фестиваль Гластонбюри. Первая часть

Вспоминаю как год назад ездил работать на фестиваль в Гластонбюри. 
Прошлым летом у меня не было постоянной работы, мне предложили через одно из агенств поехать на фестиваль работать. Я согласился, так как тогда я брался за любую работу, тем более что фестиваль само по себе звучало заманчиво.


По деньгам впоследствии я понял это было ошибкой, так как до фестиваля было ещё пару недель и брать другую работу не имело смысла, да и платили за саму работу только через 30 суток после самого события, о чем тоже сразу не сказали.
Мне прислали бумагу с описанием что надо с собой иметь, адрес и в назначенный день я выехал.


В длинном списке необходимых вещей можно заблудиться, но основной смысл в том, что всю жизнь надо брать с собой - палатку, одежду, спальный мешок, еду и опять же, за свой счёт.

На автобусе я доехал до города Бас. Я бывал там когда работал водителем, это одно из популярных направлений экскурсий из Лондона, рассчитанная на восемь часов, Лондон - Стоунхендж - Бас - Лондон.
Бас один из самых привлекательных туристических центров в Англии по нескольку причин. Ещё римляне открыли там единственный в Британии естественный источник горячих вод, и с тех пор этот город стал как для Латвии Юрмала - местом отдыха и очищения.
Не большой, расположенный среди холмов, город, он будто изящная деревня, где на недвижимость цены всегда были высокими и никогда не падали. Это был солнечный день, на улицах много туристов, от белокаменных домов Баса веяло уютом.


Я пересел на другой автобус и поехал в населенный пункт поменьше, название которого сейчас не помню, минут сорок ехал и ещё оттуда уже на местном автобусе снова ехал ещё с пол часа.
Я переписывался и созванивался с организаторами целый день, но они меня не могли встретить чтобы подвезти к месту работы ещё часа два, в результате добрался только к позднему вечеру.


Только когда мы подъезжали к месту, я начал понимать масштабы фестиваля. Огромная ложбина полей разбита на зоны, созданы ограждениями дороги для машин, пешеходные пути. Наставили ворот, заборов. И всему этому нет конца, мы ехали и ехали по созданному за несколько дней городу на несколько дней существования.

Проезжающие машины поднимали клубы пыли, к чему в Англии я не привык. Движение машин как на оживленной улице большого города. Полицейские, охрана, кемперы, авто с прицепленными караванами. Обычные легковые машины и все это на закрытой для посторонних территории. Мы проезжали вдоль полей с уже поставленными палатками, а ведь это ещё за несколько дней до начала фестиваля!

Меня везли два британских парня, представители агенства, и по приезду на место они показали поле, выбирай место. Только палатка должна стоять не дальше одного метра от другой и выход из неё должен быть направлен на тропинку между рядами.
Моя палатка оказалась меньше чем я ожидал, но я расположился в ней компактно. Пока раскладывал, слышал в соседней палатке оживленное трещание девчонок. Позже я узнал, что среди нас была не только охрана, но и стюарты. Они помогали лицензированным секьюрити контролировать потоки людей. Отработавшим три дня бесплатно, допускали на фестиваль, поэтому много молодежи воспользовались этой возможностью.

В начале поля стоял большой шатёр, который был разбит на несколько помещений. Большая столовая, комната для инструктажа и импровизированный магазин униформы, где продавали штаны, кофты, термоса, грубые солдафонские ботинки и другие мелочи на случай если их забыли припасти новобранцы. В столовой пара больших столов с множеством розеток для зарядки телефонов.

Немного в стороне буквой П поставили штук сорок пластиковых туалетов, где никогда не было бумаги. Тут же мойки и передвижная станция душей, которые были открыты для помывки в определенное короткое время.
Рядом с душевыми несколько жилых караванов и остальное поле нескончаемые палатки, тесно прижатые друг к другу.

Со следующего вечера мне нужно было заступать на работу. Два раза с день в столовой кормили, но порции такие маленькие что на них даже смотреть грустно. Купить еду негде, так как ближайший населённый пункт недосягаем без машины.
Днём был инструктаж, где качок с сильным уэльским акцентом рассказал об организации работы, переговорах по радио и общих вопросах. Он и сказал что платить будут только через месяц.

