Дневник серебряного века. Часть 8

- К черту женщин! - бормотал Светлов - С ними всегда одно и то же, бесконечная дурная повторяемость событий! Никто из них не принимает меня таким какой я есть! Каждая стремится переделать на свой лад! Это что же от меня останется, если я буду с каждой новой барышней переделываться в того, кого хочет она? Всё, хватит! Запрусь в особняке отшельником и буду работать! В город ни ногой! Буду загорать, купаться в Крестовке, перечитывать великую русскую литературу, и буду писать своё.

Антон Антонович подошел к темному особняку. Он поднялся по мраморным ступенькам, немного помедлив позвонил в дверь, прислушался. В доме было тихо. Ключи остались в квартире на набережной. Он спустился с крыльца и начал степенно прогуливаться вокруг особняка. С северной стороны Светлов обнаружил небольшое квадратное окно на первом этаже. Видимо там было какое-то подсобное помещение. Решившись дейстовать, Антон Антонович отыскал в траве камень и разбил стекло. Где-то вдалеке залаяла собака. Уже второй раз за ночь он штурмовал чужое жилище. Тяжело вздохнув, Светлов закинул чемодан в зияющую дыру и неуклюже полез следом, кряхтя и дрыгая ногами. Побарахтавшись в черном проеме он с грохотом ввалился в дом, больно ударившись копчиком об пол. Когда темнота в комнате немного рассеялась, Антон Антонович увидел над собой зловещий силуэт с занесенной дубиной. Затем всё померкло.

Антон Антонович очнулся на полу. В комнате горел свет. На голове лежало мокрое холодное полотенце. За спиной кто-то тихо сопел. Застонав, Светлов повернулся. Перед ним стояла девочка, лет тринадцати на вид, и с интересом его разглядывала.

- О господи! - в ужасе простонал Антон Антонович - Ты кто?

- Маша.

- Что ты здесь делаешь, Маша?

- Я-то? Живу здесь.

- Это я здесь живу!...

- А чего же вы домой-то через окно входите?

- Послушай, я сейчас не в состоянии сосредоточиться - Антон Антонович поморщился от боли - Что же, все-таки, ты тут делаешь?

- Я же говорю, живу здесь. То есть, не совсем... Вообще-то, охраняю дом до вашего приезда. Так велено.

- Кем велено?

- Их сиятельством велено, князем.

- Ты меня разве знаешь?

- А то как же. Вы недавно приезжали вдвоём с товарищем, дом покупать у их сиятельства. Я вам обед подавала... Неужто позабыли?

- Начинаю припоминать... эээ...

- Маша.

- Да да, Маша. Так тебя оставили присматривать за домом? - наконец догадался Антон Антонович.

- Стало быть, так. Моя сестра у их сиятельства прислуга, а я ей часто помогаю. Бывает, ночую здесь иногда, когда родители отпускают. Барин неделю как уехал, со всеми людьми, и сестру мою с собой взял. А мне велел вас дожидаться. Говорил, что вы шибко важная персона... Присмотри, говорит, Мария, чтоб с домом все аккуратно было, чтоб господа тайные советники не осерчали. А вас все нет и нет. Уж какого я тут страху натерпелась! А сейчас смотрю, кто-то возле дома бродит среди ночи. А потом окно разбил да полез! Ну, думаю, не иначе разбойник, злодей!...

- Чем это ты меня так приголубила?

Антон Антонович снял полотенце и потрогал внушительную шишку, слева, чуть выше лба.

- Дак, ведь, поленом... - Маша смущенно почесала макушку - Я вечером поленья заготовила для камина, ну и сложила их здесь. И топорик тоже. Сначала хотела вас обухом по кумполу огреть, да жалко стало... Взяла полено, которое поменьше...

- Ну спасибо тебе, добрая душа!... - саркастически заметил Антон Антонович трогая растущую шишку.

- Намочить вам полотенце?

- Намочи, будь добра. А нет ли в доме вина какого-нибудь?

- У их сиятельства целый погреб бутылками уставлен! Может вам чаю согреть?

- Нет, спасибо, вино гораздо полезнее. Принеси любую бутылку из погреба, а полотенце я сам намочу, пожалуй. Где тут ванная комната?

- Может вам камин зажечь? Я и щепок наколола...

Через некоторое время Антон Антонович сидел в гостиной перед пылающим камином, с полотенцем на голове. Маша принесла запыленную бутылку вина. Светлов протер этикетку.

- Прекрасное вино! Определенно, мне нравится этот дом! Пожалуй, здесь и остановлюсь, как говорит мой отсутствующий друг. Садись в кресло, Маша, поболтаем, о том о сём. А то я, знаешь ли, отвык от людей, одичал. Всё вижу каких-то призраков, как говорят некоторые...

- Их сиятельство говорил, что вы из тайной полиции...

- Он ошибся... Вернее, его ввели в заблуждение... Это долгая история... Вообще-то, я литератор.

- Писатель, стало быть?

- На этот счет есть разные мнения. Например, моя бабушка, единственный раз побывавшая на моем выступлении, была уверена что я актер, и очень ругала драматурга, написавшего для меня такую бездарную пьесу в стихах...

- А вы Пушкина видели?

- Конечно. На портретах...

- Нуу, на портретах-то и я видела! Я думала, что вы его живьем видели...

- Хм... Надо бы заняться твоим образованием... Пушкин умер в 1837 году, то есть за сорок лет до моего рождения!... Кстати, моя прабабка, принимавшая меня на свет, была с ним хорошо знакома! Кажется, он даже за ней волочился, какое-то время... Как видишь, имеет место связь поэтических поколений! Я это очень хорошо чувствую. А ты читать-то умеешь?

