Семиотик

Глава 1. Убийство возле "Восторга".

Все началось с того дня как убили Синтию.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что ее смерть послужила своего рода катализатором - толчком, который запустил события настолько невероятные и запутанные, что до сих пор я не могу разобрать что правда, а что порождение моего больного разума.

Ее нашли в девять часов пятнадцать минут двадцать третьего сентября. В переулке, недалеко от ночного клуба "Восторг".

По официальной статистике, в мире за год происходит около четыреста шестидесяти шести тысяч семьдесят восьми убийств. От дикой Африки до цивилизованной Европы, люди беспощадно уничтожают друг друга, порой беспричинно, бессмысленно. От этого никто не застрахован.

И все же, ее смерть была для меня неожиданностью.

Дождь лил тогда не переставая, небосклон был затянут серыми, мрачными тучами, а студенты, сидевшие на моем семинаре с трудом боролись со сном. И дело тут отнюдь не качестве преподавания.

Вчера была вечеринка. В пятницу местная футбольная команда с треском разгромила соперников, выйдя в полуфинал. Студенты, окрыленные победой гуляли весь уикенд.

Мой предмет был в понедельник с утра, и мне почти жаль тех немногих, кто преодолев похмельный синдром, все-таки явился послушать о семиотики.

- Знаки окружают нас повсюду, - сообщил я, расхаживая по аудитории, заглядывая в сонные лица студентов. - мы сталкиваемся с ними постоянно, иной раз даже не придавая им значения. Мы проходим мимо них легко, ведь они привычны и будничны, зачастую даже не вникая в их смысл. Тем временем, вся информация, скрывающаяся во, вроде бы, понятном знаке, символе, может зачастую поражать. К примеру...

Шон МагКолинз - двадцатилетний увалень, сидевший за задней партой, бросил на меня взгляд полный страдания. Вот уж кому точно нет никакого дела до учебы! Единственная причина по которой здесь до сих пор держат этого качка, является успехи в спорте, что, как следствие, повышает статус университета.

Такие всегда есть. В каждом поколении, в каждом учебном заведении, в каждой группе. Они особая каста неприкасаемых - не блещут на семинарах, покупают лабораторные и курсовые. Все прекрасно знают об этом, но закрывают глаза.
На бычий шеи парня я замечаю талисман - топор с двумя лезвиями. Улыбаюсь: пришло время оживить аудиторию.

- К примеру Шон, - повысив голос, я поднимаюсь к спортсмену.

Подействовало. Студенты, клевавшие носом, с интересом поворачивают голову, следя за каждым моим движением. Сам МагКолинз вздрагивает, в его серых глазах читается замешательство:

- Да, Сэр?

- Что это у тебя висит?

Парень опускает глаза на талисман, словно видя его впервые:

- Топор, Сэр.

- Это лабрис.

- Чего?

В аудитории слышаться смешки, я сомневаюсь, что хотя бы половина присутствующих в курсе, что такое лабрис, однако, выражения лица Шона настолько потешно, что мне самому трудно сохранить серьезное выражение лица:

- Лабрис, МагКолинз. Символ некоторых греческих негетеронормативных богов: Лэбрэндеуса, Зевса, Деметры. Так же, если верить античной мифологии, это оружие воительниц амазонок, которые, кстати, славились однополыми связями. А уже в семидесятых годах этот знак был принят лесбийскими феминистками, как символ силы и солидарности, а также неоднозначной сексуальности и гендерной принадлежности. Никогда бы не подумал. что ты лесбиянка!

Лицо Шона стало заливаться краской, смешки в аудитории превратились в тихое хихиканье, а я, с торжествующей улыбкой заключаю:

- На примере МагКолинза мы видим, как важно понимать символы. Ведь зачастую, их скрытое значение гораздо более глубже, чем нам кажется. Так вот...

Входная дверь, скрипя, прерывает меня на полуслове. Худенький мальчик-лаборант, с бритой головой и большими квадратными очками, робко заглядывает в аудиторию:

- Профессор Фэйт? Пройдите, пожалуйста к декану...

Шагая вслед за ним по гулкому коридору университета, я и не подозревал, что проживаю последние секунды своей обычной размеренной жизни.

***

Небольшая уютная комната с отделкой под дерево, служила кабинетом декана.

Я помню эту сцену в мельчайших деталях: серое небо, равномерный стук дождя, треск поленьев в камине, мягкое кресло, так и манящее к себе. Книжные полки, картина основателя университета у самой двери, старинный стол у окна, черный телефон на столе.

Хозяин кабинета - мистер Коуджер, такой же уютный, как и все вокруг, приветствует меня мягким басом. На нем строгий костюм, белая рубашка которая так диссонирует с черной кожей. Совершенно лысый и растерянный, он просит меня присесть.

- Дэвид, - мягко начинает декан.

Я настороженно молчу: раньше он никогда не называл меня по имени, и подобная фамильярность кажется мне дурным знаком.

- Мне звонили сегодня по поводу Синтии Глас, - продолжает он и внутри у меня все холодеет.

С Синтией я встречаюсь уже полгода. Наши отношения нельзя назвать серьезными - инфантильная, местами глупая, встречи с ней, однако притягивают меня своей легкостью, что же до дел постельных... тут у нас все просто великолепно, что, впрочем, и объясняет эти шесть месяцев вместе. Но что, черт побери, она натворила, раз по поводу нее звонят аж моему декану? Куда она хочет меня втянуть на этот раз?

- Может виски? - внезапно предлагает Коуджер.

- Благодарю, но с утра я предпочитаю не пить.

- Ладно, - декан закусывает губу и отводит взгляд, усиливая лишь мою тревогу. - Дэвид, понимаешь, звонили из полиции. Синтия, она... ее больше нет.

Наверное, все слышали расхожую фразу, будто наша жизнь - это американские горки, так вот, в тот момент, я словно почувствовал, как вагончик вместе со мной, неизбежно падает вниз.

***

За много лет работы, копы научились относится ко всему с подозрением.

В участке царил шум и суета: телефоны противно пищали, каблуки цокали, листы шуршали, маркер скрипел по белой доске.

Но мне было все равно.

Я сидел на жестком кресле, держа в руках кружку с жидкостью, которую с трудом можно было назвать кофе. Копы что-то говорили, но я почти не слушал.

Синтии больше нет.

Даже странно, никогда не думал, что ее смерть так на меня подействует. Ведь нас нельзя было назвать действительно близкими по отношению души. У нас никогда не было длительных разговоров за полночь. Никогда мы не встречали вместе рассвет, не обсуждали совместное будущее.

Но сама мысль о том, что Синтия никогда больше не вспорхнет в мой дом, заполняя все вокруг легким запахом духов за двадцать баксов вперемешку с сигаретным дымом, что никогда больше не оставит след своей красной помады на моей щеке, причиняла боль.

Ее вещи.

Те мелочи, которые легко забыть, ускользая из чужой квартиры: расческа, на которой еще осталась, пара спутанных, выкрашенных в белый волосков; шарф, все еще небрежно накинутый на спинку стула; солнцезащитные очки - память о нашем лете на озере; пара сугубо интимных вещей, которые оставляют якобы случайно...

Что мне со всем этим делать?

Только сейчас до меня доходит, что мне что-то говорят. Поднимаю голову на двух детективов и мотаю головой, стремясь скинуть оцепенение:

- Что, простите?

- Где вы были сегодня около четырех утра? - терпеливо повторяет один из них, тот, что постарше.

- Я... дома. Спал.

- Кто-нибудь может это подтвердить?

Только сейчас до меня доходит, что такие вопросы задают обычно подозреваемым. Неужели они и вправду думают, что я на такое способен?

- Обычно я не зову свидетелей, когда ложусь спать, - нахмурившись отвечаю им.

Второй детектив - мальчишка с наглым взглядом скалится:

- То есть алиби нет? Это хорошо.

- Не вижу ничего хорошего.

- А Вы и не должны, - отвечает юнец, демонстративно рассматривая ногти.

Поганец.

- Слушайте, не знаю, что вы уже придумали, но я тут не причем, ясно?!

- Успокойтесь, - невозмутимо ответил мне старший. - Давайте пройдем в комнату для допросов и спокойно все обсудим?

Шея болела, в голове нарастал навязчивый гул и единственное, что мне хотелось - это быть как можно дальше отсюда. Но двум копам, которые расследуют убийство твоей подружки тогда, когда у тебя нет алиби, обычно не отказывают, поэтому я лишь устало кивнул.

Не успели мы встать с изъеденных молью кресел, как двух моих детективов окликнул коллега в черной кожаной куртке:

- Максвелл! Райн! На пару слов!

Они нахмурились, и, сухо извинившись, оставили меня исследовать трещины на побеленном потолке. Я снял очки и потер глаза. При таком раскладе отпустят меня лишь к ночи.

Может стоит попросить таблетку от головы?

- Мистер Фэйт? - старший коп выглядел раздосадованным. - Вы можете идти.

- Что? - тупо спросил я.

- А то вы не знаете! - вмешался младший, чьи щеки покраснели от злости. - У вас же друзья там! - он демонстративно указал пальцем вверх.

- Друзья там? - я озадаченно нахмурился, но тут же, сообразив в чем дело, благодарно улыбнулся. - Леонард!

***

Леонард ждал меня на парковке.

Пока я сидел в участке, дождь перестал лить, из-за туч выглянуло по-осеннему прохладное солнце. Лео смотрел на него сквозь черные очки, небрежно облокотившись на капот своего серебристого фольксвагена.

Светлые волосы, коричневая куртка, потертые джинсы, кеды - в свои тридцать семь он выглядел не старше моих студентов.

- Эй! Дэв! - махнув мне рукой, мой друг широко улыбнулся.

Мы дружили еще со школы. Золотой мальчик Леонард - сын владельца брокерского агентства, и зашуганный очкарик Дэвид - помешенный на теориях заговора фрик. Несмотря на то, что со школьной скамьи утекло много лет, изменились и мы и мир вокруг нас, наша дружба по-прежнему была крепка.

- Мне недавно сообщили про Синтию, - начал Лео, когда мы уселись в его машину, - чувак, мы достанем этого ублюдка!

Я молча кивнул. Впервые с того времени, как я узнал, что Синтии больше нет, ко мне пришло осознание того, что кто-то приложил к этому руку.

- Поедим куда-нибудь в бар, и выпьем?

- У тебя ничего нет от головы?

- В бардачке фляга со скотчем.

- А таблетки?

- С колесами я завязал...

- Лео!

- Прости, чувак. Но у меня реально ничего нет. Сильно башка трещит?

- Очень, - поморщившись, я откинулся на спинку кресла.

- Тогда, - решил Лео, - мы пьем у меня!

Он резко развернул машину, скрипя шинами по асфальту, и, кинув на меня обеспокоенный взгляд, прибавил скорости. Прикрыв глаза, я слушал мерный шум двигателя, позволяя дремоте обнять меня своими мягкими руками. В салоне запахло сигаретным дымом, а сквозь сон, я услышал, как застучал по крыше вернувшийся дождь...

Глава 2. Знаки.


Квартиру Леонарду купил отец.

Большая, двухуровневая, с регулярно проводимым раз в два года ремонтом и гигантской плазмой в гостиной. Она всегда пахла дорогим одеколоном, который Лео, казалось, просто распрыскивает в каждой комнате.

Мы расположились на белом ковре, перед телеком, проигнорировав и кресла, и диван. После пары стаканов виски головная боль прошла окончательно, как и растерянность.

Захотелось действовать.

- Мы до него доберемся, приятель, - голос Лео был непривычно серьезен. - Богом клянусь: заставим поплатиться за это!

- Можешь попросить отца, заставить копов поделиться сведеньями? - обычно я его о таком не прошу.

- Уже, - ухмыльнулся Леонард, вставая. - Завтра все у тебя будет. А сейчас, прости, я по нужде...

Я хотел поблагодарить его, но Лео, уходя лишь махнул рукой:

- Дружище, мы же с тобой почти как братья! Твои проблемы - мои.

Оставив меня допивать виски, мой друг скрылся в недрах собственной квартиры.

"Мы до него доберемся" - я представил, как я вместе с Лео нахожу эту сволочь раньше копов. Почему-то мне представляется скользкий тип, в коричневом плаще, с бегающими глазками. Мы загоняем его в угол и выбиваем из него всю дурь.

Никогда бы не подумал, что мысли о насилии могут приносить столько удовольствия.

Я даже хрустнул суставами, угрожая вымышленному убийце.

- Разминаешься? - насмешливо бросил из дверного проема, вернувшийся Лео.

- Я тут как раз... - начал было я и осекся на полуслове.

В дверях стояла лиса.

На задних лапах, в одежде Леонарда, в этой коричневой куртке, которую он не снимал даже дома, настоявшая лиса почти с два метра ростом.

- С тобой все нормально? - спросила она, его голосом.

Я не мог ответить. Не мог даже пошевелиться. Алкоголь тот час улетучился из моей головы. С открытым ртом я смотрел на рыжий мех, черный блестящий нос, острые уши.

- Эй, чувак!

Она сделала шаг вперед, и я невольно вскочил на ноги. Что, черт побери, здесь твориться?!

- Мне пора, - собственный голос показался мне чужим. - Нужно домой.

- Ты чего? - лиса удивленно пошевелила ушами. - Что с тобой, дружище!

- Нет, мне пора!

Не говоря больше ни слова, я в два прыжка одолел расстояние до двери, и попятился по темному коридору, не сводя глаз с гостиной. Как я и ожидал, лиса последовала за мной. Настороженно медленно:

- Дэвид, Господи! Успокойся!

Спиной я врезался в входную дверь, нащупал ручку:

- Не подходи! - предупредил я лису, открывая дверь.

Она послушно остановилась:

- Ты совершаешь ошибку.

Господи! Эти глаза, эти злобные маленькие глазки, глядящие на меня из темноты коридора. Мне никогда не забыть их!

Лишь оказавшись в просторной кабине лифта, я почувствовал, что дрожу.

***

Я не помню, как добрался до дома.

Я знал лишь что на улице не безопасно. Лиса, принявшая личину моего друга следит за мной. Она где-то там, в темноте улиц. Не исключено, что это она убила Синтию, и теперь пришла по мою душу.

Я ожидал нападения.

Лампочка в коридоре перегорела. Так бывало часто, однако сейчас я был уверен, что это ее происки. Она хочет напасть в темноте.

Она хочет меня разорвать.

Остановившись у своей квартиры, я нашарил ключ. Уверенный, что она нападет, едва я открою дверь, вставил его в замок, повернул и...

Ничего.

Максимально быстро я влетел в квартиру, захлопнув за собою дверь. Внутри собственного жилища я впервые почувствовал себя в безопасности.

Мой дом - моя крепость.

Опустившись вниз, я закрыл лицо руками. По-моему, я плакал. Плакал впервые за много-много лет. Рыдал не стесняясь никого, не боясь, что кто-то услышит.

- Ну же, тише, все хорошо, - прошептал на ухо знакомый женский голос.

Внезапно мне почудился, ставший за шесть месяцев привычным, запах духов и сигарет.

- Синтия? - прошептал я, поднимая глаза.

***

Она сидела на кухонной тумбе, скрестив ноги, курила одну сигарету за другой.

Пышные волосы с не прокрашенными корнями, макияж, который она накладывала перед тем, как отправится, что говорится "в свет", туфли на высоком каблуке, узкие джинсы, белая майка с кроваво-красным пятном на животе, светлое пальто...