В семь часов вечера я был перед шатром для отправки на работу. Когда начали запускать в него, выдали яркий жилет и радио, и распределили по автобусам.
Были и совсем мальчики и девочки, и качки дядьки, фрики с татуировками, редкие девушки, на которых в мужском большинстве все посматривали, облизываясь.
В набитом микроавтобусе шутили, говорили, большинство с сильным кентерберийским акцентом. Для меня это другой английский язык, который я не понимаю. Как дельфины - рот открывают широко, а звуки издают другой тональности и скорости, отдельные слова часто понимал, но смысл нет.

Очень скоро я потерял понимание куда мы едем, ехали долго, много поворачивая, проезжая большие поля с палатками и всей инфраструктурой временного города.
Меня поставили работать возле одних из многочисленных ворот между одном из парковочных мест для гостей фестиваля.
До начала события ещё пара дней, а гости уже пребывают чтобы занять места на стоянках. С собаками, детьми, колясками, семьями. И каждого человека мы всегда спрашивали одно и тоже. Фразу, которая у меня осела на языке и слилась в одно слово, это
- can I see your wristband please?

Каждому кто приехал, на руку одевали обруч из крепкой ткани, это и есть пропуск. Они были разных цветов для разных уровней и мест доступа. Когда после фестиваля я снимал свой, то понял что он намного крепче чем выглядит сначала.
На парковку постоянно прибывали кемперы, авто с прицепленными караванами, обычные машины.
К полуночи, когда совсем зашло солнце, сначала стало очень свежо, а потом откровенно холодно.
Нас было четверо, я и трое британцев. Один из них из графства Кент. Лет сорок возраста, с редкими зубами, и сильно загорелым лицом придворного шута. Другой стюарт, молодой рыжий, с крупной головой, очками и очень умный. Его айкью видно невооружённым глазом. И молодая британка, с типичным бревнообразным британским телом и крысиным личиком.
Не знаю почему, типичных британок я не могу воспринимать как женщин. Вроде бы они оборудованы всем тем что есть у женщин, но рядом с ними я не волнуюсь. От них сквозит смесью эмансипации с непривлекательностью. В них есть что-то одинаковое, скучное, веет британской деревней и неприбранными жилищами. За них не хочется бороться и даже трогать.
Они говорили много, и много раз я пытался начать понимать что говорят, но ничего не понимал.
Они начали работу несколько дней до меня и уже знали что надо делать ночью, и к часу ночи зажгли в бочке дрова, что стало спасать от холода.
Может потому что там низина, но холод звенел, пробирал сквозь одежду. Я не мерзляк, но как только отходил от костра, начинал дрожать от холода.

Временами накрапывал дождь, освещаемый фонарями. Под ногами много грязи, обильно смоченная дождями предыдущих нескольких дней. И грязь мазкая, липкая, приставучая, скользкая. Вокруг много деревьев, больших кустов, уходящих наверх по холму. Ощущение что находишься в сказочном выдуманном мире, где много пауков, лисиц, живности и чудес.
Когда работаю, всегда отсчитываю половину смены, потому что после идёт уже на убыль и всегда остаётся времени меньше чем прошло.
Мимо нас всю ночь ходят люди, и всегда общаемся, что создаёт чувство нужности и неоднообразности ночи.
Иногда девушки несут что-то в руках и не могут отвернуть накидку чтобы показать ристбанд.

- отверни пожалуйста, просят меня. Подойдёшь, берёшь за руку, чувствуешь её запах, трогаешь одежду, кожу. Чувствуешь тело, дыхание, её податливость. Чужой человек, с кем ты никогда не виделся раньше и никогда не увидишься.
После работы мы отсыпались в палатках. Для тела этот фестиваль был испытанием. По ночам до дрожи холодно, а по дням жарко. Палатка моя была, как я писал, очень маленькая, я мог ползать там только на четвереньках, а днём солнце палило горячо и в маленькой палатке спрятаться было негде. Я был как в духовке и не знал что с себя можно было снять ещё чтобы было возможно спать, и днём часто просыпался от жары. Откроешь палатку и ни ветра нет, лишь чуть свежее воздух и меня видно каждому проходящему мимо.

Ещё пару ночей я работал в том месте, затем меня перевели в другое. Автобус повёз наверх холма, откуда уже можно было видеть большую часть происходящего фестиваля. 
Когда я писал книгу, то в японской деревушке придумал себе именно такую огромную ложбину среди холмов, какая была в Гластонбюри. Она будто материализовалась из моего представления.
Огромная низина может километров десять длинной, окружённая поднимающимися холмами. Все, что можно увидеть, установлено палатками, шатрами. Множество флагов, дорог, машин.