Вигрос. Путь к новой жизни. Шаг второй. Новобранец

Когда и без того тонкая граница между реальностью и бредом становится практически незаметной, ты невольно начинаешь сходить с ума. Образы, воспоминания, слова не так давно казавшиеся столь близкими и родными становятся в один миг чуждыми. Ты невольно отвергаешь свое прошлое, вырывая его из своей памяти с корнем, ни оставляя после него ни следа.  И время вокруг тебя словно начинает обратный отсчет, стирая секунду за секундой.
Паника. Страх. Боль. Одиночество. Они становятся твоими личными и неотъемлемыми спутниками в этой непроглядной тьме, ставшей для тебя настоящей тюрьмой. И не находя ни малейшего утешения, ты начинаешь метаться из стороны в сторону в поисках хоть чего-то материального.  И когда ты, наконец, осознаешь, что вокруг одна лишь мгла, ты чувствуешь, как что-то внутри твоей израненной души начинает необратимо угасать. Так было и со мной.
Оказавшись запертым в собственных грезах, я, как последний дурак, все еще рассчитывал на быстрый и безболезненный финал своей истории. Но разве ОН простил бы мне такой исход?
В действительности, вокруг меня уже давно были сплетены эти прочные сети, которые я по-прежнему не желал замечать.  Я полагал, что именно так все и должно быть, что все мученики проходят через подобный Ад и что я далеко не единственный. Но я глубоко заблуждался. Все это было не настоящим. Все, что меня окружало: эта бездонная пустота, поглощающая меня все глубже и глубже, этот мертвецкий холод и непроглядная тьма, было ничем иным как моей временной инкубационной камерой, в которой мою душу насильно заточили, бесчеловечным способом отделив ее от тела.   Однако осознал я это тогда, когда оказалось слишком поздно… Тогда, когда ко мне во тьму спустилась она.
Незнакомка, чей силуэт так неожиданно явился в этой забытой всеми дыре, пробудила меня от долгого сна. Наверное, я никогда не забуду ее приятный, нежный голос, ласковые и робкие прикосновения, которые на удивление казались мне такими настоящими, что я на секунду поверил в действительность своего бытия. Ее слова побудили меня, наконец, открыть глаза.  Она воодушевила меня на борьбу с собственной ленью, убедив меня в безукоризненной правильности этого выбора. «Сейчас или никогда» - твердила она снова и снова, расправляя мои сломанные крылья. 
И я повиновался ее воле, выбрав новую ветвь предстоящего мне пути.
***
Превозмогая боль и собственную лень, которой, как выяснилось, у меня оказалось не мало, я, наконец, смог разлепить свои тяжелые веки. Но ядовито-яркий свет заставил меня вновь зажмуриться. 
Я сжался от невыносимого гула в моей голове. Он словно разрывал мои нервные клетки изнутри, причиняя мне с каждой секундой все больше страданий. Я стиснул зубы в надежде отвлечься от столь неприятных ощущений. Но от крепкого коктейля из сильного обезболивающего и холодного виски я бы явно не отказался. По крайней мере, это термоядерное пойло определенно подняло бы меня на ноги.
Тяжело вздохнув, я все же мужественно себя пересилил, и открыл свои глаза. Зато за эти несколько мучительных секунд я восстановил свой лексикон ругательств. И, вроде, даже пополнил парочкой новых, удивительных даже для самого себя, сочетаний. 
Когда я все же привык к холодному освещению, я с трудом смог различить среди расплывающихся очертаний, несколько включенных мониторов с  постоянно сменяющимися числами и надписями, силуэты капельниц, и странные шкафы со встроенными светодиодами. Конечно, место, где я пребывал, было больше похоже на обычную больничную палату: болезненно-синий свет стен, тошнотворный запах медикаментов и все тому подобное. Но для больницы здесь было как-то слишком тихо. И еще эти странные приборы…
Я хотел было приподняться, чтобы осмотреться получше, но неожиданно понял, что совершенно не чувствую своего тела. Даже кончиками пальцем не мог пошевелить. Мою голову как будто отделили и оставили просто так лежать на кушетке! Что, черт подери, со мной происходит?!
