Эскорт

Слава родился в стране победившего пролетариата в семье, относящейся к сословию, если пользоваться старорежимным термином, пренебрежительно именуемом прослойкой. Мать Славы работала врачом терапевтом в поликлинике, отец – инженером электронщиком. Словом, обычная московская семья, с невысоким, но стабильным доходом.
 
В большой комнате, которая служила гостиной, Славиной спальней, местом, где он учил уроки и по совместительству мастерской отца, стол которого был завален платами, транзисторами, диодами и прочими радиодеталями. От стола вкусно пахло канифолью, а на стене над ним висела «Джоконда» из букв, цифр и знаков, созданная ЭВМ. Как Слава понял много позже, отец был счастливым человеком, он не делал разницы между работой и своим увлечением электроникой.
 
По вечерам, когда Слава делал уроки, отец что-то вычерчивал, собирал и паял за своим столом. Довольно часто он ремонтировал телевизоры, приёмники и магнитофоны, отвлекаясь от чистого творчества. Такой приработок позволял им каждый год всей семьёй выбираться в Крым, на море.

Слава, незаметно для себя, и сам приобщился к увлечению отца, и в старших классах уже сам чинил однокашникам «Электроники», «Сонаты» и «Романтики», имея с этого неплохие карманные деньги и уважение сверстников, как «спеца».

После окончания школы он поступил в тот же ВУЗ, где в своё время учился отец, в МИЭМ (Московский институт электронного машиностроения).
 
Учёба пришлась на пост перестроечные годы, а диплом Слава защищал уже в «другой» стране.

В институте он подружился с двумя парнями, которые пришли учиться не ради «корочек», а что называется, по зову сердца. Пока однокурсники напропалую флиртовали с девочками и оттягивались портвейном, Слава с единомышленниками «терзали» формозовский персональный компьютер, что-то там усовершенствовали, писали для него программы, прослыв на курсе «ботаниками».

 Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним – затёртое за двести с лишним лет, но не потерявшее актуальности и поныне, выражение  Жана Пьера Флориана. Когда после окончания института молодых специалистов вышвырнули на «вольные хлеба», точнее на «бесхлебье», институтским мачо стало не до веселья, а вот «ботаники» не растерялись. Они открыли небольшую фирму, и всерьёз занялись компьютерами.

Толковые и предприимчивые ребята, попав в струю, к тридцати годам встали на ноги, а ближе к сорока разбогатели. Их фирма выросла в солидное предприятие, с серьёзным доходом. Друзья за эти годы, как нередко бывает, не рассорились на почве денег, не превратились в хапуг и скопидомов, ставя на первое место не «цацки», а любимое дело.
 
На пятнадцатилетие окончания института Слава, вытянув короткую спичку, привёз партнёров на своём кроссовере, ему пришлось пить минералку, пока друзья налегали на горячительные напитки.

Вячеслав с интересом наблюдал за стремительно напивающейся компанией бывших однокурсников. «Странно, - размышлял он, - пять лет учились бок о бок, а имена некоторых из однокашников он не может вспомнить. Да что там имена! Он и лица-то с трудом узнаёт. Вот кто, например, этот лысеющий пузан, обхаживающий полную женщину, похожую больше на курицу-домохозяйку, а не на выпускницу института электронного машиностроения? Или вон та, «бедная Лиза», с потухшими глазами? А Маша-то! И вот в эту глупо манерничающую, безвкусно разряженную особу он был тайно влюблён с первого курса? Бр-р. Тогда она была королевой, а он «ботаном». Её ухажёром был красавец-самец, спортсмен, сын какой-то чиновничьей шишки, которого даже связи отца, из-за скудоумия, не смогли протолкнуть в МГИМО или МГУ. Кстати, вот и он. Судя по костюму, неплохо где-то подвизается. О, подсел к бывшей пассии, обнимает её, что-то шепчет на ухо, та кокетливо запрокидывая голову, смеётся».
 
Слава поковырял вилкой в тарелке с остывшим горячим, посмотрел на часы: «Как тянется время. Когда же закончится этот Марлезонский балет!».

За несколькими сдвинутыми столами стоял многоголосый гам, слышался громкий нетрезвый смех, какие-то пары выходили на танцпол. Они медленно двигались под «живую» музыку второсортных лабал. Ресторан тоже был далеко не из лучших. Славе, по работе, приходилось угощать серьёзных клиентов обедами и ужинами в заведениях на несколько порядков выше.
 
