Коммунальная квартира. День Победы

   
                Отрывок из романа "Красная омега"


  Коммунальная квартира изумилась:  Лёшка Барсуков сбежал из дома. Бедная мама кинулась в милицию. Там её успокоили, сказав, что всех беспризорников отлавливает транспортная служба и милиция, что её сын никуда не денется  и по их запросам вскоре будет доставлен в Ленинград.

     Мать знала причину побега.  Лешка тайно от матери бросил школу, перестал ходить в пятый класс. Вот он, боясь разоблачения и возмездия, и рванул из дома.
     Лешка безбилетником, удачно уклоняясь от строгих контролеров, военных патрулей и милиции, каким-то чудом осилил маршрут: Ленинград--Бологое—Валдай—Крестцы и на шестой день своего путешествия прибыл на Маковно.

     В этой красивой деревне был бабушкин дом, в котором  Барсуковы  до войны жили каждое лето. Вот в этом-то доме и планировал Лешка  обосноваться.

      Деревню было не узнать. Уцелели лишь две избы. Остальные, в том числе и бабушкин дом, были  использованы, очевидно, на военные нужды. Таким образом, деревенский вариант плана натурализации в сельской местности отпадал и следовало приступать к лесному варианту.

     В избах жили. Огороды были вскопаны. На грядках прорезались зеленые перышки лука.  Лешка почувствовал зверский голод. Долго не раздумывая, он перелез через жердину ограды, подобрался к зеленеющему луку и выдрал из земли две луковины. Воришка обтер одну из них о штаны, торопливо пошелушил и отправил в рот.  Таким же образом он разделался и со второй. Песок скрипел на зубах, на это нисколько не ухудшало вкусовые качества лука, который оказался, а может быть только показался, изумительно вкусным. 

   Перекусив столь непрезентабельным способом, Лешка по знакомой дорожке пошагал в Шаховы ольхи, громадный лес, который начинался сразу же за деревенским лугом. Там он намеревался осуществить второй вариант плана обоснования в сельской местности.

       В лесу было сыро и холодно. Местами еще лежал снег. С деревьев капало. Лешка нашел подходящую полянку и принялся организовывать костер. Дело это оказалось неожиданно трудным. Костер разгораться не хотел. Да и разгораться-то было нечему: валежник и сухостой буквально сочилися влагой. Ни надранная береста, ни наколотые топориком мелкие щепочки не могли вызвать в древесине процесс бурного окисления.  В отчаянии юный авантюрист извлек из вещмешка наименее нужные по его мнению книжки: учебник по истории и «Ботанику». Бумага помогла. На подсохших сучьях  все-таки прижилось ленивое пламя. Лешка подбросил еловых веток. Сначала густо задымило, а потом пробился огонь. Костровой  обрадовался,  он положил на горящий лапник несколько палок и начал сооружать шалаш.

    С утра небо неприветливо хмурилось, а к полдню серые небеса разразились щедрым дождем. Наш путешественник залез в недостроенный шалаш, который, как оказалось, воду совершенно не держал. Ботинки у Лешки были промочены давно, а теперь стало промокать и пальтишко. Дождевые потоки залили разгоревшийся было костер: из недр мокрой грудки  чуть вился легкий дымок. Вскоре дождь прекратился. Лешка голодный, озябший, промокший сверху да низу, вылез из шалаша, прошел на середину поляны и от безысходности, от крушения всех планов и надежд горько, навзрыд заплакал.

     Отплакавшись, он подхватил свою полегчавшую котомку и двинулся по липкой от дождя дороге обратно в Крестцы. А куда же еще идти? Крестцы – это вокзал, а значит – тепло. Крестцы – это железная дорога, а значит есть возможность подхарчиться у добрых бойцов Красной Армии.

     Барсуков простудился. Он несколько дней провел у теплой вокзальной печки, а когда немного оклемался, то на последние  деньги купил билет на поезд до Валдая.  Пассажирский поезд был составлен из теплушек, в каждой из которых стояла буржуйка. Её топили углем. Лешка забился в угол и сразу же уснул.

    Проснулся он от странного шума. Играла гармошка , кричали мужики, женщины пели песню, у буржуйки плясали две  девушки. Лешка толкнул соседнего парня:

-- Чего это они?

-- Ну, телок! Так ты и царствие небесное проспишь... Война закончилась! Победа!!!

     В Валдае, на площади шел под красными знаменами торжественный митинг. Звучали речи, гремел оркестр, женщины ходили как пьяные.

      А на вокзале текла обычная вокзальная жизнь. Разносчики предлагали сахарин, махорку, меж людей толкались монашеского вида тетеньки с гроздьями нательных крестиков, отлитых из алюминиевых ложек, в углу азартно играли в карты веселые жулики, на весь вокзал вопила обобранная ворами деревенская женщина. А Лешка под этот шум решал важный вопрос: «Что делать?»  О возвращении домой не могло быть и речи. Не рассматривался  и вариант, связанный с поступлением в школу, в шестой класс. Это событие наступит еще не скоро, осенью.  Главной проблемой к настоящему моменту являлось нахождение возможностей безбедно прокантоваться до осени.

     Из бесед с беспризорным людом Барсуков выявил две такие возможности.  Первая – это отправиться в Латвию. Тамошние хуторяне – зажиточные мужики. К ним можно наняться в пастухи. Знатоки говорили, что латыши – добрые люди: и накормят и оденут. Только трудиться нужно в полную силу.

    Вторая возможность – это рвануть в Восточную Пруссию. Бывалые бродяги рассказывали сказочные истории о богатствах, которые  бросили в своих усадьбах удравшие немцы. Там можно отоварится шмотками, постельным бельем, посудой, и а затем все это толкнуть на балочке.

    Барсуков выбрал первую возможность и вызнав, что готовый к отправке товарняк проследует через Старую Русу в сторону Латвии, решительно в толпе беспризорников, мешочников, мазуриков двинулся к товарному поезду.
     Вскоре паровоз дал гудок, поезд тронулся. И началась трехлетнвя Лешкина одиссея, в которой он в полной мере узнает, что есть жизнь.