Шанс на счастье Ты дарила мне розы

Этим утром меня разбудил чей-то громкий разговор по телефону. Похлопав себя по щекам, вылезаю из постели. Прильнув к двери и приоткрыв её, я вижу, как мама суетится, нервно шагая по комнате. Спустя пять минут я начинаю понимать… Она разговаривает с моей второй бабушкой.

«Интересно, с чего бы это вдруг? И что ей от нас нужно?» — эти мысли не дают мне покоя.

Но подслушанный разговор всё проясняет.

— Я же вам повторяю, что она не поедет к вам. Слишком поздно спохватились! Она вас никогда не простит, — слышу голос своей матери. — Почему это я не могу запретить ей общаться с вами? — говорит она, видимо, переспрашивая вопрос на другом конце провода. — Ваш сын бросил нас, когда Рина только появилась! — я слышу тихие всхлипы. — И теперь вы считаете, что можно прийти, извиниться, и все всё забудут?

— Но послушай меня! То, что он бросил вас, меня никак не касается, это ваши дела. Я обещала в них не лезть. Но я пытаюсь исправить свои собственные ошибки. Дай ей возможность решить самой, с кем ей общаться. Я правда хочу наладить отношения! — голос кажется умоляющим.

И тут моя мать сдаётся.

— Ладно, я попытаюсь с ней поговорить. Но я не обещаю, что она приедет к вам. Всё же она зла на вас.

— Я всё понимаю, но, пожалуйста, попробуй с ней поговорить.

— Хорошо.

— Спасибо.

На этом разговор заканчивается, и я, отстранившись от двери, пытаюсь переварить услышанное. Звонила женщина, которая была против моего рождения, а теперь хочет наладить со мной отношения. Мир сошёл с ума!

Она действительно думает, что я к ней поеду после всего дерьма, которое она наговорила моей беременной матери, обвиняя её в том, что она изменила её любимому сыночку, который сам не лучше… Пока мама была в роддоме, он пил и трахался с другими бабами.

Я ни за что к ней не поеду, даже если мне за это будут отрезать по пальцу. Возвращаюсь в кровать, мысли путаются в моей голове. Пытаюсь снова уснуть, но сон не идёт. Тогда я звоню Жене, чтобы не сойти с ума. Хватаю телефон и набираю номер. Когда я решаю, что уже нужно отключиться, то слышу её тревожный голос.

— Привет! Что-то случилось?

— Привет. Нет, почему ты так решила?

— Ты время видела? Сейчас только девять утра.

— Ой, прости, я, наверное, разбудила тебя, да? — извиняюсь я.

— Нет-нет, всё в порядке. Может, расскажешь, что произошло? — голос моей подруги кажется ещё более взволнованным. Я секунд десять сижу с телефоном в руке и думаю, стоит ли ей рассказывать? Да, наверное, ведь она моя подруга. И потом, если я сейчас не выскажусь, то просто лопну от переполняющих меня эмоций.

—…Ну, в общем вот. А теперь, блин, она хочет наладить со мной отношения, «заботливая бабуля».

Я чувствую, как та тяжесть, которая накопилась в моей душе, постепенно уходит.

Несколько минут стояла тишина, которую я решила нарушить.

— Эй, ты меня слушаешь?

— Прости, я просто не знаю, что тебе посоветовать. Зная твой вспыльчивый характер, ты не станешь меня даже слушать.

— Нет, скажи, — требую я.

— Ну… Просто, если бы у меня так было… — начинает Женя, словно оправдываясь.

— То что бы ты сделала? — моё терпение улетучивается с каждой секундой.

— Я считаю, что тебе нужно туда съездить.

«Эй, ну ты где там? Сказала, что уйдешь только на две минуты, а прошло уже полчаса!» — говорит недовольный голос на заднем фоне. Узнаю Рому — её парня. Кажется, я отвлекла их от чего-то важного и позвонила в неподходящий момент.

— Всё нормально, — говорю я, стараясь закончить разговор. — Спасибо, что выслушала, для меня это действительно важно.

— Обращайся, всегда тебе рада, — говорит подруга уже вновь весёлым голосом.
Я ещё раз благодарю её, и мы прощаемся.

Не могу же я просидеть в комнате весь день из нежелания встречаться с этой неприятной мне женщиной! Поэтому я хватаю со стула тёмно-синюю сорочку, в цвет ей халат и выхожу из комнаты. Бесшумно закрыв за собой дверь, спускаюсь на кухню.

