Обычное дело

                Я буду тренироваться, веришь?
                Однажды, я найду эти закрытые двери.
                Не раздумывая, войду. 
                Ты оглохнешь от этой потери.
                Ты услышишь, когда  я выстрел произведу.

На перроне, рядом с выходом из здания железнодорожного вокзала, между двумя вазонами с нещадно прополотыми кем-то петуниями, в ряд, с дистанцией в полметра, топтались трое. Статная дама в джинсах и футболке с одной объемной дамской сумкой через плечо, голубь,  и поджарая, подобранная, как английская гончая, женщина средних лет с двумя дорожными сумками, которые она поставила на скамью, пристроенную к вазону.   В седьмом часу утра тень от вокзала здесь была достаточно плотной, чтобы ночная влага не успела полностью испариться с асфальта. Еще десятка три ожидающих распределились по другим островкам тени.

Люди ожидали прихода скорого поезда. Голубь делал вид, что – тоже. Для порядка, голубь притворялся, что ищет крошки, делая маленькие шажки то вправо, то влево, снова возвращаясь на прежнее место, будто подчинялся неслышному приказу. Один глаз, без особого интереса, вращался в сторону асфальта, а другой сканировал движения дамы с одной сумкой на плече.
   
Женщина, поглощенная своими мыслями,  почти не двигалась с места уже минут двадцать.  Чуть отяжелевший в плечах и талии силуэт, отстраненность от внешнего мира в осанке, и периодичность, с которой она меняла опорную ногу, потягивая шею то к одному, то к другому плечу, выдавали в ней кабинетного работника с остеохондрозом и, как это ни печально для мужчин, заметно косящих в ее сторону, возраст, по ее словам, не интересный даже Бальзаку.

А ведь она была, была полна надежд, азарта. Тело когда-то жаждало любви, сердце отзывчиво щемило в нужные моменты. Годы шли. Или не те поезда попадались на пути, или не по тем путям ходила, но ни один из них так и не увез в счастливые страны.  Вместо того, чтобы легко впорхнуть в вагон или, может, элегантно ступить, хотя бы, на нижнюю ступеньку трапа, она, с отчаяньем суицидника-неудачника,  раз за разом сигала прямо под приближающийся паровоз. И – все. Дальнейшие события были обречены следовать одному и тому же сценарию.

И не сказать, что была слишком требовательна или бескомпромиссна в своих ожиданиях. Были, были компромиссы. Были и такие, которые память, по-дружески, задвинула так далеко, что они бледными поганками начинали маячить лишь после долгих поисков на ее пыльных полках, в кипах причин и последствий житейских зигзагов.

Сердце устало вздохнуло, спряталось в тень неотложных дел, а потом и вовсе закрылось. Прошло еще несколько лет.  И вот, будто ключик щелкнул, с удивлением и облегчением, она поняла, что – свободна. Свободна от метаний, фантазий, разочарований, ожиданий, от  одержимости, маниакальных бдений с телефоном.  Ключик повернулся в замочке еще раз, выпал в дымную осеннюю листву и затерялся в ней.

Впрочем, любая свобода – условность. Это подтверждал именно факт пребывания нашей дамы на перроне всего лишь с одной сумкой, не тяжелее килограмма, и напряженный взгляд в сторону путей в моменты, когда голос диспетчера, растягивая гласные, взрезал плотный, после недельного, с грозами,  зноя, воздух.

Две фигуры в блеклой форменной одежде, мужская и женская, выросли из загустевшего перронного  марева и уже подходили, шагая в ногу, в такт тормозящему составу.

Продолжение будет.

1. Одноглазый конюх, Тимофеич, Дениска, дождь, заимка
Неожиданная роль, саксофон, Настенька и малина, звезды над рекой
Музыкант, булгаковщина, эпатаж, звездное небо
Бабушка Виктория и амулет
2. Курники из этого магазина неизменно пахнут кошками
место в автобусе двое спасибо внучики за спиной большая тетя
3. Не думала, не гадала, а снова влипла-таки в дистанционные бесперспективные чувства. Хриплое, сбивчивое "люблю тебя" обрушилось, легко преодолев полторы тысячи километров, как снежный ком, оглушило, ручейком прошептало прямо в душу.
Разлилось теплым озерком, прижилось... И на тебе! Дало ростки. И тянутся, и оплетают. И вот уже скучаю, проверяю телефон. И уже печаль разьедает дни, вечера, утро за утром.Что за натура такая бабская! Сама же себе придумала маленькое увлечение и сама же залипла в нем, как муха. Несвободен. Не мой. Не возможен. Столько преград - все, какие только могут быть! Была уверена, что давно защищена от самой себя. Что немного расцвечу будни эмоциями, а потом они легко развеются. И он меня придумал, и я - его. Еще месяц дрем, потом череда праздников с их романтическим флером и - все. Будет больно. Не хочу.

4. Птиц, заняв наблюдательный пост на еловой ветке, рассеянно следил из-за стекла за женщиной. Она не была основным объектом наблюдения, но излучала опасность, природу которой не удавалось определить.

Маленькая, крепко сбитая светловолосая фигурка мелкими частыми шажками пересекла полосу солнечного света, деловито засновала по комнате, безошибочно открывая многочисленные дверцы шкафов и тумбочек в поисках нужных и полезных офисных принадлежностей.

Холодный порыв северного ветра тронул ветку, и он вспомнил такое же предчувствие страха тогда, много лет назад, когда, еще мальчишками, с братом подобрали маленького мышонка, потерянно забившегося в угол лифта. Они так и приехали на седьмой этаж с мышонком в четырех грязных ладошках, сложенным бережным домиком.
Понятно, что это не котенок, которые через уговоры и слезы попадали в дом, благополучно исчезая весной по своим вольным мартовским делам! Еще неизвестно, как мама отнесется к мышонку.

- Дядя Гоша!,- наперебой закричали, показывая найденыша соседу, который вышел покурить и вынести мусор.
Вот тогда-то и появилось это чувство опасности, исходящее то ли от силуэта, то ли от движений собранной в угрожающую крысиную стойку фигуры.  Мужская рука крепко зажала мышонка в кулаке. Перемахнув ступени в три шага, на площадке между седьмым и восьмым этажом, где на картонке стояли в ряд пустые бутылки зеленого стекла, он расплющил окурок о батарею,  и молниеносным, неуловимым движением вкрутил одну из бутылок в картон. Мальчишки не сразу поняли, откуда вдруг на картонке появилось яркое красное пятно.
При чем тут дядя Гоша? Обычный сосед. Откуда же это ощущение угрозы? - зябко поежился птиц, - обычная тетка, кажется. Нет, пора в отпуск.

5. Разучиться летать
   каждый день камнем в голову
   грузом на плечи - вниз
   по-пластунски
   кокафония