- Только вывески на магазинах. В книжках слов больно много, непонятных, и буквы больно мелкие...

- Ну ничего, первое время я тебе сам почитаю. Я заметил, что у князя большая библиотека. Почему он не увез ее с собой?

- Они уехали спешно, ничего с собой не взяли, только картины! Остальное всё вам оставили... И мебель, и пианино, и книжки. У их сиятельства в Италии замок на берегу моря. Там, всякого добра и без книжек хватает...

Так они беседовали до утра. Маша расспрашивала с кем из " важных " господ встречался в своей жизни Антон Антонович. Он рассказывал разные истории, вспоминал забытые факты своей биографии, и удивлялся сколько всего хранится в его памяти. Огонь в камине погас. Маша задремала в кресле и Светлову пришлось её будить. Она показала Антону Антоновичу комнату для гостей. Принесла бельё и подушки, и пожелав спокойной ночи ушла в свою спальню. Светлов надел пижаму, усыпанную синими звездами, лег и стал прислушиваться. В доме было тихо. Тихо было на всем Каменном острове. Петербург погрузился в тишину. В тишине дремала вся Россия. Земной шар тихо летел во вселенной. Да и в самой вселенной было тихо. Антон Антонович быстро засыпал, когда думал о глобальных вещах.

Антон Антонович проснулся поздно. Голова немного болела и шишка на лбу увеличилась, но в целом он чувствовал себя довольно бодро и даже весело. Он спустился в гостиную. Маша накрывала на стол.

- Я уже год у их сиятельства. Раньше здесь наша старшая сестра работала, да замуж вышла за военного. Она присоветовала барину среднюю сестру. А та уж меня позвала помогать. Я по дому все делать умею, хоть у князя спросите.

Антон Антонович задумался, зачем-то потрогал ушибленную голову и посмотрел на Машу.

- Послушай, Мария, оставайся пока здесь, у меня. Будешь за мной присматривать. А то, ведь, я по дому ничего делать не умею, только землю копать, да дрова колоть... Ну, еще скотину кормить, но тут эти навыки мне ни к чему. Ни еду приготовить не смогу, ни постирать, ничего не сумею! Пропаду тут, один, в запустении... Понимаешь, прислугу мне сейчас нанимать нет смысла. Скоро приедет моя жена и сама сделает как ей будет нужно. А я тебе деньги заплачу, как взрослой! Столько, сколько твоя сестра за месяц получала! Купишь себе потом что захочешь!

- У вас и жена есть? - нахмурилась Маша, пропустив мимо ушей упоминание о деньгах.

- Есть. Только мы давно вместе не живем...

- А как ее звать?

- Виктория Владимировна.

- Красивая?

- Красивая. Очень. Она актриса театра.

- Нууу, с артисткой разве жизнь? - Маша закатила глаза к потолку - Она, небось, ничего и делать-то не умеет, а только пляшет да поёт!...

- Нет, Маша, ты путаешь ее с певичкой варьете... Она серьезная драматическая актриса.

- Была у их сиятельства артистка - Маша брезгливо выпятила нижнюю губу - Окрутила его вокруг пальца, да после и сбежала, с военным, да со всеми подарками их сиятельства!... Подарки те, в двух екипажах еле уместились! Вот оно как, с артистками амуры разводить!...

- А у тебя, как я погляжу, всё одни военные на уме... - ухмыльнулся Антон Антонович.

- А что, военные - это вам не штатские!...

- Чем же тебе штатские не угодили?

- У военных мундир красивый! И голос громкий! А штатские...

- Ну ладно, ладно, успокойся, вот ведь разошлась! Ты лучше скажи, останешься со мной или нет? Я, конечно, не военный, но...

- У вас выправка военная! Я сразу заметила!...

- Ну хорошо, хорошо! Что-то ты больно умная, не по годам!...

- Мне скоро четырнадцать будет!

- Да ну? Так тебе замуж давно пора! За военного...

Маша довольно засмеялась и провела рукой по волосам.

- Ну так как, Маша, останешься? - допытывался Светлов - Пойми, мне одному тут сейчас никак нельзя оставаться, а то сгину в небытие, в расцвете сил!...

Маша призадумалась. Она искоса поглядывала на Антона Антоновича и в нерешительности теребила мочку уха.

- Что ж делать, раз вы по дому ничего не умеете! - наконец проговорила она - Пропадете тут, без меня... Только, мне надо сбегать к родителям, сказать, что здесь пока буду находиться...

- А они тебя отпустят?

- Отпустят, я уже большая! Прошлым летом к тетке в Рязань меня одну отпустили...

- Ладно, беги! А на обратном пути зайди в лавку, да купи мне хорошей бумаги и чернил! Мне, ведь, надо театральную пьесу писать.

- Для артистки вашей, что ль?...

- Для модернистского театра! Вот тебе деньги. Да, и купи себе подарок, от меня.

- Куплю себе бусы, красные, я в лавке видела! Такие красивые! Я их как увидела, так сразу аж...

- Пусть будут бусы - кивнул Светлов и выставил вперед ладони, призывая Машу успокоиться. 

