Афродизиак. Часть 3

Он повел Иру в дремучий лес, в самый отдалённый угол лагеря. Здесь, у железного забора росло огромное дерево неизвестной породы. Своими размерами оно превосходило все самые старые деревья в округе. Примерно в метре от земли, в дереве находилось большое чёрное дупло, выжженное изнутри и обугленное по краям. Перед деревом была вытоптана небольшая площадка, с торчащими из земли корнями. Толстые ветви свисали до середины дороги, которая проходила вдоль забора за территорией и отделяла лагерь от горохового поля. На самом близком к земле и абсолютно голом суку, была завязана старая толстая веревка, оборваный конец которой неподвижно висел прямо над головами ребят. Вообще, на всех кто здесь бывал, это место производило необъяснимо тревожное впечатление...
Дима рассказал Ире старую историю о дереве. Когда лагеря ещё не было и в помине, неподалеку от этого места располагалась деревня. Одна женщина из этой деревни, во время прогулки решила отдохнуть под деревом. На руках у неё был младенец. Когда женщина уснула, из дупла выползла змея и ужалила ребенка. Обезумевшая от горя мать сожгла дупло вместе со змеёй. Через некоторое время ее деревня сгорела дотла. А дерево так и стоит, с выжженным дуплом и голыми ветвями, на которых никогда не растут листья... Все зовут его "Дерево духов"...
Дима закончил рассказ и посмотрел на Иру. Она стояла вцепившись в его руку, бледная, с открытым ртом и выпученными глазами.

- Ужас какой!... - прошептала Ира - Посмотри, какое оно жуткое! Меня аж до костей пробрало...

- Мало кто из наших ребят решается прийти сюда даже днём... - солидно пояснил Дима.

- Ой, мне страшно! - заверещала Ира - Пойдем отсюда скорей, а то я щас описаюсь!

- Честно говоря, если бы рядом не было тебя, я бы уже давно обос*ался от страха...

- Я и не знала, что на территории лагеря есть такое жуткое место!...

- Не забывай, что лагерь построен в старом лесу... Кто знает, какие тёмные силы прячутся в его зарослях?...

- Ну, перестань меня пугать! Побежали отсюда, я писать хочу!...

Они взялись за руки и пошли быстрым шагом, вздрагивая при звуке треснувшего сучка и оглядываясь на каждую тень. Вскоре, показались огни центральной аллеи.

- Подожди, я сейчас... - сказала Ира - Только не уходи далеко. Будешь меня охранять...

Она присела за кустами, а Дима принялся с грозным видом патрулировать неподалеку. Дискотека только что закончилась и из ярко освещённого выхода, в темноту выскакивали весёлые девчонки и ребята. Некоторые, шли обнявшись... Парни тискали девчонок, а те верещали, больше для порядка... Ира и Дима спрятались за большое, мокрое от росы дерево. Ира прижималась к Диме в каком-то суеверном страхе. Она смотрела на весёлые лица ребят, слышала их смех и понимала, что им сейчас неведомо то, что чувствует она... Они не знают, что стоит только пройти несколько десятков метров вглубь леса, как их окружит совсем другой мир, тёмный, таинственный и зловещий... Вскоре, визги и смех совсем затихли и вокруг стало безмолвно и темно.

- Меня пугает эта темнота, - сказала Ира поёжившись - поэтому я расскажу тебе одну приятную, для нас обоих вещь... Только, ты никому не говори, хорошо?

- Конечно, не скажу. Да и кому говорить? Я теперь, почему-то, ни с кем кроме тебя не могу общаться... Пацаны обижаются...

- Так вот. На следующей неделе у меня будет день рождения!

- Здорово! Сколько же тебе стукнет?

- Четырнадцать. Не перебивай!

 - Ого, совсем взрослая станешь! Поздравляю!

- Спасибо. Хотя, вообще-то, особо не с чем... Да и рано ещё. Так вот. Я хочу устроить так, чтобы это был только наш день. Вернее, наша ночь... Днём, конечно, будет вся эта детская дребедень с чаепитием и сладостями, а дальше...

