?
- К-к-кого?
- Рубцову Галину Владимировну.
- Ганечку? Конечно, знала. Вы из-за неё сюда пришли? Я не понимаю, она же умерла полгода назад…
- Её убили.
- Убили? Как убили? Кто?
- Вот это, мы и пытаемся выяснить.
- А я здесь причём?
- Расскажите, как вы познакомились.
- Как мы познакомились? Что значит, как познакомились? В школе ещё, не помню как. Мы учились вместе.
- Вы знакомы со школы?
- Да с первого класса.
Чёрт, это не похоже на новое знакомство за месяц до убийства, совсем не похоже.
- В каких отношениях, вы с ней были?
- Дружили, особенно в школе. Вы на меня что ли думаете? Что это я её убила? Да вы с ума сошли. Это скорее её бывшая жёнушка её грохнула. Вот кто настоящая стерва. А мне-то зачем?
У Танич опять зазвонил телефон. Она поморщилась. – «Надо было его выключить». - Посмотрела кто это, и ответила.
- Да Игорь.
- Татьяна Николаевна, боюсь ложная тревога. У Серафимовой есть алиби на три убийства из пяти. Она точно была за границей в это время. Два раза на конкурсах, а третий тур-поездка.
- Понятно, спасибо. Вовремя, молодец. - И нажала отбой. Только хотела продолжить, как за дверью послышалось какое-то движение, и она открылась. В кабинет вошли Рыков и Андрей за ним. Генерал быстро осмотрелся, оценил ситуацию, понял, что Татьяна ведёт допрос. И направился было к ней, но ему преградил дорогу один из сотрудников агентства, что продолжал находиться в комнате у двери. Учитывая его габариты, генералу пришлось остановиться, и спросить оттуда.
- Татьяна Николаевна, что тут у вас?
Она поднялась, и скомандовала помощнику.
- Миша, пропусти это свои. – Шкафообразный Миша отступил в сторону.
- Давайте лучше выйдем. – И повернувшись к Серафимовой, добавила. – Извините нас Евгения Викторовна, очевидно, произошла ошибка. Сейчас мы во всём разберёмся, и вы спокойно продолжите свою работу.
Они вышли из кабинета, и Татьяна доложила ситуацию.
- В результате анализа звонков последней жертвы из списка, мы выяснили, что последние дни перед смертью она звонила только этой Серафимовой. У которой, как видите, салон красоты находится прямо в зоне наших поисков. Вот я и решила, что это она. – Она пожала плечами. - Но, скорее всего, нет. Опять пустышка. Во-первых, у неё есть алиби. Во время трёх убийств из пяти, она была за границей. А во-вторых, поведение у неё типично бытовое, нормальное для нормального человека. Это не она.
- Понятно, тогда не будем вам мешать – работайте.
И развернувшись, пошли по своим государственным делам, обсуждая что-то на ходу, между собой. Татьяна посмотрела им в след, потом скомандовала своим людям отбой, и вернулась в кабинет Серафимовой. Молча села напротив неё, и ещё раз внимательно всмотрелась в глаза, подозреваемой. Окончательно убедившись, что не ошибается в своих выводах, продолжила, уже совсем другим тоном.
- Мы приняли вас за убийцу, поэтому такой шумный визит. Ещё раз приношу извинения за столь бесцеремонное вторжение. – Она сделала паузу, убеждаясь, что женщина поняла, что она говорит. Затем продолжила. - Но помочь нам в расследовании вы, всё же можете. Расскажите мне, зачем вам столько раз звонила Рубцова?
Перемена тона, и извинения, возымели своё действие. Серафимова, наконец поняла, что гроза миновала, и ей уже ничего не угрожает. Взяла бутылочку воды со стола, отвинтила крышечку и жадно выпила, прямо из горлышка, чуть не половину. Опустила бутылку, шумно выдохнула, и посмотрела на следователя.
- Ну, вы и напугали меня, ужас. Прямо во всём готова была признаться, только никак не могла сообразить в чём. Уфф.
Татьяна выдержала маленькую паузу, давая прийти в себя женщине, и повторила вопрос:
- Так зачем вам звонила Рубцова?
- Тома застукала свою жену, хм… подругу. - Евгения посмотрела на Танич, оценивая её реакцию, на информацию о таких отношениях. Та спокойно подтолкнула.
- Я знаю, что она была лесбиянкой, и долгое время жила полноценной семейной парой со своей возлюбленной.
- Да уж парой. Эта её возлюбленная, женщиной могла называться с большим натягом - мужиковатая, хамка. Полная противоположность Томы. Тома была нежная, тонкая, очень мягкая, по-настоящему интеллигентная. Мне их связь была непонятна с самого начала, и я всегда говорила, что всё это плохо кончится. Как в воду глядела.
- А что случилось?
- Да она застукала их в кровати. В их собственной кровати, в их собственной квартире. Заехала в обед домой за какими-то эскизами, а там немецкое порно во всей красе.
- Она застала свою подругу занимающуюся сексом?
- Да с какой-то малолеткой. Пока Тома пахала на работе, а она действительно много работала, и именно она зарабатывала деньги в их семье, эта сука трахалась со всеми под…
- И что она сделала?
- Что она могла сделать? Не знаю что сделала. Ничего… Где-то бродила всю ночь, а под утро заявилась ко мне. Как пришла-то непонятно, я вначале подумала, что она пьяная. Запихнула в ванную, согрела, напоила чаем и уложила спать. Несколько дней она жила у меня. Я боялась, что что-нибудь сделает с собой, даже боялась одну оставлять. А потом вдруг, резкая перемена, как проснулась. Аппетит появился, причёску сменила. Пошла опять на работу и сняла квартиру. Я думаю, она встретила кого-то, но ничего мне не рассказывала. Правда, я и не выспрашивала. Чего лезть? Слава богу, что отцепилась от этой жёнушки своей.
- А почему вы сказали, что, скорее всего, это она могла убить её?
- Ну, кто ещё? Деньги кончились вот она и сделала что-то гадкое. Уж что-что, а гадости она делать умела. Они ведь часто ссорились.
Татьяна слушала в пол-уха, понимая, что это не приведёт её к цели. Очередная бытовая драма. Убийца не она, а та новая знакомая, из-за которой переменилась Рубцова.
- Где она сняла квартиру?
- Не знаю, звонила она мне часто тогда, но ни слова, о себе. Больше о работе, что получила новый большой заказ.
- А кем она работала?
- Архитектор-дизайнер, сотрудничала с несколькими архитектурными бюро и строительными фирмами. Но последнее время, заказы чаще стали появляться от наработанной клиентской базы, и уже она советовала строителей людям, а не наоборот.
- Подумайте, что ещё она говорила о своих делах? Может быть упоминала, какие-то места, где бывала? Фильмы, театры?
- Нет, ничего такого не помню.
- А к вам сюда часто приходила?
- Совсем не приходила. Чего сюда приходить? У меня день расписан по минутам, иногда чай некогда попить.
- Надо же. Хорошо идут дела? Так-то посмотришь вокруг одни салоны красоты и стоматологии. Ну, стоматологии понятно, зубов у людей много. А вот такое количество салонов красоты, мне всё время, удивительно видеть.
- Да, конкуренция большая, это совсем непростой бизнес.
- Но раз у вас полная запись, то всё в порядке?
- В этой точке, да. Удачное место. А вот несколько студий в спальных районах, пока в минусе, и уже думаю, не пора ли закрывать их там.
- И дорого у вас?
Серафимова внимательно посмотрела на Танич, как будто что-то прикидывая:
- Для вас всё будет бесплатно, а если избавите меня от Жукова, то готова делиться прибылью. Предлагаю 10%.
Татьяна ещё раз внимательно посмотрела на собеседницу.
- Чего это вдруг? Так сильно достал?
- Да, достал. И мне понравилось, как вы его отшили. Представляю его рожу в этот момент. И судя по тому, что его здесь нет, и он даже не звонит - ваши связи посильнее его.
- А он какой процент берёт? Пятьдесят?
- Если бы. Он берёт фиксированную сумму, да ещё и повышает периодически. Это тяжело и неправильно, потому что есть сезонность, есть вложения в развитие. А ему пофиг, хуже бандитов. Плати и всё.
- И ещё секс?
- Да, и ещё секс.
Татьяна осмотрелась в раздумьях. – «Хороший качественный интерьер, новое оборудование, значит, дела идут неплохо. Может и правда согласится? Какая-никакая прибавка к зарплате. Работы при этом много не добавиться». – Она пробежалась глазами по фигуре стилиста. Та поймала этот взгляд, и тут же добавила:
- И секс.
- Что?
- Десять процентов и секс.
- Вы мне работу предлагаете, или хотите соблазнить?
- Я хочу вас уговорить, принять предложение.
- Сексом? Почему вы решили, что мне это интересно?
- То, каким взглядом вы смотрели на стрижку моей посетительницы, говорит о том, что некоторый голод по этой части вы испытываете.
- О как. Я вас недооценила? Мне казалось, что вы полностью деморализованы, а вы, оказывается, вполне контролировали ситуацию. Может быть, мы поспешили снять с вас подозрение?
Серафимова не ожидала такого поворота разговора и растерялась, не зная чего ждать дальше.
- Не пугайтесь, это я так набиваю цену. – Стилист выдохнула второй раз и снова потянулась за водой. – Секс не нужен, несмотря на некоторый голод с моей стороны по этой части.
- Жаль. Я очень податливая и тактильная, так что разочарованы вы бы не были.
- Я подумаю, но просто десять процентов меня не устроят. Я готова думать о двадцати процентах и вхождение в состав соучредителей. При условии, что вы прибыльная компания и на вас не висят какие-нибудь безумные долги или обязательства.
- Я согласна. Завтра же пришлю вам экономику за прошлый год и половину этого, а также план развития на ближайшие два-три года. Хочу добавить в услуги - индийский масляный и традиционный тайский массажи. Причём выписать для этого настоящих индийских и тайских специалистов…
- А кто ещё кроме вас владелец компании?
- Никто, я единоличный владелец.
- И вы готовы поделиться с первым встречным вашими доходами?
- Но это же не просто так. Для начала вы должны решить вопрос с Жуковым, а это уже экономический выигрыш.
- С Жуковым вопрос решается одним телефонным звонком, и я могу сделать это прямо сейчас в качестве компенсации за моральный ущерб, причинённый нашим вторжением. Хотите?
- Хочу.
- Хорошо. – Татьяна достала из кармана сотовый, своей потенциальной компаньонки, и послала вызов полковнику. Тот отозвался немедленно. Татьяна включила громкую связь, и из телефона сразу послышалось:
- Я не могу Женечка, делаю всё что могу, но пока …
- Хватит врать, делает он. – Грубо оборвала его лепет, Танич. – Отделался уже.
- Кто это?
- Не важно, звонок получил от ФСБ ?
- Да получил, и всё понял, я всё по…
- Нет не всё, слушай внимательно: Больше к салонам Серафимовой, ты не имеешь никакого отношения. Понял?
- Э-э
- Чтобы духу твоего здесь не было. Я вхожу в состав учредителей и за безопасность, здесь теперь буду отвечать я. Всё понятно? Отвечай коротко - да или нет.
- Да.
Татьяна удовлетворённо кивнула, нажала отбой, и посмотрела на стилиста.
- Всё? В расчете?
- Да, конечно да. Заходите так хоть каждый день. Дайте мне вашу визитку, пожалуйста, чтобы я смогла завтра прислать Вам всю необходимую информацию.
Татьяна достала визитку и отдала её собеседнице. Та взяла, прочитала, и с удивлением посмотрела на Татьяну.
- Здесь написано, что вы частный детектив.
- Да, правильно написано. Так и есть.
- А удостоверение, которое вы показывали мне. Что в нём?
- Что я майор юстиции, сотрудник следственного комитета.
- А вам так можно?
- Нам так нельзя. – Татьяна спокойно смотрела на Серафимову. - Это что-то меняет в вашем предложении?
- Нет, ничего не меняет, всё в силе.
- Хорошо, тогда мне пора. Если, что-то вспомните о Рубцовой, позвоните, пожалуйста. Помочь может любая мелочь.
- Любая? Например, она говорила, что снова стала рисовать, и даже обещала показать рисунки. Это важно?
- Да, конечно. И показала?
- Что показала?
- Рисунки.
- Нет, не успела.
- А говорила хоть, что рисует?
Серафимова задумалась, вспоминая.
- Нет, не помню. Извините.
- А она хорошо рисовала?
- Да, хорошо. Особенно портреты, быстро чётко, в несколько линий схватывала что-то очень важное из характера. И это не было ни карикатурой, ни шаржем в арбатском стиле.
- Хорошо, если что-то вспомните ещё, даже мелочь, которая вам покажется ерундой, обязательно позвоните.
- Позвоню-позвоню, и надеюсь, мы с вами не прощаемся. Завтра я пришлю всю бухгалтерию, и буду ждать вашего положительного решения.
- Вы оптимист.
- О да.
Позже в агентстве.
- Сейчас 19-15. Когда будут доклады по прочёсыванию точек вокруг Третьяковки-Новокузнецкой?
- Завтра утром.
- Почему не сегодня? – Татьяна недовольно посмотрела на Васильева.
- Не нужно на меня так смотреть. Люди только приступили. Во сколько вы их отпустили от Салона?
- Да, там рядом всё, делОв-то на полчаса.
- Нет, не на полчаса. Добраться до руководства, опросить людей, кого-то не окажется на месте… Ну, что я оправдываюсь, сами всё прекрасно знаете.
- Ладно, но утром чтобы к одиннадцати ноль-ноль первые доклады уже были, а к вечеру нужно с этим закончить.
- Зачем ставить какие-то сроки? Задача найти или отчитаться?
- И найти и отчитаться. Думаешь у нас с тобой, времени много?
- Ну а куда спешить-то?
- Володя, ты серьёзно? Маньяк на свободе. Понимаешь? Что он сейчас делает по твоему, отдыхает? Нет, Володя, он не отдыхает, а занимается новой жертвой. И цена вопроса – ещё одна жизнь. Молодая жизнь к тому же. Не понятно?
- Понятно-понятно. Я накручу всем хвост, и к утру будут первые отчёты.
- Хорошо. С программой, где на карту наложены маршруты передвижения жертв, мне куда можно пойти? К нашим хакерам?
- Да, куда же ещё. Можно на ваш компьютер установить. Попросить системщика, чтобы помог вам? Только сейчас уже поздно, боюсь, его рабочий день закончился.
- Тогда, пойду к Машкову.
Через три минуты она входила в комнату компьютерщиков и в первую минуту даже зажмурилась от сияющей чистоты и порядка.
- Я ошиблась комнатой? – Втянула носом воздух. – Надо же, дезодорант. Мальчики, вы сменили ориентацию?
- Типун вам на язык. Что опять не так? - Из-за стойки с техникой вышел человек в белом халате.
- Ёб твою мать, Игорь… - Татьяна в изумлении уставилась на фигуру в белом. – Ты стал врачом?
Она перестала щуриться, приложила руку, как будто была на ярком солнце, козырьком ко лбу и осмотрела остальных сотрудников. Все как на подбор были в белых халатах, а кое-кто даже прилично пострижен и побрит.
- Это хирургическое отделение?
- Нам, что накурить опять что ли? Что за ирония в голосе?
- А, так это вы, всё-таки курили?
- Татьяна Николаевна, если вы пришли по делу…
- Да, я пришла по делу, но забыла по какому. – Она ещё раз осмотрела комнату. - Но мне нравится, то, что я вижу. А вспомнила. – Она достала дискету и протянула её Игорю. – Здесь программа с картой, на которую наложены маршруты передвижения, выстроенные по билингу телефонов. Можешь её запустить?
- Разберёмся как-нибудь. – Он взял дискету и провёл Татьяну к своему рабочему месту. Подкатил свободное кресло, рядом к своему, и они сели перед большим монитором.
Игорь пошевелил, мышкой, для того чтобы компьютер проснулся, экран ожил, и на нём открылись порнографические фотографии.
- Ничего себе заставочка у тебя. – Ахнула Татьяна.
- Это не заставка, а сайты с проститутками.
- Опа, а ты говорил, что женился недавно?
- Нет, я такого не говорил, и это не то что Вы подумали, а работа.
- Работа? Шастать по сайтам с проститутками?
- Да, представьте себе. Это ваш Васильев, поручил мне найти все интим салоны вокруг Третьяковской-Новокузнецкой.
- И что нашёл?
- Да, всего один.
- Не густо.
- В этом месте да, мало. Вот если бы мы взяли район Маяковской…
- А ты уже всю Москву что ли проверил?
- Всю не всю, но просмотрел много.
- И что, есть интересные?
- Да, есть, по крайней мере, на сайтах все девушки чудо как хороши. Вам про что рассказать?
- Есть те, что специализируются на лесби теме?
- Нет, таких специализированных не нашёл. Но это не так устроено. В каждом таком салоне представлены девушки с перечнем оказываемых ими услуг, и почти у всех, лесби секс входит в список допустимого. Вот например, как раз салон на Третьяковской. Видите фотки девушек, с их физическими параметрами и возрастом? Тыкаем вот, например в эту. И открывается ассортимент того, что она предлагает: Секс классический, Секс лесбийский, Секс анальный, Ролевые игры, Услуги семейной паре, Игрушки, Эскорт, Минет глубокий, Минет без резинки, Куннилингус, Массаж Классический, Массаж Эротический, Массаж Расслабляющий, Золот. дождь выдача, Страпон, Легкая доминация, Стриптиз не профи, Лесби-шоу легкое, Минет в презервативе.
- Понятно. Хорошее тебе задание дал Васильев. А сам-то чего ж?
- У него и спросите. Ну что запускаю вашу программу, или ещё на девушек посмотрим?
- Запускай программу.
Игорь повозился с настройками, во вновь открывшемся окне, что-то кликнул мышкой, и на экране появилась карта с разноцветными линиями.
- Каждая линия, это передвижение одного человека. Найди, какая линия к кому относится.
Игорь покликал мышкой и нашёл меню программки.
- Вот.
Татьяна ткнула пальцем в фамилию Рубцова.
- Красная линия. Понятно. – Игорь кликнул в фамилию. Там возникло ещё подменю с цифрами.
- Я поняла, это даты. Можно выбрать её перемещения по датам. Давай за неделю до даты смерти, вот этот диапазон.
Игорь кликнул мышкой, и на мониторе появилась карта с одной красной линией на ней.
- Мы ищем место, где она снимала квартиру, и значит приходила ночевать.
- Тогда нам нужно найти, где у них тут время. – Мужчина, сосредоточено просматривал настройки. – Вроде нашёл. – Щёлкнул мышкой и снова развернул карту. – Вот этот место, где она, а точнее её телефон находился в эту ночь. А ну-ка мы, вот что сделаем.
На экране появилось несколько окон с картами и красными линиями на них.
- Понятно, Татьяна Николаевна? Это я вывел три ночи, и во всех трёх, точка нахождения телефона с 24-х до 10-ти утра, одна. Смотрим ближе… Вот этот дом на проспекте мира, который нам нужен. Точнее не куда.
- Отлично. – Татьяна вытащила сотовый и вызвала Васильева. – Володя, мы с Машковым, похоже, нашли дом, в котором Рубцова снимала квартиру, записывай адрес. – Она продиктовала название улицы и дом. - Отправь туда людей с утра, пусть правдами и неправдами, опросят всех, кто там живёт, но квартиру нужно найти. Сегодня Серафимова сказала мне, что Рубцова много рисовала перед гибелью, а рисовать она умела, и рисовала, между прочим, портреты. Вот бы нам найти их.
Она, кивнула, на то, что ей ответил Васильев, нажала отбой, и перед тем как набрать следующий номер в тысячный раз проверила СМС от Артёмовой – пусто.
«Ну что тебе нужно ещё, а? Отзовись, отзовись, пожалуйста. Неужели так сильно обиделась? Ну, подсматривали за тобой, ну и что?»
- Что, ну и что?
Татьяна вздрогнула, и посмотрела на Игоря в белом халате, как на приведение.
- Что?
- Вы сказали: – «Ну и что».
- В слух?
Игорь внимательно, словно врач, посмотрел на начальницу, и поставил диагноз. – Вам нужно отдохнуть, Татьяна Николаевна. Это я вам как трудоголик со стажем, говорю.
Татьяна закрыла глаза, и с неудовольствием представила себя одну, в пустой кровати. – Да, надо. – Посмотрела на часы. – Ого, действительно поздно. - И серьёзно спросила у Игоря. – Как ты думаешь, генералы ФСБ уже спят в это время?
- Ужас какой, понятия не имею, но предполагаю, что как раз наоборот, именно сейчас они и выходят, обделывать свои тёмные делишки.
- Ты прав. Тогда сделаем-ка звоночек одному из них.
Она нашла в списке телефон Рыкова и нажала кнопку вызов. Генерал отозвался после второго звонка.
- Рыков, слушаю.
- Это Танич, добрый вечер. Не поздно я?
- Какой там поздно, можно сказать только, работать начали.
- Мы так и предположили, с коллегами. – Татьяна подмигнула Игорю. – Я хотела доложить по текучке.
- Да слушаю, что-то нарыли?
Татьяна встала, кивнула хакерам, прощаясь, вышла из комнаты и только тогда продолжила.
- Нет, но потихоньку двигаемся. Я извиняюсь, что сдёрнула вас сегодня, но в целом всё было небесполезно. Мы нашли дом, в котором снимала квартиру последняя жертва из списка, завтра найдём саму квартиру, и я очень надеюсь, что там сохранились её рисунки. Как удалось выяснить, она хорошо рисовала портреты и в последнее время, со слов сегодняшней незадачливой подозреваемой, она вновь много рисовала. Ваша дочь ведь тоже, много рисовала именно в последние дни? Мне кажется, это неслучайным, и если мы найдём эти рисунки, то можем сверить их, и возможно обнаружим что-то общее.
- Хорошо, если понадобиться помощь в опросе жителей дома, звоните - подключимся и поможем.
- Спасибо, до завтра. – И нажала отбой. И снова проверила СМС от Артёмовой – пусто. – «Ну что меня заклинило-то на ней, а? Люди вокруг уже оборачиваются, помощь предлагают. А мне всё не то, да не то. Почему не то? Чем плоха сегодняшняя Серафимова, например? Отличный же вариант, и делать ничего не надо, только взять. Почему не берёшь? Давай позвони ей, прямо сейчас, и эту ночь будешь не одна. Боишься, что не понравится? А чего тут может не понравится? Красивая, даже правильнее сказать – интересная». – Она представила себе Серафимову, в полупрозрачном нижнем белье и чулках с резинками, на широкой кровати. – «Интересно, какие у неё соски? Крупные с широкими ореолами, или наоборот маленькие крепенькие?». – Но вместо этого в голове у неё появилась картинка с обнажённой Артёмовой, которая лежала перемазанная краской на белом холсте. Бум-бум, сердце прыгнуло к самому горлу. – «Чёрт-чёрт, ну почему ты не отвечаешь?».
Агентство на следующий день. 14 - 00.
Татьяна сидела за столом, в своём кабинетике, и просматривала отчёты поисковиков. – «Нет, нет, и нет. Как под копирку всё, ну хоть бы где-нибудь - да».
Дверь распахнулась, и к ней ввалился Володя Васильев.
- Нашли.
- Что нашли?
- Квартиру нашли.
- Ну, хоть что-то.
- Один из консьержей вспомнил эту Рубцову, и указал квартиру, где она жила, но там сейчас другие жильцы.
- А контакты хозяина дал?
- Да, есть телефон. Владельца зовут Игорь, отчество консьерж не помнит, но зато помнит фамилию - Иванов.
- Нетрудно запомнить. Ну что? Давай звонить, и договариваться о просмотре квартиры. Или сразу ФСБ подключить?
Татьяна в раздумьях взяла свой сотовый, только хотела послать вызов Андрею, как телефон зазвонил сам.
- Надо же, сам звонит. Да Андрей, слушаю Танич.
- У нас есть ещё один труп.
Таганский сквер через тридцать минут.
Молоденький старший лейтенант Таганского ОВД, Соломенцев Александр Сергеевич, в полной растерянности стоял, возле фонтана, в Таганском парке. Полтора часа назад, в их дежурную часть поступил сигнал от бригады скорой помощи, которая прибыла на вызов, и обнаружила скоропостижку. По их мнению, внешних признаков насильственной смерти не было, однако причину смерти они установить не смогли. Его задача была прибыть на труп, оформить протокол осмотра тела, и вызвать судмедэксперта, если всё же возникнут подозрения в насильственной смерти. А если таковых подозрений не возникнет, то оформить смерть, вызвать труповозку, и отправить тело в морг для последующего вскрытия. Одновременно с этим, по возможности, установить личность умершего, и оповестить родственников. По началу, всё так и было. Место происшествия не вызвало никаких подозрений, с понятыми тоже проблем не возникло, и даже свидетельница, вызвавшая скорую, никуда не делась. Всё было тихо и спокойно, пока не появились сотрудники ФСБ. Как они узнали о происшествии? Чем оно их заинтересовало? Ему, конечно, никто объяснять не стал. Но и они повели себя странно, свалившись, как снег на голову, и взяв ситуацию под контроль, никаких следственных действий предпринимать не стали. Замерли, словно ждали кого-то. – «Начальство наверное». – Подумал он про себя, и не ошибся. Приехал, какой-то чин, перед которым все забегали и засуетились. Но, чудеса на этом не закончились, а только начались. Следом за высокопоставленным фэ-эс-бэшником появилась, какая-то баба, которая взялась командовать всеми, включая и высокого фэ-эс-бэшника. Немедленно вызвала криминалистов, кинолога, и фотографа. Организовала опрос свидетелей, и изучение места происшествия, так словно это преступление века, а не обычная скоропостижная смерть. При этом, ему пришлось признать, и даже внутренне позавидовать, чёткости и профессионализму с которыми она работала. – «Да… хоть учебник пиши, по осмотру места происшествия». - Сама всё проверила, посмотрела, и пощупала. И наконец, посмотрела на него. – «Ну уж хрен, мной ты так не по командуешь». – Решил было упереться Соломенцев.
- Старлей, хватит сопли жевать, идите сюда со своим протоколом. – Кинула она ему команду таким тоном, каким собаке командуют «к ноге». – И он, старший лейтенант Соломенцев, неожиданно для себя, потрусил к ней на полусогнутых, словно и был такой собачкой, которая к тому же провинилась и знает об этом.
Подбежав к ней, он вдруг вспомнил, что решил упереться, и было начал. – Представьтесь пож…
- Что? – Взгляд, которым посмотрела на него это стерва, и тон, которым она произнесла, это «ЧТО», были такими, что он захотел провалиться сквозь землю. – Вляпался. – Почему-то пронеслось у него в голове. – Следователь по особотяжким, майор Танич. Достаточно?
Пока он приходил в себя, и соображал, что ответить, она сама взяла у него из рук протокол и быстро пробежала его глазами. – Не вызывает, не замечено, нет признаков… - И опять посмотрела на него. – Понятно. Что сами заметили, когда прибыли на место? Своими словами: было что-то необычное? Кто-то или что-то не привлекли внимание? Одежда прохожего, чей-то взгляд или ещё что-то?
Пока он напрягся для ответа, к ней подошёл фотограф:
- Татьяна Николаевна, я всё снял: и общий вид с нескольких ракурсов, все узловые точки, и все детали вокруг.
- Отлично, теперь незаметно, отсними мне всех зевак. – Она огляделась вокруг. – Включая самых далёких, как например, вон тот тип на скамеечке. - Она указала на фигуру пожилого человека с книгой, метрах в двухстах от них. – И тут же подозвала, сотрудника, проходившего мимо неё с рулеткой. – Володя, пошли людей ко всем выходам из парка, пусть выявят все видеокамеры, и снимут с них запись за этот день. – Подумала. - И за три дня до этого. Я хочу знать каждый её шаг. С кем пришла, как пришла, откуда пришла. И всех кто шёл за ней. Ясно?
- Да ясно. А за три дня до этого зачем?
- Наш преступник, наверняка, приходил сюда заранее. И это место возле фонтана, и эта лавочка - всё не случайно. Место абсолютно соответствует его почерку действий, значит, он его выбрал заранее. Понятно? Так что давай, все записи за три дня. И ещё, из опроса свидетелей, известно, что здесь крутилась какая-то свадьба. Наверняка у них была, и фото, и видео съёмка. Нужно её найти.
- Ого. Придётся опросить все загсы, и проверить все свадьбы которые регистрировались сегодня. – Он посмотрел на часы. – До 15-00.
- Можно и так. А можно снять видео записи, с гаишных камер, на всех перекрёстках вокруг и по номерам машин найти те которые привезли сюда эту свадьбу. – Она посмотрела на группу фэ-эс-бэшников и обратилась к одному из них. – Андрей. – Он подошёл. – Мне нужны записи всех гаишных камер с перекрёстков вокруг. Володя объясни, зачем нам это. – И повернулась, к старлею. – Ну что вспомнили?
- Нет, ничего такого не заметил, не было ничего необычного. А вы считаете, что это убийство?
- Не важно, что я считаю. Вы, оформляйте как скоропостижку. Всё остальное вас не касается – понятно?
- Нет.
- Подождите пару минут, вам позвонит ваш начальник. – И пошла к седому высокому фэ-эс-бэшнику. О чем-то переговорила с ним, кивая пару раз на Соломенцева, от чего у того ёкало сердце в груди так, что он даже подпрыгивал на месте. Поэтому когда раздался звонок его сотового телефона от начальника отделения, он уже не удивился, а спокойно выслушал приказ, что ему делать дальше, и куда идти со своими «не понял».
Таганский парк. Танич
«Надо же, всё, как и в предыдущих пяти случаях. Спокойная поза, отдыхающего человека и смерть непонятно от чего».
– Личность убитой установили? – обратилась она к одному из криминалистов.
- Да в сумочке, есть студенческий билет. Это Воронина Любовь Петровна, студентка третьего курса МГАХИ. И ещё есть загранпаспорт с отметками о пересечении финской границы. По ним получается, что она вчера въехала в страну, а за три дня до этого выехала.
- Что в сотовом телефоне?
- А сотового телефона нет.
- Плохо. Или кто-то стащил, пока она сидела здесь мёртвая, или забрал преступник. – Она снова позвала Андрея. – Нужно выяснить у операторов сотовой связи, у кого из них она числилась в абонентах, список её вызовов за два месяца и конечно билинг за тридцать семь дней.
- Есть. Что ещё?
- Если телефон работает, определить, где он находится и отправить туда группу захвата. Сделала паузу, как бы прикидывая такую вероятность событий, и скептически добавила. - Но это было бы слишком просто.
- Ну, а вдруг? Что-то ещё?
- Да, выясните у пограничников, где она пересекала границу. Если аэропорт, то нужно проверить все рейсы в Финляндию вокруг этого времени, и найти каким она летела, для того чтобы опросить бортпроводников, может кто-то запомнил с кем она была и как себя вела. Если она ехала автобусом, то найти этот автобус и по нему определить тур-компанию…
- Я всё понял, через турагентство найдём, где останавливалась, зачем ездила, и с кем. Сейчас займусь.
К ней снова вернулся Володя.
- Где женщина, которая вызвала скорую?
- Вон сидит на третьей лавочке. Видите? Пожилая в светлой ветровке, Агапова Мария Фёдоровна, она гуляла с коляской.
- Что-то я не вижу коляски.
- Отвезла внука домой уже. Там всё строго, по часам и минутам.
- Пойдём, поговорим с ней.
Они подошли к женщине лет шестидесяти, которая с большим интересом наблюдала за действиями следственной бригады, и заметив, что кто-то идёт к ней, поднялась навстречу.
- Здравствуйте Мария Фёдоровна, не вставайте. Меня зовут Танич Татьяна Николаевна, я следователь по особотяжким преступлениям. Вы вызвали скорую помощь?
Татьяна села рядом с Марией Фёдоровной, которая немного помолчала, собираясь с силами, и соображая на сколько издалека нужно начать.
- Да, это я вызвала скорую. Я иногда гуляю здесь с Даничкой, когда невестка в настроении и разрешает мне это. Раньше почти каждый день гуляли, а теперь, после того, как она стала думать, что я хочу поссорить её с сыном, если раз в неделю получается, то уже счастье.
- А вы хотите поссорить её со своим сыном? – Задала вопрос Татьяна, не потому что ей было действительно интересно, а для того чтобы узнать, что за человек сидит напротив неё.
- Да что вы? Боже упаси, я наоборот считаю, что они очень хорошая пара и что моему сыну повезло с ней.
- Отчего же тогда она так думает?
- Сложный вопрос, на который я тоже ищу ответ. Возможно, это началось после моей неудачной шутки в роддоме, когда мы забирали их после родов. Вот ведь ирония, какая.. Всё было так хорошо, так весело… - Говорила с горечью, видно, что тема для неё очень болезненная. - Все поздравляли друг друга, и когда медсестра вынесла нам Данечку, я посмотрела на него и сказала, что он на Сашу совсем не похож. Продолжить, что это к счастью, потому что он больше похож на маму, а для мальчиков хорошая примета, если они похожи на маму, я не успела, кто-то перебил меня другими поздравлениями. Тогда все были счастливы, смеялись, и я не придала значения своей недоговорённой фразе. А она, видимо придала, и вложила в неё совсем другой смысл.
- Понятно, но вернёмся к вашей прогулке. Почему вы обратили внимание на эту девушку?
- Потому, что она сидела такая грустная и такая одинокая, что сразу было видно, что у неё что-то случилось. И рисовала при этом. А художники всегда привлекают внимание. Всё время хочется посмотреть, что у них получается.
- Она рисовала? На чём?
- У неё в руках была большая папка с листами, в которой она что-то рисовала карандашом. Я увидела, что с ней что-то случилось, только потому, что она выронила папку, как будто заснула. Я подошла поднять её, чтобы листы не разлетелись, и сказала ей об этом, но она не проснулась. Я ещё подумала: - «Как можно так крепко уснуть…». - И что-то заподозрила, только, когда потрогала её за плечо, и так испугалась, когда она съехала чуть набок, но глаза так и не открыла…
- А где папка с рисунками? Что-то я не видела её в описи предметов. – Татьяна посмотрела, на одного из криминалистов. – Сергей Николаевич, где папка с рисунками?
- Не было никаких рисунков.
- Как не было? – Она повернулась к свидетельнице. – Вы точно помните, что папка была?
- Да конечно. Я подняла её с земли, отряхнула и хотела отдать художнице…
- Заметили, что ей плохо, и куда её положили? Рядом?
- Не помню, я так испугалась тогда, что не помню что делала.
- Никто к вам не подходил? Может кто-то взял её у вас из рук?
- Может быть, я не помню.
Татьяна посмотрела на Володю.
- Хорошо посмотрели вокруг? Ни у кого в руках не было папки для рисования?
- Нет. Не заметил.
Они оглядели людей вокруг, но ни у кого не было в руках ничего подобного. Татьяна вспомнила, про старлея. – Где этот следователь местный, который первым приехал? Давай его сюда, и найди скорую, может они куда пихнули, или видели что-то.
Через минуту, к ним подвели, напуганного лейтенантика-следователя. Его как подростка, взяв подмышки с двух сторон, тащили двое дюжих охранников Рыкова.
- Не нужно меня тащить, я сам, я сам. - Вяло отбивался он от них.
- Поставьте его, на землю ради бога. – Татьяна поморщилась, глядя на эту картину. – Старлей, вспомни. – Обратилась она к нему, когда он оказался на земле и поправил, выбившуюся из брюк рубаху. – Когда ты прибыл, была у кого-нибудь папка для рисования в руках?
- Что я вам кукла? Что здесь вообще происходит? Да, была. Её держала бабка, вызвавшая скорую. – Нарочито грубо отвечал он, приводя себя в порядок. - Потом сунула её в коляску, там такой ранец на ручке. А что? Я подумал это её.
- Молодец старлей. - Татьяна повернулась к свидетельнице.
- Тоже мне нашёл бабку. - Та с неудовольствием, смотрела на парня, обиженно поджав губы.
- Где ваша коляска?
- Дома, я должна была гулять до 14-00, и не дай бог опоздать хоть на минуту, тогда всё, больше не позовут.
- Это я уже знаю, продолжайте, пожалуйста, по делу.
- Я вызвала скорую, дождалась, милицию, ровно в 13-55 отвезла Данечку домой, и вернулась сюда. Почему это я бабка?
- Значит папка с рисунками сейчас дома в коляске?
- Да, наверное, я не запомнила этого. Если я её туда пихнула, то там она и лежит.
Татьяна махнула Володе.
- Быстро идите с ней, и принеси сюда эту папку.
Пока они ушли, Татьяна стала прикидывать план оперативных действий: Выяснить всё про её поездку в Финляндию. Опросить знакомых и родственников, а начать с её группы в институте. Получить список вызовов телефона и биллинг передвижения по нему. Отработать видео с камер. Найти свадьбу и изучить их фото и видео съёмку. Провести вскрытие тела, которое, скорее всего ничего не даст. Всё? Ну вроде… Ещё не забыть, про квартиру последней, черт уже не последней, жертвы из списка. Там тоже есть какие-то рисунки, да и дочь Рыкова, много рисовала перед гибелью. Что-то много рисовальщиков, это уже не может быть случайным совпадением. Нужно сравнить все их рисунки…
Вернулся Володя Васильев, с большой папкой для бумаги в руках и протянул её Татьяне.
- Ну и невесточка там, жуть. Так спросила что нам надо, что даже мне расхотелось заходить в квартиру, что уж говорить про свидетельницу. На неё было больно смотреть, так затряслась вся. И только: – Тише, тише, не разбудите Данечку. - А в довершении всего, в коридор, вышел постриженный под пуделя кот, с крашеной в розовый цвет гривкой. Пипец просто.
Слушая рассказ, о страшной невестке, Татьяна взяла папку с рисунками, открыла её, и звук выключился. Звук выключился вообще весь. Куда-то исчезли, гомон парка и чириканье птиц, и даже, город прекратил своё автомобильно-дорожное движение. Наступила мёртвая, гробовая тишина. Ни травинка не шелохнется, ни былинка не пролетит – тишина и покой. Только чёрная вода омута, только мертвый взгляд, тонущей девушки, и жуткая безысходная тоска одиночества. Все кто стоял рядом с Татьяной, увидели и почувствовали ледяное дыхание смерти, закрадывающееся в самую душу. Хлоп. Татьяна закрыла папку с рисунками, и прижала её ладонями.
- Еб твою мать… - Вместе с выдохом облегчения, выразил общую мысль Володя Васильев.
- Есть у кого-нибудь валидол? – Криминалист, Сергей Николаевич, немолодой грузный мужчина, взялся за сердце и тяжело опустился на скамеечку. – Что-то мне нехорошо.
Татьяна махнула рукой врачам скорой помощи, которые дожидались в стороночке. – Подойдите сюда скорее. Человеку плохо с сердцем…
Через два дня, кабинет Рыкова.
Танич разложила рисунки, на большом столе для совещаний. Осмотрела кабинет, и обратилась к помощнику генерала:
- Андрей, настройте проектор, пожалуйста, он нам понадобиться, но шторы не закрывайте. – Пока Андрей занялся манипуляциями с техникой, она привычным жестом, проверила СМС на своём сотовом. – «Пусто, от Артёмовой ничего нет. Надо же, знаю, что будет пусто, и всё равно, каждый раз, больно от этой пустоты. Надо заканчивать это». – В очередной раз решила она про себя, прекрасно понимая, что выполнить не сможет. Всё равно вечером напишет кусочек истории, и отправит его ей. Вздохнула, и положила телефон в карман.
- Итак. – Начала Татьяна, когда Андрей управился с техникой, и они с Рыковым были готовы слушать доклад о текущей ситуации. - Воронина Любовь Петровна, студентка третьего курса МГАХИ, двадцать один год. По всем внешним признакам, это очередная жертва убийцы, которого мы ищем. Первое, что позволяет так думать - характерное отсутствие диагноза смерти. Как и в пяти предыдущих случаях, вскрытие ничего не дало, причина смерти не установлена. Никаких болезней, никаких следов внешнего воздействия, и никаких отклонений от нормы во внутренних органах – всё в полном порядке, как и должно быть у молодой здоровой девушки. Из её медицинской карты следует, что она ничем не болела, и ни на что не жаловалась. Анализы крови и образцов тканей, появятся завтра, но я думаю, что там тоже всё будет в порядке. Второе - сама картина смерти, а также место преступления, тоже совпадают с предыдущими пятью. Жертва находится в характерной позе отдыхающего человека, рядом вода, фонтан в этом случае. Кстати, фонтан встречается второй раз, а это значит, что, наш с вами, преступник не боится повторений.
- А может быть у него цикл такой? – Подал голос Андрей.
- В смысле?
- Сегодня фонтан, потом фитнес, потом пляж… И так по кругу.
- Поняла. Если это так, то мы можем предположить, где произойдёт следующее преступление. – Татьяна взяла свой блокнот со списком жертв. – В этой логике, получается, что следующее место преступления фитнес центр.
