Национальная и половая идентичность человека

Введение

         Образование новых постсоветских государств и европейской интеграции актуализировало идентификационные процессы на разных уровнях общественного и индивидуального сознания. В результате современные тенденции изучения идентичности стали характеризоваться активизацией исследований в конце 20-начале 21 вв. [1, с. 351]. При этом анализ психопатологии и связанного с ней распада аутоидентификации (самоопределения) приобрел особый интерес [1,с. 349].
         Дело в том, что социально обусловленная патология сознания – дереализация и деперсонализация – сказывалась на идентификационных процессах в обществе самым неблагоприятным образом. (Идентификация – отождествление, определение) Распад единой аутоидентификации (самоопределения) людей способствовал распаду общества, нарушал спокойное течение жизни, устойчивость социального развития. Многообразие сторон общественной жизни обуславливало разнообразие проявлений идентификационной патологии.
         Поскольку к компонентам социальной идентичности, обеспечивающей социальное единство относят гражданскую, этническую, национальную, классовую, конфессиональную, половую и др. идентичности, имеет смысл разобраться в некоторых особенностях нарушения социальной аутоидентификации человека.

Основная часть

В конце сентября 2005 г. в столице Республики Коми, городе Сыктывкар прошла Всероссийская научная конференция «Этнодемографические процессы на Севере Евразии (XI – XX вв.)», одной из проблем которой стала национальная идентификация представителей титульных этносов.
         В частности, обращалось внимание на то, что после этнической революции, протекавшей в конце 1980-х – начале 1990-х гг. на территории СССР этнокультурные ориентации коренных и малочисленных народов России изменились [1,с.157-159]. Если раньше молодые люди из однонациональных коми и из смешанных в этническом отношении семей чаще выбирали для себя национальность коми, то теперь пятая часть городских подростков (возраст 16-17 лет), у которых оба родителя коми, называют себя русскими [2,с. 6, 10].
         На возникающий при этом геномический парадокс мало кто обращает внимание, а ведь данные этнической геномики убеждают в том, что люди одной этнической группы имеют генетическое родство. Родство это заключается в том, что в геномах индивидов одного этноса имеются так называемые маркеры (локусы) или идентичные участки ДНК. Благодаря постоянному их присутствию, в вариабельности (полиморфизме) генома прослеживается некоторая повторяемость. Это позволяет типологизировать геномы людей, а затем систематизировать их по степени отдаленности и близости родства. В результате устанавливается своеобразная родственная линия этносов, так сказать, генеалогия, ведущая к общему предку или группе животных, давших начало человечеству как биологическому виду с его подвидами, т.е. расами. Ведь все известные маркеры ДНК обладают расоводиагностическими свойствами [3,с.13].
Таким образом, если исходить из того, что маркеры (локусы, гены) ДНК контролируют признаки, из которых слагается фенотип той или иной расы, можно предположить, что с биологической стороны этносы – продукты скрещивания подвидов (рас) homo sapiens. Объясняя биологическое происхождение этносов скрещиванием рас, следует сказать о механизме появления самих рас. Как нам кажется, расы или подвиды человеческого вида могли возникнуть в результате мутаций и действия естественного отбора. Формированию данных видов способствовали постоянная миграция племен и изменения климата на планете.
         В общем, различая в этносах биологические и социальные признаки, можно предположить существование их взаимосвязи, хотя это звучит довольно странно с точки зрения чисто трудовой теории происхождения человека. Данная взаимосвязь, на наш взгляд, состоит в том, что человек как биосоциальное существо живет не только по социальным, но и по биологическим законам. Так, например, никто не может отменить того, что онтогенез приговаривает человека к старению и смерти. Мало того, влияние онтогенеза на социогенез и психогенез человека настолько велико, что в случаях дебильности видно, как социальное развитие ребенка не может достичь необходимого уровня, а при старении наблюдается утрата трудоспособности вместе с дряхлением организма.
         Биосоциальность людей не может не сказываться и на их аутоидентификации, заключающейся в определении индивидом у себя не только расовых, половых и других биологических признаков, но и социальных признаков, раскрывающих умение трудиться и общаться. Вопрос культуры в данном случае касается нюансов быта, образа жизни групп людей, в том числе, этнических.   
         Связывая образ жизни с этническими стереотипами людей, следует сказать о том, что развитие мировой цивилизации, космополиса (глобализация) размывает этнические признаки и благодаря этому стирает этническую сторону «я» человека. Люди разных стран, особенно в городах, начинают все больше походить друг на друга. Из жизни уходят не только национальные наряды, уходит в прошлое половая значимость одежды. Женщины, например, давно носят брюки и часто коротко стригутся. Естественно, стирание половых и этнических различий в одежде и т.д. сближает людей, снимает их отчужденность друг от друга, однако этот же процесс влияет и на формирование их самосознания, поскольку изменяет традиционную дифференциацию сознания на «я» и «не-я».
