Рая Горцева

Ефросинья была женщиной кроткой и застенчивой. Раю, Катеринку  и Колю воспитывала  одна. Катерина от первого мужа. Была по характеру в мать. Тихая, как мышка жила в своём придуманном мире, от матери ни на шаг. Рая и Коля были , как черти из шкатулки. Из-за вспыльчивости и яркого темперамента частенько дрались с соседской ребятнёй. Причем , Раиска не уступала в этих уличных поединках никому. Дралась яростно, чтоб последнее слово и удар были за нею. Если уж совсем не удавалось взять верх над противником, тогда врывался в кулачный бой младший братишка. И вскоре с этой отъявленной парочкой сорванцов уже никто и не хотел связываться. Видимо младшие дети пошли в отца. Ефросинья жила со свекровью, мужа забрали на фронт в 1914году. С войны он не вернулся. Весть о его гибели привёз его однополчанин и лучший друг по совместительству, со странным именем толи Фарид, толи Фархад.  Чернявый, с глазами углями, быстрый и горячий парень. Пока ехал в холодном и продуваемом эшелоне, заболел воспалением лёгких и как снег на голову свалился к женщинам со своей печальной вестью. Лежал долго, метался в беспамятстве, говорил на непонятном языке. Выздоравливал медленно, чем добавил ещё хлопот двум женщинам и так тяжело управляющимся с хозяйством без помощи крепких мужских рук. Всё чаще и чаще поглядывал из-под длинных опущенных ресниц странный гость на Фросю. И не красавица и взгляду –то не на чем остановиться. Высокая, широкобёдрая. С крупными чертами лица, нос картошкой. Но притягивала к себе с каждым днём. Не понятно было какой он нации, но в станице стали говорить, что женщины приютили горца. Горячий горский парень вёл себя учтиво, не позволял вольностей, с молодой женщиной вёл себя уважительно. После выздоровления, собираясь в дорогу, молодой мужчина без объяснений в любви и даже в симпатии коротко сказал, что вернётся и заберёт Фросю с собой. Та вспыхнула, посмотрела на него, как на чумного и ушла , не сказав ни слова. Что с него взять, болел человек, войну прошёл вот и лезет в голову всякая дурь. Свекровь же, как женщина мудрая оценила обстановку быстрее. Но невестку любила, как дочь, сын единственный погиб, одна радость внучка. И остаться самой? Как и зачем жить-то дальше? Но и держать молодую женщину возле подола как?  Гостя звали странным для этих мест именем и его быстро окрестили на русский манер- Фёдором. Фёдор уехал и женщины зажили, как и прежде. Через пару месяцев Фёдор вернулся. О своих родных ничего не говорил. Может новость о чужой русской женщине, да ещё и с ребёнком не приняли. Может и не застал никого из родных после гражданской войны. Но вернулся и обратился к старшей женщине с просьбой взять в жёны Фросю. Не говорил красивых слов, да и не просил, а как –бы ставил в известность, что берёт на себя обязанности и заботу, как мужчина.  А что думать то? Сына не вернуть, а невестку этот бусурман из дома увести может. А так всё ж -таки семья. И хозяйство большое, самим не управиться. Фёдор был вспыльчив, с горделивым превосходством поглядывал на других, мог взорваться по самому малейшему поводу. Но и отходил быстро, а уж в хозяйстве так и вообще стал настоящим хозяином, в быту был неприхотлив, не ел свинины и молился своему богу. Фрося мужу не перечила, была мягка и терпеливая. Вскоре родилась  маленькая и хрупкая дочь Рая.  Через 3 года сын - Коля. Чужую дочь и своих детей Фёдор не разделял, заботился обо всех. Так и жили, как и все. В 1933 году, в самый разгар голода привёз домой шкуру свиную. Варили по маленькому кусочку. Вскоре Фёдор заболел. Заболел резко. Снова в беспамятстве говорил на своём языке и быстро угас. В станице сделали вывод, что его Аллах покарал за то, что нарушил его законы. Дети подросли и всё чаще и чаще Ефросинья замечала сходство во всём с отцом у младших детей. Красивые, с тонкими чертами лица, с тонкими, как углём нарисованными бровками, худенькие и быстроногие, но и характером в отца. Вспыхивали, как спички. Если уж между собой по сто раз не передерутся, то уж точно с местной ребятнёй дадут выход горячей крови. Но и в работе по дому просто огонь. Всё по плечу, всё по –хозяйски несмотря на возраст. В станице их так и называли Раиска и Колька Горцевы. Время шло. Уж и подружки замуж Раи  повыскакивали, и старщая сеста уже замуж вышла, а к ней местные парни боялись и на пушечный выстрел подойти. Шла война. И Раиса, с такими же молодыми девчонками, взявшись за руки, в опорках с кирзовых сапог и с перемотанными тряпьём ногами, пританцовывая, топтали снег для полосы посадки легких У-2. Молодые, задорные, озябшие и с песнями.  