И только ночь кончается рассветом

               

Глава первая.  Мрачные сумерки

«Всё вышло, как всегда по-дурацки.  Мы с женой снова поссорились, и я в очередной раз хлопнул дверью. Зачем? Куда? На дворе тоскливая весенняя промозглость, бесприютная уличная пустота и неизбежно наползающая чернильная сибирская ночь. А во мне – вулкан злобы, подогреваемой подлой ангиной, что бессовестно и некстати вот уже два дня душит моё сиплое горло.  И что прикажете со всем этим делать?
Так бывает, когда не той дверью хлопнешь. Ушёл бы в кабинет, забурился в интернет да гасил бы эмоции «размышлизмами» в личном дневнике. Тепло, светло и жёны-мухи не кусают. Ночью помирились бы. А утром с чистой совестью – на работу. Впервые, что ли?
Так нет.  Не выдержал, задохнулся в бессмысленной ссоре, сгрёб ноутбук и рванул на воздух, в неизвестность. Словно закрыл за собой навсегда неудавшуюся часть своей жизни. Неужели неудавшуюся? Неужели навсегда?»
Филипп поставил знак вопроса и задумался,  свернув в трубочку нижнюю губу двумя пальцами и теребя её из стороны в сторону. Давняя детская привычка…
«Стрёмненько.  Сижу один в кособокой беседке чужого двора среди «хрущёвок» и плачу в жилетку… компьютеру. Подросток – переросток! Кому расскажи, засмеют».
Кстати, вторая привычка с юности: любую мысль изрекать вначале односложно и уменьшительно, подтрунивая не то над собой, не то над серьёзностью ситуации. Помогает, однако.
Он сжался от озноба и сгустившейся в воздухе сырости, готовой на пару с ним расплакаться нудным сопливым дождиком. Покрепче завязал шарф и спиной почувствовал, что за ним кто-то стоит. Оглянулся.  Высокая пожилая женщина, в тёмной куртке и вязаном берете, читала, чуть прищурившись, его текст. При этом не скрывала своего любопытства и слегка постукивала по ладони собачьим поводком.
«Прикольненько. Застукали». Филипп, а попросту Фил, машинально переключил комп на картинку, никак не желая озвучивать посторонним свои тайные стенания. Женщина понимающе улыбнулась.

- Извините, думала, просто по интернету гуляете. А тут личное…  -  Мягкая ладонь легла на его плечо. - Не смущайтесь. Все писатели начинали с дневников или «писем к другу».
- Да я и не писатель вовсе. Технарь. – Словно школьник начал оправдываться тридцатилетний здоровяк, слегка подпорченный ангиной, как зрелый фрукт пятном гнили. – Это так, «филькина грамота»*.  Никакой литературной ценности. Просто иногда хочется выговориться…
- А довериться некому. Бывает. – Она присела на скамейку напротив, готовая стать новой «жилеткой» для незнакомца, ничуть не смущаясь разницы в возрасте. - Говорят, что когда читаешь, убегаешь от себя, когда пишешь, тонешь в себе. Уже тонете, молодой человек, или так - решили побарахтаться в собственных переживаниях?
«Премиленько»...  Оценил усмешку Фил  и неожиданно для себя подхватил иронию в свой адрес: - Ещё не «утопленник», но уже на грани. -  И почувствовал, как вспыхнувшее вначале раздражение бесследно растаяло в добродушной улыбке случайной собеседницы.
Похоже, и она  заметила перемену в его настроении и охотно, без всякого назидания, продолжила:
- А вот Уильям Моэм, например, говорил: «Разумен тот писатель, который пишет с одной целью - вернуть себе душевный покой». Я думаю, признанный классик зарубежной литературы и бывший британский разведчик глупость не посоветует.

«Забавненько»…  Фил, к своему стыду, не вспомнил такого писателя, но мысль его поразила: «О как! Остальные, стало быть, не столь умны, коль пишут для того, чтобы «вернуть душевный покой» другим людям. Или я чего-то недоперепонял?». Она увидела его недоумение и успокоила:

- Просто это ваш случай. Так что пишите, молодой человек, не стесняйтесь. Всё лучше, чем глушить тоску алкоголем. И не расстраивайтесь. Найдёте ещё «свою дверь». 
«Позитивненько». Согласился кивком Филипп и молча поменял картинку.