         Так, строя интернациональное сообщество и благодаря этому стирая национальные различия между людьми, политическое руководство СССР в перестройку подошло к тому, чтобы изменить и идеологическую их аутоидентификацию, чтобы они перестали быть советскими людьми. Ответом на горбачевские новации стал разгул националистических движений, распад СССР на ряд, в том числе, однонациональных государств.
Стремясь найти объяснение выше обозначенному феномену, невольно обращаешься к диалектике, к тому, что в предшествующее время внутригосударственный интернационализм и размывание межэтнических границ в СССР компенсировались интенсивным формированием советского «я». Создавались советская история и культура. Шел мощный поиск отличительных признаков, идентификаторов советского общества и советского человека.
         Когда же в горбачевское время с разрушением советского «я» интернационализм из внутреннего стал внешним, процесс этот вызвал внутри СССР сепаратистское движение. Потеряв надэтнокультурные ориентиры, население СССР для удовлетворения потребности в аутоидентификации ретроградно обратилось к формированию локальных этнокультурных ориентиров, идентификаторов. Каждый народ обратился к своей истории, мифологизируя её. То, что данный процесс принял политический характер – отдельная тема. Важно другое. Нужно согласиться с тем, что в обществе нет чистых процессов, что в любом явлении заключено несколько, как минимум два противоположных процесса, единство которых состоит в их динамическом равновесии.
         По аналогии с гомеостазом, поскольку известно, что биологический организм молод и крепок, пока анаболизм доминирует над катаболизмом и старится, слабеет после переворота в доминировании противоположностей, общество существует, если в нем доминируют общие для всех индивидов и этносов ценности. Общие культурные ценности, ориентиры, идентификаторы связывают субкультуры, возникающие и исчезающие во времени существования данной культуры и тем самым способствуют сохранению социальной целостности в интервале определенного исторического периода. Так известно, что в истории современной западной культуры были и хиппи и панки, но эти субкультуры с их идентификаторами не поколебали устоев западного общества.
Конечно, отождествлять биологические и социальные организмы нельзя, т.к. это ведет к биологизаторству. Но если учесть биосоциальность людей и то, что социальный и биологический гомеостазы замешаны на одной диалектике, можно в этих процессах поискать нечто общее, так сказать, их динамику и статику.
Как известно, статику дает воспроизводство или стойкое возобновление одних и тех же отношений, в природе – естественных, в обществе – искусственных. Например, на океанических островах с сильными ветрами встречаются птицы только с большим и маленьким размахом крыльев. Изменится сила ветра, размах крыльев изменится.
         Нечто подобное можно увидеть и в обществе, когда изменение социальных условий вызывает динамику социальных отношений. Так в рабовладельческом обществе, как известно, условия существования людей, попавших в рабство, вели к тому, что они бросали работать и начинали жить разбоем и грабежами, становились асоциальными. Ведь благодаря этим условиям попавшие в рабство люди теряли своё «я» и, следовательно, не могли удовлетворять свою потребность в социальной аутоидентификации.
         В современных условиях рабочие более-менее удовлетворяют данную потребность. Подтверждением этого служит история рабочего класса и настоящая пролетарская субкультура. Однако то, что наймом ныне охвачены в России не только рабочие промышленности, но и так называемые работники бюджетной сферы, госслужащие, это усложняет выработку чисто пролетарских аутоидентификаторов.
         Найм и отсутствие в собственности средства производства роднят выше обозначенные социальные группы, позволяя отнести их к какому-то одному общему классу, а именно к среднему классу, если к третьему относить бомжей.
         Считая бомжей деклассированными элементами и поэтому относя наемных работников к третьему классу, к среднему классу можно причислить мелких и средних собственников средств производства, использующих наемную рабочую силу, поскольку верхний, первый класс – это элита.
Предлагая выше обозначенную схему деления общества на страты и классы в целях выработки объективных идентификаторов страт и слоёв обществ, можно столкнуться с рядом проблем. Во-первых, не ясно, к одному или сразу к двум классам следует относить физических лиц, являющихся учредителями какой-либо фирмы и работающих в этих фирмах по найму. Во-вторых, сложности возникают при классификации чиновников высшего звена, относимых, с одной стороны, к элите, с другой – к наемному классу. В-третьих, трудно отнести к какому-либо из трех классов российских фермеров, неспособных пробиться на российский рынок со своим товаром.