Вячеслав встал из-за стола, и вышел в фойе, покурить. Он заметил, как по нему несколько раз мазнула взглядом симпатичная молодая женщина. «Ширинка что ли у меня расстёгнута?», - забеспокоился он, не допуская и мысли, что у кого-то из не знакомых с ним представительниц прекрасного пола его персона может вызвать интерес, кроме как, неполадками в одежде. Нет, он не был уродцем, вызывающим острое желание срочно чем-то пожертвовать ради него у барышень тургеневского типа. Он был обычным, «среднестатистическим»: среднего роста, среднего физического развития, нейтральной масти, с обычными для русака серыми глазами. Имел ничем не примечательное лицо, не украшенное ни пушкинскими бакенбардами, ни горьковскими усами, ни чеховской бородкой. Возьмись полиция разыскивать его по фотороботу, ей бы треть мужского населения Москвы пришлось тащить в околоток. Всё время проводя за компьютерами, они с друзьями оборудовали в одном из помещений их офиса спортзал с беговой дорожкой, велосипедом и другими тренажёрами, уделяя не менее часа в день на поддержание себя в форме. Одевался Вячеслав всегда просто, но дорого, мог себе это позволить. «Может костюм от «MEUCCI» привлёк внимание женщины? - Слава незаметным движением проверил положение замка молнии на брюках, и облегчённо вздохнул, - тут всё в порядке». Он уже собрался уходить, когда незнакомка преградила ему дорогу.

- Вы Вячеслав? – спросила она, заметно волнуясь.

- Мы знакомы? – бестактно, вопросом на вопрос ответил он.

- Мы учились в одном институте, только я на четыре курса младше.
 
- Ну и память у вас! – искренне удивился Слава.

- Дело не в памяти. Вы всегда мне нравились, - с подкупающей откровенностью сказала женщина, глядя прямо ему в глаза.

- Шутить изволите? – после жены Вячеслав испытывал к противоположному полу плохо скрываемую неприязнь.

- Отнюдь, - она как-то невесело улыбнулась, отведя взгляд.

Они разговорились, вспомнили преподавателей, связанные с ними курьёзные истории. Собеседница, заставив удивиться себе, понравилась Вячеславу. У неё был приятный, мягкий тембр голоса, хорошее чувство юмора, богатый словарный запас и открытая улыбка, а главное, не было так раздражающих его жеманства, тщательно скрываемой фальши и желания произвести впечатление. После развода с женой охотницы за богатыми женихами не давали Славе прохода, изводя его незаслуженными комплиментами.
 
Их разговор, самым беспардонным образом прервали его заметно набравшиеся друзья-партнёры. Слава извинился, и потащил их на выход. Женщина успела сунуть ему в нагрудный карман пиджака визитку.

- Позвони мне, - просто, как старому знакомому, сказала она.

Развезя пьяно балагурящих друзей по квартирам, Вячеслав выбрался на Садовое кольцо, свернул на Красную Пресню, и по полупустому Звенигородскому шоссе выехал на Новорижское. Несколько лет назад он переехал за город, построив небольшой, но уютный особнячок, оставив квартиру жене и дочери.

«Зачем он повёлся на уговоры друзей, и поехал на эту «ярмарку тщеславия», где одна часть собравшихся откровенно демонстрировала свою успешность, другая, вопреки очевидному, пыталась таковыми казаться, а третья выступала не более, чем серым фоном для первых и вторых. Самые честные просто не приехали, не желая принимать участия в этом фарсе», - Слава свернул с шоссе на дорогу, ведущую к посёлку.

Поставив машину в гараж, он прошёл в гардеробную, переоделся в домашние брюки, футболку, и спустился в гостиную. Спать, несмотря на поздний час, не хотелось.
 
- А собственно, какого чёрта? – вслух возмутился Слава, и стал размышлять, - «завтра, точнее сегодня, суббота. Судя по Толику и Витьке, эти гаврики до поне-дельника будут пребывать в забвении. Ему, как генеральному директору, вообще появляться на фирме можно только в случае крайней необходимости. Иначе, что это за свободное предпринимательство, когда к работе привязан так же, как и наёмные работники?».

Он решительно подошёл к бару, уныло сознавая, чем это кончится, и достал бутылку коньяка.

Не сказать, чтобы Слава серьёзно пил до недавнего времени, но последние три года это случалось всё чаще и чаще. Началось всё с гибели родителей, в которой он винил себя.

У них была замечательная семья. Вячеслав не мог припомнить случая, когда дома случился хоть один мало-мальски серьёзный скандал. Ссоры были, куда же без них, но все они кончались взаимными извинениями и признанием собственной вины каждым из участников. Наверное, глядя на мать и отца, Слава, не особо раздумывая, рано женился, наивно полагая, что и в его семье будет царить мир и любовь.
 