В это время к беседке подкатил на велосипеде мальчуган лет восьми, притормозил, увидев взрослых  возле компьютера.  Спешился, удивившись: «Чего это они? Во дворе, в такую погоду?»  Правда, он знал, что «Клава», то есть Клавдия Ивановна, учитель литературы, хоть и давно на пенсии, но с компьютером дружит и даже разрешает по - соседски скачать новые игры своего внука. У того папа часто бывает в столице и привозит новинки. А вот дяденька…
- Добрый вечер, Клавдия Ивановна! Крутая игра? Как название?
- Привет, Максимка! Название? «Хлопок дверью». А может, «Найди правильную дверь».
- Не слышал о такой. Новая, что ли?
- Не думаю. Старая, как само человечество. -  Философски протянула Клавдия Ивановна. - Правда, взрослая. Тебе не понять пока. – Тут же спохватилась: - Максимка, а ты чего так поздно на улице? И куда мать смотрит?
- Не заблужусь, не маленький. А мама ещё на работе.
- Это с каких пор библиотеки допоздна стали работать?
- А сегодня у них Библионочь. Не беспокойтесь, Клавдия Ивановна, я сейчас пойду за ней. Только велосипед под лестницу поставлю.- И, увидев, что незнакомец зашёлся в приступе кашля, сочувственно предложил: - Дяденька, а вы тоже идите в библиотеку. Там удобнее. И теплее. Детские мероприятия уже закончились. Остались «16 плюс». Хотите, я вас провожу? Тут рядом. На соседней улице.
- Нормальненько.  Нет уж. Это я тебя провожу. Поздновато одному по улицам шастать.-   Просипел, вставая, «дяденька», закрыл комп и протянул мальчику руку. - Будем знакомы. Фил. Сокращенно от Филиппа.
- Макс. Сокращённо от Максима. - Ничуть не смутился тот.
- Помочь отвести «коня» в стойло? – Предложил Фил, кутаясь в шарф.
- Да не, я сам. - Максимка отвёл глаза и быстро развернул велосипед.
- Вот и ладушки. – Одобрила кивком старушка, а Филу сказала тихо и многозначительно: - Кто знает, вдруг на этот раз не ошибёшься дверью? - Позвала Бобика и подалась к подъезду вслед малолетнему велосипедисту.

Крик Максимки потряс вечернюю тишину двора. Его подхватил громкий собачий лай. Фил, не раздумывая, бросился к подъезду. Вручив по пути ноутбук онемевшей Клавдии Ивановне, распахнул приоткрытую и подпёртую кирпичом дверь подъезда.
«Мрачноватненько»…  Тусклый свет горевшей где-то на третьем этаже лампочки едва рассеивал темень лестничного проёма. И всё же Фил сразу увидел велосипед, брошенный  на полу. Бледный, перепуганный насмерть Максим, медленно съезжал спиной по стене, с ужасом глядя под лестницу. Там, в глубине просторной ниши, дыбилась тёмная груда непонятно чего, которую сразу обложил недовольным лаем бесстрашный Бобик.
- Что случилось? – Фил подскочил к мальчику, подхватил его на руки, осторожно  усадил на ступеньку. – На тебя напали?
Максимка отрицательно замотал головой и показал рукой:
- Т- там т - труп…
- Господи, помилуй! - Охнула вошедшая в полумрак подъезда Клавдия Ивановна. Перекрестилась, сунула ноутбук мальчику и оттащила собаку, с трудом прицепив поводок на ошейник.
- Занятненько. – Отреагировал Фил и тут же осадил себя. Сейчас уж точно не до иронии. - Разберёмся, парень.  Главное, ты успокойся. – Фил  похлопал себя по карманам, ища зажигалку.
- Возьмите мой фонарик! – Предложила  Клавдия Ивановна, одной рукой сдерживая неуёмного Бобика, другой протягивая небольшую «палочку  -выручалочку» для прогулок в тёмное время.
Фил пошарил фонариком в нише, высветил скрюченные ноги, обутые в потрёпанные полуботинки, скользнул лучом дальше, по куче грязного тряпья, и остановился на застывшем, словно маска, белом лице подростка.
- Похоже, он действительно мёртв. – Нахмурился Филипп и шагнул ближе.
- Ничего не трогайте, я вызову полицию. – Прошептала Клавдия Ивановна. Заволновалась, засуетилась, подняла мальчика. - Пойдем ко мне, Максимка. Держись, малыш. Всё будет хорошо. –  Повернулась к Филу, и строгий указательный палец буквально вонзился в его грудь. -  Ваш ноутбук тоже у меня побудет. А вы, когда освободитесь, будьте любезны, проводите домой Мирославу, мать мальчика. У неё год назад муж погиб в автокатастрофе. Задумчивая ещё. Мало ли что… - Палец восклицательным знаком  вскинулся вверх, твёрдо фиксируя неоспоримость сказанного.