         Полагая, что выше обозначенные трудности деления нашего общества на классы ведут к проблеме классовой аутоидентификации россиян, можно для ослабления этой проблемы предложить более четко разработать аутоидентификаторы общероссийского «я», тем более, что отсутствие таковых, как показывает этническая революция в СССР, способствует чрезмерному развитию локальных аутоидентификаторов способных привести к локальным внутренним конфликтам. Однако сделать это не так-то просто. Выработка общероссийских аутоидентификаторов требует знания типологии сообществ, разделенных на классы, или социальные слои.
         Исходя из цивилизационного подхода, например, следовало бы решить, существует ли современная российская цивилизация. Опираясь, в свою очередь, на формационный подход, неплохо было бы определить, что за формация присуща современной России. Поскольку Россию чаще всего относят к либеральному буржуазному обществу, встает закономерный вопрос, тождественно ли это общество с его культурой обществу и культуре развитых, то есть европейских, западных  капиталистических стран.
         Решая данный вопрос положительно, ставя знак равенства между этими обществами, следует, тем не менее, задуматься над тем, куда относить в этом случае пролетарскую культуру с ее социальным телом. Считая, что пролетарская культура была присуща советскому обществу и не отрицая факта ее существования в качестве субкультуры в обществе капиталистическом, можно прийти к мысли, что классово-культурная двойственность присуща не только капитализму, но и социализму, что буржуазная культура существовала и в советском обществе, в качестве субкультуры.
         Отличие советского общества от капиталистического состояло в том, что в первом буржуазное самосознание «я» подавлялось пролетарским, а во втором, наоборот. Степени подавления буржуазного самосознания пролетарским самосознанием отвечала степень чистоты советского общества. Но чем чище становилось советское  общество в классовом отношении, тем сильнее нарушался его социально-экономический гомеостаз: тем больше оно застаивалось, экономически хирело.
         Осознание данного диалектического момента позволило некогда в СССР ввести НЭП, затем теневую экономику, ну и затем – частную собственность. Поскольку, в отличие от Китая, новое российское общество экономически мало как окрепло за время перестройки, можно в приватизации увидеть перекос, вызвавший нарушение динамического равновесия общества с обратной стороны. Ведь если в советское время вымирала буржуазия, то в перестроечное время вымирал пролетариат. Причиной вымирания пролетариата в России стала безработица, вызванная погоней за дешевой рабочей силой. Гастербайтеры вытесняют российский пролетариат с рынка труда и превращают в бомжей.
         В результате можно сказать, что нарушение равновесия между производством средств к жизни и производством человека, доминирование второго над первым в советское время вело общество к экономическому отставанию. В нынешнее время перекос, доминирование производства средств существования ведет к депопуляции, т.к. нашу элиту больше заботит микроэкономика, а не российская демография. То, что экономический подход элиты к нашему обществу отдает космополитизмом, мало кого интересует.
         Между тем интернационализация, глобализация российского крупного капитала косвенно указывает на размывание сверху общенациональных ориентиров в нашем обществе, что ведет к стиранию границ между «мы» и «не-мы» как коллективным, общероссийским «я» и «не-я»,  к ослаблению дифференциации социального сознания у индивидов, к её недостаточности, как это бывает при эндогенной шизофрении.
          Поскольку обозначенный процесс «гипотонии» общественного сознания является экзогенным и вызван социальными причинами, это социально-психопатологическое явление можно отнести к социальной шизофрения, имеющей комплекс признаков, в том числе, психопатологических.
Говоря о социальной шизофрении, следует отметить, что это есть определенное состояние общественного сознания россиян, при котором, в одном случае, у населения слабо выражена его дифференциация на «мы» и «не-мы», «я» и «не-я». В другом случае наблюдается отчуждение от российского «я» и «мы», от родины, когда россияне говорят о России как о чужом государстве, называя родину «эта страна». В третьем случае обнаруживается так называемая социальная дереализация, когда индивиды утверждают, что не они сами, их «я», но «не-я», социальный мир изменился, стал чужим: не они стали чужими родине, а родина им стала чужой, предала их. Сюда же относится русофобия «пятой колонны».
         Возможно, длительное пребывание на чужбине – основная причина изменения самосознания некоторых россиян, их аутоидентификации. Есть масса примеров, когда наши элитные соотечественники, усваивая ценности зарубежных стран, например, Франции в XIX веке формировали в России моду говорить на французском языке и вести себя на французский манер. Ориентация сознания многих русских людей на ценности Запада в середине  XIX – начале XX веков позволила выделить их в особую группу, называемую «западники».