Маша ушла, а Антон Антонович стал осматривать дом. Везде, где раньше висели картины, теперь остались только темные прямоугольные пятна. В библиотеке сохранился небольшой портрет юной дамы. У нее было очень красивое и гордое лицо. Антон Антонович предположил что это жена князя Перетакского в молодости. На дальнем плане, на фоне каких-то просторов, скакал крошечный всадник на белом коне. Видимо, сам князь. В библиотеке Светлов задержался надолго. Он взобрался на специальную лесенку и увлеченно вытаскивал запыленные книги. Здесь были произведения на всех европейских языках. Попадались редкие экземпляры. Антону Антоновичу были знакомы почти все авторы. Незнакомые книги он разглядывал долго и с удивлением. В бильярдной Светлов погонял шары и весь перепачкался мелом. Один кусок мела он даже погрыз, вспомнив годы проведенные в гимназии. В оранжерее Антон Антонович нюхал цветы, полил пальму из специального черпака, и убедившись, что кактусы действительно очень колючие - перешел в залу. Здесь, ему захотелось поиграть на рояле. Он поднял крышку инструмента и взял несколько минорных нот, однако зловещие звуки напомнили ему о барышне, завывающей по утрам за стеной его квартиры на набережной. Антон Антонович поспешно захлопнул крышку... На второй этаж вели роскошные дубовые лестницы с замысловатой резьбой в виде львов, кабанов и единорогов. В свое время князь хотел поставить лифт, как во дворце Юсуповых, но ему сказали что лифт будет издавать страшный грохот, а со временем все равно сломается. Антон Антонович поднялся на второй этаж, осмотрел спальни и вышел на балкон. С балкона открывался прекрасный вид на Елагин дворец, Невку и залив. Светлов вдыхал свежий речной воздух и чувствовал близкое дыхание залива. Он думал о том, что хорошо бы послушать совета Барбашина и купить дом, где-нибудь в Сестрорецке, или Куоккале. Вернувшись в спальню, Антон Антонович улегся на кровать и стал думать о том, как жить дальше. Писаная красавица Варвара Дмитриевна исчезла с горизонта. Волнующий роман оборвался, едва начавшись. Антон Антонович был слишком горд, чтобы после такого отказа снова лазать по деревьям, рискуя быть подстреленным князем. Другого романа пока не предвиделось. Да и не хотелось ему сейчас таскаться с Борисом по светским балам и актерским вечеринкам, с обязательными возлияниями, поездками к цыганам на лихачах, и мрачным пробуждением в незнакомом доме, со спящей рядом неизвестной девицей. Очень хотелось заняться творчеством, тем более, что обстановка всецело к этому располагала. Здесь, в одиночестве, вдали от городской суеты, вдали от родственников и знакомых, можно было спокойно закончить пьесу до приезда Виктории. Встречи с ней Антон Антонович побаивался. Он никогда не знал, чего можно ожидать от своей энергичнейшей супруги...

Вскоре, вернулась Маша. Она отдала Светлову покупки, и потом долго вертелась перед зеркалом, демонстрируя новые бусы. Маша сообщила, что родители, сначала, не хотели ее отпускать неизвестно к кому, но она заверила их, что Светлов знаменитый поэт, уважаемый человек и задушевный друг его сиятельства князя. А когда Маша сказала, что ей заплатят за несколько дней столько же, сколько сестре за целый месяц - родители велели слушаться уважаемого человека и насильно вытолкали ее из дома.

Вечером пили чай с пирогом. Затем, Антон Антонович читал Маше сказки Пушкина, басни Крылова, рассказы Щедрина. Маша заливалась смехом, слушая, как два генерала попали на необитаемый остров и умудрились найти там мужика, который стал на них работать. На следующий день Антон Антонович обосновался в библиотеке, за дубовым письменным столом с огромной чернильницей в виде императорской короны. Чернильница осталась от князя и указывала на то, что её владелец - закоренелый монархист. Немудрено, что ему не нашлось места в стране, где все прогрессивные слои общества требовали конституцию...

Антон Антонович завалил стол бумагой и принялся за работу. Написание пьесы продвигалось быстрыми темпами. Светлов чувствовал себя прекрасно. Каждое утро, в начале шестого, его будило громкое, веселое пение птиц. Он открывал окно и в комнату врывались звуки, запахи, дуновение ветра. Цветы и травы буйно разросшиеся вокруг особняка источали бодрящие ароматы. Шумела листва больших деревьев, стрекотали кузнечики, зеленые поляны и голубое небо радовали взор. Вообще, природа на острове напоминала о подмосковной усадьбе. Было удивительно, что тихий остров расположен всего в четверти часа ходьбы от шумной и пыльной Петербургской стороны. Каждое утро в комнату влетал пузатый шмель, по виду - один и тот же, кружил над бокалом с высохшим вином и деловито жужжал что-то на своем языке. Антон Антонович умывался и шел купаться на Крестовку, которая протекала в ста саженях от особняка. Освежившись он садился завтракать. Затем, до вечера работал над пьесой, прерываясь для того, чтобы проглотить кусок пирога украденный с кухни (Маша запрещала таскать сухомятку). Вечером, после ужина, он занимался с Машей. Учил ее читать и писать, читал вслух, рассказывал разные истории. Так же, Светлов помогал ей по хозяйству, если нужно было напилить бревен, наколоть дров, или перенести с места на место что-нибудь тяжелое.