А Фил и не возражал. Больное горло тоже. Он без труда поднял велосипед на площадку повыше, осмотрел, нет ли каких повреждений, и присел рядом, прикрыв усталые глаза. «А ведь ни один сосед на крик не вышел»» - промелькнула запоздалая мысль и тут же завязла в тупом височном гуле, сквозь который едва пробивался  отдалённый  сигнал полицейской сирены.
«Оперативненько». -  Отметил в своей манере Фил, нашёл силы подняться и шагнул навстречу новым неприятностям.

Глава вторая.  Найдёныш

Неприятности предположить было нетрудно. С приездом оперативной бригады дремавший подъезд сразу ожил, вспыхнул яркими окнами, загудел беспокойными голосами. Медэксперт, не обнаружив у найдёныша пульса и зафиксировав на теле синюшные гематомы, объявил привычно: «Тело ещё не остыло. Возможно, наркопередоза. А дальше - вскрытие покажет». И началась обычная процедура осмотра места происшествия, поквартирного опроса соседей и свидетелей.
Филипп всё уже рассказал под протокол, но его не переставал терзать один вопрос: что  ответить следователю, если тот вполне логично поинтересуется, с каких щей он, живущий в элитном центре Светлогорска, оказался на глухой тёмной окраине? И этот вопрос естественно прозвучал. Типичный прищур следователя буквально буравил подозрением честные глаза Филиппа.
«Паршивенько...  И правду не скажешь, и врать не умею».  Филипп нахмурился, прокашлялся и набрал побольше воздуха в лёгкие. Но ответить не успел.
- Ко мне в гости пришёл. – Послышался за спиной спокойно твёрдый голос Клавдии Ивановны. - Мой бывший ученик, классный «айтишник»*. У меня компьютер завис. Вот и попросила приехать. Если больше нет вопросов, я, с вашего позволения, его заберу. Ему лекарства надо принять. Видите, человек еле стоит на ногах? - И для убедительности взяла Фила под руку.
Сравнительно молодой следователь невольно подтянулся при виде строгого педагога, деловито буркнул «свободен пока» и пошёл во двор, где загружали тело подростка. Но вдруг остановился, медленно обернулся:
- Так говорите, «айтишник»? А телефончик на всякий случай можно?
- Без проблем. – Не удивился и даже обрадовался Филипп, достал из нагрудного кармана визитку. - Не стесняйтесь. Звоните в любое время. – Тут же смутился, увидев лёгкую улыбку следователя, пожал плечами, развёл руками и поспешил обратно, под надёжное «крыло» Клавдии Ивановны. В это время к следователю подошёл другой оперативник, сообщив, что одна из соседок опознала парнишку. Оба пошли к машине «пробивать» найдёныша по базе данных. Фил невольно замедлил шаг и прислушался, а вернувшись к «бывшей учительнице», хмуро кивнул:
- Спасибо, Клавдия Ивановна. Выручили.
- Да пожалуйста. И вот ещё… – Она протянула две таблетки и маленькую бутылочку минералки. - Только вы не этим расстроены. Что там?
- Соседка опознала подростка. Костя Балашов. Лет пять назад жил в доме напротив с матерью - алкоголичкой. Отец бросил. Мать лишили родительских прав. Пацана определили в детский дом. Сбегал дважды. Искал мать, которая продала квартиру, пропила и жила неизвестно где. А парень во время своих приключений связался с бездомными, подсел на наркоту.  До совершеннолетия состоял на учёте в детской комнате милиции. Теперь он не детдомовец, и вовсе как ничей, сам по себе.
- Весьма и весьма печально.  – Вздохнула Клавдия Ивановна и, взяв его за локоть, повела от подъезда.- И к великому сожалению, всё как-то буднично и давно не удивительно. Потому и страшно.  - Остановилась и просительно заглянула ему в глаза. - Филипп, я вас умоляю, Мирослава…