- Как такое может быть? - массируя виски, произнес я.
 
Голова вновь болела, но принять таблетку я не решался.

- Что-то не то, милый? - Синтия выпустила колечко дыма в потолок.

- Ты! Ты же умерла!

- Досадней то, что я пропустила маникюр, - она с сожалением взглянула на свои ногти, - к Джессике не так просто записаться, между прочим! Она хитрая, как лиса...

- Лиса! - закричал я, и Синтия подпрыгнула на месте. - Это она все подстроила!

Я оглядел свою квартирку. Благо мест, куда могла спрятаться лиса человеческого роста здесь было не так много.

Я снимал студию недалеко от университета. Белый, гудящий холодильник, серые кухонные тумбы, плита, обеденный стол, большая складная кровать, две двери по бокам от нее - одна в ванну, вторая в чулан, где я хранил шмотки. Ряд книжных полок с научной и публицистической литературой, старенький телек напротив кровати - вот, пожалуй, и все. Лиса могла спрятаться либо в чулане, либо в ванне, либо...

В холодильнике.

Странно, что эта мысль не пришла мне в голову сразу. Ведь это именно то место, от куда можно напасть внезапно! Я медленно перевел на него взгляд.

- Милый, ты меня пугаешь, - тихо пробормотала Синтия, но я ее проигнорировал.

Достав из-под стола биту, купленную еще в те далекие дни, когда я надеялся, что стану заниматься спортом по выходным, я медленно двинулся к холодильнику.

Я перехитрю ее.

Крепко сжимая в руках биту, я замираю, представляя, как Лиса затаилась там, ожидая того момента как я засну, чтобы выскочить.

Ей меня не достать.

- Ага! - кричу я, рывком открывая дверцу.

В холодильнике пусто.

На верхней полке лежит старый ломоть пиццы, заказанный еще на прошлой неделе, рядом открытая банка с пивом, на двери пара яиц, которые я опасаюсь трогать уже третий месяц.

Лисы там нет.

- А что ты ожидал? - интересуется Синтия, соскользнув с тумбы.

- Лису в одежде Леонарда.

- Ты сам-то представляешь, как это выглядит?

- Сказала мертвая девушка.

- Как грубо! - она надула губы. - Я же не упоминаю о твоих недостатках!

- Можешь начинать.

- Хорошо, - кивнула в ответ та, - но сначала скажи, что за лиса-то?

- Та, которая тебя убила.

Синтия засмеялась. Высоким заразительным смехом, и я сам не заметил, как засмеялся в ответ. Как же, оказывается я соскучился по нему! На душе заметно потеплело.

- Милый, - наконец, отсмеявшись произнесла она, - лиса меня точно не убивала.

- Тогда кто?

- Человек. Я не помню, как он выглядит.

- Жаль.

- Ты мне, лучше, скажи, - она прищурилась, - как специалист по знакам, вот что обычно символизирует эта твоя лиса?

- Ложь, - ответил я не задумываясь.

- Хорошо, - улыбается в ответ Синтия, - а что тогда может означать лиса в одежде Леонарда?

***

Я проснулся один.

Окно были плотно зашторены, и я не мог точно сказать сколько сейчас времени. Желудок жалобно заурчал.

"Надо попросить Синтию купить вечером продуктов" - подумал я, и вспомнил, что ее больше нет.

Сердце словно рухнуло куда-то вниз. Глубоко вздохнув я вновь закрыл глаза. События вчерашнего дня показались мне тяжким бредом.

Лиса в одежде Леонарда, моя паранойя, призрак Синтии сидевший у меня на кухне - что, черт побери, со мной твориться? Откинув одеяло, я рывком сел. Холод квартиры заставил меня поежится. Натянув валяющуюся у кровати футболку, я двинулся в ванну.

Собственное отражение в зеркале над раковиной показалось мне ужасно измученным: растрепанные волосы, глубокая морщина на лбу, воспаленные глаза, щетина - я словно проснулся с глубокого похмелья.

Как назло, вновь разболелась голова.

- Ты должен привести себя в порядок, - прошептал я себе, и, включив воду, нагнулся, чтобы ополоснуть лицо.

Холодная вода отрезвляла.

Отфыркиваясь и тряся головой, я вновь поднял глаза на свое отражение, и...

Замер.

Вместо моего привычного лица, на меня черными глазами-бусинками смотрела...

Летучая мышь.

Огромные уши, напоминающий свиное рыльце, нос, острые тонкие клыки. Омерзительно.

Я попятился назад, не в силах отвести взгляда, пока не уперся спиной в холодный кафель стены.

Черт! Черт! Черт!

- Исчезни! - закричал я ей. - Убирайся от сюда! Я не желаю тебя видеть!

Но мерзкая морда не пропадала. Я сполз вниз, на холодный пол, с силой сжимая виски:

- Исчезни! Исчезни! Исчезни!

- Дэвид! - Синтия нагнулась ко мне. - Дэвид, милый! Успокойся, все хорошо!

Я поднял голову, в глазах застыла первая слезинка.

Дежавю - ощущение, что происходящее уже имело место быть. В моем случае, подобная сцена происходила буквально вчера.

Синтия вновь явилась, чтобы утешить.

***

- Дэвит, - Синтия сидит рядом со мной и обнимает меня за плечи.

Ее рука такая теплая, что легко забыть, что она мертва.

- Ты ведь знаешь, что означает летучая мышь?

- Перерождение, - киваю я ей.

- А ты знаешь, что это значит?

- Да.

Я встаю, беру из чулана свежий свитер и джинсы, натягиваю, ища глазами пальто. Вчера я скинул его возле двери. Ботинки валяются рядом.

Синтия внимательно следит, как я, натянув их, подхожу к подставке для ножей, что стоит на кухонной тумбе. Выбираю небольшой, но острый.

Я сам точил этот нож неделю назад.

Я выхожу из квартиры не оглядываясь, знаю, что Синтия пройдет со мной весь этот путь.

Пришло время навестить Леонарда.

Глава 3. Психиатрический центр "Анте".


Мы стояли на крыше.

Позже, компетентные врачи с проницательным взглядом и сухими шершавыми ладонями, объяснят мне, что продуктивная симптоматика, вкупе с когнитивным нарушением являются первыми признаками шизофрении. Что означает, что все, что я видел: Синтию, лису, летучую мышь – были лишь моими галлюцинациями. Что я не мог адекватно оценивать свои действия.

Спокойным вкрадчивым голосом, они сообщат что, скорее всего, предпосылки моего тяжелого заболевания были давно, и я даже соглашусь с ними.

Вот только это все ложь.

Они покрывают настоящее чудовище. Они закрывают глаза, и позволяют происходить вещам, которые гораздо страшнее простого убийства. Бездушные, лицемерные доктора.

Тогда я не знал этого.

Когда я вышел из дома, электронные часы торгового центра напротив показывали пятнадцать двадцать. Мимо меня прошла женщина с огромным бумажным пакетом, держащая за руку свою пятилетнюю дочь. Если бы они только знали, что за ужасы происходят совсем рядом, они бы не были так беззаботны.

Голова болела.

На смену вчерашнему дождю пришел холодный порывистый ветер. Он срывал пожелтевшие листья с деревьев, бросая их под ноги немногочисленным прохожим. Те зябко ежились в ответ, посильнее укутываясь шарфами и поправляя воротники. Видимо, бабьего лета нам так и не дождаться…

- Думай, Дэвид. - прошептала на ухо мне Синтия. – Где сейчас может находится Леонард?

Я закрыл глаза и сжал руками виски:

- Не знаю… не знаю… не знаю…
Решение пришло само. Молнией идея вспыхнула в моем измученном мозге.

То самое место.

Еще будучи подростками мы часто туда забирались. Самое большое здание в городе. С его вершины мы чувствовали себя королями, стояли на самом краю, глядя с головокружительной высоты на маленькие, будто бы игрушечные, домики, гадали, куда спешат люди внизу.

Там я выкурил свою первую сигарету. Попробовал пива, прогуливал школу.

В девятнадцать мы с Лео превратили это место в настоящую зону отдыха, с подключенным телеком, диваном и даже мини-холодильником. Я пойду туда. Мне нужно. Само это место тянет меня к себе.

Я не был здесь уже очень давно.

Тут спокойнее. На улице, в толпе снующих туда-сюда людей мне было нехорошо, казалось, что все они знали, слышали, о чем я думаю. Они смотрели на меня с подозрением. Они хотели меня осудить.

- Ты должен спешить, - сообщила мне Синтия, – они знают, что ты затеваешь. Они захотят тебе помешать.

- Я знаю, - ответил я, смахивая дрожащей рукой капли пота со лба. – Знаю…

Скоро все закончится.

***

Леонард явился вечером.

Его лицо было человеческим, взволнованным. От него сильно пахло спиртом, мятая рубашка под курткой была неправильно застегнута, так, если бы он одевал ее впопыхах, на шее красовался не до конца стертый след от помады…

- Чувак, я получил твое сообщение! – заявил он, едва поднявшись на крышу.

Ложь. Я ничего ему не присылал.

- Не кричи, - я приложил палец к губам.

Голова раскалывалась. Так, будто кто-то методично вгоняет гвоздь прямиком в череп. С каждым ударом сердца все глубже и глубже.

- Что с тобой? – Лео понизил голос.

- Ты врал мне все это время!

- О чем же?

Он решительно двинулся вперед, однако остановился в нескольких шагах от меня. Он знает.

- Синтия говорит, ты врешь, - мне было важно, необходимо объяснить ему все прямо сейчас.

- Синтия? Она мертва, приятель…

- Это не важно! Она обещала, что все прекратиться, если я…

Мир вокруг то сужался, то расширялся, давя на меня всем своим весом.

- Сделай это, сделай! – голос Синтии превратился в крик.

Он эхом отдается в моей голосе:

- Сделай! Сделай! Сделай!

Из складок пальто я достаю нож.

В голубых глазах Лео мелькает испуг, выставив руки вперед, он делай шаг назад:

- Парень, успокойся!

Лиса и летучая мышь стоят рядом, вторя голосу в моей голове:

- Сделай! Сделай! Сделай!

- Я должен все прекратить! – кричу я, замахиваясь ножом.

Лезвие угрожающе сверкнуло в лучах догорающего солнца.

***

Я не убил его.

Я упал на колени, выронил нож. Я трясся, что-то кричал, вцепившись в волосы. Я позволил двум медикам, которых вызвал Лео, крепко ухватить меня выше локтей и унести вниз.

Прямиком в светлые, пропахшие латексом и медицинским спиртом коридоры. Меня провели мимо улыбающейся дежурной, мимо белых, картонных дверей с блестящими табличками.

Дальше все было до банального просто.

Со мной разговаривали доктора. Мы обсуждали детство, моих родителей, студентов, даже соседей. Вспоминали случай год назад, когда я отошел от преподавания и уехал из города, дабы успокоить расшатавшиеся нервы.

У меня брали кровь, проверяли работу моего сердца, задавали все те же дежурные и, успевшие порядком надоесть, вопросы. Затем они объяснили мне, что я болен. Что смерть Синтии выявила эту болезнь.

Сначала я им поверил.

Обстановка клиник, куда меня перевозили на расспросы и осмотры успокаивала. Средь бледно-зеленых стен легко было поверить, что все, что я видел, чувствовал, все события тех кошмарных дней - не более, чем шизофреничный бред, окончательно сошедшего с сума, убитого горем человека.

Я начал принимать лекарства.

После пары инъекций хлорпромазина гидрохлорида, я смог даже встретиться с Лео, который каждый день справлялся о моем здоровье.

- Все будет хорошо, дружище, - ободряюще улыбнулся он.

Мы сидели в комнате отдыха, под присмотром бдительных медбратов, готовых отреагировать на любое мое движение. Я смущенно отводил взгляд, боясь посмотреть Лео в глаза. Мне не верилось, что какое-то временное помешательство способно было заставить меня поднять руку на лучшего друга.

Мне было стыдно.

Но, Лео, со свойственной ему легкомысленностью, отнесся к инциденту на крыше всего лишь как к недоразумению. Он искренне волновался за меня, и от этого на душе было еще паршивее.

Синтию похоронили. Мне не разрешили присутствовать на погребении, боясь, что болезнь может обостриться, и, в глубине души, я был этому даже рад. Я не хотел видеть ее такой. Не хотел видеть ее мертвой.

Спустя неделю после похорон, я узнал, что меня переводят.

- Это классное место, - сообщил Лео, вновь пришедший навестить меня. - Я попросил отца, чтобы он ходатайствовал о твоем переводе, в лучшую клинику в округе.

Я открыл было рот, собираясь сказать, что я не заслуживаю всего этого, но Леонард остановил меня жестом руки:

- Успокойся. Если бы не ты, я бы и школу не закончил - куда уж там колледж! А сколько раз ты меня выручал!.. Так что, приятель, я у тебя в неоплатном долгу. Ты поправляйся скорее. А место там реально крутое - еще уходить не захочешь.

Забавно, я всегда думал, что из психиатрической клиники назад дороги нет. Насмотревшись многочисленных фильмов, я ожидал увидеть мрачный, вызывающий отвращение, особняк, где сами стены пропитались, необъяснимой гадливостью, переняв ее у своих немногочисленных узников.

Психиатрический центр "Анте" меня удивил.

В этом огромном, величественном здании я насчитал пять этажей. Облицовка из белого камня, живописный сад. Никаких решеток на окнах.

В центр меня подвозил Лео.

Клиника, из которой меня переводили, настояла, чтобы вместе с нами, в сопровождении, поехал еще и медбрат - молчаливый, темнокожий. Он сидел рядом со мной на пассажирском сидении, напряженный, готовый в любой момент к повторению приступа.

Припарковавшись возле высоких, сверкающих на осеннем солнце металлом, ворот, мы вышли из машины. В руке я держал саквояж - немногочисленные пожитки, способные пригодиться на новом месте для меня забрал из моей квартиры Лео.

Медбрат протянул руку, чтобы забрать сумку, но я категорически отказался - сама мысль о том, что чужой человек прикоснется к моим вещам, казалась мне противной.

Из небольшой сторожки на территории, шаркая, по, вымощенной мелкими камешками, дороги, к нам поспешил охранник - жилистый мужчина почтенного возраста, в бежевой форме.

Его я себе тоже представлял по-другому.

- Приветствую вас в нашем центре! - жизнерадостно помахал он, открывая ворота. - Новичкам мы всегда рады!

- Неплохо у вас тут, - Леонард пожал его руку, и, широко улыбнувшись, подмигнул мне, - настоящий курорт!

- А то! - голос старика был немного взволнованным. - Стараемся делать все, чтобы наши гости чувствовали себя как дома!

Он повел нас вперед, мимо клумб и скамеек. Само дружелюбие и радушие, старик расписывал жизнь в "Анте", расхваливая все, от мебели, до распорядка дня:

- У нас трехразовое питание. Наш повар - Мэгг, готовит просто восхитительно! Скоро сами в этом убедитесь. А развлечения! Ух! Сэр, я вам настоятельно рекомендую...

Я слушал его вполуха, почти не вникая в слова. Я оценивал. Оценивал все вокруг.

Ровно подстриженную лужайку, голые, успевшие избавится от листвы, деревья, маленький пруд вдалеке, темноволосую девушку, сидевшую на берегу, опустив голову...

