диалог с Василь Иванычем Агошковым!

диалог с Василь Иванычем Агошковым!



 
Алексей, было бы правильно с Вашей стороны рассказать о родителях, их биографиях, как родители познакомились, поподробнее, как в Вашем сердце живут два народа. Мне это было бы интересно. Рассказать и о хорошем, и о сложностях в жизни. Что общего у двух народов - русского и таджикского, что разного. Всего доброго!
 Кроме того Василь Иваныч написал про меня стих


и я ответил


Ответ Василь Иванычу!


Кромы где это?! Понятья не имею!
Но зато я знаю тех, кто там живёт!
Мне уже не в первый раз оттуда,
Свой привет дружище, новый, шлёт!
Тонко, ненавязчиво пытает
Кто ты, парень, лично я Василь!
Я Василь Иванович Агошков –
Русского великого народа сын!
Я так понял ты - таджик по папе,
Сын ты своего отца, джигит,
Понял папа твой в земле российской,
Почив в бозе, упокоившись, лежит!
Слава дедам и отцам российским,
Матерям, всем, без исключенья слава!
И шаъну шараф таджикским всем отцам!
Ведь они все вместе защищали,
Нашу Родину отцам всем – молодцам!
Я тебе вот что скажу дружище ибн Иван!
Никому в обиду два моих народа я не дам!



 Так как я получил напутствие в Фейсбуке от одного из моих друзей, которых я в лицо не видел никогда то я пообещал Василию Ивановичу выполнить его и выполняю:


 Итак мой отец Авганов Амиршо Ахмедович родился в семье устоди осиё (мастера по устройству водяных мельниц) в Сарихасаре… Бальчуване… в кишлаке Туткони. Бальчуван одно из самых прекрасных мест Таджикистана. Мой дед (бобо) Ахмад Ашрафи и мой прадед (бобои калон) Асад Ашрафи пришли в Бальчуван из Саудовской Аравии. Сначала они жили в Иране, потом в Азербайджане и лишь  потом осели в Бальчуване. Прадед занимал высокий пост при дворе шаха Саудовской Аравии, типа – вазира (визиря) министра. Во времена царских переворотов было принято убивать не только шаха, но и всю его челядь (сподвижников) владеющих информацией, которая в будущем могла повредить репутации нового правителя. Поэтому то, мои предки и были вынуждены скитаться  покинув Родину и обрели покой  только в Бальчуване. Мой прадед занимался разведением тонкорунных коз, из шерсти которых вязали разные вещи. У него были лучшие породистые козлята, за которыми приезжали из всяких стран: Ирана, Афганистана, Аравии и так далее. Прадед разводил коз на племя (племенных). Жену моему деду Ахмаду прадед нашел в кишлаке в Гарме, звали её Бону. У них (у Бону и Ахмада) и родился мой отец – Амиршо! Раньше было принято называть сына или дочку  именем того, что ты увидел, выйдя на улицу в момент рождения! Надо сказать, что наш последний эмир (амир) – Алимхон… любил отдыхать в Бальчуване. И когда мой дед вышел из дома в момент рождения моего отца он увидел кавалькаду во главе которой ехал Амир Алимхон. И дед сказал Амиршох, - вот имя моего сына, благодарю тебя о Всевышний!
   Можно много рассказывать про  то как рос мой отец, но эта история более подробно ещё будет мною написана если Всевышний сподобит меня! Аминь! Омин!
  Мой прадед почил в бозе, мой дед трагически погиб, моя бабушка Бону умерла после родов. Мой отец остался сиротой! Говорят что его привез в детский дом мужчина, представившийся его дядей и обещал после войны (а была война с басмачами) вернуться и забрать. Когда он уезжал его спросили, а как фамилия мальчика (писари кисти)… он ответил ин писар, писари Авгон… такое прозвище было у моего деда в кишлаке. Так мой отец стал Амиршо Авгановым. Закончив школу отец поступил в педучилище, потом в мединститут, но тут его забрали в армию, в погранвойска. Отец в интернате выучил почти все языки Средней Азии и в армии его определили переводчиком, послали в училище и после окончания присвоили звание младшего лейтенанта. До этого он успел поучаствовать в двух войнах – финской и Великой Отечественной, был ранен, имел ордена и медали. Получил звание полковника и Почетного сотрудника Госбезопасности. Умер он в возрасте 91 год. Похоронен в Рязани на Богородском кладбище…


ОТЦУ!


Помню, ночью,… звон шагов, малиновый….
Бряцанье и запах табака,
А потом на маленькую голову…
Нежно…вдруг  ложилася рука…
Шпоры издавали звон… малиновый…
Шашка бряцала и билась о бока…
Шинель пахла горькою  махрою…
И… нежна была в ночи,… рука!
Иногда проснусь, уже я, в возрасте…
Много пожил, поседел… слегка…
Я проснусь и чувствую, на голове моей….
Все еще лежит, твоя рука….
За меня, я знаю, мама молится…
В прошлом шашка, вымерли …враги…
Я тебя прошу… хотя бы лет до  ста…
С головы, моей, ты не снимай руки…
Жизнь идет и из шинели, старенькой,
Выветрился запах табака…
Жизнь трудна… и  если надо будет,… вдруг…
Вот  тебе отец… моя рука!

      
               
  не  уходи,  отец…


Ушел отец, а вроде  ничего не изменилось…
Как будто  вышел он  за дверь,… не  на года…
Но в сердце боль уже, навеки, поселилась,
От осознанья,… что ушел он… навсегда!
Не вышел он  за дверь, ушел… навеки,
Какой был человек!... все говорят,
А у меня  всё  не прольются слезы,
Уж сорок дней!... (уж год тому!)... (уж много лет!)…
Как натекли… в глаза,  так и стоят…


Алексей Авганов, сын своего отца



(продолжение ответа господину Агошкову)



Моя матушка Тамара Анисимовна Пустовалова (ныне Авганова) родилась в маленькой деревеньке под городом Шацк в Рязанской области (тогда губернии). Ей 19 июня этого года исполнится – 91 год! В семье моего деда Анисима Тимофеевича и бабули Анны Петровны было 5ро детей, все девочки: Мария, Катя, Зина, Рая и моя мама – Тамара! Дед мой был плотник (дурнигор). Рязанцы построили деревянную Москву, их называли «косопузыми», потому что они ходили на заработки со своим топором заткнутым за пояс,  сбоку видно было, что под ремнем есть как бы угол, отсюда и пошло прозвище – косопузые!
  Так что я косопузый говсуор, если считать по родне, по отцу я – говсуор (ездящий на корове) а по матушке – косопузый (ишками качалаги)…
  Дед сколотил бригаду из родственников жены и своих, и они ходили на заработки в Москву, Северный Кавказ и вообще… где можно было заработать, туда и ходили.  Короче, мой дед был внутрироссийским трудовым мигрантом. А мои дед и прадед по отцу – настоящие трудовые мигранты, если считать по современному. Типа украинцев приехавших в Росиию от войны дома, опасаясь за свою жизнь.
    Году в 1924 – 25м дед поехал работать в Узбекистан и там и остался... купил землю и построил дом, мой родной дом,… он стоит, надеюсь и сейчас в Ташкенте, на углу старых улиц Октябрят и 8го марта, напротив, через дорогу – Салара, Зеленый Базар, авторемзавод и двухэтажная баня! Бабушка и тетки (холашки) приехали к нему и стали жить. Мои тетушки кроме моей мамы, которая постоянно болела (бабушка дважды по обычаям тех времен шила моей маме – рубашку для погребения, думали до утра не доживёт), у мамы был туберкулез, она плохо говорила и росла, не могла в 5ть лет стоять на ногах. Она и сейчас ростом 1м 50 см., нога 35 размер, кстати и папа мой был – 1м 61 см. и нога 39 размер! Так вот мамины сестры разъехались и попали после институтов и училищ: в Туркмению (тетя Рая и тетя Мария), тетя Зина попала в Таджикистан после мединститута в Ташкенте, её муж был зав. райздрава, а она главврачом больницы в Рушане  на  Памире!  Тетя Катя никогда не работала, ее муж после войны был комендантом какого то города, в Германии, очень долго! Они вернулись с тремя вагонами барахла, построили дом недалеко от деда в Ташкенте и жили потом с немецкой мебелью, пианино, всякой всячиной и тетя Катя, хотя и имела высшее образование сидела дома (хонаишини). Тетя Мария всю жизнь была зав. детсадиком стекольного завода в Ашхабаде. Её муж был зампред исполкома Ашхабада по строительству. Теия рая провизором на вокзале в аптеке, в Ашхабаде. У меня было два двоюродных брата и три двоюродных сестры. Ещё две сестры: одну завалило во время землетрясения в Ашхабаде, втора умерла от рака крови ещё девочкой, царствие им небесное! Аминь! Омин! Одна из моих сестер – маргарита… генерал МВД. Все мои тетушки дожили до 90ста и более лет, в настоящее время я точно знаю, что в живых: моя сестра родная Надя, двоюродная Анета, насчет других я утерял с ними связь во время нашей войны. Из Ташкента в неизвестном направлении уехал мой двоюродный брат Эдик с семьей и тетей Катей, живы ли они (храни их Всевышний) я не знаю! Анета моя сестра вышла замуж за туркмена, он доктор наук директор института сейсмологии Туркменистана был, ныне покойный. Анета с внуками и детьми живёт в Москве
Ещё две моих сестры Таня и Маргарита живут в Москве (обе кандидаты наук). Моя родная сестра Надежда живет в Ленинграде, преподает английский в Большом Ленинградском университете, кандидат наук, муж ее – доктор наук, а сын Лаврентий – кандидат медицинских наук! Вот!