Глава третья. Библионочь

«Мирослава… Красивое имя. Гордое. Почти княжеское. И очень миролюбивое. Из рыцарских или мушкетерских времён, когда взмахом кружевного белоснежного платочка останавливались кровавые дуэли. Правда, нынешняя обладательница имени вряд ли «потянет» на сей статус, держа в руках библиотечный формуляр».
Филипп хмыкнул и свернул на соседнюю улицу, где в привычной для окраины полутьме выделялось светлым пятном невысокое  крыльцо районной библиотеки, и прибавил шагу, дав волю воспалённому воображению. Он представил «серую мышь» лет тридцати, в длинной тёмной юбке и вязаной кофте, с наспех завинченным колтуном блёклых волос на затылке, потухший взгляд замученной проблемами матери - одиночки, смиренно живущей на зарплату бюджетницы от культуры. И снова покраснел за себя.
«Живописьненько. К чему бы такое уничижение совершенно незнакомой мне женщины? Сам - то сильно тянешь на графа Монтекристо? И не ты ли только что в ярости грохнул дверью, наверняка обидев пусть нелепо живущую, пусть гражданскую, но жену?»

Самокритика не помогла. Что-то мешало остыть и внять голосу разума, отчего Филипп разозлился ещё больше и с силой потянул на себя массивную дверь темно-серого бетонного здания незапамятных времён.  По всей видимости, бывшего административного корпуса, приспособленного под библиотечный фонд. Догадку подтвердили и гулкие, узкие коридоры, и высокие, метров пяти, не меньше, стены с врезанными пластиковыми дверями. Но что было странно: вся бетонная пустота гасилась необычным, мягко радужным освещением, льющимся с потолка, притягивала замысловатыми инсталляциями вдоль стен, что создавало впечатление ирреальности окружающего пространства. Готические неглубокие ниши с собственной мягкой подсветкой являли зрителю живописные картины, словно вырванные у природы куски пейзажа. Приглушённые голоса, отдалённые звуки музыки лишь усиливали эффект неземной картинки, и Фил остановился в растерянности. Так силён был контраст с уличным неуютом. «Сюрреальненько!* И где тут искать мою «инопланетянку?»

Фил осмелился заглянуть в первую дверь с табличкой «Читальный зал». Увидев молодых людей между стеллажами, довольно ухмыльнулся: «Книжные черви» по полкам ползают. Молодёжь, оказывается, ещё и читает!» В центре за столами сидела другая группа, в основном, очкариков, и увлечённо слушала  рассказ какого-то учёного мужа о новинках научной литературы. «Надо же, о червях! - Удивился совпадению Фил, послушал, прикрыл дверь и направился к другой, по пути переваривая новость. «Интересненько. То, что черви полезны для земли, каждый школьник знает. А то, что у них есть мозги, учёные, оказывается, открыли недавно. Как там он показывал? Вправо – тупик, влево – свободный выход к еде. Если ползут со второго раза влево, значит, есть память, а стало быть, и есть мозги. Логично. Но обидно. Даже какие-то противные черви не ползут туда, где тупик, а ползут к свободе. И живут с пользой.  А у меня, пожалуй, просто червивые мозги, если докатился до такой жизни».

Он неуверенно приоткрыл дверь с надписью «Шах и мат», услышал мужской голос: «Николай, ты сейчас похож на ребёнка, который играет не думая, запутывается и проигрывает. И вместо того, чтобы понять, почему проиграл, смешивает фигуры и просит соперника начать заново. Попробуй понять… У тебя вопрос, Саша?  Нет, нельзя применять только защиту или только нападение. Выигрывает тот, кто продумывает ходы намного  вперёд. Так и в жизни»…
«Разумненько. –  Согласился с «голосом» Фил и прикрыл дверь. – И снова про меня. Кабы знать наперёд этот правильный ход…  Где же искать Мирославу?» На следующей двери значилось: «Фотосушка». «Ясненько. Фотолюбители. Но почему «Фотосушка»? Это раньше проявляли плёнки, печатали снимки, «купали» в каких-то химрастворах, сушили на верёвочках…  А теперь проще некуда. «Цифра»!
Открывать дверь не пришлось. Пока размышлял, его опередил молодой человек с пачкой фото в руках. С порога возвестив «Вот она, фишка!», он потряс пачкой и ринулся к шпагату, растянутому рядами по всему помещению. Вокруг фотографий, пришпиленных бельевыми  прищепками, клубились студенты, обсуждая их на предмет «сэлфи».
- Круто! С крыши девятиэтажки?
- А с линии ЛЭП не хочешь? Я уже в интернет выложил.
- Смотри-ка, Лёшка всегда высоты боялся, а тут по трубе котельной забрался.
- Культивирование страха смерти и ничего более. – Разъяснял рядом стоящий взрослый «мэтр». – Модно – ещё не значит «художественно» и безопасно. Мода проходит, а жизнь уже не вернёшь.
- Его ролик в программе Малахова показали. Тысячи просмотров!
- Малахову нужен рейтинг и неважно, каким путём. - Настойчиво парировал куратор. – Поэтому и пошлость стала нормой. Мораль, культура, воспитание - всё отступает на задний план. Как ни странно, парни, но это - оборотная сторона технического прогресса. Нет сдерживающего фактора. Никто не думает, чем может закончиться подобное безумие. Но вы же – умные люди… Вот, посмотрите Мишины сэлфи. Они сделаны с юмором, и композиции оригинальные. Профессионализм явно проклёвывается...