Мама, заняв своё привычное место у плиты, занимается любимым делом — готовкой. Она еле слышно подпевает песне, которая доносится из радиоприёмника. Когда я вошла на кухню, начала играть следующая композиция в исполнении Дианы Арбениной «Ты дарила мне розы». Хм, интересно…

Через минуту моей душой завладевает голос этой замечательной женщины. Я невольно начинаю улыбаться и вспоминаю Аню. Моё настроение заметно улучшается. Я перевожу взгляд на маму. Она выглядела так спокойно, будто ничего и не происходило, будто после многолетнего перерыва бабушка не звонила с просьбой увидеться, будто для неё это обычное дело. О телефонном разговоре напоминал только измятый уголок фартука. Из-за складок узор на нём исказился и стал непонятен. То же самое я чувствовала внутри себя.

Как ей удаётся быть такой жизнерадостной и всегда собранной? И как только у неё хватило сил простить отца? Наверное, этим мы, подростки, и отличаемся от взрослых. Они всегда принимают странные и непонятные нам решения.

Я стою, прислонившись к стене, и из-за своих мыслей даже не замечаю, что песня давно закончилась. Но одна строчка прочно засела в моём сердце. Интересно, а понравилось бы Ане, если бы я спела эту песню для неё? Нет… скорее всего нет, жанр не её…

— Тебе блины с сиропом или без? — спрашивает мама.

— Что? — смотрю на неё, смутившись.

— Я тебя спросила, тебе блины с сиропом или нет?

— А, прости, я задумалась. С сиропом.

— Правда? И о чём же? — спрашивает мама, удивлённо подняв брови, её голос полон любопытства.

— Да так… Не важно. Я в ванну, — бросаю я, перед тем как закрыть за собой дверь.

Одежда отправляется на пол, я встаю под душ. Хочется выкинуть все эти навязчивые мысли из головы. Приводя себя в порядок, я думаю о том, что если мне и придётся туда ехать, то я должна выглядеть восхитительно, и принимаюсь за образ. Закончив с основой, я беру карандаш и очерчиваю контур губ, заполняю помадой красного оттенка, делаю едва заметной стрелку, подкрашиваю реснички тушью. Волосы я решаю немного подкрутить плойкой.

Спустя полчаса передо мной в зеркале возникает совершенно другой человек, уверенный в себе и довольный жизнью. Хотелось бы мне верить, что рано или поздно, это окажется правдой…

Выхожу из ванны и вижу на столе аппетитную гору блинчиков с ежевичным сиропом. Увидев меня, мама улыбается.

— Ты отлично выглядишь.

— Спасибо, я старалась! — говорю я и отодвигаю стул, чтобы присесть.

— Есть ли у тебя какие-нибудь планы? — интересуется она.

— Пока не знаю, а что? — говорю я, откусив блинчик.

— Сегодня звонила мать твоего отца, — произносит она тихим голосом.

— Правда? И что же она хотела? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Пригласить тебя в гости…

Откусив блинчик и сделав большой глоток кофе, я говорю:

— Ну… В принципе, я не против.

— Да? — мама удивлена моей реакцией.

— Конечно, а что плохого?

— Ничего, просто я и не думала, что ты согласишься, — говорит она с улыбкой.

Остаток завтрака мы проводим молча.

После я отправляюсь в свою спальню. И думаю, действительно ли я этого хочу? Готова ли выдержать? Думаю, что да. Мне давно пора принимать взрослые решения. Бабушка отказалась от меня? Пусть. Это ее выбор. Я смогла прожить и без нее. Иногда в детстве мне не хватало близкого человека, к которому я могла бы обратиться в любой момент со своими, пусть и детскими, но переживаниями. Мама почти всегда была на работе, приходила уставшая и ложилась спать. По природе своей трудоголик, она работала сверхурочно ещё и потому, что нам постоянно нужны были деньги, а отца с нами не было. Конечно, она старалась проводить со мной любую свободную минуту, но дело в том, что этих минут выдавалось очень мало.
Теперь, видимо, и бабушка захотела иметь нормальную семью. Что ж, я не могу её за это судить. И к тому же, судя по тому, что она говорила маме по телефону, она действительно раскаивается и хочет искупить свою вину. Я считаю, что должна дать ей шанс, хотя мне все-таки неприятно, что она так поступила в прошлом со мной и моей матерью.

