Белое на белом

                Подарок для  Dan Verkys
     Куча натыренных картинок, внагляк используемая мною для оформления своих сказочек, скатывающихся к архитектурным достоинствам Рейха, расовым законам государства Израиль и мордатой фоточке человека, нисколько не ошибавшегося в выкристаллизировавшейся сущности восточнославянского насельника, так и не ставшего ни человеком, ни гражданином, ни даже подданным самого доброго русского царя, самого усатого из колхозников и самого широкорожего гарного и зажиточного мужика, положившего конец каким-то батонам, приведшим к скоропостижным оргазмам у  невнятных ублюдков, своими именами уносящих меня фантазиями к мутным бутылькам " Агдама", к дикой фигуре грозы малолеток на малом спецу Нижегородского централа в девяностых, вырезавшего " анальгин" на гибком шланге дубинала, к бл...ву напрямую, минуя сутенеров в ярких рубашках и красные крыши, пару дней обсасываемые величайшей поэтессой современной России, не знающей ни Прохора, ни вымученных строчек Анюты Горенко, набитой и неуспешной дуры, страдавшей, когда можно было не страдать. Свинарные рассуждения поэтессы сваливали меня в привычный антисемитизм, завещанный некогда Невзоровым, в юродство Кортни Лав и нагнувшего подчиненных Ларри Флинта, снова и уже ожидаемо приводившие ремешки следствий и причин к коррозийному покрытию зубчатых передач, пробуксовке пытающегося стать предельно и окончательно толерантным скромного кружка моих читателей, умного кружка, креативного кружка, понимающего за всю х...ню, раз писано про лошадей, то шляпа и ковбойские сапоги - самое то. Ну да. Наверное. Особенно учитывая, что лошадь на самом деле - мерин, ниспровергнувший правым копытом, приложенным к ордеру НКВД, все теории Дарвина и столь любимые исторической наукой в лице негодяя Пряникова доносы, литературные проявления жажды справедливости в упаковке привычно-подлого русского богоискательства в видоискателе смартфона, фотоаппарата ФЭД, бытовой, как сифилис, камеры " Панасоник", застенчивое стукачество отдельных гадов, впрямую столкнувшихся с мерзотой русской жизни, любящей давить все необычное, отличающееся от уныло-одобренного сокурсниками-историками, по прошествии вялотекущих лет обратившихся в блогеров, журналистов, общественных и политических деятелей, называемых мною кратко и совершенно по делу говном, диссидентствующим говном, несогласным говном, готовым в любую подходящую ночь обосраться в твиттеровских и фейсбучных просторах настоящей жизни с ног до головы, что-то там от кого-то требуя и негодуя среднеевропейской яростью и мелкобуржуазным гневом, сотрясающим устои , подтачивающим могущество, ценным постоянной в условиях инфляции ценою в один пражский грош. ОСОВИАХИМ. Трудящийся не меньше обезьяны, становящийся нашим человеком, две ноги - два уха, огромная вонючая куча, названная культурой, сотня предков, метастазами мыслящих наследников покрывших землю аж до самой до Калифорнии и, слава всем богам, схлынувших в рамки Алексия Тишайшего, торопящихся успеть уместиться в пределы Иоанна Грозного и, мечта !, успокоиться, наконец, в формате Димитрия Донского, героического слуги Тохтамыша, вовремя покаравшего выскочку Мамая ценой в несколько тысяч жизней холопских людишек, отдавших превентивно татарину жен и дочерей и тем самым выслуживших право грабить свой собственный народ, братско-православный и многотерпеливый. К такой лошади, думаю, больше подойдут шевроны Альфреда Розенберга, очки Льва Троцкого, шинелька Иосифа Сталина, как никто понявших самую суть народа, сердцевину его небытия и окраину вечного торжества, также, по-простому, именуемых мною говном, да и было бы затруднительно подыскать иное наименование, в чем я убеждаюсь всякий раз заглядывая в зеркало, рассматривая жизнерадостную рожу мужика, надоевшего всем своими попытками развеселить, заранее обреченными на неуспех, ибо - прямой отказ сосать у тварей, самих себя назначивших авторитетами в самых разных областях и губерниях человеческой деятельности, от написания букв и до рубки голов, от раскрашивания стен и до замазывания ближнего кровью и грязью, от героев былых времен и до прокуроров, что убьют всех нас.
     Вот такая история, Дэн. И ясно с самого начала, что не так все оно было на самом деле, а ровно с точностью до наоборот, абсолютно антиподно, ибо по вечным раскладам мертвого Балабанова, вот - они люди, а вот - не совсем. А самое смешное, что не совсем - почти сто тридцать миллионов, родившихся в неправильное время, в неправильном месте от неправильных родителей. И поскольку ты у себя в Австралии точняком ни хера не поймешь, ибо дело тут не в разных языках, а уже в разных видах приматов, то слушай лучше песенку ништяковской девки из " Black Like Vengeance".