В разговор вмешался Рыков:
- И что? Как нам это поможет? Не под охрану же брать все фитнес центры…
- Или пляжи, или бани…
- Тем более что выяснить это, мы сможем только после следующего убийства. – Подытожила Татьяна. - Но на заметку такой вариант взять нужно. – Она что-то записала в блокнот, и продолжила. – Но есть и отличия от предыдущих случаев, как мы знаем, все жертвы были лесбиянками, а вот с Ворониной это не понятно.
- У неё был парень? – Оживился Андрей.
- Нет, не было. У неё в институте вообще никого не было, ни друзей, ни подруг. Она была типичной отличницей: никаких тусовок, никаких знакомых, только учёба и только на пять. Даже вопросы про её личную жизнь, вызывают усмешку у студентов. У неё не было никакой личной жизни, только учёба.
- А вне института? – Спросил генерал, и взял фотографию погибшей. – Да уж… красавицей она точно не была. – Заключил он, рассматривая её.
Татьяна согласно кивнула
– Да, не звезда, но если она Буч, то особенная красота и не требуется.
Мужчины с интересом посмотрели на Татьяну, и она поймала этот взгляд.
- Пояснить?
- Да, если можно. – Поддакнул Андрей.
Татьяна с усмешкой посмотрела вначале на него, потом на Рыкова, и выдержала томительную паузу.
- Видели бы вы свои ро… хм, лица со стороны. Такое чувство, что вы собрались слушать, что-то вроде порно рассказа. Да?
Вопрос попал в точку, мужчины закряхтели, и заелозили.
- Ну зачем так, Татьяна Николаевна, ничего мы не собрались. – Стал зачем-то оправдываться генерал, только ещё больше загоняя себя в идиотское положение.
- Да-да, конечно - всё написано на лбу, у обоих. Где только хвалёное самообладание разведчиков? – Насладившись по полной их замешательством, Татьяна, наконец продолжила. – Буч, это женщина с ярко выраженным преобладанием мужских качеств, если упростить – мужская лесбиянка. Бучи носят только мужскую одежду, и чаще всего похожи на странноватых мужчин. Противоположность им Фэм, женская лесбиянка, у этой категории всё гипертрофированно женственное. Остальных гомосексуальных женщин, которые не относят себя ни к Буч, ни к Фэм, называют Дайки. В каждой из этих категорий, существует масса оттенков, на которых мне лень останавливаться. – Она с нажимом посмотрела на Рыкова с помощником. - Ну что, насладились?
В кабинете повисла тишина, во время которой мужчины переваривали услышанное, осторожно посматривая на Татьяну, прикидывая, в какую категорию можно было бы записать её саму.
- По глазам вижу, что вам интересно кто в этой терминологии я? – Вопрос опять смутил собеседников, которые в ответ начали мычать что-то нечленораздельное. – А с чего вы решили, что я лесбиянка? Я замужем, между прочим. Да неофициально, пока. Ну и что? И у нас двое детей. Удивлены? Этого нет в моём деле?
На мужчин было больно смотреть, они сидели, в изумлении от информации, которую на них обрушила Татьяна.
- Вы замужем за мужчиной? – Всё же решился уточнить Андрей.
- Конечно. За кем же ещё?
- Ам… - Андрей покраснел, и не нашёлся что ответить.
- А у вас Андрей, какая ориентация?
Вопрос, и напор с каким он был задан, окончательно выбил дух из помощника генерала. Он почему-то ещё больше смутился, и замешкался.
- Ну? Чего молчите? Смутились, я вижу. По-всякому бывает, да?
- В смысле? – Выдавил он зачем-то.
- В прямом - то мужчины нравятся, то женщины.
Генерал, наконец, сообразил, что Татьяна над ними издевается, и решительно вернул разговор в деловое русло:
- Понятно, Вы решили поупражняться в остроумии. И надо признать, что у Вас это хорошо получается, особенно про мужа и детей. Но собрались мы здесь, для другого - давайте продолжим. Итак, вопрос: - Если ВЫ (он подчеркнул это ВЫ) не обнаружили её друзей в институте, значит ли это, что их нет, и вне его?
- Нет, не значит, но и здесь не всё так просто. Она не москвичка, родилась и выросла в Самаре. В Москве она жила в институтском общежитии. По вечерам практически не гуляла, и к ней никто не приходил. Это подтверждают, и её соседка по комнате, и вахтёрша. Так что «во вне» у неё, тоже, никого не было, в Москве, по крайней мере. О Самарских знакомых говорить рано, я только вчера отправила туда сотрудника, и доклада оттуда ещё не было.
Следующий важный момент – в судьбах всех жертв, за месяц до смерти, был разрыв отношений с любимым человеком, а потом новое знакомство. В случае с Ворониной, на первый взгляд, такого разрыва не было, опять же повторюсь в Москве. Возможно, что-то произошло в Самаре, и именно эту информацию я жду оттуда. Вполне вероятно, что там остался человек, которому она симпатизировала, и в его судьбе произошли перемены. Может свадьба, может увлечение, о котором все знают, и так далее включая смерть.
- Ого. – Ахнул Андрей.
- Да. А почему нет? Не обязательно должна быть психологическая травма, связанная с изменой, возможна и физическая потеря.
- Да возможно. Продолжайте, пожалуйста. – Подтолкнул Рыков.
- Несмотря на то, что никакой потери мы, пока, не выявили, что-то в судьбе Ворониной, всё же, поменялось, и именно за месяц до смерти. Во первых - она съехала из общежития, куда или к кому никто не знает. Во вторых - у неё появились деньги. Она стала лучше одеваться, и один раз перевела приличную сумму, домой родителям. Это мне, после разговора с ними уже сообщил наш сотрудник.
- А, откуда у неё деньги, родители не спрашивали?
- Спрашивали. И она им сказала, что устроилась на работу, в реставрационную мастерскую, это раз, одновременно с этим много рисует, и некоторые рисунки хорошо продаются, это два.
- Вот и ответ, откуда у неё деньги. – Сказал генерал и взял в руки один из рисунков с утопленницей. – Рисует, вернее рисовала, она действительно потрясающе. Жуть какая. – Добавил он и положил рисунок обратно на стол. – Осталось найти эту реставрационную мастерскую. Наверняка одногрупники знают об этом.
- Нет, в том то и дело что не знают. Вчерашний опрос, студентов и преподавателей ничего не дал. Никто из них ни разу не упомянул о том, что она где-то работает. То, что у неё появились деньги, отмечали все, а вот откуда они, не знали.
- Скрывала? – Подал голос Андрей.
- Кто ж знает? Может скрывала, а может просто, не говорила. Как мы выяснили, общительной она не была. – Татьяна опять что-то записала в блокнот.
- Так или иначе, задача решаемая, нужно опросить реставрационные мастерские, вряд ли их много в Москве.
- Можно, а можно через билинг выяснить маршрут передвижения, и по нему установить, где географически она ночевала и работала. А в этих местах уже поискать, квартиру и мастерскую. При условии, конечно, что она сказала правду родителям. Если же у неё появилась любовница, которая давала денег, и у которой она стала жить, то версия с работой и рисунками, это просто отмазка для родителей. – Татьяна обратилась к помощнику генерала. - Андрей, ваш вопрос был установить, с какой сотовой компанией она работала.
- Да установили - МТС. Им отправлен официальный запрос, и сегодня после обеда мы должны всё получить.
Рыков посмотрел на часы.
- Уже и есть после обеда. Давай дёрни их, пусть пошевелятся.
- Слушаюсь. – Он достал свой телефон, и вызвал кого-то из ЦИБ (центр информационной безопасности). – Боря, не спи. Я просил сегодня. Готово? А чего ждёшь? Давай неси, я в кабинете Рыкова. – И посмотрел на начальника. – Сейчас принесут.
- Пока несут, продолжим. Или у вас всё. Татьяна Николаевна?
- Нет, не всё. Ещё мне нужны данные о месте пересечения границы.
- Да-да, у меня всё готово. – Андрей открыл папочку с которой пришёл, и стал доставать из неё листочки. – Вот ответ от пограничников. – Он протянул один из листочков Татьяне. – В Финляндию она въехала через МАПП Торфяновка, на автобусе туроператора «Северная Звезда». Я связался с ними, и получил ответ. В автобусе находилось три группы туристов, от трёх тур агентств: «Сияние тур», «Круиз С» и «Альбатрос». Обратно в Россию, она вернулась самолётом Хельсинки-Москва. Рейс № 2207 Аэрофлот, Вантаа-Шереметьево. Паспортный контроль прошла в 15-30. – Он достал из папочки ещё два листочка. – Вот списки пассажиров автобуса и самолёта и, к сожалению, пересечений, кроме самой Ворониной, в них нет.
Татьяна взяла списки и пробежала их глазами. Там группами по фамилиям выделялись семьи, парочки и одиночки. И действительно, кроме фамилии Воронина, общих в них не было.
- Надо же… даже Ивановых или Смирновых нет. – С неудовольствием отметила она. - То есть, из этого можно заключить, что с ней не было спутника, и она ездила туда одна. Судя по дням, она выехала в пятницу утром, а вернулась в понедельник днём. Типичный шопинг тур. Опять пустышка. Постойте. А почему она вернулась не на автобусе? Обычно, в пятницу рано утром выезжают, а в воскресенье поздно вечером возвращаются. Значит, что-то случилось, или там, в Финляндии, или здесь, что заставило её вернуться на один день позже. А может быть, она была одна потому, что ехала к кому-то? – Татьяна посмотрела на Андрея. – Нужно выяснить, где она там останавливалась.
- Я запросил турагентства, и выяснил, что Воронина купила тур в «Альбатросе», так что все подробности о поездке, можно получить там. Вот их контакты. – И он протянул Татьяне ещё один листочек.
- Спасибо, этим я и займусь в первую очередь. – Она взяла листочек и положила его сверху остальных. Хотела продолжить доклад, но внутри неё зазвенел сигнал тревоги, информируя, что она что-то пропустила. Прямо сейчас под носом, что-то мелькнуло важное, но она не заметила.
Рыков почувствовал это, и жестом остановил Андрея, который хотел что-то добавить. Наступила томительная тишина, во время которой Татьяна напряженно анализировала полученную информацию, а мужчины старались не мешать ей.
- Что-то мы пропустили. – Она снова взяла листочки с пассажирами и стала внимательно просматривать их. Список из автобуса: Агафоновы, Алтухов, Громовы, Зотовы и так далее, и так далее. Она медленно вела пальцем по списку. – «Нет, не вижу». – Взяла второй список из самолёта и так же внимательно стала вчитываться во все фамилии. – Вот. – Она остановила палец напротив одной из них. – Тарханова Е. М. - Подняла голову, и посмотрела на Андрея. – Списки составлены по алфавиту, а мне нужна привязка к местам. Понятно говорю? Я хочу знать, кто сидел рядом с Ворониной. «Неужели эта та самая Тарханова?» - Подумала она про себя, и вспомнила неприятную сцену, во время выставки Артёмовой и её слова: - «Это известная галеристка Светлана Халитова, со своей подругой Еленой Тархановой, которую многие считают её телохранительницей». Какое совпадение… Не зря тогда возникло остро-неприятное чувство, что мы ещё встретимся. Да… мир тесен. А вдруг не она? Ну имя-то на Е, не Евлампия же сидела в самолёте рядом с Ворониной. А может быть Екатерина?
- Вы что-то обнаружили? – Рыков, толи спрашивал, толи утверждал.
- Да, возможно. Возможно, я знаю эту женщину, и если это так, то нас с вами ждут интересные открытия. Но это всё ЕСЛИ.
- А что вы о ней знаете?
- Она охранница и, скорее всего, любовница одной галеристки. Очень неприятный и опасный персонаж и если окажется, что она возвращалась вместе с Ворониной, то нам есть о чём расспросить её.
- Она лесбиянка и, значит, могла быть той самой, новой подругой Ворониной? – Андрей спрашивал Татьяну, и одновременно слушал трубку телефона. Услышав там что-то важное, переспросил. – Точно? Точно сидели рядом? А полное имя? Хорошо. – Он нажал отбой, и удовлетворённо посмотрел на присутствующих. – Да, Тарханова Елена Михайловна и Воронина сидели рядом.
- Ну, уже что-то. – Татьяна обдумывала информацию.
- Всё ясно. Связь просматривается по обоим направлениям, и по сексуально-любовному, и по галерейному. – Рыков обратился к своему помощнику. – Нужно найти её и допросить, а заодно вывернуть наизнанку весь этот галерейный биз…
- Нет. – Татьяна перебила генерала. – Нахрапом тут не выйдет. Она крепкий орешек, и вначале необходимо собрать, как можно больше информации. Чувствую, мы где-то близко, но действовать нужно, подготовлено. – Танич посмотрела на Андрея. - Мне потребуется поездка в Финляндию. Там что-то случилось и, прежде чем браться за Тарханову, нужно выяснить - что.
- Хорошо, у вас есть загранпаспорт?
- Да есть, а вот шенгена нет.
- Ерунда, оформим по дипломатическим каналам в один день. Где он у вас, не с собой конечно?
- Нет, не с собой, но он у меня на работе в сейфе, так что я могу прислать сегодня с курьером куда надо.
- Отлично, позвоните мне, когда там окажетесь, и я сориентирую курьера куда привезти.
- Хорошо. И последнее что я хотела вам показать. – Она протянула Андрею что-то похожее на брелок. - Включайте проектор, вот вам флэшка, с неё нужно вывести на экран несколько картинок, там папка так и называется картинки.
Андрей запустил проектор, и закрыл шторы. После того, как на экране появилась первая картинка, Татьяна взяла пульт.
- Дальше давайте я. – Она пощёлкала кнопками, проверяя управление. – Понятно. Смотрите, это рисунки вашей дочери. Видите женские портреты? Они вроде и разные, но при этом как будто на одно лицо. Я вначале списала это на некоторую неумелость что ли.
Татьяна показала ещё несколько кадров, и на всех были изображены женские лица, с, относительно одинаковыми чертами.
- А вот рисунки Галины Рубцовой, что была последней в списке и, которая много рисовала перед гибелью.
- И чьи рисунки оставались в съёмной квартире? – Уточнил Андрей для верности.
- Да, только их забрал оттуда владелец и, слава богу, не выбросил. Видите? – Татьяна показала подборку кадров с портретами. – Рубцова, по образованию архитектор и рисунком занималась профессионально. Так что, в отличии от вашей дочери, рука у неё твёрдая и умелая. Однако и у неё женские лица похожи между собой и что важнее - похожи на лица…
- С рисунков Ани. – Закончил за неё генерал.
- Да. А значит, они рисовали одного человека. И возможно, что это та, кого мы ищем.
- Она не похожа на Тарханову? – Моментально среагировал Андрей.
Прежде чем ответить Татьяна ещё раз вгляделась в нарисованные лица.
- Нет, не похожа.
- Точно?
- Да, точно. У Тархановой прямые чёрные волосы, чёлка до бровей, и заострённо-точеное, слегка вытянутое лицо, в котором линии носа, бровей и даже губ - прямые и твёрдые. Здесь же, наоборот, мы видим совсем другой типаж, лицо округлое нежное, лоб открытый, а линии плавные, и мягкие, в обрамлении вьющихся волос. Это точно не Тарханова.
- Жаль, но тогда для чего нам Тарханова? И кто изображён на этих рисунках? – Спросил генерал и снова взял один из рисунков Ворониной.
- Не знаю, я уже сравнила их с фотографиями убитых девушек, но, ни одна из них не похожа на эту утопленницу, как и сама Воронина.
- Может быть следующая жертва? – Андрей тоже взялся рассматривать другой рисунок Ворониной.
- О которой, каким-то образом узнала Воронина? – Татьяна скептически посмотрела на него. – Вряд ли, это уже совсем мистика, с помощью которой можно объяснить всё что угодно. Я в эти потусторонние объяснения не верю, особенно когда речь идёт о реальных убийствах.
- Однако с колдуньей спорить не стали.
Татьяна, хотела что-то съязвить, но генерал остановил их.
- Достаточно. Давайте по существу. Какой план дальнейших действий, Татьяна Николаевна?
- Отработать всё, что связано с Ворониной. А именно: выявить её …
Договорить она не успела, так как на столе Рыкова зазвонил телефон внутренней связи.
- Извините, это что-то срочное, иначе не позвонили бы. – Он нажал кнопку громкой связи. – Что там случилось?
- Прибыл старший лейтенант Лисовой, говорит, принёс материалы для вас.
- Это Боря с билингом. – Подсказал Андрей. – Я выйду, заберу у него диск с программой.
- Давай. Там будет, как в прошлый раз, передвижения, наложенные на карту?
- Да.
Андрей вышел и тут же вернулся с диском в руке. Подошёл к компьютеру и загрузил программу, меню которой через секунду появилось на экране проектора.
- Тэкс, посмотрим-посмотрим на передвижения нашей художницы страшных картинок. Ну что, за месяц?
- Да, выводи всё за месяц. – Татьяна и Рыков напряжённо ожидали картинки.
С начала, на экране появилась пустая карта, а потом, после щелчка мышкой по какой-то кнопке меню, на ней появился отчётливый красный треугольник, с небольшими тоненькими ответвлениями.
- И что это? – Генерал с недоумением смотрел на карту. – Где передвижения?
- А это они и есть. – Татьяна уверенно показала пальцем в одну из вершин. – Посмотрите, эта вершина треугольника лежит на области Товарищеского и Большого факельного переулков. А её институт МГАХИ находится по адресу: Товарищеский переулок, дом 30.
- Ага. – Андрей подхватил мысль Татьяны. - А в этих двух вершинах должны находиться квартира, где она жила этот месяц и мастерская, где работала.
-Да, действительно, не очень разнообразная жизнь у неё была: институт, мастерская, дом. Вот и все её передвижения. – Заключил Рыков.
- Да уж. Вот план наших действий. – Танич взяла свой блокнот и стала делать пометки, проговаривая их в слух. – Ещё раз опросить, студентов и преподавателей, о возможном месте работы Ворониной. Прочесать районы, в которых она, возможно, ночевала и работала. Отработать Финляндию. Отработать Самару.
- Да, работы много. – Рыков обдумывал, услышанное. – И всё же мне непонятно, почему вы не хотите допросить Тарханову?
- А что мы ей предъявим, кроме сакраментального: – «Колись сука, мы всё знаем»? А если не расколется? А она не расколется, стерва ещё та, уж поверьте. Скажет: - «Знать не знаю, ведать не ведаю. Сидели случайно. Понятия не имею кто это». И что дальше? Только вспугнём раньше времени.
- Ну, вам виднее. Действуйте по своему плану, и держите в курсе. – Генерал поднялся, давая понять, что встреча закончена.
Туристическое агентство Альбатрос, Маргарита Лебедева.
«Ну, вроде, определились» - Рита доброжелательно смотрела на посетителей, не забывая, украдкой посматривать на часы. – «Есть охота, ну давайте уже. Всё выяснили, по деньгам определились. Оплачивайте и наслаждайтесь поездкой. Забавно, мужичок вместо того, чтобы смотреть в проспекты отелей и экскурсий, всё время заглядывает в вырез моей кофты. А его половина, как будто этого не замечает. Привыкла? А что ещё интереснее – как у таких приличных мужчин, жёнами оказываются такие мымры?».
На её столе раздался телефонный звонок. Лампочка вызова замигала напротив фамилии директора. – «Ого, что-то случилось? Неужели этот гад из Турции, добрался до шефа и нажаловался?». – Она, с плохим предчувствием, сняла трубку.
– Слушаю Виктор Владимирович.
- Рита, вы долго ещё?
Она посмотрела на пару напротив себя, которая опять начала что-то обсуждать. Причём мужчина на всё соглашался, а его спутница, не смотря на это, настойчиво повторяла: - «И не спорь со мной».
- Думаю, ещё минут пятнадцать-двадцать.
- Хорошо, освободитесь, зайдите пожалуйста, ко мне в кабинет. – И положил трубку.
«Почему на Вы? Голос, вроде, нормальный… А что тогда?» - Всё оставшееся время, пока она оформляла поездку, думала только о том, что ждёт её в кабинете начальства. – «Не увольнять же он меня собрался, из-за этого турка?».
Прощаясь с клиентами, она специально, низко наклонилась за конвертом с инструкцией, так, чтобы максимально глубоко продемонстрировать вырез кофты. Зачем? Может быть, чтобы подразнить, а скорее для тонуса, и себе, и ему. Интересный мужик, пусть наслаждается, не жалко. У его-то мымры, нет ничего такого за душой. – «Ого, как зыркнул туда, прямо, как потрогал - хорошо».
На её выходку, немедленно отреагировал Андрюша, из-за соседнего стола.
- А совесть?
- Что совесть?
- Как ему теперь жить дальше, ты подумала?
- Он через месяц, будет валяться на пляже в Турции, в пятизвёздочном «ол инклюзив», и не в чём себе не отказывать. Так что справится как-нибудь. – Она собралась с духом, и пошла в кабинет начальства.
Перед дверью помешкала, расстегнула на кофточке ещё одну пуговицу, и открыла дверь. - «Пошло оно всё…». - Шеф оказался не один. В кабинете находилась посетительница, которую Рита раньше не видела. - «Значит это не жалоба на испорченный отдых». - Тут же с облегчением выдохнула она. – «А что тогда? На клиентку VIP тура, не похожа. На его очередную пассию тоже, слишком официально выглядит. А что она тогда делает в его кабинете? И взгляд жуткий, как рентген, так оглядела сверху вниз, словно раздела. Даже в жар кинуло. Мужичок, секунду назад, так не смотрел как она, только гладил взглядом, а эта прямо ощупала всю».
- Заходите Маргарита. – Шеф зачем-то поднялся, из-за стола. – Это. – Указал он на посетительницу. – Следователь по особотяжким преступлениям, майор Танич. У неё есть несколько вопросов, про одну из наших клиенток, постарайтесь, пожалуйста, помочь. – И вышел из кабинета.
«Следователь по особотяжким… Боже». – Рита окончательно растерялась, и не знала что делать, продолжая стоять столбом. Сердце нервно забилось, как будто она действительно что-то натворила, и сейчас её разоблачат и накажут.
- Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста. – Следователь указала на стул напротив себя. Причём заметила всё, и расстёгнутую больше необходимого пуговицу, и взгляд шефа туда, и сделала какие-то неприятные выводы относительно этого. – Меня интересует Воронина Любовь Петровна, которая купила у вас автобусный тур в Финляндию.
- Опозданка?
- Простите, кто?
- Она опоздала к отъезду в прошедшее воскресенье, и автобус уехал без неё. Вы из-за этого пришли? Мы всех клиентов предупреждаем о том, что опаздывать нельзя и, что мы не несём ответственности в этом случае.
- Как вы узнали, что она опоздала?
- Нам сообщил менеджер-тура, который был ответственным за отъезд группы.
- Такое часто случается?
- Опоздания? Нет, но бывают.
- И что вы делаете в этом случае?
- Ничего, ответственность целиком на опоздавших. Дальше они сами, за свой счёт добираются куда надо, фирма ничего не компенсирует. В договоре есть специальный пункт об этом.
- Понятно, опоздала, и опоздала – её проблемы. По какой причине вам неизвестно?
- Нет.
- А можно выяснить?
- А как? Только у неё спросить. К нам она не звонила.
- А ей, звонил кто-нибудь?
- Конечно. Менеджер группы, проверяет по списку присутствующих, и обзванивает опоздавших. Но в любом случае, больше десяти-пятнадцати минут ждать не будет, иначе поползёт график поездки, а это ещё хуже. Да и почему из-за одного человека, остальные сорок должны испытывать неудобства?
- Понятно. И что, он дозвонился до неё, выяснил причину опоздания?
- Нет, не дозвонился. Я уж не помню почему, недоступна или не отвечала, это надо у него уточнить.
- Хорошо уточним. У вас можно получить его имя и телефон?
- Да, я сейчас дам. – Рита достала сотовый, нашла нужное, имя и продиктовала телефон.
- Хорошо. Вы ни на что не обратили внимания, когда оформляли её?
- В смысле?
- Ну, вела себя как-нибудь странно, или упоминала кого-нибудь? Она одна ехала или с кем-то?
Рита подумала немного, но в голове кроме настороженного вопроса, что же на самом деле нужно этой следовательнице, ничего не было.
- Вроде нет, я не помню. Я даже не помню, какую гостиницу она взяла, и брала ли экскурсии. Надо поднять договор. Если нужно, я сейчас принесу.
- Да, пожалуйста.
Маргарита поднялась и пока шла к двери, спиной чувствовала, взгляд женщины-следователя. – «Готова, поспорить, что она смотрит на мою попу». – Подумала она, и еле удержалась, чтобы не оглянуться, и не перехватить этот взгляд.
Танич, в свою очередь, проводила её взглядом, и отметила хорошую осанку девушки. – «Танцами, наверное, занималась или гимнастикой. Хорошая девушка, складная. Знает об этом, и умеет пользоваться. Молодец». – Ей, даже, захотелось шлёпнуть её по попке. – «Чёрт-чёрт-чёрт, ну что за дрянь в голове всё время, а? Мне нужно выпустить пар. Нужно». – Она опять достала сотовый и проверила СМС. Пусто. – «Как всегда».
Вернулась Рита, с договором в руке. Пуговицы её кофточки, были застёгнуты полностью.
«Ага, мне свой бюст демонстрировать не хочет. Жаль». – Татьяна ещё раз пробежалась по фигурке девушки. – «Хорошенькая, точно танцами занималась».
- Я вспомнила. Она брала автобусный трёхдневный тур в Хельсенки, и искала гостиницу поближе к какому-то аукциону, чтобы пешком можно было дойти. Из-за этого отказалась от первоначального варианта, но быстро нашлась замена, такая же трёшка, и за те же деньги. – Она посмотрела в договор. - Hotell AVA 3*, да правильно.
Татьяна записала.
- Не помните название аукциона?
Рита честно наморщила носик, но увы, ничего не вспомнила.
– Нет.
- А тематика аукциона?
- Нет, извините, не помню.
Татьяна, достала телефон и набрала Мошкова.
– Игорь, это Танич. Найди мне в Хельсенки аукционный дом недалеко от гостиницы Hotell AVA три звезды. Записал? И сразу позвони. – Нажала отбой и снова посмотрела на Риту.
- Так, уже что-то. Вы сказали, что она отказалась от экскурсий. Почему не объяснила?
- Нет, не объяснила. Я предложила как обычно, и начала было рассказывать про них, например экскурсия в крепость Суоменлинна…
- Нет-нет, спасибо, про экскурсии потом, давайте про Воронину.
- Она сказала, что едет только для того, чтобы погулять и ей ничего не нужно. Всё, больше мне вспомнить нечего.
- И она ехала одна?
- Да одна.
- Никого не упоминала, подумайте. Может встретиться там с кем-то хотела?
- Нет, ничего такого я не помню. А что случилось? Она не вернулась что ли до сих пор?
- Она вернулась. – Татьяна подумала, стоит ли говорить всё, и решила, что возможная встряска от полученной информации, поможет вспомнить что-нибудь ещё. – Её нашли мёртвой два дня назад.
- Как мёртвой? – Рита не могла сразу сообразить, что это значит. – Совсем мёртвой?
- По другому, к сожалению не бывает. Совсем мёртвой. – Татьяна наблюдала за реакцией девушки.
- В Хельсенки? Из-за этого она и не вернулась?
- Нет, она вернулась, на день позже. И погибла уже здесь, в Москве.
- Ужас какой.
У Танич зазвонил сотовый телефон и она ответила:
- Да Игорь, узнал? – Она стала записывать в свой блокнот. – По буквам давай, не пойму Хе-лан-дер. Правильно? А ещё есть аукционы в Хельсенки? Ещё два. А они где расположены? Дальше? Поняла. И что в прошедшие выходные у них что-то проходило? В субботу. Поняла. Спасибо, то что нужно. – И она нажала отбой.
- Хеландер, точно. Я вспомнила. Вы сказали и я вспомнила.
- Хорошо. А что она там собиралась делать?
- Нет, этого я не помню, да она, скорее всего, и не говорила. – Рита снова наморщила симпатичный носик, но нет, не вспомнила. Видно, что постаралась, но нет. - Извините, не помню.
- Спасибо, вы очень помогли.
Следователь ушла, оставив Риту в полном недоумении. – «Какая странная женщина… Всё время чувствовалось почти мужское давление. И смотрела так, словно я голая сидела перед ней. Очень странная. А почему она не оставила свой телефон? Во всех фильмах, следователь оставляет карточку, со словами: - «Вот вам моя визитка, если что-то вспомните, позвоните». – Она пожала плечами, и пошла на своё рабочее место. В дверях столкнулась с начальником, он что-то спросил, но она лишь, пожала плечами, буркнув, что всё в порядке. На автопилоте дошла до стола, села и в непонятном состоянии, ничего не видящими глазами, стала смотреть в экран монитора.
- И что это было? – Андрюша с интересом смотрел на не характерно растерянную девушку. – Что-то случилось?
- Да, погибла наша клиентка, та, что опоздала на отъезд в это воскресенье.
- Фииу. – Присвистнул он. – А мы тут причём?
Рита проигнорировала его слова, и неожиданно напористо спросила:
- Почему она не оставила мне свой телефон? – И требовательно посмотрела на парня. – А вдруг я что вспомню?
Андрей растерялся, и даже напрягся, соображая чтобы ответить, но не успел.
- Она меня совсем за дурочку приняла? Смотрела как на пустышку. – Отвернулась опять к монитору. И вдруг через несколько секунд полностью переменила тему. – Есть хочу, пойду и съем что-нибудь вредное. – Резко отодвинула стул, и не глядя по сторонам, быстрым целеустремлённым шагом отправилась выполнять задуманное.
Хельсенки, Аэропорт Вантаа. Йохан Миттанен.
«Наконец-то начали выходить». – Йохан стоял в зоне прилёта с листочком в руке, на котором крупными русскими буквами было напечатано имя и фамилия того, кого ему нужно было встретить. И не просто встретить, а оказать максимально возможную помощь. Знать бы ещё какую. Непонятно. Вернее понятно, что всё это неофициально, а может и не очень законно, но просьба было от того, кому отказать он не мог. Как говорят русские: - «долг платежом красен». И хотя время прошло не мало, и даже возникло ощущение, что про его залёт в России забыли, ан нет, не забыли, и теперь придётся отработать. Он посмотрел на листочек, чтобы в сотый раз убедиться, что не держит его к верх ногами. Нет нормально. Татьяна Танич, прочёл он снова, тавтология какая-то, как будто не всё напечаталось. Впрочем кто этих русских разберёт, может так и нужно. Он посмотрел на часы. – «Что-то долго уже идёт. Чемодан, что ли ждёт? Пока до машины дойдём, пока дорога, в отеле окажемся около семи. Вряд ли, что-то будем делать сегодня, так что вечером вполне успею покувыркаться с Хельгой». – Он ещё раз посмотрел на часы, и привычно, прикинул планы на вечер. – «К Хельге в восемь, пару часов у неё, потом магазин, там купить творог и молоко, и к одиннадцати оказаться дома. Вроде, нормально получается по времени, и жене не придётся врать о срочном вызове». – Только он достал телефон, чтобы предупредить подружку о своём, возможном визите.
- Здравствуйте, я майор Танич.
– Ох. – Он вздрогнул, и поднял глаза. Прямо перед ним, стояла интересная женщина, лет тридцати, в сером неброском, деловом костюме, с небольшим аккуратным чемоданчиком в правой руке. «Не красавица, но приятная». Сразу промелькнуло у него в голове. Чистые черты лица, волосы убраны назад и ни грамма косметики.
- Здравствуйте. – С опозданием отозвался Йохан. - А я сержант Миттанен. – представился он, и ещё раз оценивающе окинул фигуру женщины. – «А ничего так, девочка. Фигурка очень даже очень. Так что просьба «Оказать максимально возможную помощь» может оказаться не такой уж обременительной». – Хмыкнул он внутренне, но вдруг заметил на себе, точно такой же оценивающий взгляд, от которого ему стало очень неуютно. – «Что за чёрт? Она меня смутила что ли? Чем? Просто стоит, и просто смотрит. Но взгляд очень неприятный, оценивающе цепкий. Прямо наизнанку вывернула, и, похоже, что выводы сделала не очень лестные, для меня… Ну и хорошо, Так даже интереснее, не в первОй».
- Как долетели? – Решил он разрядить ситуацию, стандартным вопросом, прекрасно представляя себе дальнейший ход событий этого вечера. Неважно, что она сейчас ответит, от него последует предложение отвезти её в гостиницу, потом приглашение поужинать. И если она его примет, то оказаться с ней в одной постели, после ужина, будет уже делом техники…
- Нормально. – Тон деловой, с металлическими нотками. - Сколько ехать до Хельсенки?
- Полчаса.
- А до этой улицы? – Она протянула ему бумажку с адресом.
- Это недалеко от вашей гостиницы. Вы ведь в Авва остановились?
- Да, в Авва.
- Минут тридцать пять - сорок не больше.
- Отлично. - Она посмотрела на часы. – Нужно успеть туда до шести. Машина далеко?
- Нет, но… – Он слегка растерялся от напора, этой русской. – А вы не в гостиницу хотите, сначала?
- Нет, нам надо успеть сюда, в аукционный дом Хеландер, задать пару вопросов.
- Может, завтра туда? Сейчас уже поздновато. До скольких они работают?
- До шести, поехали-поехали. – И она энергично направилась к выходу. – Где ваша машина?
Ему ничего не оставалось делать, как трусить следом, с удовольствием отмечая, стройные ножки, и привлекательность попки гостьи. В воображении Йохана, отчётливо нарисовалась позиция, в которой он сзади, обхватив её бёдра ру…
- Куда дальше?
Чёртова русская, так резко остановилась, и обернулась, что он почти налетел на неё. А взгляд, которым она опять посмотрела на него, говорил только о том, что она прекрасно понимает ход его мыслей. Он даже покраснел.
- Дайте мне ваш чемоданчик. – Вспомнил он, про вежливость, и протянул руку.
- Не нужно, я справлюсь.
- Ладно, нам направо к парковке.
Через пять минут в машине.
Она сидела сзади, и чётким командным голосом вводила его в курс дела:
- Я ловлю серийного убийцу, жертвами которого стали, как минимум шесть женщин. Очередная погибла три дня назад, и мы сейчас отрабатываем все её связи. За день до смерти, последняя погибшая, вернулась из трёхдневного тура в Хельсинки, во время которого что-то случилось. И я хочу знать что.
- А как вы узнали что, что-то случилось?
- Она опоздала к отъезду, и вернулась в Москву на сутки позже.
- Ну и что? Может быть, просто проспала, или увлеклась покупками? Она одна была или с кем-то?
- Одна. Отель выбрала так, чтобы он располагался максимально близко к аукциону Хеландер, в котором проходили торги, как раз в минувшую субботу.
- Вы думаете, она приехала, для участия в аукционе?
- Это и нужно узнать.
- А как вы будете узнавать? Если они откажутся отвечать на ваши вопросы, то…
- Вопросы им будете задавать вы, удостоверение сержанта полиции ведь при вас?
- Да но…
Начал было Йохан, но слова возражения, почему-то застряли в горле. Он буквально физически почувствовал железную хватку, сидящей сзади женщины, и так же на физическом уровне понял, что возражать ей бессмысленно. «А это, кстати, может оказаться мне нА руку. После того, как я помогу ей, вряд ли она откажется от ужина, а там и … Правда, кто кого будет трахать, уже большой вопрос».
- Хорошо. Удостоверение при мне и я помогу Вам задавать вопросы. Тогда давайте подробнее, что мы хотим узнать.
Через сорок минут в HELANDER
Ровно в 17-30 они входили в двери аукционного дома. Сразу за ними располагался холл, со стойкой ресепшн. Справа поднималась широкая лестница, ведущая на второй этаж, а слева находилась небольшая гардеробная комната. За стойкой сидели две девушки, которые одновременно подняли свои головки, и вопросительно посмотрели на них. Йохан, как заправский сердцеед, расправил плечи, и с порога взялся за дело.
- Здравствуйте, я сержант полиция Миттанен. – Представился он по-фински, и показал раскрытое удостоверение. - Нам нужно задать пару вопросов.
Одна из девушек посмотрела удостоверение, и спокойно ответила:
- Подождите минуту, я позову управляющего.
Татьяна с интересом наблюдала, и за девушками, и за своим сопровождающим. – «Надо же, как хорошо им живётся, никакого волнения от визита полицейских. То ли дело у нас, уже бы напряглись, и задёргались, а эти занялись своими делами и всё». – Она достала фотографию Ворониной, и передала ей сержанту.
- Покажите им фото.
Йохан взял фотографию, и показывая её, спросил опять по-фински:
- Заходила, к вам эта девушка, в ближайшие дни? – И тут же перевёл свои слова на русский для Танич.
Татьяна, с неудовольствием посмотрела на него - «Дубина, зачем спрашивать так неопределённо, и давать им возможность ответить уклончиво? Нужно было утвердительно сказать, что она приходила в субботу, и узнать зачем. Сейчас всё испортит скотина».
Так и вышло, девчонки переглянулись, блондинка что-то прошептала на ухо брюнетке. И они пожали плечами.
Йохан повернулся к Татьяне. – Они не помнят… - Хотел что-то ещё сказать, но Татьяна прервала его.
- Всё они помнят, ты что слепой? Просто не хотят отвечать без разрешения управляющего. Давай включай своё мужское обаяние и …
- А может быть ему нечего включать, в отличии от Вас? – Одна из девушек смело смотрела на Танич.
«Какая хорошенькая, и опять в моём вкусе – Натуральная блондинка скандинавского типа, как и Артёмова. Только этой лет двадцать». – Татьяна с интересом изучала внешность девушки: Тонкие черты лица, голубые, как лёд глаза, короткие, художественно взлохмаченные, светлые волосы... – «Просто напасть какая-то… За два года ни то, что ни одной блондинки в поле зрения, а вообще никаких вариантов не было, а теперь на каждом углу. Или это у меня уже крыша едет от воздержания, что я любой чих воспринимаю как предложение?».
- Как странно… - Татьяна смотрела прямо в голубые глаза девушки. - Мне казалось, я не говорю по-фински, но вас я почему-то понимаю. – И вдруг, неожиданно для себя продолжила. - Как Вас зовут?
- Хелли, а вас?
- Татьяна. Так на каком языке мы говорим Хелли? Я запуталась.
- Мы говорим на русском. – Она смотрела на Татьяну с лёгким вызовом. – Ваше имя, в переводе с греческого, означает повелительница.
- Правда? Я не знала. А что означает имя Хелли? – Татьяне, всё больше нравилась, эта девушка.
- Жаркая.
- В каком смысле?
- Во всех.
- Прямо горячий лёд, да? – Татьяна, вдруг заметила, что смотрит на грудь блондинки. – «Ого, да она без бюстгальтера…» - Обе девушки были одеты в тёмные, лёгкие пиджачки, только у брюнетки под ним была белая рубашка, а вот у блондинки футболка. И полы её пиджачка, словно специально были расстёгнуты, так, что сквозь тоненькую футболочную ткань прекрасно просматривалась её грудь с торчащим сосочком. – «Она всех так дразнит, или только меня?».
- Чем могу помочь? – Прервал её размышление мужской голос.
Татьяна с трудом оторвалась от груди блондинки, выдохнула, и посмотрела в сторону голоса. Он принадлежал полному мужчине, спускающемуся к ним по лестнице.
- Вы управляющий? – Неожиданно выдвинулся вперёд Йохан. - Я сержант Миттанен, а это моя коллега из Москвы.
- Да, я управляющий компании, доктор Снелманн, здравствуйте.
- Очень приятно доктор, уделите, пожалуйста, несколько минут. Нам нужна информация об одной участнице ваших субботних торгов.
Управляющий внимательно посмотрел на них, и сделал приглашающий жест рукой.
- Пройдёмте в мой кабинет.
- Он говорит, что… - Начал было переводить Йохан, но Татьяна перебила его.
- Я поняла. Это управляющий доктор Снелманн, и он готов с нами поговорить. Я стала понимать по-фински. – Сказала она, и стрельнула глазами в сторону блондинки. Та поймала этот взгляд, и тонко улыбнулась в ответ. За что тут же получила локотком в бок от своей соседки, отчего обе весело фыркнули.
«Хулиганки. – Усмехнулась на них Татьяна. - Но как вовремя, появился управляющий, а то… А то что? Накинулась бы на эту блондиночку? Интересно сержант понял что происходит?» - Татьяна осторожно посмотрела на своего спутника, но тот, не оглядываясь, поднимался впереди неё, и вроде ничего не заметил.
Кабинет оказался небольшой, прямоугольной комнатой, с огромным окном в дальней стене. Сбоку от него располагался письменный стол, с несколькими стульями для посетителей перед ним. Вдоль всех стен стояли шкафы битком набитые книгами, причём было видно, что ими активно пользуются.
