Сериал Комиссии

«Прогресс человечества двигают проверки и комиссии».
Кто-то из замполитов.

Эпизод 1. Какие бывают комиссии

Обычно, комиссии приезжают в воинские части два раза в год – весной и осенью. Это, если можно так выразиться, – «хорошие» комиссии. Как правило, они проверяют уровень боеготовности, боеспособности, воинской дисциплины, знания всех военнослужащих по предметам обучения за прошедшие полгода и т. д. и т. п., т. е. за время, прошедшее с момента предыдущей комиссии. В состав этих комиссий, входят, как правило, свои, знакомые, спитые годами совместной службы офицеры, поднявшиеся из ротно-батальонного звена на ступеньку выше – штабную работу в полк или бригаду.

Правда, бывают и другие комиссии, которые даже комиссиями назвать трудно. Это когда высокий начальник едет с целью отдохнуть в районе дислокации твоей воинской части (или даже в самой части). При таком раскладе, или самому приходится ехать к нему с подарками: фруктами – рыбами, коньяками – пивами, чтоб засвидетельствовать своё почтение, или он сам к тебе за тем же самым «особысто» приедет – с насупленными бровями и строгим взглядом. Первый вариант всегда предпочтительнее: и расходов меньше, и вероятность попасть в передовики производства больше. Однако, при любом раскладе, итог таких, с позволения сказать «проверок» один – необходимость организации обширной культурной программы, с целью создания хорошего о себе впечатления у начальства.

Но самые страшные комиссии – это когда у тебя на службе что-то случилось, например «ЧП» какое. Тогда надеяться на что-то хорошее трудно, хоть свечку в церкви поджигай, хоть водкой заливай проверяющих – конечный результат непредсказуем. Впрочем, и здесь водка вкупе с культурной программой всё же приносят определённую пользу. Только тут всё зависит от её количества и самой культурной программы, которая понимается строгими проверяющими дядями по-разному – от сауны с девочками до экскурсии по местным достопримечательностям, от посиделок в ресторанах до поросячьего накачивания спиртоводочной разносортицей в гостиничном номере.

Такие комиссии официально именуются «для оказания помощи», но реальная помощь оказывается в итоговом приказе: в виде длинного перечня обнаруженных недостатков и не менее длинного перечня наказываемых офицеров. Результат пребывания подобных комиссий в воинских частях – огромные бреши в финансовом благополучии офицеров и членов их семей.

Хорошо, если в воинской части есть своя доморощенная гостиница, не говоря уже о так называемых «греческих залах» при столовых. А вот как быть с отдельными ротами и батальонами, где такое просто невозможно ввиду отсутствия свободной жилплощади? Вот и селят товарищей проверяющих за офицерские денежки в люксы и полулюксы государственных и частных гостиниц. И кутят они на чужие денежки, и оттягиваются вдали от своих жён, семей, начальников. А, величайшее изобретение человечества – мобильный телефон оказывает им в этом посильную помощь. Хоть из бильярдной, хоть из сауны, хоть откуда – всегда можно позвонить и переговорить со своим шефом и «докласты  про стан справ», мол, «що знаходжусь тут, на робочому мисци, та й працюю». Раньше, в период доминирования обычного телефона с его хвостатым шнуром, такое было попросту не возможно. Впрочем, сами шефы, о такой фигне знают давно, но в своём большинстве – молчат, ведь и им приходится ездить с проверками, ведь и над ними есть свои, более высокие шефы, которым приходится звонить и тоже из бильярдной или из сауны.

А проверяющим-то что – ничего. Хоть бы хны. Хроническая невыплата командировочных атрофировала у них всякое чувство стыда. Да стоит им только грозно сказать: «Ах вы такие-сякие, я из-за вас сюда приехал, от жены – от детей оторвался, за свои кровные примотал!... А ну давайте, селите меня в самую лучшую, дорогущую гостиницу, принимайте меня как родного, кормите-поите, а уж я посмотрю, подумаю, как вас описать вышестоящему начальству – хорошо или плохо».