- Почему дребедень? - вмешался Дима - Сладости лишними никогда не бывают! Я вот, например...

- Да помолчи ты, Батарейкин! Будут тебе сладости! Столько, что вся ж*па слипнется! А вечером, вернее ночью, наступит самое интересное... Во-первых, вместо родителей (они не могут), приедет моя старшая сестра, Анжелка... Ей двадцать один год, старуха уже!... А во-вторых, я написала ей, чтобы она привезла пару бутылок шампанского, и Анжелка привезёт, можешь не сомневаться!... Потом, она достанет для меня ключи от домика для гостей, и мы с тобой вдвоём, будем там пить шампанское при свечах и есть всякие сладости. А потом произойдёт то, чего я так долго ждала, и что я хочу сделать только вдвоем с тобой...

Дима удивленно уставился на Иру. В его взгляде сквозила тревога. Ира засмеялась и провела рукой по его волосам.

- Я хочу стать настоящей женщиной, глупенький! В свой день рождения и только с тобой! Не хочу помереть старой девой... У моей сестры, это случилось только в семнадцать... Ужас, правда? Только с тобой, Дима, и ни с кем другим... Что скажешь, любимый?

Батарейкин молчал, и вид у него был такой, будто его огрели по башке чем-то тяжелым, например - огромной шахматной ладьей... Сама идея Диме, конечно, понравилась, но он не забыл что случилось с ним в беседке, и целая гамма переживаний отразилась на его лице... Опытная Лисичкина легко прочитала его мысли.

- Не беспокойся, милый, на этот раз всё будет очень хорошо, я обещаю! Это будет самая незабываемая ночь в твоей жизни!... - Ира поцеловала Диму в горячую щеку и взяла его за руку - Пойдем, прогуляемся перед сном.

Они ещё долго бродили по лагерю в отдалении от корпусов. Им не хотелось сразу возвращаться в шум и гам пионерской жизни, чтобы не нарушить то хрупкое ощущение единства, которое возникло у них в этот вечер...
               

Всё время, оставшееся до дня рождения Иры, Батарейкина терзали жестокие сомнения. С одной стороны, он был счастлив, что будет близок с девочкой, от одного запаха волос которой у него подгибаются коленки... С другой стороны, он никак не мог забыть о своем позорном дебюте при вхождении во взрослую жизнь, и боялся, что эта неприятность может вновь повториться... Это могло испортить незабываемую ночь с прекрасной девочкой... Батарейкин, даже решил украдкой потренироваться со стареньким немецким журналом с голыми девицами, отобрав его у Сикоморского. Однажды, за этим занятием его случайно застукал Ананьев... Как большой специалист по данному вопросу, Ананьев предостерёг Батарейкина от злоупотреблений... Он сообщил потрясённому Батарейкину, что это может привести к слепоте, а так же, к вырастанию густых черных волос на ладонях рук... Батарейкин так перепугался, что тут же бросил тренировки, а журнал отнёс подальше в лес и закопал его под приметным деревом...


Наконец, наступил долгожданный день рождения Лисичкиной. На это знаменательное событие собрался весь второй отряд. Все знали, что отец Лисичкиной - известный врач. У него большие связи и он всё может достать, а значит стол будет ломиться от разных заграничных вкусностей... Во дворе перед корпусом расставили столы, на которые понаставили торты, пирожные, нерусское печение в красивых упаковках и русскую пепси-колу. Все это привезла из города на своих "жигулях" старшая сестра Иры Анжела, похожая на нее как две капли воды. Пионеры поздравили именинницу, и пожелали ей долгих лет жизни и успехов в учебе. Сикоморский прочел стихи собственного сочинения, посвещенные Лисичкиной, и полные неясных аллегорий и трагических предчувствий. В стихах говорилось о каких-то внезапных расставаниях и тяжёлых ударах судьбы... Сикоморскому вяло похлопали, после чего все принялись уплетать сладости. Анжела, оказалась бойкой девушкой. Кроме шампанского, обещанного Ире, она привезла несколько бутылок вина, и к вечеру напилась вместе с Мальвиной и воспитателем.
Воспитатель, положивший глаз на Анжелу заявил, что в таком состоянии он не пустит её за руль, а любезно предоставит ей для ночёвки свою комнату со всеми удобствами... Анжела, в свою очередь заявила, что если ей любезно не предоставят домик для гостей, она немедленно сядет за руль и врежется в первый попавшийся ей на дороге "камаз"... Воспитатель лично взял ключи от домика у начальника лагеря и торжественно вручил их Анжеле, поцеловав ей при этом руку. Он начал с пальцев и продвигаясь всё выше, уже успел добраться до плеча, когда пьяненькая Анжела заподозрила неладное и отпихнула от себя приставучего воспитателя... Таким образом, ключи оказались у Иры, а сестра ночевала в своей машине, за территорией лагеря...