Я задумался о том, кто она и как сюда попала, и пейзаж перестал меня интересовать. Последнее время, мне трудно было сосредоточиться.

Лекарства делали меня рассеянным.

Охранник довел нас до просторного холла и передал в руки приятно улыбающейся девушке. Она помогла заполнить мне анкету, мы подписали договор, и, Леонард, похлопав меня по плечу, сообщив, что приедет на неделе проведать, ушел вместе с медбратом, оставив меня на попечение новых людей.

- Я провожу вас до кабинета доктора Авидж.

Я кивнул и с удивлением обнаружил, что нервничаю. Раньше я нервничал крайне редко.

Кабинет доктора мало чем отличался от кабинета декана в моем университете. Уютный, но, тем не менее с явственно ощутимым, строгим английским стилем.

Единственное окно выходило в сад, на тот самый пруд, заинтересовавший меня несколькими минутами ранее. Девушки там уже не было...

- Рада вас видеть.

Доктор Авидж оказалась невысокой женщиной лет пятидесяти на вид. Рыжие волосы с легкой сединой взбиты в пышную прическу, синие глаза из-под строгих очков смотрят внимательно, словно оценивая все вокруг, а голос, пусть и слегка властный, звучит вполне дружелюбно.

- Взаимно, - киваю я, чувствуя, как внезапно вспотели ладони.

До моего прихода она разбирала бумаги, раскладывая их в аккуратные стопки на столе. Строга, педантична, скрупулезна.

Не уверен, что мне нравится.

Она пригласила меня сесть на жесткий стул перед собой, что напомнило мне о дне, когда я узнал, что Синтию убили.

С того времени моя жизнь пошла под откос.

Улыбающаяся дежурная, протянула доктору Авидж, заполненную нами анкету, и, дружелюбно подмигнув мне, вышла, оставив нас одних.

- Вы почти не указали информацию о родителях, - заметила доктор, пробежавшись по листку глазами.

- Это все, что я знаю.

Женщина оторвалась от анкеты и внимательно посмотрела на меня, я ожидал, что сейчас начнутся расспросы, приготовившись к ним морально, однако, доктор Авидж лишь понимающе кивнула:

- Мы приготовили для вас комнату на четвертом этаже. Оттуда открывается прекрасный вид, думаю вам понравится. Завтрак у нас в девять, потом консультация. Обед в час, а шесть - ужин. Не буду вас мучить с дороги, на вашем этаже дежурит мистер Аркан - по всем вопросам вы можете обратиться к нему. Я проведу вас.

Дальше была, сияющая чистотой кабина лифта, на чьей стальной панели я насчитал шесть кнопок; светлый коридор четвертого этажа, где пахло деревом, а шаги заглушал мягкий ковер под ногами.

Мистер Аркан мне не понравился сразу.

Сильно выступающая вперед нижняя челюсть, наглый взгляд, жесткие черные волосы. На среднем пальце левой руки я заметил кольцо - в античности это означало большой опыт в любовных делах, хотя, вряд ли, этот тип имел хоть какое-то представление об античности.

Зато комната меня не разочаровала.

Даже страшно представить, в какую сумму обошлось отцу Леонарда мое проживание здесь. Палата психологического цента, с моющимися обоями, мягкой кроватью, шкафом, зеркалом над ним и жалюзи на окне выглядела как номер хорошего отеля.

Дверь, однако, запереть изнутри было невозможно.

Глава 4. Девушка из зеркала.


Со дня моего заселения прошел месяц.

В конце октября, на психиатрический центр "Анте" и прилегающею к нему территорию, кружась, выпал первый снег. Рождество подступало все ближе и ближе и от этого, почему-то становилось грустнее.

Несмотря на то, что повар - тучная и улыбчивая Мэгг готовила действительно восхитительно, персонал был приветлив и внимателен, а пациенты спокойными и даже вполне адекватными, я все равно чувствовал себя здесь чужим. Поэтому я исправно посещал все консультации, пил таблетки и был уверен, что скоро меня выпишут.

На нашем последнем занятии доктор Авидж сказала, что очень довольна мною. Это предало мне сил. А когда я узнал, что после лечения, я смогу вернуться к преподаванию, желание сделать все, чтобы поскорее выписаться лишь усилилось.

Тогда-то все и рухнуло.

Впервые это произошло со мной пятнадцатого ноября. Я проснулся резко, внезапно, сердце отчаянно билось в груди, словно напуганное чем-то. Хотелось пить. Тело ужасно болело, будто бы накануне я ворочал тяжелые мешки. Однако, все это меркло по сравнению с одним, ужасающим фактом...

Я не понимал где я.

Жесткие белые простыни, зловещий полумрак почти пустой комнаты, темные обшарпанные стены... опустив ноги, я почувствовал холод бетона, пробравший меня до костей.

- Здесь есть кто-нибудь? - собственный голос казался мне незнакомым.

На против кровати была дверь. Я видел ее очертания, и в темноте она казалось мне зловещей.

Детские страхи проснулись во мне, заставляя мои ладони дрожать. Подавив иррациональное желание спрятаться под одеялом, я, покинув кровать, двинулся к двери.

С каждым шагом сердце билось все сильнее, мешая дышать, облизав пересохшие губы, я дотронулся до шершавой деревянной поверхности, толкнул, и...

Дверь поддалась, легко впуская меня в темный коридор. Противный запах хлорки и спирта, заставил меня поморщиться.

Где я?

По бокам коридора было много дверей, все одинокого неприветливые, темные...

Я двинулся вперед, где чернел лестничный пролет. Тихо, на цыпочках.

Привлекать к себе внимание почему-то не хотелось.

- Вот ты где! - внезапно раздался шепот сзади.

От неожиданности я вскрикнул, но чужая ладонь тотчас заткнула мне рот:

- Шшш, не хватало еще привлечь внимание!

Что, черт побери происходит?

- Это я, успокойся! - незнакомец повернул меня к себе, чтобы я смог разглядеть его лицо.

Юнец, лет двадцати выглядел встревоженным. Впалые щеки, тень от бессонных ночей под глазами, бритая голова...

Я его не знал.

- Кто ты? - прошептал я, едва он убрал руку.

- Не время играть в эти игры, - парень махнул рукой, - мы сможем сбежать, как и хотели!

Он потянул меня в сторону лестницы, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. С каждой секундой происходящее казалось все более абсурдным

Возможно ли, что у меня очередной приступ? Но одно дело видеть в галлюцинациях умершую подружку, и совсем другое, вообразить вокруг себя целый мир, пугавший своей реальностью!

Старая деревянная лестница, тем временем, заскрипела под нашими ногами, и парень тут же замер. Я последовал его примеру. Так мы простояли с минуту, не смея пошевелиться.

- Черт, вроде все чисто, - наконец объявил мой спутник.

Спускаться в неизвестность было жутко.

- Когда мы выберемся от сюда, мы все расскажем прессе! - глаза парня лихорадочно блеснули. - Все узнают, что здесь происходит, и этот гадюшник наконец закроют!

Внизу что-то грохнуло от чего мы оба вздрогнули.

- Что там у тебя, Стив?! - громыхнул незнакомый грубый голос совсем рядом.

- Да черт, Майкл! - ответили ему внизу. - В темноте наткнулся на эту каталку! Мать ее! Посвяти!

Резкий свет ударил в глаза, ослепив.

- Что здесь... - начал было Майкл.

- БЕЖИМ! - истошно заорал мой соучастник, увлекая меня куда-то вбок.

Мы неслись по коридору, как две капли воды похожий на предыдущий. За многочисленными дверями послышались крики, стоны и стук. Сзади громко топал Майкл...

- Сюда! - парень потащил меня вниз по еще одной лестнице.

Ступеньки. Извилистые коридоры. Двери. Все вокруг смешалось. Мир поплыл. В висках застучало. К горлу подступила тошнота…

Я отрубался.

Ноги задрожали. Веки потяжелели. Запястье, которое сжимал парнишка, онемело…

Я проваливался в темноту.

- Эмили!

Это было последнее, что я услышал.

***

Похоже, у меня проблемы.

- Вы точно не хотите мне ничего сказать? - доктор Авидж внимательно следила за моей реакцией.

Мы сидели на одной из консультаций в ее кабинете. В камине потрескивали дрова, прут за окном покрылся тонкой корочкой льда...

- Нет, - я пытался выглядеть как можно беззаботней.

Я пытался выглядеть нормальным.

- Дэвид, - женщина подалась вперед, - Вы понимаете, что нам очень важно отслеживать любые изменения в Вашем состоянии?

- Конечно, - кивнул я, - но честное словно, мне не чего вам сказать.

Несколько секунд она сверлила меня внимательным взглядом:

- Хорошо, - наконец кивнула она, - если это все, ты можешь идти.

Лишь оказавшись в своей комнате, я смог спокойно вздохнуть. Мои ночные бдения в чужих, обшарпанных коридорах, закончились тем, что я очнулся в своей постели здесь, в "Анто". Все это был всего лишь сон.

По крайне мере, я пытался себя в этом убедить.

На кону стояло мое выздоровление, выписка, возможность восстановиться в институте и зажить нормальной, прежней жизнью. И никаким видениям меня не остановить.

Я сел на кровать, взял в руки книгу, которую читал накануне, но напечатанные слова сегодня не имели никакого смысла. На душе скребли кошки.

И все-таки со мной что-то не то.

Отложив книгу, я откинулся на подушку, полежал немного с закрытыми глазами. Может стоит прогуляться?

Эта идея вдруг показалась мне чертовски заманчивой. Пациентам, или, как здесь говорят - гостям, можно гулять по территории вплоть до девяти часов вечера. К тому же свежий воздух, поможет мне собраться с мыслями. Я встал, прошел мимо зеркала и остановился на полпути.

Зеркало.

В нем отражалась комната. Вот только не моя. Обшарпанные стены, металлическая койка с жесткими простынями. На ней, опустив голову сидела темноволосая девушка.

Я видел ее раньше. Тогда, у пруда, мимолетом, когда только приехал.

Как завороженный, я приблизился к зеркалу. Хотя знал, что не должен. Я понимал, что, скорее всего, у меня начался очередной приступ, что мне нужно немедленно сообщить об этом врачу. Но все равно, я стоял и смотрел.

Девушка в зеркале подняла голову. Наши взгляды встретились. Ее глаза расширились от удивления.

- Ты не должен быть здесь!

Она вскочила на ноги. Невысокая, хрупкая, испуганная.

- Нет, - покачал головой я, - это ты не должна. Я почти вылечился. Уходи.

- Отлично! Меня прогоняет собственная галлюцинация, - уголок тонких губ нервно дернулся вверх.

- Это я-то твоя галлюцинация?

- А ты видишь здесь еще кого-нибудь?

- Ну да: тебя.

- Не выйдет, - пожала плечами девушка. - Я-то реальна, а вот ты нет.

Час от часу не легче.

- Вообще-то это я лежу в психушке.

- Не очень похоже на психушку, - девушка подошла поближе, - скорее номер в отеле.

- Ну да. А ты словно в камере.

- Именно. Поэтому мне надо выбраться от сюда. А для этого нужен ясный ум. Так что, каким бы симпатягой ты ни был, давай, исчезай!

- Я не могу, - развел я руками. - Я говорю с тобой через зеркало. Как же мне исчезнуть?

- Забавная ты галлюцинация, - девушка не сдержала смешка, - не похожа на все мои прошлые. Но, ты что-то путаешь. Это я говорю с тобой через зеркало.

- А ты похоже на мою предыдущею, - я вспомнил Синтию. - На бывшую.

Какая горькая ирония.

- У моей галлюцинации есть свои галлюцинации, - девушка зажмурилась. - Интересно, это - шизофрения в квадрате?

- Ты мне скажи.

- Ладно, - она подняла руки, словно сдаваясь, - мы оба в психушке, разговариваем друг с другом через зеркало, и оба считаем, что мы настоящие. Даже жутко.

- Зато не скучно.

- Это точно, - девушка засмеялась. - Ты уверен, что не можешь исчезнуть?

- Может попытаться выйти из комнаты?

- А ты можешь?

Вместо ответа, я шагнул к двери, и кинув на девушку прощальный взгляд, вышел в коридор. Он нисколько не изменился. Мистер Аркан, сидя в самом конце, поднял голову от кроссворда:

- Что-то хотели?

- Да нет, - я пожал плечами и вернулся в комнату, уверенный, что девушки в зеркале больше нет.

Но это было не так.

***

Эта была необычная галлюцинация.

- Итак, исчезнуть ты не можешь, - судя по выражению лица, девушке начало нравится происходящее. - Ладно. Как хоть тебя зовут?

- Девид. Девид Фэйт.

- Очень приятно. Я Эмили. Эмили Сперроу.

Это имя показалось мне знакомым.

- А мы нигде раньше встретиться не могли?

- Имеешь ввиду в каком-нибудь другом зеркале? Вряд ли. Я бы точно запомнила.

- Хорошо, - вздохнул я, - а ты можешь сказать, где находишься?

- Конечно. В «Анте», еще его полгода назад называли «Госпиталем Святого Михаила».

- Что?

Передо мной было еще одно доказательство, что эта странная девушка всего лишь плод моего больного разума. Мне бы развернуться и отправится к врачу. Тогда, возможно, все было бы по-другому.

Мне бы вкололи какие-нибудь новые препараты. Говорили со мной, день за днем убеждая, что девушки в зеркале не существует.

И я бы поверил. Я бы вышел, возможно, чуть позже, в феврале или марте с рецептом в руке и надеждой в сердце. Я бы не позволил Эмили втянуть меня во все это.

Но, случилось то, что случилось.

- А ты где? - поинтересовалась в свою очередь, Сперроу.

- В "Анте", - пожал плечами я, садясь на кровать.

- Бред какой-то, - фыркнула моя собеседница. - В "Анте" не бывает таких палат.

- То же могу сказать про твою.

- Ладно. Черт с ним. А на каком ты этаже?

- На четвертом.

Ее лицо побледнело. Девушка отошла на шаг назад и упрямо тряхнула головой:

- Ты точно галлюцинация! Я живу на четвертом! И таких палат тут нет!

Странно, но раньше все невероятное, происходившее со мной, я воспринимал как часть реальности. Несмотря на весь абсурд, творившийся вокруг, я не подвергал его сомнению.

Тут же, все было по-другому.

- Как выглядит твоя больница? - наконец поинтересовался я, удивившись тому, как спокойно прозвучал мой голос.

- Большое здание на пять этажей, - Эмили беспомощно развела руками, - мрачное, есть сад, но нас туда не пускают. Коридоры... длинные такие, темные, страшные. В общем, жуткое место.

- Прямо-таки полная противоположность моей клиники.

- Повезло тебе, - девушка обняла себя руками. - Здесь просто ужасно. И то, что они делают, - она содрогнулась.

- Эй, - я подошел к зеркалу, и дотронулся холодной поверхности, - прости, но это говорит о том, что ты не настоящая. Не может же быть два "Анто" в одном и том же месте...

Девушка резко подняла голову, словно я только что сказал что-то очень важное, смахнув подступившие было слезы, она попросила:

- Повтори.

- Что? Ну, я сказал, что не может же быть два "Анто" в одном и том же месте...

- А ты можешь сказать, - она вновь подошла к зеркалу, и мне показалось, что Эмили совсем близко, - можешь сказать какой сейчас год?

Все еще не понимая, что происходит, я ответил, глаза девушки расширились от удивления, дрожащей рукой, она прикрыла рот:

- Но Дэвид, это же лет на сорок больше, чем у меня...