«Так, Себ, тихо, успокойся» - я наивно полагал, что мысленное утешение позволит мне не поддаться панике, и начать мыслить здраво. Но, в действительности, это мало, чем помогло.
Дышать становилось с каждой секундой тяжелее. От собственной беспомощности, я начал жадно втягивать носом воздух, который, как мне казалось, загадочным образом становился только жарче. На моем лице выступили капли пота, которые я даже стереть не мог. Они закатывались мне в глаза, в нос, в рот. Я попытался мотнуть головой, но даже это не увенчалось успехом.
И тут я неожиданно понял, что если так продолжу и дальше лежать, то, скорее всего, умру от нехватки кислорода. Нет, я, конечно, рассматривал многие варианты собственной смерти, но скопытиться  таким образом я уж точно не собирался!
Я попытался закричать, чтобы привлечь к себе внимание. В любом случае, бездействие мне бы точно никак не помогло. Однако даже и пискнуть у меня не вышло. Мое горло что-то сдавливало. Что-то холодное, крепкое. Сталь?!
Так! Без паники, Себ! Ты три года провел на фронте уж точно не для того, чтобы сейчас распускать слюни! Выберешься. А если не выберешься - станешь последним придурком, которого не хило нагнули. Ты сильный. Ты справишься….. Наверное…
Я быстро осмотрелся, но кроме огромных шкафов с мерцающими лампочками я больше ничего дельного не заметил. Однако при детальном рассмотрении, я увидел целую кучу проводов, которые, по всей видимости, были присоединены к моему телу. По крайней мере, все они торчали из-под моей простыни. «Без паники, Себ! Только без паники!» - без остановок твердил я себе, лишь бы оставаться в сознании. Сон, а уж тем более обморок от боли и страха определенно сыграли бы для меня злую шутку.
Я вдохнул поглубже. Набрал воздуха столько, сколько позволяли мне мои оковы на шее. Они стягивали мне глотку, из-за чего каждая неаккуратная попытка даже хотя бы пошевелиться причиняла мне невыносимую режущую боль. А еще этот адский гул в голове.
Гребанные извращенцы. Это ведь их тактика! Они всегда так делают: сначала усыпляют жертву, затем приводят в подобные места и начинают терзать испытуемого. А сами они тем временем стоят где-нибудь за стеной, смотрят в камеры и непрерывно дрочат, пока бедолага совсем не загнется. Но только я никак не думал, что сам окажусь в сетях этих уродов! Хотя и переловил таких не мало…  А может мне теперь кто-нибудь мстит?
Хм, в таком случае, у меня есть немного времени, чтобы попытаться найти хоть что-то, что поможет мне выбраться отсюда. Я начал внимательно всматриваться в мерцающие светодиоды. Я, конечно, сразу понял, что светятся они согласно какому-то алгоритму. А значит, и цвета они меняют не просто так.  Что-ж, подумаем логически! Если вся эта аппаратура подключена к моему телу, значит, по сути, именно из-за нее я не могу пошевелиться. Следовательно, она параллельно должна снимать показатели состояния моего организма, чтобы полностью контролировать его. Быть может, если я буду насильно причинять себе боль, она может дать какой-либо сигнал о том, что со мной что-то не так. В таком случае все психопаты этого подполья сбегутся сюда и будут глазеть на то, как я мучаюсь. Хм…. А разве у меня есть другой выбор? Я парализован, а другого пути, чтобы  выбраться, ну или хотя бы сдохнуть побыстрее, у меня явно нет. Так что…
Не долго думая, я сначала открыл рот. Ощущение сильного покалывания где-то в области шеи не заставило себя долго ждать. И да, моя теория сработала: как только боль усилилась, одна из ламп сменила цвет с желтого на красный. Я вновь оказался доволен собой, хотя в глубине души понимал, что поступаю совсем безрассудно. Другой человек на моем месте пытался все сделать без шума пыли. Но, кажется, это не в моем стиле. Ох, и поплачусь я за это!