                заочник…



Большой город Шацк или не очень, я не знаю, честно говоря,
В Шацке я ни разу не был, там родилась матушка моя!
Родина для всех мужчин святое и об этом с детства знаю я,
Никогда не забывал я это – Шацк, вторая Родина моя!
Вот приеду в Шацк пойду на площадь, где гуляла матушка моя,
Руку каждому пожму мужчине, всех старушек расцелую я!
Шацкие мужчины – Вы мне братья, Ваши жены – сестры для меня,
Ваши мамы мне – родные тетки и сестра им, матушка моя!
Шацк – красивый или некрасивый, я любой приму, в душе храня,
Шацк – ты колыбель моя и мамы, здесь родился с матушкой и я!
Я уверен, Шацк лучше Нью-Йорка и Женева Шацку - не ровнЯ!
Лучше Шацк, чем Сингапур и Сочи, потому что  - Родина моя!

 

                услышь  мама и прости!



Написал стихи сестре и другу, сынАм, внукам, дочерям, отцу!
И не написать стихов о маме, уж совсем, мужчине не к лицу,
Стих, слова без музыки и тактов, передать не сможет чувств моих!
Я тебя люблю, ты слышишь мама, сладостно тепло мне   рук твоих!
С  детства, часто, обижал тебя я,  мне грехов своих… не замолить!
Ты меня прости,…  ты слышишь мама, обижал, но продолжал любить!
Взрослых я детей имею, внуков… пЕстую я на руках своих!
Чем я старше становлюсь, ты слышишь, мама, тем нужней тепло мне рук твоих
Я совсем седой, ты видишь, мама! Но с возрастом нежней  я стал… стократ,
Как мне хочется  с тобой, к  сестре, поехав… в Питер,
Вновь вернуться, в милый сердцу – Ленинград!
 
               

… продолжение ответа Агошкову В.И.!




  Моему отцу так и не пришлось учиться в мединституте, сразу после поступления его забрали в армию. Он знал все языки Азии и арабский и форси и наречие дари и казахский и туркменский и узбекский и кыргызский, но совсем почти не знал русского. Начальник сборов старший лейтенант Севостьянов постоянно отправлял отца в наряд на кухню, он говорил – красноармеец Авганов из тебя никогда ничего не получится! Так как отец не понимал команд и плохо разбирался в уставе. Это и стало причиной того, что меня назвали Алексеем: с отцом служил Алексей Кольцов, он до службы был моряком речного флота где то на Волге. Он всегда защищал отца,… помогал ему во всем. Сдавали зачет по метанию гранаты, метали настоящую, боевую. Надо было из блиндажа в амбразуру кинуть гранату (метнуть). Отец всегда был в наряде на кухне и не мог хорошо знать все что положено. Гранату надо было метать так: сначала повернуть ручку, а потом уже метать и граната взрывалась через 5 - 6 секунд. Отец повернул ручку, метнул… и попал гранатой в бруствер, граната  упала в блиндаж, Алексей был с отцом и отделением в блиндаже, он успел схватить упавшую гранату… выбросить её и накрыть отца собой. Никто не пострадал. Отец получил очередной нагоняй,… но когда родился я,… отец назвал меня именем своего друга Алексея Кольцова – Алексеем! И мама всю жизнь звала отца не Амиршо, а Алексеем,  а он звал маму – хон!
  Отец служил после учебки в Хороге, красноармейцем в погранвойсках, в том же отряде и на том же месте, где сейчас стоит пограничный отряд.
  Моя мама выжила после всех болезней, но училась плохо и закончила всего 7 классов. Я помню в Московском, когда я учился в 9м, примерно, классе… она закончила заочно десятилетку. Мама перед войной работала на авторемзаводе в Ташкенте, там переоборудовали обычные полуторки под Катюши и моя мама после войны получила удостоверение участника войны (трудового). Там в удостоверении есть пункт участия в боевых действиях, этот пункт даёт право получения квартиры, у моего отца этот пункт (по моему 14й или 18й) был и я живу сейчас в квартире полученной моим отцом! Даже уйдя в мир иной, уверен  в  Рай, мой отец всегда со мной! Аминь! ОМИН!
  Моя тетя (хола) Зина родила двух дочерей и жила в Рушане, работала главврачом больницы, муж был начальником Райздрава. В Ташкенте было трудно, тетя Зина сказала моим  деду с бабкой приезжайте ко мне. Дед и бабушка поехали в Душанбе, раньше погода если плохая, то самолет в Хорог ждали неделями. Они и сидели на Старом аэропорту и ждали самолета. Тетя Зина и маме сказала: приезжай с детьми посидишь, мне всё легче будет. Мама поехала в Душанбе и прошла мимо деда и бабушки, которые ждали самолёта… не заметив их, народу было… куча, в аэропорту. Маме посоветовали: езжай машиной через ОШ, иначе с голоду помрешь, когда ещё самолет будет. Мать добралась до Хорога, денег нет, кушать нечего, одета в бриджи и майку всё в дырках, старое. Кое как добралась. Зашла в Горторг… в Хороге, случайно и попросила работу. Памирцы взяли, ей было 17 лет и дали работу, научилась на машинистку, кормили и поили. Так что все памирцы мне сестры и братья!!!
 Тетя Зина её нашла. Но мама уже познакомилась с отцом, он приехал свататься на белом коне и с котомкой, где была смена белья и хлеба буханка. Поженились они 5 декабря в День Сталинской Конституции и прожили вместе 69 лет,… совсем немного не дотянули до 70 ти, отец ушел навек. Родили меня и мою сестру Надю, отец дослужился до полковника. Как то раз когда отец был уже подполковником, начальником контрразведки погранотряда в Хороге, мы с ним приехали в Калай – Хумб. Докладывал майор - начальник комендатуры… товарищ подполковник во вверенном мне подразделении происшествий нет… начальник комендатуры майор Севостьянов…. Это был начальник сборов, бывший старший лейтенант  Севостьянов… 



Православным - Христос Воскрес! Аминь!

Неправославным: с Пасхой Вас, братья и сестры! Омин!

Ассалому алайкум, рахматулло! Мир Вашему дому!!!


Ещё одно продолжение на вопрос Агошкова В.И.


… я родился в Шуроабаде, на сожженой душманами 12 погранзаставе Московского пограничного округа. Отец служил в погранвойсках, мама – домохозяйка. Мама сразу же увезла меня в Ташкент, в наш родовой дом. До меня родилась сестра Надежда, родилась она в Хороге. Мы жили плохо. Условий не было никаких, помню что и в Пархаре, и в Пяндже (в то время Кировограде) жили в длинных бараках. Готовили на кирпичах, такие подставки на которые ставили кастрюли, казаны и готовили еду на  дровах, кизяке или угле. Выходишь из дверей и около двери такой… очаг. Крыши были соломенные, полы иногда – глинянные. Помню в Казахстане, село Бахты, где я пошел в первый класс, жили в бараке в степи, называли улица Заречная, граница с Китаем открыта была, просто степь и где наша, а где китайская только специалисты и знали. Я ходил в школу за 8 километров. Зимой приезжает утром коновод с запасной лошадью и отец с ним едут по снегу до школы, тропу мне пробивают, а я потом по снегу иду, лошади намесят, снега выше головы, вспотеешь пять раз пока дойдешь. Курить я начал года в четыре, мать нашла меня на конюшне, а в зубах самокрутка, тогда солдатам давали махорку и они ловко крутили самокрутки из газеты, а дым был синий и ужасно пахучий… она говорит: Леша это что? А я говорю – куритник. Пить лет в 14 – 15ть. Солдаты просили принести водки или вина и наливали по чуть чуть.
  Меня воспитали солдаты – они были моими наставниками, тренерами, примером…  Призывали и с Урала и с Сибири и с Кавказа. Много было прекрасных ребят – спортсменов, музыкантов, хороших людей. Как не странно я помню все имена и фамилии, и кто откуда призван, и кто чем занимался на гражданке и воинские звания, до сих пор помню. Солдаты научили меня: отжиматься, подтягиваться, делать подъем переворотом, жать штангу, играть в волейбол, баскетбол, я хорошо играю в биллиард, играть на гитаре, понимать джаз… Они организовали в Хорге свой джаз - оркестр и сами делали инструменты… типа сурдинок из электолампочек, бонгов, всяких марокасов, я все это видел и слышал и до сего времени духовой оркестр и всяческие марши – обожаю слушать, сразу узнаю какой инструмент играет и помню, как ночью слышно когда полк идет в ногу, такой мощный звук. До сих пор люблю запах конюшни, лошадей, очень стойкий запах конского пота и навоза,  я обожаю этот запах. Сейчас его услышать можно разве что в цирке, на ипподроме и на футболе, когда дежурят конные полицейские: идёшь сквозь строй лошадей и чуешь родной запах.
  Обожаю рубку лозы, вольтижировку… Раньше для вольтижировки использовали толстых спокойных лошадей с широкой спиной. Сержант с хлыстом вставал в круг, лошадь бежала вокруг него на поводе, он иногда трогал её под брюхом длинным хлыстом. Солдаты стояли по кругу. Следовала команда – рядовой Х… солдат выбегал и прыгал на спину лошади, она спокойно бежала, а солдат на спине делал упражнения, то ножницы, то спрыгивал и бежал рядом, то опять прыгал на спину, как сейчас в цирке, а раньше все солдаты так могли, кто лучше, кто хуже.
  Лозу рубили шашками. На прямой аллее ставили, в шахматном порядке, такие как под елку крепления и в них вставляли прутики ивы. Солдат галопом ехал по аллее и рубил, справа и слева, справа и слева, зрелище потрясающее. Многие могли ехать без рук, некоторые рубили двумя шашками, такое сейчас и в цирке не увидишь, красота. Лошади были красивые, ухоженные, всяких цветов. Слушались  команд  и исполняли как собаки…
  Учили ездить на лошади так. Сержант стоял на коне в кругу, а солдаты ездили вокруг него. Подавалась команда… учебной рысью… надо было бросить стремена и ехать не облегчаясь, аж зубы стучат, кто ездил без стремян знает. Некоторые хитрили, одну ногу видимую сержантом вынимали из стремени, а наружную – невидимую… нет. Но сержанты были шустрые, если увидит наглеца, сразу бьет его лошадь хлыстом и гоняет ее по всей территории, иногда солдат падал из седла, чаще пугался и больше не обманывал…
расстроился я…


