Скачков мудак!

Белая моя, живая, послушай, что скажу...
 
Я пишу Тебе на чистых листах разлинованных на клеточки, решётки – это моя темница. А буквы – стражники, которые берегут слово, а в слове живешь Ты.
За моей спиной бьет свет солнца – я на каменных ступенях в усадьбе Середниково. Тут бывал Лермонтов, кстати.
Много-много ос, и небрежно падает свет от моей ушастой головы на свежие листы, потому что солнечно и утренно. Ушасто. Осасто. 
Признаюсь, я не каждую минуту думаю о Тебе. За работой иногда мысли уходят. Но вот что-нибудь делаю, иду, дышу, смотрю, и раз – проскользнет твой образ, как по стеклу капелька отпотевшая ползет, истончается. Скажу сразу и только Тебе по секрету – как она докатиться, то сразу умрет. Только вдумайся, Белая моя, она умрет...
Как и назойливые осы-мысли в моей голове о Тебе умирают. Ты умираешь. Я умираю. Наш мир умирает.
Жизнь – стекло. И мы – капельки.
Осы жалят, а потом долго саднит рана от укуса.
Сердце саднит…

Что мне делать, если Тебя пока нет рядом?
Только и остается слушать индюков на деревянной лавке. Это я выносил мусор из буфета, и решил отдохнуть.
Миллионы мешков мусорных. Сколько же ест это существо человек? Какой же он мусорный! И пахнущий остатками своих обедов!
Человек шагает к смерти, и за ним тянется вереница его объедков.
Так вот, одну из этих мусорных верениц выношу я. Хомо сапиенс. Человек-мусороносящий. Рабочий. Угораздило же, устроится на киноплощадку. Моя работа, к слову, называется «в жопу ужаленный». Должен быть везде и всем помогать.
Устал ужасно за эти дни.
Ещё и этот чёртов мусорный контейнер далеко. Пока туда-обратно уже болит всё; тело, кости, потроха.
Измотался.  Присел под дерево на лавочку.
И мараю листы. Берегу Тебя этими словами.
И индюки курлычат. Поют друг другу.
И это странное слово «потроха».
И осы пилотируют везде. Те, что настоящие в полосатых одеждах, и те, что Твои в моей голове.
Скажи, что им всем надо от меня?
Сижу, слушаю индюков, а на спинке лавочки смело выцарапано дрожащей рукой: «Скачков мудак».

Запутался. Один мертвый клубок вокруг.
Ты. Кино. Смерть. Объедки. Осы. Стекло. И девственно чистые листы ещё впереди (Твои, о Тебе). 
Знаешь, я уверен только в одном. Жаль этого Скачкова.
Нас с тобой жаль.