Стихия

   Я с детства любил слушать рассказы о моих родственниках. Я листаю старые фотографии, рассматриваю старые документы. Сколько же хлебнули мои предки, сколько пережили и выжили, и дали жизнь нам. Самые разные времена, самые разные происшествия. Куда бы я хотел попасть, будь у меня возможность перемещаться во времени?
   Мое время я знаю. В нем я пережил многие происшествия. Однажды в нашем доме был пожар. Сквозь щели входной двери валил густой едкий дым. Мы жили на последнем этаже, дальше чердак, путь к которому преградил пожар. Остались окна, но из них не прыгнуть успешно с четвертого этажа. Мы тревожно смотрим на родителей и видим, что они волнуются, хотя и хотят показать, что знают, что следует делать. Не помню сколько мы ждали, пока ситуация разрешится, но приехала машина красного цвета, пожарная, и вскоре дым стал рассеиваться, а спустя немного времени и вовсе пропал. Виновник жил на втором этаже, украсил новогоднюю елку ватой, тогда модно было делать из ваты снег и крепить на ветки елки свечки, настоящие парафиновые свечки. Кто толкнул елку, уже не имело значения, огонь вспыхнул прежде, чем семья успела испугаться. Квартира выгорела до тла. Они и жили небогато, а теперь все их имущество валялось под балконом в грязном снегу и уже ни на что не годилось. Примерно так в моих детских впечатлениях выглядит пожар.
    Однажды в пионерском лагере мы бесились по поводу скорого окончания смены. Жгли костры, бегали после ужина по территории и шкодили, как могли. Никто не хотел засыпать, поскольку все знали, что в эту ночь зубная паста будет использована не по назначению. Но сколько бы мы не крепились, сон сморил каждого из нас. Не помню, снилось ли что-нибудь в эту ночь, но когда меня разбудили, я решил, что мою мордашку выделали зубной пастой. Сев на кровати, я стал щупать лицо, но ничего на нем не находил, а ноги по странному стечению обстоятельств, стояли в воде. Тогда я, еще не вполне проснувшись, решил, что в этом и состоял подвох, чтобы я спросонья стал в таз с водой. Но это был не таз. Вода была везде в комнате и даже в коридоре. Не помню, на какой раз я, наконец, понял, что от меня хотят. А желание моих соседей было вполне закономерным. Нужно было взять с собой одеяло и отправиться на чердак. Так мы все и поступили и сидели, сосредоточившись у слухового окна, глядя на воду, которая все поднималась выше и выше. Когда начало светлеть, нам было велено взять одеяла (кто потеряет одеяло не поедет на амфибии) и мы по пояс в воде пошли в сторону ближайшего поселка. Все держались за руки, это на случай, если встретится раскрытый канализационный люк. Двигаться было легко и не очень холодно, и вскоре мы пришли к месту, где стояли в ряд несколько пожарных машин. Не помню, чтобы посадка была как-то организована, скорее, все расположились стихийно, кто куда попал. Особым удовольствием было примерять тяжеленный блестящий шлем. Нас доставили в странное здание, похожее на школу, но стоящее совершенно одиноко у дороги. Вокруг просматривалась степь, даже с третьего этажа только степь и ничего больше. Мы поспали, поиграли, поели и через какое-то время нас начали вывозить дальше. Предприятие, предоставившее путевки в лагерь, прислало автобус, и наши приключения с наводнением окончились.
   Тонул я в другое время и в другом месте. В самом маленьком возрасте на меня одели резиновый круг с резиновыми веревочками по кругу на манер спасательного круга. Но, для меня он стал не спасательным, а как бы наоборот. Мать догоняла меня на воде и в шутку потянулась ко мне рукой. Я, визжа, пытался уплыть подальше, а мама потянула резиновую веревочку, к которой была привязана пробка от круга, и вскоре, круг стал тонкой тряпочкой и я пошел ко дну. Небо почему-то сменило свой привычный голубой цвет на зеленый и интенсивно темнело до полной ночи. Вдруг я оказался на коврике, укутанный одеялами и старательно дрожал. Отец ругал мать, мать благодарила какого-то мужчину, видимо моего спасителя. В носу булькала вода и хотелось без причины плакать.
