Победоносное смирение

Отчего так случается, что иное слово, прекрасное и по форме, и по содержанию, не принимается слушателями? Почему иногда проповедник вызывает у аудитории раздражение и отторжение, несмотря на явные усилия донести до неё содержание своей речи? И напротив, бывает, что слово небезупречное, с точки зрения риторики, ложится на сердце и пробуждает светлые мысли и чувства?

Всё дело в духовном устроении говорящего… Если он высокого суждения о своих способностях (хотя бы и действительно выдающихся), если им владеет сознание своего тайного превосходства над публикой, если, наконец, он желает навязать ей свою точку зрения, не допуская права слушателей на разномыслие, и потому вольно или невольно подавляет их и как будто подминает своим тяжеловесным словом, – конечный результат окажется всегда плачевным. Только не искушённые жизненным опытом юнцы, обыкновенно прельщающиеся всем ярким и броским, клюнут на эту приманку. Люди, знающие цену слову, а ещё более делу, в отрыве от которого слово всегда безжизненно и фальшиво, тотчас ощутят горечь тщеславия и гордыни, отравляющих и делающих непотребными пространные рассуждения и поспешные обещания.

Человеческая личность царственно свободна. В её самовластии проявляется образ Творца, почтившего Своё возлюбленное создание этим чудным даром. Мы не терпим насилия над собой и презираем его, даже если поставлены в печальную необходимость подчиняться узурпатору, дерзко вторгающемуся в наш внутренний мир, подобно разбойнику, который совершает на виду у всех кражу со взломом. Флюиды страстей –  властолюбия, превозношения, презрения, неприязни – пропитывают собою слово, сходящее с уст, подобно стреле с отравленным наконечником, летящей и пронзающей сердце. Как правило, перечисленные нами пороки бывают хорошо завуалированы, внешне неприметны, однако вскоре распознаются духовными чувствилищами слушателей, как вино с горчинкой дегустатор определяет по его послевкусию. Хорошо об этом говорит святой царь Давид в одном из своих богодухновенных псалмов: …умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы… «Словесная гортань» отличает пшеницу от плевел: подлинное смирение говорящего всегда плодоносно и обильно назиданием, а самость, гордыня подобны пустоцвету: они дразнят, соблазняют, но никогда не насыщают.

Следовательно, успех слова зависит от устроения души проповедника, укоренённости в сердце Христова смирения. Человек, который привык ставить себя ниже своего собеседника, укорять за неудачу собственную ограниченность, охотно уступающий ближним и признающий их превосходство над собой во многих отношениях, бывает весьма приятен в общении, если имеет хоть какую-то опытность в словесном служении. Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать. Она-то и содействует ученику Христову, обильно помазуя его уста и отзываясь действием «хлада тонка» в сердцах его собеседников. «Благодать не насилует», по меткому выражению русского народа. Чувствуя её наитие, человеческая душа распахивает створки сердечной клети и с услаждением принимает небесную гостью, входящую посредством кроткого, чистого и мудрого слова. Это слово несёт в себе радостное чувство новизны, как будто раскрывает перед слушателем необъятные горизонты самопознания. Вместе с тем, облагодатствованная речь принимается как нечто родное, хорошо и давно знакомое человеку. Тайна воздействия её – в присущей каждому из нас тяги к самосущной Истине, к Предвечному Слову, Которое было изначала и Которое есть Бог. Об этом, конечно же, знал святой апостол Иоанн Богослов, когда писал своим чадам: Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте. Следовательно, главная забота говорящего – разумно взывать к чистому смыслу своих слушателей, обращаться к их богодарованной способности различать добро и зло; проповедовать, но не пропагандировать, благовествовать, но не властвовать, не принуждать, не порабощать людей словом. Мы призваны свидетельствовать, и прежде всего, собственной безукоризненной жизнью, плодом которой бывает осенение христианина благодатью Духа Святого. В наше столь нелёгкое время гораздо мудрее делиться духовным сокровищем, нежели нарочито назидать, а тем паче требовать от людей исправления. Пусть слово будет подобно ярко возжжённому светильнику в руке говорящего. Этот свет, рассеивающий окружающую его тьму, сам по себе настолько привлекателен, что увидевшие его души тотчас устремятся за ним, без сожаления оставляя душные и мрачные темницы умственных заблуждений.

Источник радости для произносящего слово – в готовности расточать свет богопознания и передавать его всем, кто только ни пожелает его принять. Свойство Божественного света – во всегдашнем преумножении его. Имеющий свет разума, чем щедрее раздаёт, тем более сам просвещается. И точно: разумно говорящий более всех назидает самого себя. Ещё долго по завершении словесного служения он будет прислушиваться к собственной душе. Там, в сокровенной келье сердца, слышится звучание глаголов премудрости, разума, совета и ведения… Они наполняют внутреннее пространство души чудным миром, который является лучшим свидетельством благодати Христовой, вспомоществующей проповеднику в его трудах.

(глава из книги "Искусство словесного служения")