Первое время молодые жили в квартире его родителей, Надя была родом из Перми, и после окончания института осталась в Москве.
 
Дела Вячеслава шли в гору, и к тридцати годам он с женой и пятилетней дочкой переехал в новую трёхкомнатную квартиру.
 
И вот с этого момента его кисельно-молочное семейное счастье превратилось в ад кромешный. Став полноправной хозяйкой, Надя из закомплексованной тихой провинциалки в удивительно сжатые сроки превратилась в жлобствующую стерву, устраивающую феерические скандалы по любому поводу. Не готовый к таким новым реалиям, ставшим для него неприятным откровением, Вячеслав стал сдавать одну позицию за другой. Почувствовав его слабость, Надежда повела себя как пушкинская старуха, с той только разницей, что минуя старика посредника, она возжелала сразу стать «владычицей морскою», а Слава бы служил ей золотой рыбкой, и был у неё на посылках.

Когда же, не чувствуя с его стороны серьёзного сопротивления, Надя решила рассорить Вячеслава с партнёрами, и вынудить его избавиться от них, сделав её совладелицей, он понял, что дальше так продолжаться не может. С помощью адвокатов фирмы он составил документ, по которому жена при разводе не получала ничего. Улучив случай, Слава подсунул Надежде  бумаги на подпись, под предлогом того, что это необходимая формальность для оформления её права на долю в предприятии. Уверенная в том, что полностью подмяла мужа под себя, Надя не читая, поставила несколько подписей в указанных им местах.

Через неделю Вячеслав подал на развод. Когда жена узнала истинное положение вещей, она набросилась на него с кулаками, изрыгая такие проклятия и брань, услышь которые, даже видавший виды боцман, от зависти и осознания своей ничтожности, упился бы до смерти. Чего уж говорить о воспитанном в любви и уважении друг к другу Вячеславе. Наспех побросав в спортивную сумку кое-какие вещи, он в ужасе покинул пещеру Гингемы, переехав к родителям.

Позже, исключительно ради дочери, он написал Надежде дарственную на квартиру и машину.

Друзья, и родители в особенности, поддержали его в этот непростой для него период  жизни. Вот тогда-то Вячеслав и подарил родителям новый мощный внедорожник, взамен «паркетника», подаренного несколькими годами ранее. У семьи был садовый домик на шести сотках, в пятидесяти километрах от Москвы, куда родители выбирались на выходные.

Слава купил земельный участок, и начал строительство загородного дома для себя и родителей. Мысль о создании новой семьи, после пережитого им кошмара, казалась ему кощунственной. С момента развода Вячеслав шарахался от женщин, как от смертельно ядовитых пресмыкающихся. Друзья с эгоистичным ликованием приняли «блудного сына» в здоровый холостяцкий коллектив. Все эти годы они наслаждались свободой, не помышляя о цепях Гименея и прочих тяжких узах, сопутствующих базовой комплектации семейной жизни.

Вячеслав только начал приходить в себя, как случилась новая, более страшная, непоправимая  беда. Возвращаясь с дачи, отец не справился с управлением тяжёлой мощной машины.
 
Похоронив родителей, Слава запил, не в силах избавиться он мысли, что в смерти отца и матери виноват не случай, а именно он. Друзья не оставляли его, как могли, помогали справиться со свалившимся на него горем. Пойдя на хитрость, они вытащили его из четырёхмесячного запоя, специально застопорив работу над одной важной программой, и убедив Славу, что без его участия всё пойдёт прахом. Дело, единственное, что у него осталось (дочь, которую жена старательно взращивала ещё большей дрянью, чем являлась сама, он тоже потерял), заставило его собраться, и вернуться к жизни. Обман партнёров Вячеслав разгадал очень скоро, но не подал вида, в душе благодаря Бога за таких друзей.

Все эти события не могли не оставить отпечатка на его мироощущении. Не дожив ещё и до сорока лет, Слава, как ему казалось, преждевременно испытал боль утраты и горечь разочарования. Он словно потерял вкус к жизни, стал циничней, недоверчивей ко всем, кроме двух своих друзей, к женщинам стал относиться как к неодушевлённым, программируемым электронным устройствам, поражённым неизлечимым вирусом.  Они ассоциировались у него с висевшим над рабочим столом отца портретом «Джоконды», созданным бездушным ЭВМ из букв, цифр и символов.

Вячеслав много работал, находя в этом для себя единственный смысл жизни. Растущее благосостояние фиксировалось им, но никак не влияло на вялотекущую депрессию, в которой он пребывал последнее время. Когда становилось совсем невмоготу, он без энтузиазма запивал на неделю, иногда на две. На налаженном, как часы деле это не отражалось. Партнёры, которых трудно было заподозрить в праведности, не только снисходительно относились к его слабости, но и нередко составляли ему компанию.