Все эти дни мозг Антона Антоновича работал очень интенсивно и по ночам он видел странные сны. Большинство из них было связано с Петербургом. Реальность в снах была смещена, и на одном берегу Невы могли оказаться вместе Исаакиевский собор и Петропавловская крепость. Почти всегда это был вечер или ночь, тесные переулки и площади, ощущение духоты, тусклое освещение фонарями, а то и факелами, коптящими на стенах темных домов, было чувство тоски и подавленности. Несомненно Антон Антонович видел метафизический Петербург, город тонких и не слишком светлых миров... Некоторые воспоминания об этих мирах он переносил в стихи. Конечно, были сны и не связанные с городом. Однажды, Сетлову приснилось, что он стоит на неком необъятном поле и впереди открывается необозримое голубое небо. Внезапно кто-то произнес слово "ад" и небо превратилось в огромную черную пелену, застилающую все вокруг. Раздался невыносимый гул и скрежет, и черная пелена вспыхнула стеной огня. Стена огня, с гулом надвигалась и из нее прямо на Светлова полетели страшные, невиданные чудовища. Вдруг, у него в руках оказалось некое неизвестное оружие, с помощью которого он стал уничтожать монстров. Огонь отступил и Антон Антонович проснулся. Он долго не мог прийти в себя от тяжелого ощущения оставленного этим сном. На следующую ночь, будто в награду за победу над чудовищами, ему приснилось нечто прекрасное: они с Викторией стояли на каком-то балконе и смотрели в ночное небо полное звезд. Вдруг, небо стало шириться до размеров галактики. Оно стало подсвечиваться нежным розовым и голубым цветом. Всё пришло в движение, планеты и звезды вращались, подсвеченные розово-голубым сиянием. Кольца Сатурна состояли из миллионов светящихся и вращающихся звезд. Светлов испытывал чувство необъятной, никогда ранее неизведанной радости и счастья. Он видел всю картину мира, всё движение вселенной, всю мировую гармонию. Проснувшись, он продолжал ощущать радость еще несколько дней. И наконец, последний необычный сон, Антон Антонович видел этой ночью. Он стоял на гигантском мосту, полностью покрытом льдом, формой напоминающим букву "П" и имеющим высоту в сто саженей. Была ночь. Все вокруг покрылось льдом, а холод был такой, будто Светлов находился в вечной мерзлоте. Прямо под мостом стояло некое существо, похожее на черного лохматого пса. Размером оно было чуть меньше чем сам мост. Антон Антонович не знал, как относится к нему "пес", видит ли его, но он чувствовал безмерную, ни с чем не сравнимую тоску... Такую тоску не смог бы выдержать живой человек наяву. Возможно, он попал в ледяную страну смерти... Он вспомнил, что в мистике, очередной переход на новый духовный уровень сопровождается затруднением, как будто на пути стоит Страж. Возможно, Светлов во сне подошел к этому рубежу, "пес" был тем самым Стражем, а мост был вратами, через которые надо было пройти. Антон Антонович так и не понял что означал этот сон, но помнил, что через "врата" он всё-таки прошел... Ощущение той смертельной тоски осталось и при пробуждении, но, конечно в гораздо меньшей степени, чем во сне, иначе Светлов просто не выдержал бы такой тяжести и тронулся рассудком... После этого сна он до вечера был в подавленном состоянии.

Устав от странных снов, Антон Антонович решил, что его мозгу нужен небольшой отдых и на время отложил работу над пьесой. Маша была очень довольна. Теперь, Светлов мог проводить с ней больше времени, заниматься её образованием и помогать по хозяйству. В первый же день отдыха от умственной работы, он распилил на чурки все березовые бревна, какие были в наличии. Чурки, он поколол на дрова, а часть дров - на щепки для розжига камина. Затем ему пришлось-таки сделать вылазку на ближайший рынок, так как все продукты в доме закончились. Антон Антонович нанял мужика с телегой и нагрузил в нее съестные припасы. По приезду в особняк он был отруган Машей. Она сообщила, что столько продуктов им вдвоем не съесть и за месяц, даже если они с утра до вечера только этим и будут заниматься... К счастью, в особняке был погреб со льдом, оборудованный к тому же зеркалами для сохранения холода. На следующий день Антон Антонович взял на прокат лодку, сел на весла и долго катал Машу по Невке. Затем он вышел в залив и остановился только у самой Лахты. Если бы Маша не попросилась домой, он пожалуй усвистал бы в самый Сестрорецк... Обратно возвращались неспеша. День был очень душным, солнце светило сквозь пелену облаков. Возле Крестовки остановились.

- Смотри, Маша, какое марево! - Антон Антонович ткнул пальцем в небо - К вечеру непременно будет дождь с грозой! Знаешь, какая сейчас вода теплая? Хочешь искупаться?

- Да вы что, в доме же ванна есть...

- Вот молодежь растет! - удивился Светлов - Простая девочка, а уже ванну ей подавай... Ты посмотри, какая красота вокруг! Речка тихая, берега зеленые, деревья над самой водой склонились. Благодать! Знаешь, в столь юном возрасте мир открыт для тебя во всей своей полноте. Пока что, это всё принадлежит тебе! Потом, острота ощущений притупляется и начинаешь смотреть на окружающую тебя природу равнодушно, как на картинку в книжке... - Светлов вздохнул - Ладно, иди в дом, а я за тебя искупаюсь.

- Я на берегу посижу - Маша стала расшнуровывать ботинки.

Антон Антонович быстро разделся, и оставшись в белоснежных панталонах, начал осторожно спускаться с крутого берега заросшего цветами. Поскользнувшись на одуванчиках, он с размаху плюхнулся в воду, подняв большую волну. Светлова накрыло с головой. Он вынырнул, отплевываясь и громко чертыхаясь. Маша смеялась, катаясь по траве и дрыгая ногами.