И тут уж держись, выкарабкивайся, отрывай от семьи, умасливай, поддакивай, делай всё, чтоб только не прогневить приезжих. Перетерпи. Они приедут и уедут, а тебе дальше служить, семью кормить, пенсию зарабатывать, квартиру, если даст Бог, (а не МО) получать.

Вот так и служим – от комиссии до комиссии, от одной до другой. И не знаешь точно, то ли тебя снимут, то ли повысят, то ли оставят в покое на полгода до следующей плановой проверки, до следующего очередного отпуска высокого начальника или до следующего «ЧП».

Выбор проверок большой, а служить надо...

Эпизод 2. Ожидание

Командующего ждали долго. Даже звонили в высокий штаб, чтоб узнать – когда же он к нам выехал. Оттуда тоже звонили – предупреждали, мол, что, выехал...

А выезд, на самом деле откладывался. Сначала с семи часов на двенадцать, потом с двенадцати на шестнадцать. Периодически, «мозги батальона» (комбат с замами) кучковались в районе КПП, чтоб, значит, не пропустить ответственного момента встречи и представления, а потом опять разбегались в разные стороны доделывать недоделанное. Серьёзная работа в этот день явно не клеилась, хотя именно сегодня многие почему-то горели ею заняться.

Генерал ехал, чтобы сделать разнос, или, как говорится, «вздрючить». Понимание этого и ожидание предстоящей неизбежной порки угнетало особенно потому, что ехал генерал не по своей воле, а после посещения нашей в/ч ещё более высоким начальником. Теперь, нашему генералу по нам надо было принимать решение. И никто не сомневался, что оно будет карательным.

Каждый знал, что своё (и даже более), он непременно отгребёт. И каждый хотел получить поменьше и мечтал о том, что в первую очередь вздрючат не его, а соседа по камере, ой, извините – сослуживца конечно же. И ещё каждый старался предугадать – что же в первую очередь может спросить генерал, чем поинтересоваться, чтобы быть готовым и молодцевато ответить.

Прапора, вместе с офицерской мелкотой мечтали куда-нибудь зашариться, да так, чтобы одновременно и на службе быть, и чтобы не нашли случайно, а ещё лучше, чтобы даже не вспомнили и потому не нашли. Средний офицерский «ривень» лихорадочно размышлял о том, за что в первую очередь могут отодрать, и, зная свои недостатки, также лихорадочно придумывал «объективные» причины для оправданий.

Солдат издёргали. То заставляли убирать зажаренные на асфальтовом солнце одиночные окурки, то посылали обламывать неэстетично торчащие сухие ветки у деревьев возле КПП, то орали на них за мелочные нарушения формы одежды, то собрав всех в курилке, вкрадчиво, уговаривали не задавать глупых вопросов (что на практике означало – вообще никаких), мол, мы тут сами всё решим, а верхи всё одно вам, солдатам не помогут, поскольку они далеко, а мы тут, близко.

Обстановка ожидания была нервозной. В конце концов, ажиотаж как-то постепенно стих, всем стало безразлично и всё равно. Осталось только одно желание, чтобы  всё это скорее кончилось, чтоб приехал генерал, выдрал нас всех и уехал.

Все ждали начала проверки.

Эпизод 3. Встреча командующего

Командующего надо встречать. Ритуал этот Уставом чётко определён. Кто, что и как говорит, как стоит, где стоит, и какие при этом совершает телодвижения – всё это есть в Уставе.

Но командующий приезжает в в/ч не так уж часто, ведь частей у него много, а он – один. Вот и получается, что все нюансы этого самого ритуала встречания, во всех деталях на местах не знает никто. О солдатах и говорить нечего: они – люди подневольные, а их пребывание в армии напоминает непонятно что – то ли службу, то ли работу (это ещё большой вопрос для размышлений).

И вот, замполит вспомнил, если командующий входит в казарму в сопровождении комбата, дежурный по роте должен ему представиться. Всего лишь представиться, а не доложить! Это означает, что надо сделать ему навстречу один, два или три строевых шага, и, загородив грудью дорогу, с одновременным отданием воинской чести молодцевато (то есть – как можно с более идиотским выражением лица) прокричать: «Дежурный по роте сержант Пупкин!». Затем сделать шаг в сторону и, повернувшись боком, на 90 градусов, пропустить генерала. И всё!

