Сплав опыта и молодости

Начало работ предполагало, как и всегда, длительную буксировку до полюбившегося и почти родного всем нам города Серафимовича на так же горячо Любимый городской водозабор. Давшая отсчет еще десять лет назад посильная помощь городу в бесперебойном получении Донской воды, так и тянулась длинным шлейфом периодической его очистки от наносного песка. Шестидневная буксировка пошла всем на пользу, опытные механик и моторист обучали молодежь уму-разуму ремонта и профилактики механизмов и систем, помогая им быстрее освоиться в экипаже. Ребята, вполне шустрые и смышленые, да к тому же и не совсем юные, с удовольствием влились в коллектив, всячески помогали нам в работе, стараясь, как губка, впитывать науку речников.

Начальство наше, видимо, знало, что скоро будет обвал горячо Любимого российского рубля и после долгих и настоятельных моих просьб обеспечить экипаж телевизором, раскошелилось на его приобретение, чего в прошлые годы не случалось никогда. Мы, счастливые и довольные, что смогли в чем-то убедить руководство, не успевали купить этот самый телевизор в магазинах, не успевали по времени, нас просто выгоняли в рейс. Так мы ушли в навигацию с деньгами, но без голубого экрана, сильно надеясь приобрести его хотя бы в Серафимовиче…

- Леха, ты у нас самый шустрый и говорливый, любого уболтаешь. Бери деньги и езжай в город за телевизором, - передавая деньги молодому завознисту Алексею Чернуха, сказал я.
- Хорошо, Леонидыч, будет сделано, без телика не вернусь, - взяв деньги, браво ответил он.

И они с поварихой Татьяной уехали в Серафимович за продуктами, а мы начали установку на работу, по которой уже полтора года чесались руки. В ту навигацию у меня совсем не было выбора старшего своего помощника и пришлось брать то, что пришло в кадры. А пришло практически тело, назвавшее себя дноуглубителем под именем Юрий Степанович Черников и только вчера вечером отмытое от бесконечных пьянок и десятилетней безработицы на почве первого. Но что делать, хоть, такого надо было брать, иначе нам с механиком светило безвылазно сидеть на судне, не выезжая за его пределы. Ладно, Васильич здесь прижился, а у меня ежемесячная отчетность, зарплата, коллективное питание. Мне без выезда никак нельзя было, экипаж без денег и продуктов работать не хотел и физически не мог. Так и пришлось взять это тело, когда-то бывшее багермейстером и очень неплохим. «Да ладно, - думал я,  - поживем, посмотрим». На первый раз получилось совсем неплохо, навыки, как говорится, не пропьешь и установка им была сделана в короткие сроки, наша задача оставалась ждать начальство, чтобы констатировали факт прихода судна для работы…

- Леонидыч, это ужас, ни в одном магазине нет телевизоров, а где стоят, продавцы в голос, что уже проданы! Врут, конечно, но не дают! Точно все ждут повышения цен! - с широко открытыми большими черными глазами, Алексей был неудержим в своих громких ругательствах. – Что делать?
Прошло несколько минут, прежде, чем я, соображая, что делать, предложил:
- Слушай, а у тебя же в Калаче все торгаши кореша, может, тебя туда снарядить? Поедешь? – предложил я ему.
- Давай, командир, съезжу, только, как я с ним обратно доберусь?
- А через три дня обстановочник выходит по графику суда, наверх, с ним и вернешься, - спокойно пояснил я ему…

