Почему я стал писателем

Нет, я, конечно, не писатель. Или, правильнее сказать, я - не признанный писатель. О других-то сразу говорят: он - писатель! Обо мне вообще не говорят. Поэтому я вынужден говорить сам.
Итак, я всё же - писатель. Хочу выговориться! Ну, чтобы не дойти до должности "дикого барина". Знаете, в квартире - один, в автобусе - один, в городе - один.
Люди-то мельтешат, но все - в отдалении от меня. Все - чужие. У всех - свои проблемы. Им до моих проблем не достать, мне до их проблем - далеко.

Иду за городом, вижу: человек валяется. Подобрать? Забот-то будет сколько! Вдруг полезет обниматься, стучать в свою грудь, кричать: - Друг до гробовой доски!"
Или вдруг обнаружит, что его зарплату кто-то умыкнул, пока он "отдыхал". С кулаками набросится!
Ещё хуже будет, если окажется уже покойником. От полиции слёз не оберёшься!
При Советской-то Власти быстро бы разобрались. Десять лет и точка! Сейчас - полный туман. Но всё-равно, затаскают.
Кстати, сегодня пьяниц-то значительно меньше, чем при Советской Власти! Тогда всё было проще. Обобрали по пьянке. Так хлеб-то стоил столько, что кусок хлеба выпросить можно было у самого скупого!

Сегодня выбирать надо, чтобы и револьвера за пазухой не было, и чтобы не меньше сотни отвалил какой-никакой бизнесмен. Нищий-то сразу в морду отвалит, если что-то просить.
При Советской Власти все собаки на привязи, но без намордника. Намордник надо было искать днём с огнём. Сейчас все собаки на свободном выгуле. Требуют! Главное, любые ворота занять хвостом, и вот уже - сторожевой пёс!

Так вот, писатели все разделились на признанных и на многих. У признанных я особого дарования не приметил. Просто они - при конкретной Редакции. Главное - говорят! Для них и передачу придумали - "Пусть говорят!"

Я бы не писал! Чего писать-то? Так, разрешили же! Если бы, как в СССР, давно бы уже бросил. Там меня быстро стреножили. Новая-то Россия приняла все дефекты СССР в свои закрома. Так что я стреноженным и остался. Читателей всё меньше.
А без читателей подъёма души в себе не наблюдаю. Скоро, наверно, брошу писать.
Когда в гроб положат.