- Итак, я вас слушаю. - Вопросительно посмотрел управляющий, после того, как они расселись.
- Вы говорите по-русски? – Сходу спросила Татьяна.
Управляющий помотал головой и посмотрев на Йохана, что-то ответил по фински.
- Он говорит, что… - начал, было, сержант, но Татьяна опять перебила его.
- Я поняла, что нет. Скажите ему, что к ним в субботу приходила Воронина Любовь Петровна, и нам нужно знать, что она делала. Одна была или с кем-то? Чем интересовалась, или с кем общалась? Одна ушла или с…
- Подождите, пожалуйста, не всё сразу. Дайте я переведу первое.
- И фото её покажите.
Йохан начал задавать вопросы, а Татьяна внимательно следила за выражением лица управляющего. Тот спокойно выслушал, что-то уточнил, потом что-то ответил, и полез в компьютер. Пока он там щёлкал мышкой, сержант стал переводить его ответы.
- Он сказал, что в субботу у них был большой аукцион сезона, что к ним пришло много народу, человек сто-сто двадцать и, если эта девушка не зарегистрировалась для участия в торгах, а пришла лишь посмотреть, то ничего полезного он сказать не сможет. Они не следят за гостями, более того у них запрещена фото и видеосъёмка во время торгов.
Пока Йохан говорил, управляющий нашёл, то что искал в компьютере.
- Да, ваша девушка зарегистрировалась для участия в торгах. Получила бидовую карточку под номером 64, но ничего не купила. К сожалению это всё, чем я могу помочь вам. Давайте ещё проверю, не было ли её в списке сдатчиков. - Он посмотрел на сержанта и Татьяну, и увидев их непонимающие лица, пояснил. - Если она сдала нам на торги, например, картину или другой какой предмет, то могла присутствовать не как покупатель, а как наблюдатель. Так часто бывает, когда владельцы хотят видеть своими глазами, как продаётся сданный ими лот. – Он просмотрел список, и отрицательно покачал головой. – Нет. Она ничего не сдавала. Значит, приходила просто из любопытства.
Наступила пауза, во время которой управляющий выключал компьютер, Йохан начал ёрзать не зная что делать дальше, а Татьяна обдумывала услышанное.
- А зачем она зарегистрировалась? Все кто приходят на аукцион, должны регистрироваться?
Сержант окончательно переквалифицировался в переводчика, и по мере сил работал синхронистом.
- Нет, не нужно всем регистрироваться. Регистрируются, только те, кто будет торговаться за лоты. Остальные могут просто смотреть.
- Сложно зарегистрироваться? Что для этого нужно?
- Нет не сложно. Нужны паспортные данные, адрес проживания, электронная почта и телефон. Для тех, кто регистрируется в первый раз, существует авансовый взнос 100 евро, который вычитается из суммы, если участник выиграл лот, или пропадает, если ничего не выиграет. Это защита от хулиганства.
- А есть кто-то, кто следит за залом, и мог бы, видеть интересующую нас девушку. Например, с кем она сидела?
- За залом следят специальные сотрудники, включая ведущего аукциона, но у них единственная задача – фиксировать покупки, и это очень непростая работа. Отвлекаться на что-то постороннее невозможно. Кто с кем сидит, или кто, что делает во время торгов, их не интересует. – После небольшой паузы, Снелманн поднялся из-за стола, давая понять, что визит пора заканчивать.
- Понятно. У меня всё. – Татьяна разочаровано поднялась со стула в след за ним.
Йохан, тоже встал, поблагодарил управляющего за уделённое время, и они направились к выходу.
- Подождите, я видела на входе камеру. – Татьяна резко развернулась, и посмотрела на доктора Снелманна. – Куда записывается информация, и сколько хранится?
- Честно говоря, не знаю, но это не сложно выяснить. – Он снял трубку телефона на столе, связался с охраной, и глядя куда-то в потолок стал очень темпераментно что-то говорить по-фински. Йохан еле поспевал за ним с переводом: – Это Снелманн, сколько хранятся записи с камеры на входе? Понял. И мы сейчас можем просмотреть то, что нам нужно за прошлую субботу? – Он опустил взгляд на Татьяну, и продублировал то, что услышал из трубки. – Записи хранятся месяц, затем автоматически стираются, так что мы можем сейчас посмотреть то, что вас интересует. Пойдёмте. – И снова подняв, голову так же темпераментно что-то сказал в трубку. Сержант перевёл и это. – Вилли, найди субботнюю запись начиная с прихода гостей за час до начала, да. Мы идём к тебе с хорошенькой русской. Сиськи? Нет, сиськи небольшие. Упс… - Сержант поперхнулся. – Ну, в общем… они о личном стали говорить…
Через час на улице, возле входа.
Татьяна ещё раз проследила взглядом углы обзора камеры, и повернулась к Йохану.
- Нужно посмотреть завтра по всему маршруту, отсюда и до гостиницы, есть ли ещё камеры.
- Зачем? На записях было четко видно, что она пришла одна и ушла тоже одна. Вы думаете, на неё напали по дороге? Хельсинки спокойный го… - Начал сержант, но осёкся, от взгляда Татьяны.
Она три секунды тяжело смотрела на него в упор, и повторила.
- Все камеры, по всему маршруту. Вдруг за ней кто-то следил, или наблюдал…
- Хорошо-хорошо, я проверю, но завтра. Сейчас уже всё закрыто и нам давно пора ехать в гостиницу.
- Поехали.
Но сесть она не успела, заметив боковым зрением, что к машине кто-то идёт. Повернулась в ту сторону, и непроизвольно улыбнулась. – «Так и знала, что будет продолжение». – К ней подходила Хелли, блондинка с ресепшн.
- Подождите секунду Йохан. – Сказала она в кабину машины, закрыла дверь, и посмотрела на девушку. – Что-то вспомнили? – Спросила, и чуть не облизнулась, глядя на её ножки в тёмных колготках.
- Да, но вначале ответьте, почему вы интересуетесь этой девушкой?
- Потому что она погибла два дня назад, и я ищу её убийцу.
- Как погибла? – Хелли побелела. – Боже. Это из-за картины?
- Какой картины? – Татьяна замерла и напружинилась, словно хорошая охотничья собака заметившая дичь.
- Пойдёмте куда-нибудь присядем, я всё расскажу. Здесь неподалёку есть хорошая кафешка, там готовят очень вкусные стейки лосося. – Она взяла Татьяну под руку и они пошли к выходу из комплекса.
- А мне что делать? – Йохан вышел из машины и с удивлением смотрел на них.
- О, я и забыла про него. – Охнула Татьяна, как бы про себя. Наклонила голову к ушку девушки, почти касаясь его губами, и толи вдохнула её запах, толи сказала – Секунду.
Нехотя вытащила руку, и вернулась к сержанту.
- Вы можете отвезти мой чемоданчик в отель, подтвердить им мою бронь, и предупредить, что я подойду чуть позже?
- Ам, наверное…
- Спасибо. - Татьяна вернулась к девушке, и та снова взяла её под руку. – «Приятно, чёрт возьми» - Подумала Татьяна, чувствуя, тепло исходящее от блондинки – «Жаркая».
Йохан смотрел им в след какое-то время, пока они не вышли за ограждение комплекса, и не повернули куда-то вправо.
«Вот тебе и ужин, вот тебе и дело техники…» - Он посмотрел на часы 21-00 – «Ещё в отель заскочить надо, а потом в магазин. Да…»
Через пять минут в кафе.
В небольшом зале кафе, кроме них, почти, никого не было. Официантка быстро приняла заказ и ушла, оставив их один на один. Какое-то время, Татьяна и Хелли сидели молча, и откровенно рассматривали друг друга, нисколько не стесняясь и не испытывая никакого чувства неловкости. Наоборот, казалось, обе получали удовольствие, и даже удовлетворение от этого процесса. Наконец Татьяна прервала молчание:
- Сколько тебе лет?
- Двадцать пять. – После некоторой паузы ответила Хелли. – Это проблема?
- Нет.
- А тебе сколько?
- Тридцать два.
- Ммм.
- Что?
- Люблю когда постарше.
- Оу. Поэтому твоя подружка хихикала?
- Да, она знает, что мне нравятся такие, как ты.
- Какие?
- Сильные, уверенные. Я сразу поняла, кто ты, как только вы вошли в двери. Немного смутило, что ты была с этим непутёвым мачо. Но как только поставила его на место, сразу всё стало ясно.
- Что стало ясно? – Татьяне нравилось поддразнивать девушку, хотя она прекрасно понимала о чём идёт речь.
Однако прижать блондинку было не так-то просто. Она улыбнулась, своей фирменной тонкой, улыбкой и наклонившись к Татьяне, так близко, что почти коснулась её щекой, прошептала:
- Всё ты понимаешь. – И втянула носом запах её кожи. – Ммм, ты вкусно пахнешь.
Тоже самое сделала Татьяна, всей грудью, вдыхая аромат девушки.
- Где ты остановилась?
- Отель Авва.
- Не знаю такого.
- Недалеко отсюда, можно дойти пешком.
- Была раньше в Хельсинки?
- Нет.
- Надолго приехала?
- Не знаю, если быстро всё выясню, то и завтра могу уехать…
- Тогда я не буду тебе ничего рассказывать.
- Почему?
Они почти шептали, и почти прижимались щёчками, наслаждаясь, тёплым дыханием друг друга.
- Что почему?
- Почему не расскажешь?
- Чтобы ты не уехала завтра…
Татьяна немного отстранилась, и стала водить пальцами по щеке девушки, потом коснулась её губ, опустилась на шею, и поднялась снова к щеке.
- Ммм, как приятно. Продолжай пожалуйста. – Но Татьяна убрала руку, наклонилась и коснулась губами губ блондинки. Легко-легко, не переводя касание в поцелуй. Губы были мягкие и горячие, и очень вкусные.
- У тебя вкусные губы. - Прошептала она девушке. – У меня кружится голова от тебя.
- Кхе-кхе. – раздалось рядом очень тактичное покашливание.
Они вздрогнули, и касание разорвалось. Рядом с их столиком стояла официантка, с большим подносом в руках.
- Извините, но стейки вкусные пока горячие. – Она поставила, дымящиеся тарелки, перед девушками, и два бокала белого вина. Ещё раз извинилась, и ушла.
- Вкусно пахнет. Давай съедим это чудо, а то и правда остынет, и станет невкусным.
- Давай.
- А ты пока рассказывай.
- Расскажу, если пообещаешь не улетать завтра.
Они чокнулись, и выпили по маленькому глоточку.
«Что я творю? Зачем я это делаю с ней? Потому что она похожа на Артёмову? Не только. А хоть бы и так, в чём проблема? Почему не выпустить пар, наконец? И почему мне нужно оглядываться на Артёмову? Ни слова в ответ, с того вечера. Может и не будет уже… Даже скорее всего, не будет ответа. Тогда в чём дело? Почему нет? Девочка во всех смыслах супер, бери, бери её. Даже и брать не придётся, она сама всё возьмёт. Ну?
- Обещаю, что завтра не уеду. Рассказывай.
- Отлично, тогда после ужина я отведу тебя в самую лучшую баню Хельсинки.
- Что? Какую баню?
- Настоящую, финскую, которую вы, почему-то называете русской.
- Но у меня нет ничего с собой.
- Ничего не нужно, там сегодня женский день. Полотенца простыни, шлёпанцы, всё дают.
- Ты серьёзно?
- Конечно. Ты была хоть раз в настоящей бане?
- Была, я люблю баню. – Татьяна с любопытством смотрела на Хелли
- Что?
- Ничего. Мне нравится. А что значит лучшая, что там?
- Там обалденная парилка, в которой печь до сих пор топят дровами. Два бассейна. Один с ледяной водой, а второй с теплой.
- Зачем тёплая? Холодной достаточно.
- Эх ты, а ещё говоришь, любишь баню. Узнаешь.
- Ладно. А сейчас рассказывай про Воронину.
- Хорошо. Зал был полный, пришло человек сто. – Она задумалась на секунду. – Даже, наверное чуть больше.
- Это много?
- Да много, обычный ежемесячный аукцион собирает человек сорок-пятьдесят.
- А почему на этот пришло так много?
- Потому что это был аукцион сезона. Такие аукционы проводятся два раза в год – весной и осенью, и на них выставляют самые интересные и дорогие лоты. Последние несколько лет, в них есть русские разделы, и они всегда вызывают большой интерес у твоих соотечественников.
- Что это значит?
- Русские покупают русское.
- А как они это делают?
- Кто-то приезжает сам на торги, кто-то делает заочные ставки, а кто-то торгуется по телефону.
- И много русских приезжают?
- Да, много.
- И в этот раз тоже?
- Да, только в зале зарегистрировалось человек двадцать, и были раскуплены почти все русские лоты. Это очень перспективное направление, мы даже, стали привлекать экспертов из России для атрибуции предметов.
- Что обозначает это слово?
- В самом общем смысле – определение авторства, или если ещё проще, проверка на подлинность.
- Ого, и часто попадаются подделки?
- Да, часто. В тех случаях, когда мы не уверены в авторстве, в описании пишется «круг, ну например, Айвазовского» или «атрибутируется Боголюбовым»
- А если потом выясниться что купленная картина не имеет отношения к Айвазовскому?
- Это риски покупателя, мы не даём гарантии. Если нужны гарантии, то милости просим на Сотбис, но там и цены выше наших в пятеро. У покупателя всегда есть выбор: Купить на Сотбис, без рисков дорого, или у нас, с рисками – дёшево, после чего сделать экспертизу и перепродать сильно дороже, и хорошо заработать при этом.
- Или выяснить, что подделка и потерять деньги.
- Да, или потерять деньги…
- Понятно, но я тебя перебила, давай продолжай про аукцион. – Татьяна взяла руку девушки и стала рассматривать линии ладони, водя по ним пальцем.
- Что ты делаешь?
- Не обращай внимания, рассказывай.
- Ммм… Как я могу не обращать внимание?
- Расс-кааа-зыы-вай. – На распев попросила Татьяна и вдруг этим же пальцем, которым водила по ладони, отвела в сторону полу пиджака девушки, и дотронулась до выступающего сквозь футболку соска. – Твёрденький.
- Что ты делаешь? – Охнула блондинка.
- Не обращай внимания, расскаа-зыы-вай. – Повторила Татьяна, и дотронулась до второго сосочка. – Тоже твёрденький.
- Мммм. – Застонала девушка, и её дёрнуло, словно от разряда током. – Ещё…
Татьяна посмотрела по сторонам, убедилась, что на них никто не смотрит, и погладила уже оба сосочка Хелли. Та опять застонала, и прижала её руки к своей груди – Ещё
– Где здесь туалет?
- Вон там. – Девушка кивнула головой на дверь недалеко от них.
- Пошли, я не могу больше терпеть. – Татьяна встала, и потянула Хелли за собой.
- Ты хочешь здесь?
- Да, здесь. Пошли, пошли.
Они ввалились в тесную, но аккуратную, туалетную комнатку, начиная целоваться уже в дверях. Татьяна нашарила задвижку, заперла дверь, и прижала к ней девушку, всем телом ощущая, как та дрожит от возбуждения.
- Боже, какая ты вкусная. – Прошептала она, целуя её шею, её глаза, и наконец, её губы мягкие, горячие и требовательные. Потом опустилась ниже и, вытащив заправленную футболку, подняла её вверх, полностью обнажив грудь. Замерла на секунду в восторге от красоты и притягательности, открывшейся картины. Простонала. – Как я хочу этого. – И начала гладить грудки своим лицом, окунаясь, и прижимаясь к ним щеками, губами, глазами, словно купаясь в них после долгих дней жажды.
- Мммм. – Хелли стонала всё громче и громче, сильно выгибаясь навстречу горячим ласкам, одной рукой, прижимая к себе Татьяну, а второй придерживаясь за стену. – Ахх. – Громко вскрикнула она, почувствовав, что её сосок поймали губы женщины и стали, нежно всасывать его, увеличивая глубину погружения и силу надавливания языком. Горячая, мощная волна непереносимого удовольствия начала подниматься от живота девушки, к её груди, заставляя дёргаться всё тело в преддверии мощного оргазма.
Татьяна, почувствовала это, схватила пальцами второй сосочек и стала покручивать его в такт всасывающим движениям своих губ, всё ускоряясь и ускоряясь.
Сейчас, сейчас, сейчас. – Последний раз сильно выгнулась Хелли, и стала кончать, дёргаясь так сильно, что Татьяне пришлось навалиться всем телом, чтобы удержать её. После нескольких секунд сладкой агонии, девушка с хрипом выдохнула. – Боже как хорошо, как хорошо. – И тут же. - Хочу тебя.
И не давая опомниться Татьяне, опустилась перед ней на колени. Одним движением, подняв её юбку вверх, и опустив колготки с тоненькими трусиками вниз, с силой прижалась губами к её промежности. Татьяна всхлипнула, притянула голову блондинки к себе, и, облокотившись на столешницу с раковиной, раздвинула бёдра, давая полный доступ к себе язычку девушки. Хелли мощно и быстро стала погружать язык внутрь, стараясь достать как можно глубже. Танич помогала ей встречными движениями бёдер, пока горячая волна не взорвалась у неё внутри и она не потеряла сознание.
Когда она открыла глаза, то оказалось, что она полусидит на столешнице, а Хелли придерживая её, нежно целует лицо и шею.
- Вот это да… Я сознание потеряла?
- Похоже на то. Я еле удержала тебя. Никогда такого не видела.
- Я кричала?
- Да, очень громко стонала.
- Нас услышали?
- Не знаю. Могли, но в дверь не стучали, значит всё нормально.
- Фуу, не пойдём в баню. Поехали в мою гостиницу.
- Зачем? Я живу здесь недалеко. Пойдём ко мне.
- Одна?
- Да одна.
- Почему?
- Что почему?
- Почему одна?
- Не знаю, может тебя ждала?
Татьяна внимательно посмотрела на девушку. – Ладно, пойдём доедим рыбу, а то остыла уже. И ты, наконец, расскажешь мне про торги.
- Пойдём.
Через три часа в постели у Хелли.
- Боже мой, никогда столько не кончала… Оргазм за оргазмом, и ещё хочу.
- И силы есть? – Татьяна лежала сбоку девушки, закинув на неё одну ногу, и водила пальцем по линиям её тела.
- Нет, сил нет. Нужно отдохнуть немного.
- Отдохни.
- А ты не устала?
- Устала, но не хочу тебя отпускать.
- Не отпускай. Не уедешь завтра?
- Нет. Нужно много чего ещё выяснить. Ты точно сможешь узнать имя, купившего рисунок?
- Да, смогу.
- И у тебя не возникнет проблем?
- Нет.
- Хорошо, но вот что я пропустила. Почему ты вообще стала за ней наблюдать?
- Потому что она выделялась.
- Чем?
- Возрастом в первую очередь. Она была самая молодая, и явно в первый раз на таком мероприятии, в отличии от остальных. Ещё потому, что она была лесби и кого-то искала, или ждала, и мне было интересно кого.
- Дааа? Как это ты определила?
- Я это сразу вижу. А ты нет?
- Да вижу. Татьяна профессионально сосредоточилась, почувствовав важность информации. - Это очень нужный момент, поэтому давай подробнее.
- Что подробнее? Она пришла, зарегистрировалась, хотя на покупательницу совсем была не похожа. Нервничала, явно чувствовала себя не в своей чашке, как говорят русские.
- Не в своей тарелке.
- Да, тарелке.
Потом начались торги, и я не очень за ней следила, помогая девушкам на телефонах. А когда начали торговаться за этот рисунок, и она вдруг стала поднимать бид, я удивилась.
- Почему?
- Я говорю, она не выглядела покупательницей, и торговалась, как будто не для себя. Так бывает, когда торгуется дилер по чужому заданию. Но она торговалась сама. У неё несколько раз звенел телефон, пока она его не отключила. И мне даже показалось, что звонивший пытался остановить её.
- Как это?
- Ну, когда торгуется дилер, то он сам звонит покупателю, и сообщает ему ситуацию в зале. Как комментатор на спортивном соревновании. Так и говорит: – «За лот дают столько-то, нам нужно дать столько-то. Даём? И дальше по команде, либо делает ставку, либо нет. Вот её противник несколько раз звонил, советовался торговаться дальше или нет. А она только и делала, что смело поднимала бидовую карточку, как будто у неё полные карманы денег и ей всё равно какая сумма. И где-то на середине у неё стал звонить телефон, от которого она отмахивалась, как будто он мешал ей. И торговалась дальше, не раздумывая, и не сомневаясь. А потом, вдруг, также неожиданно перестала, торговаться. Посидела несколько минут, и ушла.
- А ты говорила, что она ждала кого-то.
- Да но к ней так никто и не подошёл. Ушла одна.
- Странно. А рисунок стоил этих денег?
- Нет конечно, он как раз и был с формулировкой «атрибутируется Варсову…, Ворсову…, Сорсо…, ну не помню, ваш какой-то известный. Старт на него был 3000 Евро, так он и должен был стоить. Если бы он был на самом деле этим Совсо… ну не помню, то наверное стоил бы дороже, ну пять, ну десять тысяч Евро, и то только потому что вы русские денег не жалеете. По мне так Врасов это или не Врасов, дороже чем тысяча Евро он стоить не должен был. А уж когда торги пошли выше десяти тысяч, весь зал обалдел. Никто не понимал, что происходит. А когда перевалило за пятьдесят, и русский стал кому-то звонить, это вообще была фантастика.
- Ну, хорошо, она вела себя странно, а он зачем торговался так? Он тоже был первый раз?
- Нет, он был тёртый хлеб, настоящий…
- Тёртый калач. Не хлеб надо говорить, а калач.
- А что такое калач?
- Круглый хлеб такой.
- Я и говорю хлеб.
- Хорошо хлеб. Так что этот тёртый хлеб?
- Он был классический дилер, мне даже кажется, что я его уже видела у нас.
- Он-то, почему тогда так переплачивал за рисунок?
- Не знаю. Вас русских не поймёшь, может быть ему хотелось по выпендриваться, пустить грязь в глаза.
- Пыль. Пустить пыль в глаза.
- Что такое пыль?
- Хмм, ну такая маленькая грязь.
- Я и говорю грязь. Зачем ты меня всё время перебиваешь? Я хорошо знаю ваши пословицы.
- Да, извини, продолжай. – Татьяна наклонилась и поцеловала сосочек девушки. – Ммм какой вкусный. Когда очень вкусно у нас говорят...
- Я знаю «оближешь руку», или «сосать лапу». Так да?
- Нет «пальчики оближешь» - Татьяна взяла ладонь девушки, и облизала пальчик – вкусно.
Следующее утро, Отель Авва. Йохан.
- Проверьте, пожалуйста ещё раз. Она должна быть здесь. Я сам вчера вечером привёз её вещи и предупредил администратора, что госпожа Танич обязательно подойдёт.
Девушка, ещё раз просмотрела список заселённых вчера и, ещё раз помотала головой.
- Нет, нет такой фамилии.
- Может быть, я неправильно называю фамилию? Давайте проверим всех русских.
- Смотрите сами. – Она распечатала список и отдала его Йохану. – Вот это мужчины, а вот семейные пары. Видите? Вчера одиноких, русских женщин не было вообще.
- А чемоданчик, тогда где?
- Какой чемоданчик?
- Вам совсем ничего не передала вчерашняя смена? Вчера около девяти вечера, я привёз чемоданчик, и оставил его здесь. Где он?
- Не знаю. Может быть в камере хранения? Пойдёмте, посмотрим. – Она пригласила Йохана пройти к двери справа от стойки. – А позвонить ей вы не можете? Может быть она отели перепутала, и остановилась не у нас?
- Я звонил - телефон не доступен.
Они подошли к двери камеры хранения, и девушка администратор открыла её. Там возле самой двери одиноко стоял маленький чемоданчик.
- Это он. Что я вам говорил?
- Вы его принесли вчера?
- Да.
- Но очевидно, что сама хозяйка так и не появилась, раз он тут стоит.
- А куда же она делась? – Озадаченно спросил Йохан, скорее у себя, чем у девушки. – «Черт, этого ещё не хватало. Что с ней могло случиться? Где её искать теперь? Правда что ли отели перепутала? А вдруг что-то нарыла и… Ааа» - Перебил он сам себя. – «Она же с девушкой из Хеландер, пошла куда-то. Нужно у неё спросить, куда она пошла после разговора».
Только он додумался до этого, как в холл с улицы вошла та самая блондинка, и с ней под руку, пропавшая русская.
- Привет Йохан, хорошо, что уже здесь, у меня телефон разрядился, а зарядное устройство в чемодане.
- Слава богу, а то я уже забеспокоился. Чемоданчик на месте, а вас нет. Хотел организовывать поиски. – Говорил он на автомате, с недоумением рассматривая женщин. – «Зашли как давнишние подруги. Что происходит? Не под руку даже стоят, а в обнимку, и блондиночка прижимается, как будто… Бог ты мой, да они же…»
Додумать сногсшибательную мысль, в каких отношениях находятся женщины, он не успел. Хелли протянула ключи Татьяне.
- Дорогу запомнила? Я на работу, а ты отнеси свой чемоданчик ко мне. Никаких отелей. Офицер. – Обратилась она к Йохану, и протянула ему листочек. - Отвезите её вот по этому адресу. – Затем повернулась к русской, обняла её и поцеловала совсем не детским поцелуйчиком, а по-настоящему в губы. И было видно, что не хотела отпускать. – Ты обещала, обедаем вместе. Жду, звонка.
И ушла, лёгкой счастливой походкой. Русская, нисколько не смущаясь, взяла чемоданчик и посмотрела на Йохана.
- Номер не понадобился. Поехали, я брошу чемодан, переоденусь, и займёмся камерами.
Они, молча вышли из отеля, молча сели в машину, и молчали десять минут пока ехали к квартире Хелли. – «Значит она ночевала у этой блондиночки… мда». – Йохан представил себе раскиданное бельё, чулки, бюстгальтеры, и главное представил себе широкую разобранную кровать и двух обнажённых женщин в ней. – «Обалдеть, можно. И судя по поцелую, ночь была жаркой». – Он, осторожно покосился на пассажирку, и заметил, как она в очередной раз зевнула. – «Дааа, очень жаркой». – С завистью подумал он, и вдруг неожиданно заключил. – «Ну, и ладно, зато я выспался».
Через 30 минут у входа в комплекс.
Татьяна и Йохан стояли возле шлагбаума, и внимательно осматривали окрестности в поисках каких-нибудь организаций, у которых могли бы быть камеры при входе.
- А вон там что? – Показала Татьяна, через дорогу и деревья, на одноэтажное, с большими витринными окнами, строение.
- Супермаркет.
- Вот с него и начнём.
Они перешли дорогу, миновали небольшую зелёную зону, и остановились у входа, осматриваясь.
- Вижу камеру. – Татьяна указала на камеру над входом. – Отлично. Остаётся выяснить какой у неё обзор.
Они развернулись и стали прикидывать, что могла записать камера.
- Хей, олиет полиизиета? – раздался за их спинами бойкий, странный голос.
- Кюлля, мутта мита. – Ответил, чудаковатому парню в робе, Йохан.
- Куинка кауа сина сьёт.
- Бога ради, Йохан переведите хоть слово. – Взмолилась Танич.
- Он спрашивает, не из полиции ли мы, и жалуется, что долго ехали.
- А в чем дело? – Тут же сделала стойку Татьяна.
Йохан опять переквалифицировался в синхронисты.
- Он говорит, что в прошлую субботу он видел как похитили женщину. И рассказал менеджеру, а тот заявил об этом в полицию, но…
- Чтоооо? Где это произошло?
- Прямо перед нами, вон там. – Указал Йохан, в след за парнем, рукой, на место левее шлагбаума.
- Он говорит, что может показать, и спрашивает - почему мы не достали блокноты, и ничего не записываем?
- Скажите ему, что у нас хорошая память.
- Он спрашивает у меня кто вы, и на каком языке говорите. Я сказал, что вы русская полицейская.
Пока они обратно переходили дорогу, парень строчил словами как из пулемёта, и Йохан еле успевал за ним.
- Говорит что все русские, или бандиты, или богачи. Говорит, что он любит, когда к ним в магазин заходят русские. Они всегда покупают много, и всегда всё самое дорогое.
Татьяна оглядела парня.
– Спросите кто он.
- Он разнорабочий. – Йохан, тоже осмотрел, неожиданного свидетеля, но в отличии от Татьяны, очень скептическим взглядом. – И что-то мне подсказывает, что он из тех, кто постоянно видит инопланетян… Ну вот точно. Он говорит, что на этом комплексе есть какая-то тайная лаборатория, и из-за этого здесь часто пахнет какой-то дрянью. – Йохан перешёл на финский. – А сейчас пахнет?
- Нет, сегодня не пахло, а вот неделю назад, был сильный запах, и он вызывал полицию, но они только отмахнулись. – Сержант остановился и посмотрел на Татьяну. – Мне кажется, мы теряем время. Нужно посмотреть запись с камеры, а не слушать местного чудака.
- Йохан. – Татьяна опять тяжело посмотрела на сержанта. – Мы проверим всё. – И заметив, как он набычился, решила чуть-чуть разрядить ситуацию. – Есть старая индийская мудрость, которая очень помогает в работе. Индусы говорят, что ночью в траве, очень легко верёвку принять за змею. Но это не значит, что змей нет.
И они двинулись дальше. Чудаковатый парень что-то спросил у сержанта, тот длинно ответил, после чего они обменялись ещё парой реплик, и наступила тишина.
- Чего это он замолчал?
- Я перевёл ему вашу индийскую мудрость, наверное… - Но тут парень опять включился и обращался уже только к Татьяне.
- Он говорит, что вы очень умная и что теперь, он будет всё сообщать, только русским полицейским, а не туповатым финнам. – Йохан, споткнулся, и начал выговаривать парню что-то очень резкое.
Татьяна без перевода поняла, что он ему отвечает, и быстро вмешалась. – Отставить, сержант. Не нужно, его останавливать, пусть говорит всё, пока не расскажет, что он видел. А после, можешь сколько угодно обижаться на туповатого финна.
Йохан уже понял, что ввязываясь в перепалку с придурком, выглядит не лучшим образом, махнул на того рукой и отвернулся. Тем более, что выиграть у него не было шансов, на каждое своё слово он получал в ответ три.
- Пришли. - Объявил парень. - Девушка стояла здесь. – Он показал пальцем на конкретное место.
- Стояла или шла?
- Стояла, она хотела перейти дорогу, а огромная чёрная машина, подъехала вот отсюда - Он указал сторону, откуда двигалась машина. - Из неё выскочили два здоровяка, и затолкали её внутрь.
- Во сколько это было?
- Часа в два в три.
- Как она выглядела?
- Невысокого роста, полненькая, в чём-то светлом.
- А здоровяки как выглядели?
- Как бандиты в кино, в черных кожаных куртках, лысые и здоровые.
Татьяна посмотрела на Сержанта. – По времени подходит.
- Что подходит?
- Что это нашу Воронину, запихнули в машину, после того как она вышла из аукциона.
- Фииу. – Йохан присвистнул.
- Пойдём, проверим запись.
- Зачем? Номера машины всё равно не будет видно, всё происходило боком…
- Ну, ты даёшь сержант… В начале и слушать ничего не хотел, а теперь поверил всему, что он тут наплёл. А вдруг это всё выдумка?
- Постойте, я не понял. Вы ему, не поверили что ли? – Йохан растеряно остановился.
- Пошли-пошли, как говориться «Доверяй, но проверяй». – Сказала Татьяна, и улыбнулась, попытавшись представить, как бы эту поговорку произнесла Хелли. – Спросите у парня, какой марки была машина.
Йохан выполнил просьбу, после чего с неудовольствием перевёл ответ. – Говорит, что не разбирается в машинах, но точно, что большая и чёрная. Говорит, русские и бандиты на таких любят ездить.
- Понятно «джип» какой-нибудь. Только бы камера подтвердила его слова.
Они вошли в двери магазина, и Йохан хотел было, что-то спросить у кассирши, но чудаковатый малый уверенно повёл их вглубь служебных помещений. Там, где-то на полпути, к ним навстречу вышел мужчина в костюме.
- Здравствуйте, что вам угодно?
- Мы хотим, посмотреть запись с видеокамеры. – Тоном, не терпящим возражения, сообщил Йохан о цели визита, и показал удостоверение. – Немедленно.
- Хорошо. – Озадачился мужчина, и поглядев на чудаковатого парня, бросил ему, пренебрежительным тоном. – Иди в зал, работай. Дальше, я сам провожу гостей.
- Нет, он пойдёт с нами, мы хотим проверить то, что он рассказал.
- Ах вот что… Это он вас вызвал? – Снисходительно спросил мужчина. – Не стоило обращать внимание. Он всё время что-то видит. Лучше бы своей основной работой занимался, а не высматривал всякую чепуху. – Сказал он, повысив голос, и грозно сдвинув брови на чудака. - Если бы не социальные службы, то давно бы выгнали его… Несколько дней назад, он ворвался в торговый зал с криками, что кого-то похитили. Чуть не до смерти, перепугал пожилую посетительницу. Еле успокоили, и её, и его. А две недели назад…
- То есть вы не заявили тогда в полицию? Вы кто? Представьтесь, пожалуйста. – Лицо Йохана вдруг сделалось крайне неприятным. – Если выяснится, что он говорил правду, и действительно произошло похищение, а вы об этом не заявили в полицию. У вас будут крупные неприятности.
Мужчина побледнел, и развернувшись повёл их дальше.
Через минуту, они уже сидели перед монитором, в небольшом кабинетике менеджера и просматривали запись.
- Вот, вот она. – Ткнул пальцем в монитор Тимми.
Все четверо прильнули к экрану, всматриваясь в плохое чёрно белое изображение. Камера была направлена вниз перед входом, и то, что происходило на дороге, было в самом верху экрана.
- Вот она стоит, в светлом платье, как я и говорил. Вот черная машина…
- Лэндкрузер. – Тут же определила Татьяна, и Йохан согласно кивнул ей.
- Видите-видите, всё как я говорил.
Йохан плохим взглядом посмотрел на старшего менеджера, и скомандовал. – Запишите нам это кусок, сейчас же. – Потом повернулся к Тимми. – Ты точно не разглядел номер?
- Нет, он не мог разглядеть. - Татьяна остановила сержанта. – Но у меня есть одно предположение. Пойдёмте на улицу.
Они вышли, и она показала на шлагбаум.
- Скорее всего, он выехал из комплекса вслед за ней, а значит, нужно поискать камеры внутри комплекса нацеленные на парковку. Я не думаю, что там стояло много джипов.
Они вернулись в комплекс, пересекли большую внутреннюю территорию и, наконец, добрались до общей парковки.
- Да, идея была хорошая, но камер здесь, я не вижу. – Йохан вместе с Татьяной осматривали, окружающие, офисные строения.
- Да. – Согласилась Татьяна. – Тогда пошли в обратную сторону. Вон там. – Она указала рукой на поворот дорожки. – Все выезжающие машины с парковки, поворачивают возле того красивого козырька.
- Пойдёмте. – Вздохнул Йохан, понимая, что эта упрямая русская прочешет все закоулки, прежде чем сдастся.
У Татьяны зазвонил телефон.
- Да, Хелли, слушаю. – Она достала из бокового кармана коротенького в талию пиджака, блокнотик, и что-то записала туда. – Спасибо, очень важно. Да. – Она посмотрела на часы. – Проголодалась уже? Ещё бы от одного йогурта… А, в этом смысле… - Она кинула взгляд на сержанта, и отвернулась в сторону, сильно убавив голос. – Терпи, до обеда. Да, я тоже хочу. Ох. Всё-всё, терпи, и думай о работе. И вот что - вспомни. К вам не заходили два лысых здоровяка до или после торгов? Заходили? Они регистрировались? Жаль. Ого. Точно с Мизиным? Спасибо это очень важно. Очень. Целую, и ТУДА, тоже. Всё-всё-всё, до встречи, а то я работать не смогу.
Она нажала отбой, и посмотрела на сержанта, который стоял, демонстративно отвернувшись, но, как ни старался думать о чём-то другом – всё прекрасно слышал, и прекрасно понял куда это ТУДА.
- Итак. Наша Воронина, на самом деле, не просто так зарегистрировалась, а участвовала в торгах. И боролась она всего за один лот, за рисунок Саврасова. Против неё торговался тоже русский – Георгий Мизин. Рисунок выиграл Мизин, но во время торгов цена превысила реальную в десять раз и составила сто тысяч евро.
- Сколько?
- Да, впечатляет. Так вот, с этим Мизиным на торги приходили два, здоровых лысых бандюгана. Интересно да? Похоже мы на правильном пути сержант.
Йохан переварил информацию, и спросил:
- Зачем они её похитили? Они же выиграли рисунок, то есть своего добились.
- Это хороший вопрос. И ещё один, хороший вопрос – как она после этого оказалась в Москве? Они её отпустили, или сами доставили в Москву? – Дальше она стала рассуждать в слух, но не для Йохана, а для себя. - И если доставили в Москву, то к чему эта инсценировка с убийством? Они что знают о маньяке, и специально всё подстроили так, чтобы мы пошли по ложному следу? Ну это уже слишком… Тогда, что всё это значит? Непонятно, куча мала какая-то. Если причиной убийства Ворониной был рисунок Саврасова, то значит она не жертва маньяка? Или все остальные тоже как-то связаны с Саврасовым? Нет, здесь что-то не то. – Она посмотрела на сержанта. – Пока то, что здесь происходило, никак не связывается с моим расследованием. А да – ещё ведь и Тарханова, здесь поучаствовала каким-то боком. Она-то причём? Или она тоже связана с Мизиным, и именно она доставила Воронину в Москву? Стоп. Действуем последовательно. – Остановила она себя, и посмотрела на поворот, куда они направлялись. – Пойдём, выясним номер машины, для начала.
Им опять повезло, большой чёрный Лэндкрузер, действительно проезжал тут, и камера зафиксировала его номер. Йохан, тут же, пробил его по базе, и выяснилось, что это арендованная машина, и принадлежит она компании SIXT.
- И что дальше? – Йохан записал адрес их офиса в Хельсинки, и посмотрел на Татьяну, которая тоже с кем-то говорила по телефону.
- Повтори, да правильно Мизин. Узнай мне про него всё, и главное, где он сейчас находится. К нему появились вопросы. Нет, задерживать не нужно. Всё отбой. – Она подняла голову на сержанта. – Выяснили компанию и их адрес? – Йохан утвердительно кивнул. – Тогда поехали к ним, прямо сейчас.
Йохана захватило происходящее. В нём, тоже проснулся охотничий инстинкт, и он с удовольствием шёл, по горячему следу, вместе с этой странной русской. Одновременно проникаясь к ней всё большим и большим уважением. Мысли о сексе с ней не просто вытеснялись работой, но уже казались странными, и больше не тревожили его.
- Что мы собираемся там узнать? – Прервал он молчание, когда они сели в машину.
- Первое - имя того кто взял машину, второе - их маршрут. В каждой такой машине стоит джипиэс жучёк на случай угона, и у них в офисе должна храниться информация о маршруте этой машины. С помощью этих данных, надеюсь, мы сможем вычислить, куда они поехали после похищения.
- Понятно.
Через полчаса в офисе SIXT.
- Первое что они сделали, когда разъехались автоматические стеклянные двери офиса компании по аренде автомобилей, это зажмурились. Весь офис был ярко-оранжевого цвета, стойка ресепшн, стены, рекламные буклеты – всё.
- Тёмные очки надо было взять из машины. - Серьёзно сказал Йохан, и достал своё служебное удостоверение. – Здравствуйте, полиция. – Всё также прищуриваясь, сказал он, подходя к стойке напротив входа.
- Здравствуйте, чем можем помочь? – Приветливо ответила очень симпатичная девушка в тёмной, красивой униформе.
Йохан покосился, на Татьяну, проверяя её реакцию на очередную красотку. Татьяна поняла этот взгляд и чувствительно, ткнула его кулаком в бок.
- Работайте офицер, не отвлекайтесь.
Йохан, крякнул и, потирая ушибленное место, объяснил, что им нужно, после чего протянул девушке номер машины. Та пробила его по базе, и кивнула утвердительно, что это их машина, однако этим дело не закончилось. Она что-то там увидела, что сильно удивило её.
- Это действительно наша машина, подождите секунду, я позову нужного менеджера.
Через несколько секунд, они сидели в просторном, оранжевом зале, напротив стола, руководителя. Кроме него, по всему периметру зала, находилось ещё несколько столов с менеджерами.
- Итак, что вас интересует?
- Всё: Кто брал этот автомобиль на прокат в прошлую субботу, её маршрут, и, где она сейчас находится. – Отчеканил Йохан.
А Татьяна тут же добавила:
- И если она сейчас не занята, то нам хотелось бы осмотреть её.
Руководитель, плотная крепкая женщина лет пятидесяти, с удивлением слушала их, то и дело посматривая на остальных менеджеров, которые естественно прислушивались к их разговору.