Ориентация в окружающем, обращение сознания к изменяющемуся предметному, в том числе, социальному миру – экстраверсия по К. Юнгу, рефлекс по Декарту – требует не только выявления его ориентиров, но и того, чтобы они служили идентификаторами, референтной системой для узнавания, установления подлинности, аутентичности изменяющегося мира, тожественности его самому себе.
         Узнавание – это совпадение, установление идентичности образа и образца, нечто психического, субъективного и предметного, объективного по определенным общим чертам или критериям, идентификаторам. Без узнавания человек не может ориентироваться не только в окружающей текущей действительности, но и в себе, своей личности, своем «я» при рефлексии, интроверсии.
         Так при ретроградной амнезии, утратив прежний образ своего «я», человек не может сказать, кто он: как его звать, откуда он родом, кто его родители, кем работал, где жил, и т.д., хотя, глядя на себя, может сказать, какого он пола и  к какой расе относится. Происходит распад «я» и при болезни Альцгеймера, старческой деменции (слабоумии).
         Благодаря амнезии открывается то, что каждый человек в своей жизни усваивает как идентификаторы предметного мира, так и аутоидентификаторы, делимые на социальные и биологические. Хотя идентификация человеком предметного мира и самого себя – субъективный процесс, базируется он на объективных идентификаторах.
         В использовании субъектами объективных идентификаторов прослеживается единство общего и особенного. Ведь каждый индивид имеет свою особенность. В норме этого единства никто не замечает. Патология идентификации позволяет открыть состояние сознания, когда субъект, человек не узнает мира тождественным самому себе, подлинным, аутентичным не потому, что не сохранил в памяти его образ, идентификаторы, а в результате их психического изменения или извращения.
         Относя это состояние сознания к дереализации, деперсонализацией следует считать состояние сознания при неузнавании человеком себя тождественным себе, как узнавании себя иным, чужим, неподлинным  себе. Так половозрелый транссексуал, например, вдруг начинает ощущать себя лицом противоположного пола. В результате он стремится изменить пол, точнее, свои половые признаки или биологические аутоидентификаторы на противоположные.
         Суть патологии состоит, на наш взгляд, в том, что у транссексуала по эндогенной причине извращается половая ориентация и соответственно меняются психические аутоидентификаторы. Но причины извращения половой ориентации могут быть и экзогенными, например, если с детства наряжать мальчика девочкой.
         В наши дни в российских СМИ часто обсуждается тема гендерного (полового) воспитания (кодирования) детей в странах просвещённой Европы. Там в детских садах мальчиков и девочек учат вести себя одинаково, без учёта социальных ролей, чтобы они привыкали к вторичности биологических половых признаков. А это ведёт к гипотонии полового самосознания к задержке развития половой самоидентификации.
        В сущности, в прогрессивном европейском обществе идёт формирование «нового», двоеполого человека, наступление эры биархата после матриархата и патриархата. Нацелились же эврореформаторы на формирование новейшего, бесполого человека. Ведь «некоторые зарубежные исследователи стали поговаривать о нейтрализации пола».
         Нормально ли это? Всё зависит от принятия такой нормы. Если бесполое поведение будет принято за норму, оно примет значение нормального. Другой вопрос, к чему это приведёт, будет ли возможным бесполое размножение или произведение себе подобных в европейском народе?
         В общем, речь ведётся о так называемом гендерном равенстве. Понятие «гендерное равенство» появилось благодаря экспертам ООН. Особенности его прописаны в нормативных актах ООН. Эта организация призывает народы всех стран пересмотреть устаревшие ценности, то есть к бесполому человечеству.
         Относя гомосексуализм к половому отчуждению личности, можно предположить, что личность – конструкция из многих «я», если не считать это множество аспектами личности. Ведь, согласно мнению З. Фрейда, «я» расчленимо [4, с. 335].
         Ставя знак равенства между «я» и личностью, логично задаться вопросом, является ли личность, «я», самосознание «возвращением сознания к себе», самоотражением, поскольку при субъективно-идеалистическом подходе к личности, заявляющей «весь мир во мне», к  самосознанию можно отнести и предметное сознание. При этом следует согласиться с тем, что субъективно-идеалистически настроенная личность, заявляя, «весь мир во мне», ориентируется в предметном мире, в «не-я», как в своем «я», что субъективный идеализм с точки зрения психологии это эго-абсолютизм с его установкой: только «я» обладает существованием.
Теперь, сравнивая субъективно-идеалистичекий подход к «я» с противоположным, материалистическим, следует заметить, что «я», самосознание отрицается в последнем случае. Сознание является для материализма ничем иным, как отражением предметным миром самого себя, высшей формой которого является психическая форма: ощущение, понятие, суждение и умозаключение.
