Торт

На улице было светло. Мне, во всяком случае, так казалось. Справа от меня, у противоположной стенки, за окном отражался какой-то свет. Неяркий – похоже, снова близится буря. Или просто рассвет за тучами только начинается, потому в комнате все еще была темнота.
Однако прямо за сервантом, стоявшем передо мной, из-за закрытой двери виднелся свет. Значит, на кухне уже готовят еду, а я, как всегда, все проспала. Ну, и ладно. Завтра проснусь раньше всех и заберу себе все самое вкусное. Наверняка же где-то именно на кухне спрятаны те редкие конфеты с белой начинкой! А с раннего утра, пока никто не видит, можно спокойно их найти.
Вдруг с правой стороны от меня кто-то заворочался. Я обернулась. В тусклом свете от окна мне был виден только силуэт лежащего на кровати человека. Но и без света мне было ясно, кто там – дальний братец Стас, который тоже жил в доме. Он, как мне показалось, повернулся к окну.
Если его все еще не разбудили, значит, рассвет еще не настал и животных кормить еще рано. Почему же я тогда так рано вскочила сама? Обычно будить меня входило в обязанности Стаса, но он редко это делал. Жалел меня, я знаю. Как старший на много лет друг, хоть и дальний, он всегда стремился меня оберегать. То в кашу, которую я ненавидела, больше сахара положит, то даст лишнюю конфету с той самой белой вкусной начинкой, то возьмет на себя вину за разбитую кружку. Фарфоровых кружек в то время в нашем ауле, как мы его называли, было очень и очень мало и они высоко ценились. Именно поэтому они стояли в серванте на видном месте как знак роскоши – тогда все еще оставались элементы жизни СССР, и потому у нас были и «шифоньер», и сервант, и ковры на стене. И фарфоровые кружки. На самом деле, у нас их было просто не достать, и поэтому они и ценились очень высоко. А я, шебутной и наглый ребенок, постоянно лезла куда не нужно и бегала по дому с огромной скоростью, снося все на своем пути. И никакие угрозы в мой адрес не помогали.
И все-таки, почему я так рано проснулась? Стас меня будит часов в девять утра, когда все уйдут на работу и в доме останется только он. Но в такое время он будил меня только летом, в другое время ему надо было ходить в школу, и для того, чтобы успеть к началу занятий, ему приходилось вставать в четыре утра. А в школу приходилось ходить за много километров от дома, на путь уходило несколько часов. Хорошо бывало, когда кто-то из соседнего села подвезет на телеге, а так – постоянная ходьба, наверное, сильно уматывала Стаса, но он никогда не жаловался. Даже соглашался со мной поиграть в «догонялки», когда приходил из школы. Эту игру привезла к нам одна русская девочка, пробывшая в ауле не так долго (сейчас ее имени я уже не помню), и игра эта завлекла всех детей с головой. Особенно меня. Все коленки, локти непременно были сбиты и их покрывала красная засохшая корка крови. Бинтов и уж тем более пластырей не было, поэтому чаще всего раны были открытыми, изредка я завязывала их старым протершимся серо-голубым платком.
После игр Стас садился за уроки. Ему для этого разрешали садиться за большой стол в зале, под которым я, очень маленькая от рождения, могла ходить не нагибаясь. Стас притаскивал откуда-то из прихожей старую большую железную лампу, прикручивал ее к столу, включал и под ее светом писал какие-то странные закорючки и цифры, которые тогда я совершенно не понимала. Иногда он садился и читал какие-то книги с совершенно другими буквами, не такими, какие он писал. Буквы в книгах были ровные и четкие. Однажды я спросила, почему они так различаются, и Стас рассказал мне, что пишет он на одном языке, а читает на другом, читает русскую книгу. И со временем он стал учить меня читать и писать именно на русском языке. Для меня маленькой это было довольно странно, тогда я даже не знала, что Родина моя на самом деле – Россия, и язык русский для меня должен быть родным. И читать я научилась гораздо быстрее, нежели писать – буквы никак не хотели вырисовываться красиво, и я часто бросала это дело, но упрямство Стаса и мое упрямство сделали свое дело – читать и писать на русском я все-таки научилась. Правда, почерк у меня вроде и красивый, но в то же время совершенно непонятный.