- Что же вы ругаетесь! Посмотрите, какая красота вокруг! Благодать!

Антон Антонович стоял по пояс в воде и хмуро снимал с головы водоросли. Затем он махнул рукой и стал плескаться в воде, не отходя далеко от берега. Маша босиком ушла собирать цветы. Её ботинки темнели в траве. По Невке прошла небольшая яхта, направляющаяся к заливу. Антон Антонович смотрел ей в след. Тут, он заметил, что с другого берега за ним наблюдает барышня в голубом платье и белой шляпке. Она прогуливалась вдоль реки с белым зонтиком в руках. Антон Антонович приосанился и начал делать вид что плавает. С серьезным выражением лица он фыркал и отплевывался как заправский пловец, отталкиваясь от дна ногами и симулируя красивые плавательные движения. Так он красовался с четверть часа, пока совсем не замёрз и не посинел от холода. Барышня засмеялась, помахала ему рукой в белой кружевной перчатке и скрылась в аллее, примыкавшей к берегу. Вдруг, на Светлова стало капать сверху. По воде пошла рябь и на ней появились круги. Ветер усилился, а небо начало быстро темнеть. Пока он выбирался из воды, дождь становился все сильнее. С поляны прибежала Маша с большим букетом в руках. Антон Антонович стал карабкаться на берег. Трава сделалась мокрой и грязной, одежда тоже. Антон Антонович надел брюки и пиджак, а рубашку и туфли понес в руках. Маша подхватила свои ботинки и быстро посеменила к дому. Начался настоящий ливень. Все дорожки размыло, в лужах пузырилась вода вперемешку с землёй. Маша бежала впереди, сверкая грязными пятками. Её платье промокло до нитки и под ним просвечивали острые лопатки.

- Что-то природа вас сегодня не жалует! - повернувшись прокричала она сквозь шум дождя.

- А ты, по воле природы, всё-таки искупалась! - засмеялся Антон Антонович - Сделай нам чего-нибудь поесть, а я пока разожгу камин и наберу тебе ванну с пеной!

Они вошли в дом. Маша убежала на кухню, оставляя на паркете мокрые следы. Антон Антонович переоделся в халат, и вытерая голову полотенцем, пошел разжигать камин. Затем он наполнил ванну теплой водой и плеснул туда пенной жидкости. Маша принесла в столовую холодные закуски и самовар, позвала Светлова, а сама ушла плескаться в ванне. Вскоре, Антон Антонович уже сидел перед пылающим камином с бокалом вина, прикладывался к бокалу и прислушивался к шуму дождя за окном.
Через полчаса в комнату вошла Маша. На ней был надет взрослый белый халат, доходящий до пола. Рукава свисали как у Пьеро, на голове было замотано полотенце. Она раскраснелась и пихала в ухо тонкий розовый пальчик.

- Вода попала... - сообщила Маша - Вы ели?

- Да, уже поел, спасибо. А теперь вот, сижу пью. Хочешь вина?

- Да вы что, я же еще маленькая...

- Ничего, привыкай! - усмехнулся Светлов - Вот выйдешь замуж за военного, а они все пьют вино! И тебе придется...

- Не хочу я за военного! - буркнула Маша загадочно - Я решила, за писателя пойду!...

- Чего это, вдруг? - поразился Антон Антонович - Ты, ведь, мне все уши прожужжала о военных, а теперь за писателя собралась!...

- Вы писатель... - туманно пояснила Маша потупив взор.

- Ишь ты, куда хватила! Я, знаешь ли, деточка, в некотором роде - исключение! Все остальные писатели - тщедушные неврастеники, или наоборот, толстые и бородатые. И выправки у них никакой нет, и вина они пьют раза в три больше, чем твои военные...

- Я лучше пойду, чаю согрею - Маша подтянула рукава халата и взялась руками за остывший самовар.

- Ступай, деточка. Про вино, это я пошутил... Больно уж у тебя лицо розовое, как будто напилась пьяная...

Маша ушла на кухню, а Светлов поставил кресло боком к камину и стал смотреть в окно. Ливень превратился в обычный дождь и мерно стучал в стекло. Черные мокрые лапы елей таинственно качались в наступающей темноте. Было ощущение, что особняк находится в десятках верст от города, в глухом лесу. Впрочем, это было далеко не так...
Антон Антонович услышал шум подъезжающей коляски, какую-то возню и голоса. Он нехотя выбрался из кресла и подошел к окну. На дороге резво разворачивалась лошадь, запряженная в коляску. Антон Антонович вгляделся в темнеющие просторы и испуганно вздрогнул. К дому, напрямик по лужам, бодро вышагивала его дражайшая законная супруга, Виктория Владимировна, собственной персоной. Она была насквозь мокрая и энергично волокла по грязи два чемодана и несколько шляпных коробок... До Антона Антоновича, сквозь шум дождя донеслись страшные ругательства. Он мысленно чертыхнулся, выбежал из дома прямо так, в халате и тапочках, принял чемоданы и чмокнул Викторию в мокрую щеку.

- Проклятие! Проклятие! Пропасть! - верещала Виктория во весь голос - Черт бы побрал эти б......е дороги, поезда, лошадей, извозчиков!

Пройдя в гостиную она побросала коробки на пол и стала срывать с себя мокрую одежду.

- А ты чего встал столбом?! - Виктория перевела на бедного Антона Антоновича глаза налитые кровью, как у быка - Принеси мне скорее халат и полотенце!