Глава 5. Теории.


Мне был нужен Леонард.

Сжимая в руках пластмассовую трубку, я вслушивался в гудки, отчаянно надеясь, что он ответит. Наконец, когда я уже хотел признать свои попытки тщетными, на той стороне раздался сонный голос:

- Да?

Я взглянул на часы и закатил глаза: Лео всегда был любителем понежится в кровати, но чтобы проспать до четырех дня в среду... видимо, мой друг побил личный рекорд.

- Привет Лео.

- Дэвид? - сонливость в голосе как рукой сняло. - Что-то стряслось?

- Не совсем. Я хотел попросить у тебя об одном одолжении, я и так понимаю, что ты очень много для меня сделал, спасибо тебе за...

- Ох, говори уже, приятель!

- Хорошо. Мне нужно, чтобы ты привез мне все, касающееся прошлого "Анте".

- Ты там решил кого-то шантажировать?

- Не совсем.

- Ладно, чувак, - Лео зевнул, - будет тебе инфа... кстати, как ты там?..

Поговорив с Лео немного и договорившись встретиться в субботу, я двинулся в свою комнату.

Эмили все еще была в зеркале.

Она лежала на кровати на животе и что-то писала в тонкой тетрадке тупым карандашом. Словно школьница, заполнявшая свой личный дневник.

Чтобы обозначить свое присутствие я кашлянул в кулак, и она вздрогнув повернулась ко мне:

- Дэвид! Никак не могу привыкнуть, что я здесь не одна.

- Я позвонил другу. Попросил его узнать побольше об "Анте" для того, чтобы убедиться, что все это бред.

- Или правда, - пожала плечами Эмили. - Ну а что? - всплеснула она руками, заметив, как я на нее посмотрел. - То, что мы с тобой шизофреники, еще не значит, что все необычное, происходящее с нами, можно списать на болезнь!

- По-моему, как раз это и значит.

- Не знаю, как у вас, - упрямо покачала головой Эмили, - а у нас еще пока человеческий мозг изучен всего на процентов двадцать, не больше! Так что неизвестно еще: а вдруг наше сознание способно на контакт с другими сознаниями сквозь время и пространство?

Я тяжело вздохнул. Девушка в зеркале, похоже, из тех ребят, которые верят сюжетам про инопланетян, крутящимся на ти-ви по выходным. У меня была парочка таких студентов: юношеский максимализм позволяет им поверить в любую, достаточно убедительную байку, вроде той, что мозг мы используем всего на двадцать процентов.

- И научились этому уникальному таланту, исключительно шизофреники? - я скептично поднял одну бровь.

- Может в этом как раз вся и соль? - девушка хитро улыбнулась. - Где-то убыло, а где-то прибыло, как говориться...

Я снял очки и устало потер глаза. В конце концов, я семиотик, а не нейрохирург, а потому, сказать уверено, что теория Эмили - полная ерунда, не могу.

Но разве подобное может существовать взаправду? Общение с человеком из прошлого сквозь зеркало?

Хотя, однажды я читал статью про аутиста из Великобритании, парень не умел вставлять вилку в розетку, но при этом легко осуществлял в уме самые сложные математические операции. Или один вьетнамец, который после пережитой лихорадки, в буквальном смысле слова потерял способность спать.

И ведь если бы не ссылки на достоверные источники, я бы тоже никогда не поверил, что такое возможно.

Все-таки, в нашем мире полно примеров необъяснимого, невероятного, доказывающего еще Сократовский тезис, что мы знаем лишь то, что не знаем ничего.

Но если даже предположить, что наша связь сквозь время имеет реальную основу, почему именно мы? Потому что находимся в одной палате? Маловероятно. Оба страдаем шизофренией? Таких много.

Все это просто бред.

- Нас должно что-то связывать, - промолвила Эмили, словно прочитав мои мысли. - Интересно, в твоем времени я еще жива?

- Подожди! - воскликнул я, удивившись, как вообще смог забыть. - Я же видел тебя у пруда!

- Здесь в саду? - ее голос дрогнул. - Неужели я осталась тут до самой старости?

- Нет, нет, - я потряс головой, - ты была такой же как сейчас! Вот оно: доказательство того, что ты галлюцинация!

- Или, - лицо Эмили помрачнело, - ты видел мой призрак.

***

Она была упрямой штучкой.

Все мои аргументы о нереальности происходящего, разбивались вдребезги о ее железную уверенность. В конце концов, я махнул рукой, вспомнив народную мудрость о том, что спорить с женщиной бесполезно.

Если так хочет, пусть верить во все, что угодно. В субботу, благодаря Лео, я итак поставлю все точки над и.

После обеда, я сходил к пруду.

Тонкая корочка льда, покрывающая его поверхность выглядела обманчиво твердой. Мокрый снег, выпавший утром никак не желал таить, и я оставил за собой черную цепочку следов. Смахнув белый покров со скамейки рядом, я сел, думая об Эмили.

Хрупкая, миниатюрная, упрямая. Интересно, как так получилось, что она, такая живая и подвижная оказалась в больнице?

Внезапно я поймал себя на мысли, что не смотря на все мои заявления, я действительно поверил, что она из прошлого.

Точнее, мне очень хотелось в это поверить.

Я просидел здесь до самого вечера. Думал о Синтии, Эмили, моей прежней жизни и жизни настоящей. О будущем старался не думать. Было страшно.

Наконец, Фиби - светлокожая девчонка-санитарка, пришла за мной, чтобы позвать на ужин. Я послушно последовал за ней, согревая дыханием замерзшие пальцы.

На ужине ничего интересного не произошло. А когда я вернулся в палату, обнаружил Эмили спящей, свернувшейся клубочком на кровати.

Внезапно я ощутил прилив нежности.

***

Впереди ничего хорошего меня не ждало.

Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо:

- Просыпайся! Скорее!

Открыв глаза я застонал - надо мной нависал парень, приснившейся мне накануне.

Снова этот сон.

Действительно, оглядевшись, я увидел ту же мрачную обшарпанную комнату. Пошевелившись, услышал уже знакомый шорох жестких простыней.

- Эмили, давай быстрее!

Эмили? Удивленно я перевел взгляд на тощего паренька.

"Стоит тебе что-нибудь узнать, как все намеки мгновенно становятся очевидными, и ты поражаешься, что не догадался обо всем с самого начала" - сказал как-то Артур Брэдфорд, и был абсолютно прав.

Ну конечно же! Как я только не понял раньше. Подняв голову на противоположную от кровати стену, я увидел то, что ожидал: небольшое, слегка треснутое зеркало.

"Добро пожаловать в зазеркалье, Алиса" - ухмыльнулся я собственной мысли.

Не обращая внимания на тощего юнца, я подошел к зеркалу, дотронувшись до его прохладной поверхности пальцами. Сощурив глаза, пригляделся.

Моя комната. Там, в "Анте". С этой точки все было видно превосходно. И обои, и зашторенные окна, и кровать на которой...

Я.

Я мирно дремал под простыней, раскинув руки. Сопел, повернув голову набок. Вот только в моем теле, раз я здесь, скорее всего...

Эмили.

Все происходящее я воспринял спокойно, казалось, необъяснимое переходит в разряд привычного. И если все это действительно шизофреничный бред, то ясно только одно.

Я все сильнее падаю в пропасть безумия.

Я хотел крикнуть, разбудить лежавшего на кровати себя, однако, поднявший меня парень, дотронулся до моей руки:

- После вчерашнего они усилили охрану, нам надо спешить!

- Как тебя зовут?

- Ты опять начинаешь?

- Нет серьезно.

Парень моргнул, и изменился в лице:

- Ааа, - протянул он, - ты хочешь убедиться, что я не они!

- Именно, - я не имел ни малейшего понятия, о чем он.

- Я Рик. И я знаю тебя с самого первого твоего здесь дня. И, - он задумался, - я знаю секрет про палочки!

- Очень хорошо, ты прошел проверку.

Рик глупо улыбнулся и подпрыгнул, как маленький ребенок:

- Отлично! но теперь нам надо спешить!

Схватив меня за руку, он потащил меня в сторону выхода. Вновь коридор. Такой же недружелюбный и мрачный.

- Мы пойдем другим путем, - сообщил Рик, взяв влево.

За закрытыми дверями что-то происходило. Я слышал плачь, стоны, лязг, мерное постукивание. Ночь не несла пациентам покоя.

Напротив, пользуясь одиночеством, их болезнь прогрессировала. Неясный лунный свет, проникавший сквозь решетчатое окно, словно предавал больным сил.

Неужели, я такой же?

Отбросив прочь мысли от которых становилось гадко, я двинулся за Риком к кабине лифта. Старая, она слегка лязгнула, когда парень отодвинул дверцу.

- Ты же не хочешь поехать?

- Так мы их запутаем, - Рик заговорщически улыбнулся.

Набрав в легкие побольше воздуха, я шагнул за ним внутрь, чувствуя, как стены давят на меня. Странно, я никогда не отличался клаустрофобией. С другой стороны, шизофренией тоже.

До недавнего времени.

К моему удивлению, Рик нажал на самую последнею кнопку, и Лифт, скрипя, увозил нас туда, где бы я совсем не хотел быть - в подвалы.

***

Здесь жутко.

Холод пронизывает до костей, тусклый свет лампочки не внушает ничего хорошего, белая каталка в углу заляпана чем-то красным. Здесь есть раковина и металлический стол, на котором лежат непонятные мне инструменты. Я не хочу знать для чего они.

- Мы можем выбраться здесь через тайный ход, - шепотом сообщил мне Рик, - а потом все расскажем - расскажем - расскажем...

- Да, - киваю я ему. - все будет...

- Что вы здесь делаете?!

Сухой, жесткий голос. Сердце забилось сильнее. Рик побледнел.

Из темноты на свет вышел мужчина. Плотный, в белом фартуке, с маленькими глубоко посаженными глазками. Холодный, даже жестокий взгляд.

- Нарушаете режим?! - в его голосе мне почудилось зловещее ликование.

- Нет! Нет! - бледный Рик испуганно замотал головой, отступая назад. - Пожалуйста! Нет!

- Вы знали, что так будет!

Он сделал шаг вперед, инстинктивно я встал между ними, закрывая собой парня:

- Не трогайте его!

- Тобой я еще займусь!

Мерзкая ухмылка, не предвещающее ничего хорошего. Молниеносное движение руки. Удар под дых выбил дух. Звезды перед глазами. Противный привкус во рту.

Я упал к его начищенным ботинкам, и он отшвырнул меня ногой.

- Нет! Пожалуйста! - от истошных криков Рика становилось дурно.

Ноги онемели. Я чувствовал, как теряю сознание. Только не сейчас. Глаза закрывались. Я не...

Я резко распахнул глаза.

Моя палата в "Анте". Сердце словно налилось свинцом. Вскочив с кровати, я подлетел к зеркалу. Взглянул на уже привычные мрачные стены, и застонал.

Эмили там не было.

Глава 6. Сорок лет назад.


Этой ночью я не сомкнул глаз.

Наконец, когда за окном, не спеша, показались первые солнечные лучи, Эмили ввели в ее комнату. Два огромных, похожих друг на друга санитара, грубо толкнули ее на кровать, и, посмеиваясь, ушли.

- Эмили?! - я подошел как можно ближе, стараясь разглядеть ее, убедиться, что все хорошо.

Она подняла на меня голову. Ее губа была разбита, на руках, выше локтя красовались темные следы от синяков:

- Мне нужно побыть одной, - от ее надломленного голоса что-то оборвалось внутри.

Руки непроизвольно сжались в кулаки. Ярость закипала во мне, мне захотелось найти этих ублюдков и...

Второй раз в жизни мне захотелось убить.

Я ненавидел себя за то, что вышел из комнаты. Но что я мог сделать? В лучшем случае я от нее в нескольких годах.

На душе скреблись кошки, когда я спустился в сад. В голове проносились множество обрывочных мыслей: смелых, серьезных, глупых, смешных, абсурдных...

Мне хотелось вытащить ее. Как-то помочь ей.

Но я не знал, как.

На завтрак я ничего не ел. В разговоре с доктором Авидж, на консультации, почти не слушал, говорил мало. И она заметила, что со мной что-то не так.

- Дэвид, - мягко начала психолог, - Вы ведь помните, что можете все мне рассказать?

"Так говорят с ребенком" - подумалось мне - "С пацаном, который нашкодил и теперь не знает, как признаться. Не с профессором университета".

Внезапно, я понял, что ненавижу свою жизнь.

Я просидел там час, прежде чем она меня выпустила, не получив ничего. Возможно, мне придется задержаться здесь.

Это уже не важно.

Я вошел в свою палату нарочно громко, чтобы предупредить Эмили. Она сидела на кровати, а на ее губах играла печальная тень улыбки:

- Прости, что выгнала тебя из собственной комнаты.

- Это ты меня прости. За то, что я не знаю, как помочь.

- Ну, - Эмили тихо рассмеялась и тут же поморщилась от боли, - если ты сейчас даже и родился, то совсем маленький. Хотела бы я посмотреть, как двухмесячный малыш берет штурмом "Анте".

- Я был сильным ребенком.

- Не сомневаюсь, - она широко улыбнулась, и заживающая губа вновь за кровоточила. - Знать бы еще за что это, - она продемонстрировала синяки на руках. – Я очнулась в подвале, когда...

Ее голос дрогнул.

- Эмили, - как же мне хотелось дотронуться до нее, чтобы утешить! - Я знаю. Я был там.

- Что? - от удивления она даже вскочила на ноги.

- Я вторую ночь просыпаюсь в твоей палате. Сначала я не знал этого, не знал, что это твое тело. А потом, когда Рик назвал твое имя...

- Боже, - вырвалось у нее.

- Он отвел меня в подвал. Хотел сбежать, а там был этот тип, - мои кулаки снова сжались. - и тут я вырубился, а в себя пришел уже здесь.

- А я думала, что совсем уже поехала, - девушка вновь печально улыбнулась, - просыпаюсь неизвестно где, не имея ни малейшего понятия как здесь оказалась... интересно, если бы я просыпалась, я бы была в твоем теле?

- Думаю, да...

Она звонко засмеялась:

-Было бы интересно!

***

В пятницу я увидел на ее стене знак.

Эта ночь прошла без внезапных сюрпризов. Проснувшись, уже утром, я обнаружил, что Эмили все еще сладко спит.

Увидев ее, я не мог подавить улыбки, которая тут же исчезла стоило мне поднять глаза.

Ворон.

Большое, упрощенное изображение, нанесенное красной краской, что так пугающе похожа на кровь. Распахнув крылья, он повернул голову к двери, словно ожидая приказа о нападении.

- Эми... Эмили! - мой голос сорвался на крик, ведь я прекрасно знал, что означает этот знак.

Смерть.

- Эмили!

Подействовало. От моего крика, девушка резко села на кровати, испугано моргая:

- Что за? - она повернулась ко мне и ее сонное лицо прояснилось - Дэвид?

- Там! - я указал на стену, напуганный и жалкий.

Все еще ничего не понимая, Эмили посмотрела на знак:

- Что именно?

- Ворон! - я почувствовал, что дрожу. - кто нарисовал его на твоей стене? Ты не могла не заметить!

- Ворон? - переспросила девушка, вглядываясь в стену. - Дэвид, здесь ничего...