За окном света, как ни странно, больше не становилось, а вот ветер слышался все сильнее и сильнее. Похоже, все-таки будет буря, и нам надо будет прятаться на всякий случай в подвале. Наверное, надо бы разбудить Стаса, но обычно он всегда предчувствует бурю и успевает всех предупредить.
- Стас… - прошептала я совсем тихо, боясь, чтобы на кухне меня не услышали. Но реакции не было, он продолжал посапывать.
- Стас!.. – заговорила я чуть громче.
- М-м-м… - раздался недовольный то ли голос, то ли просто ворчание.
- Стас, буря поднимается! – проговорила я, вставая на кровати.
Он повернулся ко мне и приподнялся на руках. В слабом оконном отсвете мне было не видно его выражения лица, но судя по всему, он был явно недоволен тем, что его разбудили. Хотя этого он так и не показал.
- Никуда она не поднимается, это просто обычный ветер, - ответил он, зевая. – А ты зря меня разбудила.
- А почему так темно и светло одновременно? – удивилась я, обратно садясь в кровать.
- Потому что окно слабо занавесили, - произнес Стас, ложась. – И ты ложись. Рано нам еще вставать.
- А животных… кормить? – недоуменно проговорила я.
- Я уже покормил.
- А почему тогда ты лежишь? Разве тебе не в школу? – спросила я.
- Нет. Дай поспать, - процедил он, зарываясь в одеяло.
- А почему…
- Почемучка! – громко сказал он. – Я все понимаю, но у меня выдался один день, когда я могу поспать! Один! И ты, обычно соня, мне этого сделать не даешь! Один день, день рождения, и спать не дают! Что же такое!
И с этими словами он отвернулся от меня и накрылся одеялом. День рождения? Это что такое?
Правда, что это такое, я отдаленно знала. Как-то о нем нам говорила та самая русская девочка, и даже приглашала нас на него. По ее рассказам, в этот день много лет назад человек родился. И у каждого – свой день рождения. Ее день я не помню, единственное, что осталось в воспоминаниях – сильный мороз и дикий буран, сметавший все на своем пути. Именно такая погода была в то время, а вот в тот день, кажется, вообще светило солнце, что явно было ну очень уж удивительным.
Тихо, стараясь не разбудить только что заснувшего Стаса, я спустилась с кровати и на цыпочках вышла из комнаты и прикрыла дверь. На мгновение остановилась, обратив внимание на картинки природы, наклеенные на двери. Они были тут, наверное, еще до того, как меня привезли сюда, ибо ничего другого на этой двери я не помню. Да и картинкам этим было, наверное, уже много лет. Почему я на них так засмотрелась?
Мелко семеня ногами, я пробралась на кухню. Там уже никого не было. Как я не заметила, что все ушли, а еда уже была приготовлена? Я взяла стоявший у печки стул, поставила его рядом со столом и взобралась. На столе, прикрытое прозрачной тарелкой, стояло нечто непонятное, но на вид очень красивое. Нечто белое с красным, на вид – явно сладкое. Что-то подобное я видела в картинках в редких книжках. Точно! Как я раньше не догадалась! Это же торт!
Про него нам тоже рассказывала русская девочка. Говорила, что на каждый день рождения обязательно должен быть торт, и когда она жила «далеко» (и скорее всего, это было где-то в ее родной России), то у нее на празднике был торт, и был он, по ее словам, вкуснее всех сладостей. «И вкуснее даже конфет с белой начинкой?» – удивленно спросила тогда я. «Они – просто ерунда по сравнению с тортом!» – отвечала мне она, и мне казалось, что такое просто-напросто невозможно – редкие конфеты казались мне настоящим волшебством. Их получать удавалось далеко не часто.
- Ты куда полезла? – послышался позади голос Стаса. – Одну тебя никак оставить нельзя.
Я обернулась и увидела в дверном проеме заспанного братца. Однако он уже успел переодеться и теперь с наигранным недовольством смотрел на меня.