Тянусь к шкафу за платьем с красными цветами в тон моей помады. Решаю обуть белые балетки. Хватаю сумку с телефоном и выхожу. Мамы нет в квартире, наверное, пошла заводить машину.

Спускаюсь и вижу её уже за рулем. На этот раз выражение её лица демонстрирует все эмоции, чувства, переживания. Глаза стали грустными, уголки губ опустились, в тусклом свете улицы кожа её выглядела бледнее, чем обычно. Этот образ дополняли светлая кофта пастельного жёлтого цвета и чёрные брюки. Непривычно видеть маму, всегда такую позитивную и милую, такой отстранённой от реальности. Её можно понять, не каждый день такой груз наваливается на плечи. Моя «любимая» бабушка живёт на другом конце города, да ещё и в своем доме. Весело… Нечего сказать.

Я сажусь на заднее сиденье, чтобы не мешать маме своей музыкой, и полюбоваться небом, оно сегодня загадочно-серое… Пока я роюсь в поисках наушников, натыкаюсь на клочок маленькой бумажки. Интересно, что это? Развернув его, я вижу аккуратный разборчивый почерк.

«Позвони мне. Аня», — написано там. Ниже указан номер. Мои щёки наливаются румянцем, на лице появляется улыбка. «Наверное, она подложила его, пока я не видела…» — проносится мысль.

И всю оставшуюся дорогу я провожу, слушая любимую музыку с улыбкой на лице.

— Приехали, — сообщает мама.

Мы идём к дому, который не изменился с моего последнего визита сюда. Двухэтажный, с небольшим садом на заднем дворе, с облицовкой тёмно-серого цвета и пластиковыми окнами, нестандартно большими, но красивыми. Мама останавливается и смотрит на меня.

— Что? — удивляюсь я.

— Я тебя прошу, будь, пожалуйста, повежливее, — эта женщина принесла ей столько боли, но она все равно не хочет, чтобы я ей грубила!

— Окей, я постараюсь, — закатив глаза, вздыхаю.

Бабушка встречает нас на пороге и бросается меня обнимать. Она немного постарела, но это естественно. Одета она в голубую шифоновую блузку и черную юбку-карандаш, на ногах летние босоножки. Волосы, выкрашенные в пепельный блонд, собраны крабиком на затылке.

— Рина, милая, ты так выросла! — по её щекам катятся слёзы, а голос звучит взволнованно.

— Обойдёмся без нежностей, — резко бросаю я, обещание маме быть вежливой мгновенно забыто, — Пожалуйста, давай без этого мелодраматизма. Мы все тут знаем, как сильно «любим» друг друга, — что за черт?! Дома я была хладнокровна и рассуждала, как адекватный взрослый человек, а сейчас говорю, как бешеный неконтролирующий себя подросток!

— Хм. Прости, но я действительно давно тебя не видела и ты сильно изменилась! — бабушка явна растерялась от моего напора.

— Я буду в своей комнате, — сообщаю я. Это уже не лезет ни в какие рамки, особенно учитывая то, что эту комнату моей можно назвать с большой натяжкой — я была в ней всего пару раз и была такой маленькой, что смутно помню, как она выглядит. За те годы, что мы не виделись, она могла сто раз ремонт сделать. Но, надеюсь, она этого не сделала.
Да, я слишком груба с бабушкой и вот так уходить и запираться в комнате мне не следовало, но я поняла, что просто не вынесу даже минуты рядом с ней и просто врежу ей. Мне надо успокоиться и все обдумать.

Они отправляются в гостиную, а я, поднявшись наверх, сажусь на довольно маленькую кроватку. Вся комната выдержана в мятном цвете, но уже нуждается в ремонте.

Тут всё как раньше: сломанный шкафчик с моими игрушками, столик, за которым я любила рисовать, когда меня всё же привозили в этот дом.

Моё внимание привлекает пакет в углу комнаты. Что в нём может быть? Любопытство берет верх, и я разрываю этот пакет уже на кровати. Вытаскиваю оттуда… гитару? Она выглядит совершенно новой, будто купили специально для меня. Я пытаюсь настроить её. Когда мне было лет четырнадцать, я посещала кружок, но прошло много времени, целых три года. Удивительно, но гитара мне поддаётся, и я пытаюсь начать играть.

Не знаю, сколько я так просидела, но моё занятие прерывается стуком в дверь.