- Нет! Не делай вид, что не видишь! Этот рисунок трудно не заметить!

- Так, хорошо, - судя по всему, Эмили окончательно проснулась, - нам обоим надо успокоится.

Легко поднявшись с кровати, она подошла к зеркалу. Эмили шла босиком, позабыв одеть тапочки, и я, представив холод бетонного пола, не смог унять дрожи.

- Хорошо, - повторила она, - расскажи, что ты видишь?

Почему она делает вид, что не замечает знака?

- Нет! Ты должна его видеть! Он там, понимаешь?!

- Дэвид...

- Обернись и ты его увидишь!

- Дэвид...

- Он существует! Он реален!

- Дэвид! - крикнула она. - Я и не спорю!

Я был окончательно сбит с толку.

- Не споришь? - озадачено переспросил я. - Но ты ведь говоришь, что не видишь...

- Да, - охотно кивнула Эмили, обрадованная тем, что я больше не кричу, - но ведь это не значит, что этого нет в самом деле.

- Разве?

- Да. Возможно, ты просто видишь больше чем я. Возможно, это я просто слепа. Так помоги мне увидеть. Расскажи, что там?

Ее голос действовал успокаивающе. Сняв очки, я кинул их на кровать и, спрятав лицо руками, постарался унять дрожь.

Эмили меня не торопила. Когда я, немного придя в себя, взглянул на нее, она по-прежнему стояла вплотную к зеркалу.

- Ты не простудишься? - мой голос звучал глухо.

- Что? - в ее взгляде почувствовалась рассеянность, но уже через секунду, она, поняв, о чем я, взглянула вниз на свои босые ноги. - А, да это ерунда! Сто раз так делала!

Я кивнул. Я чувствовал себя немного глупо за свою вспышку, и лишь стыдливо отводил взгляд.

Итак, это очередной приступ.

Все это время, не смотря на заявления врачей, я в тайне надеялся, что болезнь исчезнет. Что-то, что случилось после смерти Синтии больше не повториться.

Я ошибался.

- Дэвид, - голос Эмили звучал мягко, - что ты увидел на моей стене?

- Ворона.

- Ворона? Что же в нем такого?

- Ты не понимаешь.

- Так объясни.

- Издревле, вороны считались знаком мудрости и смерти одновременно, - я одел очки, и почувствовал себя так, словно веду очередную лекцию. - Как хтонические существа, они связывались с несчастьями. В скандинавской мифологии два ворона - Память и Мысль были спутниками Одина, сообщающие героям о предстоящей смерти в битве.

Я перевел на Эмили взгляд, и увидел, что она внимательно меня слушает, более того, впервые за очень долгое время, я почувствовал, что мне верят.

- Что же получается, - она усмехнулась, но отнюдь не надомной, - здесь будет битва в которой я погибну?

- Это всего лишь галлюцинация, - я потряс головой. - Прости. Я не должен был пугать тебя.

- Но ты ведь думаешь, - Эмили отвела взгляд, - что и я всего лишь галлюцинация.

- Уже нет, - тихо ответил я.

Это была правда.

***

Суббота подкралась незаметно.

Лео приехал ближе к четырем, и мы, расположившись, на диване в комнате отдыха, наблюдали за тем, как миссис Пирс - одна из пациенток, пыталась что-то слепить из пластилина, рассеяно глядя на свои руки.

Взгляд Лео был отстраненным, словно в своих мыслях он был очень далеко от сюда. Челюсти, скорее по инерции, жевали мятную жвачку, которую он достал из кармана, когда приехал.

- Все хорошо? - спросил я друга, и тот вздрогнул.

- А? Да, чувак, у меня все прекрасно. Ты как приятель?

Я неопределенно мотнул головой:

- Ну, вокруг меня по-прежнему психушка... ты нашел что-нибудь?

Я больше не мог сдерживаться, и дело тут было уже не в простом любопытстве. Мне была нужна, необходима вся информация об "Анете", которую смог достать Леонард.

Мне нужно было знать, что случилось.

- Да, приятель, - тяжело вздохнул Лео, - но я не уверен, что мне следует, тебе все это отдавать...

- Дай угадаю: здесь случилось что-то ужасное?

- Не то слово! Хоть фильмы снимай. Вот я и стремаюсь - одам тебе все что я надыбал, а ты, от ужаса, - Лео покрутил указательным пальцем у виска, - того.

- Если ты не заметил, я уже давно "того".

- Твоя правда, - нехотя признался мой друг. - А, черт с ним! Сейчас приду - все в машине.

Удивительно, как медленно течет время, когда мы чего-то ждем! Лео не было минут десять от силы, но мне, сгорающему от нетерпения, эти минуты показались часами.

Наконец, у меня на коленях оказалась старая картонная папка. Толстая и пыльная. Лео, заняв свое прежнее место, поморщился:

- Я взял это из архива. Ребята там так себе, но едва я вытащил парочку изображений с мертвыми президентами, они тут же нашли все необходимое.

Папка была перевязана старым, потемневшим от времени, шнурком. Я потянул его на себя, чувствуя, как учащенно забилось сердце.

Внутри были вырезки из газет. Мягкие, пожелтевшие. Я бережно положил папку на диван, не в силах отвести взгляд от ее содержимого.

- Тут даже письма есть, - тихо сообщил Лео.

Интересно, куда подевалась его вечная беззаботность? Он выглядел гораздо старше и серьезнее, однако я, занятый вырезками, не обратил на это никакого внимания.

А зря.

Если верить городскому архиву, "Анте" был построен столетие назад. Тогда он назывался "госпиталем Святого Михаила", и душевнобольных лечили там исключительно за счет государства. Занимался госпиталь, так называемыми "тяжелыми случаями": шизофренией, маниакально-депрессивными психозами, диссоциативным расстройством идентичности - людей, страдающих этими болезнями, в лучших традициях прошлого, запирали в стенах психушки, не заботясь о их дальнейшей жизни.

С глаз долой - из сердца вон. Как это похоже на людей.

- Там не очень интересно, - нетерпеливо цокнул языком Лео, - нудная статистика: налоговые отчеты, количество пациентов, персонал - тоска зеленая. Лучше переходи сразу к закрытию. Вот там будет мрак.

Вспомнив об Эмили, я оторвался от папки:

- Готов поспорить: оказалось, что врачи чокнутые садисты?

- Неужели, все настолько предсказуемо? - улыбка Леонарда вышла фальшивой. - А знаешь, как это выяснили?

Он подался вперед, словно желая сообщить мне некую тайну. Кровавую, страшную тайну этого проклятого место. Тайну, которая заставила весь мой мир сузиться до точки. Я помню, как билось сердце в висках, помню дыхание с запахом мяты, когда Лео зловеще прошептал:

- Бунт, приятель, почти все в нем сгинули

***

Страх.

Удивительно, на что способно чувство страха. Будучи сильной, отрицательной эмоцией, оно целиком подчиняет себе весь наш организм.

Когда я, схватив папку, не задумываясь о реакции Лео, помчался наверх, мое чувство страха вызвало повышение уровня надпочечных гормонов. Именно в надпочечниках происходит выработка адреналина, который, в свою очередь, учащает биение сердца, и расширяет зрачки.

Под действием чувства страха, я бежал быстрее, чем когда-либо. Я мчался по лестнице так, словно за мной гнались черти из самой преисподней. Мне нужно было увидеть Эмили. И ничто в тот момент не смогло бы остановить меня.

Я должен ее защитить.

Аркан что-то закричал мне вслед, когда я, ураганом, пронесся вперед по коридору, к своей двери, но мне не было до этого никакого дела.

Я должен ее предупредить.

Дверь чуть не слетела с петель. Кажется, я открыл ее с ноги. По-прежнему не обращая внимания на Аркана, который даже вскочил на ноги от возмущения, я захлопнул дверь, не задумываясь о том, что медбрату она совсем не помешает войти.

Эмили была на месте.

- Дэвид?! Что с тобой?! - всполошилась она, видя мое раскрасневшееся лицо.

Я позволил себе отдышаться, согнувшись по полам. В боку кололо, перед глазами плыли разноцветные пятна, сердце билось как сумасшедшее.

- Вот, - наконец выдохнул я, подняв руку с папкой, - я знаю, что случиться...

- Что-то очень плохое, да?

Она подошла совсем близко, почти вплотную к зеркалу, словно желая проникнуть из своего мира прошлого в мой. Как же мне хотелось дотронутся до нее!

- Да, - просто кивнул я, отводя взгляд.

Эмили засмеялась. Тихо. Печально. Обреченно.

- Не томи: рассказывай.

Вздохнув, я открыл папку, чувствуя себя судьей зачитывающим смертельный приговор:

- Через два дня, у вас случиться бунт. Кровавый. Страшный. Выживут только пять человек из персонала. Остальные погибнут.

Эмили слушала меня не перебивая, на секунду я отвлекся от записей, чтобы увидеть бледное, ничего не выражающее лицо. Смотря куда-то в пустоту, облизнув, скорее по привычки, губы, Эмили глухо попросила:

- Продолжай.

- Здесь есть список, - я провел пальцем по выведенным на машинке буквам, – список погибших. Все сто пациентов клиники. Эмили, мне…

- Что?! – воскликнула она, не дав мне договорить.

- Что?

- Всего сто погибших? – теперь ее смех был недоверчивым. – Это что, шутка?

- Шутка? – переспросил я, по-прежнему не понимая, что происходит.

- Дэвид, здесь всего пять этажей, - Эмили начала загибать пальцы, – пациенты занимают четыре этажа. На трех этажах по двадцать палат. В каждой, как минимум, трое человек. Плюс еще одиночки. Уже за сотню, не кажется?

- Но как тогда… - нахмурившись, я еще раз пробежался глазами по списку. – смотри-ка! И тебя здесь нет! Никого, кого бы звали Эмили Сперроу!

- И вновь мое будущее туманно…

- Подожди-ка…

Положив папку на кровать, я начал перебирать документы, в поисках знакомой фамилии. Счета. Накладные на оборудование. Чеки на лекарства.

Я уже отчаялся, когда заметил, небольшой, потемневший от времени, листок. Информация о регистрации. Пробежался глазами по фамилиям, и…

Испытал облегчение.

Эмили была тут. Ее положили за полгода до бунта.

Она настоящая.

- Но куда могли исчезнуть все остальные? – в замешательстве, я поднял на нее глаза.

- Не знаю, - Эмили подперла рукой подбородок, – я слышала, здесь исчезают люди. Но чтоб так открыто…

- Кстати, - мне вдруг стало любопытно, – а как так вышло, что ты одна в палате? Если у вас они общие…

Я тут же пожалел о своем вопросе. Взгляд девушки потемнел, губы поджались.

- Бишоп.

- Что?! – услышав знакомую фамилию, я вскочил на ноги. – А причем здесь Лео?!

- Лео? – непонимающе переспросила Эмили. – Я говорю о…

Она запнулась, словно не решаясь произнести это имя, в ее глазах мелькнул страх. Наконец, совладав с собой, она, сдавлено произнесла:

- Дарен Бишоп.

Мои ноги подкосились, и я рухнул на кровать, рядом с папкой. Ну надо же!
Судьба. Жестокая, насмешливая дама. Фортуна. Тюхе. Мы все – всего лишь мыши, которых она загоняет в угол. Которых она мучает с безжалостностью кошки. Мы забавляем ее. Угождаем ее капризам.

Когда ей становиться скучно, она перемешивает наши жизни, наслаждаясь нашей растерянностью. Создает интриги. Готовит сюрпризы.

Она выдернула почву у меня из-под ног. Она раздавила меня. Раздавила всего двумя словами.

Дарен Бишоп. Так зовут отца Леонарда.

Глава 7. Время.

Я не знал, что делать.

Подняв голову, я встретился глазами с Эмили. Такие же расстроенные, напуганные неизвестностью, глаза. Мы смотрели друг на друга. Просто смотрели. Но мне казалось, что мы общались. Общались без слов. Мы понимали друг друга.

- Мистер Фэйт! – резкий стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. – Мистер Фэйт можно войти?

Это Авидж. Я узнал ее по голосу. Вне сомнения, Аркан тут же побежал жаловаться на мое неподобающее поведение.

Черт, побери, тяжело быть психом.

- Впусти их, - ответила Эмили на мой вопросительный взгляд.

Тяжело вздохнув, я крикнул:

- Не заперто!

Словно они не знали.

Доктор вошла медленно, подчеркивая, что уважает мое личное пространство. За ее спиной, недобро скалясь, топтался санитар. На зеркало они не смотрели.

- Мистер Фэйт, - голос Авидж звучал на удивление мягко, – нам необходимо поговорить. Ваше поведение…

- Он бегал по коридорам словно на пожар! – возмущенно пробасил Аркан. – Я предлагаю дать ему хлордиазепоксид…

- Не смейте! – вырвалось у девушки из зеркала.

- Эмили, - тихо простонал я.

Доктора Авидж встрепенулась:

- Эмили? Эмили Сперроу?

Новый сюрприз.

- Вы ее знаете? – от неожиданности я вскочил на ноги, и папка, лежащая у меня на коленях, соскользнула на пол.

Потом уберу. Сейчас есть дела поважнее.

- Мистер Фэйт, - мне показалось, что рука доктора дрогнула, когда она поправляла очки, – пройдемте в мой кабинет. Нам надо поговорить наедине.

***

Эмили.

Кабинет доктора, ставший привычным за время консультаций, расслаблял. Сев за стол, Авидж, жестом пригласила меня занять место на против. Но я отказался.

- Мистер Фэйт, - в ее голосе проскользнула нотка смертельной усталости, – от куда Вы знаете Эмили Сперроу?

- Аналогичный вопрос.

Я не спешил раскрывать карты. В «Анте» творилось что-то не то. Начиная со дня открытия, заканчивая сегодняшним. Мне казалось, что лишь один человек находится в центре этого безумия. На стыке прошлого и настоящего.

Это я.

Я должен был докопаться до всего. Узнать, что же здесь случилось. Я никому не должен доверять.

Только Эмили.

- Так мы с вами ни до чего не дойдем, - покачала головой Авидж. – Хорошо, вы знаете где она?

- В каком это смысле?

Она пытается запутать меня? Как она замешана во всем этом?

- Дэвид, - доктор Авидж подалась вперед, – Вы ведь хотите ей помочь?

- Я… да.

- Это хорошо. Тогда, - глаза из-под очков сверкнули, – мне необходимо с ней поговорить.

- Единственная Эмили Сперроу, которую я знаю, - начал я осторожно, – жила более сорока лет назад…

- Даже так? – доктор Авидж сложила пальцы домиком и внимательно следила за каждым моим словом. – Как же вы тогда познакомились?

Она что-то знает. Она пытается запутать меня. Голова шла кругом. Вокруг меня заговор. Замешаны все. Даже мой лучший друг.

На ее вопрос я не ответил, лишь, опустив голову, начал изучать ковер под ногами, раздумывая как выведать у Авидж все, что она знает. И не открыть того, что знаю я.

- Вот что, - она наконец прерывает тягостное молчание, – если вы правда хотите помочь Эмили. Вы должны дать нам увидеться.

Я поднял голову, и наши глаза встретились.

- Дэвид, - добавила она мягко, – Вы можете мне доверять.

***

Смятение.

Полон раздумий, я поднимался по лестнице. Лифт я проигнорировал. Узкое пространство. Четыре стены. Гул механизмов.

Он бы отвлекал. Не давал думать.