«Актуальненько. -  Фил одобрительно кивнул и тихо прикрыл  дверь «фотосушки». - Но всё же, где Мирослава?»
За соседней дверью с шокирующей надписью «БардАК» (бардовская ассоциация композиторов)  слышалось задушевное пение под гитару. И Филу, даже из любопытства, расхотелось нарушать идиллию своеобразного приюта музыкантов.
Он огляделся, насчитал ещё пять дверей. «Занятненько. Так, пожалуй, всю ночь искать можно. У кого бы спросить?»
Неожиданно дверь напротив распахнулась, и в коридор вышла миловидная брюнетка с деловой папкой. За нею брела группа старшеклассников. Именно «брела», потому что разочарование на их лицах было очевидным. Сожалела о чём-то, обняв папку, и сама девушка:
- Ну, что я могу поделать? Заболел ваш куратор,  нового найти не успели.
Походите, посмотрите, пообщайтесь с другими  творческими группами.
Столько всего интересного… Минуточку.
Увидев перед собой мужчину с шарфом на шее, она бросилась к нему, схватила за руку и потащила за собой:
- Ну, наконец-то! Они же меня чуть живьём не съели. – И помахала папкой группе: - Всё в порядке, ребята! Встреча состоится…
- Да я не… - пытался возразить Фил, но та от радости не слушала, затолкала  в аудиторию, пожелала удачи и быстренько прикрыла за собой дверь.

Глава четвёртая. Филькина грамота

«Чудненько!» Оставшись один на один с пытливыми глазами неизвестных подростков и не желая выглядеть глупо, новоиспечённый куратор решил «сдаться» сразу и убрать все «непонятки». Но для приличия надо было хотя бы  познакомиться. И Фил включил своё второе, ироничное «я»:
- Я - Филипп Филимонович Филатов. Фил в кубе.  Для своих просто Филя, хотя простофилей никогда не был. Слегка филоню, базар фильтрую, филькиной грамотой владею.
Оживление в зале: подростки  переглядывались, снисходительно улыбались.
- Но… - Фил поднял указательный палец и сменил интонацию. Аудитория притихла, наблюдая, как тот стал быстро загибать пальцы. - В Филях с Кутузовым не совещался. С Филей Киркоровым дуэтом не пел. Актёра Филатова уважаю, но в родстве с ним не состою. Филин – не моя птица. Филадельфия – не мой штат. Филантропом буду только на пенсии.
Переждав взрывной смех, серьёзно спросил:
- А теперь скажите мне, что я здесь делаю?
В наступившей тишине прозвучал  чей-то ехидный голосок:
- Занимаетесь профилактикой незрелых юных умов через профильное обучение компьютерной грамотности.
- Креативненько. – Оценил коротко Фил. - И каков алгоритм ваших желаний?
Выслушав разнобой сбивчивых ответов, дружески кивнул:
- Это очень важно - найти себя. Вы – молодцы, определились. Возможно, в этих желаниях видите своё будущее. – И, вспомнив только что пережитое в чужом дворе, резко поменял тон разговора. - А вот Костя Балашов своего будущего не увидит. Он сегодня умер от передозы в подъезде чужого дома. Оборвалась жизнь подростка, который никому не был нужен, и сам себе тоже. Кто-то взял и предложил ему наркотик раньше, чем какое – то полезное дело. А у него не хватило воли отказаться. И человек потерян, потому что выбрал дорогу в никуда.
Фил сделал паузу, подошёл к окну, вдруг на минуту представив прозрачное стекло хрупкой стеной, зыбкой, но всё же защитой от беспардонного напора тьмы. Продолжил задумчиво:
- Скажете, таков сегодня мир. Я понимаю, что «один человек не может изменить целый мир, но мир одного человека изменить можно». А это уже немало…
Он повернулся и присел на подоконник, продолжая отрешённо:
-  Помню, однажды мне довелось вести компьютерные курсы для бывших заключённых. Были среди них сообразительные ребята, пожелавшие не просто догнать время, а успеть вписаться в новую реальность. Так вот. Очередной зачёт: смонтировать трёхминутный клип на простенькую народную песню «Ой, при лужку, при лужке». Сами понимаете, для клипа мало освоить технический монтаж, надо ещё проявить творческие способности, включив воображение. Объявили конкурс, победитель которого получит работу на телевидении. Благое дело!
Но когда комиссия просмотрела ролики, выяснилось, что почти все решили задачу в стандартном ключе: поле, табун, где на воле гуляет конь, казак ловит его, стрелою мчит к милому двору, где его ждёт, а потом обнимает молодая жена. Все счастливы. Словом, «что вижу, то пою». Разница была лишь в наборе кадров и спецэффектов.
И только последний клип привлёк внимание. Автор «увидел» в песне свою историю. «Табуном» была группа уличных парней, где «конём на воле» - он сам, пока  не «споймали» на краже, не «взнуздали уздою», то есть не надели «браслеты». А когда вернулся с зоны, жена не встретила, потому что у неё был уже другой. И что интересно, финал у автора – контрапунктом. На словах: «правой ручкой обняла и поцеловала» наш «герой» сам обнимает жену и уже в ярости хочет вонзить нож, но в калитку вбегает соседка, молодая девушка, давно и безответно любившая парня. Обнимает, целует, и нож падает из ослабевших рук…
 Вот такая пронзительная история.
- И он победил? – Тихо спросил кто-то.
- Победила любовь. А он выиграл конкурс и сейчас успешно работает на краевом телевидении. Как видите, очень важно делать добро вовремя…
Гул одобрения ветерком прошелестел в зале.

