Собеседники Бога

Он сидел в инвалидной коляске повышенной комфортности и медленно ждал смерть. Он понимал, ждать придётся, может быть, не один год, и тогда впереди его ждут унизительные тысячи дней беспомощности. Конечно, родственники и друзья нежно любят его, но любят, как ему казалось, то восхитительное воспоминание, когда он, сильный, красивый, как Архимед, держал в ладонях рычаги благополучия многих близких ему людей. Да, они кормились от него. А он сжигал в пламени трудового энтузиазма своё отменное здоровье не только во имя реализации собственного "я", но ради любви и ответственности перед дорогими ему людьми. К сожалению, вечный двигатель тридцатилетнего трудоголика, как правило, к полувековому юбилею заметно изнашивается. Приходится чаще обычного поновлять и смазывать детали, и что самое неприятное, наводить вынужденный лоск на места, утратившие свежесть. Так или иначе, прошло ещё пятнадцать лет после юбилейного «полтинника», в течение которых вечный движок, не выдержав первичных вЕковых испытаний, откровенно развалился на части. А ещё год спустя потребовалась обыкновенная инвалидная коляска.
Так Гоше выпала последняя и недолгая величина земной жизни; жизни, в которой, со слов любящих домочатцев, он продолжал быть необходимым и желанным...
 
Мы умиляется, наблюдая короткие пара олимпийские дорожки и «счастливых» призёров этих не простых по содержанию игр. В храме наша душа замирает, глядя как «подходит» к причастию верующий прихожанин в инвалидной коляске. Мы расступаемся и стараемся помочь. А после литургии бережно правим колёса по ступеням паперти и помогаем довести коляску до ворот. Сказав пару ободряющих и поздравительных (с причастием!) слов, участливо передаём нашего инвалидного брата сопровождающим. Выдохнув, мы возвращаемся к собственным заботам, краем глаза наблюдая, как машина с неприкрытым багажником, из которого торчит та самая инвалидная коляска, поспешно покидает стоянку.
«Круто!» - улыбаемся мы. Нам не приходит в голову, что храмовые туалеты не приспособлены для пользования инвалидов...
 
Обездвиженность – самая скорая дорожка к смерти. Наше тело сопротивляется этому скольжению в никуда, но как-то потешно. Нет драматургии. Всё ясно всем, вопрос только времени. Однако, в этом состоянии, представьте, есть свой смысл! Вам не надо прилагать мегатонны энергетических усилий на фитносе ради вечной жизни. Вы вольны общаться с вечностью на равных - Вы избраны! Харону уже дано указание причалить к Вашему дивану. И вам незачем бояться смерти. Боится опасность тот, кто надеется её избежать. Вам же не грозит ничего сверх того, что уже случилось.
 
Пунцовый распадок вечерней зари канул за чёрные зубцы многоэтажек. В комнате как-то сразу стало темно и чуточку страшно. Гоша протянул руку и включил лампу над кипами книг на рабочем столе. Через час постучит в дверь жена и, не дожидаясь ответа, войдёт с вечерней уткой и полотенцем. Ходики на стене пробили десять.
«Господи, помилуй!» - отозвалась Гошина душа, заранее глядя в любящие глаза жены, - Благослови...»