продолжение… продолжения Василию Ивановичу…


… рос я болезненным мелким и слабеньким пацаном. Болел часто ангиной и такая была страшная ангина, все горло в гное, глотать не могу, температура. Бабушка лечила меня молоком горячим с медом и маслом, пил я его, лечился, а заодно и ел это молоко, мёд и масло. Школу пропускал часто, жил много в Ташкенте с дедом и бабушкой, отец служил в Пархаре, Хороге, Шуроабаде там и школ и садиков тогда не очень то было. Дед Анисим был плотником, изготавливал мебель прямо во дворе дома стоял верстак и висели инструменты. Мы часто обедали с дедом на верстаке. Бабуля звала: Анися, Ленька идите кушать. Но дед подговаривал меня – скажи что здесь поедим, доставал водку и выпивал рюмочку, а потом мы ели картошку в «мундире», неочищенную отварную, зеленый или репчатый лук с крупной солью и черным хлебом. Не знаю почему, но лепешки мы в Ташкенте не ели, хотя базар был через дорогу. Дед покупал только черный хлеб. А вот сейчас в Рязани, даже если есть хлеб и я и жена и сын предпочитаем кушать и покупать лепешки… они вкуснее и роднее!!! Дед  продавал  мебель своего изготовления  тут же на Зеленом базаре в Ташкенте, напротив нашего дома. Все узбеки звали его – уста. Мы часто ходили пить пиво на базар, дед ходил с палкой и был похож на Горького. Бабушка была страшно верующая и водила меня постоянно в церковь и заставляла молиться. Наверное поэтому я до сих пор – православный… Ведь я крещеный, а отец мой дорогой – был круглым сиротой и хешитабор аз тарафи ота ман ягомта на дорам… вот и ещё я везде пишу что я – сын своего отца, таджик, а для русской матушки моей осталась только моя православная вера. Аминь! Омин!
  Вылечили меня те же солдаты. Мы жили тогда в Хороге, я был страшно худой и ел плохо, болел. Служил у нас Виктор Щербина из Киева, сержант,  он был чемпионом Украины по тройному прыжку, красавец, накачан как Аполлон, ноги безумной красоты. Так вот я с ним начал бегать. Там в Хороге на горе была тюрьма и к ней вела такая тропка, Витя бежал впереди я за ним, воздуха не хватает, сердце вот вот выпрыгнет из груди, тропка всё вверх, вверх, но зато назад под горку бежать легко и просто. После бега под колонку и летом и зимой, а зимой в Хороге и 30ть минус  бывало. По пояс голый под водоколонку. И я с тех пор ни разу не болел, ни разу не был на больничном…  (только когда ломал ногу) и карточки у меня медицинской до сих пор ни в одной больнице мира нет… и купаюсь я в проруби зимой до сих пор… вот! Спасибо Витя!!!
пока


… продолжаем по просьбе Агошкова В.И. и заявке Ниссо бону…


… но со временем я стал покрепче, за счет того что занимался спортом. Я купил гантели, мама распечатала мне книжку упражнений и я, ежедневно, занимался дома. Кроме того мы с пацанами каждый день ходили на площадку жали штангу, отжимались и подтягивались в спортгородке где занимались солдаты. В Московском я ежедневно играл в баскетбол, была традиция… все офицеры и их дети после работы собирались на волейбольной площадке и по пояс голые играли в волейбол, команды комплектовали произвольно и начальство в это время не признавали. У меня не очень хорошо получалось, отец мой вообще очень плохо играл в волейбол, наверно мы по менталитету не так чтобы были приспособлены к таким играм. Зато я отлично стрелял, плавал и нырял как рыба, бегал хорошо. насчет силы тоже было не очень, я плохо наращивал мышечную массу, видимо такой организм, но все равно сдвиги были. Я стал менее сутулиться, не болел.
  В том году я был в Анапе и играл в волейбол на пляже. Когда одна из отдыхающих на какую то мою реплику ответила: так вы отлично играете в волейбол а ваши друзья кое как… я вспомнил молодость, значит все осталось!!! Кстати в 50т я бросил пить и стал ходить в тренажерный зал проектного института Гипрострой в Душанбе. Со мной ходили телохранители Саидшо Шамолова, сам саидшо, Исмоил босс, моджахеды из охраны Абдулло нури (там гостиница Вахш, где сидела оппозиция рядом) налоговая полиция – рядом. Так вот они все восторгались через год, какой я стал мужик. Говорили мне бородатые моджахеды – ака вы такой стали крепкий и молодой!
Я начал с 70ти кг. жима лежа, а через год стал жать 100кг. Большая заслуга в этом есть сына бывшего министра иностранных дел Талбака Назарова – Димы, который и привел меня в это зал. Мы познакомились случайно, я делал железную дверь его жене в квартиру,  так узнали мы друг друга. Он закончил Ленинградский университет только приехал в Душанбе, занимался бодибилдингом давно и уже жал 150 кг. когда мы только начинали ходить в этот зал. Да… я «отец» (падари угай) всех железных дверей Душанбе, я изготовил порядка 2х тысяч таких дверей, занимался этим 15 лет, почти нет дома в Душанбе, где бы не стояла… моя дверь. Тем более я начал в 89м году, это потом развелось много таких контор, но было время, когда я был почти единственным  частником в этом деле…
  В институт я поступил со скрипом, сдавал на мехфак Политехнического, но не прошел по баллам, на приемной комиссии ректор Сулейманов такой был, маленький черненький, из Регара, потом он  стал ректором Кулябского пединститута, так вот когда он услышал что я из Московского района и не принят по баллам, он стал кричать – как это парня из района не принимаете, всех уволю. Принять немедленно. Ответили ему – есть недобор на стройфак, пойдут они…  и мы с моим другом Генкой Кириченко, сыном начальника особого отдела Московского отряда поступили на стройфак.
  Жил я сначала на квартире, потом в общаге на Телестудии. Факультет наш был рядом, пешком 10 минут, там сейчас какой то факультет Университета, рядом с Садбаргом на углу напротив Олами кудакон, потом нас перевели на 9й километр, где Полиграфкомбинат, потом за Главпочтамт, напротив Погранвойск,  сзади Джами и уже сейчас наш факультет напротив вокзала железнодорожного. Мы вроде как ЦСКА, без своего стадиона всю жизнь. Мой родной факультет повторяет мою судьбу (такдирам мо хамин аст)… ведь я тоже за 11 лет учебы в школе сменил аж 9ть школ, некоторые друг от друга были аж за 5ть тысяч километров…
Ну вот пока читайте.


продолжаем по Агошкову В.И.



… ажиотаж по поводу моего повествования постепенно иссякает, кроме сухого – читаем – от Василия Ивановича… коментов на последнее продолжение продолжения я не получил, но пишу дальше. Ведь в напутствии Василь Иваныча было и о том… как же русские и таджики уживаются в моей душе. А это самое важное в моей жизни, как я осознал после того как убили СССР и началось деление на русских и не русских. Для меня вопрос  о том русский я или таджик не стоял вообще. Правда даже в детстве стоило мне только поссориться с пацанами и сразу же вопрос  что я – не русский, всплывал моментально. Надо сказать, что офицеров не русской национальности было мало, можно сказать: вообще не было… были – украинцы, но их все считали русскими, были татары, но их вообще в то время к мусульманам не приплетали. Мой отец был почти уникумом… офицер – таджик… в то время, тем более он не был сыном известных родителей – сирота круглый.
  Я учился, жил и играл среди русских людей, русскоязычных, в основном славян, в основном – православных христиан. Поэтому когда я дрался, спорил или выигрывал, у типа русских своих друзей частенько мне вспоминали что я не русский. Но я не сильно реагировал на эти вещи, я совсем не обижался, тем более что понятие таджик и русский у меня ассоциировалось – папа … мама! И поэтому разницы я не понимал, не ощущал,… ну таджики – это отец, а русские – матушка… так в чем же разница, в чем вопрос?! В чем разница?! Это теперь теоретики фашизма и нацизма протерли глаза всяким разным националистам и они то, наверняка, эту разницу понимают и видят, но беседовать с ними я не желаю…
  Говорил я только на русском. Друзья таджики у меня имелись, в школе правда в русских классах в то время учились единицы… из таджикских детей, но все прекрасно и без школы говорили на русском. Солдаты моя основная группа друзей в основном были тоже – славяне. Был правда один солдат -  азербайджанец Магомед – он играл в музвзводе на ударных, хорошо играл и говорил по русски хорошо, но с ужасно сильным кавказским акцентом.
  У меня с волейболом, баскетом не очень шло, играл я много, но координация у меня была плохой и я всегда всем мешал, (тут я весь был в отца) и игровое мышление у меня – не очень, тем более слаб был физически, короче – труба дело… меня в команды брали с неохотой. Как балласт. Зато в настольный тенннис и в биллиард я не уступал никому, не только пацанам и солдатам, но и офицерам. Я очень хорошо играл в биллиард, был типа – чемпионом.
  Я был худым, сутулым парнем и не знаю почему, но девицы как русские так и таджички липли ко мне всегда и везде и поэтому меня били постоянно и в школе и на улице и по дороге в школу. Я теперь то понимаю, что это из за девочек, (понимаю теперь потому что помню, как они на меня смотрели),  но тогда просто вроде били и я терпел. Ведь жил я в районах… в отрядах, а школы были в районе, идти надо было далеко. За всё время школы со мной ни разу не учился в одном классе ни один офицерский сын, или старше или моложе были и ходили мы в школу порознь, такая вот невезуха и драться мне приходилось одному.   Я был худым, сутулым парнем, слабым физически и совсем не смелым, доставалось мне часто и много. Защищали меня только солдаты, в увольнениях в район они ловили школьников, колотили их и говорили – Авганова Лёшку кто тронет всех будем бить. Это немного спасало, а так труба.
  Особенно доставалось мне в Хороге, я был уже юноша, лет 14 – 15ть и ходить надо было в школу через весь город, а от отряда метров 500т такая дорога: слева забор из камня метров 10ть (стена скорее не забор), а слева  обрыв к реке метров 30ть и спрыгнуть не возможно… короче бежать некуда или дерись, или прячься и домой не попадёшь. Ребята – памирцы крепкие и борзые, меня считали русским и одевался я хорошо, отец уже был подполковник, зарплата, да и в Москву ездили. Вещи хорошие были. А одежда тоже указывает на статус и вызывает  неприязнь, теперь то я это понял.
  В моем классе было два татарина в Хороге – Искандароа Анвар (памирцы звали его – Амбахц) крепкий накачанный пацан, пользующийся уважением местных из за своей силы и смелости и Солимгараев Асхат – поджарый,  сухой, но очень резкий пацан. Они и стали моей командой и ходил я потом в Хороге с гордо поднятой головой и здоровался только когда со мной первые местные здоровались. Амбахц оказывается им рассказал что мой отец – памирец…  Амиршо зовут и они меня тоже зауважали, как никак памирский кров!
   Потом когда я поступил в Политехнический со мной в одной группе учились Анвар и Валерка Лебедев из моего хорогского класса, вот где встретились, судьба такая… Школу вспоминаю спокойно. Учился я легко и средне, только вот есть одна единственная тройка в аттестате, по русскому, а русский я знаю лучше всего из школьного, я тупой в геометрии, алгебре и всяких сопроматах, а по ним у меня – 5 или 4ре. Вот ерунда какая… Обидно!
может надоел!!!
   