Для уяснения всей пикантности последующей затем ситуации предупредим читателя, что сержантами в нашей, ещё не контрактной армии становятся лучшие солдаты. Они даже учатся в специальных учебках по нескольку недель, а то и месяцев. Правда там они больше убирают территорию и работают в подшефных организациях, но это не мешает им в конечном итоге становиться сержантами. А если учесть, что в современной армии мало кто хочет не то чтобы добросовестно, но и просто служить, то в таком случае сержантов можно считать лучшими из худших. Это правило применимо и к суточному наряду. В идеале, дежурного по роте тоже надо назначать из числа сержантов, а при их отсутствии, из лучших солдат, но как правило, так не получается и дежурными по роте ходят все по очереди.

Так вот, инициатива замполита в том и состояла, чтобы поупражнять дежурного по роте в молодцеватом приветствии генерала. Был применён самый простой способ тренировки – «практическая отработка с игровым правдоподобным элементом».

- Ты, – говорил замполит сержанту, – представь, что я как будто – генерал. Вот я вхожу в казарму, а ты иди мне навстречу и представляйся...

Так и сделали, и не один, а несколько раз, с целью закрепления пройденного материала. Времени до приезда командующего оставалось достаточно, ничем другим заниматься не хотелось, поэтому отдельные элементы представления оттачивали до автоматизма. Вначале у сержанта всё получалось плохо, но под конец тренировки он исправился, и со стороны стало даже казаться, что замполит и есть настоящий генерал. В общем, проколов в этом вопросе не должно было случиться.

Генерал приехал к вечеру. И хотя он был на взводе – сдерживался. Оно и понятно: даже внешне было видно, что люди работают, и есть результаты, а в глазах у подчинённых блеск (читай – подобострастие), и на лице старание (тупое, смешанное со страхом). Мелочи, к которым можно было придраться – конечно же были, но заострять на них внимание не хотелось.

Был чудный летний вечер. Ещё чирикали воробышки, укладываясь спать в кустах у столовой, на старом тополе уже вовсю стрекотали цикады, а в луже у туалета наперегонки подвывали лягушки. Может, и сам генерал вспомнил, что он тоже не сразу стал тем, кто есть сейчас, и что не в мелочах дело...

Генерал ходил со свитой. За ним неслышно семенили штабные клерки (читай – крысы) и «мозг батальона» в полном составе. Офицерская мелкота в это время, тихонько подкравшись к генеральской машине, ненавязчиво пыталась выведать у водилы настроение командующего и когда он собирается от нас отчалить.

Но добило генерала представление дежурного по роте. Да-да, именно представление, которое так упоительно отрабатывал замполит накануне его приезда.

Не подумайте ничего плохого. Дежурный представился так, как его учили и тренировали. При входе торжественной делегации в казарму, после громкого вопля дневального «Сми-и-и-и-р-р-р-на-а-а-а!!!», дежурный по роте, молодцевато прошлёпал деревянными шагами (типа, строевой) мимо генерала (!) и с тупым стеклянным взглядом (как учили), растолкав всех лишних (!!), лихо отрапортовал стоящему в глубине толпы замполиту (!!!): «Товарищ генерал! Дежурный по роте сержант Пупкин!» Затем, сделал шаг в сторону и, поворачиваясь на 90 градусов, довольно бесцеремонно толкнул командующего чуть не сбив его с ног.

С этого, собственно, и началась проверка нашей воинской части...

Эпизод 4. Командующий на КП

КП ремонтировалось. Его крыша текла уже второй год. За это время она так напиталась влагой, что с бетонных перекрытий даже в тёплое время года капала вода.

Солдаты исправно несли БД: выдавали цели, старательно выписывали их трассы на планшетах, а в перерывах между включениями делали ремонт. Занятия по гуманитарной подготовке (аналог советских политзанятий), от которых обычно все шарахаются, в эти дни стали верхом мечтаний каждого и представлялись самым желанным отдыхом. Об увалах забыли начисто, а об отпусках и говорить нечего.