         В сущности, отражение, как отношение объективного мира к самому себе очень похоже на отношение, обращение сознания к себе и отличается от последнего объективистской стороной дела. В результате можно сказать, что материалистический подход к миропониманию  позволяет расширить представление  субъективного идеализма о самосознании как отношении сознания к себе,  отражении им самого себя, его раздвоении. Ведь утверждение, будто только «я» имеет существование, это полагание самосознания как сознания в его движении к себе, в самоотражении, раздвоении, изменении на противоположное, иное, чуждое себе сознание, быть может, предметное сознание, если между сознанием и отражением, в материалистическом его понимании, допускать переход относимый к перевороту в мышлении, которое начинает мыслить предметный мир, отнюдь, не как предметное сознание, не субъективно, а объективно, благодаря смене значения (семиозиса) идентификаторов мира, или самих идентификаторов, субъективных на объективные.
         Думается, что смена объективного значения идентификаторов на субъективное значение позволяет открыть  активность психического фактора, то, что не только объект может существовать независимо от сознания, но и сознание – от объекта.
         Субъективизм или оторванность «я» от внешнего мира обозначает то, что интроверт отворачивается от объекта путём его персонификации, заявляя, что он в нём, в его «я». При объективизме экстраверт отворачивается от своего «я» к объекту, растворяется в нём, отчуждается от своего «я».
         Точно также может вести себя и «мы». В одном случае, мир растворяется в «мы» и он становится «наш» свой, присваивается. В другом случае, «мы» растворяется в мире, и так тоже преодолевается отчуждение от природы, которое ощутил человек, выделившись из неё. Если поглощение мира характерно для людей с Запада, то растворение в мире – для западников, в том числе, российских. Это два разных менталитета и отношения к миру.
        Иногда это выглядит так, что при оценке себя каждый человек может пользоваться только мнением окружающих в одном случае и только своим собственным, в другом, отрываясь то от внешнего окружения, то от самого себя, частично дезориентируясь и дезадаптируясь в том и другом случае. 
В общем, каждый человек при самоидентификации может пользоваться как объективными, так и  субъективными идентификаторами, которые можно назвать аутоидентификаторами.
         Применительно к транссексуалам, объективными идентификаторами их пола являются врожденные половые признаки, тогда как субъективными, определяющими субъективный, а не гонадный, гормональный и генетический пол – те, на которые он ориентируется при извращённом половом самоопределении, т.е. противоположные половые признаки. При этом правильное мнение окружающих, объективная оценка  врожденной половой принадлежности транссексуалов совершенно не интересует.
Также и при этническом самоопределении, субъект может относить себя к какому угодно этносу, невзирая на генеалогию и геномику. Подобно трансвеститу, переодевающемуся в одежду противоположного пола, перенимает меняющий этническую принадлежность человек до этого чуждые ему обычаи, нравы, язык, культуру. Он отчуждается от своего этнического «я» в социальном смысле, поскольку неспособен изменить геномических идентификаторов, генеалогии.
Не следует путать с социально-этническим отчуждением отдельные случаи объявление субъектами так называемых коренных или малочисленных народов России себя  русскими. Дело в том, что в многонациональных государствах из этносов формируется  суперэтнос с его историей,  культурой – суперэтническим «я». Так в советское время в России роль суперэнического «я» выполнял образ советского человека,  формируемый властями в сознании трудящихся масс.
         В настоящее время общероссийское, суперэтническое «я» не разработано не имеет своего этнонима, поэтому для суперэтнического самоопределения заимствуется этноним многочисленного русского народа, составляющего более 80% населения России. Для иностранцев русскими являются не только все российские граждане, но и зарубежная «русскоговорящая» диаспора.
         Из этого следует, что такой элемент национальной культуры, как язык, вторая сигнальная система по И.Павлову является коренным вместе с генеалогией в установлении национальной идентичности. О молекулярной генеалогии я не говорю, так как генетика это не социальная наука. ДНК содержит биологический код биологического организма.
         Социальный код это не биологический код. Социальный код социального организма – как живой воспроизводящейся системы, организации состоит из экономического, политического и культурного кодов. История языка уводит культурный код к гаплогруппе R1, от которой произошла гпалогруппа R1а (R1а1), обладавшая ведическим санскритом, корни слов которого находят во многих языках мира. Появление гаплогруппы R1свидетольствует о появлении человека современного типа.