Домик для гостей был уютно обустроен. Две широкие кровати, покрытые верблюжьими одеялами, теплый палас, ковры на стенах. На столе в вазе стояли цветы, возле кроватей горели ночники с неярким светом. Ира с Димой проникли в домик около часа ночи, притащив с собой тяжелый пакет. Ира достала из пакета еду, две бутылки шампанского и две толстые плетёные свечи. Она зажгла свечи и комната наполнилась таинственными тенями. Дима отыскал в тумбочке стаканы из тонкого стекла. Он долго возился с пробкой шампанского и в результате, открыл его классическим способом, выстрелив пробкой в потолок и залив пенной струёй весь стол... Лисичкина радостно захлопала в ладоши. Дима наполнил стаканы и произнес первый тост.

- Дорогая Ира, - Лисичкина захихикала - поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе всегда быть такой же красивой и весёлой девчонкой как сейчас!

- Спасибо, я постараюсь! Давай выпьем.

Они одновременно выпили из стаканов и состроили одинаково кислые физиономии. Дима никогда раньше не пил алкоголь и ему сразу ударило в голову. Видимо, с Ирой было то же самое. Она расстегнула верхние пуговицы платья и на свет показался фрагмент ее груди.

- Жарко, правда? - Ира потрогала пальчиком кулон на цепочке, который покоился в ложбинке.

- Ещё как! Так прям в башку и дало!... - согласился Дима не сводя глаз с ложбинки. Немного подумав, он решил снять плюшевую куртку, которая была точь в точь как у Джимми.

- Можно тебя спросить? - Ира задумчиво разглядывала Диму.

- Спрашивай, любимая! - бодро ответил Батарейкин и приосанился.

- Ого, уже "любимая", ну ладно... Так вот, надеюсь, сегодня ты подготовился к нашему свиданию как следует?

- Что ты имеешь в виду, бесценная моя?

- Надеюсь, сегодня ты не напялил на себя трусы с олимпийским мишкой, Чебурашкой, и каким-либо другим Пятачком?.. Я этого больше не вынесу... В прошлый раз чуть не померла, а сейчас у меня и так уже, пузырики в носу щекочутся. Я больше так смеяться не могу...

- Не волнуйся, дорогая, сегодня ты можешь быть спокойна! На мне плавки с дельфином. Писк сезона! Кстати, дельфин - символ счастья. А ещё, я по гороскопу "рыбы"...

- Тебе не повезло, дорогой, я по гороскопу "овен"... Очень хочется посмотреть на твои плавки. Покажешь?

Дима кивнул, наполнил стаканы и выпил "для храбрости". Затем он медленно стянул джинсы путаясь в штанинах. К великому изумлению Лисичкиной, под джинсами красовался всё тот же олимпийский мишка... Сегодня он, как будто, улыбался ещё шире... Лисичкина поперхнулась шампанским и закашлялась. Затем она надула губы и стала грозно сдвигать брови. Батарейкин с интересом наблюдал за этими метаморфозами.

- Что это, Батарейкин?... - зловещим шепотом спросила Лисичкина - Что это за фигня?!...

Дима, глядя на выражение ее лица весело захихикал.

- Ой не могу, Ирка, ты бы видела себя сейчас! - сказал он и снял трусы, под которыми оказались синие плавки с небольшим белым дельфином слева - А это - тебе на память... - добавил он бросая трусы на диван.