А подумать есть над чем.

Итак, Эмили существует. Определенно, точно существует. Эмили, что живет сорок лет назад, и с которой я общаюсь через зеркало. И ей осталось буквально несколько дней.

Потом произойдет что-то ужасное.

Аркан, заняв свой пост за столом, проводил меня мрачным взглядом, но я сделал вид, что не заметил его. Аккуратно открыв дверь, я вошел в свою комнату. Уже по привычки, бросил взгляд на зеркало.

Эмили в палате не было.

Моментально возникшее чувство тревоги я попытался погасить мыслью о том, что ее могли просто-напросто забрать на обед. Или на процедуры. Куда угодно, и совсем не обязательно, что там ей причинят зло.

Я сам себе не верил.

Массируя виски, я опустился на кровать. И тут же понял, что что-то не то. Ощущение неправильности закралось в душу, заставляя оглядеться.

Папка.

Я уронил ее на пол прежде чем уйти. Подумал еще, что уберу сразу же, как только вернусь. Но…

Теперь ее здесь не было.

Паника подступила к горлу. Вскочив с кровати, я метался по крохотной комнате в поисках документов и нигде не мог найти. Пытался сдвинуть мебель, но она была надежно прикручена к полу. Хотя и без этого было очевидно – ее украли.

Но кто? И зачем?

Аркан. Конечно он, а кто же еще мог?! Дождался, пока я отвлекусь, чтобы выкрасть ее!

Там было нечто важное.

Возможно, ответы на все вопросы. Ярость завладела мной. Трясясь от бешенства, я пулей вылетел в коридор.

- Что-то не то? – в голосе медбрата послышалась неприкрытая усмешка.

Это был предел. Последняя капля. Нервы, все это время сжатые в тугой комок, сдали.

Буквально подлетев к нему, я ударил. Со всей силы. Пытаясь вместить в удар все, что так долго копилось во мне.

Кулак тут же пронзила боль. Медбрат же лишь слегка покачнулся.

- Ты не хочешь, что я ее спас!

- Успокойтесь!

Перехватив мой второй удар, Аркан заломил мою руку. Я пытался вырваться. Что-то кричал, не замечая, как вокруг нас собираются люди. Санитары. Пациенты. Доктора…

- Вколите ему барбитурат!

Нет! Только не это! Я все еще брыкаюсь, пытаясь увернутся от острой иглы. Хватка медбрата цепкая.

Чувствую, как игла входит под кожу. Как наполняет меня снотворным. Я проваливаюсь в темноту…

- Вы вкололи ей успокоительного?

Ей? С трудом разлепляю отяжелевшие веки.

Эта комната мне незнакома. Темная. Мрачная. Белый потолок надо мной покрылся трещинами…

Вновь темнота.

- Вы закончили?

Двое мужчин. Везут меня на каталке, по коридору. Я не могу разглядеть их лиц. Все как в тумане. Бесконечные металлические двери…

- Куда вы…

Говорить трудно. Язык не слушается, не желает. Пробую пошевелить рукой, но она словно чужая. Набитая ватой, пародия. Губы пересохли. Глаза закрываются…

***

Вечная темнота.

Я выныриваю из нее. Заставляю себя. Пытаюсь открыть глаза. Боги, как же это тяжело!..

Стены. Грязные. Давящие. Я знаю их.

С трудом поворачиваю голову… зеркало. Да. Я снова в прошлом. Глаза вновь закрываются…

- Девочка… – шепот из угла в полумраке ужасает.

Я не знаю кто там, но воображение угодливо рисует чудище с выпученными глазами. Оно пришло, чтобы забрать меня. Утащить в темноту.

Я близок к ней.

Что-то садиться в ногах. Я слышу скрип пружин. Чувствую тяжесть. Но не могу открыть глаза.

Что-то дотрагивается до меня. Что-то трясет мое плечо.

- Очнись, девочка!

Я с трудом открываю глаза. Из мглы, из тумана, я вижу лицо. Женщина. Она мне незнакома. Темнокожая. Кареглазая. Она что-то говорит мне, а я смотрю только на ее белые, как жемчужины, зубы…

- Что они мне вкололи?..

Я не уверен, что произнес это в слух, но женщина тут же перестала меня трясти. Она улыбается.

«В Зазеркалье Алиса встретила Чеширского кота» - глупая фраза вертится в голове не переставая. По кругу. Одна и та же.

А встречала ли она на самом деле? Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Мысли как желе.

- Мне нужно сесть.

- Не стоит, милая.

Комната вокруг кружится, и я с трудом фокусирую взгляд на незнакомке:

- Кто ты?

- Любопытно, - она игнорирует мой вопрос, внимательно разглядывая меня, – ты ведь и мальчик, да?

Внезапно, она вскакивает с постели радостно хлопая в ладоши:

- Ты сейчас мальчик! А обычно девочка!

- Что за?.. – я все же приподнимаюсь на локтях.

К горлу подкатывает тошнота. Все кружится сильнее.

- Они дали тебе укол, - сообщает незнакомка, не сводя с меня глаз. – От него все крууужится. Скоро пройдет. Но сначала, - она проводит ладонью по моей щеке, – я должна понять кто ты.

- Меня зовут Дэвид.

- Нет, - она качает головой. – Тебя зовут Эмили. Но ты и Дэвид тоже.

Сумрак отступает. Темнота отпускает меня, и мир почти перестает кружится. Я чувствую, как затекла нога под простыней…

- Что произошло?

- Милая… или сладкий? – она задумывается, на секунду теряя ко мне интерес.

Я вновь опускаюсь на кровать. Осторожно. Шевелю пальцами, чтобы убедится, что они слушаются меня.

- Неважно, - наконец решает мой визитер, – ты сейчас заперт в ней. В Эмили.

- От куда ты это знаешь?

- Вижу, - она томно улыбнулась. - Я вижу все.

- Не понимаю…

- Тебе нужно поговорить с ним.

- С кем?

- С мужчиной. Он умный. Он знает. Он понимает. Но его не слушают. Никого из нас не слушают.

- Ладно, - вздохнул я, все еще ничего не понимая, – как мне с ним поговорить?

- Он внизу. Всегда там.

- Хорошо.

Я попытался встать. Ноги тут же подкосились, не желая слушаться.

Я еще не до конца владею собой.

- Я помогу.

Незнакомка сильная. Обняв меня за талию, она позволила на себя опереться. Вместе мы сделали несколько робких шагов.

Я почувствовал себя жертвой катастрофы, учащейся заново ходить. За этой мыслью пришло раздражение.

- Давай я сам попробую.

Она послушно подвела меня к стенке. Бетон приятно охлаждал. Неуклюже, держась за стенку, я двинулся к двери.

Словно ребенок, делающий первые шаги.

Вопреки предыдущим моим визитам, коридор не был пуст. Женщина в серой сорочке со спутанными грязными волосами, сидела в углу, спрятав лицо руками. Другая, чьи изможденные черты говорили о множестве бессонных ночей, разговаривала с пустотой. Короткостриженая девушка лет девятнадцати выглядывала из-за железной двери своей палаты…

- Почему они тут?

- Днем можно гулять, - пожала плечами моя сопровождающая, – им все равно. Мы даже можем ходить по этажам. А ночью… ночью каждый сам за себя.

Она засмеялась, откинув голову назад, а мне стало жалко Эмили, прожившую в этом безумии полгода.

Мы спустились вниз. На этом этаже народу было больше. И женщины, и мужчины. В пижамах и сорочках. Блуждающие, смеющиеся, плачущие.
Настоящий пандемоний.

- Нам сюда.

Дверь, выкрашенная в коричневый. Слегка приоткрыта. Незнакомка все же постучалась, и мы услышали сдавленный, старческий голос:

- Проходите.

Палата была мрачной и маленькой. Три металлические койки, стоящие друг к другу почти вплотную, но я едва заметил их. Все мое внимание привлекли… стены.

Кто-то рисовал на них толстым, тупым карандашом. Писал. Чертил графики, схемы, формулы.

- Наконец-то вы пришли.

Оторвавшись, наконец, от записей, я увидел прямо перед собой маленького, иссушенного старостью человечка. Почти лысая голова. Очки с выпуклыми линзами, замотанные на скотч. Изъеденная молью, исстиранная синяя пижама.

Довольно жалкий вид.

- Помните, Вы говорили, - моя спутница, похоже, испытывала перед ним трепет. – Вы говорили, что это случится?

- Конечно помню, я ни о чем не забываю. Это как тогда, когда…

- Я не мешаю? – я почувствовал досаду.

Я надеялся, что придя сюда, узнаю, наконец, что происходит. Что за этой дверью меня ждут ответы на все вопросы. Как глупо.

- О, теперь я вижу, - просиял старик, – ты не она. Не Эмили.

- Да, мы это уже проходили. Меня зовут Дэвид.

- А я Тимей, присаживайся.

Секунду я колебался. Что толку разговаривать с этими психами? Мне бы вернутся в свое время, найти эту злополучную папку и узнать, как спасти Эмили! С другой стороны, я не знаю, как вернутся. Раньше все получалось само. Получится ли на этот раз? И если да, то лучше я отрублюсь здесь, чем где-нибудь в коридоре…

Тяжело вздохнув, я присел на одну из кроватей. Незнакомка осталась стоять, глядя на Тимея с восхищением.

- Чем вы занимались до недавних событий? – старик сел напротив, внимательно разглядывая мое лицо.

Мне стало неловко.

- Я профессор-семиотик.

- О, почти коллега! – он поправил очки. – Я тоже занимался исследовательской деятельностью, молодой человек. Посвятил этому всю свою жизнь. Мы были смелыми радикалами. Были молодыми.

Тимей горько улыбнулся, но взгляд его сделался далеким. Скорее из вежливости, я спросил:

- Исследовательской деятельностью какого рода Вы занимались?

- В основном, психология. Иронично. Не правда ли? Я с самого юношества заинтересовался этой наукой. Возможность понимать саму сущность психических явлений, научится управлять ими – одна только мысль об этом вдохновляла. Я много работал, жертвуя семьей и друзьями. И вот однажды, - лицо старика помрачнело. – ко мне в кабинет постучались. Человек, пришедший тогда, полностью изменил мою жизнь. Мне предложили место. Высокотехнологичный исследовательский центр. В коллегах – лучшие из лучших. Я должен был просто работать в указанном направлении и не задавать вопросов. Конечно, я согласился! Я был счастлив. Мы изучали возможности человека. Вместе с нейробиологами исследовали возможности человеческого мозга. Вы слышали когда-нибудь о Филадельфийском эксперименте?

- Вроде бы, - я задумался, пытаясь вспомнить. – это исследования, происходившее на военной базе, верно? Главной целью было обеспечить невидимость корабля, но в какой-то момент, он просто исчез. А затем появился в районе Норфолка.

- Именно, - кивнул Тимей. – мы должны были продолжить эксперимент. Весь экипаж, находившейся на том корабле, после инцидента был признан невменяемым. Мы должны были понять, в чем же была ошибка. Как это произошло. Найти способ влиять на сами мысли людей. На сколько я могу предполагать, мы были не единственной подобной исследовательской группой. Однако, именно у нас в эксперименте были задействованы непосредственно люди с психическими отклонениями. К нам поступали те, от которых отказался весь остальной мир. Те, которых все ровно не хватились бы. И то, что мы творили…

Голос старика дрогнул, и он замолчал. Пытаясь совладать с собой Тимей отвернулся. Где-то в коридоре раздался крик, а затем раскатистый смех, и я вздрогнул, совершенно забыв о том, где нахожусь.

- Мы творили ужасные вещи, молодой человек, - наконец произнес бывший ученый. – но мы свято верили, что это все для общего блага. Конечно, на кого мы работали, мы не знали. Но разговоры шли. Правительство. Только у него есть столько возможностей. А значит, мы работали во благо страны. В последнем, для меня, эксперименте, объектом исследований была девушка. Ей совсем недавно исполнилось двадцать. Ее поместили с острой социофобией. Бедняжка боялась людей. Вплоть до панических атак. Нашей целью было узнать, как сильно способно идеальное влиять на материальную составляющую нашего мира. Мы работали три месяца. Пока не случилось это…

Старик опустил взгляд на свои руки. Он не хотел видеть мою реакцию. Ему было тяжело, стыдно об этом говорить:

- Она переместилась. Исчезла с лабораторного стола. Первый наш настоящий прорыв! Но затем мы обнаружили, что с ней случилось на самом деле… она застряла в стене. Буквально вросла в нее. Как она кричала! Мне никогда не забыть ее криков. Криков! – он спрятал лицо в ладонях. – тогда для меня все и закончилось. Я заявил, что увольняюсь. Наивный! Они так просто меня не отпустили. Они затолкали меня сюда. Чтобы я всегда был у них под боком. Ведь именно здесь, - он наконец поднял на меня глаза, чтобы сказать то, что я уже давно ожидал. – именно здесь и проводят эти исследования.

***

Все это лишь эксперимент.

Как банально. Как пошло. В лучших традициях жанра ужасов! Я возбужденно мерил шагами маленький пятачок чужой палаты. Воспаленный мозг напряженно думал.

- Скажите, - наконец остановившись, я посмотрел на старика. – получается, что каждый здесь всего лишь подопытный кролик?

Он устало кивнул в ответ:

- Со времен моего заточения они продвинулись довольно далеко, взять хотя бы Беатрис, - старик перевел взгляд на женщину, о которой я, сказать по правде, уже забыл, – она, можно сказать, консультируется у меня уже давно.

- Я пришла к профессору, когда впервые почувствовала это, - падала голос Беатрис. – Я теперь многое знаю, потому что я чувствую.

- Вы ведь слышали про эмпатию, молодой человек?

- Конечно. Это безошибочное, глубокое восприятие внутреннего мира другого человека.

- Как правило, в сильно развитой эмпатии нет ничего особенного, достаточно обладать развитой функцией этики, и ты можешь представить себе, что чувствует другой человек, что он из себя представляет. Вот только Беатрис не нужно представлять. Она это видит. Ее бессознательное, в секунды способно считывать всю окружающую нас информацию, анализировать ее и делать безошибочные выводы.

- Похоже на предчувствие.

- Именно, только гораздо, гораздо более развитое.

- Ну хорошо, - я глубоко вздохнул, – звучит фантастично, но не невозможно. Ну а как же тогда перемещения во времени? Это уже сложнее, чем просто гиперчувствительность. Тем более, случай наш с Эмили…

- Вот именно! – Тимей щелкнул пальцами. – Ваш с Эмили. Тут дело в сознании. Молодой человек, вспомните теорию относительности Эйнштейна, из нее вытекает, что времени нет вообще. Есть только сейчас. Как бы это объяснить…
Старик достал из-под подушки карандаш. Совсем короткий, тупой. Должно быть, в качестве точилки Тимей использовал ножку кровати, или что-то на подобии. Даже страшно представить, каких трудов ему это стоило.

- Смотрите, - найдя более-менее чистое место на стене, он нарисовал две черты. – это наше время. То, что мы привыкли относить как прошлое, и то, что в нашем понимании является будущем.
Я много читал о подобных теориях и, честно говоря, всегда относился к ним скептически, однако сейчас с интересом слушал Тимея не перебивая. В конце концов, все произошедшее невольно заставляет взглянуть на мир под другим углом. А старик, тем временем, изобразил на каждой линии свою точку, ровно друг под другом:

- Это Вы и Эмили. Существуете каждый в своем, допустим, времени, но, - он соединил точки пунктиром, – способны взаимодействовать.