   А еще было землетрясение. Я жил на шестом этаже десятиэтажного общежития. Было уже темно, каждый готовился ко сну. Я ставил книгу на полку, как вдруг полка стала приближаться ко мне. В голове раздался звон, и мысли смешались. Вторая попытка была уже некоей игрой. Я пытался поставить книгу, а полка весело набегала на книгу. В коридоре началась возня, и я выскочил узнать, что происходит. Все стояли в коридоре, а полы раскачивались как качели. В этом было нечто завораживающее. Мы несколько покатались на качелях, а затем высыпали на улицу. Выбегая, мы слышали крики «плывун!». Несколько времени до этого ушел под землю двухэтажный дом. Просто, под землей гуляют пески-плывуны, гонимые грунтовыми водами, они уходят из-под фундамента, образуя пустоту, и дом уходит вниз, погружаясь в жидкую грязь. Стоя под зданием, мы были уверены, что качели это проделки плывуна, и только на следующий день поползли слухи о землетрясении в четыре балла.
   Я много раз видел, как человек тонет в болоте. В кинофильмах, естественно. Но, вот, однажды, мы поехали  прогуляться по степи. Знаете, хобби такое, когда здоровые мужики с металлоискателями  шныряют по пустынным местам, по бывшим поселениям, оплывшим окопам, и радуются занюханному пятаку и старой гильзе. И, вот,  дорога спускается в балочку, становясь все более дикой. Когда-то здесь жили люди, пахали, сеяли, собирали урожай. От них теперь остались каменные катки для обмолота зерна, да кованые гвозди. Колея едва угадывалась в подросшей траве, и, как тут ездили машины?  И вскоре зеленые стебли совсем скрыли прежние следы, а потом, внезапно,  перед нами оказалась серая земля с кучками высохших растений. Пару раз колеса буксонули и мы решили не усугублять, вышли посмотреть, что там под шинами. Прошлись вокруг, видим едва влажные места под колесами, а возвращаясь, заметили, что наступая второй раз на одно и то же место, подошва выжимает воду. И это посреди совершенно сухой площадки. Обошли еще раз вокруг и тут заметили, что машина на глазах погружается вглубь. Решение созрело сразу - насобирать веток, подложить под колеса и вырваться. Но вокруг – степь! Побежали к виднеющимся лесополосам. Вернувшись, поддомкрачивали колесо за колесом и подкладывали ветки, а пройдя круг, увидели, что первое колесо уже погрузилось в грязь вместе с ветками. Попробовали вырваться, но, где там, только глубже сели. Снова побежали за ветками и повторили наш ритуал, ничего не помогло, и снова бегом за ветками. Когда выбившись из сил сели на корточки заметили трактор, который вспахивал соседнее поле. Трактор был лучшим вариантом, но сдаваться мы не собирались и снова побежали за ветками. Так продолжалось достаточно долго, пока уже совсем стемнело. Только трактор урчал неподалеку и мелькал фарами. Итак, капитуляция…
   Топаем темной степью по дороге назад, к трактору. Вот он, за посадкой, совсем рядом. Но, перешли одно поле, затем другое, третье, а трактор по-прежнему далеко впереди. Решили пойти напрямик, через поле прошлогоднего подсолнуха. Пыль, колючие стебли, и трактор все также вдалеке. Оставалось несколько рядов подсолнуха, и дальше должно открыться свежевспаханное поле и тут трактор остановился, двигатель замолчал, фары потухли. Он по-прежнему был где-то рядом, но где? Мы беспомощно крутились на пашне в полной темноте. Где ты, наша палочка выручалочка? Сколько так продолжалось, сколько безуспешных отчаянных попыток разыскать спрятанный на открытом месте трактор, но всё кончается, и тракторист решил проснуться и взяться за работу. Мы помчались наперерез появившемуся трактору, сияя грязными лицами. Не тут-то было! Тракторист, увидев нас, развернулся и помчался поперек пахоте и только этот фактор помешал ему смыться от нас.
-Стой!
-?
-Выручай, машина застряла, надо вытащить! Выручай!
- Да у меня работа! Мне домой пора! Еще ехать далеко! И завтра опять работа спозаранку!