         Короче говоря, история культуры народов связана с историей мировой культуры, истоки которой уводят к истории человека современного типа и его ископаемых предков. Судя по истории языка, мировая культура была подвержена мутации, являющейся элементом эволюции. Благодаря эволюции культуры появилось множество её разновидностей, можно сказать, множество её ветвей. 
         Возвращаясь к теме заимствования русского этнонима коренными народами России, надо сказать, что если на данное стихийное самоопределение наложить запрет, Россия может фрагментироваться, подобно СССР, на ряд маленьких государств, в которых обнаружится, что их, так называемый,  монолитный этнос образован из разных племен, борющихся за свою независимость, самоопределение или идентичность. Так в случае выделения Республики Коми в самостоятельное государство может начаться, и было уже началось (в 1990-х), самоопределение  коми - ижемцев. И как знать, каким будет накал борьбы ижемцев за независимость. Не исключено, что эта борьба может напомнить ситуацию в современной Палестине, где воюют между собой два родственных народа, или в современной (2014-2016) Украине.
Говоря о национально-освободительном движении, нужно иметь в виду, что в наше  время его уравновешивает глобализм, движение объединения народов и их стран, государств в некое интернациональное космополитическое образование, способное иметь соответствующую материальную и духовную культуру, следовательно, глобалистское или мировое общественное сознание, которое будучи обращенным к себе образует мировое или надмирное «я».
         Это глобальное «над-я» можно понимать в двух аспектах, во-первых, как некую существующую мировую духовную культуру, еще неусвоенную каким-либо одним отдельным индивидом и, во-вторых, её же в усвоенном виде, когда она присутствует в сознании индивида, формируя его личность. Если в первом случае идентификаторы мировой культуры объективны, то во втором – субъективны, хотя имеют значение объективных.
         Раздвоенность любой духовной культуры позволяет сформировать гегельянское представление, в котором она отчуждается в человека и возвращается к себе иной. Так образуется самоотражение, которое осуществляется не само собой, а посредством человека. Опосредствованно, через человека через иное возвращается общественное сознание в культурной его форме к себе  иным. Так происходит оживление культуры.
Таким образом, если в образце духовной культуры (парадигме ценностей) выделять мировой (глобалистский), суперэтический  и этнический слои, то и в живом образе ее, в индивидуальном сознании необходимо выделять соответствующие уровни. Уровневая структура сознания человека не ограничивается вышеобозначенным делением, т.к. созревая в процессе онтогенеза, психогенеза и социогенеза человек различает в себе не только социальное в том числе, этническое, но психическое и биологическое начала вместе с их идентификаторами.
         Связывая результат социальной аутоидентификации человека с его «над-я», можно продукт психической  аутоидентификации связать с его «я», а продукт биологической аутоидентификации – с «оно» (Id). Считая волю главнейшим проявлением субъективности как психической активности и полагая, что она управляет  опорно-двигательным аппаратом, соматикой, тогда как висцеральная жизнь организма человека всецело зависит от саморегуляции посредством рефлексов, либидо, влечений, к «оно» можно отнести осознание именно этой, упомянутой в последнюю очередь, психической структуры человека. Воля как психическая активность, обуславливающая  опережающее мышление, целеполагание и целедостижение, перейдет в таком случае к «я» личности. В результате к «над-я» следует отнести социальный аспект личности, в том числе, этническую, суперэтническую и глобалистскую его характеристики.

Заключение

В заключении хочется сказать о том, что функционально выделенные структуры самосознания человека находятся в состоянии подвижного равновесия устанавливаемого в процессе развития его жизнедеятельности. Равновесие это способно изменяться под влиянием как внешних, так и внутренних факторов. Известно, например, что при эндогенно возникающей шизофрении снижение психической активности, безволие (апато-абулия) приводит заболевшего человека к снижению социальной активности и недееспособности.
         Снижение биотонуса при так называемой «витальной тоске» может вызвать снижение и исчезновение настроения, идеаторной и моторной (биологической) активности.
         Страдает при вышеперечисленной патологии и сфера потребностей, влечений. Появление суицидальных мыслей и действий, например, свидетельствует об исчезновении потребности в самосохранении, об  отчуждении «я» индивида, а появление мыслей и действий, направленных против жизни собственных детей – об исчезновении  его потребности в сохранении рода, о родовом отчуждении.
Родовое отчуждение от «мы» и индивидуальное отчуждение от своего «я» может вызвать не только эндогенная психопатология. Известна масса случаев суицида и детоубийства по экзогенным, в том числе, социальным причинам, подавляющим потребности в самосохранении и продолжении рода, составляющие общую потребность в жизни.