— Можно войти?

— Да, конечно, — что, блин, я ещё могла ей ответить? Это её дом и не мне решать, входить ей или нет.

Бабушка входит с подносом в руках. Я, типа вежливая, помогаю ей, встаю, беру поднос и ставлю на столик.

— Все нормально? — она смотрит на меня своими голубыми, как море, глазами. Очень мило.

— Ага, — отвечаю я так сухо и холодно, как только могу.

— Я знала, что она тебе понравится! — говорит она, указывая на гитару.

— Да, гитара хорошая, — я делаю вид, что довольна и она начинает улыбаться, — В отличии от человека, который ее купил, — улыбка быстро сползает с её лица, а я снова перешла на голос Снежной королевы.

 — Я не…

— Ты! Ты, мотала нервы моей матери, когда она была беременна. Из-за тебя! Из-за тебя у неё мог случится выкидыш. Ты! Ты пыталась рассорить моих родителей. Ты! Ты не хотела моего рождения. Ты! Ты отказалась от единственной внучки. Ты! Ты буквально отказалась от своей семьи. И ты! Ты, как ни в чем не бывало бросаешься меня обнимать, даришь свои глупые подарки, и спрашиваешь все ли нормально!!! — я сделала паузу и продолжила уже тихим голосом, — А теперь ответь на свой вопрос сама. Все нормально?

Каждое «Ты!» я выкрикивала ей в лицо и тыкала указательным пальцем ей в грудь, а она лишь только пучила глаза от потрясения и пятилась от меня к двери.
Я обессиленно сажусь на кровать, упираю локти в колени, а лицо опускаю на ладони. Смотрю на нее и тихо, спокойно, но с издевкой спрашиваю снова:

— Все нормально, бабушка?

Она уже давно плачет, а сейчас начинает просто рыдать, закрыв лицо руками.

— Прости меня! Прости меня за все! Я так жалею теперь…

Я обриваю ее недослушав, тем, что начинаю истерически хохотать. Моя неокрепшая психика явно еще не готова к таким скандалам.

— Я… я чувствую себя очень виноватой за то, что причинила твоей матери столько проблем. И я хочу…

— Дай угадаю. Извиниться? Оставь это. Прибереги это для моей мамы. Ты перед ней виновата, вот и извиняйся перед ней.

— Да, ты права. И я…

— Я знаю, что права, — накопившаяся за столько лет ненависть к ней, теперь выходит наружу.

— Я…я...действительно не хотела твоего рождения. Мне не нравилась твоя мать. Я хотела для сына выгодную партию, а он влюбился в дурочку из провинции…то есть…сейчас, конечно, я так не считаю, но тогда… Потом оказалось, что она беременна. Но я…я не не верила. Думала, что она просто хотела удачно, но выскочить замуж и готова добиться этого любыми средствами. По этому я…так ужасно поступала. А когда ты…родилась… Твой отец тебя безумно любил и все время проводил с вами. Я тебя очень…не любила. Ведь теперь, мой сын точно никогда не ушел бы. Но потом он пропал без вести, а я во всем винила вас. Но это было ошибкой! Самой большой в моей жизни ошибкой. И теперь хочу ее исправить. Я не надеюсь, что ты…сможешь понять меня, но хочу, чтобы ты меня простила…хотя бы попыталась. — Она говорила сбивчиво и запинаясь, но искренне.

Не хочу признаваться в этом даже себе, но ее слова меня тронули и я уже готова ее простить.

Я подошла к ней и крепко обняла. Она обняла меня в ответ. Слова были не нужны — этим жестом мы сказали друг другу намного больше.

— Сыграешь что-нибудь? — предлагает бабушка.

— Э… Ну, я даже не знаю, — смутилась я.

— Мы никому не скажем, ну, давай же…

Я сдаюсь и двигаюсь по направлению к кровати. Начинаю играть знакомую мелодию. Спустя некоторое время бабушка встаёт и подходит ко мне.

— Я так понимаю, эта песня о любви к девушке?

— Ну, да, — говорю я и, слегка краснея, отвожу взгляд.

— Красивая, только я виски не люблю, — она смеётся.

— Что? Я думала, ты не поймёшь меня…

— Детка, ну, я не настолько старая, как ты думаешь, — и мы засмеялись.

Напряжение между нами спало. Мы отправляемся пить чай, слушая истории из бабушкиной молодости. Всё как в нормальной семье.