Необычайная история Обычаева. Продолжение

Зайдя в кабак, он долго не мог отыскать среди множества точно такиж же, как и сам Безликов, худощавых фигур нашего недоутопленника. Но вот его пытливый взгляд таки набрёл на печальную скрючившуюся фигуру, которая вновь перебирала какие-то бумажки, среди которых можно было увидеть засаленную, разорванную пополам и осторожно склеенную фотографию молодой привлекательной женщины. Это была Жизель, прекрасная Жизель, по простому же – Жанна, возлюбленная Безликова, которая терпеть не могла своего имени, и Степан Безликов, испытывающий подобное отвращение к своему имени, назвал её именем обворожительной француженки, которую он встретил, в то замечательное время, когда пучина бедности ещё не поглотила его.  Константин Обычаев, который, как и большинство обычных людей, был в полне доволен своим именем и никогда не задумывался о том, чтобы его называли как-то иначе, смотрел, как мутные глаза его нового «знакомого» пожирали тонкие и изящные черты лица девушки. Огромные глаза её, цвет которых трудно было определить из-за отвратительного состояния бумаги, за несколько секунд покорили Константина, и он уже более не мог ни о чём думать, кроме как об этих бездонных, крупных бриллиантах. Он, забыв о приличиях, впился в фотографию и даже приблизился к Безликову для лучшего её рассмотрения настолько, что тот почувствовал его приближение и мигом убрал все свои бумажки в единственный целый внутренний карман плаща. «Что Вам от меня нужно?» - пробурчал Безликов. «Я, я…» - взволновано начал оправдываться Константин. «Знаете, - прервал его первый, - вполне достаточно того, что Вы не дали мне осуществить намерение, на которое я наконец-то решился! Вы хоть понимаете, что наделали? Чёрт бы побрал таких спасителей!» Обычаев не привык к подобному тону, он вообще не привык, чтобы его замечали и уж тем более награждали репликой, длиннее одного предложения, которое, как правило, содержало в себе приказ или просьбу. Он просто стоял и смотрел на обессилившего и уставшего от жизни молодого старика, чьё лицо было настолько привлекательным, что болезненная худоба нисколько не портила его, а только подчёркивала мужественные скулы, красиво очерченные губы и глаза, горящие совершенно невероятным, почти безумным огнём. Взглянув в эти вместилища человеческой души и будто бы мигом узнав историю всей жизни Степана Безликова, Константин проникся к нему ещё большей жалостью, чем в тот момент, когда впервые увидел его полумёртвую фигуру у моста. Ему казалось, что прошло уже много часов с того момента, как Безликов своей беспомощной злостью всеми силами старался оттолкнуть навязчивого наблюдателя. Но, на самом же деле, прошло всего несколько секунд. Секунд, за которые оба молодых человека на каком-то подсознательном уровне вдруг ощутили невероятную близость и поняли друг друга настолько, насколько только могут понять друг друга старые друзья. «Правда красивая? Ха-ха! – со странным выражением лица вдруг бросил Безликов. – Да-а. Это моя Жизель. Моя дорогая… Моя богиня! Я не видел её больше двух лет, с тех самых пор… С тех пор,  как мы…» Он замолчал. Обычаев видел, как глаза его налились слезами и уставились в опустевший стакан. Его ужасно заинтересовала история Степана и Жизель, но он не смел спрашивать, не смел торопить и, понимая, что тот не хочет и не может рассказывать дальше, всё равно продолжал надеяться, что услышит самую красивую и самую печальную историю любви на свете. Разглядывая дно своего стакана, Степан ушёл в глубокие размышления о своей возлюбленной. «Где же она? Что же с ней стало? – он начал терзать себя вопросами, - Как же я мог оставить её? Как я посмел оставить её одну? Но… Я не мог ей ничего дать, я был не достоин её. Я… Я… Я ничтожество. Ничтожество! Я даже не смог покончить с собой.»  «И это всё Вы! Вы! - его внутренний монолог вырвался наружу, - Почему Вы не позволили мне сделать этого? Вы не знаете, как я устал… Устал от жизни… От жизни без неё!» Обычаев не мог оторвать глаз от пола, в котором он, казалось, пытался отыскать ответ на его вопрос, и ничего не найдя в замысловатых узорах, выпалил только: «Я не знаю.» «Не знаете, - ухмыльнувшись, тихо произнёс Безликов и кивнул головой рыжему официанту, который неторопливо проходил между столиков, надеясь подслушать новый интересный разговор,  коих в таких заведениях не счесть. Сюда вообще редко приходят от хорошей жизни, ведь она, честно говоря, мало кого интересует, так как многим гораздо интереснее слушать о чужих проблемах. Такие разговоры позволяют одним излить душу, а другим почувствовать себя менее несчастными и одинокими в своих проблемах. Но не будем отвлекаться на пространные рассуждения и вернёмся лучше к нашим героям. Официант подошёл к их столику и наполнил бокал Безликова до краёв; Обычаев, который никогда не пил ничего крепче чёрного чая, жестом отказался от выпивки. Первый немедля опустошил сосуд с «успокоительным» и продолжил свой, казавшийся навеки оставшимся без продолжения монолог: «Мы тяжело прощались. Я старался объяснить ей, что отправляюсь обратно, чтобы заработать денег. Чтобы Мы… - он остановился, - чтобы мы могли жить хорошо.  Жить! Не существовать, перебиваясь с копейки на копейку… - он снова замолк, вспомнив об утонувших деньгах, и его лицо вновь украсила неприятная гримаса, которую он безуспешно попытался сорвать со своего лица, - Да… Я всё потерял. Я потерял её. Я обещал вернуться, но стыдясь того, что так и не сумел ничего добиться, исчез. Она искала меня... Я знаю!.. Я был глуп и самонадеян и поплатился за это. У меня отняли всё... Отняли? Нет. Я сам лишил себя всего! Я не знаю. Не знаю, что мне делать!» Обычаев внимательно слушал каждое слово, по его телу пробежала холодная дрожь. Да, он никогда не любил никого так сильно, не стоял за чертой бедности, но он понял его так ясно, словно сам пережил всё это. Такого прежде с ним никогда не случалось. За дрожью последовала мысль об ещё одном необычном и крайне благородном поступке, которую он немедленно озвучил, вызвав в глазах Безликова одновременно вспыхнувшую надежду и глубочайшее удивление. «Вы… Что?.. То есть как это пожить у Вас?.. Да разве можно?» - почти умоляюще спросил он. «У меня дома есть две комнаты, во второй просто стоит куча всякого хлама, от которой я никак не могу избавиться, - словно оправдываясь, сказал Обычаев. «Значит вы хотите, чтобы новой грудой хлама в Вашей квартире стал я? – он виновато улыбнулся своей неудачной шутке, и, поправив голос, серьёзно продолжил, - Для меня ещё никто такого не делал. Я не знаю, заслуживаю ли я такого отношения к себе. Вы даже не знаете, кто я такой.  Вы ничего не знаете…» После долгой «борьбы» жертвы и спасителя, результатом которой стала победа последнего, два совершенно разных человека побрели домой к Обычаеву, как старые добрые друзья, теперь уже в тишине, полной взаимопонимания, сочувствия и невыразимой благодарности Безликова. Когда они вошли, жертва поняла, что её спаситель лукавил, ведь вторая комната была почти пустой, за исключением стоящей в ней совсем новой кушетки и, будто бы для контраста, находившейся рядом с ней коробки со старыми вещами.  Обычаев шмыгнул на кухню, оставив человека, чья судьба теперь всецело находилась в его руках, в раздумьях и невероятной растерянности. В этот вечер они не сказали друг другу больше ни слова: слишком много произошло в этот день и слишком мало слов осталось и у того и у другого, чтобы передать всю полноту разрывающих их сердца чувств. Лишь ночью, Обычаеву показалось, что в тишине, кто-то шёпотом сказал «спасибо»…



16:40
18.07.2016