- Дело в том, что эта машина сейчас под арестом, и находится у вас в полиции. И всю эту информацию, мы уже рассказали.
- Чтооо? – Йохан тут же достал свой телефон и куда-то позвонил. Коротко что-то объяснил, и долго слушал ответ. Причём, по мере получения информации, лицо его вытягивалось от удивления всё больше и больше. Наконец нажал отбой, и посмотрел на Татьяну.
- Что?
- Всё гораздо серьёзнее, чем…
- Давай не тяни.
- Машина арестована, потому, что её нашли рядом со сгоревшим домом, в двадцати километрах от Хельсинки. В доме обнаружено два обгоревших трупа. Сейчас ведётся выяснение обстоятельств, случившегося. Пока предполагается, что это несчастный случай. Произошла утечка газа, и взрыв от неисправной проводки. Машину в аренду взял Сотников Игорь Иванович, и он же предположительно один из погибших. Второе тело пока не опознано.
- Охренеть, можно. – В голове Татьяны калейдоскопом закружились факты, укладываясь в затейливый пазл.
- Тогда нам здесь делать нечего. Нужно ехать в полицейский участок, в чьём ведении находится дело, и там...
- Нет, не совсем. – Татьяна повернулась в сторону одной из женщин менеджеров. – Я бы хотела поговорить вон с той девушкой.
Йохан перевёл просьбу, и заметил, как испугалась руководительница.
- Ого. – Он с восхищением посмотрел на Татьяну. – Вы попали в точку. Что-то заметили?
- Да заметила. Они говорят нам не всё. Спросите: - у них есть отдельная переговорная?
После нескольких распоряжений руководительницы, Йохан и Татьяна сидели в небольшой переговорной, вместе с сотрудницей в форме, на которую указала Татьяна. Причём женщина заметно нервничала. Йохан опять заработал синхронистом, и допрос начался.
Татьяна видела, что прессовать сотрудницу не нужно, она и так на взводе, требовалось только правильно подтолкнуть её, и она всё расскажет сама.
- Я из России, и всё, что вы мне сейчас расскажете, никому больше не будет известно. Но от ваших слов зависит много. Расскажите, что ещё вы знаете об этой машине.
- Её взял русский, такой типичный бандит, пришёл в офис со вторым таким же. Вели себя очень неприлично, всё время говорили непристойности, и звали в ресторан.
- Вас?
- И меня тоже. Еле избавились от них, помогло только то, что пригрозили отказать им в аренде, и вызвать полицию, если они не прекратят. - Сказала женщина, и замолчала, собираясь с духом.
- Продолжайте, это ведь не всё. Они что, подождали кого-то на улице?
- Нет, они уехали. Но через два дня к нам в офис пришла русская женщина и представилась частным детективом.
- Как она выглядела? – Спросила Татьяна, уже догадываясь о ком идёт речь.
- Очень красивая, среднего роста. Возраст… наверное лет тридцать.
- Черные прямые волосы, прямая чёлка до бровей, тонкие черты лица? Одета во всё чёрное? – Продолжила за неё Татьяна.
- Да точно, вы её знаете?
- Да знаю. И что она хотела?
- Она сказала, что один из этих бандитов муж её клиентки, и что она собирает компромат на него, для развода. Понимаете…
- И вы сказали ей, где находится машина, да?
- Да, сказала, потому что мне захотелось проучить этих гадов.
- Она не представилась?
- Называла имя, но я не запомнила.
- Елена Тарханова?
- Нет, не помню, по моему нет, как-то иначе. Наташа что ли? Не помню.
- Спасибо, вы очень помогли. И правильно сделали, что сказали ей. Ничего не бойтесь, мы не будем никому сообщать о вашем поступке.
- Как это? - Было начал сержант, но осёкся под ещё одним, тяжёлым взглядом Татьяны.
Через пять минут они уже сидели в машине.
- Я не могу не сообщить об этом. Это убийство.
- Ты понимаешь, что она спасла её? – Татьяна смотрела на сержанта, как на дурака. - Девочку похитили, с не очень понятной целью, но очень понятно кто – бандиты. По дням получается, что они держали её, в том загородном доме, целые сутки. Догадываешься, что они с ней делали там? А, частный детектив - спасла её. Не понятно?
- Она должна была вызвать полицию, а не…
- Чтоооо? – Грубо перебила его Танич. - У вас человека среди бела дня похитили, и никто даже не пикнул. Где, все твои заявители, были? Должна… Много, кто чего должен - значит не смогла. И действовала по ситуации, молодец. – Напирала Татьяна. - А то, что при этом сгорели два бандита, в результате НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ. – С нажимом произнесла она. – То так им и надо. Молодец девка, я бы сделала тоже самое. Сообщать он собрался… Вы совсем тут уже охренели, со своей толерантностью. Может их, спасти надо было? – Татьяна сверлила взглядом Йохана, и ему даже показалось, что ещё чуть-чуть и она врежет ему. - Сержант, лучше не лезь в наши разборки.
Последние слова прозвучали тихо, но очень веско.
- Не нужно на меня так смотреть. – Йохан ещё пытался сопротивляться. - Тут вам не Россия, у нас так нельзя. У себя живите, по понятиям, а здесь нужно соблюдать закон. Нужно… – Наступила длинная пауза, во время которой сержант смотрел в окно, а Татьяна прикидывала, как бы ей сподручнее выволочь его из машины и набить морду. - Несчастный случай, значит, несчастный случай. – Неожиданно выдавил из себя мужчина. – И я больше никому ничего не должен. Так и передайте.
- Хорошо. – Татьяна удовлетворённо откинулась на сиденье. - Я выяснила, всё что мне было нужно, так что на этом, твоя работа заканчивается. Давай заедем за вещами и в аэропорт.
Через час в Аэропорту.
- Это не честно, ты обещала не уезжать так быстро. – Они стояли перед стойками с паспортным контролем и держались за руки. В нескольких шагах от них стоял Йохан, с чемоданчиком Татьяны в руке, деликатно отвернувшись в другую сторону.
- Да, но дело повернулось очень неожиданно, и я не могу задержаться дольше.
- Ты вернёшься? – Хелли смотрела прямо в глаза Татьяны, и задавала очень сложный вопрос.
«Что мне сказать ей? Что вернусь? А, почему нет? Что тебя останавливает? Красивая, горячая, нежная. Что тебе ещё нужно?»
- Ты не вернёшься, я знаю. – По щеке девушки побежала слеза.
- Перестань, перестань. – Татьяна прижала её к себе. – И стала шептать в самое ухо. – Вернусь-вернусь, обязательно вернусь. Вот закончу расследование и сразу…
- Ты ведь не со мной спала, да? – Хелли опять посмотрела на Татьяну, и казалось, заглянула ей в самую душу. - Я похожа на неё? – От этого вопроса у Танич скрутило все внутренности, и она не смогла соврать. А надо было.
- Да похожа…
- И ты не можешь её забыть?
- Не могу.
Они долго смотрели друг другу в глаза.
- Тогда уходи. Я не буду тебя ждать. – Хелли развернулась, и пошла прочь.
«Не отпускай её так. Не отпускай». – Татьяна бессильно стояла, и смотрела в след, уходящей девушке, но так и не окликнула её. – «Как паршиво всё закончилось… Как паршиво…».
Она, молча, подошла к сержанту, молча, взяла у него свой чемоданчик и, не прощаясь, пошла на паспортный контроль.
Через полчаса в зоне отлёта.
«Так, нужно прекратить это бессмысленное самоистязание. Да, Хелли хорошая. Да, я выпустила пар. Всё. Тема закрыта. Давай по делу. Что мы имеем? Воронина приехала на аукцион. Сразу вопрос - по чьему-то заданию или сама? Ясно, что по заданию, потому что на коллекционера она никак не тянет. Значит, кто-то отправил. Сразу второй вопрос – зачем? Зачем-зачем, купить очевидно. Очевидно? Нет, не очевидно. Если верить рассказу Хелли». – От упоминания имени девушки, сердце неприятно защемило. – «Ну что ещё? Меня теперь совесть будет мучить, да? Давай-давай – работай. И так, если верить рассказу, хм… понятно кого, то во время торгов её начали останавливать. Это место странное, и обдумывание его отложим на потом, или до появления дополнительных фактов. Рассуждаем дальше - она странно торговалась, и странно перестала. О». – Татьяна остановилась, обдумывая мелькнувшую мысль. – «А, может быть, она просто вздувала цену? Да, это многое бы объяснило. Чёрт, позвонить бы Хелли, сейчас. Да уж… Трубку ведь не возьмёт, или ещё хуже решит, что я передумала, и что это повод для продолжения отношений. А, почему нет то? Почему нужно расстаться с ней, вот так плохо? Ладно, так плохо, а как хорошо? Как можно было расстаться с ней хорошо? Сказать ей, что мы теперь, всю жизнь будем вместе? А кстати, почему нет? Чем плохой вариант? Ооо. Опять я поехала по кругу – стоп. Думай о работе, думай о работе. На чём я остановилась-то? А, да - она вздувала цену. Но опять же, не из хулиганских же побуждений? Значит, кто-то поручил ей это. Нужно найти кто. Хорошо, едем дальше. В процессе торгов, что-то пошло не так, ну например, она заигралась, а тот, кто её отправил, пытался её унять. Это возможно, да. Наконец она остановилась, а покупатель, поняв, что его развели, решил выяснить, кто это сделал. И поэтому её похитили. Возможно? Да. Что дальше? Каким-то боком, связанная с этой ситуацией Тарханова, приехала её спасать. А кстати, об этом». – Она достала телефон и набрала номер Андрея.
- Андрей привет, Танич.
- Здравствуйте, что-то прояснилось?
- Да, но всё доложу в Москве, я уже перед самолётом. Вы выяснили, когда из страны выехала Тарханова, и куда?
- Да, в прошлую субботу, в Финляндию.
- А во сколько?
- В 18-30.
- Спасибо.
- Это что-то проясняет?
- Пока не знаю. Всё Андрей сажусь в самолёт, до встречи. – И нажала отбой.
«Молодец Андрей, вовремя дал информацию. Как говориться: - Хороша ложка к обеду» - Она опять улыбнулась, представив варианты Хелли на эту тему. – «Стоп. Думай о работе - Значит Тарханова вылетела после того, как Воронину похитили. А как она узнала о похищении? Варианта два - сами похитители, отзвонились ей, выяснив, кто главный. Это, в свою очередь, означает, что именно по её заданию Воронина участвовала в торгах. Либо… Либо сама Воронина, как-то сообщила, о том, что с ней случилось». – Она обдумала первый и второй варианты. – «Скорее всего, второе, иначе Тарханова не искала бы её. Похитители, просто назначили встречу ей, да и всё. Как интересно… Получается, Тарханова узнала о похищении, тут же полетела в Финляндию, без какой либо помощи нашла Воронину и спасла её, а потом они вместе вернулись в Москву. Круто. А может быть, действительно Тарханова поручила ей вздувать цену? Может, она и есть та самая загадочная любовница? Она же и убийца?». – Танич покрутила эту новую мысль со всех сторон. – «А как же её подруга? Там на выставке, она была с подругой, такая, помнится вся в белом, стильная блондинка. Как её звали то? Халитова, вот как». – Татьяна вспомнила, как наблюдала за ними на выставке. – «И слепому видно, что с этой Халитовой они находятся, в очень тесных отношениях. Ну и что? Это разве мешает, иметь интрижки на стороне? Нет, не мешает. Допустим, что Тарханова и есть та, кого мы ищем. Тогда получается, что она приехала в Финляндию, и рискуя жизнью, спасла девушку, только для того, чтобы перевезти её в Москву и на следующий день убить? Чушь какая-то. А то, что она рисковала жизнью, и при этом, серьёзно рисковала, это факт. Справиться с двумя бандитами, не применяя оружия, а иначе не обставишь дело, как несчастный случай, это не прогулка под луной. Дааа… Она крепкий орешек – очень крепкий, и сука к тому же». – Зло добавила Татьяна. - «Но она не убивала Воронину – вот что. А кто тогда? Что, её кто-то подкарауливал? Ждал, когда она вернётся из Финляндии? Вариант, что она с кем-то, романтическим образом, проводила время, а после этого он её ритуально убил - уже исключён. Никакой романтикой, последние дни Ворониной, не окутаны. Чёрт, опять тупик?»
В кармане, её пиджака, ожил телефон.
- Слушаю, Танич.
- Это Васильев. Мы выяснили, у кого работала Воронина. Это один из их преподавателей Карташевич Семён Яковлевич. Занимается реставрацией. Она у него, с одной стороны, натаскивалась на эту работу, осваивая тонкости реставрации, а с другой, уже и помогала.
- Отлично. Адрес мастерской совпадает с районом поисков?
- Да совпадает.
- Хорошо. Он её отправил в Финляндию?
- Нет не он. Говорит, что она отпросилась у него, на три дня, съездить в Самару, к родителям. Сказала, что папа попал в больницу.
- Он правду говорит?
- Да правду. Услышав о Финляндии, очень сильно удивился.
- У него частная мастерская?
- Этого я не уточнял.
- Надо узнать, и кто там кроме него работает ещё.
- Хорошо.
- А, что про Мизина?
- Немного. Только то, что есть такой артдиллер, не очень понимаю, что означает это слово и, чем отличается от галериста. Но пока и всё. Ни адреса, пока, ни телефона.
- Ясно. Тогда продолжайте искать, как говорится - Ищите Володя, и обрящете.
- Ищем-ищем, а у вас как?
- Подтвердилось, что она приезжала сюда, для участия в аукционе. И торговалась тут, за тот же рисунок, что и Мизин. Цену загнали в потолок, после чего, рисунок выиграл Мизин, а Воронину, после торгов, кто-то запихнул в машину, и увёз.
- Ого, похищение? Из-за этого она и опоздала?
- Наверное.
- А как потом в Москве оказалась?
- Неизвестно, вот у Мизина и хочу спросить. Окончательные результаты вскрытия готовы?
- Да.
- Повреждения половых органов, есть или нет?
- В смысле? Не насиловали ли её?
- Да.
- Нет, ничего такого в заключении нет.
- О как… Уточни, пожалуйста, это важно. И вообще что-то о следах пыток или побоев?
- Понял, я уточню, но в заключении ничего такого не было. Так что, скорее всего, нет. Да, ещё, в Шереметьево вас будет встречать машина. Потапова водителя знаете?
- Да, толстячёк такой.
- Он.
- Хорошо.
Она нажала отбой
«Как стренно, я не сказала им о Тархановой. Почему интересно? Не хочу? Да, не хочу. Почему? Потому, что чувствую, что к основному следствию, это не имеет отношения? А вдруг имеет? А вдруг я ошибаюсь? Пусть так, но разобраться с ней, я хочу сама».
На следующий день в агентстве.
- Кто первый? Вы расскажете о том, что узнали, или я начну?
- Ты, давай начинай. – Татьяна и Володя Васильев сидели в её маленьком кабинетике.
- Мастерская Карташевича, арендует помещение под юрлицом «Хал-гэлери», а владелец этого юрлица некая Халитова С.С.
- Чтоо, Халитова? – Татьяна вся подалась вперёд. – «Вот она связь Ворониной и Тархановой. Стоп, а может быть нам не Тарханова нужна, а её подруга Халитова? Что там говорила Артёмова на выставке? Это известная галеристка Светлана Халитова, со своей подругой Еленой Тархановой, которую многие считают её телохранительницей. Отчасти так и есть, потому, что вопросами охраны у них, занимается, именно она. - Вот-вот, она занимается вопросами охраны, поэтому и поехала решать эти вопросы, когда Воронину похитили. И успешно решила, освободив девушку, и отправив на тот свет двух уродов. Но какое отношение это имеет к нашим поискам? Непонятно».
- Где жила Воронина, он сказал?
- Нет, не сказал.
- Почему?
- Сказал, что не знает. Знает только, что она арендовала однушку, где-то неподалёку.
- И у неё хватало на это денег? Так хорошо зарабатывала в мастерской?
- Про зарплату он ничего не сказал, не его вопрос. Это всё к Халитовой.
- Понятно.
- А про рисунки её спросил?
- Да, говорит, что никаких личных рисунков в мастерской нет, а что есть у неё дома, он не знает. И он, откровенно потрясён её смертью, считает, что она обладала уникальным талантом. Я уверен, что к её смерти, он не имеет никакого отношения, слишком очевидно его горе.
- Ладно-ладно проверим. Хочу сама на него посмотреть, прежде чем начинать общение с Халитовой. Где его найти?
- В первой половине дня у него занятия в институте, потом работа в мастерской.
- Со скольких в мастерской?
- Не знаю.
- Позвони, договорись на встречу в мастерской, только не пугай. Скажи, что заскочишь на пять минут, уточнить два мелких вопроса.
Володя достал телефон и набрал номер Карташевича. Пока он занимался этим, Татьяна, уже по привычке, проверила смс от Артёмовой – пусто. «Какая неожиданность…» - С грустной досадой подумала она про себя, и подняла глаза на своего помощника. По выражению его лица поняла, что, что-то случилось.
- Что?
Тот нажал отбой и, растерянно посмотрев на Татьяну, сообщил. - Он погиб. Час назад выпал из окна своей квартиры.
- Блять. А с кем говорил?
- Не знаю, с соседкой что ли…
- Адрес знаешь? Немедленно едем туда.
Пока говорила, набрала Андрея.
- Андрей, это Танич. Наш свидетель Карташевич, у которого в мастерской работала Воронова, заделался парашютистом. Да. Час назад выпал из окна своей квартиры. Да, выезжаю туда. Мне нужен звонок сверху, чтобы меня пустили на место происшествия. Адрес? Сейчас передам трубку помощнику, и он продиктует.
Через тридцать минут, они припарковались возле дома Карташевича. Место падения было ещё огорожено, но тело уже загрузили в труповозку. Татьяна и, в след за ней, Андрей, уверенно миновали зевак, ограждение, и направились к группе сотрудников, что-то сосредоточенно обсуждавших. При этом, все они, как по команде, то поднимали головы вверх, то опускали их к месту падения.
- Ну, прямо синхронное плавание. – Сострил сзади Володя.
Кто-то в форме попытался преградить им дорогу, но Татьяна показала удостоверение, и громко представилась, так чтобы её услышали все.
- Майор Танич, следственный комитет. Кто здесь старший? – Обратилась она к группе синхронистов, хотя, для себя уже выделила крепко сбитого малого, с внешностью вышибалы.
Именно он отделился от группы, и направился к ним.
- Здравствуйте Татьяна Николаевна, капитан Родионов. – Представился он. - Можно было обойтись и без звонков сверху. – Увидев, непонимающий взгляд уточнил. - Не помните меня? А так? Ну? – Он постарался ужаться, и выглядеть маленьким. Получилось плохо. – Нет? Пять лет назад, спецназ, ночное задержание в подмосковном Чехове…
- Господи, Витька? Ну и здоровый же ты стал… - Расплылась в улыбке Татьяна, и они крепко пожали друг другу руки, словно члены какого-то средневекового братства. – Ну и ну. – Продолжала она по-дружески осматривать вышибалу. - Совсем ведь пацан был, а сейчас мужчина хоть куда. Как плечо?
- Уже всё в порядке, но спецназ пришлось оставить.
- Понятно, бронник больше не приходится заставлять надевать?
- Нет, не приходится. Сам, чуть ли не сплю в нём, и молодёжь учу не пренебрегать техникой безопасности. А тот бронежилет, с двумя застрявшими пулями у сердца, висит в моём кабинете, в качестве наглядного примера.
- Да уж. - Татьяна с видимым удовольствием осматривала крупную фигуру старого приятеля. - Тогда я смогла надеть на тебя его силой, а сейчас бы не справилась. Ладно, давай докладывай, что тут у вас?
- Странное убийство, мужчины лет шестидесяти, которое даже не старались закамуфлировать. Вначале перевернули всю квартиру, как будто что-то искали, потом, как утверждают свидетели, свесили его из окна, и то ли не удержали, толи нарочно сбросили.
- Ого, и всё это при свете дня и при свидетелях? А что искали?
- Кто бы знал, но точно не деньги. В квартире нет сейфа, и небольшая сумма наличных, что лежала в ящике для носков в конверте, так и осталась нетронутая. Конверт с деньгами, валялся среди носков на полу, и из него, даже, высыпалось несколько купюр, но преступников они не заинтересовали. Другие ценные вещи, тоже не тронуты. Попорчены, но не тронуты. Так что это точно не грабёж.
- Понятно. – Протянула Татьяна, обдумывая услышанное.
- А вы сюда, каким ветром?
Танич посмотрела на капитана, прикидывая, стоит ли объяснять ему своё появление здесь. И после короткой паузы, решила что стоит.
- У него работала убитая девушка, как мы предполагаем, ставшая жертвой серийного убийцы.
- Охренеть. И как это связано?
- Непонятно.
Татьяна задумчиво огляделась вокруг, и вдруг вернулась взглядом назад. Прямо перед ней, резко выделяясь среди остальных зевак, стояли Халитова и Тарханова. - «Надо же… на ловца и зверь». Несколько тяжёлых секунд они сверлили друг друга взглядом. – «Да уж, дежавю так дежавю, для полного совпадения не хватает только Артёмовой». – Мысль была настолько яркой, что Татьяна чуть было ещё раз не огляделась, в надежде увидеть художницу. Но вовремя остановила себя, и решительно направилась к женщинам.
- Майор Танич, следственный комитет. – Представилась она, подойдя к ним, почти вплотную. - Нам нужно поговорить, пойдёмте куда-нибудь присядем.
«Надо же, Халитова напряглась, но не испугалась, а Тарханова и глазом не моргнула. Вообще всё пофигу что ли?».
- Это допрос? – Спросила Халитова, не двигаясь с места.
- Пока нет, просто разговор.
- Пока? – Тарханова, глядя в глаза Татьяне, наклонила голову к своей подруге, и обращалась к ней же. – Ты заметила это ПОКА? И она ещё вешала лапшу Натке, что она бывшая легавая. Так и знала, что никакая она не бывшая.
- Подожди. – Остановила её Халитова и, в свою очередь, спросила Татьяну. – Что здесь происходит?
- А вы не в курсе?
- Нет. Что-то случилось с Семён Яковлевичем?
- Почему вы так решили?
- Что за еврейская манера отвечать вопросом на вопрос? – С издёвкой произнесла Тарханова. – Ты еврейка что ли, легавая?
Татьяна демонстративно проигнорировала её слова, и ответила Светлане.
– Два часа назад, Карташевича выкинули из окна. Причём не сразу, немного подержали за руки перед этим. – В этот раз, слова Татьяны достигли цели. Обе женщины переменились в лице.
- Зачем?
- Вероятно, что-то хотели узнать у него. Не знаете что?
- Нет. Что у него можно было узнать? – Халитова напряглась ещё больше, а Тарханова напружинилась.
- Вторая смерть за неделю. Сначала Воронина, теперь Карташевич. Не многовато ли для одной мастерской?
Обе женщины поняли, что майор Танич подошла к ним не случайно, и что отмахнуться от неё не получиться.
- О чём вы хотите поговорить? – Решила прощупать направление удара Халитова.
- Света, остановись. – Тарханова, не сводила глаз с Татьяны, и в отличии от подруги, ни на какие переговоры идти не собиралась. – С ними нельзя ни о чём разговаривать. Если есть вопросы, пусть вызывает повесткой.
- Вопросы есть. – Угрожающе начала Татьяна, и переключилась на Елену. - «Пора поставить на место эту суку». Подумала она про себя.
Между женщинами мгновенно наэлектризовалась обстановка, в которую, как слон в посудную лавку, ввалился капитан Родионов.
- Осторожнее, у неё пистолет под курткой.
Он отпихнул Татьяну в сторону, и попытался схватить Тарханову за руку. Промахнулся, по инерции, провернулся дальше, и, вдруг упал набок, от какого-то молниеносного движения черноволосой подруги Халитовой. Упал плохо, как раз на раненное плечо, крякнул. Хотел вскочить по старой спецназовской выучке, но что-то придавило его шею, и он только закряхтел не в силах перевернуться.
- Стоп, стоп. – Закричала Халитова что есть сил. Повернулась к Танич. – Останови своих людей, останови их. Если они достанут оружие она всех перебьёт.
Танич с удивлением наблюдала как небольшая Тарханова, прижала коленом шею здоровяка к асфальту, и удерживала его ручищу болевым приёмом. Сама при этом смотрела на остальных мужчин, направив на них руку с пистолетом.
«Как быстро она это сделала». Пронеслось у неё в голове. И тут же следом. «Она не пугает, и готова стрелять». – Отставить. - В свою очередь скомандовала Татьяна, развела руки в стороны, и сделал очень опасный шаг в бок, перекрывая линию огня. – Стоп. Всем убрать оружие.
Окрик Танич остановил, надвигающийся кошмар. Все словно опомнились и, тоже, сделали шаг назад.
- Мы поговорим с тобой. Поговорим. – Халитова поняла, что ситуация чуть разрядилась, и решила вырулить в мирную сторону. – Лена отпусти его.
Тарханова убрала пистолет, отпустила руку с болевого, и сняла колено с шеи капитана. Тот поднялся, и тут же попал в руки Танич. Она изо всех сил обхватила его, и нечеловеческим усилием удержала от рывка на Тарханову.
- Виктор, стоп. Дай мне поговорить с ними.
- Знаешь, что я тебе сделаю за это сука? – Он ещё раз попытался вырваться, но Татьяна опять удержала его. – Откуда у неё оружие?
- На оружие есть разрешение, козёл. Ещё раз так дёрнешься и я…
- Остановись ты уже. – Халитова оттащила подругу в сторону, и удерживая её, снова посмотрела на Танич. – Пойдём быстрее, отсюда. Я готова поговорить с тобой.
Татьяна почувствовала ослабление напора Родионова и, наконец, разжала руки. Тот выдохнул, и стал отряхиваться, морщась от движений левой рукой.
- Почему так тихо? – Танич с удивлением огляделась.
Место происшествия, вокруг которого, только что стояла большая толпа зевак, оказалось абсолютно пустым. Всех как ветром сдуло. О том, что здесь вообще кто-то был, напоминали, только, одинокий футбольный мяч, да пара брошенных велосипедов. «Надо же… Народ-то не дурак. Вот что значит настоящая опасность». Она поискала укрытия, где могли бы прятаться люди, и не обнаружила их, даже в окнах никто не торчал. В окружении панельных девятиэтажек, стояли только они. Несколько полицейских и Халитова с Тархановой. Причём, именно Тарханова контролировала ситуацию, а не полицейские вокруг неё. «Очень опасная, сволочь. Но погоди, я тебя сейчас прижучу».
- Хорошо, пошли, поговорим.
Через пять минут в какой-то кофешке рядом.
Они сидели как на допросе, с одной стороны столика Халитова и Тарханова, напротив них Танич. Молча, рассматривали друг друга в ожидании небольшого заказа. Наконец им принесли воды и кофе.
- Спасибо. – Тарханова поблагодарила официантку, и неприятно посмотрела на Татьяну. – Только мороженного не хватает. Подождите. – Она остановила, повернувшуюся уходить девушку. – Принесите нашей спутнице…
- Спасибо не нужно. – Татьяна подождала секунду, пока отойдёт официантка и продолжила, глядя на Тарханову таким же неприятным взглядом. – Ты понимаешь, что срок у тебя уже есть? Угроза оружием полицейскому. – Она сделала вескую паузу. – Это тянет на…
- Это ни на что не тянет. – Скептически перебила Елена, и чуть наклонилась вперёд. - Ты торгуешься, легавая, вот что это такое, а я не люблю торгашей. – Она, тоже, сделала паузу, только, очень презрительную. - И я не буду с тобой торговаться.
- Она права - Поддержала подругу Халитова. - Вы хотели поговорить, так говорите, а не угрожайте нам.
- Хорошо. Тогда расскажите мне, что происходит.
- Рассказать что происходит? – Черноволосая стерва скептически усмехнулась. – Ты сидишь с нами в кафе и пьёшь воду из стакана.
- Хватит валять дурака, крутая девочка. Хочешь прямые вопросы, хорошо. Что ты делала в Финляндии?
- Ооо. – Разочарованно протянула Халитова, отодвинула стул и стала подниматься. – Разговор окончен. Присылай повестку, и тогда продолжим.
«Блять, ошибка. С ними так не получится. Почему? Кто они такие? Почему не боятся меня? Так, обычно, ведут себя члены организованной преступности, потому что знают, что они не сами по себе, и что за спиной у них серьёзная, и опасная структура, которая всегда прикроет. А у этих, что за спиной? Так ладно, нужно поменять тактику. Если они сейчас уйдут, то это надолго, даже с помощью Рыкова два три дня на оформление дел, санкции прокуратуры, повестки, адвокаты, и полное сопротивление с их стороны. А мне нужна помощь, и быстро. Если не получается силой заставить их помогать мне, значит нужно завербовать их. И это возможно».
- Хорошо, сядьте. Слушайте. Я веду дело о серийном убийце. Воронина шестая девушка, погибшая в этом году. Перед ней было пять. Убийца охотится на одиноких женщин-лесбиянок до тридцати.
Халитова села. Тарханова, тоже, убрала свою кривую улыбочку, и стала слушать. «Отлично, заинтересовать удалось, теперь добавить побольше подробностей, чтобы вызвать сочувствие к жертвам, а через них и к моим поискам, так, чтобы в конце, естественным образом, вырулить на сотрудничество».
Сорок минут Татьяна подробно описывала, места преступлений, и что предшествовало убийствам, одновременно наблюдая за своими слушательницами. «Нет, они не имеют к этому отношения. Слушают с любопытством, но не более. Никаких внешних признаков того, что они что-то знают об этом. Более того, пробить стену отчуждения Тархановой не удаётся, такое чувство, что она мне не верит. Слушает внимательно, всё анализирует, и пытается поймать нестыковки. А вот Халитова слушает с интересом, значит нужно работать на неё».
Когда Татьяна закончила, наступила тягучая тишина. Женщины обдумывали и анализировали услышанное, и Татьяна не мешала этому, понимая, что сейчас решается будут они помогать ей или нет.
- Хорошо, допустим, что это правда. Что вы хотите узнать от нас? – Прервала молчание именно Халитова. – Из того, что мы сейчас услышали, вы и так знаете больше нас. Не вижу, что мы можем добавить… Если конечно, вы не считаете этим маньяком кого-то из нас.
- Нет, не считаю. Воронина художник, а значит, наверняка тоже, рисовала убийцу. Мне нужны её рисунки - это раз. С кем она встречалась последний месяц жизни – это два. Где жила…
- Вначале покажите рисунки, что вы нашли у других, тогда я поверю, что всё это правда.
- Хорошо. Татьяна вытащила сотовый и набрала своего помощника Володю. Ты где?
- Я там же, где мы и припарковались - в машине. А вы ещё не поубивали друг друга?
- Нет, не поубивали. Мы в кафе неподалёку, сейчас я попрошу официантку назвать адрес, подойди сюда к нам с моей сумкой с ноутбуком.
- Хорошо.
Через несколько минут он вошёл в кафе, оглядел зал, и увидев Татьяну, подсел к ним на свободное место. Передал сумку, и пока она доставала из неё ноутбук, настороженно посматривал на Тарханову. На что способна эта красотка, он видел, и это произвело на него сильное впечатление. «Вроде мирно пока беседуют…» - С некоторым облегчением заключил он.
Танич, тем временем, включила ноутбук, нашла нужную папку, и открыла фотографии картинок.
- Вот. - Она поставила ноутбук боком, чтобы все могли видеть экран.
Первыми шли неумелые рисунки Ани Рыковой, и Татьяна ждала каких-то критических реплик, относительно них, но этого не последовало. Наоборот, женщины очень серьёзно и профессионально-скрупулёзно исследовали изображения, по нескольку раз возвращаясь к некоторым из них, и максимально увеличивая, какие-то заинтересовавшие их детали.
- Давайте следующие. – Попросила Халитова.
- Что-то увидели?
- Возможно.
«Что-то привлекло их внимание, но делиться этим, они пока не хотят» - Отметила про себя Татьяна. – «А эта сука Тарханова, ещё и пометки какие-то делает на салфетке для памяти. Ну, прямо консилиум учёных. Только вот не подглядишь, что - закрывает… Ох как бесит меня, эта сука». - В очередной раз констатировала Татьяна, и открыла рисунки Рубцовой. Опять никакой реакции на качество портретов, только тщательное изучение изображения.
- Да, интересно. Хорошо, поедем, посмотрим на рисунки Любы.
- Они у вас есть?
- У меня нет, но они есть квартире, где она жила.
- А вы знаете, где она?
- Ещё бы, я ей и арендовала её, два месяца назад. Заплатила вперёд на полгода… Мда…
- Вы арендовали? Зачем?
Халитова грустно посмотрела на Танич.
- Потому что я забочусь о своих сотрудниках, и хочу, чтобы им ничего не мешало работать. Люба была очень способная девочка и у неё было большое будущее… Было…
- И всё? – Не удержалась Татьяна.
- Что всё?
- Она намекает на секс. Ты не видишь что ли? – На лице Тархановой появилась брезгливое выражение. – Твои слова, о комфорте для сотрудников, прошли мимо её ушей. Она считает, что раз ты снимала квартиру Ворониной, то ты с ней трахалась там. Так легавая?
- А ну да. Что же ещё? – Халитова также брезгливо посмотрела на Танич.
- Вот только не надо меня лечить. – Татьяна начала закипать, и видела это. «Остынь, остынь», постаралась она сдержаться, но не смогла. – Тоже мне мать Тереза. Я должна остановить убийцу, это непонятно? Он прямо сейчас занимается следующей жертвой. Повторяю для тупых. – Зло проговорила она, глядя на Тарханову. – Все убийства происходят по одной схеме. За месяц до смерти у жертвы происходит разрыв с любимым человеком, после чего происходит новое знакомство с убийцей. Я хочу знать, с кем она общалась в это время.
Татьяна приподнялась и упёрлась руками в стол, надвигаясь на черноволосую стерву. Та в ответ даже не шелохнулась.
- Ну, так и узнавай. Кто тебе мешает? – С кривоватой улыбочкой отреагировала она на вспышку Татьяны. - Только имей в виду, я всё проверю, что ты тут наплела. А ПОКА. – Она акцентировала это ПОКА. – Я не верю не одному твоему слову.
- Давайте убавим эмоции, люди оборачиваются. – Халитовой надоели эти стычки. – Мы можем поехать в квартиру и посмотреть рисунки, прямо сейчас. Заодно, поговорите с консьержем, и узнаете, кто к ней приходил. И приходил ли.
- Хорошо поехали. – Татьяна взяла себя в руки.
Они вышли из кафе и расселись по машинам, Тарханова с Халитовой в одну, Володя и Танич в другую.
- Ну, и стерва же эта Тарханова. – Володя сел за руль и повернул ключ зажигания. - Я даже приготовился разнимать вас, думал, что дойдёт до драки.
- Это плохая работа с моей стороны, ошибка на ошибке. Выходить из себя должен преступник, а не сыщик.
- А вы думаете, они преступницы?
- Да думаю. Что-то криминальное в них точно есть, только не пойму что. – Она, глубоко вздохнула. - Но к нашему делу они не имеют отношения.
- Тогда зачем мы едем за ними?
- Надеюсь, на рисунки, которые мы найдём в квартире, и может быть на что-нибудь ещё, что поможет нам в поиске.
- Понятно.
Через два часа в квартире Ворониной.
Они сидели за единственным столом в комнате перед кучей рисунков.
- Всё, больше ни одного рисунка с портретами нет. – Халитова устало положила последний лист сверху. – Сколько у вас получилось?
Татьяна взяла небольшую стопочку отложенных листов и пересчитала их.
- Ровно двадцать.
- И вы хотите забрать все?
- Да.
- Тогда пишите расписку
- Давайте, конечно.
Татьяна взяла лист бумаги из принтера, и написала нечто среднее между актом изъятия и распиской.
- Отлично. – Халитова убрала листок в свою сумку. – Итак. Вам, наверное, интересно имя женщины, которую они все рисовали?
- А вы её знаете?
- Знаю, и если бы вы почаще ходили в Третьяковку, то и вы бы тоже её знали. Это Мария Лопухина. Её портрет, кисти Боровиковского, висит в Третьяковской галерее, что в Лаврушинском переулке.
- И что это значит?
- Ничего не значит. Она умерла лет двести назад, так что на роль вашего маньяка точно не подходит. Разве что выходит из могилы по ночам и пьёт кровь невинных…
- Это смешно, да? – Татьяна опять разозлилась. – Девушки погибли по настоящему…
- Извините, не удержалась. – Она помолчала, прикидывая, что-то.
- Говорите.
- Вот, что меня смущает. Если оторваться от того, что существует портрет Боровиковского… Если оторваться…
- Говорите уже, что вас смутило.
- У меня возникло чувство, что они не портрет срисовывали, а рисовали живого человека. Слишком много ракурсов. Если для Ворониной это было не сложно, в этом и состоял её гений - вживаться в тему на уровне именитых художников. То вот для Рыковой, это исключено. Она не то что слабый, она никакой художник, и предположить, что она настолько прониклась портретом, что вдруг, из головы, а это очень сложно, принялась рисовать Лопухину, то в профиль, то в пол-оборота со спины, то лёжа, то сидя – это вряд ли. Ну хорошо, всякое в жизни бывает, Рыкову заклинило на теме Лопухиной. А вторую, Рубцову тоже заклинило? А потом и Воронину, в след за ними? Это странно.
- Получается, кто-то работает под неё?
- Не буду даже гадать. – Халитова задумалась. – Хотя и эта версия не годится. Они рисовали разных женщин. Не знаю, как это пояснить. Причёски, одежда, возраст - всё разное, и главное современное. Как мне видится - нарисованы портреты разных женщин, но все они очень похожи на Лопухину.
- И при этом они все невидимки? Со слов консьержа, к Ворониной никто не приходил. Каждое утро уходила, и каждый вечер возвращалась домой одна.
- То есть версию, что я сняла ей квартиру, для занятий с ней сексом вы исключили?
- Да исключила.
- И на том спасибо.
- Пожалуйста. – Татьяна стала собираться, укладывая рисунки с сумку с ноутбуком. – И всё же. – Она посмотрела на Тарханову. - Что случилось в Финляндии?
- Не знаю, о чём ты.
- Воронина поехала в Хельсинки для участия в аукционе, и торговалась там за рисунок Саврасова. После аукциона её похитили. Похитителями были два русских бандита, и они же по совместительству были охранниками Мизина, который, в свою очередь, торговался за этот же рисунок Саврасова, и зачем-то переплатил за него в десять раз больше нормальной цены. Бандиты сутки держали Воронину в загородном доме, после чего взяли, да и сгорели заживо вместе с домом. А Воронина чудесным образом спаслась, и вернулась в Москву вместе с тобой, причём сидели вы, совершенно случайно, на соседних местах одного и того же самолёта. Всё верно?
- Про пожары и торги слышу в первый раз, а то, что мы с Ворониной, случайно встретились в аэропорту, и вместе зарегистрировались на рейс - правда. И что?
- Нет, ничего. Спасибо за помощь. Всего доброго. - И пошла было к двери, но остановилась, мгновение постояла, словно вспомнила что-то. Решила что это важно, и вернулась к Тархановой. – Ты нашла Мизина? – Её тон и поза, при этом, исключали ответ «Не знаю, кто это», если бы Тарханова так ответила, то это было бы истолковано, как слабость, и позволило бы давить дальше. Но это опять не сработало. Тарханова, как сидела, так и продолжала сидеть, спокойно наблюдая за ней.
- Нет. А что?
- Он мне нужен.
- Дааа? И что ты будешь делать с ним, когда найдёшь? Посадишь?
- Да, посажу.
- Вот именно «посажу». – Передразнила она Татьяну.
- А что ТЫ, будешь делать с ним, когда найдёшь?
Тарханова резко встала, чуть-чуть не столкнувшись с Танич, и глядя на неё в упор, угрожающе веско произнесла.
- А, я убью его.
Несколько секунд, они постояли в немом противоборстве. Татьяна хотела ответить что-то резкое, но передумала, развернулась и они с помощником, отправились на выход. Но то, что она хотела сказать, она ухитрилась передать спиной.
- Сама иди туда. – Бросила ей в след Тарханова, набрала воздуха в лёгкие, чтобы что-то ещё добавить, но входная дверь уже хлопнула, опередив её. – Вот же сука. – С досадой выдохнула она, и повернулась к Светлане. - Зря ты поторопилась помогать ей… - Хотела отчитать она подругу, но, заметив, её вопросительный взгляд остановилась. - Что?
- Ты всё мне рассказала про Финляндию?
- Всё.
- Но про сгоревший дом, в рассказе ничего не было.
Прошлое воскресенье Хельсинки.
- Нужно немедленно звонить в полицию. – Илма достала телефон, показывая, что она готова это сделать.