продолжение по Агошкову Василию Иванычу!



  Я поступил в институт совершенно русским, русскоязычным по менталитету (по натуре) и по всем нынешним показателям нацпринадлежности, парнем. Я заканчивал одиннадцатилетку. Что интересно последний год хрущёвской инициативы по одиннадцаьтилетнему образованию пришёлся на меня.
  Забыл рассказать, как мы учились в Хороге. В классе нас было всего 8мь человек. Из памирцев – таджиков я как я сейчас себя считаю и Шурик – парень с Верхнего Хорога, он каждый день пешком ходил в школу, там километров 2 – 3ри наверное, он проходил мимо отряда, я ждал его и мы вместе шли в школу. До сих пор помню и люблю памирский акцент. Когда они говорят по русски очень красивый и для меня родной певучий акцент. Так получилось, что когда я учился в 9м классе и нас было 8мь, в 11м классе учились всего 5ть девушек и все они были сестрами кого то из нашего класса. Моя сестра Надя (памирцы звали её Нач,ода) тоже училась там. Она и родилась в Хороге и закончила школу в Хороге. Жалею, что не выучил памирский, знаю всего несколько слов, а вот Амбахц говорил лихо на памирском и за это местные его еще больше уважали.
  Я жил в институтском общежитии и со мной в комнате были еще трое – мой друг ныне покойный Ниёз Камилович из Пенджикента, потом он был директором Пенджикентского кирпичного завода, затем зам министра промстройматериалов Республики, умер от инфаркта, всегда страдал от высокого давления. Царство небесное (чош ба Чаннат)… Аминь! Омин! Холмат парень – кыргыз очень культурный и Капитан, так все его звали и я так его запомнил, сын прокурора Шаартузского района, таджик, он прекрасно играл в  футбол (отсюда и кличка). Красивый очень худой и высокий парень, старше нас по курсам намного. А мы втроем были с одного курса, только Холмат - сантехник (1209), а мы - строители (1202 а и 1202 б) русская и таджикская группа.
   Вот тут у  меня была великая возможность: выучить таджикский и кыргызский, но я дурак не воспользовался ею. Жаль!
  Отец часто брал меня маленьким на границу и всегда привозил в сад и оставлял  с садовником  стариком – таджиком наедине. Уезжал на несколько часов, а мы с бобочоном сидели на суфе. Ели виноград с лепешкой и болтали. Часто приходили таджики и они пили чай и говорили на родном языке. Теперь то я понял, что хотел отец: он хотел мне этим сказать – вот твой народ… сын, вот твой язык, учись и живи. Я услышал тебя отец мой, услышал и всё исполню. Прости отец, прости! Прости падарчон, бубахшед отец, я всё понял и считаю, что у меня ещё есть время наверстать всё и стать настоящим таджикским сыном своего отца. Возможно поэтому Всевышний даёт мне столько сил и здоровья и энергии и молодости, возможно для этого!!! Аминь! Омин!

Ассалому алайкум! Рахматулло! Мир Вашему дому!

продолжим помолясь…
               

всё дальше и дальше по Василь Иванычу!



… учился я, как и в школе… легко, даже там где я не понимал мне везло во всём и всегда… и на друзей, и на экзаменах, и во всех вопросах я всегда выкручивался не из за своей сообразительности, а просто по везению. Теперь то я понимаю, что Всевышний, который для мусульман и христиан имеет различия (пророк Мухаммад, Аллах, хазрати Иса) для правоверных, для христиан православных(Бог отец, Сын Божий Иисус (Иса) и святой дух) для меня просто – папа и мама! Я не хочу обидеть истинно верующих с обеих сторон, понимая какой тонкий барьер в размышлениях о религии между прославлением Господа и святотатством, богохульством… У меня есть статья о религии называется она (статья) – Диффузия человеческих отношений,… когда я отослал её (статью) моему крестному литературному отцу А. С. Попову, он всегда печатающий все мои статьи даже без правок ответил: Алексей это я печатать не буду, вопросы религии очень сложны в публикациях. Можно невзначай кого то обидеть! Так что я понимаю всю ответсттвенность и пишу об этом от души и как я это понимаю… не желая никого обижать! Так вот преподаватели у нас были классные например: начертательную геометрию преподавал Локтаев А.И. такой старенький ленинградец. Он читал лекции с юмором, сначала могло показаться что он издевается над студентами и очень плохой человек, но на самом деле он был душа – человек. Предмет мне давался плохо, у меня не развито пространственное мышление, я все представляю в плоскости и мыслить объёмно, пардон, не умею, а в этом предмете это главное, вообще точные науки не моё, теперь то я это понимаю, мне надо было поступать на литфак, или в журналистику, может тогда бы из меня вышел толк, но увы, я попал именно на те предметы, в которых вообще не ссоображал. Я мечтал в детстве стать археологом, теперь то я осознаю, что любовь к Отчизне с младых ногтей была моим предназначением, а ведь именно в археологии я бы смог понять, осознать и разрешить  все непонятки нашей таджикской истории… жаль что этого не случилось и я столько лет потратил не на самое любимое своё жизненное дело. Только теперь я стою на стезе, которая влекла меня с детства, только теперь! Аминь!
  Ну да ладно причитать, ведь еще гнуться пальцы и шевелятся мысли и Отечество моё святое ждёт от меня даже те крохи уважения, почитания и любви, которые я смогу ЕМУ (Отечеству) ещё отдать!!!
  Так вот Александр Иванович говорил на лекциях так: буква Ы…Ы, для таджиков, чтобы понятнее было, у Вас ведь в алфавите нет буквы Ы – 61 (шасту як, шасту як) Ы…   - Ы! Юморист!
 Он меня сразу выделил из всех и приставал ко мне больше других. Я носил золотое кольцо на левой руке. Однажды он его увидел и закричал: Авганов, у вас кольцо. Он залез на подоконник, наш факультет был в то время напротив гостиницы Душанбе и памятника Айни и стал кричать из окна второго этажа: люди надо всем кольца носить мужикам. Больше я не одевал на его лекции на пальцы ничего. Он думал сначала,  что я маменькин сынок, я всегда хорошо одевался, хотя жил в общаге ходил ухоженный и поглаженный. Узнав случайно, что я не городской, а из района и живу в общаге, он резко изменил своё отношение ко мне. У него был  Москвич – 407 голубой с белым и однажды он встретил меня и позвал в машину, там сидела старенькая его жена. Он сказал: Авганов, мы привезли тебе пирожки, жена сама готовила, небось, голодный. Я жене рассказал, какой ты красавец, хотя и общежитский и она попросила тебя показать, вот приехали и пирожки тебе напекли. Ешь, голодный наверно?!
  Еще у нас был Бирюков Валентин Михайлович – он преподавал сопротивление материалов, теорию упругости, в общем ещё более непонятное для меня… чем начерталка. И он сумел своим спокойствием и талантом так меня выучить, что я до сих пор спокойно могу построить эпюру со стороны растянутого волокна. Когда я на лекциях и на зачетах чертил эти эпюры он, подойдя сзади говорил: не то Авганов, свободен! Я привыкший все оспаривать базарил, ругался, а он спокойно и молча уходил и так я все и выучил и сдал и помню до сих пор. В этом году в сентябре я ездил к Валентин Михалычу в Анапу, он там живет и уже 20 лет собирает таджикистанцев на встречи, я посетил такую встречу впервые. Нвдеюсь ещё поехать, очень душевно всё…
ну пока, то вохури


Агошкову Василию Ивановичу…


 В институте я впервые встретился с настоящей национальной несправедливостью по взрослому, даже я бы сказал с дискриминацией. В то время не редкостью было, что в общественном транспорте не очень нормальная, не совсем трезвая, но истинно русская женщина могла кричать на таджика – муйсафеда в халате и ичигах на резиновых галошах – понаехали… пахнет от них, пройти невозможно… И это происходило в сове,тской республике Таджикистан … Таджикской ССР (Советской Социалистической Республике). И у меня было не очень приятное ощущение, когда в троллейбусе кучка одетых в халаты таджиков жалась в уголке, все их толкали и смотрели возмущенными взглядами типа… откуда здесь в цивилизованном городе Душанбе (кстати, бывшем Сталинабаде) появились эти таджики. И я так смотрел и думал так, тогда!
  Типа –  нюх потерял я в то время и родной мне запах – запах пряностей (зеры, красного перца (стрючкового и молотого), запах гашниша, лука, зербака, запах лепешки, испеченной в настоящем земляном, глинянном тандуре, посыпанной прожаренным на гузапае кунжутным семенем… короче всем тем, чем должен пахнуть настоящий доморощенный таджик!!! был для меня неприятен и раздражал меня…
  Эх, писари отаи худ,… гап нест, факат оби чашм, Худо ба бубахшедам!!!… именно тот запах, который извечно витает в любом нормальном кишлачном доме…


                … я горячей лепешки, в сердце запах храню,
                этот запах Великий, больше жизни люблю!
                Вкус горячего хлеба, запах дыма, кишлак…
                Всё пройдет, но останется ЭТО! Воистину так!!!