Светлова вихрем унесло из гостиной. Когда он вернулся, Виктория сидела в его кресле голышом и пила вино из его бокала. Антон Антонович подал ей халат и полотенце. Она стала вытераться, блаженно постанывая. Затем облачилась в халат и залпом допила остатки вина. Антон Антонович с опаской наблюдал как Виктория надувает свои и без того пухлые губы... По опыту он знал, что драгоценная супруга, в данный момент пребывает в гневном состоянии, и угомонится она никак не раньше чем через четверть часа, а до той поры - утихомирить её - не представляется возможным... Светлов приготовился терпеливо выслушать проклятия в свой адрес, хотя и понимал, что к её сегодняшним злоключениям он вряд ли имеет касательство...
Антон Антонович крепился несколько минут, но все-таки не выдержал зловещего затишья, дал слабину и нарушил тишину первым.

- Что случилось, дорогая? - робко поинтересовался он, подняв бровки домиком - Что тебя так взволновало?...

- Что случилось?! - аж взвизгнула Виктория и с новыми силами накинулась на бедного Антона Антоновича - Вот пропасть! Этот негодяй ещё спрашивает что случилось! Посмотрите на него, люди добрые! Ему, видите ли, любопытно узнать, что же это такое со мной приключилось! И почему я опять мокрая и грязная как свинопас! Да потому, что ты опять не встретил меня на вокзале! И у меня опять была веселенькая поездка! А ты, как я погляжу, опять преспокойно греешься у камина и попиваешь вино! В то время как я... - Виктория всхлипнула - тащусь черт знает откуда, под дождем, вся мокрая, и...

- Но дорогая, - кротко вмешался Антон Антонович - как я мог тебя встретить, если ты не предупредила о своем приезде?...

- О нет! Я этого не вынесу! - Виктория стала театрально заламывать руки - Он меня доконает! Он меня сведет с ума! Со мной сейчас что-нибудь сделается! Я всё тебе написала в письме! Я отправила его на наш... на твой адрес! Прибыла на Николаевский вокзал и ждала, как дура, два часа у третьего вагона! Сидела на чемоданах, тряслась от страха! Кругом ворьё! Того и гляди - утащат чемоданы! А у меня с собой - одних платьев и шляп - на пять тысяч рублей! Не считая украшений!... Ну, делать нечего, наняла носильщиков, погрузилась на извозчика и поехала к нам... к тебе, на набережную. А там творится чёрт знает что, ещё хуже чем на вокзале! В квартире - дым коромыслом, орут какие-то дети, полно незнакомых людей! Ну я бросилась бежать из этого вертепа!... Кстати, а что там за чертовщина происходит? У тебя там что, хлыстовская секта собирается?...

- Да нет, это к нам родственники понаехали, со всех сторон. Я половины из них и сам не знаю... Поэтому и переехал сюда. Жду не дождусь, когда уже они все уедут! Это у нас такая семейная традиция, что-то вроде испытания силы воли... Но почему ты сразу, с вокзала, не поехала сюда, в особняк?

- О боги! - Виктория закатила глаза к потолку и шлепнула себя ладонью по лбу - Да потому, что ты не соизволил указать в телеграмме адрес особняка! Написал только, что на Каменном острове! Конечно, мы ведь такие возвышенные особы! Где уж нам снизойти до такой мелочи как указание точного адреса! Ну, взяла я опять извозчика, поехала на Каменный. Тут, посреди дороги возьми и начнись ливень! Прямо как назло! На роду у меня, что ли, написано, ей-богу, мыкаться разьезжая в колясках под дождем, по темноте! Я извозчику говорю, чтоб он искал особняк, а этот дурак мне отвечает, что, мол, тут опасно, могут разбойники напасть!... Я ему втолковываю, мол, какие же тут, к лешему, могут быть разбойники, если на Каменном одни дворяне живут?! А этот болван мне заявляет, что дворяне и есть самые главные разбойники!... Ты представляешь? Видно, подлец, где-то большевистских газет начитался, не иначе! Ну, тут уж я не выдержала! Осерчала! Ты меня знаешь... Огрела мерзавца по башке, коробкой с сапогами! Как шелковый сразу стал, поганец, благодетельницей начал называть!... Исколесили мы с ним весь этот чертов остров, вдоль и поперек! Все от нас шарахаются... Наконец, в одном особняке прислуга сообщила, что их сосед, князь Перетакский, кажется, недавно отбыл в Италию, навечно, а особняк кому-то продал... Я сразу поняла, что это твой... мой дом! Хорошо, что ты оказался здесь! Ключей-то нет... Впрочем, мне уже было все равно! Если бы дом пустовал, я просто полезла бы в окно, ей-богу!...

- Я уже так делал, - скривился Антон Антонович - ничего хорошего... Он машинально потрогал голову. Шишка давно прошла.

Виктория уже немного успокоилась, благодаря вину. Она перестала бурчать и с интересом разглядывала гостиную.

- Слушай, Антон, а как ты ухитрился купить такой огромный дом? Ты, ведь, совершенно беспомощен в деловых вопросах... Какой дурак тебе его продал?...

- Понимаешь, из имения я поехал в Москву и захватил с собой Бориса. Это он уладил с князем вопрос о покупке особняка и сбил цену в четыре раза... А князя, из-за него, чуть удар не хватил...

- Ну, тогда все понятно! Этот аферист и государя императора заставит продать ему Зимний дворец по дешёвке... Но зачем ты приволок сюда этого сарданапала? Теперь жди каких-нибудь историй!...