- От чего же?

- Вспомните эксперименты Майерса.

- Телепатия? – я не смог подавить усмешки. – Это просто смешно!

- От чего же? К примеру, Фрейд считал телепатию рудиментарным средством общения между людьми.

- Да, но ведь ее реальное существование так и не доказано!

- По крайне мере, публично, не так ли?

- То есть, - я опустился на кровать, все еще недоверчиво улыбаясь, – по-вашему, люди способны путешествовать сквозь время, при помощи телепатии?

- Почему бы и нет?

Я покачал головой. Сама идея телепатии для меня всегда шла рука об руку с оккультизмом. Она никогда не имела под собой как таковую научную почву. Хотя, с другой стороны, как справедливо заметил Тимей, о ее реальности всего лишь не заявляли во всеуслышание. Вполне возможно, что существуют сотни подобных заведений, результаты исследований которых, попросту не разглашают.

- Хорошо, - я перестал улыбаться, – ладно. Допустим. Но вот что я не могу понять: почему именно мы с Эмили? Что нас связывает? То есть, ладно, мы способны при помощи телепатии бывать в прошлом и будущем. Но почему не через сознания родственников? Внуков, родителей? Близких друзей, в конце, концов? Почему не с таким же подопытным, только из будущего? Вот если серьезно, из всех вариантов, из всех людей, времен, почему именно я?

- Боюсь, - Тимей снял очки, – что в ближайшем времени, именно это вам и предстоит выяснить.

***

Нас позвали на ужин.

Подумать только, через каких-то лет сорок, это место превратиться в уютную столовую, с круглыми столиками и удобными мягкими стульями! Сейчас же это место больше напоминало тюремный пищеблок. Такое же грязное, гадливое, как и все здесь.

Те, кому разрешалось есть с остальными, сидели на длинных жестких лавках, ковыряя в алюминиевых тарелках нелицеприятное скользкое на вид, вещество, отдаленно напоминающую кашу.

- Другого не будет, - неприятно улыбаясь сообщил мне мужчина на против.

- Пожалуй, я воздержусь, - обуреваемый отвращением, я отодвинул от себя миску.

Есть не хотелось.

- Ты слышала, красотка? - наклонившись ко мне, зашептал он, и я заметил остатки каши на его подбородке. – Будет бунт.

- Неужели? – сидящий рядом Тимей оторвался от ужина. – а ты откуда знаешь?

- От Джо, - охотно ответил тот и мерзко засмеялся. – Мы им головы поотрываем. Вот увидишь, увидишь, красотка! Всех поубиваем! Всех!

- Не надо, - тихо отозвался я, вспомнив о папке.

- Надо! Без голов они не смогут ставить иглы. А иглы жгутся. Ой, как жгутся!

- Вы просто здесь мало находитесь, молодой человек, - пояснил бывший ученый, – в свое время, я следил за тем, чтобы к подопытным относились, как минимум, сносно, однако, теперь, когда присматривать за этим не кому, это место превратилось в настоящий ад.

- Дело не в этом, - я обвел взглядом столовую. – если будет бунт никто здесь не выживет.

- Это естественно, - с какой-то странной апатией пожал плечами Тимей. – Люди сверху не допустят любой утечки информации. Мы здесь и так все покойники.
От этой отреченности уставшего, измученного жизнью человека, становилось не по себе. Я вновь уткнулся взглядом в тарелку, думая об Эмили. Такая милая, умная, живая…

В чем она виновата? Почему кто-то решил, что имеет право распоряжаться ее жизнью?

Я должен вытащить ее. Даже если бунт неминуем.

Время, отведенное под ужин кончилось.

Меня отвели наверх. Один из санитаров грубо втолкнул меня в палату. Потеряв равновесие, я упал на холодный бетонный пол, слыша, как под издевательский смех, лязгнув металлом, закрылась дверь.

Первым делом, я взглянул в зеркало. Там по-прежнему, во всей красе, была видна моя палата в «Анте». Я надеялся, что Эмили там. Сидит на кровати, ждет меня. Что сейчас мы вместе решим, что нам делать дальше. Однако, моим ожиданием не дано было сбыться.

Эмили в палате не было.

Я попытался отогнать дурные мысли. В конце концов, в моем времени ей ничто не угрожает.

Я надеялся на это.

Мне нужно заснуть. В прошлые разы, я терял свое сознание здесь, и попросту просыпался там. Но все это было спонтанно, неожиданно, не контролируемо.

Получится ли сейчас? Я не знаю.

Голова заболела. Я захотел снять очки, но не обнаружив их, сообразил, что Эмили они ни к чему. Под скрипы пружин опустился на кровать, закрыл глаза, и…

Я сам не заметил, как провалился в сон.

***

Время.

Один из первых философов, которой размышлял о природе времени, был Платон. Он характеризировал его как «движущиеся подобие вечности». Когда я читал об этом, я всегда представлял себе очередь. Ведь время, когда ты чего-то ждешь, кажется бесконечным. Оно словно изменяет саму свою структуру, желая помучить тебя.

Возможно, я всегда неправильно его трактовал.

Как бы то ни было, время как понятие, предмет, феномен рассматривала каждая наука. Сотни, тысячи людей во всей истории человечества ломали головы, пытались понять, определить время, узнать ее границу, составляющее.

Возможно ли, что мы с Эмили действительно смогли восстановить связь между двумя временными точками? Я не был уверен. И лишь одно я мог сказать наверняка.
Время бесконтрольно.

Я понял это, когда ранним утром меня разбудил громкий стук по металлу:

- Время завтрака, красавица!

Я резко сел. Часто заморгал, пытаясь прогнать остатки сна. Спина болела от лежания на жесткой кровати. Вид серых стен удручал.

Я не смог. Не вернулся.

Первым делом я проверил зеркало. Никого.

Где же ты, Эмили?

Дверь открылась. В комнату вошел бритоголовый детина-санитар, невольно вызывавший ассоциации с гориллой:

- Тебе нужно особое приглашение? Вперед, мадам!

В висках стучало. Выходя вслед за детиной, я бросил последний взгляд на палату, и сердце мое камнем рухнуло вниз.

Кто-то нарисовал его на стене. Большое, синее лицо, с выпученными глазами и разинутым ртом. Вокруг него извиваются змеи. На нем корона с пятью черепами.

Великое время. Махакала.

Скоро все кончится.

Время в индуизме – особая энергия. Форма Шивы – космического сознания. Махакала же – так называемое «время над временем». Вечность. Я воспринял это как знак. Бунт скоро начнется. И будет началом конца.

За завтраком я присматривался к пациентам, санитарам. Кто-то из них погибнет. Кто-то исчезнет. Интересно, кто?

- С вами все хорошо, молодой человек? – на этот раз Тимей сидел напротив, внимательно вглядываясь в мое лицо.

- Что… да. Все хорошо. – для убедительности я даже кивнул.

- И все-таки как вы думаете, почему вам не удалось вернутся?

- Не знаю… надеюсь с Эмили все хорошо.

- Я думаю, что да, - кивнула Беатрис, которая похоже, не отходила от старика днем ни на шаг. – Я чувствую это. Слабо, но чувствую.

- Через телепатию?

- Зря вы смеетесь, молодой человек.

- Какой уж там смех, - я лишь пожал плечами. – Кстати, забавно, но ведь что-то подобное изначально предполагала Эмили. А я ей не верил

- Женская интуиция, - усмехнулся бывший ученый, – вещь феноменальная.

- Интересно, а проводи надо мной подобные эксперименты, чтобы я…
Договорить я не успел. Крик раскатился по столовой. Что-то произошло. Все тут же повернулись к центру, вытягивая головы, чтобы посмотреть, что случилось. Я, последовав примеру многих, встал.

- Рик! – бритый на лысо мужчина в потрепанной пижаме, отчаянно крича, вырывался из рук санитара. – Рик!

Это имя показалось мне знакомым. Я видел, как некоторые лица помрачнели. Тимей нахмурил брови. А парень, тем временем, продолжал:

- Рик! Они убили его! Убили Рика!

- Заткнись! – пришел на помощь коллеги другой санитар.
Вдвоем они скрутили его и вытолкали из столовой. У самых дверей, извернувшись, пациент закричал:

- Они убили Рика. А сейчас убьют меня! Вы – следующие!
Едва двери за ними закрылись, наступившую было тишину нарушили десятки голосов. Кто-то что-то кричал, кто-то смеялся, кто-то плакал. Смутно знакомое мне имя передавалось из уст в уста, как эстафетная палочка. А я до сих пор не мог понять, что происходит.

Кто такой Рик? Почему это имя кажется мне знакомым? Его убили? Зачем?

- Да, дело дрянь, - мрачно заметил Тимей, отодвинув кашу.
Десяток санитаров, прибывшие успокоить толпу, вколов особо буйным снотворное, разогнали всех по своим палатам.

Только там, сидя на жесткой койке, я с ужасом осознал, откуда знаю это имя. Рик. Так звали того парня, который разбудил меня, когда я оказался здесь впервые.

Глава 8. Бунт.

Вот оно – начало конца.

День длился долго. Нам так и не разрешили выйти в коридор. Обед и ужин разносили в палаты дежурные.

Они боялись, что мы сговоримся меж собой. Они пытались сделать все, чтобы этого не произошло.

Однако, в своей вечерней каше, я обнаружил, не понятно откуда взявшуюся бумажку, на которой толстым карандашом было неумело накарябано:

«Завтра в десять».

Как же мало времени!

Я мерил шагами палату пытаясь придумать, найти ответ, узнать, что мне делать дальше. Эмили так и не появлялась. И ее отсутствие наполняло меня отчаяньем больше, чем приближающийся бунт.

Она была нужна мне.

Так ничего и не придумав, измученный я рухнул на кровать, чтобы забыться тяжелым беспокойным сном. Как ни странно, мне снился тощий парень по имени Рик.

Утром меня вновь разбудили ударами в дверь:

- К тебе посетитель!

С трудом продирая сонные глаза, я сел. Слабая надежда на то, что я снова окажусь в своем времени тут же улетучилось.

Надеюсь, я не застрял здесь навсегда.

Еще с пол минуты, я сидел на кровати, тупо глядя перед собой, пока до меня не дошел смысл слов, сказанных человеком за дверью.

«Ко мне посетитель» - но кто это может быть?!

Я услышал, как щелкнул замок как скрипнула дверь, и тут же повернулся, чтобы увидеть, что на пороге стоит…

Леонард.

- Что?! – я вскочил с кровати. - Что ты здесь делаешь?!

- Сегодня суббота, - мерзко ухмыльнувшись, он шагнул вперед. – Ты ведь, и сама знаешь, что это значит.

Теперь, когда он подошел поближе, я увидел, что у этого Леонарда гораздо четче очерчены скулы, губы тоньше, а цвет глаз карий. Но в остальном… в остальном Лео и его отец были чертовски похожи друг на друга.

- Дарен Бишоп, - прошептал я, отступая на шаг.

Что-то в нем мне не нравилось. Его мерзкая ухмылка, насмешливые глаза. От него веяло угрозой. Опасностью.

- О, теперь ты можешь произносить мое имя, - он подступал ко мне медленно растягивая слова, словно играя.

Он пришел причинить боль Эмили.

Я отступал от него. Не сводя глаз с насмешливого лица. Мозг лихорадочно соображал.

Мне нужно найти чем защитить себя. Нужно чем-то оборонятся.

- Видимо, я плохо поработал с тобой там, у ночного клуба. Клуба «Восторг». Помнишь?

Что? Спиной я врезался в холодную стену, но мне было все равно. Что он только что сказал?

- Повтори.

- О, все-таки помнишь, но храбришься? У меня тогда был с собой нож. Может, принести его на одну из наших встреч? Здесь никто не будет против. Пока платишь, люди молчат.

- Так это ты! Ты это сделал, больной…
Удар наотмашь по щеке. Звезды перед глазами. Привкус крови во рту.

- Не смей так со мной говорить, куколка! Ты жива только потому что я этого хочу!
Мир перед глазами все еще не восстановился, но я сжал ладонь в кулак и ударил. Вслепую. Почувствовал, как он достигает цели. Услышал рассерженное шипение.

- Тварь!

Дарен согнулся по палам. Я ринулся к двери. Он схватил меня за ногу.

Удар об бетонный пол всем телом. Выбил дух.

Он крепко держал ногу. Нужно вырваться. Сердце отчаянно билось. Ударил свободной ногой по лицу. Вместить в удар всю ярость. Гнев. Отчаянье. Ведь это он. Он и больше никто.

Он убил Синтию.

Противный треск. Крик. Ругательство. Но все же отпустил.

Я побежал к двери. Вот она. Протяни руку и…

Он повалил меня на кровать. Я больно ударился головой о стену. Но черепушка выдержала.

- Вот и все!

Лицо Леонарда нависало над моим. Из разбитого носа горячими каплями шла кровь. Бледное лицо. Выпученные глаза. Безумная усмешка.

Со всей силой он навалился на грудь. Давил рукой на горло.
Мир темнел. Воздуха не хватало. Я слышал удары собственного сердца в висках. Нет, сердца Эмили…

Как сильно оно бьется. Как отчаянно хочет жить! Руки все еще шарят по стенке, стараясь найти хоть что-то. Пальцы немеют. Все темнеет. Удары в висках замедляются…

Прости, Эмили.

Хватка резко ослабевает. Глубокий вдох. Я дышу! Дышу! Перед глазами цветные круги. Удары сердца вновь учащаются. Я не чувствую тяжести тела над собой.

Игнорируя головокружение, вскакиваю на ноги, готовый в любой момент отразить внезапную атаку. Зрение, наконец, полностью восстанавливается.

Дверь распахнута настежь. Отец Леонарда лежит без чувств у противоположной стены. Рядом стоит один из пациентов.

Его пижама заляпана кровью. На безумном лице возбужденная ухмылка. Глаза горят звериным удовольствием.

- Бунт! – внезапно гаркнул он, подняв кулаки вверх. – Бунт!

Взяв Бишопа за штанину, псих потащил его в коридор. Зловещее предвкушение моего случайного спасителя заставило меня содрогнуться.

Только сейчас до меня дошло, что я слышу вопли. Кто-то бегает. Кричит. Смеется.
Бунт начался.

Последовав примеру психа, я рванул к двери. И остановился на пороге, не в силах пошевелится.

Кровь. Она была везде. На потолке. На стенах. На полу. Кровавый коридор.

Психи веселились. Смеялись. Дико, как гиены. Обмазывались кровью. Искали выживших.

Оправившись от шока, я побежал к лестнице.

- Эй, девчонка! Давай к нам! – четыре пациента склонились над бездыханным телом санитара…

Не желая смотреть, чем это кончится я ускорил бег. Вот он лестничный пролет! Я почти достиг его, как вдруг…

Передо мной возникла Беатрис.

Ее лицо было перемазано кровью. Глаза, затуманенные восхищением смотрели на меня словно не видя.

- Они так счастливы… наконец-то. Больше никакой боли. Мальчик, ты должен спешить. Зеркало на втором этаже в туалете. И у тебя, и у нас оно есть. Это не случайно. Думай.

И она проскользнула вперед, не дав мне отреагировать. Странной, неровной походкой. Пару секунд я смотрел ей в спину, а потом, скинув наваждение помчался вниз. Теперь я знал, куда мне идти.