 

 Теперь я пишу так, много воды утекло и я, вернулся в лоно родного Отечества, в лоно родной, таджикской Земли, что произошло не знаю, но я вернулся (ман бармегардам, точ.икон) и слава Всевышнему, что он меня сподобил! Аминь! Омин!
  Так вот я всегда был с девушками спокоен, всегда и везде я замечал заинтересованные женские взгляды, я был сутул, очень худой, застенчивый. Плюсов мужских я даже сейчас не припомню в себе. Но это не мешало девушкам обращать на меня внимание. В общежитии жила одна русская девушка, которая смотрела на меня так призывно, что я спотыкался встречая её. Училась она, как потом выяснилось на химическом факультете, был такой в Политехе, потом всех перевели в Ташкент. Так вот, мы все-таки познакомились и звали её Надежда (Надя). Интересно. Моей первой девушкой была Вера, (звали) Верой, теперь – Надежда… улавливаете, которая будет (должна быть) следующей, иншаАллах! Кто был инициатором знакомства не помню, но почти уверен, что не я! Когда всё случилось и Надя привезла своих родичей… оказалось, что она из Регара, папа ее – военком Регарского района, подполковник. Встреча была в больнице Кара Боло, где лежала Надя. Отец её вывел меня во двор, в беседку и сказал: навел справки о твоей семье, отец – тоже как и я подполковник, все хорошо, но вот если ты напишешь в паспорте – русский (я помогу это сделать) тогда и женись на дочке. Я встал и ушёл, даже с моими тогдашними понятиями о национальности я посчитал такое за оскорбление. Надя сделала аборт, потом вышла за хирурга Николая, давнего ухажёра из Регара.
  Во время войны нашей, гражданской, я попал в какую то контору, в Душанбе, мне было за пятьдесят, еще стреляли. Смотрю женщина полы моет, что то неуловимо знакомое в фигуре и жестах, все таки первая моя девочка была… Надя это ты – она увидев меня упала в обморок и откачали мы ее через час. Оказалось в Регаре, в перестрелке ее мужа убили, он был главврач больницы. Дом загорелся, дети погибли. Она приехала в Душанбе к подруге и устроилась полы мыть. По специальности никогда не работала (химик – технолог) сидела с детьми. Я ей помог уехать в Харьков к брату, отправил бесплатно на поезде, у меня были связи большие. На перроне, сквозь слезы она сказала: Алёша, прости отца – покойника и маму, и меня. Всю жизнь и всегда я знала только одного мужчину – тебя! Остальные не в счёт! Прости!
Неисповедимы Пути Господни! Аминь! Омин!
   

Василь Иванович! АльхамдулиЛЛах!

 
С Божьей помощью пришло вдохновение!!! Ман продолжу!


  Жил я в общежитии на бывшей Красной площади Душанбе, раньше там проходили митинги, теперь сквер и здание МЧС Таджикистана! Кстати на месте дома в котором я прожил 35 лет и выехал из него в Россию построили Золотой Фонд таджикистана, так что мое пребывание в таджикистане, уже увековечено. Осталось на этих зданиях повесить таблички – здесь жил, учился и творил…. И так далее! ИншаАллах!
  Во время войны создавший Джамал и компанию парень таджик из   Поручил мне и я, без всяких разрешений, просто за деньги вырыл огромный котлован и никто меня не трогал ни ГАИ, не архитектура не мэр (хоким) Душанбе. Потом туда (в мой котлован) свозили мусор, кирпич битый и прочее, пока не закопали, а моего спонсора (забыл его имя – посадили). Он создал какую то пирамиду типа МММ (связано с бисером)… кто то кому то что то передает и куча денег вроде, а в конце концов все, кроме организатора, в дураках. Если уж на то пошло продолжу… этот самый Джамал и компания перечислил мне на счёт аж тринадцать… миллиардов рублей. Было это во время войны. Я, после того как не стали платить на работе, организовал по совету жены… фирму по изготовлению железных дверей и решеток и назвал её ОРОМ, потом преименовал в Навовар, звёзд с неба не хватал, но 5-6 человек имели работу и зарплату и я был при деле, и не бедствовал. Так вот в то время было очень трудно получить в банке наличные и мы, с утра до вечера стояли в очереди. Банк мой был в районе Пивзавода. Сейчас там находится корпус поликлиники Шифо. Я не помню как это получилось, пользовался огромным доверием зам. директора банка и он попросил меня как то привезти деньги. А возили деньги, почему то не из Центробанка, а с девятого километра, там ещё спуск на пост ГАИ по дороге в Орджоникидзеабад… кто душанбинец знает. Рядом совсем Хазрати Мавлоно – кишлак, где хозяевами были оппозиция и моджахеды Рахмон Гитлера. Под окном банка был базарчик организованный и контролируемый тем же Рахмон Гитлером… короче – осиное гнездо. Я привёз разок деньги, ну так и пошло… утром приезжаю, у меня Москвич был – такой фисташковый, по паспорту – липа зелёная, а в натуре чистая очищенная писта (фисташка). Ну  вот, сажают мне девочку – кассира, сержанта лет 65ти и я сам. И таким вот экипажем я возил деньги в городе, где шла война – мамой клянусь. Грузили так: выносили пару мешков и из окна кричали: Насиба – там 36ть миллионов, расписка лежит во втором мешке…! Весь Рахмон Гитлеровский базар слышал, а значит и всё Хазрати Мавлоно, охи, знало! Это был коммерческий банк и все!!! предприниматели города получали деньги в нём, поэтому суммы были приличные. Я, конечно, получал всё и всегда без очереди, но как я остался жив?!. Только теперь я осознаю, что только благословение Аллаха и милость Божья меня оградили и сохранили! Аминь!
   Директором банка был узбек очень высокомерный и пожилой, по глазам его я видел, что он меня недолюбливает и не одобряет отношение своего зама ко мне. Ходил я летом в тапках, на босу ногу, в майке и джинсах. И вот однажды директор встретил меня около дверей, поклонился и сказал торжественно: на Ваш счет, тахсыр, поступили средства, что будем делать?! Пройдемте в мой кабинет. Там, в кабинете он шепотом, на ухо сказал мне – два миллиарда поступило, муаллим!  Поправив галстук и глядя мне в глаза умильно, налил мне в пиалу чая. Я был предупрежден Джамал и компанией, но не о размере суммы. Сдерживая себя я взял   позвонил и спросил: дальше что?! На что мне ответили – будем ждать других поступлений! Когда я это озвучил,… директор упал в кресло и начал судорожно платком утирать лоб.
  Итак, я получил в течении примерно одной недели… тринадцать миллиардов  русских, советских денег. Директор встречал меня каждодневно у входа, я сидел у него в кабинете, принимал друзей, пил его чай, он так низко мне кланялся, что все обращали на нас внимание, он просил у меня разрешения при входе и выходе со своего кабинета. Но деньги я возил, как и раньше ежедневно. Да… директор со мной разговаривал только шепотом. Почему не знаю.
   На эти деньги я заказал технику и рыл котлован под офис Джамал и компании, но когда увидел проект стал сомневаться – хватит ли средств на строительство, настолько величественным было здание офиса. Взял на себя смелость и купил на эти деньги, втайне от Джамал и компания золотые изделия на нашей ювелирной фабрике, той что в поселке Калинина, около госпиталя погранвойск – 180 киллограмм золотых изделий, причем купил перечислением, всё законно. Потом продал за наличку и уже когда было с деньгами совсем кисло, короче, не было денег и два нуля еще скинули у нас (девальвировали) отдал почти всё Джамал и компании. К тому времени он уже сидел в тюрьме, писал записки: кому и сколько перечислить, я перечислял, около моего дома с утра до ночи толклись люди, со всего Таджикистана. Слава Богу, голову не оторвали. Диретор банка опять перестал меня замечать, банк перевели в здание райкома, он и теперь там, как от гостиницы Таджикистан идешь в сторону бывшего летнего кинотеатра Звездочка, там ещё жила шикарная девушка  Таня Шилова такая стройнейшая блондинка … мечта… я даже раз с ней ходил в кино, и она дала понять, что я ей нравлюсь… ну это уже в прошлом…
   Ну так вот, хотел продолжить про свою учебу, но… сорвался на воспоминаниях об общежитии и пошло поехало, так что продолжим позже, если восстановлю хронологию событий.
   А это будем считать – отступлением, типа, ведь мы же никому ничего не обещали и сроки нас не давят!
  Ассалому алайкум, Рахматулло! Мир Вашему дому!
 