- Глянь! – воскликнула я, помахав ему рукой. – Для тебя сделали торт!
- Где? – удивился он и быстро подскочил ко мне. – Ух ты!
Как завороженные, мы смотрели на торт. Для нас он был явно волшебством, каким-то чудом из сказочного мира. Хотя сказок нет, как говорил нам Мага, но в тот момент иначе, чем сказкой, торт нельзя было объяснить.
- Стас, а ты со мной поделишься тортом? – хитро спросила я, слезая со стула.
- Поделюсь, - проговорил он. – Только ты уверена, что это мне?
- А у кого еще сегодня день рождения? – удивилась я.
- Ну, не у тебя точно, - усмехнулся Стас.
Я задумалась. А когда у меня день рождения? Я этого дня не помню, и не помню того, чтобы его отмечали, как, например, у русской девочки. Или как у Стаса.
- А когда у меня день рождения? – спросила я.
- Третьего октября, - ответил он, все еще не отрывая взгляда от чудо-торта.
Третьего октября? Это как? Это что? И, видимо, мое молчание насторожило братца. Он обернулся и, заметив мой очень недоуменный взгляд, засмеялся и сказал:
- Через несколько месяцев. Но не знаю, будет ли у тебя торт.
- А я хочу!
- Ты слишком много хочешь. Причем всегда.
Насупившись, я его толкнула, насколько смогла, и вышла из комнаты. А смогла я хорошо: Стас пошатнулся.
- Так, это что такое? Катя, веди себя нормально!
- «Катя, веди себя нормально!» - спародировала я его и, зайдя в комнату, снова залезла на кровать.
Вдруг раздался стук двери, и я услышала чей-то голос. Знакомый голос. Сашка пришел.
- Здорова! А что это ты при параде?
- Праздник у меня, - произнес в ответ Стас. – День рождения.
- О, поздравляю, - как-то отрешенно проговорил Сашка, и я услышала топот на кухне.
Да, Сашка вряд ли может пугать людей: ходит, как слон, непременно топчет пол так, словно к нему в дом забрался тарантул и он хочет его ногами прибить.
- А это что такое? Вау, это же… торт! – воскликнул за стенкой Сашка.
- Он самый, - хвастливо сказал Стас. – Это для меня его сегодня приготовили!
Хорош гусь! Мы даже не знаем, откуда он там взялся, а Стас сразу уже: для него, для него. Может, вообще для меня! Ну, и что, что у него день рождения! У меня точно было много дней рождений и мне ни разу не давали торта, а ему… Да что он о себе возомнил!
Я вскочила с кровати и с топотом побежала на кухню. Там возле стола стояли Стас и Сашка и смотрели на торт. На меня они даже не обратили внимания, словно я – пустое место. А я специально, между прочим, топала громко!
- Эй!
Нет ответа.
- Але, вам говорят!
Снова молчок.
- Тогда я расскажу, как вы ходили за границу!
Это повлияло на них, и оба наконец-то обернулись, причем Стас смотрел на меня с испугом, Сашка же – с ненавистью.
- У тебя нет никаких доказательств, - насмешливо процедил гость.
- А я просто скажу, и мне поверят! – закричала я. – Потому что я – маленькая!
- Ты – маленькая сволочь, - ответил он. – А я тогда расскажу, кто цыганам в молоко тарантула кинул.
- И что? Не страшно!
- А нам тоже не страшно!
- Фу-ты ну-ты!
- Баранки гнуты!
- Так, замолчали! – закричал Стас и обратился ко мне: - Что тебе нужно-то, а?
- Не строй из себя умника! – воскликнула я. – Ты не можешь быть уверенным, что торт твой! Вот когда все придут, тогда и узнаем.
- День рождения – у него, значит, и торт – его, - констатировал Сашка.
- А может… Это вообще соседский, просто его сюда принесли, - вдруг вспомнила я. – Стас, помнишь, вчера кто-то говорил про какую-то беседу, куда чая надо хорошего взять?
- Ничего подобного! Не было такого! – закричал Сашка, но я его осекла:
- Тебя вообще не спрашивали!