- Не нужно. – Спокойно ответила Тарханова, тоже, достала телефон, и набрала чей-то номер, показывая рукой, чтобы девушка ей не мешала. – Виктор, это я. Готова машина? И всё остальное? Хорошо. Мы в центре, возле офиса проката автомобилей SIXT. Неудобно, а где? Нет, я не могу запомнить эти названия, сейчас передам трубку, и ты повтори адрес ещё раз. – Она протянула трубку Илме. – Это Виктор, мой знакомый, нам нужно приехать по тому адресу, что он назовёт.
Илма взяла трубку – Здравствуйте. Да. Да, знаю. - Она посмотрела на часы. – Минут двадцать.
И вернула трубку Елене.
- Подождёшь нас? Карту не забыл положить? Хорошо. – Она убрала телефон, и посмотрела на Илму. – Поехали.
- Что ты собираешься делать?
- Мы едем туда, куда сказал Виктор. Там я пересяду в другую машину, а ты поедешь домой.
- Я не об этом. Как ты собираешься забрать у них девочку?
Елена внимательно посмотрела на Илму. «Стоит, смотрит на меня, и с ужасом ждёт, что я отвечу. А действительно, что ей ответить? Правду?». – Почему ты не позвонила в полицию, когда увидела похищение? – Вместо ответа задала она неожиданный вопрос, понимая, что ставит им свою спутницу в неловкое положение.
«Ну вот - растерялась. Сейчас скажет – «Не знаю». Что за люди, а? Лишь бы не брать на себя ответственность».
- Не знаю. Я хотела…
- Ты хотела, чтобы за тебя всё решили. Если бы Света сказала тебе: – «Вызови полицию». Ты бы вызвала полицию, а раз сказала ждать меня, ты и ждёшь. И это правильно. Что может сделать полиция? Ну, окружит дом. Ну, вступит в переговоры. Чем они закончатся – очень большой вопрос. Например, бестолковым штурмом с непонятным результатом. А что потом? Потом будет куча вопросов уже к тебе. Что за девушка, почему ты шла за ней, что было на торгах. Тебе это надо?
- А ты что предлагаешь?
- Я пойду и заберу её. И всё закончится.
- Вот так просто? И они отдадут её тебе?
- Конечно.
Илма посмотрела на русскую, как на ненормальную. – «О чём она говорит? Что бандиты, просто так отдадут ей пленницу? Но с другой стороны, ненормальной она точно не была. До сих пор всё делала чётко, уверенно, и главное эффективно, как только что в офисе SIXT, где она «на раз» выяснила, где держат девушку. Очень уверенная в себе, и даже, эти слова, что она заберёт девочку, звучат убедительно».
Елена дала, своей спутнице, переварить услышанное, после чего направилась к машине:
– Поехали-поехали, времени мало.
Через двадцать минут, они оказались в тихом месте, возле какого-то заброшенного депо.
- Отлично. – Елена показала на одинокую, белую машину. – Паркуемся рядом.
Как только они остановились, из машины вышел, статный красавец, латиноамериканского типа, и, увидев Татьяну, картинно раскинул руки, для дружеских объятий.
- Это что за чудо природы? – Не удержалась Илма.
- Виктор, мой старый приятель. – Она помахала ему рукой, и повернулась к девушке. - Всё, Илма, спасибо. Дальше я сама, а ты, подбрось Виктора, куда он скажет, и езжай домой. Не дёргайся, всё будет хорошо. – И вышла из машины, тут же попав, в руки красавца.
После крепких объятий, они заговорили о деле, Виктор что-то показал в машине, что вызвало неудовольствие со стороны Елены. Потом они подошли к багажнику и тут, видно, красавец реабилитировался, потому что Елена одобрительно толкнула его плечом. После чего скинула куртку и тут… у Илмы глаза расширились от ужаса. Елена достала наплечную кобуру, ловко надела её, подтянув, где нужно какие-то ремешки, подвигала плечами, чтобы убедиться, что всё удобно, наклонилась в багажник ещё раз и, вдруг, достала оттуда огромный пистолет. Умело проверила заряжен ли он, и ловко сунув, его в кобуру, снова надела куртку. Причём делала всё это очень буднично, по-хозяйски, словно проверила на месте ли зонтик, перед выходом на улицу. – «Ничего себе…» - Оторопело, наблюдала за ней Илма. – «И это называется, пойду и заберу?»
Изучив, вместе с Виктором карту, Тарханова села за руль и уехала. Красавец, проводил её взглядом, пока она не повернула за угол, а потом подошёл к Илме.
- Здравствуйте, Меня зовут Виктор. А вы Илма, да?
- Ддда. – Заикаясь, ответила девушка.
- Подбросите меня в центр?
- Конечно. – Когда он сел, и они тронулись Илма, вдруг спросила. – Он настоящий?
- Кто?
- Пистолет.
- Пистолееет? – Протянул он вопросительно. - Нет, не настоящий.
- А выглядит как… - начала, было она.
- Знаете что? – Не дал развить тему красавец. - Нам нужно немного выпить, и я как раз знаю хорошенькое местечко. Поедемте, я покажу…
Пригород Хельсинки, через 30 минут.
«Какое, хорошее место выбрали, тихо, лес, и никаких соседей». – Елена изучала коттедж, рядом с которым стоял чёрный Лэндкрузер. – «Первый вопрос - сколько их там? Второй - что делают? Третий – как туда попасть?» - Она обошла домик и обнаружила сзади второй выход на небольшую, открытую веранду, с душем и опрокидывающимся ведром, для окатывания, рядом. – «Вот, то что нужно. Это выход из сауны. Хорошо бы их там и застать, тёпленькими».
Она немного подождала, прислушиваясь. – «Тихо, никакого движения внутри, все окна закрыты, и завешаны. Не подслушать, и ни подглядеть, эх… придётся идти напролом». – Она поднялась по ступенькам, стараясь наступать в самый их край, чтобы не они не скрипели. Так же мягко пересекла небольшую веранду, и прислонила ухо к двери, стараясь что-нибудь услышать. Нет. Тихо. Вытащила пистолет, сняла его с предохранителя, и осторожно повернула ручку. Замок щёлкнул, и дверь немного подалась внутрь. - «Отлично, не заперто. Как это по-русски, заниматься чем-то противозаконным, и плевать на предосторожность. Думают, что только они здесь способны на преступления. Ну-ну». - Она ещё раз прислушалась, к звукам внутри, и опять, ничего не услышав, стала легонько открывать дверь внутрь. В нос ударил тяжёлый, неприятный запах. – «Это что ещё такое?» - Она принюхалась, но кроме того, что запах очень сильный и едкий, ничего не определила. Сделала глубокий вдох и вошла в дом. За дверью оказался небольшой коридорчик, слева находилась стеклянная дверь сауны, а справа открытая дверь в туалет, с унитазом и душем напротив. – «Туалет что ли так воняет? Не понятно. И почему тихо? Спят, или услышали меня, и притаились?» - Она осторожно дошла до следующей двери и вдруг, резко открыла её, вытянув вперёд руку с оружием, для стрельбы на любое движение. Тихо, только глаза начали слезиться от запаха, ставшего совсем удушающим. – «Ещё немного и мне не хватит воздуха». – Подумала она, и быстро огляделась, стараясь хоть что-то рассмотреть, сквозь марево наполняющее комнату. Перед ней открылся просторный зал, совмещенный с кухней. Посередине, стоял стол, заваленный грязной посудой. Справа, от него, находилась лестница на второй этаж, а слева дверь в соседнюю комнату. – «Ну и срач». - Подумала она, и посмотрела на пол, прежде чем делать следующие шаги, опасаясь наступить на какую-нибудь гадость. На полу, возле стола, лежало первое бесформенное тело. – «Блять». – Она вздрогнула от неожиданности, и чуть не нажала на курок. Чуть дальше валялось ещё одно, но рассмотреть получше сил уже не было, в глазах начали прыгать точки от недостатка кислорода. Она выдохнула и быстрым шагом выбежала на воздух, тем же коридорчиком что и вошла. Шумно отдышавшись на веранде, она снова набрала полную грудь свежего, лесного воздуха, и вернулась в дом. На полу в зале лежало два бесформенных тела, оба мужские, и оба в одних трусах. – «Мертвые». - С омерзением, констатировала она, глядя на распухшие лица, с вывалившимися синими языками. – «Почему они в трусах, и в каком же виде найду Воронину? И где она?» - Елена решила проверить дверь слева. Быстро пересекла комнату, и ударом ноги распахнула её. За дверью оказалась небольшая спальня с большой двуспальной кроватью к которой, за руки и за ноги была привязана Люба. Елена закрыла за собой дверь, и подбежав к окну, распахнула его настежь. Свежий воздух обдал лицо и, только после этого, она выдохнула и, ещё раз отдышавшись, вернулась к девушке. Потрогала шею – тёплая, пульс есть, жива, но дыхания нет. – «Нужно срочно сделать искусственное дыхание». – Она попробовала развязать руки, но узлы были затянуты очень туго. Огляделась в поисках, чего-то режущего, но нет, вокруг не было ничего подходящего, опять глубоко вдохнула и вышла в соседнюю комнату. Там на столе нашла грязный нож, вернулась, и разрезала им верёвки на руках. Затем села на девушку верхом и схватив запястья, попыталась свести их к груди в попытке сделать классическое искусственное дыхание. Не тут-то было, руки, словно задеревенели, и вместо энергичного движения, у неё получился натужный, неуклюжий сдвиг их, несмотря на то, что она приложила все свои силы. – «Нихрена себе, как трудно, не могу сдвинуть…». – Тогда она стала двумя руками давить на грудную клетку, стараясь хоть таким образом заставить девушку дышать. Опять ничего не вышло, кровать прогибалась вместе с телом не давая сдавить диафрагму. – «Чёрт, нужно перетащить её на пол». – Она освободила ей ноги и попыталась поднять Любу. Опять не вышло, она оказалась очень тяжёлая. – «Да что за фигня…». – Тогда она волоком сдвинула её на край, и кое-как перекатила на пол. Там снова стала надавливать обеими руками на грудь и дело пошло. Изо рта с сипом начал выходить воздух. Лена снова попыталась двигать её руками, и снова плохо. Тогда она набрала воздуха в лёгкие и, прижавшись ко рту девушки, что есть силы, выдохнула его внутрь её лёгких. Ещё раз надавила на грудь, ещё раз вдула воздух. – Давай-давай, дыши, дыши сволочь. – Она опять оседлала Воронину и, схватив запястья, начала сводить и разводить её руки, чувствуя, что с каждым движением они начинают двигаться всё легче. Наконец девушка задышала сама и открыла глаза.
- Слава Богу, жива. Теперь пошли отсюда. – Тарханова встала и приготовилась к подъёму серьёзного веса, но, как ни, странно подняла девушку гораздо легче, чем только что, когда стаскивала её с постели. Взвалила на плечо и, задержав дыхание, буквально вывалилась наружу. Отбежав, от дома шагов тридцать, опустила её на траву, и сама повалилась рядом, чтобы отдышаться и решить, что делать дальше.
Бандиты точно мертвы, но я не проверила второй этаж, а вдруг там кто-то остался? Нужно проверить, а потом всё сжечь к чёртовой матери, так чтобы никаких следов. А от чего они умерли? От камина угорели, или утечка газа? Если газ, то поджигать нужно осторожно, а то взорвёмся вместе. Она похлопала себя по карманам, но спичек или зажигалки не было. Придётся там что-то посмотреть. Она вздохнула, представляя себе смрад и гадость, куда ей предстояло вернуться, устало поднялась, и посмотрела на Воронину. Та вся тряслась, обхватив себя руками.
– Холодно. Мне холодно.
Елена сняла куртку, накинула на неё, отмечая про себя, что она была одета. «Значит её не успели изнасиловать? Это хорошо». Только хотела двинуться к дому, как увидела языки пламени на втором этаже. – «Бог ты мой, нужно бежать». – Вернулась к Любе, одним движением подняла её и что есть силы, побежала от дома. Сзади раздался оглушительный взрыв, и упругая горячая волна ударила её в спину.
Когда Тарханова пришла в себя от падения, то увидела, что Люба сидит, рядом и смотрит на неё.
- Что?
- Почему ты?
- Что я?
- Почему она выбрала тебя?
- Кто, Света? – Спросила Елена автоматически, и оглянулась на дом. – Ого, как полыхает… давай-ка пошли скорее к машине, а то сейчас нагрянут всякие спасатели, с вопросами что тут происходит и кто мы такие.
Она встала, увидела свою куртку, подняла и надела её, в голове слегка шумело, но в целом самочувствие терпимое. Подошла к Ворониной, помогла ей встать, и они побрели к машине.
Наше время, квартира Ворониной.
- Я тебе всё рассказала. Дом загорелся, и взорвался сам, уже после того, как мы ушли оттуда. Но вот что странно - я никак не могу отделаться от мысли, что в нём, кроме погибших бандитов, был кто-то ещё…
- И что это значит?
- Не знаю… Я даже, хотела вернуться проверить, но не успела. Дом на глазах загорелся и, как раз, со второго этажа.
- В таком случае, он тоже погиб?
- Должен был бы, но легавая говорила о двух сгоревших в доме, а не о трёх. И ещё, когда Воронина, с укором говорила: - почему ОНА, выбрала меня, для её спасения. Я решила, что речь идёт о тебе. А сейчас, уже не уверена в этом.
- О ком же она говорила? Ты думаешь, что двойник Лопухиной существует? И что именно она её и убила?
- Не знаю, слишком сложная комбинация, а мой опыт подсказывает, что в жизни всё проще. Предположим, двойник существует, тогда получается она поехала за Ворониной в Финляндию, там стала свидетельницей похищения. Так же как и я, забралась в дом… Сразу вопрос – для чего? Чтобы спасти её? Так чего же не спасала? Трупы бандитов пролежали несколько часов, так что время у неё было. Но не спасла. Тогда зачем? Спасти от бандитов, для того чтобы убить самой? Тогда почему не убила? Да и вся сцена там была какая-то чудная. Бандиты валялись возле стола в одних трусах. Почему? Жарко было? Готовились насиловать Воронину? Всё для этого приготовили, привязали Любу, разделись… Кстати, а почему её не раздели? По идее с этого должны были начать, но на ней одежда была целая. Непонятно. Ну хорошо, решили раздеться сами, а потом раздеть её. Но тогда, что они делали в большой комнате возле стола? Пили? Разделись, и пошли выпить, перед тем как заняться Любой? Хорошо, допустим. Но в этот момент случилась утечка газа и они, внезапно умерли? Газ такой ядовитый? Нет, что-то здесь не то…
- Почему ты думаешь, что они её похитили, для того чтобы изнасиловать? Может быть, они хотели выяснить, кто поручил ей торговаться за Саврасова?
- А разделись тогда зачем? Да и привязана Люба была так, чтобы её удобно было насиловать. Руки и ноги у неё были растянуты верёвками в разные стороны.
- При этом одежда была на ней?
- Да, но задрать платьице и сорвать трусики - дело одной секунды.
- Хорошо, а кто тогда убил Карташевича сегодня, и зачем?
- Это правильный вопрос. – Елена потёрла переносицу. – Я думаю тот же, кто отдал приказ похитить Любу. И мне кажется дело в рисунке Саврасова.
- То есть?
- Что-то привлекло покупателя в нём помимо авторства и качества. За обычный рисунок, каким бы он ни был, в десять раз не переплачивают. А вот что могло быть в нём?
- Идея хорошая, но не реальная. Он же Любин. Никакой тайной истории связанной с этим рисунком нет, и не может быть.
- Это мы с тобой знаем, а преступник нет. И торговался именно за него. Возможно, у Карташевича искали именно рисунки Саврасова.
- Ого. А откуда они узнали, что он связан с Любой и рисунками?
- Воронина и рассказала, может её не насиловали, а запугали изнасилованием, и она всё рассказала.
- Чёрт, это могло быть. Так они и вышли на Семён Яковлевича. А почему до мастерской не добрались?
- Может быть, просто не успели. Нужно немедленно всё вывезти оттуда. Ты когда была там в последний раз?
- Сегодня утром.
- Всё цело?
- Да.
- Хорошо. А рисунки Любины там есть?
- Нет, они в галерее.
- Странно, до Семён Яковлевича добрались, а до галереи, пока нет. Значит, Воронина им про тебя не рассказала.
- А может, она ничего им не сказала, но у них есть её телефон. Её телефон ведь, ты так и не нашла? А, сим карта Карташевича была на него оформлена. Вот они и работают с её контактами из телефона.
- Точно. Сколько раз я ему говорила, чтобы пользовался чужими симками. Так, значит нам нужно немедленно выкинуть свои. – Елена тут же выключила телефон и поменяла в нём симку. Тоже самое сделала и Светлана. – Но это вопрос времени, рано или поздно они узнают, что Карташевич работал с тобой. Значит, нам нужно работать на опережение, и самим найти их первыми.
- Как? Мы даже не знаем с чем столкнулись.
- Не совсем так. Там был третий – Мизин. И он прячется. В конце концов, я доберусь до него, но это долго, и при условии, что он жив. – Она, опять задумалась. – Зато… зато… зато мы можем выманить их с помощью приманки.
- О чём ты?
- Раз их интересуют рисунки Ворониной-Саврасова, то на рисунок мы их и выманим. У нас ведь есть ещё с десяток подобных, готовых к продаже, вот и выставим на торги ещё один.
- Куда выставим?
- Здесь в России, например на Совкоме. У них аукционы идут каждый месяц, отнесу рисунок туда, а как только они разместят его в каталоге, и на сайте - сниму с продажи, но попрошу Карину, дать телефон тому, кого заинтересовал рисунок. И всё. Сами к нам придут.
- И она согласится?
- Она, да.
- Но она не главная в Совкоме, там директором Юрий Михайлович…
- Да-да Вахтин, я знаю, но он уже год, как живёт в Англии, и всей оперативной работой, занимается, как раз Карина. Ну, хорошо, заплатим 10% их комиссию от старта, и они будут довольны тоже.
- Это да, если заплатим 10 %, вопросов у них не возникнет. Но от этого затея с приманкой менее опасной не становится.
- Как обычно, но охотниками будем уже мы.
Теперь Халитова замолчала, обдумывая варианты.
- Как хочешь, но мне всё это не нравится, а особенно то, что мы опять попали в поле зрения ментов. Я приму меры, чтобы этой легавой, дали по башке сверху.
- Фэсбэшника своего подключишь? Не стоит, может оказаться тем случаем, когда лекарство хуже болезни. Я сама с ней разберусь, а для начала, проверю кто она такая, и какое уголовное дело она ведёт на самом деле.
- Давай, а я немедленно займусь переездом мастерской Семён Яковлевича.
Кабинет Рыкова, следующий день.
- Ну и что, опять тупик? – Задал риторический вопрос Рыков, после доклада Танич.
- Нет, почему? – Не согласилась она с ним. - Не тупик. У нас появился портрет предполагаемой убийцы. Более того, примерно понятно, где её нужно искать.
- Дааа? И где же?
- В Третьяковской галерее.
- Так и знал. – Не удержался Андрей. – Я сразу вам говорил, что в музеях работают одни маньяки. – Подумал секунду, и добавил. – Да и ходят туда тоже.
- Смотрите сами: Третьяковка входит в треугольник наших поисков, раз. Трое из шести, точно там были, и не по одному разу, это два. Внешность убийцы, совпадает с портретом Лопухиной, и это, тоже, не случайно. Налицо классический психопат-подражатель.
- А чему, или вернее, кому он подражает?
- Как бы шизофренически это не звучало, но похоже, что она подражает портрету Марии Лопухиной. – Татьяна насладилась изумлением генерала и его помощника, и продолжила. – Двести лет назад, этот портрет убил несколько десятков молодых одиноких девушек. Об этом ходят легенды, и об этом же, как будто, свидетельствуют исторические документы. Я не проверяла, действительно ли есть документальное подтверждение этих смертей, да нам это и не нужно. Для маньяка подражателя, тоже не нужны никакие документы, достаточно мифа. И классический пример этого - армия подражателей мифического Джека Потрошителя.
- Допустим, а как портрет убивал их?
- Примерно так же как и сейчас. Девушке достаточно было посмотреть на портрет Лопухиной, как она начинала чахнуть, и в скором времени умирала.
- Ну, это чушь, конечно, что портрет может кого-то убить. – Задумчиво отреагировал генерал. – А вот то, что и тогда существовал маньяк убийца, который прикрываясь портретом, убивал девушек, это возможно. Хорошо. – Он посмотрел на Танич. – Если, мы примем эту версию в качестве основной, то наша убийца, либо работает в Третьяковской галерее, либо часто там бывает и, при этом, похожа на портрет Лопухиной. Так?
- Так.
- А что делать с мнением ваших криминальных экспертов, о том, что на рисунках изображены разные женщины?
- Ничего не делать. Принять к сведению и всё.
- А я бы не отбрасывал вариант, что существует банда смотрительниц музея, которая состоит из маньячек похожих на Лопухину. – Андрей говорил абсолютно серьёзно, хотя в глазах у него, чёртики так и прыгали. – И кстати, уверен, если поискать получше, то там найдется, и банда подражателей под Ивана Грозного, и …
- Андрей. – Остановил своего помощника Рыков. – Мы ищем убийцу моей дочери, между прочим, а не соревнуемся в остроумии…
- Виноват.
- Татьяна Николаевна, давайте продолжим. – Попросил он. – Какой план дальнейших действий?
- Нужно получить доступ в отдел кадров музея и проверить всех сотрудников.
- Будем искать похожую на портрет?
- Да, начнём с этого признака, а там посмотрим. Ещё нам нужно опросить служащих вневедомственной охраны, всех кто выходил на дежурство за этот год.
- Вневедомственная охрана это просто, а вот отдел кадров Третьяковки посложнее. Тут нужно через министерство культуры действовать? – Андрей вопросительно посмотрел на шефа.
- Это самый плохой вариант. – Ответила Татьяна вместо Рыкова. – Прямо сейчас, между министром культуры Соколовым и директором Третьяковки Родионовым, идёт нешуточная драчка из-за выставки, которую организовал отдел новейших течений музея.
- Да что вы говорите, и что за выставка?
- Я не знаю, что на ней экспонируется, но министр назвал это порнографией.
- Вот чёрт. – Андрей очень заинтересованно удивился. – Третьяковка проводит порнографическую выставку? Возьму себе на заметку, нужно будет обязательно сходить.
- Да, это неожиданно, мы действительно сильно отстали от жизни. – Согласился генерал. – И в этой связи, версия, что в музеях окопались маньяки, уже не выглядит такой уж фантастической. Даже интересно, что там можно…
- Вот сказала на свою голову. – Не дала закончить мысль Татьяна. – Давайте вернёмся к делу. Мне кажется, что сейчас любые наши действия в музее, будут восприниматься как элемент давления.
- Ну и пусть воспринимаются.
- Это всё задержки времени, а нам нужно быстро.
- И что вы предлагаете?
- Выйти на начальника отдела кадров, и без всяких официальных запросов, решить этот вопрос с ним.
- Хорошо, знаете, как это сделать?
- Нет, не знаю. Знаю только, что заранее предупреждать нельзя, чтобы не поднимать волну выяснений кто да что.
- Тогда так. – Рыков посмотрел на Андрея. – Достань его сотовый…
- Хорошо-хорошо, дальше я знаю. Найду, и организую с ним встречу. – Он развернул свой ноутбук так, чтобы Татьяне и шефу было видно. – Я нашёл информацию о выставке. Полюбуйтесь.
На экране красовалась фотография, на которой, на фоне берёзок целовались два милиционера.
- Гадость какая. И что это?
- Одна из картин.
- Мда… Там всё такое? – Поморщился Рыков.
- Нет, это самая скандальная картина и называется она «Эра милосердия».
- И эта, с позволения сказать, картина, висит сейчас в Третьяковке? Охренеть. А дети? Её и дети там могут увидеть??
- Нет, выставка идёт в Париже.
- Слава богу. А Третьяковка тогда причём?
- Третьяковка организатор.
- У них, что там, других картин нет? Три богатыря у них же висят? Вот их бы отправили.
- Типун вам на язык. Представляете, что эти маньяки с нашими богатырями сделали бы? Страшно подумать, чем бы они их заставили занима…
- Я, пожалуй, пойду. – Татьяна поняла, что остановить буйные фантазии мужчин не получится, и начала собираться. – Андрей, жду от вас телефон директора отдела кадров Третьяковки.
Кабинет начальника отдела кадров Третьяковки, Селезнёва С.А.
- Вы опять по заявлению, Шеиной?
- Нет, не поэтому.
- Охо-хо-нюшки. – Тяжело вздохнул Селезнёв. - Кто на этот раз нажаловался?
Татьяна внимательно смотрела на начальника кадров Третьяковки. – «Лет шестьдесят плюс минус, открытый, ироничный, бодренький. Напрягся, но не испугался, видно, что давно привык к таким визитам».
- Я расследую дело серийного убийцы, который, по имеющейся у нас информации, находит свои жертвы среди посетителей вашего музея.
В глазах, начальника кадров, появился настороженный интерес.
- Ого, и вы подозреваете, что это один из наших сотрудников?
- Возможно.
- У нас работает около полутора тысяч человек. Будете каждого проверять?
- Будем.
- А как вы собираетесь это делать?
- У нас есть портрет убийцы, и для начала мне достаточно сверить его с фотографиями всех кто у вас работает.
- Уже легче. Он при вас?
Татьяна кивнула.
- Можно взглянуть? У меня профессиональная память на лица, и если это наш сотрудник, то может, я и так узнаю кто это.
Татьяна достала фотографии с рисунков Ворониной, на которых были, крупные изображения женщины, похожей на портрет Лопухиной. Селезнёв взял их, надел очки и стал внимательно рассматривать, аккуратно откладывая, просмотренные, в ровненькую стопочку. Просмотрел все. На последней остановился подольше. И ещё раз просмотрел в обратном порядке.
- Странно, лицо мне знакомо. – Он выбрал из пачки одну из фотографий, и ещё раз осмотрел её под разными углами. – Определённо знакомо, но среди наших сотрудниц её нет. – Он вернул фотографии Татьяне, и поднялся. – Пойдёмте, я попрошу дать вам личные карточки, в них есть фотографии всех, кто у нас работает, включая внештатников. Сами будете проверять?
- Нет.
Они вышли в коридор, где Татьяну дожидались двое сотрудников из агентства.
- А, понятно. – Заключил Селезнёв, глядя на двух крепких мужчин. – Готовьтесь ребята, работа предстоит не тяжёлая, но пыльная.
И они все вместе двинулись за начальником отдела кадров.
- Часто жалуются на вас, при увольнении? – Татьяна прибавила шаг, чтобы поравняться с ним.
- Да, часто.
- А куда?
Перед тем, как что-то ответить, Селезнёв бросил быстрый взгляд на Татьяну. – «Ого, какой острый». – Удивилась она про себя. – «А с виду простачёк простачком».
- Куда только можно вообразить, туда и пишут. Ну, разве что, до ООН пока не добрались, а так во все инстанции.
- Например?
- МВД, прокуратура, все силовые, короче, это как бы обязательный минимум. А дальше по списку: пожарные, санэпидемстанция…
- Боже… И что же можно написать в пожарное управление? Что меня, незаконно уволили за попытку поджога музея?
- Кстати да, примерно так и пишут. Как правило, это не жалобы на своё увольнение, а пакость на прощание. Пишут, что у нас нет, мест для курения, или системы противопожарной безопасности не работают. А этим только дай повод, тут же заявляются с проверками. С другой стороны, их тоже понять можно – есть сигнал, должны отработать. Хотя, были и совсем шизофренические варианты, например лет пять назад, один из уволенных, взялся бомбардировать всех доносами, что мы спонсируем чеченских террористов.
- Кто, вы? Музей?
- Да, мы Третьяковская галерея, гребём лопатой левые деньги, для того чтобы помогать террористам.
- И что?
- Как что? Все приходили проверять.
- Серьёзно?
- Да, серьёзно. Последними пришли из ФСБ, всё внимательно осмотрели…. Хотя нет, вру, они как раз невнимательно. Всё время отвлекались на какие-то важные звонки по работе, то груз на таможне завис, то фуры где-то задержали. А тут мы со своим терроризмом… – Он остановился перед огромной дверью, и с трудом открыл её. – Мариванна, принимай гостей.
За дверью оказалась большая комната, заставленная стеллажами с папками. Поперёк комнаты стояла длинная, от стены до стены, стойка, отгораживающая стеллажи, за которой никого не было.
- Ааа, Серёженька, здравствуй мой дорогой.
Татьяна, и её спутники, в недоумении закрутили головами, в поисках источника голоса, но его не было. – «Не стены же с нами разговаривают». – Удивилась Танич, и, на всякий случай, заглянула за стойку, а там, прямо перед ними, обнаружилась сухонькая старушка, настолько маленькая, что едва-едва выглядывала из-за стола. На вид ей было, лет двести, не меньше, и если бы кто-то сказал Татьяне, что она была знакома с самим Третьяковым, та поверила бы сразу.
- Мариванна, молодые люди ищут женщину. Думают, что она работает у нас. Нужно дать им все личные карточки, чтобы они сверили фотографии на них.
- Нужно, значит нужно – дадим. А фотография того кого они ищут, у них есть?
«Забавно» - Подумала Татьяна. –«Они разговаривают между собой так, словно нас нет». Ей даже показалось, что если они вдруг, что-то спросят, или просто, пошевелятся, то это станет полной неожиданностью для Мариванны. Но она ошибалась, старушка прекрасно всё видела, и соображала. И Татьяна скоро убедилась в этом.
- Да, есть. – Селезнёв повернулся к Танич. – Достаньте, пожалуйста, ваши фотографии.
Та выполнила его просьбу, достала фото и передала их бабушке, сильно перегнувшись через стойку. Мариванна неторопливо надела огромные очки, и принялась изучать их. Причём, на первую смотрела несколько секунд, а остальные только пролистала, да и то, не до конца. После чего с усмешкой оглядела присутствующих, и остановила свой взгляд на Татьяне.
- Вы же знаете кто это.
- Нет, мы не знаем, кто это. Почему вы так решили?
- Знаете-знаете, это Мария Лопухина. – И повернулась к Селезнёву. – В некотором смысле, тоже наша сотрудница, но личной карточки у неё нет.
- Точно. – Театрально всплеснул руками начальник кадров, и победно посмотрел на Татьяну, как бы говоря, что Мариванна-то у нас ещё о-го-го. - Я смотрю лицо знакомо.
- А, зачем она вам понадобилась? – Старушка снова смотрела на Татьяну, точно определив в ней главную.
- Нууу… как вам сказать… Вряд ли бы мы пришли сюда за портретом. Мы думаем, что есть кто-то, кто на неё похож.
- Нет, похожих нет. Среди наших сотрудников, точно нет. А что, она опять убила кого-то?
- Мариванна, у людей и так сложная работа, а вы их ещё старыми сказками будете сбивать с толку…
- Это не сказки, портрет действительно убивает. Ты, меня знаешь, я ещё не выжила из ума, хоть и старая. – Сказала она с укором, глядя на Селезнёва. От чего тот покраснел, как мальчишка и виновато замолчал. - Это было лет пятьдесят-шестьдесят назад, после войны. Я только пришла сюда работать. – Она замолчала, вспоминая былое. - Так вот… Зачастила в музей дочь одного известного наркома. Как его фамилия-то? – Она опять задумалась. – Вот пропасть, не помню, всё-таки старею уже, раньше бывало…
- Я пойду Мариванна? А то дел полно. – Селезнёв откланялся и бочком вышел.
«Надо же, как он к ней уважительно». – Татьяна слушала в пол-уха рассказ о странной любви наркомовской дочки к портрету Лопухиной, и прикидывала план дальнейших действий. – «Похоже, что простой путь, в виде обнаружения сотрудницы похожей на портрет, исключён. Жаль. Проверить все карточки придётся, но уже ясно, что это опять пустышка. Тогда что, опять тупик? Ну уж нет… Это означает, лишь то, что наша убийца не сотрудница, а посетительница музея. И следующим, место, где нужно всё проверить, это отдел вневедомственной охраны музея». – Она достала телефон, но звонить не стала, чтобы не мешать Мариванне травить байки, тем более, что та нашла очень благодарных слушателей в лице двух спутников Татьяны. Они, уютно расположились за небольшим столиком, на котором, откуда ни возьмись, появился чай, конфеты и бараночки.
- И вот как-то ночью… - Последнее, что услышала Татьяна, закрывая за собой тяжёлую дверь.
Оказавшись в коридоре, она передумала звонить Андрею, по поводу вневедомственной охраны. – «Пусть всё-таки проверят карточки, и уж тогда…
- Танич?
О дааа, этот голос она узнала. Он стоял у неё в ушах всё это время. Всё это время она хотела услышать его снова, и ждала. Она ждала его, когда набирала, и, когда отправляла бесконечные СМСки. Она надеялась на него, проверяя, нет ли ответа. И вот, наконец, она его слышит. У неё закружилась голова. Сердце ухнуло куда-то вниз, а потом понеслось вверх, всё ускоряясь и ускоряясь. Стены поплыли перед глазами, и она упёрлась рукой в дверь, чтобы не упасть.
Перед ней стояла Артёмова. Загорелая, красивая, сексуальная. – «Наконец-то» - На ней была белая мужская рубашка, заправленная в плотно обтягивающие джинсы. – «Боже, как я соскучилась» - Их взгляды встретились.
- Что вы здесь делаете детектив? Неужели музей ограбили? – Голос ироничный, но приветливый.
- Почему ты не отвечала мне? – Татьяна разом преодолела все барьеры, как будто ничего не было, ни ссоры, ни разлуки.
- На что не отвечала?
- На звонки, на СМС. Я писала тебе СМСки каждое утро и каждый вечер. Почему ты не отвечала?
- Потому что я ничего не получала. В первый же день в Майами, я утопила телефон.
- Ах, вон что? – Протянула Татьяна. - Как жаль.
- Что было в СМС?
- Всё. И почему я не убрала камеры, и чем занимаюсь каждый день - всё.
- И сегодня утром тоже писали?
- Тоже.
Они стояли напротив друг друга, как в тот раз, когда Артёмова вошла в её кабинетик в агентстве. – «Как же давно это было…»
- Придётся тебе, всё рассказать заново.
Таничь понравилось, это предложение, но особенно ей понравилось это «ТЫ».
- Да, придётся.
- Так что ты здесь делаешь?
- Как всегда, ищу убийцу. А прямо сейчас, хотела сходить к портрету Марии Лопухиной.
- Ого. – В голосе Артёмовой появились флиртующие нотки. - Ты знаешь, что к ней нельзя ходить в одиночку?
- Знаю. - Татьяна услышала эти нотки. - Тогда, пойдём вместе. – Наполовину спросила, наполовину предложила Она.
- Пойдём, а заодно ты расскажешь мне, всё что я пропустила.
- Ооо, рассказ будет длинным.
- Я никуда не тороплюсь, куратор выставки, с которым мне осталось встретиться, освободится часа через три. Хватит этого времени для рассказа?
- Нет.
- Отлично, а то я не люблю короткие истории.
Артёмова взяла Татьяну под руку, и повела в нужном направлении.
«Как тогда на выставке». – Тут же пронеслось у неё в голове. – «Ну, уж в это раз, я тебя не отпущу». – Решительно подумала она, и крепко прижала к себе руку художницы.
- А ты как здесь оказалась?
- Мне пришло предложение провести у них выставку.
- Ого. Это хорошо?
- Лучше не бывает. Выставка в серьёзном музее, это очень важно для художника, а уж в Третьяковке просто мечта.
- Мечта… Я хотела тебя увидеть всё это время. Очень. И вот ты здесь. – Татьяна почувствовала, что невероятно устала от расследования. «Послать бы всё к чёрту на пару-тройку дней, а ещё лучше на неделю».
Через три часа в кафешке рядом с Третьяковкой.
- Как лихо закручено. И ты думаешь, что она приходит в музей высматривать себе жертвы?
- Пока да, эта основная версия.
- А как же этот, как его… Сотрудник мастерской, которого выбросили из окна?
- Не знаю, но скорее всего, это не имеет отношения к нашему маньяку. Это больше похоже на криминальные разборки.
- Не скажи, тут ведь тоже всё закрутилось вокруг рисунка? – Задумчиво произнесла художница. - Мне бы взглянуть на него.
- Пожалуйста, могу принести, все рисунки лежат в машине. – Она показала рукой через витрину кафе, на припаркованную машину. – Вон она.
- Давай.
Татьяна было, начала подниматься, но вернулась на место.
- Что?
- У меня странное чувство, что если я тебя оставлю, то ты исчезнешь.
- Не бойся, не исчезну.
- Точно? – Татьяна взяла руку художницы, словно проверяя настоящая ли она.
- Точно, неси скорее, а я пока попрошу ещё кофе.
Татьяна нехотя, встала и быстрым шагом пошла на улицу. На полпути, к машине, вдруг обернулась, но увидев, сквозь стекло, что её знакомая разговаривает с официанткой, и никуда не исчезла, успокоилась. – «Что за странные припадки паники? Как девочка ей богу… Куда она может деться?» – Достала из багажника большую папку с рисунками, и чуть не бегом вернулась обратно.
- Фуууу, ты на месте…
- На месте, на месте. Давай скорее. – Артёмова посмотрела на часы. – Ещё минут пятнадцать есть.
- А потом что?
- Потом я пойду к куратору, послушать, какие работы они хотят взять на выставку.
- Надолго?
- Не знаю, может быть и надолго.
- Плохо. А потом?
- Потом? Можем пойти погулять куда-нибудь. Ты когда в последний раз гуляла?
- Не помню, года два назад, а может и… нет, не помню.
- Вот и отлично. А сейчас давай-ка глянем на рисунки.
Они отодвинули чашки с кофе, и Артёмова стала рассматривать листы с рисунками, а Татьяна её. «Красивая, надо же, я успела забыть, какая она красивая. И погулять с ней прекрасная идея». – Она опять почувствовала лёгкое головокружение от того, что представила, как они под руку будут, прогуливаться в каком-нибудь красивом месте. – «Может отпуск взять? А Рыков, а мой Рудков, а маньяк, подождут? Ну, Рыков-то с Рудковым подождут, а вот маньяк нет, этот ждать не будет. Боже-Боже ни конца, ни края. Могу я устать, и ничего не делать несколько дней? Ну, их всех к чёрту. Мне тридцать два уже, имею я право заняться собой? Имею. Савченко права, маньяки были, есть и будут, и это не повод, чтобы отказываться от личной жизни». - В кармане её пиджачка противно завибрировал телефон. Не глядя кто это ответила.
- Слушаю Танич.
- Ого какой голос. Что-то обнаружили?
- Нет, ребята только начали сверять фотографии, и это надолго, там полторы тысячи дел.
- А голос бодрый, как будто что-то нашли.
- Да нашла, но это личное. – Сказала она и посмотрела на Артёмову, которая оторвалась от просмотра рисунков, и в ответ подмигнула ей.
- Понятно, а я по делу, извините. Я только что говорил с начальником охраны Третьяковки, и он готов нам помочь. Но, он завтра уходит в отпуск и поэтому, лучше, сегодня к нему подойти, чтобы он сам отдал нужные распоряжение своим подчинённым.
Татьяна вздохнула.
- Поняла, диктуйте телефон и имя. – Записала, нажала отбой, убрала телефон и посмотрела на Артёмову. «Всё, сейчас разбредёмся, она по своим делам, а я по своим. Не хочу её отпускать». - Она посмотрела по сторонам. – «Всё спокойно, всё как обычно, на улице идут люди по своим делам, но что-то мне тревожно».
- Смотри. – Художница показала несколько листков со старинными видами Москвы, сбоку которых были нарисованы портреты Лопухиной. – Не обращай внимания на Лопухину, смотри на сами пейзажи. Это изображения знаменитой Сухаревой башни. – Показала она на высокое строение по центру рисунка. - Причём настолько хорошо прорисованы и с таким количеством мелких деталей, что не скажи ты мне, что это рисовала студентка, я бы подумала, что всё это нарисовано с натуры. Я даже не понимаю, как это возможно. Если только это не точная копия с какого-то оригинального рисунка. Вот смотри, это с одной стороны башни, со всеми постройками внизу неё. – Взяла другой лист. - Вот ракурс с другой стороны, и опять со всеми домиками и двориками вокруг них. Видишь дровяную кучу? – Она повела пальцем по рисунку. – А вот дорожки к ней, и даже дырка в заборе, через которую кто-то подворовывает дрова. И всё абсолютно аутентично. Поразительно. А фотографии того рисунка, за который торговались на аукционе, нет?
- Нет, но он есть в электронном каталоге на сайте аукционного дома, можно скопировать и распечатать.
- Нужно это сделать. Интересно. Единственное объяснение, которое приходит в голову, что скорее всего, есть оригинальные рисунки, а у Ворониной был доступ к ним, и она делала с них копии.
- Ну и что?