Василию Ивановичу от сына своего отца



  Итак, начнём с того, что все, абсолютно трезвые. Во время учебы я взял на первом курсе, во втором семестре академический отпуск и вот как это получилось: учился я можно сказать … никак! Общага, отсутствие мамы и заданий на дом. Полная свобода, присылали мне родичи по 70 рублей в месяц, если учесть, что в то время зарплату в 70 рублей получала, наверное, половина Союза, жил я неплохо. У нас в общаге и у меня в группе учился очень хороший, душевный парень из Ленинабада (там, у Таджикского моря есть совхоз Палас, где живет очень много крымских татар) так вот Арсен был крымским татарином. Очень умный, дотошный в учебе парень. У него в семье было детей наверняка не помню, но больше 5ти точно. Он всю учебу проходил в одних и тех же полосатых дешевых штанах. Присылали ему из дома косточки от бодома (миндаля)… свой сад был, это теперь эти косточки деликатес. А в Конибадаме их ели как хлеб, каждый день. Так вот: Арсен завтракал этими косточками и чаем с сахаром. Получал стипендию 35 рублей и когда мы ходили на праздники (собирались) или выпить шли после лекций, он всегда отказывался, это сейчас я понял – просто не было на что гулять! Судьба его трагична. Я узнал от очевидцев, после окончания учёбы Арсен пошел на два года лейтенантом служить в СА, как и я! Поплыли они кататься на лодке, на каком то озере, выпили, перевернулись, он был в сапогах, все выплыли, а он  нет! Царствие Небесное! Жил около рукотворного Таджикского моря, родился около него (моря) и ушел из жизни в воде! Судьба. Ну всё, а то опять уеду в армию, а там много чего есть у меня – сказать.
    А получился у меня академический отпуск так: я каждый вечер бродил по Ленинской улице в Душанбе, так звалась центральная улица Ленина. Туда сюда от Горисполкома до Ватана, и опять назад. Ходили компаниями, на остановках пили вино и пиво, любимыми были Летний Памир, козырёк  на гостинице Душанбе, пивнушка около горисполкома мы называли её – Паруса, там были такие матерчатые большие зонтики, надетые на каркас, над столиками, как паруса. Стояли мы часто на пятачке около кинотеатра Горького, сейчас здание телестудии Сафина, до этого было здание Филармонии, после  кинотеатра. Стояли, болтали,  курили сигареты, иногда анашу, за 50 копеек можно было купить, кто знал у кого, как мы называли «косяк», папироску Казбека, или Беломорканала, или Любительских набитую табаком с анашей вперемежку. Сейчас в Голландии я слышал свободная продажа легких наркотиков, по нашему, анаши (наши). В моё время мы все пробовали покурить, некоторые правда без этого не могли, но в основном мы баловались. Подходит к нам мужик, дело было зимой, в пальто и каракулевой шапке. А я стоял с Зошей (кличка такая) чемпион по бокусу Таджикистана в полутяже. Он и спрашивает меня, а как твоя фамилия мальчик. А Зоша чуть датый был, он ему а ну канай отсюда. Ну тот ксиву нарисовал: читаю – типа…. помощник режиссера Ноёбов… фамилие такое. Интеллигентным баритоном на ломаном русском языке, он очень плохо говорил по русски  и  потом застрелился из охотничьего ружья из за жены, такой нервный был… так вот говорит мне баритоном с акцентом… мальчик, давай к нам на пробы и бумажку с телефоном суёт, мы, говорит героя ищем! Ну я обомлел, а Зоша ему… и мне… Леха не подписывайся… гомик это, гомосек (правда он другое слово сказал)… ну Вы понимаете, я ведь почти интеллигентный человек был в то время, да и сейчас. Сами догадаетесь, как и что. А мужик Зоше… типа я – натурал и могу это доказать. Обиделся… режиссёр. Ну мы все упали со смеху, он исчез, а бумага осталась… А тут сессия, деньги кончились… депрессия… я правда тогда таких умных слов и не знал, но хреново было… это точно. Ну я никогда рубашки не стирал, одевал поочереди, потом домой и мама стирала, а тут очередь той рубашки и настала. Одел в нагрудном кармане, что то шуршит. Увидел телефон, решил: позвоню.
  Звонить можно было только из проходной, там сидела королева общаги… Дора Соломоновна, огромных размеров, блондинка с поставленным голосом, еврейского происхождения. Пройти мимо неё: пьяным или с девушкой было невозможно, позвонить тоже. Но меня она любила и не скрывала этого, все пацаны её боялись, но когда я проходил мимо… она всегда томно улыбалась и пела красивым голосом… уйди, совсем уйди, я не хочу свиданья, свиданья без любви и ласковых речей, ещё душа моя полна воспоминаний, о прошлых днях любви златой любви моей… я даже запомнил, столько раз она это пела. Ещё она любила, остановив меня выговаривать: Алексей, Алеша, как Вы можете здесь жить, такой тонкий и чувственный?! Какой Вы таджик, загляните в зеркало – Вы точно наш, еврей! Как вы можете здесь жить?! Голос её красиво грассировал, «Р» она выговаривала но с акцентом, слёзы в глазах, натурально были. Я позвонил и мне назначили пробу. Проба была на Комсомольском озере в маленькой биллиардной, где я, кстати, пару месяцев был маркёром, подрабатывал, кто играет помнит что такое – маркёр в биллиардной. Когда я стал играть Борис Маркович Долинов – главный режиссер и Гурминч Завкибеков – мой партнер по эпизоду, а по фильму учитель  и наставник в жизненных и биллиардных вопросах… обалдели. Шары летели, лузы трещали, у меня в тот день был – кладосс, ни разу не киксанул. Биллиардисты, старые, знают этот слэнг. Кстати я и лабухский слэнг знаю: кочумай, лабух, от фонаря, кода, сурлять, берлять, верзать! Нохид чон, если будешь читать может быть поможешь народу перевести. Меня этому всему научили солдаты…
   Ну так Борис Маркович придыхая и подпрыгивая на месте говорил при мне  директору фильма присутствующему здесь же, как оказалось старому еврею с чекистским прошлым? Он был аж личным телохранителем… Дзержинского!!! Маленький седой еврей с огромным старым яркокоричневым кожаным портфелем. Дашевский Иммануил Яковлевич!
  Борис Маркович почти кричал директору в ухо: Иммануил Яковлевич! Мне никого кроме этого парнишки не надо, сворачиваем пробы, я к директору киностудии, проб больше нет, всех отпустить… Как он играет! Вы видели, Иммануил Яковлевич!  Как он забивает!
  И потом при съёмках я ловил в кадре на себе гордый влюбленный взгляд Бориса Марковича! Он считал меня своим детищем, в натуре! Так я получил академический и снялся в главной роли в фильме цветном Нужный человек (Одами даркори) киностудия таджикфильм. Недавно я написал трогательное письмо директору архива российского кинематографа, где я отметил себя, как ветерана отечественого советского кинематографа и попросил найти мой фильм. Фильм не только нашли, но сделали с него копию и прислали мне с припиской директора – «как ветерану советского кинематографа абсолютно бесплатно, за счет Фильмофонда!!!» Так что имею диск, кто желает просите, сделаем копию!
Ну читайте, а то много трудно сразу, это для меня миг, а для Вас понять надо, переварить!
 Ассалому алайкум! Рахматулло! Ильхом биёед!  сын своего отца
праздничное продолжение… посвящается Василию Ивановичу
…  я всю молодость и юность, и детство провел в кишлаках, районных центрах, маленьких городках… граница (сархад), что поделаешь… и поэтому я помню именно празднование Первомая проводимое в маленьких объёмах, но зато парады военные были всегда и везде, ведь хотя я жил  постоянно в разных районах, но обязательно в пограничных гарнизонах. Мне обязательно покупали новую белую рубаху, брюки и туфли, ведь я рос… туфли жали, рубашка тёрла, брюк я стеснялся, но зато было всё равно – радостно и хорошо… присутствовал именно… дух празднования, дух единения всех и вся. Уже будучи офицером на втором году своей службы в армии, я поехал в Туркмению праздновать Первое Мая. Мой отец получил полковника, но за это его на два года послали отслуживать звание аж в Серахс на стык ирано – афгано – СССРовской (туркменской) границы. Ну я Вам скажу и место… вода привозная, солёная, песок вокруг, живут в основном курды, армяне…. Кушка и Мары – рай по сравнению с Серахсом, но зато папа стал – полковником. Кстати потом мы пошли фотаться, пришли, отца нет, заходит в фуражке, а я ему: где папаха то?! А он вынимает её (папаху… шикарная такая, высокая, из серебристого каракуля и идёт ему – настоящий джигит в ней…  так вот… вынимает из-за пазухи… встряхнул, одел огляделся и говорит:… неудобно как то, в папахе, по улице!!! Тридцать лет служил… две войны, ранения, ордена, медали, а ходить в папахе... стеснительно! Вот они – наши отцы и деды, Царствие им небесное… (Чош дар Чаннат)… Так вот я должен был в Серахсе встретиться со своей женой Наташей, она была беременна, на восьмом месяце и я ее с января не видел, она жила в Душанбе, а я служил в Кыргызстане… Я конечно опоздал на самолет и еле прорвался на другой, посадили нас в Мары и ведут по полосе в аэропорт. А Наташку ведут в другую сторону на другой самолет, я побежал к ней, поцеловать. А меня менты поймали и говорят,… взорвать хочешь самолет, а я в форме, в сапогах, еле отбился. Потом уже в Серахсе отец встретил нас на машине и поехали по пустыне. Так вот демонстрация, убей меня Бог такая была… на трибуне битком, около трибуны я, Наташка, с десятьк смуглых курдов, пяток армян, но флагов, речей было море, все веселые, даже курды, шары, шашлык, парад отряда отца, все в ногу, подтянутые, ну класс. Не то что нонешние, безликие и бездушные шествия по полицейским корридорам, или стояние в загородках, как в кошаре её Богу, стоишь, а вокруг железные барьеры и проверяют тебя на наличие черте чего. Ужас!
  Был в Москве, проверяют пацанов и ко мне, двое, это  Первого мая  в нонешнем годе, я посмотрел на них, отошли – проходи, отец, говорят! Как говаривал Иван Васильевич: вот что Крест животворящий творит!!!
   Я по гороскопу ЛЕВ, августовский я… всегда думал, что это ерунда, что от месяца ничего не зависит, но прочел – львы в дружбе неудержимы и сделают для друга всё что смогут! Не хочу хвастаться, тем более это записано в моем гороскопе и я могу сказать… я ни при чём, это судьба, что я так люблю друзей и ничего не могу с этим сделать! Вот!
   Приехав в Россию и фактически, растеряв всех друзей я многих, (живых почитай всех) нашел и ко многим ездил на своей машине в гости: в Белгород, в Пермь, не говоря уже о Москве, ко многим сходил, с Божьей помощью, пешком - в Душанбе, Ленинабад, Кургонтеппа, Колхозабад, Шахри Туз, Исфару, Куляб и т.д. и  т. п.!!!
   Написал массу стихов, посвятив их друзьям и судя по их отзывам, попал в точку, описываю их, как я их понимаю!
   Встречу организовал в Москве с однокурсниками, пришли всего то три москвички и я, посидели и  написал на эту встречу один из первых моих стихов. Ехал в электричке, после встречи и написал на куске какой то бумаги, за пять минут, так меня эта встреча расстрогала…
Мы встречались на Октябрьском Поле, в грузинском ресторане Тамада… там живёт одна из моих однокурсниц - Валя. Я так и назвал стишок –