Лешка был горяч и молод, немножко неуравновешен и очень вспыльчив, мне, конечно, механик предупреждал, что деньги конторские, не следовало доверять их ему, но я рискнул и мой риск оправдал себя. Лешка все-таки уговорил какого-то своего друга, продавца импортной аппаратуры в Калаче, и тот продал ему телевизор, а через неделю молодой завознист доставил его на земснаряд. Нашей радости не было предела, да и совершенно вовремя это произошло, ведь, еще через два дня после Лешкиного приезда, то бишь восемнадцатого августа действительно в нашей большой стране ее руководители, во главе с президентом и его молодежной «умной» командой моих земляков, объявили дефолт – обвал нашего Российского рубля. Американский злополучный доллар после таких действий взлетел до небес, тем самым обанкротив многие тысячи русских предпринимателей, пытавшихся хоть как-то своим товаром поднять страну с колен. Моментально в наших магазинах наполнились прилавки всем импортным и дорогим, который определенное время прятался под ним, как в старые Советские времена, создавая искусственный дефицит и ажиотаж вокруг последнего. А цена нашей двухкомнатной квартиры и дома, который купили родители Оли, подпрыгнула аж в три раза! Как же вовремя мы это сделали, а то бы и на дом не хватило, не только с квартирой в придачу. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Вовремя, все вовремя и удачно…

Мы еще долго в процессе навигации мусолили эти темы, наслаждаясь теперь цветной картинкой нового японского телевизора, чего, конечно, не было на многих других судах техучастка. Видимо, начальство посчитало, что мы с лихвой отработаем эту покупку, почистив городу водозабор или куда лучше, они уже получили за него деньги по договору, вот и раскошелились. Хотя, честно говоря, экипажу было все равно, какие у них денежные взаимоотношения, главное, что телевизор есть на десять человек экипажа, почти роскошь по тем временам.

За разговорными пересудами о деньгах, которых у нас, правда, никогда не было в том количестве, чтобы страдать по поводу обвала и ежедневными судовыми вахтами незаметно пришла осень, прохладная и дождливая, ранняя и непредсказуемая. Мы спускались от переката к перекату, разрабатывая прорезь за прорезью и невольно замечали, что по Дону остались ходить почти одни топливозаправщики, доставляющие бензин и дизельное топливо в прибрежные населенные пункта верхней его части. Зерновые и подсолнечные поля и угодья все больше и больше раздавались частным фермерским хозяйствам, не способным крупными партиями скапливать урожаи на береговых зернохранилищах, следовательно, и флот, необходимый в свое время в больших количествах для его доставки в Калачевский порт, уже стал не нужен. Флотская интенсивная и интересная жизнь вокруг нас угасала, словно искорка, бывали дни и недели, когда вообще ни одного судна мимо нас не проходило, радиоэфир молчал, «как рыба об лед». С одной стороны хорошо, что никто не отвлекал на узких и мелких перекатах работать, а с другой, для кого же мы это делали? Я все чаще и чаще приходил к мысли, что дноуглубительный флот на таких, как наш Дон, второстепенных реках с неинтенсивным судоходством, скоро будет никому не нужен, что, впрочем, и случилось спустя пару лет…

Эти думы не покидали меня ни на одну минуту, глядя на нашу флотскую молодежь, приходящую на речные суда уже не за романтикой, как мы когда-то, а за большими деньгами и им было все равно, что делать, лишь бы побольше платили. Такая скороспелая учеба, как в школах командного состава за три зимних месяца должна была в конечном счете опустошить теплоходы от грамотных квалифицированных капитанов, командиров и их помощников, обученных еще в Советских речных училищах Ростова-на-Дону и Горького, Астрахани и Котласа, Омска и Москвы. Да, конечно, были среди молодежи, приходящей на флот и приличные экземпляры, почти самородки, которым и одной зимы не надо было, но они и были единичными. В основной своей массе парни просто шли зарабатывать «длинный рубль»…

Куда только смотрела Кремлевская верхушка, разваливая и доламывая то, что еще не развалилось само и не обрушилось им под ноги, не знаю, но было обидно за Державу в целом, речной флот в частности и за свою организацию в конечном итоге. Как это было не прискорбно, но это было неминуемо, если не предпринимать определенные шаги в данном направлении. Внутренние водные пути мельчали и становились несудоходными, флот, обслуживающий и эксплуатирующий эти самые пути, ржавел в акваториях затонов и на территориях ремонтных баз…

Мне, как профессиональному речнику с четырнадцатью навигациями за плечами, прискорбно было смотреть на все это и видеть гибель путейского флота конца двадцатого века…