- Не знаю, пока. Нужно посмотреть всё.
- Таких рисунков ещё штук сто, но они все у этой парочки, и их мне не дали.
- А если попросить дадут?
Татьяна представила, как она будет просить их у Тархановой. – Вряд ли. Халитова может и дала бы посмотреть, но вторая Тарханова, редкостная сука, назло не даст.
- Жаль. – Она опять посмотрела на часы. – Мне нужно идти.
- Да и мне тоже, дай мне свой телефон, может, удастся выбраться куда-нибудь.
- Записывай. - Артёмова продиктовала свой новый номер телефона, поднялась и ушла красиво покачивая бёдрами.
Татьяна с удовольствием проводила её взглядом. – «Как всё неожиданно повернулось, но почему ты не договорилась с ней о встрече? Почему не пригласила к себе? Боишься? Да боюсь. Откажется и что тогда делать? И зря. Тебе судьба помогает, буквально носом ткнула – на тебе то, что ты хочешь. А ты? А что я? Я не буду форсировать события, я всё буду делать осторожно и ненавязчиво. Правильно. – Поддакнула она себе. - Теперь главное не вспугнуть и не испортить. Пойду, договорюсь с вохравцами, а потом сразу позвоню ей и приглашу в парк погулять. Да, так и сделаю. И всё будет хорошо. Только, почему так ноет сердце?»
Но хорошо не получилось, после разговора с начальником вневедомственной охраны и знакомством с его замом, когда она вышла от них и, наконец, собралась с духом набрать номер художницы. В ответ услышала лишь: - «Абонент недоступен». И так весь вечер. После часа бесцельных шатаний из угла в угол квартиры, решила прекратить самоистязание и засела за просмотр рисунков. Может быть и правда всё дело в них. Достала большое увеличительное стекло и стала сантиметр за сантиметром исследовать изображения.
Следующий день Тарханова. В Совкоме.
Она поднялась по лестнице, и открыла большую стеклянную дверь. Уверенно миновала фойе с охраной и девочкой на стойке ресепшн, только кивнув им в качестве приветствия. Видно было, что она здесь не в первый раз и знает куда идти. Из большого зала с рядами кресел из прозрачного пластика, и развешанными по стенам картинами, повернула в коридорчик и постучала в дверь одного из кабинетов. Не дожидаясь ответа, вошла и ахнула.
- Бог ты мой, Карина? Не может быть… - Она подошла к стройной симпатичной девушке, лет двадцати пяти двадцати семи. – Я же видела тебя недавно, ты была хм, толстушка такая. А сейчас хоть на показ мод отправляй, такая худышка. Как это возможно?
Карина покраснела от удовольствия.
- Спасибо.
- И всё? Спасибо? Ты совсем не ешь что ли? – Елена подняла девушку из-за стола, и без стеснения стала поворачивать её, то одним боком, то другим, чтобы рассмотреть со всех сторон. – Хотя нет, сиськи и попка на месте, значит ешь, цвет лица хороший, значит здорова - красота… Ладно расскажешь потом, как это тебе удалось. А я по делу. Вот смотри. - Она достала рисунок.
- Ох ты какой красивый. И кто это?
- Саврасов.
- Ого, и экспертиза есть?
- Конечно. – Тарханова достала листочек А4 с текстом, подписью и печатью, аккуратно вложенный в прозрачном файлике, и прередала его Карине.
- Отлично. – Отреагировала та, быстро, но внимательно пробежав текст. - И сколько хочешь за него?
- Поставим с эстимейтом пять-шесть тысяч долларов.
- Прекрасно, точно уйдёт дороже. Давай оформлять. На ближайший аукцион хочешь или на аукцион сезона?
- На ближайший, но, к сожалению, не всё так просто. Мне нужно, чтобы он попал в бумажный каталог, и на сайт. А потом я его сниму с торгов.
- Зачем?
- Не спрашивай, надо. Но вам компенсирую все затраты, оплачу постановку в каталог, и потом 15 % от нижнего эстимейта, то есть 750$. Могу сразу заплатить, чтобы твой Вахтин не задавал вопросов.
- Нет, не надо сразу, как раз это и вызовет вопросы. Заплатишь, когда будешь снимать.
- Но и это не всё, потом, если по нему будут вопросы, то всем интересующимся нужно дать мой номер телефона.
- Вахтин точно будет против. Это же клиенты…
- Откуда он узнает об этом? Он где в Лондоне?
- Я так не могу.
- Нужно. – Она посмотрела прямо в глаза девушке. - Очень нужно. Давай я от верхнего эстимейта заплачу 15 %, только не задавай вопросов. Мне это очень нужно.
- Ладно. Думаешь, дороже продашь сама?
- Я не буду его продавать.
- Зачем же тогда всё это?
- Хочу найти одного человечка.
Карина поняла, что лучше не спрашивать зачем, и промолчала.
- Ну, давай оформлять? – Подтолкнула Елена.
- Давай.
Через полчаса, она вышла из дверей аукционного дома, достала телефон и набрала Светлане.
- Всё в порядке, рисунок сдала и обо всём договорилась с Кариной.
- Хорошо, конечно, но мне по прежнему не нравится эта затея.
- Всё будет в порядке, не переживай. Ты где?
- Еду на вокзал. А ты что, уже скучаешь?
- Конечно и мне непонятно, что там можно делать три дня. Зонт взяла, кстати, в Питере дождь.
- Да взяла. Три дня, это ещё мало, хорошо, если управлюсь. Питер тебе не Москва, где все носятся как угорелые. Там всё делается не спеша.
- Ладно, я тогда поеду в мастерскую, постараюсь закончить с этюдом Поленова, к твоему возвращению. Там совсем чуть-чуть Семён Яковлевич не успел.
- Отлично. Ну, всё пока.
- Пока. Подожди не клади трубку.
- Что ещё?
- Может, не поедешь сегодня?
- Невозможно, там все ждут меня с деньгами, если не приеду подумают, что я их кинула.
- Я понимаю, но у меня плохое предчувствие.
- Не замечалось за тобой раньше. Мы справимся, и я постараюсь поскорее.
- Хорошо. – Елена нажала отбой и увидела один пропущенный вызов. - «Интересно кто это? Ага Сурен отработал». – И тут же набрала его.
- Привет Сурен, это Сума.
- Здравствуй красавица.
- Выяснил?
- Всё выяснил – можешь спать спокойно. Никаких уголовных дел против вас нет.
- Это я знаю, я тебя про майора Танич спрашивала.
- Да-да, наш мент всё выяснил. Никаких уголовных дел, эта Танич не ведёт.
- Вообще никаких?
- Вообще никаких.
- Вот сука… Но постой, а кто тогда занимается убийствами девушек… - сформулировать до конца вопрос она не успела.
- Никто, нет таких убийств.
- Как нет?
- Вот так, ни одной из перечисленных тобой фамилий не значится в списке убитых. И по ним не ведётся никаких уголовных дел.
- Спасибо Сурен, очень вовремя.
- Пожалуйста. А что, она крепко на тебя наехала? Могу с ней разобраться, если хочешь.
- Нет не нужно, я сама. Спасибо. – И положила трубку. И тут же набрала Свете.
- Я уже на вокзале.
- Быстро, но я по другому поводу. Только что звонил Сурен, он выяснил, что эта Танич никаких дел не ведёт вообще. Всё что она нам наплела – туфта. Нет никаких убитых девушек.
- Вот блять…
- Я говорила тебе не спешить откровенничать с ней.
- Да, не нужно было. Но как всё правдоподобно звучало, а? Ей бы книжки писать. Я немедленно приму меры, чтобы она больше не лезла к нам…
- Давай принимай, а если я её увижу, то и принимать ничего не придётся - чёрт с ней. Ты не передумала?
- Что?
- Ехать.
- Я не узнаю тебя. Чего ты дёргаешься? Всё нормально.
- Нет, не всё нормально, я чувствую, что что-то…
- Перестань, мы сильные, и мы справимся. Всё пока.
- Пока…
Странное место.
- Устала?
- Очень.
- Ещё бы, столько лет без отпуска… Если, конечно, не считать отпуском, те два года в деревне…
- Ну, нет. Чем-чем, а отпуском они точно не были. Странно, что я выжила тогда…
- Нет, не странно, просто тебя ждала другая встреча.
- С тобой?
- Со мной.
- Может быть.
- Смотри как здесь хорошо и спокойно.
- Да, очень хорошо, и очень спокойно. Мне нравится.
- Я знала, что тебе понравится.
Они сидели на берегу лесного ручья, мерное тихое движение, которого, вместе с приятной прохладой, так и тянули остаться здесь подольше.
- Оставайся здесь сколько захочешь, а ещё лучше, пойдём со мной.
- Куда?
- Туда, где нет ни суеты, ни беспокойства, только любовь.
- Таких мест нет.
- Дай мне руку, и я покажу тебе. – Она взяла Татьяну за руку и потянула за собой в воду. – Не бойся, не бойся…
Вода была прохладная, но приятная, и Татьяна с удовольствием погружалась в неё всё глубже и глубже, пока у неё не перехватило дыхание, и она не поняла, что её тянут на дно.
- Стой. – Она дёрнулась, и попыталась удержать голову над поверхностью, но рука, не разжалась, а продолжала тянуть вниз. – Что ты делаешь? – Татьяна, как будто очнулась, и начала сопротивляться, но было поздно, вода тёмного омута уже накрыла её с головой.
- Не бойся, не бойся - Продолжал звать её голос, и она поняла, что это конец, что это смерть держит её за руку, и тянет за собой. Собрав последние силы, она рванулась наверх.
И проснулась.
Она в своей кровати. – «Слава богу». – Она лежала в своей кровати и никак не могла отдышаться. «Боже, какой кошмар, она чуть не утопила меня. Ещё чуть-чуть и конец… Господи о чём я? Это же сон. Фууу. – В голове начало проясняться. - А кто это был? Кто-то знакомый. Кто-то очень знакомый. Артёмова? - Татьяна посмотрела на женщину рядом с собой. – «Чушь какая. Как могут сниться кошмары, после такого секса с ней?» - Она придвинулась и осторожно, чтобы не разбудить, прижалась, обнимая художницу. И вдруг, почувствовала, что та, кого она обнимает совсем холодная. Резко отпрянула в нехорошем предчувствии, как будто обожглась. – «Просыпайся, просыпайся. Что с тобой?» - Она повернула Наталью к себе, но та не проснулась. – «Господи, что с тобой? Не молчи, не молчи. Открой глаза». – Она прижалась ухом к её сердцу, и ничего не услышала. – «Она не дышит, ОНА НЕ ДЫШИТ!» - В ужасе закричала Татьяна…
И проснулась.
«Еб твою мать… Какой кошмар…» - Танич села на кровати и огляделась. – «С роду никаких снов не видела, и вот на тебе, дождалась. Интересно, к чему бы это?». – Она осмотрелась. Пустая кровать, пустая квартира, тихо. – «Сейчас-то я проснулась? То, что мне снится Артёмова не удивительно, а секс с ней тем более. Но вот, то, что она оказалась мёртвой, да ещё пыталась утопить меня – это к чему? Боже…» - Страшная догадка, молнией сверкнула у неё в голове. – «С ней-то всё в порядке?» – Татьяна вскочила, с кровати, готовая немедленно, что-то предпринять. – «Почему она не ответила мне на звонки? Не захотела, или что-то случилось? Нельзя было её отпускать одну». - Она схватила телефон и позвонила Артёмовой.
- Алё.
Слава Богу, ответила.
- С тобой всё в порядке?
- В смысле?
- Мне приснился кошмар, только что…
- Везёт, спишь, а мне вот не спиться, зато я…
- Где ты? Я обзвонилась тебе вчера.
- Я за городом. В Москве, в мастерской, не все картины, только свежие, остальные хранятся на даче, вот я и поехала, чтобы отснять ранние вещи. Со связью здесь совсем плохо, извини, надо было предупредить тебя… Зато у меня появились кое-какие идеи, относительно рисунков твоей Ворониной. Как я и предполагала, тут всё очень непросто. Я завтра, опять поеду в Третьяковку, и часикам к пяти освобожусь. Давай встретимся в той же кафешке, я тебе всё расскажу.
- Хорошо. – Татьяна успокоилась. – До завтра.
Следующий день.
Утром она встала не выспавшаяся, и с тяжёлой головой. – «Если я ей сейчас позвоню, это будет выглядеть навязчивым? Ну и пусть выглядит.» - Татьяна посмотрела на часы. – «Восемь, а вдруг она ещё спит? Нет, не буду, позже позвоню».
Душ, кофе, и гимнастика, сделали своё дело, на работу она приехала уже в более ли менее приличном состоянии. Просмотрела отчёт ребят из Третьяковки. – «Немного они наработали… триста личных карточек из полутора тысяч. Надо накрутить им хвост, чтобы поменьше пили чай, да слушали байки Мариванны. Сегодня нужно с этим закончить, и завтра в серьёз навалиться на вневедомственную охрану». – Татьяна с тоской представила себе, сколько видеозаписей им предстоит отсмотреть. – «А что делать, если и там ничего не обнаружится? Запасных версий уже нет, эта последняя». – Она задумчиво крутила телефон в руках и по старой привычке проверила СМСки. – «Пусто». – Спохватилась, и улыбнулась. – «Совсем крыша едет… И сон не отпускает. Сама картинка поблекла, а вот ощущение безысходности осталось». – Татьяна потёрла себе виски. – «Как всё надоело… Если проверка Третьяковки ничего не даст – возьму две недели отпуска. Всё равно всё остановится до следующего убийства». – Она представила себе, как они вместе с Артёмовой валяются до обеда в постели, гуляют вдоль моря, и перекусывают в маленьких прибрежных ресторанчиках. – «Красота… А, может бросить на фиг это дело? Не раскрыла и не раскрыла… Мало что ли нераскрытых дел?» - Она мечтательно до хруста потянулась, но тут же, сама себе задала неприятный вопрос. – «А следующая жертва? Чёрт с ней?» - Тяжело вздохнула. – «Нет, бросить не выйдет. Тем более, что несмотря на очередной тупик, у неё появилось ощущение, что они где-то рядом. Что разгадка уже есть, только она её почему-то не видит. Надо всё ещё раз обдумать и проанализировать. Спокойно сесть, взять чистый лист бумаги и выписать только факты…» - Она остановилась. – «Легко сказать спокойно, что-то совсем неспокойно. Точит и точит. Не было ведь такого ещё пару дней назад…»
Она взяла телефон и позвонила Артёмовой.
- Алё.
- Привет, это Танич. Звоню проведать всё ли в порядке.
- Детектив, ещё несколько звонков с вопросом всё ли в порядке, и я начну дёргаться.
- Да-да, я понимаю, как это выглядит, но ничего не могу поделать.
- Всё в порядке. И у нас сегодня встреча в семнадцать ноль-ноль.
- Хорошо, я тоже буду сегодня в Третьяковке, давай прямо там и встретимся.
- Давай.
Татьяна нажала отбой, и быстренько собравшись, отправилась в музей. – «Отлично, там скоротаю день, и заодно помогу ребятам с карточками».
Через час она уже сидела, вместе с двумя своими помощниками, за чаем у Мариванны и не могла оторваться от её рассказов.
- Это случилось, сразу после бульдозерной выставки…
- На которой Хрущёв назвал художников пидараса…? – Подхватил было один из парней, но осёкся, соображая, можно ли при старой хранительнице использовать это слово.
- Нет, пидарасами художников Никитка назвал в Манеже. – Не моргнув глазом, отреагировала старушка. - Там выставка авангардистов проходила лет за десять до бульдозерной. – Подумала секунду. – Даже больше. В Манеже она была в 1962 году, а бульдозерная в 1974. Кстати, бульдозерной её зря называют, там не было никаких бульдозеров.
- А вы были на ней?
- Да, была. Выставка действительно проходила в Беляево, тогда это была тьмутаракань. – Опять подумала секунду. – Впрочем, и сейчас неближний свет, и разгоняли там художников поливальными машинами. Грязища, толкотня, ужас. Я Оскару помогала спасать картины…
- Оскару Рабину?
- Да ему, он и позвал меня, вернее не совсем он, а его жена Валечка Кропивницкая, мы с ней дружили. А вы, молодой человек, знаете творчество Оскара?
- Да видел несколько картин.
- И как они вам?
- Интересные, немного депрессивные, правда…
- Ну, уж нет, впрочем, дело вкуса. Его картины всегда вначале так воспринимаются, а на самом деле у него очень тёплый колорит, я обожаю его работы. А депрессивность возникает из-за нервных контуров. Вера Преображенская, всегда восхищалась энергетикой его картин, так и вибрируют, говорила она, глядя на них. Мы втроём с Верой и Валечкой в то время очень дружили. И кстати, Вера Преображенская тоже участвовала в выставке авангардистов, в Манеже. Помню, когда Никита Хрущев, уже уехал из "Манежа", и все обруганные им художники собрались в кучку у выхода с выставки. Такая группа понурых мужичков, и среди них одна женщина, Верочка Преображенская. И вот она, глядя на своих пришибленных коллег, вдруг произносит шикарную фразу, которую сейчас все вспоминают в связи с этим событием: "Ну, вы - пидарасы, это понятно. А я кто же тогда?»
В исполнении Мариванны, рассказ с использованием подобной лексики, был гомерически смешным. Всё, включая Танич, повалились от смеха.
- Тихо, тихо вы, а то начальство придёт и всех нас разгонит, к чёртовой матери. – Мариванна, покосилась на дверь.
- А что за история с «Плачущим мальчиком»?
- Ах, да. Я же начала её рассказывать, да вы перебили меня своими пидарасами, и бульдозерной выставкой. Так вот. Сразу после неё, в Пушкинском музее открылась выставка итальянских художников. Среди прочего была там картина Джованни Браголина «Плачущий мальчик», на которой, действительно, был изображён плачущий мальчик. Казалось бы, что тут такого? – Она вопросительно оглядела притихших, слушателей, и увидев их интерес, продолжила. - Ну, так слушайте. В то время, люди жили просто, и часто, на стены квартир, для красоты, вешали репродукции известных картин, вырезая их из журнала «Огонёк». А тут и вырезать ничего не нужно было, репродукции всех картин с выставки продавались в киоске при музее. И почему-то особенной популярностью, среди посетителей, пользовалась именно репродукция с картины «Плачущего мальчика». Одну такую, повесили в свою бытовку уборщицы музея, и они же первыми испытали на себе её проклятье. В первую же ночь, в бытовке, где висела картина, произошло электрическое замыкание и пожар. Сгорело всё, а там полно было всякой химии и барахла, и только чудом, огонь не перекинулся на остальные помещения. Спасибо пожарным, быстро приехали и всё потушили. Так вот в бытовке, сгорело всё кроме этой репродукции на стене, а она даже не закоптилась. В тот раз внимания на это не обратили. Дальше больше, пожары начали вспыхивать с завидной регулярностью, и везде, где они происходили, находились репродукции с этим плачущим мальчиком…
- Мариванна, родненькая, мы так никогда не закончим. – Татьяна решилась прервать рассказчицу, на самом интересном месте. – Давайте вы потом дорасскажите, после того, как мои ребята закончат проверку.
Мариванна, поджала губы, и ворчливо сказала помощникам Татьяны.
- Ладно мальчики, с начальством не спорят - потом значит потом.
Через несколько часов, монотонной сверки, Танич, наконец дождалась нужного времени и только поднялась из-за стола, как её телефон просигнализировал о сообщении - «Я освободилась». И тут же написала ответ – «Я тоже, встречаемся у входа».
- Ребята, мне нужно идти. Постарайтесь закончить сегодня. – В ответ прозвучало дежурное «Конечно», но, уже закрывая дверь, она всё равно услышала, голос одного из своих сотрудников:
- Так что там с «Плачущим мальчиком» Мариванна?
«Вот черти, ну пусть попробуют не успеть…»
Через полчаса в кафе неподалёку.
- Ну что, готова слушать фантастические версии? – Артёмова достала большую матерчатую папку, и, отодвинув тарелочки с десертом, стала доставать из неё листы с рисунками.
- Я на всё готова. – Ответила Татьяна, и в сто двадцать пятый раз посмотрела в вырез рубашки Натальи, представляя, как сегодня вечером будет расстёгивать её пуговицы.
- Тогда смотри. – Художница подняла глаза на Танич, и перехватив её взгляд, улыбнулась своей тонкой улыбкой. – На рисунки смотри.
- Что-то мне надоело всё это. – Татьяна встретилась с глазами Артёмовой, и утонула в них. – Может завтра? А сейчас пойдём, пошатаемся где-нибудь?
- Именно это мы и сделаем, и я покажу тебе очень интересные места. А пока смотри на рисунки.
Татьяна вздохнула и стала следить за её рассказом.
- Вот за этот рисунок Саврасова торговалась Воронина на аукционе в Финляндии. - Она показала распечатку. – А это всем известная картина «Сухарева башня». Видишь разницу?
- Конечно, разные ракурсы…
- Не туда смотришь, ты смотришь на башню и дома вокруг, а ты посмотри на небо.
- Ну и что?
- Видишь, ворОны летают вокруг башни?
- Да.
- Видишь, чем отличается круг ворон на рисунке, от круга ворон на картине?
- На рисунке художник стоял ближе к башне, и поэтому, круг в небе не такой вытянутый.
- Точно, а теперь посмотри вот на этот рисунок самой Ворониной. – И она достала ещё один, где среди портретов Лопухиной была изображена Сухарева Башня. – Здесь над башней, круг, почти ровный.
- Вижу и что? Вороны и вороны, давай не тяни уже…
- Понятно. Тогда посмотри вот сюда. – И Артёмова достала прозрачную плотную плёнку со схемой метро на ней. – Ну?
- Что ну?
- Не видишь сходства?
- С чем? Причём здесь метро?
- А притом, что Яков Брюс придумал кольцеобразное развитие Москвы, и он же разбил её на двенадцать радиальных частей, по знакам зодиака. А теперь посмотри, сколько станций метро на кольцевой линии.
Татьяна посчитала.
- Двенадцать и что?
- А то, что метро стали строить в точном соответствии с планом Якова Брюса.
- Ну, во первых, это чушь, а во вторых – ну и что?
- Это не чушь, это общеизвестная, в узких кругах, история. Это факт, что Сталин строил метро по плану Брюса. А теперь, наложим схему метро на круг ворон над Сухаревой башней. – Не дала возразить Артёмова Татьяне, и совместила рисунок Ворониной со схемой. – Видишь?
- Что? Ну совпало, и что? Если мы сейчас распечатаем любой кружок, и наложим, он тоже совпадёт.
- Ладно, смотри дальше. Видишь эти группы ворон? Весь круг в цепочку по одной, а в некоторых местах группами по нескольку. Вот, вот, и вот. Видишь?
- Вижу.
- Эта группа находится над станцией Сухаревская. Видишь?
- Да.
- А эта над Бауманской, с небольшим смещением.
- Вижу-вижу и что?
- А вот группа недалеко от метро Коломенское.
- Ну, вижу-вижу.
- А вот пара ворон над Тверской. Знаешь, что объединяет эти места?
- Что?
- Они все связаны с Яковом Брюсом. – Артёмова всё с той же тонкой улыбкой смотрела на Танич. И было непонятно, шутит она или нет. - Рядом с метро Сухаревская стояла Сухарева Башня, на Бауманской находится знаменитый дом на Разгуляе, с нишей в форме гроба. Вот две вороны над Тверской, а точнее чуть сбоку, это Брюсов переулок 2, здесь он жил.
- А в Коломенском?
- Там, в башне Передних ворот Коломенской усадьбы, установлены часы, снятые с Сухаревой Башни, перед тем, как её разрушили.
- Ого. И что всё это значит? – Татьяна уже с интересом сверяла адреса.
- Аааа, заинтересовалась? Что-что. – Артёмова подразнила Татьяну. - Не знаю что. Моё дело показать интересные совпадения, а уж твоё разбираться с этим. Кто из нас детектив?
- Ну, хорошо, допустим. Но как вороны и Яков Брюс связаны с серийным убийцей девушек?
- Не знаю, как. Но ты всё время исходила из того, что убивают девушек лесбиянок, что ЭТО их объединяет. А возможно, что объединяет их не Лопухина в Третьяковке и их ориентация, а что-то связанное с Яковом Брюсом. Воронину точно из-за этого рисунка убили, и искали остальные. Значит, в них есть какая-то нужная убийце информация.
- Какая например?
- Что ты знаешь о Якове Брюсе? – Ответила вопросом на вопрос Артёмова.
- Ну что-что… Сподвижник Петра первого…
- Всё?
- Ну и какие-то сказки о том, что он был чернокнижник.
- Именно. Он был учёным, инженером, и магом, за что был прозван в народе чернокнижником. Почему чернокнижник? Потому, что у него была волшебная книга, которую все и искали в Сухаревой Башне после его смерти. Радикальнее всех искал Сталин, который приказал разобрать её по кирпичику.
- Почему именно там?
- Правильный вопрос. На самом деле не только там. Во всех местах связанных с именем Брюса искали. Даже в доме на Разгуляе, где он не жил, но на стене, которого, в нише по форме похожей на крышку гроба, им были изготовлены и размещены вечные часы. Которые кроме времени, много чего ещё показывали, в том числе места, где спрятаны клады.
- А да, что-то такое я тоже слышала. – Татьяна с силой потёрла лоб и переносицу. – Голова начинает болеть. Хватит фантазий. Версия интересная, но вряд ли верная. Допустим, что всё это так, но причём здесь Саврасов? Он жил сильно после Брюса. Ему, зачем было рисовать ворон по схеме современного метро?
- Это ещё один хороший вопрос – не знаю. Но легенды гласят, что все кто соприкасался с Яковым Брюсом, потом плохо заканчивали. Саврасов, уж точно плохо закончил, в нищете и алкоголизме.
- Эка невидаль… Для людей творческих профессий, пьянство и нищета в конце жизни, совсем не редкость. Или что, все алкоголики связаны с Брюсом?
- Нет, конечно, но Саврасов был связан. Если ты посмотришь на его картины, то увидишь, что они все лёгкие и воздушные. Именно он ввёл понятие «романтический пейзаж». А что мы видим на его картине «Сухарева Башня»? Где лёгкость? Где романтизм? Ничего этого нет, только тяжёлая, мрачная готика. Очевидно, что во время работы над картиной что-то произошло, и это повлияло на всю его жизнь. Он стал пить, из за чего потерял работу в Московском училище живописи, а потом, потерял и семью.
- Ну, хорошо-хорошо, допустим. Допустим, он что-то узнал, и, по доброй традиции голливудских кинофильмов, зашифровал это в картине. Но ты-то мне не Саврасовский рисунок совмещаешь со схемой метро, а рисунок Ворониной. Это не одно и то же. Она вполне могла знать, и о Брюсе, и о его адресах. Непонятно, правда, зачем ей это…
- У неё был доступ к рисункам Саврасова, мы с тобой уже обсуждали это, их она и копировала. В рисунках что-то спрятано, и убийца знает это, и ищет. И готов за них либо платить бешенные деньги…
- Либо убивать. – Закончила за неё Танич.
- Да.
- Хорошо, это возможно в случае с Ворониной. А остальные пять девушек, какое отношение ко всему этому имеют?
- Не знаю.
- Вот то-то и оно. Хватит. Пойдём куда-нибудь на воздух, голова болит.
- Поехали на Сухаревскую, потом на Бауманскую, а потом в Коломенское.
- Нет, давай сразу в Коломенское. Там, кстати, есть два камня. Один женский, и он помогает женщинам от болезней, а второй мужской.
- Он от мужских болезней? Каких интересно, от пьянства?
- Нет, он увеличивает мужскую силу.
- Ого, и какой тебе из них нужен? – Поддела Артёмова.
- На обоих посижу, один пусть голову вылечит, а второй сил прибавит. Что-то усталость второй день навалилась. Не хочу ничего.
- Поехали, найдём камни. А потом я покажу тебе часы, снятые с Сухаревой башни.
- Ты упрямая, да?
- Нет, но мне самой интересно на них посмотреть. Ещё когда делала там выставку, мне говорили об этих часах. Но как-то руки не дошли тогда, а может компании хорошей, не было.
- А теперь компания появилась?
- Да.
- Хорошо.
- Надо расплатиться и попросить вызвать такси. – Артёмова подняла руку, подзывая официантку.
- Зачем такси, я на машине.
- Отлично поехали, а то я на метро сегодня.
Через час в Коломенском.
Они стояли на краю оврага, вниз которого серпантином спускалась крепкая широкая лестница, с огромным количеством поворотов.
- Глубоко, а потом столько же наверх. Во сколько закрывается сам музей, мы успеем к твоим часам?
- Не волнуйся, я предупредила начальника охраны, нас пустят.
- Даже так?
- Да, он нормальный мужик, ещё и чаем угостит.
- Спасибо, обойдёмся без чая.
- То, что придём после закрытия, даже и лучше, никто не будет мешать.
- Хорошо. Ну что спускаемся? – Татьяна держала под руку художницу.
- Да.
Минут двадцать у них ушло на спуск к ручью. Причём несколько раз они останавливались на площадках лестницы, и умиротворённо смотрели вниз, крепко держась за руки. Наконец дошли до дна оврага, и неподалёку от лестницы, увидели огромную глыбу, на которой плотно сидели женщины разного возраста.
- А вот и камень. И что-то мне подсказывает, что он женский. – Артёмова пожала руку Татьяны. – И мест на нём нет.
- Подождём. Мне здесь нравится. – Танич выпустила руку Артёмовой и подошла к самой воде ручья. Присела, и зачерпнув воду, умылась. – Ох, какая холодная, руки стынут.
- Говорят вода в нём всегда 4 градуса.
- Очень хорошо освежает.
- Проходит голова?
- В пограничном состоянии.
- Вон место освободилось, иди, садись.
- А ты?
- Нет уж. Во первых, у меня ничего не болит, а во вторых, от такого количества больных на нём, тут скорее подхватишь чего-нибудь, чем вылечишься.
- Тихо, ты. Услышат.
- Пусть слышат, может дойдёт до них, что нужно не по камням шляться, а зарядку по утрам делать. Посмотри на них, какая-то кучка некрасивых, распустившихся тёток. Косыночки, кофточки… Какие-то кашолки, с узелками в руках… Не женщины, а погорельцы, прости Господи…
И правда, видОк у женщин на камне был не ахти. Они тоже, в свою очередь, смотрели на двух статных женщин. И скорее всего, тоже не понимали – а эти-то зачем сюда припёрлись? Не иначе мужиков побогаче просить…
Татьяна села на свободное место и замерла, прислушиваясь к ощущениям. Минут через пять встала поправляя, юбку костюма.
- Пойдём к мужскому, а то скоро темнеть начнёт.
- Пойдём, только куда идти-то?
- А вон. – Татьяна указала на утоптанную дорожку вдоль ручья. – Наверняка, это там.
Артёмова тут же взяла её под руку, и они отправились ко второму камню.
- Если там столько же народу, то ты, среди мужичков охочих до мужской силы, будешь смотреться странно. Или и того хуже, их там силой-то напитает по самое не могу, сидят терпят, небось, а тут ты к ним сама в руки идёшь…
- Ужас какой. – Татьяна представила себе эту картину. – Если там будет сидеть столько же мужиков, то и чёрт с ними. Пусть сидят, пойдём сразу в музей. Становиться прохладно.
Но мужской камень встретил их одиночеством. На нём сидел всего один мужчинка, очень затрапезного вида.
- О как. – Артёмова опять хмыкнула. – Смотри как интересно, либо у нас с мужской силой всё в порядке в стране, либо она нафиг никому не нужна, потому что остались одни бабы.
Как только они подошли к камню поближе. Мужичёк смутился и бочком, бочком ушёл не солоно хлебавши.
- Не помогло мужичку-то. Как был шибзиком, так и остался. Может наоборот всё? Камень не добавляет, а вытягивает силы?
- Сейчас проверим. – Татьяна выбрала местечко и села.
- Ну как?
- Чёрт его знает, но сидеть приятно, и камень кажется тёплым. Сядешь?
- Нет. А место действительно славное. Тихо, только ручей журчит. Мне тоже нравится.
- Устала, если в Третьяковке опять пустышка – брошу это дело. Только сейчас заметила, как оно меня измотало.
- А чего ждать? Бросай и пошли со мной. Прямо сейчас.
- Куда пойдём, к часам?
- Нет, не к часам. Пойдём туда, где нет времени, нет суеты, нет боли, и нет усталости. Туда, где только, покой и счастье.
- Я не понимаю о чем ты го-во-ри-шь..? – Татьяне, вдруг стало тяжело говорить, и она почувствовала, что лишается воли. Голос, как будто гипнотизировал её. И где-то она его уже слышала.
- Пойдём со мной, пойдём, не бойся. Дай мне руку.
Татьяна протянула руку, и почувствовала, как женщина взяла её и потянула к воде.
«Как в том сне, только тогда я боялась, а сейчас нет». – Татьяна почувствовала, как силы окончательно стали покидать её. Веки отяжелели и, толи сон, толи обморок стали укутывать её своей прохладной темнотой.
- Дай мне телефон.
- Что? – Татьяна вздрогнула и с трудом открыла глаза. В кармане звонил телефон, а женщина напротив, хотела достать его. – «Нужно ответить. Нужно обязательно ответить, если я сейчас не отвечу, то умру».
- Не трогай его. Не трогай.
Но Татьяна уже вытащила телефон из кармана, и посмотрела, кто звонит. На экране горела надпись «Вызывает Артёмова».
- Кто-то звонит с твоего телефона… - И нажала ответить. – Кто это?
- Это я. – Родной голос, который она так мечтала услышать, который она узнала бы из тысячи голосов, своим тёплым дыханием заставил её окончательно открыть глаза. – Почему ты перестала писать мне?
Сквозь туман в глазах, и тяжесть в голове, Татьяна посмотрела на Артёмову, но не узнала её.
- Как это может быть?
- Это я Наталья Артёмова. – Продолжал настаивать голос из трубки у неё руке.
- Выключи его, и пойдём со мной. Не слушай никого, только меня. Только меня.
- Я не понимаю. – Татьяна, попыталась вытащить свою руку из руки женщины рядом с собой, но у неё не вышло. И хотя хватка её чуть ослабла, но окончательно освободиться она не могла.
- Ты с кем говоришь? Что с тобой? Ты слышишь меня? – Трубка не давала Татьяне потерять сознание.
- Я слышу тебя. – Слова давались с трудом. – Ты же приехала два дня назад. Ты стоишь рядом…
- Я никуда не приезжала, я в Майями. Кто приехал? Почему у тебя такой голос?
- Потому что я очень устала, и я рада тебя услышать... – Напоследок, хотела она добавить, но силы оставили её и она сползла с камня на землю, привалившись к нему спиной…
Майами полчаса назад. Артёмова.
Зал потихоньку наполнялся посетителями. Светлое лёгкое пространство, и люди в таких же светлых, лёгких костюмах, обтекали её яркие, огромные картины, плавно и тягуче, двигаясь по кругу. К ней подошла Крис, тоненькая кудрявая девушка лет 20-ти, которую на самом деле звали Кристина, но она любила, чтобы её называли Крис.
- Отлично, одна камера с канала MiamiTV уже здесь, Вы готовы?
- Что готова?
- Рассказать о выставке. Я же предупреждала, что нужно подготовить речь, коротко но с перчиком. – Она посмотрела на входящих телевизионщиков. – Ох ты, сама Джени с ними. Класс. Её репортажи смотрят все.
- Да? Почему?
- Сейчас поймёте.
К ним подошли люди с камерами, два чернокожих здоровяка, и белая красотка топлес. Ну не совсем топлес, но почти. Распахнутая пляжная рубашка была завязана у неё на животе маленьким узелком, и выставляла на публику шикарную грудь девушки.
- Ох ты. – Красотка была просто вызывающе соблазнительной и Артёмова с трудом удержалась чтобы не потрогать её. – Она в таком виде будет брать интервью? – Спросила Наталья по-русски у Крис.
Та довольно хихикнула.
- Именно, и поэтому о вашей выставке, сегодня же, узнает весь Майами.
- И всё что нужно для этого, это шикарные сиськи в кадре?
- Нет, ещё нужен талант. – К разговору подключилась Джени, на приличном русском языке.
- Упс. – Артёмова прикусила язык, пытаясь сообразить, не обиделась ли красотка, на сиськи.
Но та не обиделась, наоборот, развела рубашку практически до сосков, и встав рядом с Натальей, заметила.
- Мы с вами прекрасно смотримся вместе, просто шоу блондинок можно устраивать. И если вы тоже, во время интервью, покажите свои СИСЬКИ. – Она сделала акцент на этом слове. - То завтра о вас узнает не только Майами, но и всё южное побережье.
- Возможно, но хотелось бы прославиться картинами, а не бюстом.
- Жаль, одно другому не помешало бы. Тем более в картинах-то вы не стесняетесь. – Она выразительно показала на фрагмент, висящей рядом картины. – Это ведь отпечаток вашей груди?
- Хм, вы наблюдательный человек.
- Очень, и если вы не заняты чем-нибудь сегодня вечером, то сможете убедиться в этом лично.
У Артёмовой быстрее застучало сердце, желание потрогать грудь ведущей, могло быть реализовано сегодня же. – «Какое заманчивое предложение». – Она опять чуть удержала свою руку от движения в сторону Джени. – «Тем более, что СМСки от Танич, приходить перестали». – Сердце неприятно кольнуло, да так сильно, что перехватило дыхание. Она побледнела и покачнулась.
- Крис, принеси мне водички, пожалуйста.
- С Вами всё в порядке? Вы побледнели сильно.
- Что-то сердце кольнуло. Сейчас пройдёт. – Но она обманывала Крис, беспокойство пришло ещё утром, когда она опять не увидела привычной СМСки. А сейчас было уже не беспокойство, а тревога. – «С ней что-то случилось. С ней наверняка что-то случилось. Она не могла просто так перестать писать. А ты сама почему ей не отвечала? Подумаешь цаца, обиделась. Да обида давно прошла, ты давно уже с интересом следила за жизнью Танич. И вдруг тишина. Вначале подумала что случайность, потом, что Татьяне просто надоело писать безответные письма. Но вот сегодня утром пришло чувство опасности. А сейчас не просто чувство, а уверенность что Танич попала в беду. Нужно немедленно позвонить ей. Немедленно». – Она достала телефон и отправила вызов Татьяне. – «Ответь, ответь…» - По мере увеличения количества безответных гудков у неё начали подгибаться колени. И вдруг:
- Кто это? – «Слава Богу, жива, но голос очень слабый, заплетающийся, как будто она пьяная, или… ранена?»
- Это я. – И вместо того, чтобы спросить всё ли в порядке, она вдруг спросила. – Почему ты перестала писать мне?
Тем временем телевизионщики настроили камеры, и один из чернокожих парней подошёл к ней с маленьким микрофончиком на прищепке. Протянул было руку, чтобы пристроить его на отвороте платья, но Наталья грубо оттолкнула его.
- Это я Наталья Артёмова. – Стала в отчаянии кричать она в трубку, нутром понимая, что там происходит что-то очень плохое. До неё доносились какие-то неразборчивые слова, которые она старалась расслышать, но ей мешали, и гул голосов вокруг, и помехи в трубке. Да ещё, декольтированная ведущая подошла к ней с микрофоном, и стала наговаривать в него скороговорку для того, чтобы оператор настроил звук. Наталья зажала одно ухо, пытаясь сосредоточиться только на телефоне:
- Ты с кем говоришь? Что с тобой? Ты слышишь меня?
С огромным трудом она расслышала:
- Я слышу тебя. – Голос был очень плохой, видно было, что Танич еле жива. – Ты же приехала два дня назад. Ты стоишь рядом…
«Боже, что она такое говорит?»
- Я никуда не приезжала, я в Майями. Кто приехал? Почему у тебя такой голос? – Артёмова изо всех сил вслушивалась в трубку. И вдруг расслышала:
- Потому что я очень устала, и я рада тебя услышать... – Напоследок… Не услышала, а догадалась Наталья. И на этом связь прервалась. – Она умирает, прямо сейчас.
- Кто умирает? – Крис протягивала ей стакан с водой.
- Танич умирает, прямо сейчас. – Артёмова не видела ничего вокруг себя. - Боже мой, Боже мой. Как ей помочь?
Джени, и Крис, растеряно смотрели на художницу, не понимая, что им делать. Они видели, что случилось что-то страшное, и что требуется помощь, но какая было непонятно.
- О чём вы говорите? – Решилась спросить Крис. – Если кто-то умирает, нужно набрать 911…
Наталья заметалась взад и вперёд, соображая, к кому можно было обратиться за помощью. - Как ей можно помочь, если я не знаю где она? И вдруг:
- Точно, Тарханова. – Она шумно выдохнула, и стала искать номер Елены. Нашла, вызвала. - Только возьми трубку, только отзовись…
- Алё.
«Наконец-то…» - с облегчением, услышала она недовольный голос.