- Но к чему я всё это? - Фил нервно замаячил от окна к двери и обратно, впечатывая в каждый шаг чётко сформулированные для себя когда- то простые правила: - Рисуя, как нынче говорят, «дорожную карту» в будущее, помните: техника в руках дикаря – груда металла. А значит, надо развиваться всесторонне. Второе: сама техника совершенствуется ежеминутно. Совершенствуйся, хотя бы ежедневно, и ты. И главное правило: технические достижения должны служить во благо, а не быть гранатой в руках обезьяны.
- Что вы имеете в виду? –  С ноткой обиды прозвучал чей-то  ломающийся голос.
Фил остановился и строго, но доброжелательно ответил:
- Кодекс Чести. Это святое… Когда нравственно неподготовленный молодец спешит оседлать компьютерного коня не в благих рыцарских целях, а на разбой, есть соблазн попасть в «минус» и преступить закон. Вот и появляются хакеры, соловьи – разбойники матерного сленга, сцен насилия, порно и другой гадости. Они превращаются в отпетых мошенников и «сетевых хомячков». Играя на низменных инстинктах, регистрируются на разных форумах под разными «никами» и цинично манипулируют  людьми. Так что, кодекс Чести для компьютерщика, как заповеди Христа для верующего человека.
Филипп замолчал, сел за стол и сцепил руки в замок:
- Я полагаю, вы уже не «чайники», и с нуля вас обучать не надо. Владеете интернет – серфингом, умеете скачивать музыку, фильмы, пользуете
онлайн-игры, делаете презентации. Но как пойти дальше? Как выбрать профессию в огромном поле компьютерного мира?  Давайте разберёмся. Включайте компьютеры, заходите в интернет. В поисковике находим слово «айтишник». Десять минут на просмотр информации. И я отвечаю на все ваши вопросы…
В горле запершило, и Фил с благодарностью принял стакан воды из мягких женских рук. Поднял глаза и встретил лучистый взгляд молодой женщины.
- Спасибо, Мирослава.
 