Командующий КП посетил. Он хотел знать, что уже сделано (чтоб не капало), как делается и когда всё будет готово (обычно – к зиме, когда всё само замёрзнет). Увиденное его поразило (разгром на КП к его приезду был полный) и удовлетворило (народ всё же копошился, в куче строительного мусора и ненужного хлама).

Генерал выразил желание пообщаться с этим самым народом.

Вообще, общение с солдатами – вещь довольно неблагодарная. Можно нарваться на такого тупицу, что... Короче, никогда неизвестно, что солдат брякнет в ответ на вопрос из зала. Это только в народных сказках да рассказах про Петра I и Суворова все солдаты, как один, находчивы и смекалисты. А на деле...

Солдат Андрюша Сёмин был смазливым на мордашку юношей. Вид лица он всегда носил при себе сладенький-пресладенький и постоянно улыбчивый. Такие обычно женщинам очень нравятся. Ну а что касается морально-волевых качеств, негодяй был ещё тот.

И вот генерал решил пообщаться с солдатами. Его выбор, случайно пал на Андрюшу, так как тот копошился в мусорной куче ближе всего к генералу.

- Ну-у-у-у? Как слу-ужба-а? – важно протянул генерал.

- Как мёд! – кратко выпалил затраханый службой Андрюша.

В ответ генерал обиделся, вспылил и убежал с КП. Его свита трусцой проследовала за ним.

Надо сказать, что замполита при этом уже не было. Обозванный генералом нехорошими словами, он предпочёл тихо удалиться со сцены, чтобы не попасть снова под раздачу. В это время он пребывал в медпункте и из фельдшерских заботливых рук глотал валидол, запивая его разведённым спиртом.

Зато на следующее утро, замполит ворвался на КП с воплем:

- Где эта ****ская пчёлка Майя?!! Теперь ты будешь у меня сосать ... (тут пауза) мёд до самого дембеля без выходных и увалов, а дембель у тебя будет в самой ... (тут пауза) в самом конце!

Далее последовал стандартный офицерский монолог, посвящённый солдатской тупости, с доминированием эмоционально окрашенной лексики и характерных идиоматических выражений.

Проверка продолжалась.

Эпизод 5. Командующий в столовой

Свои впечатления от увиденного и услышанного, командующий решил заглушить ужином. Их надо было хорошенько заесть, запить и переварить.

Повара постарались. Не зря комбат так упёрто лишал премий нерадивых офицеров. Сэкономленные денежки хоть и не попали ему в карман, а всё ж таки пригодились. Стол был накрыт без красной или чёрной икры, но зато обильно и со вкусом. Модернизированный докупленными на рынке продуктами, солдатский ужин блистал.

Но и тут не обошлось без эксцесса. При входе в столовую, генерал лицом к лицу столкнулся с солдатом – рабочим в мойке. Это был прослуживший всего три месяца Кирюша Лавров, по кличке «Лавр».

Надо было что-то делать. Пройти мимо и не заговорить с солдатом, было не возможно, и генерал сделал второй заход. Он опять спросил:

- Ну-у-у-у. Как слу-ужба-а?

Ответ Лавра был обнадёживающим:

- Нормально!

Генерал встрепенулся, свита за его спиной благосклонно заулыбалась, а «мозг батальона» облегчённо вздохнул. Обнадёженный солдатским ответом генерал решил, так сказать, прозондировать почву вглубь и задал второй вопрос. (Ох, лучше бы он этого не делал):

- Чем моем?

- Чем надо, тем и моем! – огрызнулся Лавр, и как ни в чём не бывало побрёл в дебри грязной посуды и пищевых отбросов. Самое печальное заключалось в том, что Кирюша, когда на следующий день его драл замполит, молчал и бездумно хлопал коровьими глазами. Он так и не понял, что нахамил.

Тем не менее, солдата Кирюшу понять можно, ведь этот парень впервые в жизни прокатился на поезде только тогда, когда его призвали в армию. Почти сутки он ехал, чуть не уссавшись, так как не знал, есть ли в вагоне туалет, а спросить об этом то ли стеснялся, то ли боялся. Вот только генерал этого так и не узнал, а посему опять всех поимел за плохое воспитание солдат.