- Слава Богу, ты ответила. Это Артёмова, мне срочно нужна помощь.
- Говори.
- Танич в опасности, умирает, её нужно найти и помочь.
- Кто это? Аааа, легавая твоя? – Догадалась Елена. – И что с ней?
- Не знаю, я только что говорила с ней по телефону, ей плохо совсем…
- Так ей и надо. – Перебила Наталью Тарханова. – Ты знаешь, что она никакая не бывшая…
- Не время Лена, после это обсудим, Помоги ей… Мне, мне помоги, спаси её.
- Хрен, пальцем не пошевелю. Пусть сдохнет…
- Нет, нет, нет. Ты не знаешь что говоришь. Она ловит маньяка, и с ней что-то случилось. Помоги, помоги … Мне не к кому больше обратиться…
- Ментам звони, пусть они ей помогают. Я-то здесь причём? Тоже мне скорая помощь… Она наехала на нас со Светой недавно…
- Я всё знаю, она писала мне СМСки о том, что делает каждый день. Она частный детектив, и её пригласили…
- Я не буду ей помогать…
- Мне, мне помоги…
- Это не честно…
- После Лена, после, я в долгу не останусь ты знаешь, и денег дам сколько надо, только помоги…
- Совсем охуела там? А где ты, кстати?
- Я в штатах, и сейчас же вылетаю в Москву. – Она уже бежала к машине, расталкивая прохожих. – Но сейчас выручай, выручай. Найди её.
- Нет…
И повесила трубку.
Аааа. – Артёмова остановилась посередине улицы и, что есть силы, закричала, сжав руки в кулаки. – Ты не может так поступить. НЕ-МО-ЖЕШЬ… - Не обращая внимания на шарахнувшихся в разные стороны прохожих, она схватила телефон, и отправила СМСку Тархановой…
Мастерская Тархановой.
«Всё-таки есть Бог на свете - прищучил кто-то эту легавую… так ей и надо. А Артёмова? Ну а что Артёмова? Справится… Погорюет, погорюет, да и найдёт себе другую легавую, мало их что ли? Да полно, как собак нерезаных…». - Она улыбнулась, своей шуточке. – «Ладно, давай работать».
Вернулась к картине на столе, и подкрутив микроскоп, стала разглядывать сложное место. Пик-пик. Телефон просигналил СМСку.
«Ну кто там ещё? Распёрло их всех на ночь глядя. Выключить его к чёртовой матери». – Она взяла телефон, чтобы выключить, но не удержалась, и посмотрела от кого СМС. – «От Артёмовой, от кого же ещё. Но нет, в этот раз ребята справляйтесь без меня». – Но зачем-то вошла в СМСку и прочла её.
«Я знаю ты поможешь, ведь ты хороший человек» и номер телефона с подписью Танич.
- А вот хрен. С чего ты взяла, что я хороший человек? – Елена не заметила, как начала говорить в слух. – Мне делать больше нечего?
И выключила телефон.
- Хорошую она нашла… Ещё скажи добренькую. Щаззз разбежалась, прямо бросила всё и кинулась помогать.
Через две минуты она оторвалась от работы, и в сердцах запулила кисточку куда-то в угол. – Вот же сука, всё настроение испортила. - И шумно отодвинув стул, встала недовольно поджав губы, так как будто показывала Артёмовой, насколько она раздосадована. Взяла телефон, и включила его.
- Сука, а…
Набрала чей-то номер.
- Какая сука…
- Кто сука? – Из трубки раздался удивлённый мужской голос.
- Привет Алекс, это Сума.
- Привет красавица.
- Нужна помощь. Сможешь по номеру телефона найти местоположение человека?
- Да, но это стоит денег.
- Вот блять, а… Ещё и деньги платить…
- Ты мне говоришь?
- Я заплачу. Как быстро сумеешь?
- Не знаю, как пойдёт. Присылай телефон.
- Спасибо Алекс, сейчас кину.
Отправила СМС, и попробовала вернуться к работе, но телефон опять не дал ей этого сделать, просигналив, что пришла очередная СМСка.
«Быстро…» - Она посмотрела от кого, но письмо пришло не от Алекса, а от Артёмовой. Елена, не читая, позвонила ей, и когда та ответила, не дала сказать ей ни слова.
- Не мешай мне, я занимаюсь этим. – И нажала отбой. – Вот же сука а… Подумать только я помогаю этой легавой… Мне делать больше нечего? А если с ней действительно что-то случилось, что тогда? Ехать помогать? А работа? Света вернётся через два дня, у меня ещё конь не валялся. Что я ей скажу? Что я помогала легавой? Охренеть…
Телефон опять зазвонил.
- Да Алекс, нашёл?
- Да, человек находится в самом центре Коломенского парка. Я немного знаю это место, там овраг огромный идёт, вот в нём, твой человечек и находится. Могу предположить, что человечек уже труп и его там спрятали. Всё успехов, сумму кину в СМС чуть позже.
- Спасибо. – Она прикинула сколько по времени, и как ей туда ехать. Вздохнула. – «На улице ночь почти, а я по оврагам еду шастать. Зачем мне это?» - Встала, проверила оружие, накинула кожаную куртку и вышла из мастерской.
Через тридцать минут она припарковала машину на Проспекте Андропова напротив улицы с названием Садовая Слобода, которая, если верить карте, вела прямо к Голосову оврагу, на дне которого и был телефон.
- «А если я её не найду? Вдруг там не тело бросили, а сам телефон? Ну телефон заберу всё память о человеке останется…» - Елена с тоской осмотрела огромную лесную территорию, раскинувшуюся перед ней. – «Какой огромный парк-то… Скорее лес, а не парк». – Ещё раз вздохнула, и пошла к оврагу. – «Темнеет уже… Фонарик нужно было взять… ладно чего уж причитать, раз приехала проверю. Но если в овраге никого нет – всё, с чистой совестью поеду домой. Хорошие человеки так и поступают, проверят всё и домой. Да?».
Она быстрым шагом дошла до конца Садовой Слободы, которая пролегала через огромный яблоневый сад. – «Красиво, яблок полно. Почему никто не собирает? И ни одной живой души вокруг… Странно». – Потом ещё немного прошла по утоптанной, широкой тропе, до деревянного серпантина вниз. Огляделась, и за не имением других вариантов, начала, спускаться в тёмный овраг. Там, на дне, оказался ручей и огромный валун, похожий на черепаху, на котором сидело несколько женщин. – «Ну хоть кто-то живой есть». – С облегчением подумала она, и подошла поближе, чтобы посмотреть, нет ли среди них той, кого она ищет. Нет.
- Здравствуйте, вы не видели здесь женщину?
- Какую? Сюда много женщин приходит. – Отозвалась одна из сидящих на камне.
- Да? А зачем?
- Это лечебный камень - за помощью приходят.
- Аааа… - Протянула Елена. – «Ну и что дальше?» - Подумала она про себя, и огляделась. – «Если её убили, то хрен ты её здесь найдёшь…» - Танич. – Позвала она в слух. – Таааниич. – Позвала ещё громче. – «Может тупо позвонить?»
Достала телефон, вызвала номер Танич и как только пошли гудки, стала изо всех сил прислушиваться к звукам вокруг. Есть, она, как будто что-то услышала. – «Только бы не померещилось». – Осторожно пошла в направлении, откуда, вроде бы, раздавались какие-то звуки.
Шагов через тридцать, звуки стали отчётливее и она пошла быстрее. Наконец, увидела ещё один, торчащий из земли валун, но звук телефона шёл не от него, а снизу от ручья. Прошла чуть дальше и увидела её.
- Блять. – За кустом, ближе к ручью, прямо на земле, лежала женщина, свернувшись калачиком. – Эй, легавая, это ты? Ты живая?
Прежде чем приблизиться, огляделась, достала пистолет, и стала осторожно подходить к ней, чутко прислушиваясь к звукам вокруг. Всё было тихо. Крови вокруг тела не было. Уже хорошо. Она наклонилась, и потрогала сонную артерию. Холодная, но пульс ещё есть. Ещё раз огляделась вокруг, и не увидев никакой опасности, убрала пистолет в кобуру под куртку. После чего перевернула женщину лицом к себе. Та не очнулась. – «Странно, вроде не ранена, запаха алкоголя нет. Что же с ней?» - Достала телефон и набрала Артёмову.
- Алё-алё.
- Тихо, я нашла её.
- Что с ней?
- Вроде живая, ран не вижу.
В этот момент Танич открыла глаза.
- Ты? Почему ты?
- О, очнулась. Слышишь? Она живая и открыла глаза. – Комментировала она в трубку Артёмовой.
- Уходи отсюда, она моя. – Неожиданно раздался голос сзади.
Тарханова мгновенно развернулась, и, выхватив пистолет, нацелила его в сторону голоса.
- Кто здесь?
Перед ней стояла какая-то мутная женская фигура.
- Уходи, отсюда. – Произнесла фигура с угрозой, и тут же приблизилась, как будто хотела оттолкнуть, или ударить.
Движение было настолько быстрое и неожиданное, что Елена невольно отшатнулась, и рефлекторно нажала на курок. Выстрел грохнул на весь овраг, эхом прокатившись куда-то вдаль.
- Вот чёрт, уши заложило… - Она посмотрела на Танич. - Угадаешь в каком ухе звенит? – Но увидев, что та опять без сознания, лишь констатировала. – Не угадаешь.
Затем поднялась, посмотреть кого она уложила на этот раз, но сделав несколько шагов, с удивлением обнаружила, что трупа нигде нет. – «Куда же она делась? Промазать я не могла с такого расстояния… И всё таки промазала, плохо, значит она ещё может передвигаться». Обернулась к Татьяне и, лицом к лицу, столкнулась со странной фигурой.
- Не подходи к ней, она моя.
- Ёб твою мать. Кто ты? – Елена опять направила пистолет на неё, но на курок не нажала, опасаясь, что пуля может пробить её насквозь и попасть в Танич за ней.
- Тебе лучше не знать. Ты мне не нужна, пока.
Тарханова сделала шаг в бок, сместив линию огня, и дважды выстрелила - никакой реакции, странная фигура даже не шелохнулась. – «Что происходит? Кто она такая? Почему не падает?» - Впервые в жизни у Тархановой поползли мурашки по спине от бессилия и страха перед лицом непонятной опасности. Напряжение достигло высшей точки, когда вдруг у неё зазвонил телефон в кармане. Елена вздрогнула и, не отрывая глаз от противника, нащупала в кармане телефон.
- Не отвечай, ей. – Фигура начала отступать. – У тебя есть ещё двадцать минут, дальше…
- Пошла в жопу сволочь. – Елена вытащила телефон, и нажала кнопку ответить.
- Алё что у тебя? – Раздался в трубке голос Артёмовой?
- Ты во что меня втравила?
- Что?
- Тут есть кто-то, но я не пойму кто это. А, кстати, где она? – Тарханова закрутила головой, в поисках зловещей фигуры. Она опять исчезла.
- Кто? Что там происходит? Что с Танич?
- Позвони позже, некогда. – Елена нажала отбой и подошла к Татьяне. Ещё раз дотронулась до её шеи, проверяя, жива ли она ещё, и та снова открыла глаза.
- Ааа, опять ты.
- Тебя заклинило на мне? Да, да, я… Всё время одно и тоже. «Это ты, это ты…» - Передразнила она Татьяну, но не для того чтобы задеть её, а скорее, для того, чтобы приободрить себя. - Можешь встать? – Она отпустила руку Танич, чтобы перехватить её поудобнее, и помочь подняться, но та сразу потеряла сознание. – Блять, ну не вовремя, не вовремя. Очнись, пока её нет. – Но опоздала, фигура опять появилась и стояла напротив с другой стороны от Татьяны.
Не сводя с неё глаз, Тарханова обхватила талию лежащей женщины, и потянула вверх, проверяя сможет ли поднять её.
– Ну не такая уж и тяжёлая. Справимся. – Говорила она вслух, подбадривая себя.
- Я опять отключилась?
- Отлично, пришла в себя? – Спрашивала Елена, внимательно наблюдая за противником.
- Да.
- Сможешь встать?
- Постараюсь.
- У тебя осталось десять минут. – Фигура опять стала приближаться к ним. – Ты же не мать Тереза, подумай лучше о себе, а её оставь.
- А ты любишь болтать, я смотрю, да? Ещё шаг и я снова выстрелю.
- Патроны тебе лучше поберечь для другого. Они тебе ещё понадобятся сегодня. Кригова с охраной, так просто не перебить.
- Что?
- Ты поняла о ком я.
- Откуда ты знаешь о Кригове?
- Я много чего знаю… Оставь её мне и ещё успеешь помешать Кригову трахнуть свою Халитову.
Тарханова замерла на полу шаге.
- Чтооо? Кто ты? О чём ты говоришь?
- Дошло, наконец? Занимайся своими проблемами, а не чужими. Твоя Халитова сейчас не в Питере, а прибывает на Ленинградский вокзал, и встречает её там Кригов. Догадываешься зачем?
- О чём она говорит? - Татьяна тяжело висела на плече Тархановой, но была в сознании.
- Она говорит о… - Начала было Елена, но осеклась на полуслове. - Какая разница, что она говорит.. Кто это? Что она хочет от тебя? – Через силу, задавала вопросы Тарханова, продолжая тащить Танич к лестнице. – «Там люди, они нам помогут…».
- Это Мария Лопухина.
- Что?
- Лопухина, чей портрет висит в Третьяковке. - При всей абсурдности ответа, Тарханова и не подумала не поверить. Ситуация была настолько дикая, что возможно было уже всё.
- Она человек?
- Не знаю…
Фигура опять приблизилась, и сейчас уже, Елена сумела разобрать, и старинное платье на ней, и узнаваемые черты лица.
- Что тебе надо от нас?
- От тебя ничего. – И акцентировано повторила. - Пока ничего. А Танич уже моя. Отпусти её и езжай спасть свою любовь. Ещё успеешь.
- Зачем она тебе? – Тарханова решила сменить тактику. Если не удаётся убить её, значит нужно отвлечь, пока они не доберутся до людей.
- Заберу.
- Что это значит? Убьёшь?
- Ты не о том спрашиваешь. Спроси лучше, что сейчас происходит с Халитовой.
- Не слушай её. – Танич была в сознании, и даже, пыталась помочь им двигаться, но получалось плохо, её почти волокла на себе Елена.
- Ты ещё поучи меня, кого слушать, а кого нет. Может быть, мне послушать её лучше и, правда, бросить тебя здесь? – Она на несколько секунд остановилась, чтобы перехватить женщину поудобнее. – Помнишь, как пугала меня, что срок мне уже есть? Чего молчишь? Эй не молчи, а то я не понимаю живая ты или нет. Тащить дохлую легавую, мне совсем не хочется.
- Я живая.
- Что она с тобой сделала? Отравила?
- Не знаю, она держит меня за руку и, как только ты отпускаешь меня, вытягивает силы, и тянет в омут… Сразу всё чернеет.
- Они уже идут к машинам. – Фигура опять была совсем рядом.
- Еб твою мать, заткнись! Заткнись! – В отчаянии заорала Елена на неё, рассчитывая, что шум придаст ей силы. Но вышло наоборот, её решимость не обращать внимание на то, что говорит призрак улетучилась вместе с криком. – «А вдруг это правда? Откуда она всё знает?» - Она остановилась, опустила Татьяну на землю и достала телефон.
- Наконец-то сообразила, что нужно делать. Только звонить ей бесполезно.
- Заткнись, сволоч. – Неуверенно огрызнулась Тарханова, и нажала вызов телефона Светы – «Абонент недоступен».
- Я же говорю, бесполезно звонить. – В голосе призрака послышались участливые нотки.
Елена с досадой смотрела, то на Танич, которая опять, потеряла сознание, то на бесполезный телефон – «Почему ты недоступна? Почему?» - Сунула в карман один и, порывшись там, достала другой телефон для экстренной связи.
- Не советую, как только она увидит твой звонок, сразу выключит и этот телефон.
- И что ты предлагаешь?
- Позвони Алексу, пусть он определит, где сейчас находится её телефон. Если в Питере, то я тебя обманываю, а если в Москве, то тебе лучше поспешить, ещё успеешь перехватить их.
- Куда они поедут?
- В вашу конспиративную, Новогиреевскую квартиру.
- Чтоооо? Она повезёт его в нашу квартиру? В нашу кровать?
- Дошло наконец. Да, и ей понравится, между прочим…
- Хватит. – Елена опять позвонила Алексу.
- Привет краса…
- Алекс, срочно. Запиши ещё один номер. Заплачу в двое, немедленно выясни, где этот телефон.
- Ого, ты сегодня в ударе, прошлый-то нашла?
- Да, нашла, потом всё расскажу, сделай быстро, ещё один.
- Жди. – И повесил трубку.
- Ты ведь уже поняла, что это правда. Пока будешь возиться с этой легавой, потеряешь…
- Я не буду делать, то что ты хочешь, можешь тарахтеть хоть до утра. Лучше скажи, почему тебе нужно моё согласие?
- Мне не нужно твоё согласие, мне нужно, чтобы ты ушла.
- Свидетелей боишься?
- Нет
В руке Тархановой зазвонил телефон.
- Да Алекс.
- Телефон в Москве, в районе площади трёх вокзалов.
Тарханова нажала отбой, и обречённо опустила руку с телефоном. Несколько тяжёлых секунд она мрачно смотрела на Танич.
- Что и требовалось доказать. Убедилась? Выбор у тебя небольшой. Им от Трёх вокзалов, с ИХ мигалками, ехать минут двадцать, а тебе, только до машины её тащить тридцать, потом до больницы ехать, ещё столько же, ну и в Новогиреево потом, тоже, полчаса займёт не меньше, и того полтора два часа. Когда приедешь, они уже будут мирно спать после бурного…
- Ты думаешь, что держишь меня за яйца? Думаешь, я буду делать то, что ты хочешь? – Тарханова зло смотрела на фигуру. - Хрен. Ты не получишь её. – Наклонилась, и тяжело взвалила Татьяну к себе на плёчо. Та сразу очнулась.
- Где мы?
- Ещё одна с вопросами… Молчите обе. Как всё достало… - Она дошла до первого женского камня, но на нём никого не оказалось. – Вот же суки, как дурака валять, так полный камень народу, а как помочь нужно, так все разбежались. Эй легавая, может тебя на камень положить, пока нет никого? Он лечебный, как мне тут рассказали недавно.
- Что она тебе наговорила? – Слабым голосом отозвалась Танич.
- Что Света скоро будет трахаться с одним мудаком. – Ответила та устало. - Что она может ещё сказать? Её тема траха моей бывшей подружки, очень волнует.
- Она врёт.
- Нет, не врёт, я проверила, Света действительно в Москве, и едет в нашу квартиру в Новогиреево.
- Что будешь делать?
- Не знаю… Но ты здесь не причём, это наши дела. Так что не ссы, я не брошу тебя здесь.
- И что? Думаешь, ей это поможет? - Фигура опять появилась перед женщинами.
- Опять она за своё… Говори-говори, это не сработает, ты её не получишь. – Тарханова уже спокойно воспринимала присутствие зловещей фигуры.
- Какая смелая, а парочка твоя, уже паркуется возле дома. Знаешь что такое измена любимого человека?
Тарханова вздохнула, и сделала первый шаг на деревянную лестницу, её ждал тяжёлый подъём наверх и отвлекаться на неприятные разговоры, ей совсем не хотелось.
Артёмова аэропорт Майами.
Она вбежала в зал отлёта и направилась к стойкам авиакомпаний.
- Какой ближайший рейс в Москву?
Девушка в форме посмотрела расписание.
- Ближайший рейс через пять часов.
- А раньше?
- Раньше нет.
- Какие есть варианты? Частный самолёт может быть?
- Да, есть такая возможность, но это нужно с ними разговаривать. – Она порылась на столе и достала рекламный проспект частной авиакомпании «Майами Эир», с красивым самолётом на обложке.
Наталья тут же набрала их номер.
- Здравствуйте, мне немедленно нужно вылететь в Москву. Это возможно? Через сколько минут? Двадцать? Отлично. А лететь сколько? Одинадцать часов, хорошо. Я стою у центрального входа в зале отлётов, как к вам пройти? Не важно сколько стоит. Запишите телефон моего персонального менеджера в Бэнк оф Америка (продиктовала номер, и назвала имя). Он организует оплату. Да, да поняла. Жду звонка от вас.
Через минуту ей перезвонили из авиакомпании:
- Всё в порядке с оплатой? Хорошо. Я в белом длинном платье. Да у входа. Багажа нет. Хорошо жду.
Она нажала отбой, и тут же набрала Тарханову. Несколько томительных гудков и да, она ответила.
- Говори, говори что-нибудь. – Сходу раздался голос Тархановой из трубки.
- Алё, алё. Что говорить?
- Не важно, судя по всему твои, звонки её отпугивают.
- О чём ты говоришь? Кого отпугивают? – Артёмова напряжённо вслушивалась, пытаясь понять, что там у них происходит.
- Не важно, просто говори, пока я дух переведу.
- Что происходит, Татьяна жива? Что с ней?
- Жива пока…
- Почему пока? Она сильно ранена?
- Блять, батарейка садится. Где твой телефон?
- Ты кому говоришь? Мне?
- Нет, легавой твоей говорю. Она не взяла свой телефон. Внизу остался. Плохо. Что за гадство, за всем нужно следить самой…. Тогда отбой, поберегу батарею на экстренный случай.
И она отключилась.
«Боже, что там происходит? Кого отпугивают звонки?» - Наталья заметалась из стороны в сторону, не зная, что делать. – «Как им помочь? Действительно позвонить в полицию? И что им сказать? Я даже не знаю где они. Почему я не спросила? Что значит внизу? Она в подвале была? Её пытали?»
- Вы мадам Артёмофф? – Перед ней стоял элегантный молодой человек в форме.
- Да.
- Прошу за мной, я провожу вас к самолёту.
Москва, Тарханова.
«Наконец-то машина… И опять людей нет… Целый московский проспект, не глухая деревня, и никого… Ей богу Сурена легче тащить было… Где менты? Хоть бы одна патрульная машина проехала, хрен. Вот, тащу человека, может быть мёртвого уже, а им хоть бы хны». – Эй легавая, ты живая там?
- Устала…
- Ты устала? Ну, это уже хамство. Можно подумать это ты меня тащишь…
Она на ощупь открыла заднюю дверь, и только хотела свалить туда свою ношу, как сообразила, что тогда, ей неудобно будет держать её за руку. Вздохнула и побрела обходить машину к передней двери. Кое-как справилась, усадила Татьяну и, с трудом распрямив затёкшую спину, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, восстанавливая дыхание.
- Давай уже быстрее чего ты там копаешься. – Раздалось с заднего сидения машины.
- Ты уже там? С нами поедешь что ли? – Елена наклонилась и увидела мутную фигуру в кабине машины.
- Куда же вы без меня? Мы теперь одна компания.
- Да уж. И как от тебя избавиться? – Елена поспешила сесть в машину, чтобы взять Татьяну за руку.
- Ты серьёзно? Никак. Как только ты её отпустишь, а ты её отпустишь. Ты же, крутая девочка и поедешь разбираться с Криговым. Верно? Чего молчишь? Поедешь я знаю. И всё, она моя.
- Там люди будут в больнице и…
- Будут, будут, полная больница народу, и ты попросишь Мариночку держать её за руку. Денег пообещаешь, но как только уйдёшь, в больницу привезут раненных после аварии, и всё. Мариночка побежит в приёмное…
- Всё уже знаешь да?
- Да.
- Ну, раз мы так поладили, расскажи мне про охрану Кригова.
- Четыре здоровенных мужика, двое внизу в машине у подъезда, а двое наверху у двери. И раз уж мы вспомнили про Кригова… - Она повторила интонацию Елены. - Он неплохо справляется, там с твоей подружкой. Вот прямо сейчас повернул её…
- Сука.
- Кто я? Нет, не правда, я очень хорошая. Тебе, просто, нужно узнать меня поближе.
- Спасибо, как-нибудь обойдусь.
- Нет, уже не обойдёшься. После того, как застрелишь Халитову – ты моя.
- Я не собираюсь её убивать. Раз ей бизнес важнее нас, то и чёрт с ней.
- Это ты сейчас так говоришь, но посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь их вдвоём в постели.
- Заткнись.
- Не надо тебе туда ехать. – Слабым голосом, вдруг, дала о себе знать Танич.
- Блять, одни советчики вокруг. Ну все знают, что мне нужно делать. Не машина, а дом советов. Ты бы вообще молчала. Чего тебя в овраг-то понесло?
- Ты погибнешь там.
- А тебе не всё равно?
- Нет, если ты погибнешь, то кого же я буду сажать?
- Кого-кого? Первого попавшегося, как обычно.
- Четыре года назад, я пыталась покончить с собой из-за измены любимого человека. Думала, что жизнь закончилась. – Татьяна говорила с трудом, на грани обморока, но держалась, и Елена даже почувствовала, как та попыталась пожать ей руку. - Но это не так…
- Я не собираюсь кончать самоубийством. С чего бы? Ты думаешь я верю этой… - Она замялась подбирая название пассажирке сзади. – Хм… Этому, привидению?
- Я не привидение, и говорю правду.
- И всё знаешь, ты говорила. Только почему у тебя не получилось убить её в овраге? Меня что ли ждала? Или, всё-таки, ты не всё знаешь, и не всё можешь?
- Ты убила Воронину? – Оживилась Таничь.
- Я никого не убиваю, только предлагаю уйти со мной.
- Кстати о Ворониной, кто убил двоих бугаёв, там в домике? Или это тоже называется «Предложила уйти»? – Заинтересовалась и Тарханова тоже.
- Прямо перекрёстный допрос. Ладно, поболтаем пока едем, там, на светофоре направо, смотри не проскочи.
- Может, ты поведёшь?
- Могу…
- Смешно, давай не отвлекайся, рассказывай про Финляндию.
- Нечего рассказывать. Я её отговаривала ехать туда, знала, чем всё закончится. Но вы же никогда не слушаете добрых советов…
- Добрая нашлась. Дождалась, когда её свяжут, нагонят страху, и только потом подключилась. А почему не отвязала?
- Она не хотела тогда никакой помощи от меня, всё Халитову ждала. И какой же ей был облом, когда она увидела тебя…
- Ах вот что… Ты знала, что я найду её, и что это её сломает. Да?
- Типа того… Приехали.
Машина зарулила к больнице, Тарханова открыла окно и высунула в него самую крупную купюру. Из будочки немедленно выскочил охранник, и подошёл к ней.
- Человеку плохо, подобрала на улице, срочно…
Охранник взял купюру и махнул рукой кому-то, чтобы подняли шлагбаум. Елена проехала к приёмному покою и стала сигналить изо всех сил. Дверь открылась и оттуда вышла санитарка.
- Что случилось?
- Не знаю, отравление, наверное. Я подобрала её на улице, внешних травм, вроде нет, но постоянно теряет сознание.
- Как вас зовут?
- Не важно. Её зовут Татьяна Танич, скорее прошу вас. – И тоже сунула ей в карман какую-то купюру.
- Зачем это?
- У вас тяжёлая работа, найдёте, что с ними сделать.
- Не нужно. - Сделала вялую попытку отказаться санитарка.
- Надо-надо, не спорьте, лучше помогите мне.
Из приёмного вышли ещё двое, медбрат с каталкой и врач.
- Что у нас?
- Похоже на отравление… - Санитарка бодро взялась отрабатывать деньги. – Запаха алкоголя нет…
- Наркотическое? – Доктор посветил фонариком в зрачки Татьяны уже на носилках. – Зрачки нормальные…
- Не знаю. – Отозвалась санитарка, и они покатили носилки с Татьяной в больницу.
Елена поймала её за рукав, и сунула ей ещё несколько купюр в карман.
- Её нельзя оставлять одну. Слышишь? Я заплачу сколько надо, только не оставляй её одну. Поняла?
Носилки остановились в дверях, и врач окликнул Елену.
- Вы Тарханова? Подойдите скорее сюда.
Елена бросилась к ним.
- Что?
- Она что-то хочет сказать вам.
- Что? – Елена наклонилась ниже, чтобы расслышать, что говорит ей Танич.
- Не ходи туда, погибнешь. – Еле-еле расслышала она.
- Я должна. – Тарханова распрямилась, показывая, что тут нечего обсуждать.
- Почему? – Одними губами спросила Татьяна.
- Потому что я бойцовая кошка… - Сказала она твёрдо, и добавила ещё жёстче. - И Кригов эту ночь пережить не должен. Всё, везите её, везите быстрее. – И, вдруг вспомнив что-то, снова обратилась к санитарке. – Как вас зовут?
- Марина. – Ответила та вполоборота, уже помогая бригаде с носилками.
- Она потеряла сознание, быстро в реанимацию. - Доктор бежал рядом, и слушал пульс Татьяны – Очень слабый. - И они спешно, покатили дальше по коридору.
- Марина… Её действительно зовут Марина, надо же, не обманула… - Тарханова стиснула зубы, и пошла к своей машине. – Значит, двое внизу, говоришь, а двое наверху. Ладно, проверим.
Через полчаса, в палате реанимации.
Татьяна лежала подключённая к искусственному дыханию и ещё каким-то капельницам. Рядом сидела Марина, зевала и клевала носом, но не отпускала руку больной при этом. Она уже заметила, что как только она отпускала её, той сразу становилось хуже. Дверь распахнулась и вошла сестра реанимации.
- Всё, больше не могу тебя прикрывать, иди вниз. Там после аварии привезли несколько человек. Илюхин рвёт и мечет. Потом придёшь поспать.
Марина сладко зевнула, потянулась и поднялась.
- Ладно пойду, только ты заходи сюда почаще, ей становится легче, когда её берут за руку.
- Хорошо-хорошо.
Марина ушла, а сестра реанимации осталась. Подошла к Танич и взяла её за руку.
- Ну что девочка моя, соскучилась?
Танич со страхом открыла глаза, и увидела прямо перед собой Лопухину.
- Да-да, это я. А ты кого ждала? Тарханову? Ей сейчас некогда, она перелезает с балкона на балкон. Сейчас войдёт в спальню. А там… - Она криво усмехнулась. - Даже жалко её. – Протянула руку и стала гладить Татьяну по щеке, с удовлетворением наблюдая, как у той закрываются глаза. - Я тоже знаю это чувство, и я тоже хотела убить себя, когда моя любимая утопилась в этом проклятом омуте. Я знаю, какая тяжесть обрушивается на тебя, когда теряешь свою любовь … Когда остаёшься совсем одна… навсегда одна. Хватит бегать, и ловить мерзавцев, зла от этого меньше не становится. Зло нельзя победить, но можно уйти от него. Со мной…
Самолёт, Артёмова.
- Что она делает? – Командир экипажа, посмотрел на стюардессу.
- Ничего, сидит, смотрит в одну точку.
- Кто она? Любовница какого-нибудь русского толстосума? Багажа нет, да и одета так, как будто только что с вип приёма. Поругалась с папиком, и он её послал домой?
- Нет, менеджер сказал, что она сама оплатила перелёт, причём цена вопроса не интересовала, связала с персональным менеджером в Бэнк оф Америка и всё.
- Тогда, пожалуй пойду, посмотрю сам.
Красавец пилот встал из-за штурвала, передав управление второму пилоту, и подмигнув симпатичной стюардессе, отправился смотреть на любопытную пассажирку. – «А ничего так девочка-то… Очень даже ничего» - Пронеслось у него в голове, подходя к ней.
- Разрешите представиться. – Сексуальным голосом начал он. – Капитан корабля, пилот третьего класса Рауль Паскаль Фернандес. Наш самолёт к вашим услугам, он состоит из двух отделений: первого салона, в котором мы сейчас находимся, и второго салона, оборудованного спальным местом. Также на борту самолёта присутствует отличный повар, и я настоятельно рекомендую попробовать его кухню.
Никакой реакции. Пассажирка смотрела на него как на пустое место, никаких эмоций на лице.
- Любые просьбы, любые пожелания, я и мой экипаж с удовольствием обеспечим вам самое комфортное времяпрепровождение. Что-нибудь желаете? Может быть напитки?
Взгляд пассажирки немного оживился.
- Вы можете организовать, чтобы меня встретили в аэропорту, и после отвезли. – Она достала телефон и посмотрела СМСку, последнюю СМСку от Тархановой, перед тем как она выключила телефон. «А может у неё действительно, села таки, эта треклятая батарейка?» - Городская клиническая больница №7, Коломенский пр-д, 4. И пусть выяснят в каком отделении лежит Танич, Татьяна Танич.
Командир всё записал на бумажке.
- …Танич. Что-то ещё?
- Да. Вы можете лететь быстрее?
- Нет, крейсерская скорость нашего самолёта 950 км/час, и согласно, штатного расписания, расчётное время прибытия в Аэропорт Шереметьево в Москве 11-20.
- Тогда вы ничем не можете мне помочь. – Она потеряла к нему всякий интерес, и отвернулась к окну.
- Кофе может быть? – Сделал он последнюю попытку привлечь её внимание к себе.
Но она его даже не услышала…
«Только бы успеть. Боже, какая я дура, какая дура… Почему не отвечала ей? Почему? Что же там у них случилось? Тарханова молодец, не подвела. Раз она её нашла и отвезла в больницу, то значит всё в порядке. А почему она выключила телефон? Во первых, не выключила, он у неё разрядился, во вторых могла свалиться спать от усталости. Тоже понервничала, наверное. А может, ранена? С кем-то она там боролась же? И что означала её фраза, что мой голос кого-то отпугивает? Ерунда какая-то, но Тарханова боец, и просто так нести чушь с перепугу она не могла. Что-то было, и это очень серьёзно. О..». – Она посмотрела на приближающегося к ней пилота.
- Мы связались со службами аэропорта, и обо всём договорились. По прилёту, вас будут встречать представители компании Вип-Транс. Они помогут пройти все процедуры в аэропорту и отвезут в больницу. Также они уже связались с больницей и там подтвердили, что к ним поступила больная Танич.
- Что с ней? – Художница вся подалась вперёд, при упоминании Танич.
- Не знаю, сказали только, что она в реанимационном отделении. – Командир экипажа понимал, что передаёт тяжёлые вести.
- В реанимации? Боже мой, боже мой. Что же с ней такое случилось? – Она посмотрела прямо в душу пилоту. – Я должна успеть к ней. Если я… если не успею, я тоже не смогу жить…
Командир, понимающе кивнул и ушёл в кабину.
Через десять часов они приземлились, ещё через полчаса, она садилась в поданный ей мерседес, а ещё через час, входила в лифт больницы №7.
«Скорее, скорее, скорее». – Она выскочила на этаже реанимации и схватила за руку первого попавшегося человека в белом халате.
- Где лежит Танич?
- Вы кто? Сюда нельзя посторонним. – Попытался он остановить её, но это было невозможно. Она ураганом шла по коридору, не обращая ни на кого внимания, пока навстречу ей не высочила заведующая.
- Вы Артёмова?
- Да, где она?
- Наконец-то… Она в четвёртой, только скажите громко, что это вы, когда войдёте туда.
- Она жива?
- Была, по крайней мере, там какая-то сумасшедшая с ней сейчас, никого не пускает.
- Кто? Тарханова?
- Не знаю…
Они подошли к нужной палате и Артёмова, не замедляя шаг, вошла туда. Возле кровати с Танич сидела странная девушка и направляла на неё пистолет.
- Ещё шаг и я выстрелю.
- Это Артёмова, Артёмова. – Закричала вместо неё заведующая сзади.
- Да, я Артёмова.
- Наконец-то. – Девушка опустила пистолет, и стала озираться по сторонам.
Наталья, не обращая на неё внимания, бросилась к Танич, и прижала её голову к себе.
- Я с тобой, я с тобой. Теперь всё будет хорошо.
Танич открыла глаза.
– Она отпустила меня. Наконец-то, она отпустила меня.
- Да, я тоже её не вижу. – Девушка с пистолетом, устало поднялась со стула, и пошла по кругу, проверяя все закоулки. – Всю ночь кружила вокруг кровати, я уж думала, не справлюсь.
- Кто кружил возле кровати? Кто отпустил?
- Не знаю кто… Страшная, тётка такая, всё тянула к ней свои руки. – Девушка была, чуть жива, от пережитого напряжения. – Не знаю, как я справилась.
- А кто вы? И почему вы с оружием?
- Лена попросила меня приехать и охранять её до вашего приезда.
- Тарханова попросила?
- Да, Тарханова – Девушка удостоверилась, что в комнате кроме них никого нет и, только после этого, спрятав оружие под свитер, устало плюхнулась на стульчик возле кровати. – Не знаю, где Тарханова. Вы можете объяснить мне, что происходит? Что за привидение бродило здесь всё это время, и почему оно исчезло?
- Какое привидение? О чём вы говорите?
- Понятно, вы тоже не в курсе…
- Нет, не в курсе, я только что с самолёта. Я позвонила вчера Тархановой, и попросила помочь, больше я ничего не знаю. С ней-то всё в порядке? – Спрашивала Наталья, не выпуская из рук Татьяну.
- Она поехала… - Сонно начала было Танич, вместо девушки, но остановилась, как будто осознала, что происходило на кануне. – Я знаю, куда она поехала и это очень опасно. Ей нужно позвонить…
- Бесполезно, я звонила ей всю ночь, и всю ночь у неё был недоступен телефон. – Девушка зевнула. – А куда она поехала?
- Простите, как вас зовут?
- Зафира. – Она опять зевнула, и было видно, что сил у неё больше нет. - Зафира Заритова, коллега Тархановой, по… хм, не важно. Так куда она поехала и, что там за опасность?
- Я не могу об этом рассказать.
- Мне можно, я тоже бойцовая кошка, как и она.
- Бойцовая кошка? Я уже слышала это название от Тархановой. Что оно означает? – Татьяне на глазах становилось легче.
- Не важно, говорите, что с ней, и что за опасность. – Заритова потёрла красные, припухшие от бессонной ночи, глаза.
- Не могу, это очень личное. Вы знаете телефон её подруги Халитовой.
- Конечно знаю, но у неё тоже телефон не доступен.
- Очень плохо. - Татьяна посмотрела на Артёмову. – Дай мне свой телефон, мой куда-то делся.
- Я знаю, он остался «внизу». Откуда тебя достала Тарханова?
- Из оврага…
Танич набрала чей-то номер.
- Андрей, это Танич.
- Наконец-то, где вы?
- Я в больнице, и я знаю, кто убил дочь Рыкова.
- Кто?
- Очень долгий рассказ, когда приедете ко мне, я всё расскажу, только поверить в это будет сложно.
- Куда приехать?
- Ко мне в больницу, я сама не смогу, пока. Хотя уже полегче стало.
- Почему вы в больнице? Вы ранены?
- Можно и так сказать, на меня было нападение.
- Ого? В какой вы больнице? Мы немедленно выезжаем.
- Больница №7, реанимация.
- Фиу. – Андрей присвистнул.
- Но у меня просьба – Выясните что случилось с Еленой… Нет не так. – Она спохватилась и прикусила язык. Секунду подумала над формулировкой. – Выясните, не случилось ли чего, сегодня ночью, с генералом ФСБ Криговым.
- Откуда вы знаете?
- Что знаю?
- О Кригове?
- А что? Что-то случилось?
- Да, случилось. Он был убит сегодня ночью.
- Блять… Как?
- Его застрелила его любовница.
- Какая любовница? – Танич обалдела, от дикого предположения, что Тарханова может быть любовницей, какого-то Кригова. – Аааа, Халитова? – Вдруг догадалась она.
- Вы и это знаете? Да, Халитова.
- Не понимаю, ничего не понимаю. Вы точно знаете, что Халитова? – «А не Тарханова», чуть было не брякнула Татьяна, но вовремя остановилась».
- Точнее не бывает, она сама явилась с повинной, и сейчас даёт показания.
- Какие показания?
- Она утверждает, что Кригов её изнасиловал, и что она в целях самообороны, застрелила его, из его же оружия.
- Ничего себе…
- Да уж.
- А больше никто не погиб?
- Вы задаёте очень правильные вопросы. Вы что-то знаете об этом?
- Может быть, и знаю. – Она усиленно соображала, что можно говорить, а что нет. – Но у меня сейчас очень плохо с головой. Кто ещё погиб?
- Вся его охрана, а это четыре обученных человека, между прочим…
- Всё? Только они?
- Вам мало что ли? – Он переварил услышанное. - Танич, что вы знаете об этом? Это как-то связано с убийством дочери Рыкова?
- Нет, не связано. И всё что говорит Халитова правда. Вот и всё, что я, пока, могу сказать вам. Мне нужно поговорить с ней. Можете это устроить?
- Нет.
- Плохо.
- Если не хотите, чтобы это как-то коснулось вас, больше никому ни слова. Ясно?
- Да.
- Всё, мы скоро будем.
Танич нажала отбой, и устало откинулась на подушку.