 Тамада


… вот мы и встретились, в Москве в грузинском ресторане,
Мы ели хачапури, пили красное вино…
Я и три девочки из юности моей, далёкой,
Жить в цветнике и в старости мне видно суждено!
Смотрел на них я, думал – ведь почти не изменились!
Закрой глаза – всё те же голоса!
Добавилось наверно, мудрости во взгляде,
Благодарю за то, что я их вижу – Небеса!
Мы выпили, немного поболтали, прослезились!
Не стыдно мне хотя мужчина, видно так уж суждено!
Стихи читал я о любви, о смысле жизни…
И с ними позабыл, что я старик, давно!
Смешны обиды юности теперь нам,
И на себя с высот мы возраста глядим,
Вот нам бы внешность молодых, да нашу мудрость!
Тогда уж точно мы - Европу победим!
Всем принято желать широкой души – русской!
Сибирского   здоровья  всем, в тостах,  желать заведено!
А я ещё желаю всем кавказского  искусства,
Как принимать друзей и в радость обратить преКРАСНОЕ вино!

…то пагох,  идо муборак (пока, с праздником)…  Худо ба шукур! Спасибо Господу! Аминь! Омин!!!
               
… ну вот дорогой Василь Иваныч свершилось… вернее будет сказать – решил свершить… придумал название книги, хочу назвать… ДИАЛОГ с ВАСИЛЬ  ИВАНЫЧЕМ АГОШКОВЫМ…


  Я давно начал книгу ДОРОГА к БОГУ…. Завершить её я смогу альхамдулиЛЛах (с Божьей помощью) только после того, как сумею воплотить в жизнь свою мечту: дойти до Мекки и Иерусалима пешком! Я начал эту книгу со слов – вся жизнь человека, по моему мнению,  это дорога или к Богу или к дьяволу (иблису, шайтану, бесу)……
  Это мое нонешнее повествование думаю издать под таким названием как я написал выше… типа диалога, начну её с Ваших слов о том, что мне неплохо бы описать свою жизнь, так как я сын двух народов и мне не надо решать кто плохой, а кто еще хуже. Ваши комментарии к частям моего повествования я тоже опубликую без всяких правок (конечно если Вы позволите)!  Итак, продолжим…

… мои друзья это особая категория людей, для меня, они очень важны и своей жизни без них я не представляю. Я попал в Рязань в очень зрелом возрасте и до этого Господь меня водил по городам и весям. Я постоянно менял школы, города, поселки, даже республики (сейчас страны) – Казахстан, Узбекистан, Россия, Таджикистан, и т.д. Соответственно и друзья мои менялись и, в связи с моим малым возрастом многих я больше не видел, никогда. Но странно я помню имена и даже фамилии моих друзей детства, не говоря уже об отрочестве, молодости и зрелости, хвала Всевышнему.
  Правда в моей жизни (памяти) присутствует один парадокс… я совершенно не помню свою первую учительницу (ни внешности, ни имени, ничего). Я пошел в первый класс в селе Тамды Семипалатинской области Казахской ССР, на самой китайской границе. Граница в те годы была открыта, просто столб пограничный и всё, иди куда хочешь, если документы в порядке. Я ходил в школу за восемь километров, по снегу, а снега выше головы, по дождю, по слякоти, помню - речку, пруд на котором зимой катались на коньках, помню моста два, все повороты, и то как в поселке меня встречали злые гуси и вытянув змеящиеся шеи шипели и грозно клекотали кидаясь в мою сторону… все помню, но ни одного лица соучеников, ни здания школы, ни лица и имени учительницы первой, хоть убей – темнота! Мы приехали туда из таджикского Пархара, отца выслали по анонимке и отношение к нам как вспоминает мама, было не ахти, может поэтому я все время помню себя и на рыбалке и по дороге в школу – одиноким мальчиком. В те годы говорят, с врагами народа было строго. Но судя по тому что мой отец был в погонах, наказание еще не вступило в силу, что было потом не знаю, но мы поехали в Москву, отец учился в Москве. Еще один эпизод: помню я поймал рыбу с… тремя глазами, видать уже тогда радиация была, полигон атомный там не очень далеко. Вот интересно было, я ее посадил в банку и долго она жида в ней. Что потом не помню…
  Москва (нынешняя станция метро Бабушкинская) раньше была городом Бабушкино, мы ездили туда сорок минут на электричке из Москвы, там и сейчас есть высшее пограничное училище, в котором мой отец повышал в то время квалификацию. Жили мы в деревянном доме, снимали комнату. Потом Таджикистан и временами Ташкент, меня часто отправляли к деду и бабуле учиться, так как условий в Таджикистане не было для учебы!
   Особое место в моей учебе и жизни занимает Московский район (нынешний Хамадони). Здесь я учился в 3м. 4м, 10м и 11м классе. Моих здешних друзей помню поименно и очень жалею что ни одного из них… вспомнил… вру, во время моего путешествия в Душанбе, где то на дороге около города Ульяновска мне позвонила девушка (женщина) Лида Суменкова, с которой я учился в Московском в одном классе. Я сразу её узнал, даже лицо вспомнил и очень высокие, прямые ноги, курносый нос и голубые глаза… всё это я вспомнил по голосу, хотя не видел ее почти 50 лет! Так вот Лида сказала, что видела меня по телеку и просила зайти к ней. Я спросил, а куда идти то?! Она назвала поселок, который оказался в 50 километрах от меня (такдирам, судьба) и я повернул и пошел к ней. Пробыл у нее три дня, обошел весь поселок, болтали обо всем, позвонили нашей классной, ребятам – осетину Алику и русскому Коле Груздеву, бывшему сыну полка нашего класса, он был у нас самый маленький. Искал через неё, я и Толика Алпатова, лучшего моего друга , но найти не смог – жаль… Знаю только что он работал экскаваторщиком в Московском до отъезда в Россию. Классно играл в волейбол и был постарше меня – второгодник!!! Ещё был Генка Кириченко – плотный, кругленький, черноглазый белорус, сын начальника особого отдела нашего отряда и жили мы через стенку в коттедже и ходили вместе на охоту, но учились в параллельных классах, но поступали и поступили вместе в один институт, потом он уехал в Витебск! В Московском был совхоз под названием Дружба, там жили корейцы и казахи. У меня в классе было много корейцев, классные надо сказать ребята. Вежливые, умные, спортивные… Иннокентий (Кеша) Хан был классным футболистом, а Ромка Ким – гимнастом, мастером спорта по спортивной гимнастике. Еще учился со мной болгарин Виктор, осетин – Алик, из таджиков не было ни одного, русская школа!
  Я учился в институте и в группе у меня был один парень – Юра Сухов. Впоследствии он дорос до заведующего  организационным отделом ЦК КП  Таджикистана страшная величина по значимости в те времена… как говорили типа – ни один баран в Таджикистане не умирал без его подписи! Он был красавец – 2х метровый, накачанный десятиборец из Чкаловска. Я перешел жить на квартиру к ним (ещё там жил Толик Борисов). Мы стали близкими друзьями, ездили на каникулы по очереди то он ко мне в Московский, то я к нему в Чкаловск. Помню как Юрка обалдел, стоя на самой границе с Афганистаном, когда я ему сказал, тот берег реки уже афганский, а речка зимой по колено.Так вот я их и Юрку и Толика нашел в Белгороде, сел на машину и поехал к ним, был три дня в гостях, они сняли в доме отдыха коттедж, гуляли, болтали, класс…



 Белгородские страдания!



(моим институтским друзьям Анатолию и Юрию!)



Еду я на встречу! И еще не знаю!
Как же это будет?! Но предвосхищаю!
Белгород, Россия! Юрий, Анатолий!
Как же мне дождаться  моей счастья доли!?
Крепкие  большие, ну а я,  худющий,
Все  мужи, спортсмены, а я часто пьющий!
Все они блондины, вид у них цветущий,
А я черен сильно  курево  сосущий!
Из воспоминаний! Еще вот что помню!
Они отжимались,  я был страшный соня!
Перрон представляю! Поезд мой идущий!
Они на платформе, словно берег ждущий!
Наконец платформа, сердце так и бьется!
Это все, наверно, дружбою зовется!
Где б я Вас не встретил, братья дорогие!
Знайте! Я люблю Вас! А вокруг Россия!
Рад  я, что  нашел Вас! Жду! Когда ж, при встрече!
Слезы мне осушит… белгородский ветер!

Ну пока, мои дорогие, ассалому алайкум, рахматулло! Мир Вашему дому!