- А ты всегда кричишь не по делу!
- А ты всегда встреваешь в разговоры!
- А ты!
- А ты!..
Стас схватился за голову и сел на стул. Ему часто приходилось слушать такие скандалы, их мы с Сашкой устраивали чуть ли не каждый день, а иногда – и по несколько раз в сутки. Причем причины всегда были самые разные: начиная от нечестной, как кому-то из нас казалось, игры, заканчивая чем-то серьезным. И обычно мы не останавливались на одних криках: в ход шли предметы обихода, которыми мы швырялись друг в друга. И, конечно, драки, в которых мы были мастера.
Не обошлось без полетов предметов и в этот раз. А учитывая, что это была кухня, но первыми под руки попались железные кружки и тарелки. Дико смотрелась наша битва – полет кружек по кухне. И единственный нормальный человек сидел и смотрел на нас как на безумных.
Бамс!
Раздался звон бьющейся посуды.
Одна из кружек, которую, скорее всего, метнула я, попала прямо в прозрачную тарелку. Она разбилась, и ее осколки угодили прямо в этот яркий и замечательный торт.
- Упс… - только и смог произнести Сашка. – А мне к маме надо, - и живо ретировался. Только и был слышен грохот двери.
- Молодцы, - медленно произнес Стас.
- Молодцы… - прошептала я.
Да, похоже, сегодня меня ждет очередная «порция» ремня, и на этот раз Стас спасать меня не будет. Его же торт. Или не его. В любом случае, в этот раз я сама во всем виновата.
- Может, осколки эти вытащить можно? – проговорила я, залезая на стул, чтобы посмотреть.
- Мелкие-то все равно останутся, - процедил братец.
- А вдруг не останутся?.. – тихо сказала я.
Стас посмотрел на меня очень злым взглядом и гаркнул:
- А ну, пошла вон!
Я испуганно соскочила со стула и побежала в комнату, где забралась под одеяло. Раньше я никогда не видела его таким злым. Но немудрено: впервые ему подготовили торт, а его испортили. Или если вообще торт не ему, а для какой-то беседы, как я вчера слышала, то все еще хуже.
Из кухни не было почти ничего слышно. Только еле отличимые шаги братца. Наверное, он ходил по комнате, пытаясь придумать, что делать. Я тоже пыталась придумать, но ничего толкового мне в голову не приходило. Единственное, что я точно знала – самой нужно молчать, может, все-таки никто ни о чем не узнает. За этими мыслями я не заметила, как заснула.
Когда я проснулась, то окно было по-прежнему занавешено, а на кухне слышались чужие голоса. Похоже, кто-то все-таки пришел для беседы, и сейчас будут есть торт. А вдруг Стас не убрал осколки? Надо было все-таки не уходить и ему помочь. А лучше – заставить Сашку все это убирать! Сам первый начал изображать из себя умника! Если бы он так не сделал, то ничего бы и не было!
Неожиданно возле двери я услышала чей-то легкий топот, и через мгновение в комнату вошел Стас. Вид у него был, мягко говоря, недовольный. Я смотрела на него и тупо молчала. А что я могла сказать?
- Скажи спасибо, что я вовремя успел все рассказать, - процедил он, облокачиваясь об стену. – Повезло, что у меня сегодня праздник, и мне ничего не сделали, только накричали. Но завтра вставать с утра и кормить животных будешь ты. Поняла? – сделав акцент на последнем слове, братец вышел и громко хлопнул дверью.
В очередной раз Стас спас меня от злого ремня. И в этот раз получилось, что ценой своего дня рождения. Я так и не узнала, чей это был торт, да и не хотела снова поднимать разговор об этом.
Спустя шестнадцать лет после этого случая я часто вспоминаю Стаса, его помощь, которую он мне оказывал и как меня защищал. Мало кто вообще так о ком-то заботится. И я ему очень благодарна за все. Многие детские хорошие воспоминания связаны у меня с ним.
И лишь совсем недавно, совершенно случайно, я смогла узнать, когда же у него день рождения. 20 июля. День рождения моего сына.