-Ты единственный шанс! Нам дальше ехать, ты уже спать будешь, а мы еще не доберемся, выручай!
   Нехотя тракторист развернулся, попробовал нас разделить, но не тут-то было, один сел ему за кресло в тесной кабине, другой висел на прицепном устройстве. Как могли мы сориентировали курс на машину, но тракторист заявил, что хорошо знает это место, и поехал в объезд поля. Что сказать, ночью не только все кошки  серые, но и дороги все одинаковые. Проехав километров пять, мы начали беспокоиться, выражая сомнения в правильности выбранного пути. Но тракторист заверял нас, мол, верной дорогой идем, товарищи, правда, в голосе его появились нотки неуверенности. Еще преодолели несколько километров, потом еще. Направление вроде бы верное, но машины нигде не было. Тракторист начал паниковать, и часто оглядываться.
-Ну, где машина, мы уже к Троицкому подъезжаем!
Троицкое было по нашему представлению совсем в другой стороне. Но отпустить трактор и остаться неизвестно где без надежды найти даже завтра нашу машину  мы были не готовы.
-Давай еще чуть-чуть проедем. Там еще деревья были недалеко, круглые такие!
-Какие деревья! Нет тут деревьев, степь одна!
И в самый критический момент впереди блеснули в лучах фар круглые деревья.
-Вот, они, деревья! И машина рядом, правее.
-Ну, если тут машины нет, я домой!
-Вон, смотри, мелькнуло белое, это номер засветился!
-Точно, светится что-то.
Напряженность постепенно сходила на нет, тракторист поверил, наконец, в свое спасение в этот вечер и уверенность вернулась к нему.
-Только по нашей колее не катись, лучше объехать.
-Так это ж не машина, это трактор!
И он попер по нашим следам, разбрызгивая грязь и погружаясь в трясину.
-Так тут болото!
-А мы тебе что говорили!
-Откуда? Степь вокруг!
-Вот так и мы, не зная броду…
    Но трактор, все же, не машина, рванул, обойдя нашу утопленницу, и мы быстро зацепили трос.
-Ты как выдернешь, не уезжай сразу, пока мы не выскочим на дорогу, вдруг опять сядем.
Но, как только машина, выгребая кубы грязи, вырвалась из болота и стала на четыре колеса, освободившись от троса, тракторист рванул, что было сил в его моторе подальше от нас, а мы завелись и поехали в гору, надеясь больше не завязнуть. Обогнув поле, проехав по краешку этой серой топкой проплешины, мы выскочили на твердый грунт и покатили по дороге, совершенно не понимая, что нас ждет впереди. Трактора и след простыл. Выключив фары, он урчал где-то в темной степи.
    Грунтовка привела нас в спящее село, какое, кто его знает. Заехав в центр, остановились, не зная куда держать путь. Спросить бы у кого, но не спят лишь собаки. Поколесив туда и сюда, нашли домик с окнами, которые выдавали работающий телевизор. Стук в калитку никакой реакции не произвел. Стучали долго, пока на крыльце не увидели постояльца.
-Шо надо?
-Заблудились, подскажите дорогу!
   Но, сквозь собачий лай по всей улице, мы не слышали сами себя. Человек на крыльце недовольно бурча зашел в дом, что вызвало новую серию ударов по забору. Хозяин появился вновь, и мы пожалели, что были столь настойчивы. Человек на крыльце был вооружен  двустволкой. Теперь он кричал с крыльца, не разбираемые за собачьим лаем слова. Отвечать было бесполезно, и мы подались прочь. Провожаемые победным лаем мы сели в машину и развернувшись, увидели знак, сообщающий, что дорога поворачивает налево. Доверившись знаку, поехали в темную степь. С каким же удовольствием мы нашли через пять километров асфальт!
   Потом была дорога домой и дозаправка в воздухе, но летом в три часа уже светлеет и мы, все же, подъехали к воротам моего напарника. У ворот стояла его жена, и гневно  выясняла, где это можно так долго гулять, и что это за хобби такое, что никому покоя нет! Я поспешил распрощаться и помчался домой, надо было хоть чуть-чуть поспать перед работой.