На второй-третий день пьянки Слава звонил по номеру, заботливо предоставленному ему Анатолием, и высказывал свои пожелания. Через час, максимум полтора, во двор его дома въезжал минивэн, в дом заходили одна, или две элитные проститутки и водитель с коробками спиртного и всяческих деликатесов.

К девицам Слава тоже относился как к электронным устройствам, но их программа была ему хорошо известна, и чувства неловкости и дискомфорта у него не вызывала.

Со временем Вячеслава перестали удовлетворять исключительно плотские утехи. Среди проституток практически не было особей, с которыми можно было бы поговорить по душам. Их глупое стрекотание раздражало, а предсказуемое поведение вгоняло в скуку. «Добрый волшебник» Толя снова пришёл на помощь.

- Старик! Ты вышел на другой уровень. Я знаю, что тебе нужно! – Толя похлопал Вячеслава по спине, - вечером я отвезу тебя в одно место. Тебе понадобятся моя рекомендация, но это так, больше формальность. После работы прими душ, побрейся, смени рубашку.

К концу рабочего дня Слава выполнил все пожелания друга, и в нетерпении слонялся по кабинету.

Толя привёз его в фешенебельное заведение.

- Это что, публичный дом, - шёпотом спросил Слава напарника.

- Как ты мог подумать, что я привезу лучшего друга в пошлый бордель? - тоже шёпотом возмутился Анатолий, - они называют это модельным агентством, а по сути это служба эскорта, выдают «на прокат» образованных, умеющих вести себя в обществе девушек. Этакий европейский вариант гейш. Можно здесь пообщаться, а можно и «на вынос», но это дороже.

- Вот что-то подобное я и имел ввиду, - приободрился Слава.

- Те, что на диване, это «чистый» эскорт – своего рода пьяницы-собеседники. Выпить, поговорить, остальное ни ни. А вот за барной стойкой сидит «рабочий» эскорт. Это то, что просит твоя изнывающая душа. Подожди здесь, - Толя куда-то отошёл.

Через минуту он вернулся со статной дамой, с благородными манерами и осанкой, которую Вячеслав мысленно окрестил Анной Павловной Шерер, правда, Толя представил даму как Людмилу.

- Прошу, - светски улыбнулась Анна-Людмила, и провела клиентов в отдельное помещение.

- Устраивайтесь, - хозяйка удалилась походкой коронованной особы.

- Сейчас тебе «парад-алле» устроят, покажут весь товар лицом. Если хочешь, можешь кого-нибудь из «чистых» выбрать. Посидите в баре, пообщаетесь. Она тебя на пару-тройку «консумационных» коктейлей раскрутит, и по краям, - просвещал друга Анатолий.

- Каких коктейлей? – не понял Слава.

- Это которые по цене отечественной малолитражки, - хохотнул Толя, - да не бойся, не обеднеешь! Просто девчонки с них проценты получают. Ладно, я пошёл, дальше сам справишься. Люда тебе потом визитку даст, объяснит, что к чему…

С того дня Слава стал пользоваться услугами эскорт-агентства. Пару раз даже в отпуск девушек оттуда брал.

На второй день, почувствовав, что созрел, Вячеслав решил позвонить в агентство. Он связался со службой доставки, и ему привезли спиртное, закуски и фрукты.

Стоя под душем, он мысленно перебирал в памяти имена девушек из эскорта. Неожиданно, с какой-то особой отчётливостью, он увидел лицо молодой женщины, с которой он разговаривал на встрече однокурсников. Вспомнился её приятный голос, открытые взгляд и улыбка.

- Ну вот ещё! – потряс он головой, разбрызгивая водяные капли по душевой кабине, и продекламировал с театральным надрывом:

- «И вот такого кто-то должен полюбить?! Чудовищная ошибка, такую мысль лелеять!».

Тем не менее, переодеваясь в гардеробной, он всё-таки не удержался, и выудил из нагрудного кармана пиджака, в котором был на встрече, картонный прямоугольник.

В гостиной он выпил для тонуса изрядную порцию коньяка, уселся в кресло, и поднёс к глазам визитку, которую так и держал в руке.

« Александра Владимировна Шепелева, вице-президент компании…», прочитал он.

Некоторое время, задумчиво повертев визитку в руке, Вячеслав потянулся к телефону, набрал номер:

- Здравствуйте. Людмила?... Узнали? Это приятно радует. Я бы хотел…