Это была она. Без вариантов. Когда вошла, не заметил. Наверное, когда он вглядывался в заоконную темень. Сидела тихо за последним столом, «на камчатке», и внимательно слушала, по - детски подперев ладошкой  подбородок. А теперь вот заботливо и чуть сострадательно подала воды.  В точности Максимка, что сочувственно предлагал пойти в уютное тепло библиотеки…
Что - то сразу изменилось. Захотелось быстрее свернуть случайное «мероприятие» и остаться наедине с тихим, обнимающим всё его бренное существо милосердием. Коротко и полурассеянно ответив на вопросы взъерошенных темой старшеклассников, Филипп, наконец, встал и, стирая  болезненную испарину со лба, решительно объявил:
- На этом вводная лекция завершена. Ваш куратор скоро поправится, и вы продолжите уже практические занятия. А я рад, что вы облюбовали библиотеку, как книжный островок благоразумной чистоты и душевного благополучия. Я здесь впервые, но честное слово, он похож на Ноев ковчег, что спасает молодые души от вселенского потопа лжи, чернухи, низменных страстей и никчемной пустопорожней жизни.  Высокопарно? Возможно. Но, по сути, очень верно…

Глава четвёртая.  Чужое утро

Они шли по пустынной улице, и ночь сразу вцепилась в случайных прохожих, обволакивая тайным страхом перед неизвестностью, что таилась за каждым тёмным углом. Фил поёжился:
- Не уютненько. По законам жанра сейчас должны неожиданно появиться и напасть «плохие парни», а я - героически броситься в драку и защитить вас от беды, пустив в ход всё «английское» красноречие.
- Смешно. У нас тихий микрорайон, Фил.  Даже случай с Костей Балашовым - больше исключение, чем правило. Мне позвонила Клавдия Ивановна, и всё рассказала. Жуткая история… Спасибо, что решили проводить. И спасибо, что выручили с группой.
Он смутился:
- Ну уж… А это моё «моралитэ» не слишком?
- Что вы! Я думаю, в самый раз. Ваш «кодекс чести» сейчас им нужнее планового обзора современных компьютерных технологий… 
Он слушал отстранённо, удивляясь своему ощущению – нет, не банального «знакомы сто лет», - а какого- то внутреннего родного тепла, исходящего от рядом идущего человека.

Ему нравилось всё: скромный опрятный вид делового костюма и миловидное, с правильными чертами лицо в обрамлении русых завитков. Лёгкий неброский макияж и доверчиво  мудрый взгляд, будто она всё о нём уже знала. Открытая доброжелательная улыбка и красивый тембр голоса - говор, похожий  на журчание родника.
И её реакция на этот, между прочим, проходной диалог перед выходом из библиотеки: не то сработало желание отдать дань её профессии, не то ещё задержаться на минуту.
- А запишите меня в читатели – почитатели… Мне тут одного писателя посоветовали.
- И кого же?
- Этот… британский разведчик…
- Моэм? А что именно? «Остриё бритвы»?
- Пожалуй…
Она не сказала шаблонное - «хороший выбор», а просто кивнула в знак одобрения, нырнула в опустевший абонентский отдел и через минуту вынесла томик. И уже спускаясь с крыльца, серьёзно заметила, кивнув на книгу:
- Кстати, Моэма ценили настолько, что после смерти кремировали, а прах рассеяли под стеной его библиотеки при Королевской школе в Кентербери.
- Вот так даже… Оригинальненько.
- А вы, Фил, не согласились бы дальше продолжить занятия?
- Но у вас есть куратор. А болезнь – вещь преходящая.
- Видите ли, он вообще отказался. Уезжает в другой город.
- Мне жаль, но…
- Понимаете, Фил, это не просто старшеклассники, это - воспитанники детского дома. Они…
- Я согласен. - Перебил быстро Фил и покраснел сразу за всё: за нелепые себя уговоры, за не рыцарские до того мысли о молодой особе. Она заметила вспышку жара, приложила прохладную ладонь ко лбу:
- Сир, да вы весь горите! Вас спасёт только горячий чай с мёдом. Идёмте…
- Куда?
- Ко мне, конечно. Я же говорила, Клавдия Ивановна всё рассказала. Максимка спит у неё, и звон чашек его не разбудит. А там – как пожелаете: уйдёте – флаг вам в руки,  останетесь – так и быть, на коврике постелю.
- Шикарный выбор! Полагаю, кавказский вариант мудрее: «В каком ауле ночь застанет»…