- Ну, Батарейкин, ты меня чуть до нервного срыва не довел! Я уже хотела в тебя стаканом зафинтилить!...

- Ну, как тебе мои плавки? - стал красоваться перед ней Дима.

- Нормально, в этих плавках ты похож на чемпиона по плаванию! Это подойдет...

- Для чего "подойдет"? - встревожился Дима.

- Да не бойся, чемпион, я же обещала, что всё будет хорошо... Ты знаешь, что такое девственность?

- Ну, примерно... - солгал Батарейкин, имевший об этом термине весьма смутное представление.

- А знаешь, что такое "женские дела"? - не унималась неугомонная дочь врача.

- По магазинам ходить? - предположил Батарейкин.

- Ну, примерно... Так вот, сегодня нам повезло. Моя девственность, вернее желание от неё избавиться, совпало с женскими делами... Поэтому, тебе не нужно ни о чём беспокоиться, и ты можешь не бояться того, что случилось тогда в беседке... - Лисичкина расправила подаренные ей трусы, любуясь олимпийским мишкой.

Дима почти ничего не понял, но его почему-то стало подташнивать от страха...

- Слушай, Ирка, давай ещё выпьем, а то я как-то странно себя чувствую... К тому же, меня, кажется тошнит... - Дима наполнил стаканы.

- Как романтично, Батарейкин... - скривилась Ира. Она смотрела как в стакане отражается огонь свечи - За что мы выпьем?

- За нас, конечно, и за эту прекрасную ночь!

- Отличный тост! Ты прирождённый оратор!

- Когда я орал?...

- Не отвлекайся, и закусывай давай, а то вырубишься раньше времени, и весь мой день рождения насмарку... Хочешь, теперь на меня посмотреть?

- Угу... - Дима запихал в рот половину эклера и заерзал задом по дивану, устраиваясь поудобнее. 

Лисичкина сняла платье. Под ним оказалась кружевная ночная рубашка на тонких бретельках.

- Ну как, нравится?- Ира стала вертеться, демонстрируя наряд.

- Еще бы!... - одобрил Дима разглядывая рубашку - Только, она тебе по-моему, немного великовата.

- Да? Вообще-то, это Анжелкина... - Ира на секунду задумалась - Порви её!

- Кого?- испугался Батарейкин.

- Рубашку! Ты ведь хочешь увидеть что под ней?... 

- Как тут всё-таки жарко! - Дима заёрзал по дивану - Давай ещё немного выпьем...

- Чего ты так перепугался? Иди сюда, не бойся, ты же парень.

- Знаешь, Ирина, не каждый день приходится рвать на девочках ночные рубашки...старшей сестры... Может, ножницы поискать?

- Успокойся, иди ко мне! - Ира легла на диван, дернула Диму за руку и он неловко упал на неё.

Плохо осознавая что делает, он начал рвать кружева. Вскоре, от рубашки остались одни клочки, и перед ним предстала совершенно голая Лисичкина. Взгляд её затуманился и улыбка стала немного рассеянной. Дима, затаив дыхание рассматривал Иру и сердце его бешено колотилось. Наконец, его взгляд остановился на самом интересном месте, научного названия которого, Дима не знал... Затем он вспомнил ненаучное название и сразу залился краской. Тут он увидел, что Ира спереди белая, а сзади вся красная, от того ожога на речке. Дима нервно захихикал, но Ира истолковала его смех по-своему.

- Не бойся, милый, иди ко мне... - и она притянула упиравшегося Диму за шею.

Сначала, они долго целовались, затем Дима преодолел некую незримую грань, и Ире пришлось подложить под себя полотенце, чтобы не запачкать простынь... Потом они открыли вторую бутылку шампанского. Ира сказала, что ей почти не было больно... Они опять целовались и Дима опять довольно долго двигался, но почему-то уже не чувствовал, ни запаха Ириных волос, ни ее духов, ни головокружения от ощущения счастья, ни афродизиака... Ира тоже была поражена тем, что испытывает к любимому мальчику так мало чувств в тот самый момент, которого она так ждала... Внутри у них обоих была непонятная пустота... Они молча лежали рядом, пока в окно не стал пробиваться утренний свет. Нужно было ещё прибраться в доме, отнести ключи Анжеле, и незаметно вернуться в свои спальни...
               