Наконец, когда я с большими усилиями чуть не довел себя до болевой агонии, и все лампочки засияли ярко красным, я услышал противный писк, исходивший от одного из мониторов, что стоял где-то совсем рядом с моей головой. Этот звук окончательно добивал меня: он как будто въедался в черепную коробку и вгрызался изо всех сил в барабанные перепонки. На секунду, мне даже показалось, что глаза мои налились кровью и готовы были вот-вот лопнуть. Тех ощущений никому не пожелаешь. Но все эти мучения привели к однозначному результату: на меня отреагировали.
-Доктор Ларсон! - где-то за стеной послышался испуганный женский вопль - Доктор Ларсон!
Ну, хоть посмотрю на этих гадов перед смертью, узнаю, кому все это было нужно! Хотя именно в тот момент смертью меня уже было не запугать. Эти страдания, которым я уже себя подверг, были гораздо страшнее любой кончины.
-Доктор Ларсон - стук каблуков становился все громче, ближе, слова отчетливее - Пациент из палаты 675 пришел в себя. Доктор Ларсон, состояние критическое!
Пациент? Палата? Они меня за дурака держат? Или им самим нравится играть в подобные игры? Я со своей счастливой профессией частый гость больниц. Поэтому с уверенностью могу сказать, что это место больничной палатой уж никак не назовешь!
-Маргаретт, подготовь наногены - грубый мужской голос с легкой прокуренной хрипотцой послышался где-то совсем близко, от чего меня невольно бросило дрожь.
Я услышал, как входная дверь отворилась. Затем откуда-то из-за угла появился обрюзглый мужчина с глубокими морщинами на лбу и сединой на висках. Его томный взгляд был устремлен прямо в мою сторону. А тем временем я сам уже мысленно прощался с жизнью.
-Доброе утро, мистер Хайт. Как спалось? - неожиданно спросил он, с еле заменой улыбкой на лице.
Мне показалось, что меня передернуло. Я что, и правда в больнице?!  То есть я зря тут распинался и перебирал в голове всю свою покойную родню, с которой уже намеревался увидеться? Ну, я и чертов параноик!  Стоп… Если я в больнице, то что со мной тогда случилось?!
-Я знаю, Вы напуганы - продолжил он, очевидно заметив напряжение на моем лице - Но не беспокойтесь, о Вас заботятся лучшие врачи Мегополиса.
Он зажал какую - то кнопку на одной из громадин с лампочками, и жидкость из одной капельницы направилась вниз по катетеру. Спустя несколько секунд вся моя нестерпимая боль растворилась, словно ее никогда и не было. В тот миг я окончательно успокоился. Возможно, это был кардинально новый метод лечения, который на мне решили опробовать. Правда, я так до конца и не понял, зачем все-таки нужны эти сервера.
Придя в нормальное состояние, я с нескрываемым любопытством уставился прямо на доктора. Он прекрасно понимал, что именно я хочу услышать, но почему-то медлил с ответами на мои вопросы, пытаясь говорить на отдаленные темы.
-Сегодня выдался недурный денек, сэр - смеясь, сказал доктор - Ливни за последнюю неделю чуть было не уничтожили половину посевов. Не завидую бедным фермерам. Сейчас подсчитывают убытки и горько плачут. Не зря я не послушал своего отца и не пошел работать на ферму. Дядя Джонсон всегда говорил, что мое призвание медицина. Зато теперь не переживаю об осадках и спасаю человеческие жизни. Это ведь гораздо лучше, не так ли?
Мужчина усмехнулся и исподлобья взглянул на показатели мониторов. Его нахмуренные густые брови вновь заставили меня поволноваться.  Этот странный человек - мой врач, и хмуриться по пустякам он явно не будет.