– Голова закружилась. – Она посмотрела на Артёмову и Заритову, которые с напряжением следили за разговором. – «Рассказать им, или нет?».- Она закрыла глаза, обдумывая ситуацию – «Кроме меня никто не знает, куда поехала Тарханова. Пусть так и останется. Убийство генерала ФСБ это очень серьёзно. Как же она справилась? Очевидно, была перестрелка, и она одна уложила всех. Очень крутая девочка. Только вот вопрос: - жива ли? Наверное, жива, раз Халитова берёт вину на себя. За покойника-то, зачем идти в тюрьму? Тогда, где она? Андрей про неё ничего не сказал, значит, на месте перестрелки её не обнаружили и, скорее всего, ранена, иначе не дала бы, так поступить Халитовой. Не в её характере, в такой ситуации, прятаться… Значит ранена, и наверное, тяжело. А куда же делась? Стоп, стоп. Андрей сказал, что Халитова сама пришла с повинной. Не дождалась милицию на месте перестрелки, а отправилась сама… Значит время у неё было и она куда-то спрятала раненную Тарханову. Боже-боже… Нужно проверить все морги и все больницы на предмет поступления к ним огнестрела».
- Всё плохо. – Танич собралась с силами. - Халитова застрелила генерала ФСБ, вместе с его охраной… Что стало с Тархановой неизвестно и, в данной ситуации, лучше об этом ничего не знать, а все свои догадки держать при себе. – Она посмотрела на Зафиру. – Сейчас сюда приедут сотрудники ФСБ, по другому вопросу, но тебе лучше с ними не встречаться, тем более с оружием.
- Да, поеду. Как с вами связаться, если вы что-то узнаете о Лене?
- Я сама позвоню. Оставь свой телефон.
Артёмова вбила номер телефона девушки в адресную книгу, и та ушла.
- Расскажи мне, что случилось. – Художница облокотилась на локоть, возле подушки Татьяны, оказавшись в полусидячем-полулежачем положении.
- Ложись рядом, я подвинусь, ты тоже устала.
- А если сюда войдут, что они о нас подумают?
- После Зафиры с пистолетом, думаю, их уже ничем не удивить. Давай-давай. – Танич подвинулась, освобождая место для Натальи, и та с удовольствием улеглась рядом, отлично вписавшись, в своём белом, бальном платье, в интерьер больничной палаты.
- Ну, рассказывай.
- Про предсказание колдуньи я тебе писала в СМС?
- Да, и мне понравилось. Сильная история была, и колдунья, в твоём рассказе, вышла просто жуть.
- Так вот, это оказалось правдой. Если бы не твой звонок, и не Тарханова, которая всё время держала меня за руку, я бы погибла. Так что слова колдуньи, что мне нельзя оставаться одной оказались правдой. И знаешь, что это значит?
- Что?
- Что тебе тоже придётся всё время быть рядом и держать меня за руку.
- Это не сложно. – Она взяла руку Татьяны так, что их пальцы переплелись. – Постой, тогда и остальные предсказания должны были бы сбыться. Что она ещё говорила?
- Что Рыков погибнет, а Андрей, его помощник, уволится.
- И что с этим? Ты выяснила кто убийца?
- Да, в это сложно поверить, но это…
Именно в эту минуту в дверь постучали, и сразу вошли Рыков вместе с Андреем. Генерал шёл первым, за ним шёл Андрей, с пластиковым пакетом в руках. Быстро и по свойски, ввалились в палату, но вдруг замерли, увидев, что в кровати, Татьяна лежит не одна.
- Ам… - Растерялся Рыков, но его выручил Андрей
- А мы тут гостинцы принесли. – Начал он, и обнаружив столик у окна, принялся вытаскивать на него покупки: Бутылка воды Перье, сетка с апельсинами, сетка с яблоками, печенье с шоколадными конфетами, и даже бутылка Хенеси VSOP.
- Ну, апельсины понятно, а коньяк-то зачем?
- С таким диагнозом, как у вас... – Начал генерал…
- А, какой у меня диагноз, кстати? – Перебила его Татьяна.
- Полный упадок сил.
- Понятно, то есть, диагноза нет, и при этом я лежу в реанимации, и меня только совсем недавно отключили от аппарата искусственного дыхания. Ничего не напоминает?
- Наш серийный убийца добрался и до вас?
- Похоже на то…
- Сколько я вам говорил об охране?
- Да, я была не права. Недооценка противника, это всегда плохо.
Андрей, тем временем почистил апельсинчик, и пошёл в туалет помыть яблоки.
Рыков сел на свободный стул.
- Рассказывайте.
- Да рассказывать-то особо нечего, и как это не странно звучит, но у вас есть выбор из двух вариантов версий. Обе малореальные, и обе можно считать верными.
- Что это значит?
- Первый вариант - все убитые девушки стали жертвами малоизученного явления с названием «Синдром Внезапной Смерти». СВС, сокращённо. До недавнего времени считалось, что это удел младенцев, но, как оказалось, взрослые тоже находятся в зоне риска. Внешне это так и выглядит, вполне здоровый человек, живёт себе, живёт и вдруг хлоп – остановка сердца.
- А почему только женщин, и именно лесбиянок, настигает этот синдром? – Не поверил в предложенный вариант Рыков.
- Не знаю. Явление малоизученно, и к тому же, гибнут от него не только женщины. Я знакомилась с общей статистикой, так там, во-первых, и мужчины есть, а во-вторых, они, даже, чаще женщин подвержены этому.
- Все или только гомосексуалисты?
- Все.
- Чёрт. – Шутейно расстроился Андрей, который уже вернулся с фруктами.
- Что-то слишком просто… А вторая версия? – В отличии от Андрея, Рыков был абсолютно серьёзен.
- Вторая ещё круче, хотя, вокруг неё мы с вами уже крутились – женщин убивает портрет Мари Лопухиной, или, если хотите, сама Мария Лопухина.
Наступила томительная пауза, во время которой мужчины не столько обдумывали услышанное, сколько скептически, смотрели на Танич, стараясь понять - она сейчас в сознании или бредит.
Татьяну не смутила такая реакция, она прекрасно понимала, насколько дико звучит то, что она сказала.
- Неожиданно да? Слушайте с самого начала.
Андрей справился с фруктами, и поставил тарелочку с дольками апельсина и яблоками на кровать к женщинам.
- Спасибо. – Танич взяла дольку. – Наливайте и коньяк тоже, чего уж там… Без ста грамм здесь точно не разобраться.
Жестом заправского фокусника, Андрей достал пластиковые стаканчики. Элегантно открыл Хенси, и очень точно по уровню, разлил всем красивую, тягучую жидкость. Реанимационная палата наполнилась восхитительным ароматом.
Выпили.
- То, что доктор прописал. – Танич закусила долькой апельсина, и протянула Андрею яблоко. – Есть нож порезать? А то я целые не люблю.
Андрей достал настоящую зэковскую выкидушку, эффектно нажал кнопку, выкидывая лезвие, и аккуратно порезал несколько яблок.
- Я надеюсь, вы им никого не зарезали?
- Нет, для этого у меня есть другой. - И потянулся было показать, но женщины в один голос остановили его.
- Не, не, не. Не нужно. И так аппетита нет…
- Ладно в другой раз. Ну что повторим?
И повторили, а потом и ещё раз. После чего у Танич улучшился цвет лица, и появились силы для рассказа.
- Ну вот, совсем другое дело. – Генерал одобрительно отметил улучшение состояния больной. – Мы, тоже готовы, рассказывайте.
Через сорок минут там же.
В течение, сорока минут Танич рассказала всё, начиная с Третьяковки и заканчивая появлением Артёмовой в этой палате… Почти всё… Она умолчала о событиях, связанных с Тархановой. В исправленном варианте, Елена доставила Татьяну в больницу, и уехала по каким-то своим, срочным делам, прислав вместо себя, знакомую.
- И они обе подтвердят, что видели дух Марии Лопухиной? Что это не ваши галлюцинации?
Рыков и Андрей, постепенно проникались подробностями рассказа, и под конец уже серьёзно слушали, что им говорит Танич.
- Да, конечно.
- То есть, вы хотите сказать, что нужно уничтожить портрет, для того чтобы прекратились преступления? – Рыков, ещё сомневался в сказанном, но глупостью это уже не считал.
- Наверное.
- Уверены, что нет других объяснений?
- Каких например?
- Например, что вас загипнотизировали.
- И Тарханову, и девушку, что сидела здесь всю ночь, тоже?
- Ну а почему нет? Наоборот говорят, что чем больше народу, тем легче гипнотизировать.
- А на видео с камер наблюдения, почему нет никого?
- Потому, что даётся установка умереть, и всё, человек умирает. – Рыков осмотрелся в палате. – Не вижу камер, жалко.
- Зачем они вам тут?
- Как зачем? Посмотреть что происходило.
- И кстати. – Подключился к разговору Андрей. – То, что преступница, переключила вас на Якова Брюса, как раз свидетельствует, о том, что вы подверглись атаке гипнотизёра. Есть такой приём, когда человека ошарашивают, какой-то новой, непонятной информацией для того, чтобы загнать его в транс.
- Но это как вариант, вечный гипнотизёр, убивающий на протяжении столетий, ничем не лучше убивающего портрета, только поймать гипнотизёра, такого уровня, гораздо сложнее. А вот уничтожить портрет и посмотреть, что будет, мы можем прямо сейчас.
- Вы серьёзно товарищ генерал? – Андрей ахнул от того что предлагал сделать его начальник.
Рыков посмотрел на Адрея, как удав на кролика и бросил веско:
- Ещё как серьёзно.
И встал, поправляя пиджак.
- Именно так мы и поступим. – И не слушая никаких возражений, быстрым шагом вышел из платы.
Андрей помешкал, и поспешил за ним.
- Что он надумал сделать? – Артёмова со страхом смотрела на закрывшуюся за ними дверь.
- Убить Лопухину. – Задумчиво произнесла Татьяна, обдумывая какую-то новую мысль. – «А действительно, что если это гипноз? Ведь это ничему не противоречит. Ха, не противоречит… А как она узнала о том, что происходит у Халитовой? Ну может быть это был не просто гипнотизёр, а кто-то с более широкими возможностями? Интересно, а сейчас мы под гипнозом или нет? Как можно самостоятельно выйти из него? Ну во-первых мысленно отгородиться от всего стеклянной стеной, а во-вторых чем-то заставить себя проснуться».
Она резко хлопнула в ладоши с криком «ПРОСНИСЬ». Эффект превзошёл все ожидания, Артёмова вздрогнула и вдруг со страхом уставилась в дальний угол палаты.
- Боже кто это?
- Кого ты видишь? – Повернулась в ту сторону и Татьяна.
- Мужчина… Тёмный, страшный мужчина, стоит и смотрит на нас. Кто вы?
- Умная девочка, очень умная. – Раздался скрипучий неприятный голос от туда.
Фигура отделилась от стены, и стала приближаться к ним. Наконец и Танич начала различать его.
- Так значит гипноз, да?
- Да, да, гипноз… Жаль, теперь, придётся действовать некрасивым способом.
- Ната отойди, у него нож в руке. – Закричала Татьяна, но опоздала.
Темная фигура, быстро подошла к Артёмовой и ударила её ножом в живот. Художница сложилась пополам, и с хрипом стала оседать на пол.
- Видишь, что ты натворила? – Он оттолкнул Артёмову и уже стоял в трёх шагах от Татьяны, примериваясь к удару. - Видишь, как всё некрасиво получается? – Но вдруг поперхнулся, выронил нож, и схватился за горло, из которого, в разные стороны, хлынула струя крови. Это Танич, схватив нож Андрея с тарелки с фруктами, метнула его тренированным движением точно в цель.
- Некрасиво? Сейчас ты узнаешь, что такое некрасиво. - Молниеносно подскочила к противнику, и выдернув нож из горла, стала волчком вертеться вокруг него, нанося удар за ударом, пока тот не рухнул весь изрезанный в клочья.
Вбежавшие, через несколько секунд медики, застали жуткую картину. Голая вся перемазанная в крови Танич, продолжала наносить удары ножом в бесформенноё тело под ней, разбрызгивая кровь по всей палате.
Три дня спустя, реанимация.
Возле дежурного столика, в коридоре, стояла группа медсестёр, с замиранием сердца, слушая рассказ одной, самой толстой, из них.
- Всё в крови, ну просто всё, и потолок и стены, и вся аппаратура… И она, голая с огромным ножом в руке. А когда мы вбежали, она так посмотрела на нас, что я думала, у меня будет разрыв сердца. До сих пор валидол глотаю. Надо Михалыча попросить, чтобы послушал, а то так, до инфаркта доиграться недолго. - Говорила она тихим голосом с сиплой одышкой, да громче и не нужно было, в отделении стояла просто звенящая тишина.
- А когда её оттащили, то долго ещё не могли вырвать, у неё из рук, его отрезанную голову…
Одну из медсестёр замутило, и она схватилась за рот, удерживая дурноту.
- А кто ж это был то?
- Убийца-маньяк.
- А как он в палате оказался?
- Неизвестно… как-то прошёл. Я всё время здесь сидела, и ума не приложу, как он мог, мимо меня пройти…? Не понятно. И ведь эти фэ-эс-бэшники, часа два сидели у неё в палате, и только вышли, как это случилось.
- А мне всё следы от её босых ног в коридоре мерещатся, тру, тру их. Вроде нет уже, а как высохнет, так опять вижу. Кровавые следы и рядом с ними, цепочка капель, как будто с её руки текло, в которой она нож держала… - Уборщица с ведром и шваброй показала на пол коридора. И все стали всматриваться туда, с ужасом ожидая, увидеть их.
- В ту палату вчера, зашли рабочие, чтобы стены отшкурить и заново покрасить. Так работать не смогли. Говорят волосы дыбом встают, от страха, как будто всё время, на них кто-то смотрит.
- Тот-то они за спиртом ко мне бегали всё время, глаза дурные, руки трясутся…
- Да алкашня, что с них взять. И не такого наврут, лишь бы выпить дали…
- Нет, не врали, правда боялись. Вон сегодня и нету их…
Вдруг, все как по команде, повернули головы в сторону открывшейся двери, и бросились в разные стороны, словно перепуганные курицы на птичьем дворе.
В отделение вошла Танич…
Толстая медсестра оторопело смотрела на её приближение, вздрагивая от каждого шага.
- Я к Артёмовой. Как она?
- Лу-лу-лучше, уже. Пришла в себя, она в палате но-но-номер…
- Я знаю, спасибо. – И пошла дальше.
Толстая дежурная, задохнулась, словно только что осилила затяжной подъём в гору, и с трудом нашарив валидол, бросила себе в рот целую горсть таблеток.
Татьяна подошла к двери и очень осторожно открыла её, проверяя в щёлку, не спит ли Наталья и не потревожит ли она её. Артёмова лежала под капельницей с закрытыми глазами.
Танич, всё также осторожно, подошла к кровати и опустилась рядом на стул.
- Возьми меня за руку. – Одними губами произнесла художница, не открывая глаз.
Татьяна тут же выполнила её просьбу, и накрыла своей ладонью её ладонь.
- Спи, спи. Я буду охранять тебя.
Артёмова повернула голову к ней, и слабо улыбнулась.
- Да, теперь твоя очередь. Расскажи что случилось.
- Тебе нельзя волноваться…
- Я и не волнуюсь, просто скучно тут, давай рассказывай.
- Когда это ты успела соскучиться? Мне сказали, что ты только сегодня утром пришла в себя после операции. А меня, как раз выпустили из изолятора, и я сразу к тебе…
- Кто это был, выяснили?
- Да, выяснили. Опознать его было трудно, но в кармане нашлись документы. Это действительно, оказался сотрудник Третьяковской галереи - Карл Николаевич Альмихамер. И работал он там… Готова? Работал он там плотником.
- Что?
- Да-да, плотником. Много лет причём, мастер золотые руки… кто бы мог подумать.
- И что с ним стало? Ты задержала его?
- Ну, можно и так сказать. – Глаза Танич стали стальными, и было видно, что маньяк ещё легко отделался… - Задержала… В общем он умер, поранился своим же ножом, да так неудачно, что врачи не успели ему помочь.
- Какая ирония. – Артёмова посмотрела на Татьяну. – Ты шутишь что ли? Но увидев её глаза, поняла, что нет.
- Давай не будем сейчас о нём, помер и помер. Дело закрыто. Всё. А вот мы с тобой живы, и, что ещё важнее - больше никто не умрёт.
- А что с генералом? Они доехали до портрета тогда?
- Нет, не доехали. По дороге они попали в аварию, и генерал погиб.
- Боже мой… А Андрей?
- Андрей жив, и это сильно помогло мне. Именно его показания, сыграли решающую роль в квалификации обвинения против меня.
- Какого обвинения?
- Мои действия квалифицировали, как самооборону, и дело заводить не стали. – Тут, правда, не только Андрей поучаствовал, но его показания были очень нужны.
- Как он попал в палату? – Наталья, не сказала кто, но Танич сразу поняла о ком речь.
- Камеры приёмного покоя записали, что он приехал с нами на машине, потом спокойно прошёл вместе с бригадой реаниматологов внутрь, и получается, всё это время находился в палате.
- Ужас. Почему его никто не видел?
- Видимо он обладал сильными гипнотическими способностями. Может быть на уровне Мессинга, не меньше. Только использовал их, во зло. – И, хищно добавила. – Но сколько верёвочке не виться, а конец будет…
- Ты убила его?
- Да, убила.
- Хорошо… Как странно – генерал погиб… Получается предсказание колдуньи сбылось? И это уже действительно конец истории?
- Да сбылось. Андрей звонил мне час назад, сказал, что уже подал рапорт об отставке. Он, кстати обещал подъехать сюда. О чем-то хочет поговорить.
- Будем опять коньяк пить?
- Будем…
Через сорок минут там же.
Они подтянули к кровати, какой-то реанимационный столик с оборудованием, и расчистили на нём немного места, так чтобы хватило для коньяка и фруктов.
Выпили.
Пили, конечно, Танич и Андрей, Артёмова, только смотрела на свой налитый стаканчик, но в целом, выглядело всё очень прилично.
После третьего стаканчика Андрей, с силой выдохнул, и стал рассказывать так, как будто они продолжают ту, первую посиделку.
- Я всю дорогу бежал за ним следом, и никак не мог отговорить от поездки в музей. Он меня не слушал, а может быть, и не слышал. Поэтому так получилось, что он сел на моё, переднее место, а я еле успел, прыгнуть на заднее. Ехали спокойно, не превышая скорости потока, и я всё конючил сзади, что не нужно горячиться, но он только отмахивался от меня, как от мухи. А потом вдруг, водитель резко вывернул руль влево, и нас выкинуло на встречку, как раз под фуру. И весь удар пришёлся точно туда, где должен был сидеть я… - Он налил ещё, себе и Татьяне, причём рука у него заметно тряслась.
Выпили.
Татьяна закусила шоколадкой, а Андрей только втянул воздух носом, и через секунду сильно выдохнул.
- Но сидел там начальник… Сразу погиб, смяло так, что… Мда. А нам с водителем хоть бы что. Я только руку зашиб, да на бедре откуда-то большущий синяк. Даже странно, там всё мягкое сзади-то… Обо что я мог, так сильно удариться? Непонятно.
- Да, судьба. – Татьяна не знала, что тут можно ещё сказать…
- Я видел её там. – Андрей встретился взглядом с Танич. – Понимаете? Она была там на дороге.
- Кто? – Татьяна поняла: Всё, что Андрей говорил до сих пор, не имело значения. Только сейчас, он начал говорить то, зачем приехал. И это очень важно. У неё заныло сердце от очень плохого предчувствия.
- Она. – Он проглотил ком в горле, который мешал ему. – Мария Лопухина…
- Кто?
- Я понимаю весь идиотизм, того, что я сейчас говорю, но это правда. Мы все её видели. Водитель, Я, и Рыков. Генерал увидел её, и закричал: - «Это она, это она…». У меня до сих пор, его крик стоит в ушах… Она появилась перед капотом и стояла как вкопанная, только улыбалась, такой злой усмешкой. И мне сразу стало понятно, что это конец. Длилось всё не больше секунды, но это была очень длинная секунда. Очень. И она для меня длится до сих пор, если честно. Я спать не могу. Только закрываю глаза, и сразу вижу её перед машиной и этот крик…
Татьяна несколько секунд обдумывала услышанное.
- То есть ты хочешь сказать, что маньяк-гипнотизёр, которого я убила, был ни при чём?
- Я ничего не хочу сказать… Я уже ничего не понимаю… Но ясно одно, она существует, и она сильнее нас.
- И она сильнее нас… А что было бы, если бы, водитель не отвернул?
- Он и не должен был отвернуть. Их специально тренируют, сбивать препятствие в таких случаях, даже, если этим препятствием окажется человек. А он повернул, и тоже не может объяснить почему. Мы вчера целый день думали на эту тему, и ответа нет. В его рассказе, он не отворачивал, а как и положено по инструкции, ехал на неё. Но она каким-то движением руки, отправила здоровый, тяжёлый Гелендваген, на встречку под фуру.
- А что было дальше, когда вы врезались? Куда она делась?
- Этого я уже не видел.
- Мда… То есть ты хочешь сказать, что наше расследование ещё не закончено?
- Нет, не хочу. Для меня оно точно закончено, как и служба. Я подал рапорт сегодня и всё. Больше ничего не хочу знать об этом.
Он налил ещё коньяка.
- Тогда зачем ты здесь?
- Не знаю, мне больше не с кем поделиться этим. А тащить всё это одному, тяжело. Вот вам рассказал, и уже легче немного.
- Таня не лезь в эту историю больше. – Слабым голосом попросила Артёмова. – Пусть она закончится.
- Так она не заканчивается, ты же видишь. Только было решили конец, как оказывается, нет, опять не конец.
- Ну, и чёрт с ним. Никого нет в живых, кому это было нужно. И ты остановись.
- Пока ты в больнице, я точно ничего не буду делать.
- Хорошо.
Андрей сложил мусор в пакетик и начал собираться.
- Да, я тоже считаю, что нужно остановиться.
- Тебе-то уж точно. – Татьяна похлопала парня по плечу, а потом с сердцем обняла его. - Давай не пропадай, если нужна будет работа – звони, мне. В агентстве, нужны толковые ребята. Сразу возьму.
- Спасибо.
И ушёл.
- Ты что-то задумала, я вижу. Расскажи мне.
- Пока ничего, пока думаю…
Через неделю в агентстве. Танич.
- Итак, ещё раз. - Танич проводила инструктаж, перед Васильевым и ещё двумя сотрудниками агентства. - Заходим в зал. Вы двое стоите у входа, а ты – Она ткнула пальцем в Володю. – Стоишь рядом со мной.
- Ну, поняли мы уже всё… Если вдруг вы зашатаетесь, или поведёте себя странно, мы сразу хватаем вас в охапку и выносим из Музея. Если вам станет совсем плохо, везём к вашей знакомой Артёмовой домой. Так? А если спокойно стоите и разговариваете, то не обращаем на это внимание, только присматриваем за ситуацией, и ни во что не вмешиваемся. Так?
- Да, так. Главное - какой бы спокойной не казалась вам, эта самая, ситуация, ни в коем случае не выпускать меня из вида.
- Поняли, поняли. – Все трое усиленно закивали.
- Тогда поехали.
Всю дорогу до Третьяковки они ехали молча. Танич заметно нервничала, и это передалось остальным, в машине стояло, просто физическое напряжение. Наконец они въехали в Ордынку, а потом в Лаврушинский переулок. Татьяна показала на место, где нужно было припарковаться водителю.
- Паркуйся вот здесь.
- Татьяна Николаевна, тут нельзя, это уже пешеходная зона, и прохожим мешать буду, и гаишники не дай бог… давайте вон там. – И он показал пальцем на место подальше.
- Нет, именно здесь, хорошо бы ещё ближе, ну да ладно, добегут если что. – Все поняли, о чём она говорит. Добегут, именно они, когда будут нести её. - Машину не глуши, и ни шагу отсюда. С гайцами решай, как хочешь, деньги тебе дали.
- Слушаюсь. – Со скрипом ответил водитель, дядька в годах, прекрасно представивший себе, непростой разговор с гаишниками.
Они вышли из машины и направились к главному входу Третьяковской галереи.
- Что-то мне неспокойно, Татьяна Николаевна. – Васильев, даже поперхнулся, как будто у него пересохло в горле. – Нам точно нужно это делать?
- Да.
У Татьяны зазвонил телефон.
- Слушаю, Танич.
- Не ходи к ней.
Татьяна остановилась, так резко, что ребята чуть не налетели на неё сзади.
- Кто это? – Она подняла палец вверх, предупреждая, чтобы ей не мешали, и с силой прижала трубку к уху.
- Ну вот. Делаешь людям добро, делаешь, а они не то, что спасибо сказать, даже не помнят тебя…
- Тамила? – Татьяна вспомнила, этот хрипловатый, уверенно-насмешливый голос. – Я помню тебя.
- Это хорошо… Ты уже поняла, что это не шутки?
- Да, всё сбылось, я чуть не…
- …погибла, генерал мёртв, а парень уволился. Помнишь, да?
- Да.
- Так вот, послушай меня внимательно. – Она начала говорить с нажимом. – Не ходи к ней. Радуйся, что она потеряла к тебе интерес, и всё. Ясно?
Татьяна обдумала услышанное, и это явно не добавило ей бодрости.
- Я хочу поговорить с ней…
- Дура, она не человек, и она не будет говорить с тобой. В этот раз, она убьёт тебя.
- Откуда ты знаешь? – У Татьяны, холодом сжало сердце, и мурашки поползли по спине.
- Во бля… Ты головой, что ли стукнулась в том овраге? Знаю и всё.
- Почему ты помогаешь мне?
- Ты мне понравилась… Устраивает такой ответ?
- Нет.
- Другого не будет, я предупредила, дальше решай сама.
- Постой не вешай трубку. Это она убила всех девушек?
- Да, только она это по другому называет… Ну, не важно, из этого мира они ушли, это точно.
- Зачем?
- Началось… Я сказала, что не полезу в эту историю. Всё пока…
- Стой, стой не вешай трубку. Что с Тархановой, я не могу её найти…
- Не нужно тебе её искать. За ней есть, кому присмотреть.
- Что с ней? Она ранена?
- Да, тяжело. Сейчас в коме, но справится и через полгода выйдет из больницы.
- Что там у них случилось?
- Это не твоё дело. Твоё дело Артёмова, за ней следи, и всё у вас будет хорошо. Если переживёшь сегодняшний день, конечно. Пока.
И повесила трубку.
Танич в полном раздрае, стояла перед входом в галерею. – Как витязь на распутье… Смешно: «Направо пойдешь — жену найдёшь, налево — коня потеряешь, прямо — сам пропадёшь»
«Ну что идти прямо? Проверить что будет? Или струсила? – Сердце сжало ещё сильнее. – Неужели придётся сдаться и бросить всё на самом интересном месте?»
Она стояла в тяжелейшем раздумье, и слава богу её не дёргали, помощники. Они стояли в сторонке, затаив дыхание в ожидании её решения. То, что звонок был связан с этим странным заданием, они почувствовали сразу, и притихли. А то, что задание, с виду простенькое и смешное, на самом деле смертельно опасно, им было яснее ясного.
Все ждали, а Танич думала. – «Как уйти, если остаётся столько вопросов? Убийства прекратятся или нет? А если нет, то смогу я спать, после этого, спокойно? А с другой стороны, оправдан ли стопроцентный риск? Ты понимаешь, что собираешься делать? Понимаешь, кто твой противник, и противник ли? Может это явление природы, бороться с которым бессмысленно? Тебе больше всех надо, что ли, в конце-то концов? Чего не хватает в жизни? Есть любимый человек, есть любимая работа… Стоит рисковать этим?»
- Отбой ребята. Поехали в офис, не будем испытывать судьбу.
- Слава Богу. – Трое её помощников, заметно повеселели и, с видимым облегчением, побежали впереди неё к машине, как будто опасались, что она передумает.
Татьяна, чуть отстала, и оглянулась на галерею. Мимо шли люди, кто-то из них заходил внутрь, кто-то нет. Жизнь продолжалась.
Она повернулась идти к машине и чуть не столкнулась с какой-то прохожей.
- Извините. – Хотела обойти её, но не получилось, та тоже, шагнула в бок, как и Татьяна, из-за чего они снова чуть не столкнулись – Ох.
Танич сделала шаг назад, и посмотрела на девушку.
Перед ней стояла Мария Лопухина.
- Почему передумала? – Она смотрела на Татьяну, и улыбалась своей непонятной улыбкой. - Испугалась?
У Танич похолодело внутри. – «Поздно…» - Пронеслось в голове, и ею овладело чувство абсолютной беспомощности перед надвигающейся катастрофой. Она со слабой надеждой посмотрела на машину, но та была далеко. Очень далеко. – «Дурра, нужно было ближе парковаться…» - Ребята уже сидели внутри, и что-то весело обсуждали, не глядя в её сторону. «Помощи не будет», пронеслась ещё одна мысль.
- Спрашивай.
- Кто ты? – Сердце стучалось так сильно, что это мешало думать. «Нужно успокоиться, нужно успокоиться…»
- Какоё странный вопрос… Хуже может быть только, вопрос – что мне нужно? Давай сразу пропустим это и перейдём к тому, зачем ты пришла.
- Кого я убила?
- Слугу Якова Брюса, Карлушу.
- Какого слугу? Какого Брюса?
- Того самого, конечно. Думаешь, Брюсов много было?
- Как это возможно? Это же было триста лет назад…
- У Яшки был рецепт эликсира вечной жизни, из его чёрной книги. Во время эксперимента, Карлуша помогал ему, и когда Брюс отвернулся, облизал горлышко склянки, в которой он был. С тех пор так и мыкался бедолага ни туда, ни сюда.
- Почему же он умер тогда?
- А кто ему голову отрезал, забыла что ли? По-другому было не убить его. Всё, конец пришёл Карлу.
- Зачем он хотел убить меня?
- Он всё время боялся, что кто-нибудь узнает про меня, или про него, трусоват был, и вороват. Как и все слуги, впрочем.
- А он и твой слуга был?
- И папин, и мой, но это другая история… Мне, ты с самого начала была не нужна, был один моментик, конечно, но ты и тут выскочила. Стала писать СМСки ей, так что связь у вас не прерывалась, а мне такие не нужны.
- А какие нужны?
- Лучше тебе этого не знать.
- То есть он боялся, что я докопаюсь до тебя?
- Скорее до него, он тоже был не ангел, и периодически, под моим образом выискивал свои жертвы. Как и все слуги, ничего сами придумать не могут, могут только обезьянничать за хозяевами…
- Это он меня в овраг заманил?
- Он, он.
- А почему не убил?
- Хотел, поиздеваться, а потом силёнок не хватило справиться, ты же сидела на том камне, он тебе и помогал, добавлял жизненных сил… Потом тебя Тарханова подпитывала, ну и чеченка, тоже молодец.
- А генерала кто убил?
- Ты знаешь, зачем спрашиваешь?
- Ты?
- Я так понимаю у тебя всё? Если всё, то нам пора…
- Куда пора?
- Узнаешь.
- Ты убьёшь меня?
- А ты думала, сейчас поговорим, и разойдёмся по своим делам? Думала, я прощу тебе Карла?
Татьяна почувствовала, как она опять взяла её за руку, и как холодная волна, от её руки, стала растекаться по венам, погружая её в темноту…
- Нет, нет, есть ещё вопросы. Что было с Ворониной в Финляндии?
- Во даёт… ей жить осталось всего ничего, а она всё расследование проводит, ладно, смотри...
И Татьяна окончательно, провалилась во мрак.
Домик в Финляндии, Воронина.
Она почувствовала как кто-то сел к ней на кровать. В страхе открыла глаза, ожидая кого-то из бандитов, но увидела девушку. Знакомую девушку.
- Марина? Что ты здесь делаешь? – Горячим шёпотом спросила она. – Зови скорее на помощь…
- Бесполезно, до ближайших соседей несколько километров, и вокруг никого нет. Только ты и эти двое.
- А ты как здесь оказалась? – Вдруг сообразила удивиться Воронина, глядя на спокойную Марину. – Отвяжи меня, Нужно бежать отсюда.
- Не выйдет… Я ведь предупреждала тебя, просила не ехать сюда. Ты не послушала. Теперь поздно.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился один из бандитов. Люба дёрнулась в испуге, но верёвки крепко удержали её. Она в отчаянии стала дергаться, и посмотрела на Марину, ожидая от неё помощи, но та, даже не шелохнулась. И что ещё удивительнее, бандит не обратил, на неё ни какого внимания, как будто её и не было здесь.
- Помоги мне, помоги, сделай же что-нибудь.
- Пойдём со мной. – Марина говорила спокойным голосом, нисколько не опасаясь бандита.
Тот подошёл к ней совсем близко, и наклонился, дыша перегаром, и ещё чем-то отвратительным прямо в лицо.
- Ну что, любительница аукционов, поиграем по-взрослому? – Полу промычал, полу прохрипел он, одной рукой упёршись в кровать, а второй грубо ощупывая её.
- Мамочка, мамочка, мммм. – Люба пыталась отвернуться от него, и от его руки, но это было невозможно.
Вдруг кто-то оттащил его.
- Постой, постой, так не пойдёт. – Это второй бандюган ухватил первого сзади. – Ещё одна партия. Ты выиграл, только, её передок. На задницу и очередь ещё не играли…
- Отвали.
Они начали отталкивать, друг друга, но до серьёзной потасовки дело не дошло.
- Ладно, ладно пошли, только я сдаю. - И они вышли из комнаты.
Марина спокойно сидела, всё это время, и наблюдала, нисколько не смущаясь происходящим.
- Видишь? – Обратилась она к девушке. – Сейчас первый опять выиграет, и они придут насиловать тебя, по очереди.
Люба в в отчаянии заметалась, в кровати, понимая весь ужас, который с ней происходит, и ещё больший, который ей предстоит.
- Помоги мне, помоги.
- Я не могу помочь, я могу только забрать тебя.
- Кто ты? – До девушки вдруг дошло, противоестественное поведение, её знакомой. – КТО ТЫ? – И вдруг страшная догадка молнией сверкнула у неё в голове. – Ты Лопухина? Ты хочешь убить меня.
- Я предлагаю уйти со мной.
- Уходи, УХОДИ… - Закричала Люба. – Я не предам её. Она придёт за мной, придёт и поможет.
- Кто? Халитова? Ах, вот на, что ты надеешься. Знала бы ты кого она отправила к… - Начала, было, она, но остановилась. – А это хорошая мысль, очень хорошая. Так и сделаем, ты увидишь, кто придёт за тобой.
С этими словами, она встала с кровати, и уверенным шагом пошла в соседнюю комнату, где опять о чём-то спорили бандиты.
Остановилась в дверях и громко произнесла:
- Ну что мальчики, поиграем? Только, сдавать буду я. – И вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Через секунду Люба услышала такой страшный крик, каким может кричать, только смертельно раненое животное, и он не кончался, они кричали и кричали от боли, и этот крик проникал не только в уши, но и под кожу, выворачивая её внутренности. Люба хотела заткнуть уши, но сумела только дёрнуться привязанными руками, и наконец, потеряла сознание.
Наше время машина возле Третьяковки.
В самый разгар хохота, кто-то громко и настойчиво постучал в окно машины. – «Хватит ржать кобели…»
Все закрутили головами, и вдруг Володя Васильев увидел, что Танич лежит прямо на асфальте, на том месте, где остановилась, чтобы оглянуться на галерею.
- Ёб твою мать, быстро все из машины..
Они стремительно выскочили, и изо всех сил, кинулись ей на помощь. Первым подбежал тот, кто травил анекдоты, но в двух шагах от тела, он как будто ударился в стеклянную стену, а потом, получив удар в живот, отлетел обратно на несколько шагов, и упал асфальт. Второй парень тоже споткнулся и, ударившись о невидимое препятствие, откатился в сторону. Володя сгруппировался и врезался плечом в преграду, рассчитывая пробиться к Татьяне во что бы то ни стало. Ощущения были ужасающими, он как будто попал под грузовик, который со всего маху врезался в него. В ключице и рёбрах что-то хрустнуло, и он отлетел в сторону, как и двое других. В голове зашумело, но сознание Васильев не потерял.
- Ну что, крутые мальчики, это всё на что вы способны?
Только сейчас он увидел, что рядом с Танич стояла странная женщина.
- Нет. - Кряхтя и отдуваясь, Володя достал из кармана телефон Татьяны. – Остался ещё звонок другу.
- Ну, уж нет. – Женщина мгновенно приблизилась к нему, и сжала его запястье. – Никаких звонков, в этот раз.
- Алё, алё, Таня, у вас всё в порядке? – Раздался из трубки обеспокоенный голос Артёмовой. Васильев, всё-таки, успел отправить вызов.
Рука медленно разжалась, выпуская его запястье.
– Ладно, в другой раз. – Она отпустила его руку, и вернулась к Татьяне. С усмешкой склонилась к ней. – Надо же, опять повезло, второй раз. – Танич открыла глаза, и смотрела на неё снизу вверх, не в силах пошевелиться. - Запомни, третьего раза не будет. – И пропала.
И сразу всё пришло в движение, откуда ни возьмись, подоспели люди, стали и помогать пострадавшим. Вдали послышалась сирена скорой помощи. Володя попытался подняться, но острая боль в рёбрах, заставила его задохнуться и откинуться на спину, в ожидании носилок. Сил осталось, только на то, чтобы повернуть голову и наблюдать, как ребята потихоньку приходят в себя, а их водитель хлопочет вокруг Татьяны. – «Слава богу все живы…»
Через неделю, Танич.
Она опять стояла, возле той самой, обычной девятиэтажки, с необычной квартирой на седьмом этаже, и смотрела на свой телефон – «Ну что, позвонить или сразу подняться? А если её нет дома? Будешь, как дурра, мотаться туда-сюда… Позвоню, вдруг занята чем…»
Она отправила вызов и, почему-то волнуясь, стала ожидать ответ.
- Да заходи уже, быстрее. – Тут же, без всяких «здравствуй и до свидания», раздался хрипловато-насмешливый голос. – Или без спецназа не такая смелая?
- Иду.
Через три минуты она уже входила, в знакомое ей логово колдуньи.
- Что у тебя в этих мешках? – Спросила она указывая на пакеты на полу.
- Ну давай, обыск ещё устрой. – Беззлобно огрызнулась колдунья, пропуская её в квартиру.
Они прошли в большую, мрачную комнату, и уселись в классическом, антураже экстрасенсов-шарлатанов, черепа, хрустальные шары, паутина и прочая магия.
- Зачем тебе всё это? – Татьяна с недоумением огляделась вокруг.
- Нравится мне так, нра-вит-ся. А ты бы предпочла белые халаты и медицинский запах?
- Хм…
- Жулики есть, и там и там. Причём здесь внешний вид? – Говорила она, нисколько не обижаясь. – Про Лопухину говорить не буду. – Без предупреждения сменила она тему.
- Я тоже.
- Зачем пришла тогда?
- Просто сказать спасибо. Это ведь ты постучала, в окно машины, моим оболтусам?
- Да, я и дорого за это заплатила. – Она откинула волосы, и показала изуродованное ухо, как будто её ударили чем-то раскалённым.
- Ох. – Танич с испугом смотрела на неё. – Это она тебя так? У моего Васильева, на запястье, такой же ожог остался, и рука теперь болит по ночам.
- Да, она, и я считаю, что мне сильно повезло. Легко отделалась. Васильев пусть не мазями лечит, а выходит, каждое утро, на рассвете в парк и умывает руку росой. Пройдёт через месяц, а вот у меня нет.
- Извини.
- Извинениями не отделаешься, придётся отработать. За тобой должок теперь.
- С удовольствием, в любое время.
- Не надейся, удовольствие это тебе не доставит, но тут уж, как есть.
- Хорошо.
- Хорошо.
- Чёрная книга Брюса существует?
- Конечно.
- И что в ней?
- Хотела бы я знать, и не только я, но она ещё опаснее чем, то с чем ты столкнулась. Не советую влезать в это, тем более заниматься её поисками. Все кто, начинает искать книгу, умирают. Жорик мёртв, его заказчик, тоже скоро умрёт, только бандитам Жорика удалось избежать проклятия книги, но легче им от этого не стало, сама знаешь уже.
- Это как-то связано с картиной Саврасова «Сухарева башня» ?
- Да связано, там есть подсказки. Какие не знаю и знать не хочу…
Помолчали.
- И всё же, как мне её…?
- Вот упрямая дурра… Никак, успокойся. Третьего раза точно не будет. Всё, иди.
- Спасибо. – Танич поднялась, и пошла на выход.
Жизнь сложнее и интереснее, чем нам иногда кажется, и иногда страшнее, чем мы думаем…
CВС Синдром Внезапной Смерти Бабулин К. Л. 2016 г
© Copyright: Константин Бабулин, 2016
Свидетельство о публикации №216071401165
Свидетельство о публикации №216071401165
Рецензии