Утром, перед построением воспитатель прощался с Анжелой и всё пытался поцеловать её в щечку. Анжела, благодарила воспитателя за чудесно проведенную в домике для гостей ночь, но от поцелуев ловко уворачивалась. Затем она села в машину и быстро уехала.

На построении Мальвина, хриплым от ночных излишеств голосом вела перекличку, постоянно заглядывая в список.

- Аверин!

- Я!

- Агеев!

- Я!

- Ананьев!

- Яааааааа! - завопил Ананьев, хватаясь за уколотый булавкой зад.

- Батарейкин!

- Мальвина Витальевна, - сказал Батарейкин и все ребята засмеялись - можно я...

Но договорить он не успел, а повернулся к ближайшим кустам и его вырвало... Все снова засмеялись. Батарейкин был бледно-зелёного цвета и еле стоял на ногах.

- Что с тобой? - Удивилась Мальвина.

- Может, у него малярия? - вмешался Беспросветов и отряд разразился дружным хохотом.

- Так, понятно... Батарейкин - в медпункт! - Мальвина вернулась к списку:

- Барсуков!

- Я!

- Голубева!

- Здесь!

- Лебедева!

- Присутствует!

- Черт побери, - Мальвина покачала головой - не отряд, а какой-то зоопарк... Кстати, о зоопарке. А где Лисичкина?...

- Она нездорова, - сказала Плюшкина - с утра не вставала с кровати.

Мальвина задумалась, потом посмотрела на Диму.

- Батарейкин, ты еще здесь? Быстро в медпункт! Заодно, возьми у врача градусник и отнеси Лисичкиной. Пусть измерит температуру. Понял меня?...

Диме показалось, что Мальвина ему едва заметно подмигнула.
Батарейкин поплёлся в медпункт, взял градусник и пошёл к Лисичкиной.
Ира лежала в кровати, бледная, с растрепаными волосами и синими кругами под глазами. Увидев Батарейкина она отвернулась.

- Ир, что с тобой? - спросил Дима присаживаясь на край кровати - Мальвина сказала измерить тебе температуру.

Ира молчала. Дима попытался засунуть ей под мышку градусник. Ира отдернула руку и повернулась.

- Слушай, Батарейкин, сегодня ночью ты был просто герой! Наверное, гордишься собой? До сих пор не могу пошевелиться, и внутри все горит...

- Честно говоря, я себе тоже всё натёр...Хожу на полусогнутых...

- Знаешь, Батарейкин, я тебя любила, заболела тобой, но кажется, уже выздоравливаю... То что мы сделали - убивает любовь... Вот я лежу и чувствую, что во мне что-то умерло... Я не говорю, что это сделал ты. Мы оба это сделали. Может, я даже больше в этом виновата, но я уже выздоравливаю, и от моей любви к тебе скоро ничего не останется...

- Может, у тебя малярия? - улыбнулся Дима.

- Может быть...

- Тогда, тебя надо раздеть догола, растереть спиртом, и завернуть в тёплое одеяло!...

- Ты что, совсем дурак?

- Так Беспросветов говорит. Он в этих делах большой специалист...

- Знаешь что, Батарейкин? Я под одеялом как раз, почти голая... Давай, натри меня спиртом... Ну, что же ты?

Дима забрался к Ире под одеяло. Оказалось, что из одежды, на ней только его олимпийские трусы... У нее было невероятно горячее тело, но при этом она сильно дрожала. Дима обнял Иру и они долго лежали не говоря ни слова и прислушиваясь к отдалённой жизни лагеря. Дима снова чувствовал запах её волос и на глаза наворачивались слёзы.

- Я выздоравливаю - сказала вдруг Ира - Иди и скажи, что мне не нужен их дурацкий градусник! У меня есть свой, внутренний градусник... Иди, Дима...