***

Это все ненастоящее.

Как бы я хотел, чтобы это было так! Эти коридоры, лестницы, палаты, пациенты. И кровь. Мне этого никогда не забыть. Не забыть криков. Не забыть запаха.
Не будь я безумным, я бы сошел сума.

Где-то я видел огонь. Неужто они решили поджечь всех нас? Неважно. Я был уже на втором, когда услышал сдавленный хрип.

- Молодой человек…

Тимей.

Он лежал у входа к лестницам. Прислонившись к стене, держал руку на животе. С трудом фокусируя на мне взгляд, он жестом призвал наклонится к себе.

Времени было мало.

Но все же. Все же я послушался.

Он отнял руку от живота, и я увидел его ладонь, красную от крови. Его крови.

- Они… запустили протоколы. На случай бунта… совсем скоро… нам конец. Вы должны попробовать вытащить ее. Вытащить в свое время. Сила мысли… невероятна. А у вас… двойное преимущество… и еще. Я не… не… простите.

Рука безвольно упала на пол. Глаза остекленели. Тело расслабилось. Что-то, что заставляло его быть им, исчезло.

В первый раз я увидел, как умирают люди.

Я вскочил на ноги. Меня затошнило. В голове было пусто. Я почувствовал, как тяжелеют веки, как сознание покидает меня.

Неужели сейчас?

Все звуки вокруг. Крики. Треск. Удары. Все слилось в воедино в один голос. Женский, сухой голос. Голос, который…

- … Вы меня слушаете?

Что?

Я резко подскочил на кресле. Не понимая, что происходит, огляделся, слепо моргая. Кабинет доктора Авидж.

- Эмили?! Эмили, что с Вами?!
Эмили?

Подняв глаза на доктора, я увидел за ее спиной, начерченный на стене, красный восклицательный знак.

Опасность.

Я тут же вскочил с кресла:

- Нет! Я Дэвид, ясно?! А Эмили там. Совсем одна. Я должен ее вытащить!

- Успокойтесь, Дэвид! – доктор Авидж выставила вперед руки. – Все хорошо, присядьте…

Она хочет остановить меня!

- Вы с ними заодно, да?! Кто знает, может эксперимент до сих пор продолжается?!

- Эксперимент? Дэвид, я не…

- Нет уж! – я подскочил к двери. - Я не дам вам возможность задержать меня своей ложью!

Пулей выскочив из кабинета, я побежал вперед. Авидж что-то кричала мне вдогонку, но я уже не слышал. Про себя я молился об одном. О Эмили.

Лишь бы она поняла.

Аркана я даже не заметил. Мне было наплевать. Я влетел в свою комнату. Подскочил к зеркалу, вглядываясь в недра пустой палаты. Секунды казались бесконечными.

Где же она?

***

Эмили появилась.

Когда я уже совсем отчаялся, она влетела в свою палату, попутно прикрыв за собой дверь. Ее волосы были растрепаны, одежда в крови, но она сама, вроде бы не пострадала.

- Я оставила тебя на два дня в своем теле и вот что получилось!

- Эмили! Я так рад тебя видеть!

- Я тоже, - наконец улыбнулась она. – но знаешь, дело дрянь.

- Фэйт, черт тебя подери! – Аркан идет, чтобы остановить меня.

Крик из коридора заставил меня поторопиться:

- На втором этаже в туалете у вас есть зеркало. Там мы с тобой и встретимся. Хорошо?

Полная решимости, Эмили кивнула. Она побежала к выходу, но остановившись у самой двери, повернулась ко мне:

- Пожалуйста, будь осторожен.

- Ты тоже.

Шаги и ругательство Аркана приближались. Рванув к тумбочке, я распахнул дверцу. Выбил ее ударом ноги. Теперь у меня есть чем оборонятся.

Я вылетел в коридор. Столкнулся нос к носу с Арканом. Он этого не ожидал.
Эффект неожиданности на моей стороне.

Удар дверцей по голове. С треском она разбивается на две части. Как в фильмах по карате. Но в жизни все по-другому.

Ноги медбрата подкосились. Он упал ничком на ковер, а я, отбросив сломанную дверцу, помчался к лифту.

Так я их запутаю.

Он ехал чудовищно долго. Словно из самой преисподней. Наконец, его движение остановилось. С легким щелчком двери разъехались в стороны.

- Нет… - прошептал я, заглянув в кабину.

***

Синтия.

В той же одежде. С сигаретой в руке. Она шагнула ко мне из лифта, мягко улыбаясь.

- Дэвид…

- Ты ненастоящая! – я яростно замотал головой. – Ты галлюцинация!

- Дэвид, посмотри до чего ты себя довел! Ты напал на человека!

- Помнится, ты сама однажды велела мне убить Лео!

- Это другое.

- От чего же?! От того, что его отец тебя убил?!

Синтия тут же изменилась в лице:

- Это все неслучайно, Дэвид. Но сейчас… сейчас ты должен сдаться.

- На кону жизнь Эмили!

- Жизнь, которая оборвалась много лет назад. Дай ей уйти с миром.

- Нет… - я покачал головой, – нет. Ты ошибаешься!
Проскочив мимо Синтии, я подбежал к лифту. Нажал на кнопку первого этажа, отправляя вниз пустую кабину, а сам помчался по лестнице.

Синтия не в силах меня остановить.

- Дэвид! – кричала она мне в спину, мешая думать. – Дэвид!

Нужно их отвлечь. Лифта не достаточно. Нужно что-то, что-то…

Пожарная тревога.

Вот она – кнопка под пластмассовой крышкой. Почти не останавливаясь, я двинул по ней кулаком. Боль и вой сирены.

Должно подействовать.

Второй этаж. Я мчался по нему как марафонец на забеге. Кто-то закричал. Меня заметили. Но это неважно. Вот она – заветная дверь. Только для персонала. Единственный туалет с зеркалом здесь.

- Дэвид, не надо…

Игнорируя Синтию, я влетел внутрь.

Белый, ухоженный. Краем глаза я заметил зеркало. Но сейчас было не до него. Я должен чем-то забаррикадировать дверь. Тумба.

Большая, хозяйственная. Должно быть, уборщица хранила в нем чистящие средства. Достаточно увесистая. Я попробовал ее толкнуть. Да, она поддалась.

Я ведь уже упоминал, что в катастрофической ситуации, организм человека способен на невероятное? Раньше, я тащил бы эту тумбу минут десять, теперь же я справился за пару мгновений.

Теперь дело за зеркалом.

Я отчаянно вглядывался внутрь, боясь что что-то перепутал. Оно отражало кабинки. Белые дверцы. И меня. Бледного, всклоченного.

Бум! Кто-то попробовал открыть дверь. Она не поддалась.

- Дэвид! – мощные удары. – Открой!

- Идите к черту! – заорал я им в ответ. – Вы душегубы! То, что вы здесь делали и продолжаете, это… это бесчеловечно!

Зеркало все еще не менялось. Паника душила меня. Я что-то перепутал? Или дело в Эмили? Жива ли она? Все ли с ней хорошо?

- Дэвид! – знакомый голос заставил сердце екнуть. – Тебя никто не тронет. Чувак, выйди, и мы поговорим обо всем как в старые добрые, лады?
Лео.

- Нет, - я замотал головой, – ты с ними заодно. Или будешь. Он же твой отец…

- О чем ты, брат? Я же всегда на твоей стороне. Ты мне как родня, чувак. А я для тебя, разве нет?

- Я не… я не…

В смятении я повернулся к двери. Это же Лео, в конце концов! Тот Лео, с которым мы обменивались комиксами. Лео, с которым впервые закурили. Впервые пошли в клуб, чтобы подцепить девчонок. Лео, который поддерживал, помогал мне все это время. Лео, который…

- Дэвид? – раздалось из зеркала.

- Эмили!

Она стояла там. В своем времени. Рукав сорочки был разодран, а крови прибавилось.

- Тут настоящий ад!

- Я вытащу тебя! – мы смотрели друг другу в глаза. – Ты мне веришь?

- Да.

- Тогда сосредоточься.

Признаться, я сам не имел ни малейшего понятия как это делать. Тимей сказал, что сила мысли невероятна. Я сам много раз слышал об этом. Современная наука говорит, что в процессе мышления, происходят биохимические процессы, влияющие не только на нас, но и на весь окружающий мир в целом.

Способна ли мысль влиять на время?

- Это всего лишь дверь, не зеркало, - я старался, из-за всех сил старался поверить в свои слова, – и я тут. В шаге. Тебе надо только дотронутся до меня. Понимаешь?

- Да.

- Хорошо, тогда, сделаем это.

Лео все еще пытался что-то сказать. Санитары что-то кричали. Но я не слушал. И не видел. Ничего. Никого. Только Эмили. Я протянул ей руку, не чувствуя ровной поверхности зеркала. Его не существовало. Больше нет.

Сможет ли Эмили поверить?

Неуверенно, она протянула руку вперед. Сделала шажок мне навстречу…

- Дэвид!

- Мистер Фэй!

Треск дерева. Они почти здесь. Лишь бы получилось! Лишь бы! Эмили сделала еще один шаг вперед, и…

Ее рука была теплой.

***

Вспышка.

Яркая. Ослепляющая вспышка белого света. Мы все тонули в ней. Санитары. Лео. Я. Эмили.

Я лежу на полу в своей палате.

Что я здесь делаю? Где Эмили. Вскакиваю на ноги, но голова кружится. Сознание уплывает…

Где я окажусь?

Кабинет доктора Авидж.

Она сидит напротив, сложив пальцы домиком. Глядит на меня внимательно:

- Эмили, мы должны поговорить.

Хочу ответить чем-то грубым, но вместо этого голос произносит:

- Что происходит? Где Дэвид?

- Мне удалось усыпить его ненадолго, – доктор говорит осторожно. – Все потому что мы должны с тобою поговорить.

- Я не понимаю. – опять слова против моей воли.
Что происходит? Почему я не контролирую свое тело? Почему запер в нем?

- Я должна вам кое-что рассказать, - продолжает, меж тем, разговор Авидж. – Это история о девушке с ужасной, трагической судьбой. Она жила вместе со своей семьей: отцом, матерью, старшим братом. Жила счастливо, пока наконец, отец не умер. Спустя почти год, мать привела домой другого мужчину. Этого брат стерпеть не мог. Собрав вещи он убрался восвояси. И семья очень долгое время, ничего о нем не слышала. Как бывает в половине подобных случаев, отчим, поначалу казавшийся добрым и ласковым на деле обернулся страшным чудовищем. Он делал с ней ужасные, жестокие вещи…

- Зачем вы все это мне рассказываете?

- Вы должны знать правду. Простите, но действительно должны. Девушка была тогда совсем маленькой. Ее сознание треснуло как скорлупа. Ей ничего не оставалось, как скрываться от жестокой и несправедливой жизни за иллюзиями. Она жила в книгах. Она видела их сюжеты наяву. Ей все труднее было отличить фантазию от реальности. Так она жила целых десять лет. Однажды, отчим поступил с ней особенно гадко…

- Не надо, не говорите мне.

- Эмили, успокойтесь. Вы здесь сейчас со мной. Вам ничего не угрожает. Послушайте меня! Просто послушайте, хорошо? В тот день девушка решила, что с нее хватит. Находясь между фантазией и реальностью, она взяла нож с кухни, дождалась пока отчим заснет… от ран он скончался мгновенно. Был суд. Экспертиза показала, что девушка невменяема. Ее определили в клинику. Не в самую хорошую. Ее… персонал, смотрел на психиатрию, буквально с точки зрения прошлого века. Она провела там ужасные полгода, пока не появился ее брат. За время своей самостоятельной жизни, он сумел встать на ноги, начать собственное дело, и был в ужасе от тех условий, в которых жила его сестра. Его денег хватило чтобы перевести ее в хорошую, дорогую частную клинику. Здесь, благодаря работе врачей, ее сознание налаживалось, пока…

- Нет, я не хочу больше этого слушать.

- В эту же клинику перевели профессора. Дэвида Фэйта. С тяжелой депрессией из-за смерти его… подруги. Они сдружились. Он выслушивал ее, сочувствовал ей. Это он первый сказал, что больница, в которой девушка провела те страшные полгода, напоминают ему прошлый век, и ей понравилась эта идея. Она начала называть себя девушкой из прошлого. Все было хорошо пока у Дэвида… пока у него не случился рецидив. Он покончил с собой, спрыгнув с крыши. Девушка так и смогла свыкнутся с потерей. Она придумала себе мир, свой собственный мир, где Дэвид был жив. Где Дэвид остался с ней. Он буквально стал ее вторым я. Но так больше продолжаться не может, Эмили, пострадали люди. Ты ударила дверцей от тумбочки мистера Аркана. Ты заперлась в туалете. Ты чуть не напала на брата, когда он пытался тебе помочь. Пора тебе отпустить Дэвида. Признать, что его больше нет.

***

Я очнулся в палате.

Этот разговор… неужели правда? Я сел на кровать, спрятав лицо в ладони. Где-то жужжала, ударяясь о стекла, залетевшая в комнату муха…

Я ненастоящий.

Все мои мысли, желания, страхи, мечты – все это ложь? Я ущипнул себя за руку. Почувствовал боль. Это тоже ложь?

Руки все еще чувствовали прикосновение пальцев Эмили. Я думал, все будет хорошо. Я был так близок к этому…

Дверь открылась. Эмили шагнула за порог. Увидев меня, она остановилась, широко распахнув глаза:

- Дэвид, я…

- Я слышал ваш разговор, – я сам не узнал своего голоса.
Эмили, наконец, решительно двинулась вперед и села рядом со мной:

- Что будем делать?

- Ты думаешь, это правда?

- Я не…

- Эмили, - я взял ее руку, и почувствовал, что та дрогнула, – я не знаю, кто я. Может, быть, призрак, может кто-то еще. Но я точно настоящий.

Я приложил ее ладонь к своей щеке:

- Видишь? Я настоящий.

- Когда я жила в госпитале Святого Михаила, - Эмили облизнула губы, – там был мужчина. Он утверждал, что все это лишь эксперимент…

- Тимей, – я с готовностью кивнул, – я разговаривал с ним. Он говорил, что они хотели узнать, на что способен человеческий мозг. Что мы с тобою связаны…

- Так может, он до сих пор продолжается?

- Боги, - я готов был рассмеяться от облегчения, – значит, ты мне веришь?

- Да, - она ответила на мою улыбку, – я же уже говорила.

- Хорошо, - я устроился по удобней, – Тимей говорил, что нам надо узнать, что именно нас связывает. Почему именно мы.

- Ладно, надо подумать…

Некоторое время мы оба молчали, напряженно думая, вспоминая. За окном подступили сумерки, и мы включили лампу. Внезапно, я услышал, как первые капли дождя, там, на улице застучали по козырьку.

Странно, ведь совсем недавно был снег…

Я внезапно вспомнил, про изображение Махакалы. Индуизм. Согласно ему, в замкнутом пространстве искаженных и упрощенных смыслов, установился линейный ход вектора времени. В этом пространстве линейная структура, один из законов которой…

- Так, - наконец, нарушила тишину Эмили, – так мы не до чего не дойдем. Давай лучше сначала ты. Расскажи мне все, что произошло с самого начала. Во всех деталях. Идет?

Один из законов линейной структуры пространства – цикличность.

- Ну, - я прокашлялся, - все началось с того дня, как убили Синтию…