Как в аптеке

(Этот рассказ написан  с использованием    наименований современных лекарств, выбранных мною из соответствующего справочника и выделенных жирным шрифтом,  – авт.)
Выйдя рано поутру во двор, я завёл свой старый агрегаль,  припаркованный, как всегда, у самого   подъезда. Мотор зачихал, но завёлся, изрыгая в атмосферу удушливый газ. Я надсадно закашлялся.  Твою мать, опять бронхипрет!  Из окна второго этажа высунулась нечёсаная, в розовой комбинашке тётка и заорала на меня благим матом. Вот кардура!  Знала бы она, что у меня небилет, а ехать, как ни крути, надо. А тут ещё с женой проблема. Вчера,  ни с того, ни с сего, узнав о моей командировке, она стала, вдруг, приставать с сексом.
- Отстань! – увещевал я. – Я меня сегодня нистатин...
- А ты меня ибупрофен,- горячо шептала жена мне в ухо. Но я, оттолкнув её, сделал вид, что очень хочу спать и отвернулся к стене. Обозвав меня напоследок имудоном, прошипев что-то злобное о гомокоже, жена тоже отвернулась и обиженно засопела. «Турбухалер  грёбаный!»,- услышал я, засыпая. На этот раз, слава богу,  глюкобай меня не посещал.
        Итак, встав поутру, я выпил кофе, окурил, и, как уже рассказывал вначале, вышел к подъезду, где стояла моя древняя хонда. Её капот и крыша были заляпаны ксеникалом, это продолжала вечную войну со мною тетка Ксения со второго этажа. В молодости она была, наверное, гарной дивчиной, хотя и доступной всем и каждому, за что и прозвали её дайвобет. Даже папа моей детской подружки Веры (папаверин) не миновал этого причастия, подхватив от неё мундизал.
        И  ребята из ближайшего райотдела милиции (людиомил) испытали на себе Ксюшины чары. В общем, кто только сандимун  не орал с высокого крыльца нашего подъезда, посетив после общения с Ксенией городской  кожвен. Но, даже зная всё это, наш доблестный участковый по кличке TriXera частенько брал и имопер Ксению, невзирая на последствия этих контактов.
         Дуралей! После каждого курса    лечения он был хило – комод, страдал пердоланом , пердипином, а то и  дристаном, и был вынужден периодически сдавать на анализы  свой простакал.
           В общем, вы уже успели понять, что это было не просто утро, а утрожестан. А ехать мне надо было в азону, где буйствовала аллегра, носящая наименование Афродора – 2000, завезенная каким – то автотуристом из Африки. Её переносчиком мог стать также и грёбаный бен –гей, каковых у нас предостаточно. Особенно среди тех, кто рьяно употребляет пи – кокс, бубо – кок или уни – дур и страдает аценокумародом. Сев за руль авто, я включил своего любимого Бравелля и выехал со двора, насвистывая  эту великолепную музыку. Любимых композиторов, мелодий и песен у меня было мало. И вскоре я перешёл на эту, ну, вы помните, конечно: «В флибустьерском дальнем синем море бризантина подымает паруса!». Но тут случилась такая бадяга – машина с разгона влетела в разлитый по дороге гутрон и вывернула на встречку. Ехавшая там в белом бэнтли с импортными номерами боботик, эдакая белладонна, хлебнувшая, как видно,  изрядно витасика,  резко вильнула вправо и со всей дури долобене в бетонный столб.
- Вестибо! – провозгласила она с насморочным прононсом, выбираясь из-под аэрбега. – Вестибо, что вы, весь в долгит, едете из карточного клуба, где всю ночь резались в гадовист. В ваших карманах шиш, что осталось, де – нол, как говорится! В ваших глазах – глюкагон! Вы  до  одури  накурились марихуаны и только что сказали себе: « Всё! Бронхостоп!»  А что вы намерены сказать сейчас мне, даме, попавшей по вашей вине в аварию и лишившейся своего любимого бэнтли?!
        Я, крутнувшись на залитой гутроном  проезжей части раз пять – шесть, остановил, наконец,  свою хонду, изрядно вмазавшись в припаркованную  к бордюру «аудюху», и, вылезая из – за руля, обратился к блондинке с извинениями, перемежая свою пламенную речь подробностями о генераторе технеция – 99 м типа КСУ -3 – ФХИ. «При чём здесь этот генератор?» - спросите вы. – И услышите мой резонный ответ: «А хрен его знает?!».
        А заговариваться мне, между прочим, было от чего! Залеплон получился на славу, всем на заведос… У меня от нехилого удара полетели завеска и корданум, вдребезги разлетелся зеркалин заднего вида, оторвались ланжерины.  Моя поездка явно срывалась. Что я буду зовиракс жене Лидазе и шефу?! Вот идеос! Придётся вновь придумывать легендаль об отказавшем кэмпасе… Да и  от  жены  одним ибупрофеном  не отделаешься, придётся  за час до секса употребить ибандроновую кислоту.   Как говорится, ибуклин ибуклином вышибают…
        Этой штуковине меня обучил один знакомый китаец, плохо говорящий по – русски, но творящий чудеса с потенцией.  Этот кудесан народной медицины  был страшным противником солнечного облучения и я долго не мог понять, чего он от меня хочет, когда он кричал:  «задитен»! И лишь потом догадался, что он требует, чтобы я зашёл в тень. «Левака ходишь?» - вопрошал он, хитро щурясь. И сам же отвечал:  «Занаю, - ходишь! А кол – на полшестого. » И тут же предлагал собственного изготовления лекарство, не без юмора названое им «левакол». «Я занаю многа русских слов!» - любил говаривать он. – « Они у меня здеся, в зопе!» - шлёпал он мягкой ладошкой по своему морщинистому лбу.
         В общем, такая вот нервохель!  Юлькин муж, экс – чампикс Европы по мотокроссу, встав в позу увековеченного Мироном  экобола, нашёл бы для меня слова успокоя. Он назвал бы меня трусоптом и престариумом. «О, цефалус! – восхищался он, глядя на меня в сауне. А сейчас сказал бы: « Да вы просто хилак! Вы не служили во флотаке, не владеете цифраном.  Вы не любите осетрон с лимоном. Вы просто жалкий эпоэтин, строчащий   вирши,  вместо того, чтобы, как все, зарабатывать деньги!»
          «Ну,  я ему и темодал! – подумалось мне ненароком. – Теперь наслушаюсь от любимого зятька всякой гадости…» 
          «Сущий УльтраКаин!» – мелькнуло в моей голове напоследок… Я всхрапнул, переворачиваясь на спину, и проснулся, дико таращась в предрассветную мглу и пытаясь стряхнуть остатки сна. «Ну и приснится же такое?! Прямо, как в аптеке…» - пробурчал я,  вставая и пытаясь при этом не разбудить Лидазу. Мне предстояла длительная командировка.
10- 16 июля 2016 г.