Вскоре они сидели на крохотной кухне, с удовольствием пили горячий ароматный чай, и Фил не заметил, как разомлел и телом, и мыслями. И не стал противиться желанию поведать свою семейную «драму» уже не компьютеру, а живой доброй душе.
- История банальнейшая… Сошлись вроде по любви. Но детей жена не хотела. Сначала мешала учёба, потом закружила свободная жизнь молодняка из офисного планктона: корпоративные тусовки, ночные клубы… Так что, «дружили» гражданским браком. Но со временем я, видимо, тихий и семейный, стал её раздражать. А может, другой приглянулся. Не знаю. Когда  нет обязательств, а тем более общих детей, отношения рассыпаются, как карточный домик. Друг мой Фёдор так и говорит: «Гражданским браком «клеятся», официальным – «цементируются».
- А поссорились из-за чего? Извините, если…
- Да пустяк, который сработал, как детонатор. Вот также сидели за столом, мирно ужинали под включенный телевизор. А там сплошь негативные новости.  Даже борщ стал горьким. Затем начались разборки и перетряхивание грязного белья гламурных небожителей. Мне стало стыдно, будто в чужую замочную скважину подглядываю. Макароны покраснели, а она млела в драйве от чернушного пиара! А когда на десерт с экрана посыпался трёп политологов на очередную злободневную тему, мне просто расхотелось жить. Подобное ток-шоу я называю не иначе, как «Славянский базар». Все кричат одновременно, и никто никого не слышит. Так вот. Эти «глухари на токовище» быстро утомили меня, болезного, и я не выдержал, вспомнил Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Нервно переключаю «лентяйкой» на ОТР, единственный телеканал о нормальных людях и для нормальных людей.  И тут «взрыв». Вика со звоном бросает вилку: - А ты, конечно, самый умный. Зануда! - Резко поднимается из-за стола, опрокидывает чашку, выплеснув не только кофе, но и моё терпение… Вот я и хлопнул дверью. Как там гласит восточная мудрость?  «Всё имеет свой закат, и только ночь кончается рассветом»?
- Да, да… - Она отодвинула свою чашку и встала: - Скоро утро, Фил. Вам надо отдохнуть. Сон лечит…

В мизерный остаток ночи Филу снилось, как после чаепития он приглашает Мирославу на танец, и, подпевая голосу Валерия Ободзинского, шепчет ей на ушко:
«Представить страшно мне теперь,
Что я не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошёл,
Тебя б не встретил, не нашёл»…
Но тут коварная ночная мгла за окном вдруг приходит в движение, оживает и протягивает длинные корявые руки сквозь стекло, как сквозь густой гель,  вырывает его, тащит в свои объятия. А когда мгла растаяла, он, прозрачный и ангелоподобный, откуда-то сверху увидел… собственные похороны. Сам Моэм в форме британского офицера - разведчика торжественно рассеивает прах Филиппа под стенами Светлогорской городской библиотеки. А затем произносит с пафосом надгробную речь собравшейся публике: «Он не случайно открыл двери этой скромной библиотеки. Здесь он встретил свою судьбу. Здесь проснулось желание стать, и он стал настоящим  филантропом в  лучшем смысле этого слова. А с божьей помощью…»

Резкий телефонный звонок врывается в благостный сон, и Фил «приземляется» на диван, пытаясь сообразить, где он находится. Чужая квартира. Чужое утро. Телефон, его телефон, назойливо требует ответа.
- Слушаю, Филатов.
- Извините, Филипп, за ранний звонок. Это следователь Стрельцов. По поводу вчерашнего найдёныша. Просто мне больше некому сообщить, а тут ваша визитка…
- Что случилось?
- Представляете картинку? В морге тело обмыли, номерок повесили, простынкой прикрыли и вдруг: «Мама…»  Наш патологоанатом чуть в обморок не упал. Всякого насмотрелся, но чтобы трупы разговаривали.… Потом как ребёнок радовался, что вскрытие не успел сделать. Словом, парень жив, отправили в реанимацию…
- Сублиматичненько*…  У него есть шанс?
- Ничтожный, но есть.
Во время разговора вошла светлая, как присевшее на подоконник утро, лёгкая и домашняя Мирослава. Сразу всё поняла и застыла на миг с чашкой горячего кофе. Фил только взглядом спросил, она молча кивнула, и он хрипло ответил в трубку:
- Сейчас  будем. – Положил телефон, подошёл к Мирославе, заглянул в чистые, чуть печальные озёрца. – Извини. Когда Костя вырвется из мрака ночи, очень важно, в чьих глазах отразится его заблудившийся взгляд, с кем встретит свой новый рассвет. Лучше, если это будем мы, «гости из будущего». Спасибо тебе. -  Фил взял чашку и… поставил на стол, потому что необъяснимое, прямо - таки бешеное желание сгрести в объятия эту хрупкую маленькую женщину было непреодолимым. Он наклонился к спрятанному в локоне ушку и с дрожью в голосе прошептал:
– И все рассветы теперь наши?

Ответ Фил предпочёл не услышать, закрыв попытку долгим ненасытным поцелуем…
                2016 г.