- Видишь ли, после нашего с тобой разрыва я остался совсем один. Было очень тяжело и никого не хотелось видеть. Борис - единственный, кто мог мне помочь. Ты ведь знаешь, что с ним никогда не заскучаешь, он всегда развеселит и вытащит из любой ипохондрии...

- Да уж, знаю я это ваше веселье! Небось, уже во всех полицейских участках побывали, по пьяной лавочке... И куда только полиция смотрит? Давно уже пора вас обоих на каторгу сослать, навечно! Вы же, когда вдвоем, представляете угрозу для мирного населения!...

- Да нет, Борис теперь остепенился, ведет себя прилично. Только, весь позеленел почему-то...

- Ну это уж как полагается, дело известное, алкогольное... Ладно, пес с ним! Чаю очень хочется, горячего, крепкого, сладкого! И хорошо бы поесть чего-нибудь. Проголодалась страшно, пока доехала. Последний раз обедала в поезде, в ресторане. Со мной в купе ехал один скотопромышленник, из Самары. Толстый-претолстый! Все время в купе сидел, боялся выходить. Я его позвала в ресторан, одной-то скучно, так он - ни в какую! Сказал, что боится, потом, мол, обратно не влезет... Так и не пошел, как ни упрашивала.

- Его фамилия - Сундуков? - засмеялся Антон Антонович.

- Да, верно. А ты откуда знаешь?

- Я с ним ехал в одном купе из Петербурга до Солнечной! Он так объелся в ресторане, что не смог влезть обратно в купе! Мы его еле втолкнули, вдвоем с... проводником... Так что, не зря он отказывался выходить!... - усмехнулся Светлов. 

- Надо же, как тесен мир! - удивилась Виктория - Вечно с тобой происходят подобные вещи... Ну, так ты будешь меня сегодня кормить, или нет?

- Да, конечно, - встрепенулся Антон Антонович - сейчас я Маше скажу, она быстро что-нибудь приготовит!...

- Какой-такой Маше? - нахмурилась Виктория.

- Маша, девочка, при князе состояла. Он её здесь оставил за домом присматривать, до моего приезда.

В этот момент в гостинную вошла Маша. Видимо, она подслушивала разговор стоя за дверью... Барышни стали молча разглядывать друг друга.

- Познакомьтесь, дамы! - сказал Светлов - Виктория, познакомься, это Маша, моя благодетельница! Только благодаря её надзору и заботе я не пропал тут в одиночестве! А это, Маша, моя жена - Виктория Владимировна, о которой я тебе рассказывал!

Маша угрюмо рассматривала Викторию и молчала.

- Такая маленькая! - умилилась Виктория - Как же ты не боялась одна в таком большом доме оставаться?

- Я не маленькая, мне четырнадцать, вот и не боялась! - гордо заявила Маша, забыв, как ей было страшно.

- Да, дом она охраняла отменно, уж поверь мне! - саркастически заметил Антон Антонович, вспоминая удар поленом.

- Ну, что же, деточка, - продолжила Виктория - приготовь мне, пожалуйста, что-нибудь поесть, что-нибудь на твой вкус.

- Все давно готово, только разогреть надо! - отчеканила Маша, гордо кивнула Светлову и удалилась на кухню, слегка хлопнув дверью.

- А девчонка-то, в тебя влюблена! - засмеялась Виктория - Ты видел, как она на меня посмотрела?...

- Что за глупости!

- Да уж поверь женщине! Я такие вещи сразу вижу!... Давно ты здесь живешь?

- Дней десять.

- И уже успел вскружить голову малявке!

- Да ты что, Виктория, она же еще ребенок!...

- Не такой уж ребенок... Четырнадцать лет...

- Во-первых, ей тринадцать! Да и то, наверное ещё нет...

- Самое время для романтической влюбленности! Тут даже не особо важно, что из себя представляет объект обожания. Я, в её возрасте, непрерывно в кого-то влюблялась...

- Ну все, хватит! Пойдем, я тебе дом покажу. Заодно посмотришь, нравится ли тебе комната в которую я поставил твою кровать.

Светлов взял жену под руку и повел осматривать особняк. Виктория всю дорогу ахала от восторга. Она осмотрела все комнаты, затем вышла на балкон и долго обозревала окрестности. На обратном пути Виктория обнаружила ванную комнату, и тут уж её восторгу не было предела. Забыв, что собиралась поесть, она отвернула краны, и пока ванна наполнялась водой, побежала вниз к своим чемоданам. Из чемоданов она стала доставать душистое мыло, пенную жидкость, мочалки, полотенца. Собрав всё в охапку Виктория бросилась обратно. Тем временем Маша накрыла на стол. Они с Антоном Антоновичем поели вдвоем в тишине и он отнес жене чашку горячего шоколада. Виктория лежала в ванне до краев наполненной водой. Её раскрасневшееся лицо выглядывало из горы мыльной пены. Антон Антонович протянул ей чашку.

- Спасибо, дорогой, - сонно пробормотала Виктория - я мечтала о горячей ванне весь день. Это просто блаженство.

- Я рад, что сегодняшний неудачный день закончился для тебя так хорошо. Пойду пожалуй спать, что-то притомился. Видно, отвык от твоей энергичной натуры...

Антон Антонович ушел в свою спальню и улегся в кровать с книжкой известного декадента. Декадент призывал дерзновенно переступить через жалкую мораль и провозглашал полную свободу интимных отношений. Светлов вяло листал книжку. Он уже стал погружаться в сон, когда дверь вдруг распахнулась и в комнату вошла Виктория, в домашнем халате и с букетом цветов в руках.