         Ярко выраженная  потребность в жизни  проявляется как в высокой средней продолжительности жизни, так и в высокой рождаемости в обществе. Однако история демографии демонстрирует нам факты высокой рождаемости и смертности в малоразвитых обществах и низкие рождаемость и смертность в высокоразвитых современных обществах. Переход общества из первого состояния во второе может сопровождаться запаздыванием снижения рождаемости, что приводит к кратковременному демографическому взрыву.
При объяснении выше обозначенных демографических явлений можно исходить из положения об обратно-пропорциональной зависимости потребностей в  самосохранении и сохранении (продолжении) рода, в результате которой стимулирование и усиление одной из них вызывает подавление другой. Положение это находит подтверждение при наблюдении за животными и людьми.
         Так известно, что в засушливое лето аисты  выкидывают своих птенцов из гнезда. Во время голода на  Украине в первые годы советской власти были отмечены случаи массового детоубийства и людоедства. Как можно видеть из данных примеров, ухудшение условий существования, отсутствие таких средств существования как продукты питания ведет к изменению гомеостаза биологических потребностей, что сказывается не только на поведении людей, но и на их сознании.
         Полагая, что появление и развитие труда способствовало не только улучшению условий существования, но и удовлетворению потребности в самосохранении, этим фактором можно объяснить увеличение средней продолжительности жизни людей, снижение смертности и рождаемости в высокоразвитых обществах.
В свою очередь, можно утверждать, что в обществах, где развитие труда не ведет к  улучшению благосостояния и условий жизни большинства людей, снижение рождаемости не сопровождается снижением смертности и ростом средней продолжительности жизни.
Поскольку Россия, стремясь стать цивилизованной европейской державой, вступая в ВТО, боится не повышения уровня заработной платы, уровня жизни основной массы населения, а безработицы, за этим «страхом» можно поискать интересы определенных слоев общества, т.к. известно, что наших работодателей привлекает дешевая рабочая сила гастербайтеров, вытесняющих с рынка труда отечественных производителей. Связывая наработанный за годы перестройки и реформ экономический стереотип поведения работодателей с их самосознанием, можно сказать, что оно в качестве буржуазного не просто резко отличается от самосознания наемного класса, но раскалывает общенациональное самосознание антогонистическим образом, ведя его к внутреннему конфликту.
Также, узнав из СМИ о том, что представители крупного бизнеса откладывают на «черный день» деньги в зарубежных банках, большая часть населения нашей страны не может не задумываться о «черном дне», благодаря чему у нее может  формироваться апокалипсическое предчувствие. Россказни о возможном падении на Землю огромного метеорита и об угрозе эпидемии птичьего или свиного гриппа не отвлекают население от апокалипсических мыслей, а усиливают их. Естественно, такая стимуляция инстинкта самосохранения не  может остаться  безответной. Если паническое и упадническое настроение масс – один из возможных ответов на вышеупомянутую стимуляцию, то вера в спасение и Спасителя – другой ответ. Надо сказать, что это не исключает роста агрессии в социальной среде, в частности, терроризма.
Помимо всего прочего имеет смысл заострить внимание  еще на одном возможном результате аутоидентификации огромной массы российского населения, на  появлении мысли, что она осталась в дураках в итоге перестроечной приватизации. Отнесение себя, своего «я» к этой категории способно вызвать у многих граждан чувство неудовлетворенности своим  социальным положением  и потребность каким-то образом изменить сложившиеся отношения в обществе. И пока дело не дошло до стихийных выступлений масс, есть время подумать о том, как  избежать антогонистического расслоения российского общества, как сделать так, чтобы все наши граждане были и ощущали себя в «одной лодке», а не в «семье народов» с ее «отцом».
Продолжая   тему аутоидентификации человека, следует также сказать, что аутоидентификация -  довольно  сложный процесс. Множество аспектов данного процесса раскрывает разнообразие человеческих отношений в обществе. Выделяя в социальных отношениях половые, возрастные, профессиональные, религиозные, межэтнические, международные и собственнические  отношения, вместе с ними  необходимо выделять и соответствующие их идентификаторы, определители. Так отношение к собственности как идентификатор позволяет населению аутоидентифицироваться и собираться в две противоположные группы в зависимости от того, отчуждена она или нет от конкретных производителей.
         Кроме этого имеет значение размер собственности, благодаря которому люди делятся на бедных и богатых. Используя идентификаторы собственности в современном обществе можно обнаружить лиц не имеющих собственности и имеющих собственность в малых, средних и больших размерах. При этом тех, кто владеет мелкой собственностью можно отнести, во-первых, к наемным работникам, во-вторых, к фермерам не использующим  наемную рабочую силу, в – третьих, к мелкой буржуазии,  к так называемым мелким лавочникам, которые на современном жаргоне именуются ПБОЮЛ (предпринимателями без образования юридического лица).