Батарейкин ушёл в полном недоумении. Он отнёс градусник в медпункт и сообщил доктору, что и Лисичкина, и он сам поправятся, как только перестанут хавать баланду в лагерной тошниловке...

               
Они не виделись целую неделю, так как Ира всё-таки заболела... Потом случайно встретились на главной аллее. Дима взял Иру за руку и они пошли в поле за территорию лагеря. Лисичкина, за неделю снова похорошела и теперь смотрела на Диму как и раньше, с некоторым превосходством. Он молчал, так как совершенно ничего не понимал, только знал, что не может без Иры... Они сошли с тропинки и не разжимая рук повалились на траву. Дима вспомнил, как они лежали так же, у речки, и на глаза опять навернулись слёзы. Чтобы Ира этого не заметила, он уткнулся лицом в её волосы.

- Знаешь, от тебя потрясающе пахнет афродизиаком, прямо голова кружится!...

- Еще бы, ведь теперь я стала настоящей женщиной... Послушай, Дима, я говорила тебе что влюбилась, потом болела тобой, и уже почти выздоравливаю. Так вот, я уже выздоровела, и мне больше не нужно смотреть в твои таинственные глаза, не нужно делить с тобой их печаль, и вообще, ничего не нужно... Внутри какая-то пустота... Я где-то читала, что никогда не надо возвращаться в те места где был счастлив, потому что тебя ждёт разочарование... Я больше не хочу приезжать в этот лагерь, да и возраст уже не тот... Начинается взрослая жизнь... Наверное, мы больше не увидимся, да и не нужно это. К тому же, у нас совсем разные интересы, да и в школе за мной старшеклассники табунами бегают, так что, у тебя все равно нет никаких шансов...

- А у моего лучшего друга первый юношеский разряд по боксу и все друзья - боксёры! Так что, от твоих табунов только рога и копыта останутся...

 - Какой ты ещё маленький, Дима! Пойми, любовь закончилась.

- Нет, она не закончится никогда. Ты увидела грусть и одиночество в моих глазах. Это и есть моя любовь к тебе. Она уже была до нашей встречи, и даже если тебе она уже не нужна, она будет и после. Всегда.

- Дима, да пойми ты, даже если мы встретимся, здесь или в городе, это будет уже совсем не то... Наша любовь жила здесь, в этих местах, в полях, в лесах, в речке. Но мы всё испортили, потеряли её... Она останется здесь. Даже если мы захотим, мы её не найдем. После того что я к тебе чувствовала, я не смогу встречаться с тобой просто так, как со старым знакомым, одним из многих... Я хочу помнить о тебе только самое лучшее, знать, что ты был мой самый лучший, самый любимый...

Они ещё немного подлежали в тишине, держась за руки. Затем Дима поднялся.

- Давай прямо сейчас пойдем на станцию.

- Как это?

- Очень просто. Оставим в лагере наши дурацкие чемоданы и больше сюда не вернемся. Пойдем в последний раз попрощаемся с теми местами где мы были счастливы. Будем благодарны этим местам за то, что любовь нашла нас здесь...

Ира заплакала. Она поднялась, взяла Диму за руку и они пошли по полю в солнечном свете, всё удаляясь от мест где любили и были счастливы.


Они больше не приезжали в лагерь. В городе, их тоже не сводила судьба. Через много лет Дима приехал навестить больную тетку. Он и раньше к ней приезжал, но никогда не решался дойти даже до дороги, ведущей от речки к лагерю, боясь разочарования. Теперь, он вдруг пошёл в то место, где был когда-то влюблён и счастлив. По пути, он почти ничего не узнавал. Лагеря давно не было и на его месте строились котеджи. Всё же, он нашел пару ветхих корпусов оставшихся от лагеря, которые ещё не успели снести, и даже отыскал большой трухлявый пень, оставшийся от "Дерева духов"...
Поздно вечером, в темноте возвращаясь на станцию, Дима вспоминал любимое лицо Иры Лисичкиной и её слова: -  "Никогда не возвращайся в те места где был счастлив"...

Вот и всё, ребята...