- Дождь уже кончился - сообщила она - Вот, Маша нарвала. Смышленая девочка, не по годам...

- Как ванна?

- О, просто превосходно. Как заново родилась. И поесть уже успела. Кстати, у меня крошечная спальня. По-моему, это вообще комната прислуги... Зачем ты притащил туда мою кровать? Надо будет завтра выбрать другую спальню. А пока, я прилягу тут у тебя, с краешку.

Антон Антонович хотел возразить, но Виктория уже залезла под одеяло. Она долго возилась, сопела, сучила ногами и наконец затихла у него на груди. У Антона Антоновича закрылась страница. Он хладнокровно перевернул её и начал читать сначала. Вникать в смысл прочитанного очень мешал запах духов, распостраняемый Викторией, её волосы, щекотавшие плечо, а так же её пальчик, который она зачем-то запихала в пупок Антона Антоновича, видимо играя в какую-то неизвестную игру. Буквы разлетались и составлялись в совершенно бессмысленные слова. Светлов окончательно потерял интерес к чтению в тот момент когда Виктория перелезла на него, и озорно выглянув из-за книжки попросила помассировать ей спину. Антон Антонович вздохнул и отложил книжку. Виктория легла на живот а Светлов уселся на неё сверху. Он чувствовал запах духов, ощущал ладонями её нежную кожу и боялся что не сможет совладать с собой... Во время процедуры Виктория тихонько постанывала. Его руки уже добрались до поясницы, и когда наткнулись на крутой щелковистый изгиб Антон Антонович почувствовал непреодолимое желание. Только тут он понял, что попался в ловушку, хитро расставленную дражайшей супругой. В эту ночь Антон Антонович дал слабину и дело дошло до греха.
На следующий день он сильно переживал и каялся. Он решил, что лиловые миры декаданса хотят заманить его в свои сети, и дал себе слово противостоять Виктории, представляющей в данный момент темные силы.
"Что ж такое! - думал Антон Антонович - Несколько дней я вел чистую, светлую, почти идеальную жизнь, и вот тебе пожалуйста, до греха дошло... Целых четыре раза... С этим надо как-то бороться".

Днем, Антон Антонович стал перетаскивать свои вещи в спальню жены, чтобы освободить ей свою, более комфортабельную комнату. Виктория хмуро наблюдала за его действиями скрестив руки на груди.
Вечером, они сидели у камина и пили вино. Уютно потрескивали поленья, искры хаотично улетали вверх. Антон Антонович задумчиво смотрел на огонь. Виктория тронула его за руку.

- Антон, я хочу с тобой поговорить. У нас двоих сейчас трудные времена. Этот наш разрыв, ты понимаешь, он меня тоже выбил из привычной жизни. Во мне такая же пустота как и в тебе, и сейчас мне нужна дружеская поддержка. Я тоже не хочу никого видеть какое-то время, да никто кроме тебя и не поймет моих чувств... В общем, я хочу попросить тебя пожить здесь некоторое время, хотя бы до начала театрального сезона. Просто, как близкие люди, понимающие друг друга, поддерживающие друг друга. Если, конечно, тебе это не будет слишком неприятно... Что скажешь?

Виктория напряженно смотрела на Антона Антоновича пытаясь угадать его настроение.

- Признаться, я и сам хотел бы остаться. Собственно, мне пока и ехать-то некуда... Ты сама видела, что творится в нашей квартире на набережной. Мне нужно заканчивать пьесу. Ты ведь знаешь, как мне важна тишина, а здесь просто замечательное место. Лучше - не придумаешь! Все условия для плодотворной работы.

- Вот и прекрасно! Я рада, что наши желания совпадают. Значит, мы договорились. Теперь, вот ещё какое дело. Позови, пожалуйста, сюда свою невесту, мне надо с ней поговорить.

Антон Антонович сходил за Машей на кухню. Маша вошла с недовольно поджатыми губами и встала возле двери, подперев плечом косяк.

- Послушай, деточка, - сказала Виктория - мне сейчас совершенно не хочется заниматься поиском прислуги. Да и не найдешь её так сразу, на это уйдет не один день. Поэтому, я прошу тебя побыть тут хозяйкой, ещё некоторое время, а мы с Антоном будем тебе помогать, по мере сил.

- А разве он остается? - Маша покосилась на Светлова.

- А вот мы сейчас у него и спросим. Как, Антон, побудешь еще с нами? Вот, Маша тут интересуется...

Антон Антонович посмотрел на Машу и утвердительно кивнул, подавляя улыбку.

- Вот видишь, Маша, он остается. Ты довольна?

- Мы тебя и к родителям будем отпускать, когда захочешь - добавил Светлов.

- Ну что, деточка, каков будет твой ответ? - Виктория сделала участливое лицо с добрыми глазами, как ее учили в театре.

- Что ж, раз так, - Маша задумчиво почесала макушку - ничего не поделаешь, придется остаться...

- Вот и славно! Мы договорились. А теперь ступай, золотце, на сегодня никаких распоряжений больше не будет.

Маша кивнула Виктории, бросила таинственный взгляд на Антона Антоновича, и удалилась, преисполненная ощущением важности собственной персоны.
Антон Антонович помолчал, разглядывая профиль Виктории, на котором дрожали отсветы огня. Он смотрел на её длинные русые волосы, прямой нос с еле заметной горбинкой, пухлые детские губы. Она казалась ему гордой прекрасной дамой из рыцарских времен. Антон Антонович чувствовал странное волнение.