Домой прибегала,  стаскивала не хитрую одежонку и упиралась босыми ногами в горячую печку. Тут же с визгом отнимала от печи околевшие ноги, которые от мороза начинало прокалывать тысячами острых иголок. В народе говорят, что зашпором зашли. Но на утро снова уносилась. Как –то проходя мимо столярки, заметил Раю один из плотников. Парень не из местных. Спросил у товарищей, что это за краля? Те и ответили, что уж кто кто , а Раиска уж точно не для утех, что лучше вообще её подальше обходить. Острая на язык, любому желание связываться с ней отобьёт. Да и не девка, а просто чёрт в юбке. На что паренёк самодовольно и ответил, что уж не таким козам, да рога обламывал. Заспорили. Ну как парень не пытался приударить за строптивой девчонкой, та ни в какую не поддавалась, да ещё прилюдно насмех поднимала. «Раиска, а замуж за меня выйти кишка тонка?». Раиска призадумалась и тут её дух противоречия совсем накрыл: « Кому? Мне? Да хоть сейчас в Совет и распишемся!». И расхохоталась звонко и задорно. Тут уж и парню отступить от слов никак. Так и расписались под смех и прибаутки. Но за собой в хату запретила ходить, нужно ж о зяте мать «обрадовать». Так прошла неделя и Фрося случайно то и узнала, что зять у неё есть. Да не просто, а в важном документе отметка есть. Хоть и вышла замуж, но фамилию так девичью и оставила.  Делать нечего, а новоявленного мужа домой вести пришлось. Что с ним делать? И на кой он ляд сдался, и кто за язык дёрнул? Поужинали, поговорили ни о чём, лишь бы не молчать. Но как только молодой муж разделся по пояс и по всему его худенькому телу до самого ремня от брюк яркими пятнами татуировки заиграли, тут уж Раиску совсем от злости распёрло: « Да зачем ты мне такой расписной сдался? Пушёл вон!». И к матери на печку. Та в слёзы с уговорами. Но дочка упёрлась и ни в какую не соглашалась исполнять свои ночные обязанности жены. И так каждый день. Мать уже и к соседям уходила, чтоб как то молодые могли примириться. Но не тут –то было. Раиска дралась отчаянно, выскакивала в окна, бросала всё, что под руки попадало в незадачливого мужа. В столярке уже только ленивый не подначивал горе-мужа. Парень злился и с каждым разом был настойчив. Но скрутить девку не получалось никак. Та или дралась, или удирала из дома. Причём Раиска умудрялась уворачиваться от домашних баталий, а он был постоянно с разбитым и поцарапанным лицом. Эта чертовка была не только изворотливой, но и на горе очень меткой. Всё, что летело, то попадало в цель. А тут ещё уже вся станица смеялась, взял соломы сноп, подпалил хату и ушёл из станицы. Хату потушили. Раиска вздохнула с облегчением и горе было тому, кто решался над ней подшутить. Уж кем,  кем, а соломенной вдовой себя, так и не познавшая мужчину, горделивая и заносчивая девчонка не считала. И снова с песнями и плясками с  гурьбой убегала на улицу.  Как то холодным февральским днём в станице в местной столовой разместили прикомандированных лётчиков. Те, с молодым задором принялись ухаживать за местными девчатами. Только один, высокий светловолосый лейтенантик с печальными глазами не принимал участия в веселье. Поговаривали, что жену его с малыми детьми разбомбили немцы вместе с эшелоном других мирных людей, которых переправляли в тыл. И Раиса, один раз взглянув в эти бездонные синие глаза просто пропала. Её словно подменили. Ходила тихая, задумчивая, при встрече с объектом своих мечтаний в смущении убегала. Как то стояла она на порожках Сельского Совета, дышала на озябшие руки и даже не заметила, как он подошёл с сзади и протянул ей свои меховые рукавицы. Взгляды встретились и уже через неделю он увёз её в далёкий город. У него был отпуск после ранения. Молодые провели свои счастливые три дня. Раиса была на седьмом небе от счастья. Муж уехал и она пошла работать на завод. Вскоре она поняла, что беременна. Радости не было предела. Ни тяжести, ни полуголодное существование этой радости не затмило. Пока однажды на пороге дома не появилась молодая худенькая женщина с двумя детками на руках. Как оказалось семья мужа выжила, их приютили в одной из деревень добрые люди и как представилась возможность они вернулись домой. Затруднило поиски и то, что муж скорбя по потерянной семье,  не захотел жить в их квартире, где всё напоминало о счастливом и далёком довоенном прошлом. Но война, как вечность и чувства острее и каждый день риск и смерть ,а  молодость взяла своё.   Женщины просидели и проговорили всю ночь. Плакали, обнявшись, думая каждая о своём горе. Наутро Раиса забрала свои вещи и уехала домой. Приехала и пролежала три дня без слёз, но с такой мукой на лице, что мать не знала, чем и помочь. Что произошло так никто и не узнал. Раиса сама своё горе переживала. Ребёнок родился мёртвым, его она бережно похоронила, нацарапала гвоздём на кресте имя Николай, в честь любимого, так и не ставшего родным. В Совете получив развод, взяла девичью фамилию. Бывший муж несколько раз приезжал, метался между двумя женщинами. Но Рая на порог его так и не пустила. Не ругалась, не укоряла, а просто молча закрывала дверь в хату и свою душу….

В 1952 году в тридцатилетнем возрасте родила дочь.  В 40 лет сына. Фамилию так и не меняла. До самой глубокой старости была Рая Горцева.