         Кроме перечисленных категорий населения, мелкой собственностью владеют пенсионеры-дачники. Объединяя все перечисленные категории мелких собственников в одну группу, следует задаться вопросом, всем ли им присуще единое мелкобуржуазное самосознание. Отвечая на поставленный вопрос отрицательно, можно прийти к мысли о неоднородности среды мелких собственников и что в ней  формируются разные представления об обществе   благоденствия.
         Так национал-социалисты Германии прошлого века, по происхождению мелкие буржуа, видели социальное благоденствие другим, нежели их соотечественники пролетарского происхождения. Оказавшись более агрессивными и сплоченными, лавочники одержали политическую победу  над рабочим классом, но не над крупной буржуазией, уведшей их в завоевательный поход подальше от пролетаризации.
         Страх  разорения сделал мелкобуржуазный класс революционным, организовал его в движущую силу, привел к пивному путчу, но не далее того. Подавив пролетарское движение и, таким образом, удовлетворив потребность в самосохранении, немецкие лавочники успокоились, так и не осознав, что разоряла их и пролетаризировала под видом конкуренции крупная буржуазия, элита. Будучи более умной и дальновидной, элита быстро смекнула, во что для нее может обернуться осознание мелкобуржуазным классом истинной причины его обнищания во время кризиса, и отправила его на фронт.
Так бесславно закончилась мелкобуржуазная революция в Германии, протекавшая под флагом национализма.
Анализируя взаимоотношения между пролетариатом и буржуазией в России прошлого века, следует сказать, что здесь пролетариат одержал верх и стал пролетаризировать или идентифицировать с собой последнюю путем отчуждения частной собственности и разрушения буржуазной культуры (сознания), ее идентификаторов.
         По идее, уничтожение в обществе возможности буржуазной аутоидентификации должно было привести к полному исчезновению потребности в богатстве, частной собственности у индивидов. Однако ваучеризация и приватизация разрушила мнение о необратимости результата идентификационной инженерии. Причиной возможности реставрации в России вначале мелкобуржуазного затем и крупно-буржуазного самосознания стала не столько пластичность самосознания, сколько то, что за частной собственностью скрывалась потребность людей в средствах существования, в самосохранении.
         Ожидание будущего богатства снимало  экзистенциальный страх, неуверенность в завтрашнем дне, действовало на психику, самосознание как антидепрессант. Мысль, что для зажиточности надо много работать не  смущала людей.  Когда же оказалось, что много работать не означает быть зажиточным и уверенным в завтрашнем дне, труд в сознании масс потерял значение идентификатора богатства, антидепрессанта. В массах появилось ощущение обманутых надежд, тем более, что обещанного президентом СССР М.Горбачёвым шведского социализма, социального благоденствия не наступило. Извинения бывшего президента России Б.Н.Ельцина ничуть не поправили дела. Каков будет новый прогноз, трудно сказать, т.к. неизвестно, куда заведет страх, неудовлетворенная потребность в самосохранении людей потерявших веру во власть.
         Утратив социальные ориентиры, масса во многом  дезориентировалась и дезадаптировалась. Но это состояние дереализации и депереонализации не может продолжаться вечно. Если природное естество, инстинкт самосохранения возьмут верх,  существующие социальные ориентиры тогда потеряют всякое значение. Установившийся социальный порядок утратит устойчивость. Наступит тот самый «черный день», который элита помимо своей воли так долго готовила для всех, в том числе для себя: день крушения социальной идентификации России.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы:
1. Аутоидентификация – установление личностью своей подлинности, аутентичности, идентичности себе;
2. Аутоидентификация связана с самосознанием и отражением объективной реальности, предметным сознанием, составляющими содержание понятия сознания индивида;
3. Патология самосознания – деперсонализация – ведет к патологии аутоидентификации человека.
4. Массовая деперсонализация в товарном обществе – симптом социальной шизофрении.

Список литературы.

1.Социология: Энциклопедия. – Мн., 2003
2.Шабаев Ю.П. Новые явления в этнодемографических, этнокультурных и этнополитических процессах на европейском севере России. // Этнодемографические и этнокультурные процессы на крайнем севере Евразии.- Сыктывкар, 2004
3.Лимборская С.А. Изучение геномных маркеров в популяциях современных жителей северной Евразии для анализа особенностей их этнической истории.-Сыктывкар, 2005
4.Фрейд З. Введение в психоанализ. – М.., 1991