 


продолжение диалога с моим личномненеизвестным, но уже дорогим другом – соратником – хамфикрони маро Василием Ивановичем!



…Недавно был на встрече в Таджикском культурном центре нашей горячо любимой Хуршеды бону Хамракуловой! И вот оказывается - есть люди, которым интересны наши с Василь Иванычем посиделки. Одна таджичка (как потом оказалось народная артистка Таджикистана) задала мне вопрос, который я не сразу понял – а кто такой ………….???!!!
 И только потом до меня дошло, что она читала мои воспоминания не с самого начала, а с серединки…. Поэтому и не смогла понять, при чём у Авганова в воспоминаниях детства всё начинается с русского Агошкова В.И… так вот дорогие мои… мой друг Муродчон Хамидов написал сегодня – а мемуары будете продолжать… дорогие мои, конечно же буду, (вот уже продолжаю), но прошу, без ложной скромности не называть то, что я Вам пишу – мемуарами! Во первых – это не мемуары, это мой ответ хорошему русскому человеку – Василию Ивановичу и одновременно моё обращение к Великому русскому народу – моя просьба, так как цель моей старости, моего пути в вечность – доказать, что мы, все – абсолютно одинаковые, созданные Всевышним - по образу и подобию своему… Слава Богу, что есть такие русские, как мой дорогой Василь Иванович, который задал именно такой вопрос, ответ на который (правильный, мудрый, чисто человеческий ответ) может расставить все точки над тем, кто же мы друг другу – родственники, единоплеменники, друзья, соратники или не приведи Господь – враги?!
  Поэтому то я и пытаюсь написать о своей жизни, потому что с самого рождения я – моя сущность, моя натура, мой характер, мои помыслы являются гибридом православных русских традиций, в которых я воспитан с детства своим дедом Анисимом и бабулей Анной (Царствие им Небесное) и матушкой моей Тамарой и славных мусульманских, исламских, таджикских традиций, к которым я всегда имел и имею отношение, самое непосредственное, как таджик, как сын своего отца Амиршо! (ибни Амиршох,) Аминь! Омин!

продолжение последует после того как Вы, дорогие мои, переварите это моё откровение! Ассалому алайкум! Рахматулло! Мир Вашему дому!

               

… ну Василь Иваныч… продолжим, однако!



  Итак,  Василь Иваныч ещё раз напомнил мне (в комментарии) к последнему  изложению фактов моей человеческой  жизни: Алексей, я же просил в освещении событий своей жизни, коснуться вопроса – чем же таджики и русские, два ваших любимых … родных вам народов схожи, а чем, пардон, отличны!? Ну так вот я попробую… ответить.
 В последних своих откровениях меня, как обычно, понесло и я не то чтобы утерял нить воспоминаний, но отвлекся от последовательности в хронологии, не считаю это таким уж упущением, тем более что Василь Иваныч назвал всё изложение – настоящей литературой…… Тем более теперь, я обязан исполнить просьбу моего нового друга.
  Вопрос о том – русский я или не русский, для меня в детстве, юности и даже в начале возмужания, вообще не стоял. При чем здесь русские, нерусские?! Хотя я и жил в основном в Таджикистане, но в воинских частях: огороженных колючей проволокой отрядах, заставах и комендатурах. Меньше всего в таких местах, в то время, как ни странно, было – именно таджиков. Принцип Советской Армии был таков, чем дальше от Родины отдаешь ей (Родине) долг, тем лучше,… правда не знаю, кому?! Тебе (солдату), Родине, родителям! Но так было и, наши ребята служили в Германии, на Севере, на Дальнем Востоке, в Москве и т. д. Так что меня в основном окружали русские, русскоязычные люди. Кроме того мой отец был круглым сиротой, воспитанником детдома и родственников могущих привить мне таджикское не было ни одного, кроме конечно отца. Впервые я влился в таджикский коллектив, попав в общежитие Политехнического Института в Москве. Там действительно процент таджиков был примерно 80%! Как ни странно, но когда я был молод, встретить таджика в Душанбе можно было без проблем только на… базаре (рынке)! В городе же, по улицам ходили в основном русскоязычные и обрусевшие таджики. Таджикского говора не было слышно ни на улице, не в ресторане, не в спортзалах. Таджикских передач по телевизору кроме Новостей почти не было. Песни по радио на таджикском передавали не часто. Сейчас, когда мне иногда выговаривают недалёкие люди, что мы де голодали в советское время, а Вам на Восток всё отсылали, я усмехаюсь, представляя душанбинскую улицу в праздник. Так кормились же этим те же русские, ну и таджики конечно, не без этого! Не хотелось бы, чтобы мое видение тех лет истолковали как упрёк… отнюдь, я констатирую факты и прошу не ввязывать меня в полемику, как плохо жила РСФСР из за нас, в частности, таджикистанцев. Я в то время не жил в РСФСР и никогда не стремился покинуть Таджикистан, хотя в то время это было так престижно… Так вот… одним из отличий русских и таджиков я считаю – мы (таджики) более патриотичны, более привязаны к родной Земле, у нас более тонкое понимание и отношение к семейным узам и особенно к родителям. Вот тут по моему мнению и заложена самая великая проблема русской нации – небрежное отношение к родителям, родственным связям, пренебрежение обычаями и странная приверженность иностранному влиянию (хотя бы к примеру: русский придворный мир говорил, последовательно: на французском, немецком, английском языках и как ни странно, именно: французы, англичане (американцы в последствии) и немцы являлись самыми великими соперниками и врагами (не побоюсь этого слова) величия России! Аминь! Омин! О том, чем мы (таджики) с русским братьями похожи… Попозже!!!
Ассалому алайкум! Рахматулло! Мир Вашему дому! Аминь! Омин!


   

... решил написать песни на примере знаменитых, я не спорю что тему и стиль "украл",  как получилось судить Вам, дорогие мои читатели!



… не пишите мне, больше!

(песня)

 Не пишите  мне, больше…
Писем,  в Россию,
И российская симка… отключена…
Я, в душе, сохраню,
Твое светлое имя!
Дорогая Россия,
Родная  моя!

Не нашел я приюта,
В России бескрайней,
И домой возвращаюсь…
Родная Земля…
Но осталась минута,
Нашей боли минута,
Чтоб проститься  с Россией,
С борта корабля!!!
 
 
Нет не  смог  я  прижиться,
В России  бескрайней!
Хоть  давно  гражданин,
Дело есть  и   друзья!
Не могу позабыть,
Я,… родимые  горы!
И зовет постоянно,
Отчизна…  меня…
 
 
Мне не хочется жить,
Ни в Москве, ни в Париже,
Я хочу  жизнь  дожить…
Где родился и рос!
Я скучаю, давно,
Ежедневно и  больно,
О земле, дорогой мне…
Закатов и роз!
 
Я тоскую по дому,
Хоть в России, давно я…
Постоянно тоска,
Прогоняет мой сон!
Ах! Россия поверь,
Наболевшему сердцу,
Лишь в Тебя и таджиков,
Я страстно влюблен!
 
Скоро, снова  я  встречусь,
С тобою,   родная,
Скоро встречусь с тобой…
Дорогая…. Земля!
Ах, Отчизна, родная!
Разве ж ты виновата,
Что живу,  постоянно,
Вдали от тебя!
 
Ах, Россия, Россия…
Разве ж ты виновата,
Что на свете есть лучше,
Земля,    для меня….
 
Я живу теперь дома…
И работаю дома,
Я скучаю теперь,
О России, друзья!
И  в душе  я  храню,
Твое светлое имя!
Дорогая Россия,
Родная моя!!!


 
Поехали, братишка, в Шурабад… (по Шуфутинскому)


 
Поехали,  братишка,  в Шурабад!
Что делать мне,
Не знаю, как мне быть?!
Хотя давно живу в России  я!
Но не  могу  Отечества забыть!
Поедем: по степи,  да по горам,
Заедем по пути в цветущий сад!
Скорей, скорей от грусти и тоски,
Поехали, дружище, в Шурабад!
 
Заедем на часок в Хамадони,
Который, часто вижу я во сне!
Там Пяндж, Ходжа Мумин  и Карасу,
Еще наверно помнят обо мне…
Они в цветенье  хлопковых полей,
Неутоленной нежностью горят,
Скорей, скорей от грусти и тоски,
Вези меня , в любимый Шурабад!
 
 
Прошу тебя,  машину заводи,
Пускай часы быстрее пролетят,
Скорей, скорей от  грусти и тоски,
Поехали, земеля, в Шурабад!
 
Прошу тебя поедем в Шурабад,
Где жил, давно, мальчишкой  молодым,
Как хочется увидеть всех ребят,
С которыми учился  и… дружил!
Ну, поскорей машину заводи,
Пусть за окном границы пролетят,
Скорей, скорей от грусти и тоски,
Поехали, дружище, в Шурабад!
 
Гони свою машину, погоняй,
Там  где-то, под горою, так и знай,
Когда-то вереницей прошлых дней,
Бывало, гнал и я, своих  коней!
Те дни умчались вдаль, как рысаки,
Их не вернуть из прошлого назад!
Скорей, скорей от грусти и тоски,
Поехали,  быстрее,  в Шурабад!
 
Вези меня,  скорее, в Шурабад!
И хоть меня,  давно,  никто не ждет,
Там  под  горою, в милом кишлаке,
Душа моя, бессмертная,  живет!
Давай гони машину,  поскорей,
Пусть версты,  под  колесами  летят,
Я еду в гости к юности  своей,
Поехали,  братишка, в Шурабад!
 
 
Скорей, скорей от грусти и тоски.
Поехали,  братишка, в Шурабад!
Поехали, братишка, в Шурабад!
Поехали, братишка, в Шурабад!
Давай скорей!
Шурабад ждет меня….
Нажимай, браток,  давай  нажимай! 



алексей авганов, сын своего отца