Наконец спустя несколько секунд он все же соизволил хоть что-то  пробормотать себе под нос:
-Ну, неплохо - неплохо.
Тем временем, пока я так внимательно следил за каждым движением горе-доктора, чтобы хоть немного понять о происходящем, я совсем не заметил, как в моей палате собралась целая толпа народа. Все они буквально прожигали меня удивленными и восторженными взглядами. И, когда я все-таки соизволил,  по их мнению, обратить на них внимание, они, как один, восторженно охнули. Одна из девушек довольно громко прошептала: «Он жив!».
Что с ними со всеми? Очередные фанатики? Или все-таки это не больница?! Да, и как меня вообще угораздило сюда попасть? Выпустите меня!
Моя голова разрывалась от мыслей, вопросов, страхов. Я, кажется, заполнил палату своими безмолвными криками о помощи. И больше всего на свете я хотел вскочить с этой кровати и метнуться туда, куда глядят глаза. Лишь бы только больше не видеть этих стен, не слышать эту гудящую груду металлолома, называемую медицинским оборудованием, и не чувствовать этого омерзительного запаха спирта, от которого меня уже было готово вывернуть наизнанку. Я просто хотел домой.
-Мистер Хайт - вдруг доктор снова обратился ко мне, но на этот раз на его лице не было даже тени усмешки или улыбки - Сейчас мы отключим Ваше тело от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Это будет немного больно, поэтому, пожалуйста, не делайте резких движений.  Вы только навредите себе.
Больно? Снова? Этот день когда-нибудь закончится?!
-Не волнуйтесь. По окончанию реабилитационного периода Вы снова сможете ходить. Правда, Вам придется немного попотеть - мужчина напоследок улыбнулся и махнул рукой девушкам, которые стояли неподалеку от моей кушетки.
Я снова послушно стиснул зубы.  Чувствовать себя «головой профессора Доуэля» мне определенно не хотелось, да и действительно было бы неплохо снова стать обладателем своего собственного тела. Ну, как неплохо…  Вообще я желал этого с того самого момента, как очнулся непонятно где!  Поэтому я был готов к очередной боли. 
Доктор отошел от кушетки, и за дело взялись две очаровательные медсестры. Им обеим на вид не было и двадцати пяти, но, как мне показалось, девушки были достаточно опытны и умны для своего возраста. Их действия были слаженны, аккуратны, отточены. Пока высокая темноволосая медсестра меняла мне капельницу, вторая, аккуратно обхватив запястье моей руки, сделала укол в вену. И хотя содержимое шприца больше напоминало серую вязкую кашу, я предпочел всецело довериться знающим людям.
Затем, они начали отсоединять один за другим провода от моего тела. В тот момент я почувствовал некое облегчение. Меня будто понемногу начинали освобождать от странных оков. И с каждым движением медсестер я будто заново вдыхал свободу.
Однако, вскоре я понял, что слишком рано обрадовался этому. Легкое жжение где-то в пятках меня поначалу забавляло, но когда оно начало усиливаться и растекаться по каждой вене, сосуду, капилляру, мне уже стало действительно не до шуток. Вскоре мою кожу словно обдало огнем, а в рот залили раскаленное масло. Оно стекало по пищеводу, забиралось в легкие, сердце. Я начал задыхался, беспомощно ловить ртом прохладный воздух, но по-прежнему не мог даже вдохнуть. Все мои мышцы сковала тягучая ломота, которая стянула каждую мою клеточку, заставив неистово метаться из стороны в сторону. Я хотел кричать, выть, рвать ткань и даже собственную плоть только ради того, чтобы снять с себя прожженную кожу. Но вместо крика из меня вырывался нечеловеческий рев, временами заглушаемый странными помехами, как будто в старом сломанном радио. В глазах темнело, и уже вскоре я не мог различить перед собой даже блики солнечного света.  А через секунду, я вновь перестал что-либо ощущать.